Текст книги "Лилианна. Судьбе вопреки"

– Я тоже видела редкую породу, – вдруг вспомнила Лилианна, – в Лондон приезжали американцы у их лошадей самые длинные хвосты!

– Ты права. Эта молодая порода американская верховая и их хвост невероятной длины. Он может быть почти на метр длиннее самой лошади.

– Молодая порода? Но как можно сделать новую породу? Я думала что все породы уже есть на свете.

– Новую породу можно создать путем скрещивания нескольких старых. Но это долгий процесс, который должен длиться не одно поколение лошади. Хотя иногда при скрещивании получаются удивительные вещи. Лошади приобретают качества которые и не должны были приобрести.

– Как это? Расскажите! – дернула мужа за рукав, заинтригованная Лилианна.

– В 16 веке недалеко от города Триеста на конном заводе Липицца с использованием арабских, андалузских, неаполитанских и североитальянских лошадей вывели новую породу белоснежной масти. У липиццианцев есть редкая особенность. Их жеребята рождаются темной масти, потом сереют и лишь в зрелом возрасте они становятся белоснежными красавцами, известными во всем мире.

– О, как интересно! Никогда об этом не знала! А можно купить такого жеребенка?

– Сейчас это сложно. Начало войны положило конец спокойной жизни для белых лошадок Липиццы. Я слышал, наполеоновские войны вынудили всех обитателей коневодства выступить форсированным маршем, длившимся 40 дней, в сторону Штульвайссенбурга, это сильно подорвало здоровье лошадей, особенно молодняка. Не успели они вернуться, как в 1802 году землетрясение разрушило дома и конюшни, а немного позднее – в 1805 году и в 1809, лошадям и конникам снова пришлось убегать от наступления французов. Насколько я знаю Липиццано так и не вернулись в Липиццу. Бог знает, что от них осталось теперь.

– Ах, как жалко! А что случилось с вашей фермой? Вы ее продали?

– Да. Когда началась война, армии потребовались лошади. Их изымали сотнями для нужд фронта. За все табуны я не получил практически ни какой компенсации, лишь туманные обещания. Первые лет пять я закачивал в поместье испанские деньги, ожидая окончания войны, но в какой-то момент понял что пока у власти Наполеон войны будут длиться бесконечно. Я продал поместье за смешную цену. Ну, по крайне мере больше ничего в него вкладывать не пришлось.

– На что же вы живете? На эту сумму?

– Ну, что ты! Твоя спальня обошлась мне дороже. У меня гасиенды в Сицилии и Арагоне, угольные шахты и сталелитейный завод. Поместьям то сейчас грош цена, а вот уголь и сталь во время любой войны в цене. На это и живу, – развел руками дон Айседор, Лилианна кивнула. Это обнадеживало.

Дождь лил уже неделю, изредка сменяясь мокрым снегом. На улице похолодало, ночами начались заморозки. В доме, по приказу барона, привыкшего к теплому испанскому солнцу, беспрестанно топили камины. На улицу почти никто не выходил. Впрочем, девушке было не до прогулок. В первую неделю Лилианна искренне восхищалась убранством дома, внимательно изучала дорогие картины и старинные портреты в золоченых рамках, изразцы каминных полок, гобелены, редкую мебель. Очень понравился девушке старинный клавесин. Лилианну забавляла как сильно отличалась мелодия сыгранная на рояле и на клавесине, стоявшим в той же комнате. Слуги приняли новую хозяйку очень тепло, стараясь во всем ей угодить. Лилианна сама выбрала себе служанку, молоденькую шестнадцатилетнюю девушку Марту. Она была веселой трудолюбивой и услужливой. Однако уже через неделю Лилианна стала томиться от скуки, старинная мебель и картины уже не радовали глаз, галерея портретов уже не внушала благоговения, а старый дом перестал казаться сказочным. Сказать по чести девушке просто нечем было заняться. Муж после долгого отсутствия дни напролет занимался делами: писал какие-то письма, отсылал куда-то посыльных. Дон Айседор мог целыми днями не вылезать из кабинета, а потом вдруг уехать куда-то на ночь глядя. Куда уезжал барон и что он там делал девушка спрашивать не осмеливалась. Лишь однажды Лилианна, наблюдавшая за отъездом мужа заметила что садовник подает хозяину букет поздних хризантем. Никаких эмоций это наблюдение у девушки не вызвало, дон Айседор жил своей собственной жизнью, в которую молодую жену впускать не спешил. О той теплоте, душевной близости что была когда-то у них в Мадриде Лилианна могла только мечтать. Порой девушка чувствовала себя в этом большом доме очень одинокой и никому не нужной. Несколько раз Лилианна пыталась вникнуть в хозяйственные дела и предлагала экономке помощь, но мадам Августа с ужасом ее отвергала.

