Текст книги "Метод «длинного стола» в качественных полевых социологических исследованиях"

Как найти общий язык для участников «длинного стола»: метод Х. Ортеги-и-Гассета

Если мы не можем найти общий язык друг с другом, здесь, до выхода «в поле», то какие у нас шансы это сделать «в поле» или после него? Как мы найдем общий язык с нашими респондентами?

Из записей занятий школы-студии

Почему работа ДС начинается с нахождения общего языка для его участников? Среди множества причин мы выделяем пять.

1) Групповая работа за «длинным столом» предполагает тесное продуктивное взаимодействие участников проекта. Такое сотрудничество невозможно без взаимопонимания, которое обеспечивается общим профессиональным языком и общими ключевыми понятиями темы исследования. Процесс нахождения общего языка между участниками ДС – хороший тренинг соответствующего навыка работы в качестве интервьюера.

2) Методическая рефлексия понятия «общий язык» – отличный практический пример значения теоретической рамки для исследования.

3) Как показала практика, знакомство с ключевыми понятиями качественного исследования через нахождение «общего языка» между участниками ДС – самый безболезненный способ снятия барьеров восприятия нового материала как у опытных, так и у начинающих полевых исследователей. Одно дело – попросить участников дать определение «социальному факту» по Дюркгейму, совсем другое – сказать, что нам нужно найти общий язык относительно понятия «социальный факт», которым будем пользоваться применительно к нашему случаю. Важно подчеркнуть, что нужны рабочие представления, которые разделяет каждый участник группы, а не известные «формулы» из учебников. Для полевого исследователя определение – необходимый ориентир при изучении предмета, который, тем не менее, не должен ограничивать в получении нового знания. Многие определения в социологии интерпретируются очень широко, большинство из них сопровождается примечанием, сообщающим, что общепринятого определения не существует, есть наиболее распространенные. Поэтому для конкретной полевой работы определения нуждаются в уточнении.

4) Демонстрация факта, что у участников ДС есть отличающиеся друг от друга представления о повсеместно употребляемых социологических понятиях и терминах, служит хорошим примером для понимания сути феноменологического подхода в качественных исследованиях и понятия интерсубъективизма применительно к теме общего языка.

Рецепты «длинного стола»

Одна из основных задач «длинного стола» – создать условия для взаимодействия и групповой работы всех его участников над общим исследованием. Проблема в том, что многим кажется – достаточно сесть за один стол, начать обсуждение проекта, и в процессе решения различных исследовательских задач появятся понимание и взаимопомощь, сама собой сложится команда, коллектив, рабочая группа – были бы время и желание найти общий язык. К сожалению, если в составе «длинного стола» есть те, кто не знаком друг с другом, не участвовал раньше в совместных проектах, привык работать в поле индивидуально или выполнять в коллективе только порученную часть исследования, то времени потребуется много. Если к этому прибавить различия в полевом опыте, базовом образовании и в мотивации участвовать в работе «длинного стола», то спонтанное превращение группы исследователей в коллектив отодвигается на неопределенный срок, потребуются систематические усилия со стороны ведущего и соответствующие методы организации взаимодействия.

Сначала нужно достигнуть взаимопонимания, а оно возникает на основе общего языка, общего понимания основных терминов и понятий в теме исследования и общих методических подходов для ее изучения. Особенность метода ДС как системы обучения навыкам полевого исследователя – использование наглядных примеров из числа тех, что происходят с участниками за длинным столом здесь и сейчас.

Ведущий: Наверное, никто не будет возражать, что для групповой работы необходимо, чтобы мы сумели найти общий язык друг с другом. Как вы считаете, у нас есть общий язык?

Участник 1: В чем-то да, а в чем-то нет. Вот говорим же мы на одном языке.

В.: Точно, кое в чем есть. Мы слышим, что говорим по-русски. А в чем еще видно?

У. 2: Ну, есть общее понимание слов.

В.: А как вы узнали, что есть общее понимание слов?

У. 3: Я вижу, что меня понимают.

В.: Давайте уточним, что значит видеть, что нас понимают. Это важно для полевой работы. Начнем с того, что будем понимать под «общим языком». Что такое общий язык?

(Дискуссия, где предлагаются разные определения общего языка)

У. 1: Термины, которые мы понимаем одинаково.

В.: Хочу остановиться на этом представлении – термины, значение которых мы разделяем. Этого достаточно? А как мы узнаем, что понимаем одинаково? Вот как вы понимаете, что мы одинаково понимаем термин «общий язык»?

