Текст книги "Метод «длинного стола» в качественных полевых социологических исследованиях"

Правила поиска и формулировки КИВа на этапе замысла исследования по методу «длинного стола»

1) КИВ должен быть записан в разных вариантах для выбора лучшего из них. Все варианты должны быть занесены в протокол исследования. Незаписанные вопросы и цели исследования остаются пустыми намерениями и желаниями.

2) Следует стремиться к тому, что КИВ должен содержать парадокс – то есть то, что невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла и тривиальных толкований или известных теорий, убеждений и верований.

3) КИВ должен быть четко и кратко сформулирован. Если КИВ сложный и длинный, разбейте его на два или три.

4) КИВ должен быть понятным и однозначным, чтобы было очевидно, для чего он задается. То есть КИВ предполагает конкретный ответ и понятный результат.

5) КИВ должен «цеплять» вас интеллектуально и эмоционально, то есть вопрос обращен к тому, что «не укладывается в мои представления и мне очень хочется это узнать, это любопытно», «я не понимаю и мне надо понять», «непонимание этого меня раздражает и заводит, злит». КИВ должен пробудить желание, страсть к поиску, то есть сделать исследование интересным.

6) КИВ должен выглядеть так, чтобы ответ на него было реально получить. Если это не так, то включается механизм самоограничения: слишком трудно, невозможно и т. п. Тогда нужно сделать шаг назад: от «я не понимаю, как закоренелый преступник может исправиться» к «я не понимаю, что реально могут сделать существующие институты (церковь, семья, соц. обеспечение)». Это нужно, чтобы преодолеть страх риска подставиться и «облажаться» в глазах референтных групп. Так проявляется редкая способность позволить себе остаться самим собой перед лицом интеллектуального вызова (признаться себе, что компетентности пока недостаточно). Редкая потому, что большинство тех, кто остался самим собой, так никем и не стал, потому что был самодовольным и не развивался. Ответив на КИВ, вы сможете сделать следующий шаг.

Для проверки КИВа на наличие в нем перечисленных основных признаков разработана процедура, которая называется «ежиный тест», она предназначена для групповой работы за «длинным столом» (не менее 4 участников).

Из интервью с экспертом:

Я не понимаю, о чем вы хотите спросить. Это какой-то детский вопрос. Вы что, действительно этого не знаете или тут другой смысл? Вы бы эти вопросы сначала себе задали, прежде чем ко мне прийти.

Практика полевых исследований показывает, что услышать подобное из уст информанта можно, даже если были проведены пилотные интервью вопросника. Это не случайность, так как содержание гайда (вопросника) отражает продуктивность ключевых исследовательских вопросов и гипотез.

Чтобы снизить риски возникновения подобной ситуации, нужно найти способ проверки КИВ до того, как на его основе будет создан инструментарий исследования. После групповой работы над формулированием ключевых исследовательских вопросов перед участниками ДС встает задача выбора из них варианта, который наилучшим образом соответствует трем основным признакам: 1) конкретности в формулировке и реальной возможности получения данных (вопрос конкретный и реальный для получения обоснованного ответа); 2) исследовательской направленности (например, содержит парадокс); 3) валидности (соответствует задачам по теме исследования).

Процедура выбора КИВа для программы исследования строится на метафоре, связанной с известным выражением «это и ежу понятно», обозначающей риторический характер вопроса, тривиальность формулировки и предполагающийся банальный ответ. Задача КИВа состоит в том, чтобы для самого исследователя он не был скучен или непонятен, а вызывал интерес и желание подумать над ответом. Иными словами, как мы уже говорили выше, КИВ должен «цеплять» интеллектуально и эмоционально, то есть готовых ответов на него не существует, есть только некие предположения, которые очень хочется проверить.