– Что вы, госпожа! Как можно в вашем положении….

Дальше шел бесконечный список того, что делать в ее положении не подобало. Все обитатели дома носились с ней как с хрустальной вазой, что постепенно доводило Лилианна до бешенства.

Графиня фон Лейн-Гейдесгейм

Заметив, что молодая жена начала скучать дон Айседор решил вывезти ее в свет. Знакомство с высшим обществом Оверейса у девушки началось с небольшого на полсотни человек приема, организованного в доме графини фон Лейн-Гейдесгейм. По дороге барон рассказал Лилианне историю этой женщины. В 1747 году юная графиня фон Лейн-Гейдесгейм окрутила старого вдовца ландграфа Георга Вильгельма фон Гессен-Дармштадт, человека знатного и влиятельного. Брак Георга и Луизы был не слишком удачным. Старый муж, получив чего хотел, перестал плясать под дудочку ловкой графини, к тому же глава этого влиятельного дома так и не признал этот брак, назвав морганатическим. Властность и придирки молодой жены так надоели Георгу, что он стал подумывать о расторжении брака. От подобного позора спасла графиню только смерть мужа. Однако после его смерти она как морганатическая супруга не могла рассчитывать на его титул и владения, не смотря на то, что родила мужу восьмерых детей, получила лишь хорошие отступные.

– Уже много лет, а если быть точным с самого начала наполеоновских войн графиня жила в Бельгии в замке матери, – окончил свой рассказ барон.

Лилианну история графини фон Лейн-Гейдесгейм заинтриговала, а ее старинный замок, построенный в 13 веке и вообще вызвал детский восторг. Это небольшое по современным меркам здание было практически полностью построено на воде, а если быть точным вокруг замка было расположено озеро, омывающее все четыре его стены. Въезд во внутренний двор этого средневекового здания осуществлялся только через мост. Рассматривая в окошко кареты старинный замок с башенками и бойницами, Лилианна снова вспомнила образ черного рыцаря.

– Вот бы жить в таком, – мечтательно проговорила она.

– Вряд ли бы тебе это понравилось, – покачал головой барон и оказался прав.

Въехав во внутренний дворик, Лилианна ужаснулась жуткому нагромождению всевозможных построек. Сараи, сарайчики, сараюшечки, конюшня, прачечная, пекарня, каретная, бог знает что еще ютились, прижавшись друг к другу на небольшой территории внутреннего двора. Ни о каких лужайках, клумбах и кустах речи уже не шло. В самом замке кроме огромной залы со сводчатым потолком, больших помещений практически больше не было. Не смотря на натопленные камины во всем доме стоял неприятный запах плесени и сырости.

– Как она здесь живет? – изумилась Лилианна.

– Привыкаешь. Старинные замки не очень пригодны для современного обитания, – пожал плечами барон.

Впрочем, небольшая, но уютная гостиная, отделанная в стиле ампир, была красивой и вполне современной. Разглядывать интерьер у Лилианна времени не было, так как молодую жену барона фон Штамберга тут же окружили дамы. Весть о женитьбе соседа давно будоражила округу и теперь дамы вволю удовлетворяли свое любопытство. Попав в этот цветник, а если быть более точным, розарий, с его прекрасными, но колючими цветами, Лилианна смутилась. Она впервые видела званый вечер, на котором присутствовали практически только дамы и лишь несколько пожилых мужчин.