У. 4: Ну, мы же согласились, договорились, как сейчас, а что еще нужно?

В.: Еще нужно, чтобы этот договор соблюдался. А как узнать, что он соблюдается? Ортега-и-Гассет считал, что кроме термина и конвенции по поводу его значения есть еще один признак установления общего языка – это умолчание. Если смысл термина уже не обсуждается, по этому поводу больше не спорят, значит, его принимают по умолчанию, то есть общий язык на какое-то время найден. Возьмем термин «гендер». Некоторые по умолчанию считают, что это пол человека. Другие уверены, что гендер – это социальная роль, определенное поведение и т. п. Достижение общего языка между этими группами возможно при столкновении их представлений, дискуссии с аргументами, показывающими правоту каждой из сторон, после которой возможно достижения консенсуса.

Уточнение ТЗ и темы конкретного полевого исследования

Практика полевых исследований показывает, что этот шаг оказывается одним из наиболее трудных и проблематичных на этапе замысла. Дело в том, что полевое исследование – только часть общего проекта, перед которым стоят специфические цели и задачи. Даже когда тема выглядит конкретно, то есть предполагает, например, изучение влияния определенного фактора на некий объект или процесс, нельзя приступать к разработке программы полевого исследования без уточнения того, что именно изучается, зачем это нужно, кто или что станет объектом приложения нашего качественного подхода, что считать результатом и для чего этот результат будет использован.

Наглядно ошибку, приводящую к «парадоксу начала», можно увидеть, когда задачу ставит внешний заказчик.

Из полевого дневника:

Заказчик говорит, что он хочет, но это редко совпадает с тем, что ему нужно на самом деле. Надо не жалеть время, чтобы прояснить его «хотелки»: что он будет считать результатом и как намерен его использовать. Зафиксировать это в договоре. Иначе, когда дело дойдет до финала, он тебе скажет, что ему нужно совсем другое, замучает дополнительными просьбами, переделками. Будет говорить, что ничего интересного он не увидел, даром потратил деньги и пр.

В качественных исследованиях, даже если имеется ТЗ, где прописано, что и как делать и что ожидается в результате, без дополнительных уточнений того, как будут использованы результаты, не обойтись.

Может случиться (и такое бывает часто), что заказчик не различает, где кончается исследование и начинается консалтинг по принятию управленческих решений. Например, ему нужны конкретные рекомендации по изменению ситуации, а не «информация к размышлению» в виде описания проблем или их причин. Или он ищет нетривиальный выход из кризиса и нужно просчитать риски для его бизнеса или социального статуса. Или есть необходимость заглянуть в будущее и получить прогноз, основанный на научном подходе. Эти задачи нельзя решить, только проведя серию экспертных интервью: нужны знания и опыт в экономическом, социальном и политическом консалтинге с привлечением дополнительных данных и иных методов анализа. Если в начале исследования не прояснить необходимость такого промежуточного звена между проведением качественного полевого исследования и конечным результатом в виде отчета с рекомендациями, то есть риски не оправдать ожидания заказчика. Отдельно можно отметить риск попасть в «парадокс начала», когда заказчик считает, что и без всякого исследования он лучше всех знает, как обстоят дела и в чем причина всех проблем, но есть внешние обстоятельства, вынуждающие провести социологическое исследование, так сказать, «чтобы было».

Рецепты «длинного стола»

Известно, что успешное усвоение абстрактных понятий связано с практической деятельностью и эмоциональными переживаниями собственных успехов и ошибок. Для избегания ловушки «парадокса начала» и развития навыков транспонирования общей темы исследования в цели и задачи интервью участникам занятия предлагается провести экспресс-интервью друг с другом на тему выявления личностных качеств, которые будут полезны для успешного освоения метода «длинного стола».

Упражнение «Ловушка „парадокса начала“»

Ведущий: Коллеги, думаю, никто не будет спорить, что успех обучения зависит не только от ведущего, но и от аудитории, от тех личных качеств, которые могут помочь усвоению навыков в групповой работе. Проведем экспресс-исследование в нашей группе. Разделитесь на пары, договоритесь, кто будет интервьюером, а кто информантом. В течение трех минут проведите интервью на эту тему. Потом по моему сигналу меняетесь ролями. После того как все завершат свои интервью, каждый представит его результаты, рассказав, что успел узнать о коллеге.