Следовательно, для КИВа мы должны провести своего рода тестирование имеющихся вариантов и выбрать тот, от которого, образно говоря, «ежи будут в недоумении». Процедура внешне похожа на пилотное интервью, но в отличие от него имеет свой алгоритм интерпретации ответа и направлена не только на выявление реакции респондентов, но, главным образом, на реакцию самого исследователя на вопросы, которые разработчики дизайна исследования считают ключевыми.

Участники ДС делятся на пары, в каждой паре один выполняет роль интервьюера, другой – респондента. В течение трех минут они задают друг другу КИВ и отвечают на него, затем меняются ролями. Желательно, чтобы все участники «ежиного теста» имели возможность проверить КИВ хотя бы два-три раза, побывав в разных парах и разных ролях.

В инструкции к «тесту» содержатся только три условия: задавать КИВ так, как он был сформулирован в финале обсуждения, постараться зафиксировать ответы в формате полевого дневника (дословно или своими словами передав суть ответа) и завершить интервью сразу по окончании трех минут.

Ключи к «ежиному тесту»

Участнику «ежиного теста» надо ответить на следующие вопросы, которые относятся к тому моменту, когда он был в роли интервьюера:

1) Приходилось ли вам дополнительно пояснять вопрос для респондента?

2) В последующих интервью вы переформулировали КИВ или он остался прежним?

3) Хватило ли вам трех минут, чтобы получить ответ на этот КИВ, или интервью могло продолжаться дальше?

4) Были ли ответы неожиданными для вас?

5) Потеряли ли вы интерес к этому КИВу после того, как его задали следующим респондентам (уже все понятно, какие будут ответы – заранее знаю, стало скучно)?

Примечание. Для обобщения результатов можно предложить оценить свой ответ по десятибалльной шкале.

Вопросы для участника ДС в роли информанта:

1) Участникам ДС в роли информанта предлагается выразить свое восприятие тестируемого вопроса на «карте КИВа» с двумя координатами: «отвечать было интересно – скучно»; «отвечать было трудно – легко»). По сути, это метод Декартовых координат с образованием четырех квадрантов. Если отвечать было трудно, но интересно, то это квадрант КИВа, если нетрудно и неинтересно – квадрант риторического, банального вопроса, если трудно и неинтересно – квадрант занудного вопроса или допроса. Если же отвечать было нетрудно, но интересно, то это квадрант забавного вопроса.

2) Для облегчения обобщения результатов выполнения задания можно предложить шкалу от 0 до 10.

Обобщение ответов и последующее обсуждение позволяют сделать выбор КИВа. Если большинство оценок вопроса попадает в квадранты КИВ или «Забавный вопрос», то вариант принимается и начинается дальнейшая работа с ним для выдвижения гипотез и обсуждения внутренней структуры интервью.

Особое внимание во время прохождения «ежиного теста» ведущий обращает на количество неожиданных ответов.

Из записи ДС:

Ведущий: Обратите внимание, что несмотря на наши предыдущие обсуждения того, что мы изучаем, зачем мы это изучаем, что нам непонятно, что хотим узнать, тем не менее были неожиданные ответы. Это важный признак КИВа. Другой признак – большинство участников сказали, что трех минут не хватило, можно было бы продолжать беседу. Это говорит о том, что ответ на вопрос нуждается в пояснениях, примерах, предполагает неоднозначность выводов, то есть приглашает к размышлению, рефлексии, может сделать беседу интересной для информанта.

Участник: А у меня не было неожиданных ответов, но я бы не сказал, что задавать вопрос повторно разным информантам стало скучно, потому что отвечали по-разному, хотя мысли были похожие.

В.: Думаю, это тоже признак ключевого вопроса, ведь он все-таки задается исследователем самому себе. Ваша гипотеза, которая стояла за вопросом, получила подтверждение, но если мы выйдем в поле, то можем получить неожиданные ответы.