– Дворянство Европы почти в полном составе воюет, боюсь только такие старики как я остались не у дел, – пояснил жене барон.

Лилианна кивнула. Девушка спиной чувствовала завистливые взгляды, нескольких одетых в черное дам. В этот год, когда совсем недалеко гремели сражения, война пожинала свой жуткий урожай. В Европе не было ни одной семьи, чьи родственники бы не сложили головы в угоду честолюбия Наполеона. Дамы, страдающие от одиночества далеко не все приняли девушку в свой круг. Особенно невзлюбила девушку хозяйка этого старинного дома. Она то и дело пускала в Лилианну шпильки, графиня наверняка вела бы себя еще более вызывающе, если бы не внушительная фигура барона фон Штамберг.

– Из какой вы семьи?

– Отец моей жены английский лорд, сер Леон Браун, мать же из знатнейшей испанской семьи, – ответил за девушку барон.

– Браун? Я ни разу не слышала имя сера Леона Брауна, хотя раньше частенько бывала в Лондоне и наизусть знаю все сколько-нибудь известные британские фамилии, – скривила тонкие губы графиня фон Лейн-Гейдесгейм.

– Мой отец был человеком истинно верующим, он сторонился света, с его порой слишком пагубными развлечениями. Папа с мамой весь год жили в Йоркшире. Вплоть до самой своей смерти.

– Понятно. После этого печального события вы уехали в Испанию к родственникам матери?

– Нет. Я жила в Лондоне с тетей и дядей, лордом Сурье.

– Сурье? Знакомая фамилия. Я думала, вы со своим первым мужем познакомились в Испании.

– В Испанию я впервые приехала только после свадьбы. Дон Диего увидел меня в Лондоне и попросил моей руки.

– Очень романтично. Жаль что вы прожили с ним так мало.

– Я прожила с первым мужем более четырех лет.

– Четырех? Уже не так плохо. А дети у вас есть?

– Нет, мадам. Здоровье моего мужа серьезно ухудшилось после свадьбы.

– Прискорбно, в вашем-то возрасте. Он был старше вас? И вы снова вышли замуж за мужчину в годах? Похоже, вы весьма последовательны, юная леди! – хмыкнула графиня. – Надеюсь, вы не из тех, кто не успев дождаться окончания траура снова бегут под венец?

– Нет, мадам, не из тех. Мой первый муж умер более двух лет назад, – начиная терять терпение, ответила Лилианна.

– Четыре, два, сколько же вам было, когда вы вышли замуж? – подняла брови пожилая дама, стоящая слева.

– Шестнадцать лет, – не моргнув глазом соврала Лилианна.

Не то чтобы она стеснялась сказать правду, просто не очень хотелось шокировать дам. Но видимо даже этот возраст по их меркам был слишком юн, так как со всех сторон послышались изумленные возгласы.

– О чем думали ваши опекуны, выдав замуж племянницу в столь юном возрасте за мужчину в летах, тем более не слишком здорового!? – напрямую спросила графиня.

Лилианна подняла на мужа испуганный взгляд. Все это походило скорее на допрос с пристрастием, чем на светскую беседу. Графиня изо всех сил старалась ее по-прижать. Конечно, Лилианна могла бы ответить грубостью на грубость, но очень не хотелось начинать знакомство с местным обществом со скандала. Ведь то, что простят эксцентричной графине, никогда не забудут новому человеку.

– Наверное думали о том, что не каждый год к их племяннице будет свататься кузен короля! – пришел на помощь супруге дон Айседор.

– Кузен короля? – подняла бровь графиня.

– Первый муж моей жены был из испанских Бурбонов, – как бы между делом поведал барон, забыв однако упомянуть что ветвь эта была побочной.

– Бурбонов? – выдохнула молодая девушка, вытаращив глаза. Эта новость тут же понеслась по залу.

– Вам следовало бы нас предупредить барон и представить вашу жену как подобает, – подал голос седовласый мужчина.