(Взаимопрезентация показывает, что происходит, когда задание не уточняется, а исполнители сразу переходят к его выполнению. Участники выявляли качества, которые сложно было сопоставить и оценить из перспективы освоения метода исследования. Например, наличие домашних животных, хобби, посещение зарубежных стран, семейное положение, умение водить автомобиль, наличие дачи и пр. Не все спрашивали об опыте проведения качественных исследований, причинах участия в этих занятиях, образовании, месте работы, отношении к групповой работе и т. д. После завершения работы участникам предлагается несколько вопросов для обсуждения.)

В.: Можно ли эти интервью назвать качественным исследованием?

Участник 1: Если по форме, то можно, но вот по его качеству, думаю, оно не очень получилось.

В.: Почему?

У. 1: Ну, мне бы трудно было свести ответы. Кто про что. Одни про образование и опыт работы, другие про любовь к детям и котикам.

В.: Как считаете, кто в этом виноват?

У. 2: Не знаю, все, наверное.

В.: И я?

У. 3: Может, и вы.

В.: Конечно, я виноват, так как дал задание в туманной, общей форме, без прояснения, что конкретно мне нужно и как я собираюсь использовать результаты. Но и ваш вклад в этом тоже присутствует. Никто не записал мою формулировку, поэтому вспомнили только «что-то про качество аудитории». Никто не уточнил, что я понимаю под качествами, какие считаю важными. Вот это и есть пример «парадокса начала». Вы с энтузиазмом проводили интервью и представили его результаты, но в итоге столкнулись с тем, что поставленная задача решена только частично. Именно так и бывает на практике – часто заказчик дает задание в общей, неопределенной форме.

Для уточнения внешнего или внутреннего запроса метод «длинного стола» предлагает процедуру, которую мы называем «Транспонирование общей темы исследования в тему конкретного полевого исследования». Термин «транспонирование» здесь более уместен, чем «трансформация», так как тема не превращается в нечто иное, а переходит в другую тональность, как звук в музыке.

Процесс транспонирования общей темы проекта в тему полевого исследования напоминает процедуру дискурс-анализа: каждое слово в названии темы разбирается, проясняют его смысл, чтобы участники группы пришли к однозначности в понимании, что конкретно изучается. На практике за «длинным столом» это выглядит как уточнение предмета и объекта исследования, конкретизация и сужение поля поиска. Это необходимо для того, чтобы можно было приступать к разработке программы.

Вот, к примеру, одна из тем заказчика: «Установки молодежи на получение высшего образования». Процесс транспонирования темы в задачи для «поля» за «длинным столом» начинается с конкретизации всех понятий: кто есть молодежь (возрастные рамки); откуда эта молодежь (город, село, иностранцы); из каких слоев и социальных групп (льготники, после армии, религиозные); какое высшее образование имеется ввиду (гуманитарное, техническое, первое или второе, очное, заочное, бюджетное или платное); какая форма «получения» имеется ввиду (например, дистанционное или аудиторное). Без прояснения и уточнения этих вопросов есть риск не увидеть результатов исследования. В данном случае оказалось, что заказчика интересуют проблемы получения второго высшего образования на онлайн-платформе молодежью в возрасте до 30 лет из регионов Сибири и ДВ.

Еще один пример. Тема – «Социальный капитал как фактор развития сельских территорий». С этой формулировкой приступить к разработке программы – значит попасть в тот самый «парадокс начала», о котором мы говорили выше. Для полевого социологического исследования важны ограничения, связанные с материальными и нематериальными ресурсами, а также понимание того, что будет основанием для выборки территорий в социологической проблематизации темы, так как нас интересуют не география, экономика сельского хозяйства, климат и плодородие почвы, а особенности поведения людей и сообществ, связанных с этими условиями, по которым мы сможем получить представление о размере социального капитала.

Результатом транспонирования будут конкретные вопросы к заказчику, заданные исходя из наших возможностей проведения полевого исследования, а также предложения для внесения изменений в ТЗ. Это позволяет лучше понять, что действительно нужно заказчику, получить более полное представление о том, для чего нужны результаты исследования.

Рецепты «длинного стола»

Итак, тема – «Социальный капитал сельских территорий»

Вопрос 1.