Выдвижение гипотез по методу «длинного стола»

Наверное, среди болевых точек для критики качественного подхода в исследовании гипотеза стоит в одном ряду с субъективностью, достоверностью и выборкой. Для ведущего «длинного стола» привести участников рабочей группы к общему языку в понимании гипотезы – задача, которая решается не только на этапе замысла, но и на протяжении всего полевого исследования. Дело не в том, что сложно достигнуть конвенции относительно определения этого термина. Проблема в том, что не всегда просто понять, где кончаются исследовательские вопросы и начинаются гипотезы.

Для участника проекта с опытом вопросы, которые он задает себе в процессе исследования, практически неотделимы от гипотез, поэтому за «длинным столом» можно часто наблюдать сопротивление «ветеранов поля» формулированию гипотезы на старте качественного исследования. Аргументы для выхода в поле с «пустой головой», как «чистый лист» или с «незамутненным взглядом ребенка» обычно выглядят так:

1) Предвзятость. Если у исследователя есть гипотеза, которая ему кажется обоснованной и продуктивной, на которую потрачено много времени и сил, то он ее обязательно докажет. Это похоже на собирание пазла по заданной картинке. Части пазла – это факты, поиском которых он озабочен. Когда их не хватает, то ими можно пренебречь или «нарисовать» для заполнения пустых мест.

2) Модификация против проверки. Полевое исследование – это непосредственный контакт с изучаемой средой и в процессе вживания «в поле» надо выдвигать гипотезы, постепенно изменяя или даже отказываясь от них в зависимости от накопленных данных. Это не имеет ничего общего с проверкой заранее сформулированных гипотез, как это делается в количественных исследованиях.

3) Гипотезы появляются на выходе из «поля». Бывает, что самые интересные и продуктивные гипотезы появляются после выхода из «поля» на этапе анализа, а заранее сформулированные гипотезы могут оттянуть силы исследователей на их подтверждение или опровержение.

Интересно, что аргументы за прояснение исследовательских гипотез «до поля» поступают от таких же практиков полевых исследований.

1) Формат исследования. Конструирование гипотез непосредственно «в поле» предполагает определенный формат качественного исследования. Это включенное или участвующее наблюдение, это экспедиция, имеющая запас времени, это лонгитюдные (панельные) исследования. В большинстве случаев исследователь работает в более жестких по времени и ресурсам условиях, где, как это бывает в кризисных ситуациях, «мы не поднимаемся на вершину своих возможностей, а падаем на уровень своей подготовки» (из интервью с участником боевых действий).

2) Ловушка здравого смысла. Выход «в поле» с «незамутненным взглядом ребенка» для исследователя без достаточного полевого опыта и знаний существующих теоретических рамок взгляда на изучаемый вопрос – это риск выйти из «поля» с сильно «помутившимся взглядом», с головой, наполненной «наивными теориями», «обыденными оценками и идеями», «аргументированными позициями и аналитикой» своих информантов, которые совпадают с неотрефлексированными представлениями о социальной природе феномена. Это называют «ловушкой здравого смысла», когда выводы исследования не выходят за рамки широко распространенных мнений и объяснений. В таких случаях социолог слышит вопрос: «Зачем для этого было проводить исследование?»

3) Притягивание теорий за уши. Исследовательские гипотезы, как правило, опираются на существующие теоретические концепты. Гипотезы, которые выросли «в поле» из чувственного опыта, впечатлений, интуиции и творческих инсайтов на этапе анализа результатов исследования, нуждаются в сопоставлении их с устоявшимися в научном мире объяснительными парадигмами. Понимая это, недостаточно опытный в изучении данной темы полевой исследователь рискует продемонстрировать теоретическое обобщение первичных данных без достаточных обоснований, по принципу «надо показать знание теории».

