Текст книги "Лилианна. Судьбе вопреки"

– Не забивай голову ерундой. Продавай, если есть такая возможность, – посоветовала подруге графиня.

– Все таки я хочу еще подумать. К тому же я решила первое день рождение Леонарда отметить именно здесь, – решила Лилианна и сильно об этом пожалела.

Буквально на следующий день округу облетела невероятная весть о том, что в конце февраля Наполеон смог организовать побег с Эльбы и отплыть во Францию. Уже первого марта бывший император высадился в бухте Жуан и двинулся на Париж. Вся округа замерла в тревожном ожидании новостей. У Лилианны было такое чувство, что она сидит на пороховой бочке. Дальнейшие события понеслись одно за другим. 18 марта Мюрат, король Неаполя, присоединился к Наполеону и объявил войну Австрии. За короткое время он занял Рим, Анкону, Болонью, Модену. 19 марта Французский король Людовик XVIII бежит из Парижа, а уже 20-го Наполеон вступает в столицу. Все общество Оверейса бурлило подобно закипающему котлу. Кто-то с яростью поддержал императора, кто-то с пеной у рта стал доказывать преимущество Бурбонов. Почти ежедневно в салонах и гостиных разворачивались споры и баталии. Несколько офицеров лишь недавно вернувшихся домой спешно отправились в Париж на помощь Наполеону. Сама Лилианна узнавала все это исключительно из уст графини, так как старалась поменьше выходить из дома. Ни о какой продаже дома и поездке в Англию уже речи не шло. Лилианна скрипя сердцем, отнесла в ломбард почти все свои драгоценности, однако в столь смутное время цена на них сильно упала, продукты же наоборот каждый день прибавляли в цене. День рождение маленького барона прошел тихо и незаметно. Кроме слуг на празднике была лишь графиня, которая подарила крестнику целый мешок игрушек. Поняв, что не может заплатить ежегодный налог на землю Лилианна начала продавать картины, скульптуры и редкие напольные вазы. Шедевры испанских, итальянских, французских, китайских мастеров уходили за гроши. В доме ввели жесткую экономию. Большинство комнат были закрыты. Белее десятка слуг – уволены. Ухоженный прекрасный сад весной начал зарастать, так как единственный садовник не мог справиться со всем сразу. 23 апреля была принята Новая конституция Франции. Ее полный текст привез дон Альфонсо Энрикес. Пожилой испанец, приехавший навестить друга, был буквально раздавлен известием о кончине дона Айседора. Он прогостил две недели, заметно скрасив быт не только Лилианне, но и графине. Луиза буквально расцвела от галантных комплементов испанца. Мадам фон Лейн-Гейдесгейм и раньше была частой гостьей в особняке барона, а теперь буквально поселилась в доме. Пожилые люди дни на пролет проводили в единственной натопленной гостиной пускаясь в ожесточенные споры по поводу внешней и внутренней политики Франции и её противников. Дон Альфонс был ярым врагом Наполеона, графиня же считала что только сильная Франция сможет быть гарантом безопасности таких маленьких соседей как Бельгия. Девушку их перепалки только умиляли, так как симпатия этих двоих друг к другу была слишком заметна. Сама Лилианна в споры не вступала, у нее и так было хлопот полон рот. В доме осталось не больше десятка слуг, так как экономить приходилось на всем. Девушка была вынуждена продать большую карету с парой лошадей, дабы не ударить перед другом мужа в грязь лицом и достойно принимать гостей. Графиня не раз предлагала поговорить с испанцем по поводу тяжелого положения вдовы барона, но Лилианна ее останавливала. Дон Альфонсо сам признался девушке что «гол как сокол» и ставить пожилого мужчину в неловкое положение ей не хотелось. Наверное, по голым стенам и закрытым гостиным испанец догадался, что все не так хорошо как раньше, но виду не подавал и хоть чем-то окупить свое пребывание в доме не предлагал. Уехал дон Энрикес в конце мая, клятвенно пообещав в скором времени еще раз навестить «двух его самых обожаемых женщин». Лилианна проводила его с облегчением так как честно говоря уже устала от постоянного пребывания в доме двух не в меру разговорчивых пожилых людей. Увы, в эти дни не обошлось и без некоторых неприятностей. Упав на мокром полу, сломала ногу донна Канчита. Лилианна постаралась сделать все что бы облегчить пожилой женщине жизнь. Не смотря на запрещения врача неугомонная сеньора умудрялась даже в таком положении находить себе работу. Баронесса старалась увещевать упрямицу, но в конце концов бросила эти попытки, вспомнив как тяжело было самой маяться от безделья. Погода стояла замечательная и большую часть дня баронесса проводила в саду в компании сына и его кормилицы. Лео искренне наслаждался свободой и мерил своими мелкими шажочками чистые дорожки их небольшого парка. Лилианна с удовольствием грелась под первыми лучами летнего солнышка, наблюдая как сын визжа от радости играет со щенком, последним подарком графини. Этот непоседливый плут был двухмесячным терьерчиком. Пушистый, маленький желто-коричневый комочек стал лучшим другом Леонарда. Малыш так привязался к щенку, что отказывался спать, если в комнате рядом с кроваткой не лежал его Шарвельшар. Почему графиня дала щенку это чудное имя, никто не знал, но дома его звали просто Шерри. Тихую жизнь поместья нарушил посыльный графини. Мадам Луиза предупреждала Лилианну о том, что сегодня рано утром французская армия под командованием самого Наполеона перешла границу Бельгии и движется к Брюсселю. Когда именно армия подойдет к Оверейсу было вопросом времени. Заканчивала письмо Луиза следующей фразой: «Держать осаду замка я не собираюсь, но смотреть как солдафоны вытаптывают мой газон и крушат дом матери выше моих сил. Я уезжаю на север к подруге, так как это единственное все еще безопасное направление. Не искушай судьбу Лилианна, а собирай вещи и вместе с крестником присоединяйся ко мне! Жду до двух часов. Графиня».