Что будем понимать под «сельскими территориями»? Обычно на ДС мы начинаем разбирать более простое, на наш взгляд, понятие из названия темы, применительно к задачам полевого исследования. Важно выявить различные представления участников о том, что они понимают под сельскими территориями, даже если в ТЗ дана некая дефиниция. Здесь мы стараемся найти общий язык относительно объекта исследования. Например, что для нас «не город», какие основные признаки местности, по которым мы можем отнести территорию к «сельской» (занятость населения в с/х, удаленность от городских агломераций, основания для выбора населенных пунктов). Цель – максимально сузить и конкретизировать понятие вплоть до мест, где будут проводиться интервью, наблюдение и т. п. Это дает возможность увидеть проблемы, связанные с транспортной и организационной доступностью, сроками проведения полевого этапа исследования, сбором вторичной информации по району.

Вопрос 2.

Что будем понимать под «социальным капиталом»? Здесь важно выявить собственные представления каждого участника о данном феномене и прийти к общему рабочему определению, которое наиболее подходит к цели исследования – выявлению социальных факторов развития территории. Здесь важно показать, что социальный капитал мы можем изучать, например, как систему ценностей и верований, которая помогает сообществам более организованно решать сложные проблемы (например, «проблему безбилетника» (Р. Коуз)), думать о других, побуждать к кооперации. Или трактовать социальный капитал как доверие, основанное на ожидании определенного поведения в неопределенных обстоятельствах. Доверие как лекарство против неопределенности, как способность спокойно полагаться на малознакомых людей. Доверие – это клей социальных сетей, наивное, но устойчивое представление, что тебе не причинят зла или желают общего добра по иррациональным причинам – например потому, что предмет доверия больше по социальной значимости, чем его объект.

Вопрос 3.

По каким формальным и неформальным (измеримым и косвенным) признакам мы можем судить и сравнивать социальный капитал территорий? Количество общественных объединений и результаты их деятельности для развития территории. Чистота и порядок, которые сообща поддерживаются самим населением. Взаимопомощь соседей и т. д.

Резюме.

В результате групповой работы должен возникнуть определенный консенсус относительно основных понятий темы. В протокол «длинного стола» записывается первоначальное рабочее определение ключевых понятий. Они должны отвечать по крайней мере трем требованиям: 1) содержать объяснительный потенциал для изучения темы; 2) быть открытыми для других подходов к раскрытию понятий; 3) быть доступными для непосредственного изучения данными методами.

Например, под социальным капиталом территории будем понимать сумму практического опыта взаимодействия между жителями данной локации, накопленных идей, технологий кооперации, кредитов доверия к институциям и конкретным людям, их представляющим, которые способствуют развитию территории в наиболее актуальных сферах жизни населения.

Данное рабочее представление, вероятно, не покрывает даже часть существующих определений социального капитала, но отражает согласие участников рабочей группы под этим термином подразумевать конкретные признаки феномена, что не исключает их коррекции, уточнения, дополнения или исключения под напором собранных в поле фактов.

Ключевой исследовательский вопрос: «Что тут непонятного?»

Ключевой исследовательский вопрос (КИВ) в качественном исследовании можно назвать стержнем всего его замысла, на который нанизываются, как при сборке детской пирамидки, все остальные процедуры: выдвижение и проверка гипотез, выборка, инструментарий, схемы анализа и презентация результатов. Важно подчеркнуть, что упорное стремление исследователя не приступать к полевому этапу без КИВа, который бы цеплял его самого интеллектуально и эмоционально, характеризует профессиональную зрелость ученого, его опыт и степень владения своим ремеслом.

Довольно часто за «длинным столом» возникает дискуссия о том, зачем в качественном исследовании на этапе замысла так много времени и сил уделять КИВу, ведь наши методы «мягкие», мы можем формулировать вопросы в процессе исследования, по обстановке. Не приведет ли тщательная подготовка к «полю» к заданности, предвзятости, «ограниченности интеллектуального маневра» и прочим грехам субъективизма?

Правильно сформулированный КИВ отражает не только готовность исследователя к «полю», необходимые и достаточные знания по теме исследования, но и компенсирует возможные ошибки в общении с информантами как при входе «в поле» (первом контакте), так и в процессе интервью.

За годы полевой работы мне довелось познакомиться с интервьюерами, которые поражали своим умением устанавливать контакт, получать нужную информацию, сделать так, что собеседник захотел узнать о результатах исследования и даже был готов к их обсуждению и новым встречам. Ни пол, ни возраст, ни внешний вид, ни даже манера общения не были решающим ключом к такому успеху. Все были разные, но одно качество, на мой взгляд, их объединяло. Я бы его назвал «забавностью», способностью уводить от забот повседневной жизни в свою исследовательскую лабораторию. Когда-то я обратил внимание, что одно из значений этого слова в толковом словаре Даля не является синонимом умения пошутить и развеселить публику. Быть забавным – это выглядеть не смешным, но интересным, не просто развлекающим, а занимательным.