4) Клинический диагноз. Опытный полевик уже имеет в голове научные представления о предмете изучения, но подвергает их критическому осмыслению, которое направляет поиск новых фактов. Новичок тоже имеет в голове определенные представления о предмете исследования, которые сложились из обыденных стереотипов, мифов, известных ему научных знаний, своего житейского опыта. Призыв к tabula rasa, к волевому очищению своего сознания до состояния «чистой доски» – это призыв к умению раздваивать свою личность на ту, что обременена образованием, жизненным опытом, информацией о предмете исследования из различных источников, и личность новорожденного без знаний и опыта. В психиатрии это состояние соответствует клиническому диагнозу диссоциативных расстройств личности. Если это только метафора, которая обозначает готовность отказаться от известных объяснений и принять новые факты или критичность в отношении известных истин, то можно согласиться. Может быть, опытным исследователям такая рефлексия не нужна и они научились выходить «в поле» как бы с чистого листа, без гипотез, полностью открытыми новому. Но новички рекомендацию идти в поле без гипотез часто понимают буквально и радуются отсутствию необходимости изучить существующие подходы к исследованию этой темы.

5) За исследовательским вопросом всегда стоит гипотеза. На самом деле довольно сложно представить ситуацию, когда социолог подготовил гайд для интервью, состоящий из десятка вопросов, и у него отсутствуют хотя бы предположительные ответы на них. Если таких предположений нет, то непонятно, что тогда является импульсом для исследования. Такие предположения можно назвать первичными версиями или дебютными идеями, но они, в сущности, являются гипотезами. Это напоминает извечный спор о том, как правильно называть интервьюируемого: респондентом, информантом или собеседником.

6) Разные вопросы – разные гипотезы. Сами вопросы формируют гипотезы как ожидания предполагаемых ответов, которые исследователь может получить или не получить.

– Вопросы «Что это? Как устроено?» предполагают описательные гипотезы о том, на что похож предмет исследования, чем он отличается от уже известных феноменов, из каких частей он состоит, и как эти части связаны между собой.

– Вопросы «Почему? Зачем? Как это работает?» рождают объяснительные гипотезы как предположения о причинно-следственных связях между данными о предмете исследования.

– Вопрос «Что будет дальше?» вызывает прогнозные гипотезы о будущем развитии событий.

Рецепты «длинного стола»

Цель упражнения «Табула раса» (tabula rasa) в развитии рефлексивности исследователя. Проверить с помощью рефлексии факт существования гипотез, точнее, предположений относительно предмета исследования, перед выходом «в поле» можно с помощью простого упражнения, задав участникам «длинного стола» любую тему, для изучения которой они должны сформулировать вопросы и обсудить, с какой целью они были заданы.

Фрагмент работы ДС:

Ведущий: Предположим, мы считаем, что постарались не формулировать никакие гипотезы до встречи с информантом, чтобы избежать предвзятости в исследовании. Вам нужно выяснить уровень школьного образования информанта без всяких предварительных гипотез о том, что будет критерием оценки. Задайте максимум два вопроса, чтобы информант потом сам мог ответить на основной вопрос без влияния интервьюера.

Участник 1: Какую школу вы закончили? Обычную или гимназию, лицей?

У. 2: Я бы спросила, как он сам оценивает свое школьное образование, чем оно ему пригодилось в жизни – например, поступил в вуз на бюджет.

У. 3: У меня были бы вопросы поконкретнее. Спросил, кто из учителей больше всего запомнился, чем. Какие предметы в школе больше всего нравились. Про успеваемость, конечно, какие оценки были. А то скажет, что получил хорошее образование, а в аттестате одни тройки.

У. 4: Надо спросить информанта, участвовал ли он в школе в олимпиадах, занимал ли призовые места, по каким предметам. Сразу многое будет понятно о его образовании.

В.: Не кажется ли вам, что «табула раса» как-то не очень получилась? Видно, что за вопросами скрываются определенные предположения о том, от чего может зависеть уровень школьного образования информанта. Здесь различные критерии, начиная от успеваемости и заканчивая участием в олимпиадах и поступлением в вуз. Были версии, что важны самооценка, наличие любимых предметов и хороших педагогов.

