Текст книги "Метод «длинного стола» в качественных полевых социологических исследованиях"

Первое, что может с самого начала создать проблемы с валидностью и достоверностью, – это отсутствие конвенции в исследовательской группе относительно терминов и понятий, их операционализации, теоретических рамок понимания социальных механизмов жестокости, факторов ее возникновения, представлений об институциональном устройстве детского дома, вопросов выборки и пр. Обычно это проблема неумения или нежелания заняться методической рефлексией своих представлений по теме исследования до выхода в «поле».

Мы уже не раз говорили о необходимости рефлексии своих предполевых представлений, написанных невидимыми чернилами на «чистом листе» сознания тех, кто считает, что избавился от предвзятости благодаря отказу формулировать предварительные гипотезы. Непрописанные исследователями гипотезы сразу проявляются в виде обыденных и научных представлений об этом явлении в составленном вопроснике. Если отсутствуют предварительные представления о предмете исследования, то непонятно, откуда могут появиться вопросы о контроле работы персонала, о материальном обеспечении заведения или о контингенте воспитанников.

Перед нами первый симптом развития недостоверности. Не вникнув в суть проблемы, социологи кидаются «в поле» без достаточного научного и исследовательского багажа по данной проблематике. Они не согласовали КИВы и первичные гипотезы, не построили модели выборки, чтобы избежать «ложного снежного кома», не отработали навыки ведения интервью, наблюдения, фиксирования вопросов с учетом специфики объекта и т. п.

Чаще всего этот симптом проявляется в том, что исследователь затрудняется объяснить, зачем он задает эти вопросы, что будет делать с ответами, почему решил опросить именно этих респондентов, а не других. Если бы время полевого этапа не было ограничено парой недель, можно было бы использовать антропологический метод «вживания», то есть постепенное неторопливое знакомство с объектом исследования. Систематические наблюдения, многократные интервью, случайные беседы, полевые дневники помогли бы выстроить гипотезы, подобрать адекватные инструменты, задуматься над теорией, наметить выборку и пр. Но времени на это нет, и в результате мы видим, что исследователь сочиняет вопросник, как список для похода в супермаркет, по принципу «о чем бы еще не забыть спросить, вдруг пригодится». Причем каждый член группы, несмотря на наличие общего гайда, часто задает свои собственные вопросы, называя все это глубинным интервью. В этом случае выборка – это случайные «захваты» респондента по принципу «кого найдем / кто согласился отвечать». В результате высок риск появления «ложных снежных комьев» и «ложной насыщенности», когда в конце исследования выясняется, что опросили не тех, кто нужен, или были упущены ключевые респонденты по данной теме. Например, проведено много интервью с воспитанниками и администрацией, но отсутствует мнение членов опекунского совета, следователя, проводившего проверку, представителей органов соцзащиты – кураторов заведения и т. п.

Здесь видны две проблемы, влияющие на достоверность и валидность методического подхода: 1) соответствие методов условиям исследования и 2) соответствие методов уровню подготовки исследователя. Они достаточно полно описаны М. Паттоном в его известной работе о развитии качественных методов исследования[69]69
  Рatton M. Q. (2002) Qualitative Research and Evaluation Methods. Thousand Oaks, CA: Sage.


[Закрыть].

Вторая проблема – наличие необходимых знаний, навыков, умений, опыта, продуктивности социолога. Паттон обозначил этот «бэкграунд» как «достоверность самого исследователя» (credibility of the researcher). Она очень важна для понимания специфики понятия «достоверность» в качественных исследованиях, так как дает ответ на вопрос, на основании чего мы должны доверять субъективности ученого.

Предположим, что все трудности полевого этапа преодолены. Исследователи, согласно своей модели (например, такой как наша восьмиоконная выборка), опросили всех «игроков на поле»: экспертов по насилию по отношению к детям, администрацию детдома, воспитателей, опекунов, самих воспитанников, представителей правопорядка и т. п. В результате стал понятен социальный механизм, который привел к данному случаю. Основные факторы: слабый контроль надзирающих органов за воспитательной работой персонала, нарушения в отборе воспитателей, сокращение бюджета на содержание воспитанников, закрытость заведения от общественности, отсутствие возможности для изоляции (перевода) воспитанников с девиантным (отклоняющимся) вследствие психосоматических нарушений поведением.