Вторжение

Прочитав письмо Лилианна без сил опустилась на скамейку. Вот и началось то, чего все так боялись. Опомнившись девушка подхватив малыша под мышку опрометью бросилась в дом. Слуги заканчивали укладывать сундуки в карету, когда к дому подскакали не менее двух сотен солдат. Лилианна на негнущихся ногах спустилась к крыльцу дабы узнать кто это. Оказалось что это не французы, а несколько бригад третьего армейского корпуса генерала фон Тилемана. Сам генерал лично поприветствовал баронессу. Он сообщил что бояться хозяйке дома нечего, так как армия союзников и в том числе австрийская находятся в Бельгии для того что бы защитить жителей от набегов французов. Лилианна приняла генерала радушно, понимая что выхода у нее в общем-то нет и предложила ему и его офицерам отдохнуть в гостиной и подкрепиться чаем. Бравый пруссак милостиво согласился на ее предложение, попросив лишь что бы слуги баронессы обнесли горячим чаем его солдат и напоили лошадей. После чая генерал выразил девушке соболезнование, так как когда-то давно был лично знаком с бароном фон Штамбергом.

– Мы направляемся на юг дабы встреться и наконец то добить этого корсиканца и его свиту. Вам же госпожа баронесса, не о чем волноваться, один из резервных отрядов расквартируется в вашем доме. Конечно это будет связанно с неудобствами, однако их присутствие обезопасит вас от куда большей беды, чем съеденная курица или поломанные стулья.

Уже через час фон Тилеман ускакал, весьма довольный собой, даже не предполагая какую свинью он подкладывает вдове бывшего друга. Не успели слуги убрать гостиную и двор как к дому снова подскакал вооруженный отряд. Однако, эти люди были совсем не похожи на бравых, подтянутых дисциплинированных прусаков. Тощие лошади, неряшливая форма, полное отсутствие субординации было заметно еще до того как их капитан поднялся на крыльцо.

«Ну и отрепье» – промелькнула первая мысль у Лилианны, глядя на то как один из солдат мочиться в фонтан не удосужась даже отойти от дома. Подхватив шляпку девушка пулей выбежала из комнаты, с серьезным намерением поставить наглецов на место.