Возможно, это не гипотезы, что-то другое? Что же тогда будем считать гипотезами в исследовании? Нужно ли на них тратить время? Ведь, тот кто считает, что признак хорошего образования – это участие в олимпиадах, может не обратить внимания на тип школьного заведения.

Работа с неявными гипотезами до поля

Консенсус участников дискуссии по нахождению общего языка относительно термина «гипотеза» может отражать обе позиции относительно определения гипотезы и необходимости обсуждать и формулировать ее до выхода в поле. Ведущий может придерживаться своих убеждений, но его задача состоит в том, чтобы показать плюсы и минусы каждого из подходов. В нашей школе-студии мы придерживаемся следующих представлений о том, что считать гипотезой и нужно ли ей уделять внимание на старте исследования.

– Гипотеза – отправная точка любого исследования.

– Продуктивная гипотеза определяет успех исследования.

– Цель гипотезы – помочь исследователю увидеть и создать связи между разрозненными фактами и явлениями изучаемого социального феномена.

– Гипотеза помогает отобрать и упорядочить нужные факты из моря информации.

– Гипотеза определяет способ сбора данных в исследовании.

– Гипотеза может управлять выборкой.

– Гипотеза связана с накопленными знаниями и существующими современными теориями.

– «Гипотеза – это не безумная фантазия, хотя безумная фантазия может стать гипотезой, если она достаточно безумна»[24]24
  Пэнто Р., Гравитц М. Методы социальных наук / пер. с фр. под ред. В. А. Туманова и В. П. Казимирчука. М.: Прогресс, 1972. С. 190.


[Закрыть].

Выдвижение гипотез по методу «длинного стола» происходит во время обсуждения того, что мы изучаем и зачем мы это изучаем. Ответы на эти вопросы фиксируются в протоколе ДС как материал, содержащий основу для формирования гипотез. Рефлексия имеющихся у исследователей представлений о предмете изучения связана с КИВом и особенно сильно инициируется «ежиным тестом».

Процедура, где в течение трех минут участники «длинного стола», разбившись на пары, которые меняются не менее трех раз в зависимости от числа участников, задают друг другу КИВ и отвечают на него, а потом отмечают ожидаемые и неожиданные ответы, по сути, представляет собой аналитическую триангуляцию их дополевых гипотез. Особое внимание обращается на неожиданные оригинальные ответы и ответы, которые повторяются чаще других. Наиболее перспективные для ответа на КИВ отбираются для превращения их в вопросы гайда.

Из записи ДС:

Ведущий: Посмотрите, что у нас получилось. Шесть ответов на наш КИВ повторяются по смыслу практически у всех, и есть четыре ответа, которые были для вас неожиданными. Как вы считаете, можно ли их назвать гипотезами исследования?

Участник 1: Как отправную точку, думаю, да.

У. 2: Конечно, вот мне понравился ответ Н.: причина того, что «профстандартов» все больше, а профессионалов все меньше, в том, что эти стандарты делаются ради самих стандартов, а не ради поднятия уровня профессионализма. Эта настоящая гипотеза, которую интересно проверить. Мы часто говорим, что все эти стандарты придумали чиновники, чтобы управлять нами, но как в этом убедиться?

У. 3: А для меня это не неожиданность. Я часто задаю коллегам вопрос, кому нужны эти стандарты, кто в них заинтересован. Наверное, у меня есть гипотеза, что далеко не всем они нужны, мне кажется, что профессионалы и так знают то, что нужно знать и уметь для своего дела.

У. 4: А почему не для самих профи? Я вот думаю, что профессионал должен быть заинтересован в профстандарте, чтобы отсечь всяких знахарей и «кустарей-одиночек», которые у них отнимают хлеб. Но, может, не в таком виде, как сейчас.