Можно ли доверять этим результатам? Ответ отрицательный – согласно К. Попперу, теория не фальсифицирована. Нужны доказательства, что именно эти факторы связаны со случаем жестокости. Как их добыть? Очевидно, нам придется отправиться в детдом, где не было подобных случаев, и убедиться, что там отсутствуют выделенные нами факторы. Если они не обнаружатся или будут проявляться в значительно меньшей степени, то уровень конвенциальной достоверности результатов значительно возрастет. Кстати, Джозеф Максвелл называл такое установление взаимосвязи между используемыми понятиями «теоретической валидностью»[70]70
  Maxwell J. A. (2002) Understanding and Validity in Qualitative Research. In: Huberman A. M., Miles M. B. (eds.) The Qualitative Researcher’s Companion. London: Sage. P. 37–64.


[Закрыть].

Если устойчивую взаимосвязь между указанными факторами удастся обнаружить в двух случаях, – эти сведения важны, но их недостаточно для распространения на другие объекты. Мы можем считать, что у нас появилась теория среднего уровня, которую необходимо проверить другими методами. В идеале это должна быть методическая триангуляция с применением количественно-качественного подхода. Например, анализ статистики уголовных дел по сходным случаям, анализ тематических статей в СМИ и интернете, изучение специальной литературы, экспертный опрос. В общем, мы должны найти подтверждение своих результатов в данных из других источников и убедиться в возможности переноса данной объяснительной модели на другие объекты. В рамках критериальной системы И. Линкольн и Э. Губы эти требования к достоверности результатов носят название «confirmability» и «transferability» соответственно[71]71
  Guba E. G., Lincoln Y. S. (2005) Paradigmatic Controversies, Contradictions and Emerging Confluences. In: Denzin N. K., Lincoln Y. S. (eds.) The Sage Handbook of Qualitative Research. // Thousand Oaks, CA: Sage. P. 191–216.


[Закрыть].

Предположим, что анализ вторичных данных и экспертное мнение подтвердили наши выводы относительно данного случая, но одна из задач исследования – прогноз вероятности возникновения новых эксцессов в различных регионах РФ. Дать такой прогноз – значит подвергнуть свою теорию наиболее жесткой проверке на достоверность.

Для этого мы отправляемся к чиновникам, занимающимся вопросами социальной политики, к представителям центральных госучреждений, курирующих детдома, и спрашиваем их не о случаях жестокости, а о планируемых изменениях в бюджете, контроле, о решении кадровых вопросов – то есть исследуем те факторы, которые считаем значимыми. Если узнаем, что все останется на прежнем уровне, то идем к экспертам, способным прокомментировать данную ситуацию и дать свой прогноз. Экспертами могут выступать не только госслужащие, но и представители НКО, и компетентные журналисты.

Соединив эти данные, делаем прогноз, который может претендовать на достоверность. Если он подтвердится, это можно считать важным свидетельством валидности исследовательских процедур и достоверности полученных данных и выводов. Если же прогноз не оправдается или оправдается частично, следует пересмотреть свои подходы и имеющиеся модели.

Однако бывает так, что методически все выполнено строго и «достоверность исследователей» достаточна для решения данных задач, но появились новые обстоятельства, новые факторы, которых не было в период проведения исследования или на тот момент они были малозначимы. Это важно выяснить не только для оценки продуктивности исследования, но и для того, чтобы не утратить философской убежденности в правильности методологических позиций качественного подхода в исследованиях («philosophical belief in the value of qualitative inquiry»). Полное принятие теоретических парадигм, на которых базируются эти методы, по мнению Паттона, также является условием достоверности качественного исследования.

На этапе «после поля» особую роль в понимании того, что считать ответом на ключевые вопросы и какие из этого делать выводы, играет интуиция ученого. Особенно важна ее роль в прогнозах, которые можно назвать критерием глубины понимания социальных процессов. Большинство социологических исследований, проведенных с помощью метода «длинного стола», состояли из трех частей: описание социального явления, объяснение его природы и прогноз на будущее.