– Как смеете вы позволять вести себя вашим людям подобным образом! – сразу накинула девушка на капитана.

Щуплый невысокий мужчина с обезображенным шрамом лицом несколько минут разглядывал возникшую в дверях фурию. А потом смачно плюнул под ноги, не обратив на молодую женщину ни какого внимания.

– Где барон?

– Барон? Мой муж умер полгода назад!

– Ну так позови управляющего или кого-нибудь из мужчин, не с бабой же мне припираться, – еще раз сплюнул капитан. Подобная наглость Лилианну просто взбесила.

– Да как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, мерзавец? Я донна Родригес де Сальваро маркиза де Бранчифорте, принцесса Пьетраперция, леди Стосбери, баронесса фон Штамберг! – на одном духу выпалила Лилианна.

– Ну да, ну да. Принцесса! – загоготал вдруг капитан.

Девушка опешила. Впервые она видела человека не благородного, который не только не преклонялся перед титулом, но и смел в открытую насмехаться над знатной дамой.

– Что здесь смешного!?

– Да ничего. Если хотите, мамзель могу вас хоть английской королевой называть, только не надо пере до мной финтифлюшки всякие показывать.

– Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне!? – зашипела Лилианна. – Я лично прослежу что бы генерал фон Тилеман…

Закончить фразу девушка не смогла так как мужчина резко схватил ее за руку и больно вывернул притягивая баронессу к себе.

– Что шлюшка еще одного полюбовника нашла? Тромбиан, барон какой-то, теперь Тилеман. Снова на военного потянуло? Так не робей. Мы с ребятами тебя быстро пообломаем.

Лилианна лишь пискнула когда мужчина с силой отшвырнул ее от себя. Девушка от его слов похолодела и стала внимательно разглядывать незваного гостя. Неказистая фигура, маленькие поросячьи глаза, которые всегда смотрели куда то в сторону.

– Жуль Брет?

– Узнала? То-то! Я то видел как ты перед Тробрианом ноги раздвигала, так что нечего пере до мной важную кралю разыгрывать! – бросил со злостью француз и отпихнув баронессу в сторону по-хозяйски направился в дом.

Ошарашенная Лилианна еще несколько минут стояла у двери. В отряде Тробриана Жуль Брет был обычным матросом, человеком неказистым незаметным и в общем то безвредным. Девушка не раз видела как его шпыняют более рослые солдаты, однако Жуль предпочитал подчиняться дабы не вступать с ними в спор. Лилианна и лица то его не запомнила, настолько он был неприметным и неказистым. Теперь же этот маленький человек получив власть и имея за спиной полсотни солдат заметно осмелел. Но поводов ее ненавидеть у Жуля в общем-то не было. Лилианна решила не нагнетать обстановку, а попробовать с ним договориться. Девушка приказала оставшимся слугам приготовить сытный ужин для солдат и офицеров и позаботиться об их лошадях. Встретив на лестнице одного из младших офицеров Лилианна вежливо предложила отужинать старшему офицерскому составу в столовой на что пожилой, неопрятного вида мужчина сказал, что они предпочтут ужинать в конюшне, чем есть за одним столом с грязной шлюхой. Остолбеневшая Лилианна даже ответить ему не смогла. Вот мерзавец!

– В таком случае в конюшне вам самое место! – наконец прошипела она, вслед удаляющейся фигуре.

Придя в свою комнату Лилианна горько разрыдалась. Ну почему когда все только-только начинало налаживаться судьба снова преподносит сюрпризы? Ну как могло случиться что обычный ничем не приметный и ничем не отличившийся французский матрос через два года стал командовать прусским отрядом. И ведь это надо же было так случиться что из двадцати пятитысячного корпуса фон Тилемана в ее поместье расквартировали именно отряд Жуля! Вечером к баронессе прибежал дворецкий и сообщил что солдаты силой заставили нескольких слуг открыть погреба и сейчас без всякого стеснения выносят из подвалов редкие вина, коньяк и виски. Сначала девушка решила спуститься вниз и поговорить с капитаном, но страх взял верх. Приказав слугам не вмешиваться Лилианна осталась в комнате. На всякий случай она не только заперла дверь, но и подтащила к ней тяжелый комод. Всю ночь округу оглашали песни и крики пьяных солдат. С утра увидев во что превратился парк и ухоженная лужайка перед домом девушка чуть не заплакала. Кусты поломаны, ровный газон вытоптан лошадьми и замусорен, несколько бесценных греческих статуй разбиты, гордость барона – белоснежная ротонда привезенная из Афин была черна от копоти, видимо в ней разжигали огонь. Постучавшись в комнату вошла Марта.