– Простите, это целиком и полностью моя вина! – поклонился дон Айседор, – Дамы и господа позвольте представить вам мою жену леди Лилианну Браун, Сурье, Стосбери донну Карлеонэ Родригес де Сальваро маркизу де Бранчифорте, принцессу Пьетраперция, баронессу фон Штамберг.

Лилианна подняла удивленные глаза на мужа. Даже она не ожидала услышать столь полное перечисление. Зачем он приплел Браун, Сурье, Стосбери? Это противоречило и английским и европейским традициям. И вдруг девушка догадалась. Только так, назвав как можно больше имен, барон пытался отвлечь слушателей от одного из них. Неужели слухи об английской любовнице Жозефа Бонапарта дошли и до Бельгии? Впрочем, что удивляться. Круг аристократии очень узок. Большинство знатных семейств Европы были или в родстве друг с другом или хорошо знали друг друга. Замешанные в скандале известные фамилии долго были на слуху. После оглашения титулов Лилианна несколько долгих секунд напряженно оглядывала толпу. Ей так и казалось что кто-нибудь бросит ей в след «английская шлюха, мотовка». Но видимо расчет барона оказался верен.

– Перт…Перц? – попыталась повторить одна из гостей, сложное для языка европейца имя.

– Пьетраперция, – поправил барон пожилую женщину. – Это город и одноименная местность на Сицилии.

– Ваш муж владел городом и местностью? – переспросила графиня фон Лейн-Гейдесгейм.

– Насколько я знаю, последние пару веков семья владела только титулом, – покачала головой Лилианна.

– Надеюсь, при столь громком имени у вас из собственности хоть что-то есть? – хмыкнула графиня и тут же покраснела.

Похоже, даже она поняла что вопрос сам по себе крайне бестактен, а уж сказанный подобным тоном и вообще может сойти за оскорбление. Спрашивать о собственности и деньгах считалось дурным вкусом, а уж интересоваться об этом у молодой дамы было верхом неприличия. В зале, где большинство гостей прислушивались к разговору повисла тишина. Все с тревогой поглядывали на барона. Его брови взметнулись вверх, потом сошлись на переносице. Было заметно что он едва сдерживает гнев. Лилианна решила не доводить испанца до греха и взять все в свои руги.

– У меня собственность в Испании и в Англии. По крайне мере на это надеюсь. Впрочем, в наше сложное время никогда нельзя быть уверенным, что то, чем владеешь сегодня, у тебя будет и завтра, – с самой обворожительной улыбкой пошутила Лилианна.

Ее шутка была принята. Дамы закивали, на лицах появились улыбки. Даже графиня решила с ней согласиться.

– И не говорите баронесса, времена и в самом деле не простые. Суконщики и дочери торговцев шелком носят корону, в то время как представители королевских династий вынуждены жить в нужде! Один выигранный бой может поставить сапожника вровень со знатнейшими мужами Европы. Женщины и вообще потеряли стыд, каждая так и норовит выйти замуж непременно за принца! – воскликнула графиня фон Лейн-Гейдесгейм, с хитрой улыбкой внимательно поглядывая на собеседницу.

Лилианна побледнела. Намек был слишком прозрачен. Нет, эта старая перечница ни как не хотела оставить ее в покое. Ну, она свое получит!

– Вы, абсолютно правы, графиня, хотя женщины и раньше предпочитали мужчин побогаче и познатней, правда не у всех получалось сохранить столь вожделенные титулы на потом.

Графиня фон Лейн-Гейдесгейм вздрогнула, впервые внимательно посмотрев на девушку. Улыбка медленно сошла с ее лица, щеки покрыли красноватые пятна. В зале снова наступила гнетущая тишина. Похоже все присутствующие были ознакомлены с прошлым графини, однако видимо ни у кого не хватало духу дать ей отпор. Под взглядами дам Лилианна побледнела. Она понимала, что не следовало этого говорить. Если свет примет сторону графини, а учитывая импозантность ее фигуры, могло быть только так, Лилианна наживет ни мало врагов.