Особенно это относится к научно-прикладным исследованиям поведения социальных групп в различных сферах жизни общества: от покупателей товаров и услуг до участников политических движений. Прогноз – наиболее проблемная часть работы «длинного стола» на этапе «после поля». Дело в том, что гипотезу о будущем невозможно доказать, как в математике, и, разумеется, в нее нельзя поверить, как в астрологии, гадании на картах и прочих магических ритуалах. Это связано также с тем, что сам предмет исследования, в отличие от природных явлений, способен меняться под влиянием сделанного прогноза. Здесь гипотезы подтверждаются или опровергаются только в рамках определенных условий, в определенном контексте и временном интервале, а условия в мире социальных вещей имеют тенденцию часто меняться.

В социологическом исследовании основной инструмент для прогнозирования – анализ экспертных интервью. Сравнение и обобщение экспертных мнений о будущем сталкиваются с рядом проблем, среди которых выделяется противоречивое стремление экспертов, с одной стороны, оставаться в рамках своей компетенции, а с другой – выйти за ее пределы, опираясь на свою интуицию.

Это хорошо заметно при анализе экспертных интервью, где имеются прогнозные вопросы. В начале интервью респонденты, как правило, стремятся вычленить из множества факторов, влияющих на этот социальный процесс, те, которые входят в их компетенцию, и принизить значение факторов, выходящих за ее рамки.

Так, в прогнозе динамики распространения химических зависимостей медицинские работники будут считать доминирующими факторами число койко-мест в ЛПУ и врачей-наркологов «на душу населения», обеспеченность современными препаратами и наличие профилактических мероприятий среди населения в виде пропаганды ЗОЖ и донесения информации о вреде алкоголя и курения. Сотрудники УВД в своих прогнозах будут в основном опираться на динамику рынка алкоголя и наркотиков, количество и качество сотрудников силовых структур и изменения в законодательной базе. Экономисты главными факторами сочтут уровень безработицы, доходов и перспектив повышения благосостояния населения. Историки приведут исторические аналогии по борьбе с вредными привычками. Социологи обратят внимание на подвижки в культуре потребления психоактивных веществ и безопасного поведения населения, на новые тренды в «падении нравов». Психологи – на уровень стресса в обществе, изменения в ценностях поколения, психосоматические изменения личности под влиянием неблагоприятной среды и т. д.

Однако, понимая системный характер этого явления, эксперты подключают свою интуицию и используют для прогноза собственные убеждения и представления в смежных областях, где их экспертиза не имеет нормативной базы. Например, вместо того, чтобы подкрепить свои выводы профессиональными знаниями, эксперт обращается к своему личному бытовому опыту: «Вот буквально сегодня на улице я увидел… моя жена рассказала, что… читал в СМИ, что…»

Сталкиваясь с интуитивной экспертизой[72]72
  Здесь под интуитивной экспертизой имеются виду такие прогнозы, в которых эксперт опирается не на достоверные данные и проверенные методы их получения в рамках своих специализированных знаний, а скорее на свои догадки, интуицию и воображение.


[Закрыть] информантов, аналитик оказывается в сложном положении, поскольку в этом случае он должен доверять ей, полагаясь не на достоверные знания, а на свои представления о компетентности эксперта в данном вопросе.

Поскольку большинство прогнозов в наших проектах краткосрочны, то предлагаемые здесь подходы к снижению риска ошибочного прогноза будут относиться только к попыткам заглянуть в будущее не далее чем на год вперед.

Для решения этой задачи в рамках аналитической триангуляции во время групповой работы мы стараемся разделить всех респондентов экспертных интервью на три группы:

1) системные эксперты видят системный характер предмета и могут перечислить факторы, влияющие на его развитие в будущем;

2) эксперты по отдельным факторам, выделенным системными экспертами; в прогнозе опираются на знания и опыт в своей сфере деятельности;

3) эксперты-сталкеры[73]73
  Впервые об экспертах-сталкерах я услышал на выступлении эксперта Института исследований развивающихся рынков бизнес-школы «Сколково» Владимира Коровкина, который проводил аналогию с героями произведения «Пикник на обочине» братьев Стругацких.


[Закрыть] олицетворяют интуитивную экспертизу, основанную на новых, еще слабо изученных практиках. Они уже находятся «в будущем», в сферах, где пока не сложились «правила игры». Например, о сценариях развития и областях применения искусственного интеллекта лучше спрашивать разработчиков этих программ и механизмов.