– Госпожа баронесса, солдаты загадили весь сад! Старший садовник пытался их вразумить, но они его чуть не удавили. Бедолага едва унес ноги, – затараторила девушка наливая в тазик теплой воды.

– Утром было тихо. Они ушли?

– Нет, госпожа, спят. Упились вчера в стельку, теперь спят.

– Иди, передай слугам пусть уберут в парке, хотя бы то, что смогут.

– Боюсь, госпожа баронесса найти кого-то будет не легко. Еще вечером почти все местные разбежались по домам. На кухне лишь две кухарки да старый дворецкий. Может еще кто остался.

– Как они посмели!?

– Вчера я слышала слуги говорили что раз баронесса позволяет прусакам хозяйничать, то им тем более нет смысла за чужое добро живот рвать. Ой, простите, – тут же опомнилась Марта, заметив как побледнела хозяйка.

– Не извиняйся. Они правы. Я должна была выйти вечером и попытаться утихомирить солдат.

– Ой, нет сеньора! Они пьяные и слушать бы не стали. Слугам то что, лишь бы на кого все свалить. Вон двух горничных прусаки схватили, так те только к утру едва живые выбрались. А если бы они на вас налетели? Боже упаси. Схоронились в спальне и ладно.

– А ты-то где была?

– Я в детской прикорнула.

– Правильно сделала. Постарайся поменьше выходить на улицу.

Марта кивнула и забрав пустой кувшин побежала по делам. Лилианна с грустью посмотрела в след девушке. Даже в тяжелые времена Марта не опускалась до грусти и уныния. Она всегда была веселой, приветливой и не ленивой. В десять лет девочка осталась сиротой и почти два года была вынуждена жить в деревне у дальних родственников. Нечего и говорить о том, что жизнь в чужом доме была не сладкой. В тяжелое время, когда и своих-то детей нечем было кормить, лишний рот был обузой. Только после приезда барона, когда в большой дом понадобились слуги в соседних селениях хоть как-то стали сводить концы с концами. Лилианна сразу заметила маленькую трудолюбивую чрезвычайно худую девочку. Даже выполняя самую тяжелую работу она умудрялась улыбаться и напевать. Не смотря на отсутствие опыта баронесса взяла девушку на почетное место горничной госпожи и не прогадала. Марта быстро ловила все на лету, а своей улыбкой и жизнерадостным смехом не раз поднимала всем настроение. Лилианна решила позавтракать в детской, дабы не утруждать оставшихся слуг, однако не успели они закончить завтрак как услышали страшный грохот в коридоре. Когда женщины вышли из комнаты изумленным глазам хозяйки предстало неблагоприятное зрелище трех солдат, которые ножом вырезали из дорогой рамы старинное полотно Руденса.

– Как вы смеете!? – закричала на них Лилианна.

– Да ладно, дамочка, у вас вон на каждой стене по картине, – пожал плечами один из солдат, как будто речь шла об оброненной салфетке.

Завернув бесценное полотно в рулон мародеры не спеша направились к лестнице. Такой наглости Лилианна простить уже не смогла. Подхватив юбки девушка бегом направилась на улицу. Она чудесно понимала что лишь попустительство капитана или его приказ мог так подействовать на подчиненных. Девушка нашла Жуля за конюшней и сразу на него накинулась.

– На каком основании вы позволяете своим солдатам обворовывать мой дом?

– Ишь ты краля какая! Думаешь если нашла богатого мужика так теперь все можно? Ты вон как сыр в масле катаешься! Подайте то, принесите это. Жируешь тут сучка среди барахла. А ребятам моим значит говняную мазню пожалела.