Неслучайно в литературе по качественным методам исследования тема использования юмора в интервью встречается довольно часто. Это действительно оживляет беседу, дает возможность разрядить напряженность или неловкость, возникающую от неудачно заданного вопроса или провокативного, недоброжелательного поведения информанта. Но здесь речь идет о «забавности» иного рода, которая возникает при помощи КИВа. Приведу два примера:

1) Тема – «Темпы роста распространения ВИЧ/СПИД среди инъекционных потребителей наркотиков». Куратор этого проекта представлял Лондонскую школу эпидемиологии и тропической медицины, которая более 200 лет проводит полевые исследования, в том числе качественными методами. Ему удавалось сдерживать наш наполеоновский порыв выйти «в поле», где «вой на план покажет», требованием сформулировать КИВ, который отражал бы наше искреннее непонимание иррациональности поведения потребителей наркотиков в использовании «грязных» шприцов. Именно «грязные» шприцы при групповом потреблении выступали в начале 2000-х годов основным фактором ухудшения эпидемиологической ситуации на территории Саратовской области, где шло исследование. Наконец, КИВ был сформулирован в форме парадокса, отражающего наше непонимание, почему на фоне доступности чистых шприцов в аптеках не работает информационная модель профилактики. Вероятно, существовали объективные барьеры, которые следовало выявить.

В нашем исследовании принимали участие потребители со стажем более трех лет, то есть те, кто хорошо осведомлен о последствиях использования «грязных» шприцов. В информации о путях передачи ВИЧ-инфекции при потреблении наркотиков они не нуждались. Сами шприцы стоили по тем временам копейки. Значит, за этим, на наш взгляд, иррациональным поведением стояла совершенно рациональная система, которая его воспроизводила.

Но это был вопрос для исследователей, а для потребителей наркотиков в транспонированном виде он звучал так: «Почему аптек, как грибов после дождя, шприц стоит 3 рубля, а большинство потребителей использует грязный инструментарий, рискуя подцепить ВИЧ-инфекцию или гепатит С?»

Заряженные этим вопросом, с искренним непониманием и большим желанием разобраться в парадоксе, мы вышли «в поле» и, к нашему удивлению, не встретили больших проблем с получением ответа на него. Хотя были переживания по поводу входа в это полукриминальное пространство и общения с представителями субкультуры наркоманов с их сленгом и страхами нежелательных контактов, сложности объяснения целей исследования и пр. Такая формулировка вопроса была не просто понятна информантам, но отражала парадоксальность ситуации для людей, незнакомых с практикой потребления инъекционных наркотиков. Это ставило собеседника в позицию эксперта, который мог дать компетентный ответ, что влияет на благоприятность обстановки для проведения интервью. Процитирую одного из информантов того исследования. «Да, правда, так интересно выходит. Я не задумывался. Со стороны кажется, вроде совсем мозги от зелья уехали. Нет, тут все понятно. Вот смотрите: шприц, да, стоит три рубля. Но где их взять? Если на кумарах, то все отдает подчистую. Это раз», – и он продолжил рассуждения.

Здесь необходимо упомянуть о мантре интервьюеров, которая называется «общение на равных» как наиболее оптимальная позиция интервьюера во взаимодействии с собеседником. В ситуации исследовательского интервью равенство бывает редко. Кто задает вопросы, на которые собеседник должен ответить, тот либо доминирует, либо просит, если информант не сразу соглашается на разговор. Никто не может игнорировать статусные различия. В нашем примере интервьюер был в сравнительно высоком статусе ученого, представителя серьезной организации, а собеседник находился в низком статусе человека, страдающего зависимостью от наркотиков.

Казалось бы, здесь не может быть общения на равных, но тем не менее оно может появиться на короткое время и в узком коридоре исследовательской лаборатории, где статус ученого уравновешен статусом эксперта опыта, важного для цели исследования. Интервьюер, который искренне не понимает и очень хочет понять, причем не из обывательского любопытства, а из научного интереса и с целью предотвратить распространение опасной инфекции, дает возможность информанту почувствовать свою значимость и важность своих знаний для собеседника.