Особое внимание при анализе интервью, в которых эксперты делятся прогнозами на будущее, мы уделяем так называемой экспертизе на тонких срезах, предложенной Малкольмом Гладуэллом[74]74
  Gladwell M. (2007) Blink: The Power of Thinking Without Thinking. New York, NY: Back Bay Books.


[Закрыть]. Ее суть в фиксировании «первой реакции» собеседника, обусловленной непроизвольным обращением к своей профессиональной информационной базе опыта работы по теме. Это первое впечатление представляет собой нечто среднее между глубоким убеждением в верности своей гипотезы и осознанием риска своего прогноза из-за недостатка необходимых для подтверждения данных.

Экспертиза «на тонких срезах» в анализе интервью особенно отчетливо проявляется у «экспертов по факторам» и «сталкеров». Примером может служить высказывание главы администрации сельского поселения по поводу оценки программ «Земский врач» и «Земский фельдшер», призванных решить проблему дефицита медицинских работников в сельской местности: «Я чувствую, что в этой программе, при всей ее привлекательности, отсутствует какой-то важный элемент, не связанный с подъемными и предоставлением жилья. Как только я ее прочитал, первым впечатлением было: здесь что-то не то. Не поедут сюда специалисты, хотя говорят, что для них важен покой, тишина, свежий воздух вдалеке от большого города, безопасность для детей и т. д. Вот не могу сказать, что еще нужно, чтобы приехали, но считаю, что этих мер недостаточно».

Первое впечатление эксперта о программах оказалось пророческим. Действительно, они не изменили ситуацию с медицинскими кадрами в районе, в котором проводилось исследование. Как оказалось, ценности спокойного и безопасного сельского образа жизни не перевесили потребности специалистов в городском разнообразии возможностей для проведения свободного времени, в плотности коммуникаций большого города, в доступе к различным видам образования, занятий спортом, в выборе заведений общепита, торговых точек и пр. Большинство участников программ не остались жить и работать в селах этого района, за исключением тех мест, где были хорошее транспортное сообщение с городом, качественный интернет и мобильная связь, развитая социальная инфраструктура.

«Метод Ферми» в социальных прогнозах

Вероятно, с расширением и усложнением информационного пространства, с появлением новых методологических проблем в научном подходе к прогнозированию социальных явлений роль интуитивной экспертизы будет возрастать. В процессе аналитической триангуляции при анализе интервью наиболее дискуссионным вопросом за «длинным столом» остается оценка перспективности и точности прогнозов, в которых эксперты дают свои варианты будущего развития социальных процессов, не имея достаточных и надежных данных о явлении.

История проведения «длинных столов» знает примеры, где участники «длинного стола» не включили в анализ прогнозы экспертов, оказавшиеся верными. Причин этого, вероятно, много, назовем две из них.

1) Нетрадиционный метод прогноза. Групповая работа «длинного стола» на этапе анализа показала, что для социолога, не владеющего профессиональными знаниями в сфере деятельности, представляемой экспертом, сложно оценить нетрадиционные методы прогноза, которые на первый взгляд кажутся не относящимися напрямую к предмету прогнозирования.

Приведу дискуссию за «длинным столом» по прогнозу численности поголовья оленей на Ямале.

Из полевой записи:

Участник 1: У меня эксперты считают, что стадо сократится. Оно уже и так самое большое в мире. Причины в проблемах сбыта мяса и шкур. Цена тоже неинтересная. Потом нагрузка на пастбища уже запредельная. Маршруты для каслания[75]75
  Перегон оленей на другие пастбища.


[Закрыть] сокращаются из-за добычи нефти и газа.

У. 2: А я думаю, не уменьшится. У меня один эксперт сказал, что заявки из ветслужбы на прививки не сократились, а может, и увеличились.

У. 3: А причем здесь прививки? Может, ждут какой-то эпидемии или чего еще.

(Все согласились, больше к этому прогнозу не возвращались.)

Как оказалось, прогноз, сделанный вторым участником, был более верным, так как количество прививочного материала точнее отражало численность поголовья скота, чем официальная статистика, которой из-за погруженности в неформальную экономику сложно достоверно определить численность частного стада, пасущегося вместе с «колхозным». Кроме этого, надо учесть, что для оленеводства важны панты, ценящиеся на рынке гораздо выше, чем мясо или шкуры, что также сказывается на заинтересованности животноводов в сохранении поголовья или его возможном увеличении.