Вдруг необъятная грудь графини заколыхалась и пожилая женщина начала смеяться громко, некрасиво, ухая как ночная птица. Ее смех быстро перешел в кашель. Госпожа фон Лейн-Гейдесгейм покраснела, пытаясь выровнять дыхание. Тут же к ней потянулись десятки рук. Кто-то предлагал платок, кто-то начал обмахивать салфеткой, молоденькая девушка побежала за водой. Лилианна стояла молча, высоко задрав подбородок. Унижаться перед старой развалиной она не собиралась.

– А вы мне нравитесь, баронесса. Меня давно ни кто не ставил на место, – вдруг обратилась графиня к Лилианне. – Вы оказались крепким орешком. Где вы научились подобной пикировке?

– Жизнь меня многому научила, – улыбнулась девушка в ответ.

– Хорошо. Садитесь рядом со мной и расскажите, как там идут в Лондоне дела?

Почти до самого вечера Лилианна была в центре всеобщего внимания. Она без устали рассказывала о Лондоне, о столичном свете, о его скандалах, и слухах. Как ни странно живейший интерес проявили дамы к фигуре лорда Байрона, чья слава дошла и до этих мест. Узнав, что жена барона лично знакома с поэтом дамы буквально засыпали девушку вопросами.

Уставшая, но довольная Лилианна лишь заполночь вернулась домой. Все таки как же ей всего этого не хватало. Что не говори, было чертовски приятно находиться в кругу образованных знатных людей и чувствовать себя с ними на равных. В следующие несколько недель баронессу стали наперебой приглашать к себе соседи: то на чаепитие, то на небольшую дамскую посиделку. Почти в каждом доме женщины обсуждали не только наряды и детей, но и ожесточенные военные баталии. В округе не было семьи, в которой в армию не призвали отца, брата, мужа или сына. Кровопролитное сражение под Дрезденом, в простонародье названное «битвой народов» обсуждалось за каждым столом. Потери с обеих сторон были колоссальные. У леди Анабеллы, живущей где-то недалеко в этом сражении погибли два сына. Мужу госпожи фон Статс повезло больше, он вернулся живым, потеряв левый глаз. Господин фон Статс многое рассказал о тех тяжелых днях, о кровавой рукопашной, о бестолковых генералах, о предательстве саксонской армии и некоторых высших чинов. Кадровый офицер прошедший все последние наполеоновские компании в первые в жизни усомнился в военном гении Императора. Весть о том что в начале ноября английская армия Веллингтона, перейдя Пиренеи, вступила в южную Францию была у всех на слуху.

В середине декабря дону Айседору пришел долгожданный конверт из Испании. В письме старый друг описывал события происходящие в стране. Все послание барон не стал перечитывать Лилианне, сообщил лишь что 11 декабря был подписан Виланский договор, по которому Наполеон признавал королем принца Фердинанда. В честь этого события в особняке был устроен праздничный ужин.

Бал у Аренбергов

Приближалось рождество. Еще несколько мужчин вернулись с фронта. Французские войска отступали в глубь страны, неся серьезные потери. Большинство уже понимали что звезда Наполеона закатывается и он был не в силах сохранить даже собственные рубежи. Почти ежедневно происходили стычки между французской и союзнической армией, однако в дамском кругу все чаще заговорили о празднике. Недавно вернувшийся Проспер Луи фон Аренберг организовывал большой рождественский бал. Лилианна как и все остальные с головой ушла в обсуждение нарядов, причесок и драгоценностей. И дон Айседор и сама молодая женщина хорошо понимали что именно бал у герцога фон Аренберга станет основным дебютом баронессы фон Штамберг, так как небольшой званый вечер в старинном замке нельзя было сравнить с роскошным рождественским балом во дворце Аренберг. Специально для бала из Парижа было выписано великолепное платье из белого, переливающегося на солнце шелка. Покрой его был прост и элегантен. На лифе и рукавах не было никаких украшений, зато длинная юбка, подхваченная под грудью была усыпана крупными жемчужинами. Фасон платье как нельзя лучше подходил для округлившейся фигуры Лилианны, подчеркивая грудь и скрывая животик. Платье было очень красивым, единственное что смущало девушку это глубокий круглый вырез. И дело было даже не в том, что в моде было квадратное декольте, просто платье было настолько открытым, что заметно пополневшая грудь буквально выпрыгивала наружу. Лилианна несколько раз во время примерки говорила дону Айседору что возможно будет лучше подкупить красивую шаль, но барон лишь отшучивался, говоря что в доме герцога всегда так душно, что это самый подходящий для вечера наряд. Лишь в день бала Лилианна поняла что именно задумал муж. Когда Марта уже одела свою госпожу и оставалось лишь поправить прическу, в комнату постучавшись вошел дон Айседор. Седовласый, высокий, статный. Он выглядел просто великолепно, однако внимание девушки привлек небольшой сундучок, который муж держал в руках.