В.: Ну вот, одна гипотеза явно появилась. Здесь мы видим столкновение разных точек зрения, разные аргументы. Хорошо бы еще знать, есть ли какая-нибудь теория на этот счет, вроде законов Паркинсона, но научных.

У. 2: А может, не заморачиваться? А то узнаем, что это уже известно, и потеряем интерес.

В.: Г. С. Батыгин говорил нам, что библиографический поиск нужен, чтобы доказать, что мы банальны. Лучше посмотреть. Кто сможет?

Работа «длинного стола» над построением выборки информантов

После того как сформулирован КИВ, работа «длинного стола» сосредоточена на двух вопросах: «Кто нам нужен для ответа на наш ключевой вопрос исследования?» и «Сколько информантов нам для этого потребуется?» Эти вопросы о выборке в качественном исследовании относятся к числу наиболее проблемных для участников «длинного стола», да и для всего качественного подхода в целом.

Само слово «выборка» применительно к качественному исследованию нельзя назвать удачным, так как оно прочно ассоциируется с математической статистикой, используемой для построения репрезентативной выборки в массовых опросах. Процесс отбора информантов для интервью больше похож на рекрутинг кандидатов при приеме на работу или на конкурсный отбор номинантов на премию. Но так уж случилось, что сама дисциплина породила эту неточность, так как в социологии «выборка респондентов» – прочно укорененное понятие, распространившееся на все ее методы.

Для освоения такого специфического навыка, как обоснование количества и качества отбора информантов для интервью, участникам «длинного стола» важно иметь представление о существующих логических схемах отбора, чтобы использовать их применительно к своим исследовательским задачам. Рассмотрим наиболее распространенные логические схемы построения выборки в качественном исследовании.

Целеориентированная, или критериальная, выборка – это выборка по заданным квотам, где респонденты отбираются по определенным социально-демографическим признакам или по наличию у носителя изучаемой практики определенных свойств. Логика выбора здесь чаще всего привязана к первичным гипотезам, объясняющим данный феномен, которые отражают «дополевые» представления о предмете исследования.

Например, изучаем проблематику пожилых людей, которые испытывают чувство одиночества. Выборка будет определяться возрастом, который исследователь считает соответствующим понятию «пожилой», полом, если он считает, что «одиночество» испытывают в большей степени пожилые женщины. Может быть задана квота на семейное положение респондента, если у исследователя есть гипотеза, что одиночество связано с отсутствием семьи и т. д.

В другом случае исследователь будет исходить из наличия у респондента «практики одиночества», то есть он будет набирать в выборку пожилых людей, про которых априори известно, что они испытывают искомое состояние вне зависимости от других признаков.

За этим стоит идея теоретической выборки Ансельма Страусса и Джульет Корбин[25]25
  Страусс А., Корбин Дж. Основы качественного исследования. Обоснованная теория. Процедуры и техники / пер. с англ. и послесловие Т. С. Васильевой. М.: Эдиториал УРСС, 2001.


[Закрыть]. Согласно их подходу, такая выборка репрезентирует не саму социальную группу, а значимые свойства исследуемого феномена, и должна направлять исследователя на поиск данных, из которых возникает теория, объясняющая факторы, влияющие на феномен. Эта выращенная из первичных данных теория задает нужные ориентиры и контролирует полевое исследование и логику выбора объектов для изучения.

Сама же логика отбора определенного качества и количества респондентов задается концептом «насыщенности» или «теоретической насыщенности». Это сводится к «снежному кому», где его «лепка», то есть процесс перехода исследователя от респондента к респонденту по линиям связей и отношений в кругах общения (социальных сетях) информантов, заканчивается в тот момент, когда ассортимент возможных практик исчерпан фактом их повторяемости в новых случаях.