Здесь будет уместно вспомнить метод «снижения неопределенности» Энрико Ферми[76]76
  См. URL: http://www.elitarium.ru/metod-fermi-ocenka-izmerenie-neopredelennost-reshenie-primer-navyk/ (дата обращения: 29.08.2021).


[Закрыть], который приблизительно, но в целом верно оценил мощность ядерного взрыва в эксперименте, используя только обрывки бумаги и рулетку. Аппаратное измерение, конечно, дало точную, но не критически важную для решения задачи оценку.

Конкретные цифры в социальных исследованиях, если они есть и им можно доверять, конечно, важны. Они повышают достоверность. Но их сложно и часто невозможно получить, а для качественного исследования важнее понимать существующие тренды, векторы изменений характеристик объекта исследования и то, какие социальные процессы они отражают. Даже если эти направления определены приблизительно.

Вот это умение «измерить неопределенность» нестандартным способом – важная характеристика экспертизы «на тонких срезах». Например, в начале 1990-х годов при отсутствии надежных данных о развитии фермерских хозяйств и общей неопределенности государственной политики в отношении фермерства на основе ответа на вопрос о тематике и количестве книг в доме новоявленных фермеров Теодор Шанин дал подтвердившийся впоследствии среднесрочный прогноз о том, что в течении двух-трех лет больше двух третей фермерских хозяйств прекратят свое существование.

Полевая запись о визите Теодора Шанина в фермерское хозяйство села Даниловка Саратовской области в 1995 г.:

Помнишь, что мне ответил этот фермер, когда я его попросил показать, какие у него есть книги для работы? Сказал, что есть пара-тройка по растениеводству и ремонту техники. У нас английский фермер имеет большую библиотеку, где кроме книг по сельскому хозяйству есть по экономике, бухгалтерии и т. д. Думаю, такие хозяйства могут не устоять, если не будет поддержки не только кредитами, но и обучением смежным дисциплинам.

2) «Мнимый уход от ответа». Иногда отказ собеседника дать прогноз воспринимается интервьюером буквально. Однако отсутствие прямого ответа не всегда означает, что собеседник действительно не собирается говорить о том, что ожидается в будущем. Его прогнозы могут проявиться в планах на будущее, надеждах или опасениях. Здесь важно не пропустить момент, когда эксперт дает вполне определенный ответ на вопрос о прогнозе, говоря, казалось бы, на другую тему.

Например, в интервью на тему изменения численности потребителей инъекционных наркотиков в городе к концу года эксперт, отказавшись делать прогноз, неожиданно предложил поговорить о работе скорой помощи и росте смертности в результате острой сердечной недостаточности у молодых людей в возрасте до 30 лет за прошедший год. Мимоходом он заметил, что на скорой существует практика оформления летального исхода от передозировки наркотиков как смерти от сердечной недостаточности.

Это навело аналитиков на мысль, что даже экспертная оценка смертности от передозировки наркотиками может дать более точное представление о количестве больных наркоманией, чем официальная статистика, которая учитывает только тех, кто стоит на учете в наркодиспансере. Как показали результаты интервью с врачами скорой помощи, наркологами и самими потребителями наркотиков, этот подход дал возможность точнее оценить количество больных наркоманией в городе.

По сути, эксперт, отказавшись дать свой прогноз, предложил использовать то, что можно назвать «методом Ферми» для решения этой задачи. Нужно только было определить коэффициент в подсчете потребителей психоактивных веществ по количеству случаев смертности из-за передозировки наркотиками, умножить на число официально стоящих на учете и получить примерное, но в целом более приближенное к действительности число потребителей наркотиков в городе.

Использование аналитической триангуляции при групповой работе «длинного стола» дает сравнительно более точные краткосрочные прогнозы в ситуации, когда велик риск ошибки на основе экстраполяции существующих трендов и других традиционных методов прогноза, а также в условиях, когда собрать достоверную статистику не представляется возможным (малоизученное явление, латентные социальные группы или скрытые неформальные практики). Способность учитывать результаты интуитивной экспертизы в совокупности с традиционными подходами на основе статистики, знаний и опыта экспертов позволяет улучшить точность прогнозов, насколько это возможно в гуманитарных дисциплинах. При этом надо не забывать, что будущее не предопределено.