– Что там?

– Твой подарок на рождество.

– Разве мне не полагается найти его утром? – с лукавой улыбкой спросила Лилианна.

– Утром я подарю тебе еще что-нибудь, а это мне хочется преподнести тебе сейчас. Закрой глаза.

Лилианна послушно прикрыла веки и наклонила голову. Она уже поняла, что в шкатулке драгоценности, однако девушка даже вскрикнула когда ей на шею положили что-то тяжелое и холодное. Открыв глаза, Лилианна ахнула. На ее шеи и груди блистало великолепное ожерелье из восьми рядов крупных белых жемчужин. Это была не просто длинная нить жемчуга, намотанная восемь раз вокруг шеи. Нет. Каждый ряд был отдельно, скрепленный на плечах и на спине каким-то тонким серебряным шнуром. Вся конструкция была очень подвижной и полностью повторяла контуры тела, однако благодаря шнуру каждый из рядов находился строго на своем месте, не перекрещиваясь с соседними. Тяжелое ожерелье полностью покрывало плечи и грудь. По тому как белоснежные жемчужины едва касались кромки лифа, Лилианна догадалась что не драгоценности подбирались под платье, а платье шилось под этот необычный гарнитур. Дон Айседор аккуратно одел жене на каждую руку не менее десяти браслетов, которые закрыли тонкие запястья до самого локтя. Каждый из них был прост и состоял из крупных жемчужин нанизанных на эластичную нить, однако все вместе они смотрелись роскошно и необычно, так как к последнему браслету была прикреплена цепочка с тонким колечком одеваемым на средний палец. На этой цепочке были подвешены восемь маленьких жемчужин, необычной грушевидной формы, которые при каждом жесте руки приходили в движение. Все это великолепие смотрелось очень роскошно и красиво сочеталось с отделкой длинной юбки. Бросив еще один взгляд в зеркало Лилианна отдала должное вкусу портнихи и находчивости барона. Все было именно так, как надо. Добавь мастерица пару кружевных воланов и платье смотрелось бы вычурным, измени вырез декольте и ожерелье бы потеряло всю свою прелесть.

– Какая красота! От куда оно? Я никогда не видела ничего подобного, – восхищенно воскликнула Лилианна, продолжая крутиться перед зеркалом.

– В Европу редко попадают подобные вещи. Этот гарнитур принадлежал одной из жен индийского магараджа. В этой восточной стране женщины очень обильно украшают себя драгоценностями. Ожерелье и браслеты дополняются ножными браслетами и витиеватым головным убором.

Сначала я хотел, что бы ты украсила и голову, но мадам Жульета, сколько не пыталась, так и не смогла сообразить как вся эта конструкция крепится к волосам.

– Как интересно. Пожалуй, и в самом деле браслетов на руках и ожерелья вполне достаточно. Ах, дон Айседор мне очень хочется все это посмотреть, даже если одевать все это великолепие я не буду.

– Вот с этого завтрашний день и начни, – улыбнулся барон.