Сам принцип «снежного кома» (snowball sample), или иначе «цепная выборка» (chain-referral sample), был разработан Джеймсом Коулменом в 1958 г.[26]26
  Coleman J. S. (1958) Relational Analysis: The Study of Social Organizations With Survey Methods. Human Organization. Vol. 17. No. 4. P. 28–36. https://doi.org/10.17730/humo.17.4. q5604m676260q8n7.


[Закрыть] На практике «снежный ком» выглядит обманчиво простым. Первый шаг – отбор информантов, которые соответствуют представлениям исследователя о том, кто нужен для ответов на исследовательские вопросы. Второй шаг – выбор из них тех, к кому есть доступ. Их называют «seeds» («семена»). Их число обычно ничем не обосновывается, хотя это неудобно для расчета временных и материальных ресурсов проекта. «Seeds» – первое звено (ком) цепной выборки. Третий шаг состоит из организации второй волны опроса, которая возникает за счет того, что «посеянные» информанты по просьбе интервьюера, иногда за вознаграждение, рекрутируют вторую волну участников опроса, а те – последующую[27]27
  Mouw T., Verdery A. M. (2012) Network Sampling With Memory: A Proposal for More Efficient Sampling From Social Networks. Sociological Methodology. Vol. 42. No. 1. P. 208. https://doi.org/10.1177/0081175012461248.


[Закрыть]. Такой рекрутинг бывает двух видов: пассивный и активный, и зависит от степени участия «посеянных» в установлении контакта с информантом. Например, такой «посеянный» становится «проводником», то есть сам находит нужного информанта и организует встречу с ним. В другом случае он просто называет имя и дает контакты. «Снежный ком» информантов, полученный таким способом, растет и останавливается по ряду объективных или субъективных причин. Обычно это истощение временных или материальных ресурсов проекта. Также прекращение поиска новых контактов связано с трудностью доступа к новым информантам, либо исследователи считают, что достигнута «теоретическая насыщенность», то есть новые информанты ничего не прибавляют к полученному пониманию предмета исследования и дальнейшее увеличение объема выборки и новые интервью не дадут новую информацию.

Таким образом, в нашем примере с одиночеством среди пожилых людей мы останавливаем «снежный ком», когда остальные информанты начинают повторять уже известные нам истории про проблемы со здоровьем, своим характером, отношением с детьми, жилищными условиями, маленькой пенсией и недостаточной заботой государства об организации их досуга.

Здесь мы рискуем попасть в ловушку «ложного снежного кома», так как, если звенья нашей цепи никогда не общались с носителем чувства одиночества, который живет в семье, при высоком достатке, при полной трудовой занятости, хорошем здоровье и общительном характере, то наша типизация и типологизация будут неполными или искаженными. Это серьезная проблема, особенно когда исследователи претендуют на обобщения относительно определенной социальной группы (пожилые люди). Подробнее к этому вопросу мы вернемся ниже, в «рецептах длинного стола».

Логика выборки экстремальных, или девиантных, случаев направляет поиск информантов, которые были участниками событий, выбивающихся из рутины обыденности. Это могут быть природные или техногенные катастрофы, необычные условия жизни и т. п. Например, изучение приемных семей может быть построено на случаях жестокого обращения с детьми в таких семьях или наоборот – объектом исследования будет образцовая приемная семья, победившая в соответствующем конкурсе. Информантами в этом случае будут не только приемные родители, дети, но и органы опеки, представители некоммерческих организаций, благотворительных фондов и пр. Исследователи, которые используют данную логику в своей выборке, полагают, что эти крайние случаи содержат всю необходимую информацию, отражающую весь институт приемного родительства. Однако надо иметь ввиду, что девиантные случаи могут оказаться настолько непоказательными, что способны исказить представление об изучаемом явлении.

Логика выборки типичных случаев исходит из представления о качественном профиле одного или нескольких «типичных» случаев. Они выбираются в ходе бесед с ключевыми информантами, которые помогают определить то, что, с их точки зрения, является типичным. Можно также отбирать типичные случаи, основываясь на результатах опросов, демографическом анализе или на любых других переменных, позволяющих получить нормальное распределение характеристик, из которого уже можно увидеть, какие случаи являются «средними» в статистическом смысле.