2) Тема исследования «Меценатство и благотворительность». Интервью с владельцем коммерческого банка, который вкладывал значительные средства в строительство дома для пожилых и одиноких людей. Как мне объяснил «проводник», организовавший встречу, причина благотворительности была связана с тем, что «когда его больной отец остался один, он [банкир] находился за границей и не имел материальной возможности организовать должный уход и лечение, а когда такие возможности появились, отца уже не стало». Интервью с этим банкиром не складывалось, он не был расположен говорить о мотивах своих пожертвований и собирался завершить беседу. Но у меня среди ключевых вопросов исследования был вопрос, связанный с воспитанием благотворителей в материально обеспеченной семье. Зная, что у него двое взрослых сыновей, которые работают вместе с ним, я задал свой КИВ: «У вас, я слышал, двое сыновей. Как они относятся к вашей благотворительности, будут ли они продолжать ваш проект, если вы по какой-либо причине не сможете делать это сами?»

Впервые за все время интервью он посмотрел на меня с интересом и сказал, что это правильной вопрос, над которым он часто думал. «Мои дети, – пояснил он, – мне постоянно твердят, чтобы я сворачивал свой долгострой. Думаю, что буквально на следующий день, случись со мной что, стройку закроют и все продадут. Всю жизнь был уверен, что своим примером могу воспитать в своих детях понимание важности помощи тем, кто нуждается. Теперь понимаю, надо не только примером, надо было целенаправленно воспитывать жертвователя». В результате мы проговорили об этом еще полчаса и вечером я был приглашен на ужин, где тема, как воспитывать жертвователей, была продолжена.

Рецепты «длинного стола»

Групповая работа над поиском и формулированием КИВа начинается на этапе замысла, после того, как найден ответ на вопрос «Что мы изучаем?». В групповой работе формулировка КИВ – наиболее сложная задача, поскольку она задевает мотивационную сферу исследователя, выраженную в вопросе: «Зачем мы это изучаем?». Это не только прояснение целей и задач исследования, но и способ рефлексии умения исследователя заинтересовать себя тем, что собираешься изучать. Это важно для профессиональной деятельности, так как не все темы могут быть одинаково интересны. Некоторые из них могут внушать скуку, когда кажется, что все здесь понятно без изучения, или даже вызывать отторжение, когда сама тема связана с проблемами, которые у исследователя вызывают сильные негативные эмоции.

Например, тема, которая была приведена выше как пример КИВа, связанная с причинами распространения ВИЧ-инфекции среди потребителей наркотиков, первоначально не вызвала энтузиазма у исследователей. Интерес появился после формулировки КИВа, отражающего парадоксальную ситуацию.

Процесс формулирования КИВа во время групповой работы позволяет прояснить представления о профессиональной этике участников «длинного стола».

Участник 1: Мне эта тема не нравится. Зачем изучать? И так все известно, от чего это зависит.

Ведущий: А вы всегда изучаете только то, что вам интересно?

У. 1: Стараюсь, но не всегда получается, надо же зарабатывать. Если мне неинтересно, заметила, что и результаты в основном тоже не очень.

В.: Получается, что бывает цель – понять, описать, объяснить предмет исследования, найти ответы на поставленные вопросы, а задача – заработать на этом. А бывает, что цель – заработать, а задача – понять, если получится.

У. 2: Ну, наверное, так.

В.: Значит, профессионал – это тот, кто умеет себя заинтересовать любой темой?

У. 1: Согласна, понять и на этом заработать – это ближе к профессионализму. Знаю тех, кто отказывался от предложения, потому что деньги большие платили за ожидаемый результат, а понять, что там, было на самом деле не нужно.

В.: Есть разные пути заинтересовать себя темой исследования. В нашей школе-студии мы это делаем с помощью КИВа. КИВ должен цеплять исследователя интеллектуально и эмоционально. То есть вопрос должен быть про то, что действительно не понимаешь и очень хочешь понять. Для этого он должен обладать тремя свойствами. Быть:

– конкретным – написанным в разных вариантах, ясным для понимания, реальным для получения ответа;

– исследовательским – содержать парадокс, чтобы будить мысль, ощущение непонимания, любопытство, желание найти разгадку;

– валидным – соответствовать целям и задачам исследования, вытекать из основной гипотезы (дебютной идеи) исследователя.

Опыт проведения «длинных столов» показывает, насколько важен КИВ для всего замысла исследования. Во-первых, он хорошо тестирует понимание сути проблемы «до поля». Во-вторых, КИВ и первичные гипотезы ответов на него – отправная точка любого исследования, организующая процесс сбора фактов в полевой работе. В-третьих, для групповой работы над КИВом следует придерживаться нескольких правил.