Всю дорогу дон Айседор рассказывал Лилианне о герцогах Аренберг и истории их замка. Оказывается, еще с XII века территория, на которой находится замок Аренберг, принадлежала сеньорам Геферлее. Именно они построили здесь первые укрепительные сооружения. В XV веке род разорился, и в 1445 году эти земли были проданы во владения пикардийскому роду Круа. При Гильоме де Круа замок был частично перестроен, на его территории был основан целестинский монастырь. Его сын Антуан де Круа, принц Порсианский, к 1515 году окончательно перестроил замок, уничтожив все древние постройки, после чего замок приобрёл современный вид.

– Кто бы мог подумать что история этого места столь древняя! – воскликнула Лилианна.

– Это не самый древний замок в Бельгии. К тому же есть и такие, которые сохранились практически не тронутыми с тех времен.

– О, как бы мне хотелось их посмотреть, особенно внутри! – мечтательно проговорила Лилианна.

– Боюсь тут ты будешь разочарованна. Они весьма внушительно выглядят на расстоянии, но очень неказисто вблизи. Не тронутыми остались лишь те владения, хозяева которых или не смогли или не захотели потратить деньги на их благоустройство.

– Почему же? Замок графини мне весьма понравился, по крайне мере несколько из комнат очень хороши.

– Думаю, ты была бы нет так восхищена убранством, если бы увидела дом графини до того как ее муж, маркграф вбухал в него целое состояние.

– Понятно, – задумчиво протянула Лилианна. – А почему замок называется Аренберг, если им владели Круа?

– После того, как в 1612 году умер бездетный герцог Карл II де Круа, этот замок вместе с графством Аршо, княжеством Шиме и графством Бомон перешёл к сестре Карла, принцессе Анне, которая к тому времени была замужем за князем Карлом фон Аренбергом, – начал объяснять жене барон.

– Благодаря этому замок оказался во владении рода Аренберг, который владеет им по сей день.

– Интересно, какого это получить в преданное графство, княжество и герцогство? Видимо мужчины этого рода весьма удачливы.

– Боюсь, нынешний герцог с тобой не согласиться. Его-то судьба не часто баловала.

– Герцога? Как то сомнительно…

– И тем не менее. Еще в молодости 6-й герцог Аренберг, глава рода, потерял на охоте зрение, а при роспуске Священной Римской империи – и владения. Несколько лет ему пришлось жить при дворе Наполеона с протянутой рукой. Лишь в 1803 году герцог Людвиг Энгельберт фон Аренберг в качестве компенсации за утерянные владения получил герцогство Аренберг-Меппен, а так же несколько новых титулов герцога Меппенского и князя Реклингхаузенского.

– Неплохо! – присвистнула Лилианна. – Видимо, удача все-таки повернулась к нему лицом.

– Ну, насчет удачи не знаю. А вот дипломат он хороший. Лет пять назад что бы угодить Наполеону, он женил своего сына на родственнице Жозефины – Стефани Таше де ла Пажери.

– Какая она?

– Милая, юная, весьма привлекательная.

– Впечатляет. Наверное молодой герцог влюблен в жену без памяти?

– Скажем так, они не плохо ладили.

– Миледи будет сегодня? Хотелось бы с ней познакомиться.

– Вряд ли, после свержения императора герцог всеми правдами и неправдами старается расторгнуть этот брак.

– Расторгнуть? А его сын? Почему он позволяет?

– Сейчас карта Европы кромсается на куски. Исчезают целые государства и появляться новые. Слишком многое поставлено на кон, что бы думать о личных чувствах и обидах.

– А мне ее жаль. Бедняжку сначала выдали замуж не спрося, а потом выкинули прочь как ненужную вещь!

– Увы, с легкой руки Наполеона наследники и наследницы знатнейших фамилий Европы были вынуждены жениться на куда менее родовитых супругах. Всем жаль этих ни в чем не повинных женщин и мужчин, но сейчас эти браки рассыпаются как карточный домик на ветру.