Здесь важно не забывать, что цель составления качественного профиля – фиксация того, что считается типичным в сознании информантов, в статистике или в голове самого исследователя. Этот «типичный» профиль респондента скорее играет роль полезной иллюстрации для сравнения наших «предполевых» представлений с тем, с чем мы можем столкнуться «в поле».

Выборка критических случаев. «„Критический случай“ в терминах социологии есть гуманитарная катастрофа, то есть такое состояние общества, когда оно не способно самостоятельно поддерживать свою жизнедеятельность на минимально допустимом уровне»[28]28
  Яницкий О. Н. «Критический случай»: социальный порядок в «обществе риска» // Социологическое обозрение. 2002. Т. 2. № 2. С. 90. URL: https://sociologica.hse.ru/2002-2-2/28145065.html (дата обращения: 02.08.2021).


[Закрыть]. Критические случаи могут оказаться особенно важными для понимания происходящего: «если здесь так случилось, то это произойдет и везде» и «если здесь этого не случится, то не случится нигде». Сбор данных направлен на то, чтобы постараться понять, что происходит в данном критическом случае. Например, если объяснить суть и цели реформы образования не могут профессора вузов, то ее не поймут и их студенты. И наоборот – если это понимают студенты, то поймут и профессора.

Список типов выборки с присущей им логикой можно продолжить далее. Например, «интенсивная» выборка, выборка максимальной вариации, гомогенные выборки, стратифицированная выборка.

Подробнее с типами выборки можно познакомиться в нашей с Е. Ковале вым монографии[29]29
  Ковалев Е. М., Штейнберг И. Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. М.: Логос, 1999. С. 84–88.


[Закрыть].

Рецепты «длинного стола»

Итак, перед участниками «длинного стола» стоят четыре непростые задачи:

1) Определить, кто нам нужен для ответа на КИВ, какими характеристиками должны обладать информанты.

2) Рассчитать и обосновать примерный объем выборки до выхода в поле для расчета ресурсов полевого этапа исследования.

3) Выбрать способ доступа к информантам.

4) Избежать «ловушек снежного кома».

Для решения этих задач «длинный стол» предлагает логическую схему обоснования выборки в качественных исследованиях с использованием глубинных и полуформализированных интервью, которая получила название «Восьмиоконная модель выборки для исследовательского интервью»[30]30
  С этим названием связан определенный курьез – «окон» на самом деле семь. Несмотря на многочисленные указания на ошибку в подсчете, в названии закрепилась цифра восемь. Вероятно, это связано с психологией восприятия одновременно двух схем, которые на «длинных столах» обычно изображаются вместе.


[Закрыть]. С ее помощью происходит формирование ряда специфических и неспецифических навыков участников «длинного стола», относящихся к построению выборки информантов и ее обоснованию.

К специфическим навыкам относится умение сконструировать модель выборки информантов для полевого исследования, обойдя при этом ловушки «снежного кома», примерно рассчитать объем выборки до выхода «в поле» и обосновать, кого предполагается интервьюировать и какого количества респондентов будет достаточно для получения достоверных и надежных данных.

К неспецифическим навыкам относятся использование критико-аналитического мышления и рефлексии участников «длинного стола» для осознания своих предполевых представлений о типичном профиле носителя практики как представителя изучаемой социальной группы и гипотезах, объясняющих эту типичность. Это особенно важно в ситуациях, связанных с отсутствием статистических социально-демографических данных о типичном носителе интересующей практики, ее распространенности и факторах ее формирования и функционирования. Например, в закрытых социальных группах – таких как религиозные секты, сообщества молодежной субкультуры, нелегальные мигранты, или в секторе неформальной экономики.