Подъезжая к широкому парадному крыльцу дворца Аренберг Лилианна не могла сдержать дрожь волнения. Уже больше года она не была в свете на подобных торжествах. Сегодня, в этом гостеприимном доме должно было собраться самое блестящее общество этой небольшой страны. Из всех семей Оверейса были приглашены только барон фон Штамберг с супругой, графиня фон Лейн-Гейдесгейм и какой-то старичок, чье имя Лилианна выговорить так и не смогла. На молодую жену барона сразу было обращено пристальное внимание. И виной тому был не только необычный роскошный наряд баронессы, но и слухи витающие вокруг нее. Поговаривали, что она вышла замуж за очень влиятельно испанца, принца королевской крови, другие передавали шепотом, что старый испанец влюбился в совсем юную англичанку и чуть ли не выкупил ее у опекуна. Были такие, кто утверждал, что сама Лилианна из ветви английских Бурбонов и является незаконнорожденной дочерью старого безумного короля, не зря же о ее родителях никто ничего не знает. Еще больше подливала масла в огонь эксцентричная графиня фон Лейн-Гейдесгейм, называя девушку не иначе как ваше высочество. Лилианна уже несколько раз пыталась ей объяснить, что ее так называть не следует, так как ни она, ни ее первый муж не имели на это право.

– Не обижайтесь душенька, я просто обожаю громкие титулы, – отмахнулась от девушки графиня. – К тому же все это только подогревает к вам интерес.

Похоже, дон Айседор тоже не имел ничего против этого, ему явно была по душе кутерьма, связанная с его женой. Он был не многословен и напускал тумана. Лилианна больше отшучивалась. Ей было так хорошо, так весело. Девушка и не думала, что ее встретят так радушно. Старый герцог, а если быть более точным Луи Энгельберт герцог фон Аренберг, д'Эршот, фон Меппен, князь фон Реклингхузен, граф Империи, практически не принимал участие в торжестве, зато его сын, Праспер Луи был беззаботно весел, щедро расточая комплименты дамам. Лилианна тоже не была обделена его вниманием, тем более что на балу практически не было молодых незамужних девушек.

– Не смотря на то, что молодой герцог начал охоту на новую жену, отцы семейств не спешат приводить под его очи своих дочерей, предпочитая выждать время. Ждать разрешения Папы римского на развод можно годами, – объяснил жене барон.

Впрочем, Лилианне все это было только на руку. В отсутствие юных дебютанток баронесса фон Штамберг стала королевой этого вечера. Девушка, искренне наслаждавшаяся вечером и представить не могла что все закончиться так быстро. Бал был в самом разгаре когда Лилианна почувствовала дурноту в жарко натопленном зале и не успев вымолвить ни слова вдруг не слишком красиво упала в обморок. Стоящие поблизости дамы не успели ее даже подхватить и девушка сильно ударилась плечом об колонну. Очнулась она в дамской комнате на софе. Вокруг нее суетилась экономка и некоторые женщины. Они предлагали соль, прикладывали к ушибу влажное полотенце. Нечего и говорить, что как только виновница переполоха смогла встать, она с мужем тут же отправилась домой. Лилианне очень жалко было покидать бал, так как она понимала что пройдет еще около полугода прежде чем она снова начнет выезжать, но еще больше девушку огорчила весть о том, что во время падения лопнула от удара об колонну одна из нитей ожерелья и драгоценный жемчуг рассыпался по залу. Благо был испорчен лишь один рад, но не смотря на уверения хозяина вряд ли удастся собрать все жемчужины до единого.

Новый год барон с супругой встретили в одиночестве, так как дон Айседор на все приглашения ответил отказом. Лилианна снова начала скучать. Погода наладилась. Не смотря на то, что было достаточно холодно, дни стояли солнечными и дон Айседор почти ежедневно показывал жене поместье и округу. Границ как таковых практически не существовало, огораживались лишь пастбища. Где точно заканчивалось соседнее поместье и начинался хутор, где поле одной деревни, а где другой, знали только сами местные, по крайне мере Лилианна никаких обозначений не находила. Вся местность называлась Оверейсом и даже на карте практически не делилась. Так вот, Оверейс был расположен к юго-востоку от столицы. Леса, озера, поля создавали изумительные по красоте ландшафты. Дон Айседор устраивал разные увеселительные прогулки. То пикник у озера, то неспешную прогулку в коляске по лесной дорожке.