– Не смей мразь, разговаривать со мной в таком тоне! Если Тробриан вынудил меня стать его любовницей, так это для такого отребья как ты ничего не значит! Я с королями за одним столом сидела! Я маркиза де Бранчифорте, принцесса Пьетраперция и по социальному положению стою выше не только Тробриана, но и моего мужа барона фон Штамберга. И не такой мрази как ты, меня осуждать! – на одном духу выпалила Лилианна.

– Ну да, ну да, принцесса! Так мы и поверили. А в камере-то когда вонючий англичанин тебя трахал, тоже ее высочеством называл?

– Что? От куда ты знаешь?

– Че знать-то. Сам видел! Уж никогда не забуду. Я тогда в карауле дежурил, ты меня и не заметила. Тробриан тоже меня не видел. Он когда тебя под англичанином узрел, так чуть не окочурился от злости. Хотел вас двоих там же порешить, да денег твоих жалко стало. А потом гнида как увидел что я стою, как на меня с кулаками наброситься, как будто это я его бабу лапал. Тробриан мне так и не простил что я вас видел в той камере. Ты-то шлюха потом королевой ходила, а меня капитан долго со света сживал.

– Я не знала.

– Где тебе. Но ничего я еще отыграюсь. И не вздумай убегать из дому, трусливая сучка, я буду за тобой следить, – прошипел Жуль брызгая слюной Лилианне в лицо.

В его взгляде было столько ненависти, злости, неприкрытой похоти, что девушка шарахнулась в сторону. Оглянувшись Лилианна увидела прусских солдат с интересом наблюдавших за перепалкой. Поняв, что стоит их капитану сказать слово и они тут же набросятся на нее, Лилианна похолодела. Не обращая внимания на хохот и сальные шутки за спиной, девушка бегом бросилась к дому. Закрывшись в спальне она разревелась от тоски, от бессилия, от обиды, а потом до самого обеда просидела глядя на пустую дыру холодного камина. Как же была права Фрабетта: «Стоит один раз оступиться, как тут же полетишь в пропасть кувырком». Ох и дорого же обходятся несколько мгновений любви, хотя тот подарок который девушка получила от Себастьяна во сто крат всего этого стоит.

Вспомнив о сыне Лилианна пошла в детскую. Проходя по коридору девушка услышала шум, ругань и звуки потасовки. Со второго этажа, перегнувшись через перила, она увидела как осмелевшие солдаты споря друг с другом делят между собой столовое серебро. Канделябры, хрустальные и фарфоровые статуэтки, мельхиоровые подсвечники, вся коллекция малахитовых фигурок, еще что-то грудой лежало на большом столе, а солдаты пытались поделить все это добро между собой. Лилианне очень хотелось вмешаться, но доводы рассудка взяли верх. Как можно тише девушка прошмыгнула по коридору, дабы не привлечь к себе внимания. То, что солдаты посреди белого дня в открытую обворовывали богатый дом, говорило о многом. Почувствовав безнаказанность, они могли пойти еще дальше и от порчи имущества перейти на людей. Слава богу в детской все было тихо и спокойно. Раньше Лилианна обижалась на мужа, когда барон приказал перенести детскую в самое южное крыло здания, но теперь девушка была ему благодарна. В просторной залитой солнышком комнате все дышало любовью и покоем. Леонардо спал на руках у кормилицы, вцепившись ручкой в ее пухлую грудь. Донна Кончита тоже дремала, откинув голову на спинку кресла. В углу у окна примостилась с шитьем Марта. Неожиданный приход баронессы заставил всех подскочить от неожиданности. Даже Лео проснулся, почувствовав беспокойство кормилицы.

– У вас все нормально? – спросила Лилианна донну Канчиту.

– Мы из комнаты не выходили, а солдаты в это крыло еще не сунулись.

– Они пока что заняты подвалом. Выволокли остатки вина, растащили кладовку и кухню, – подала голос Марта.

– А кухарки?

– Ну, фрау Грета все утро кричала, что покалечит первого кто переступит порог ее кухни, но когда вошли солдаты она побросав поварешки, улепетала через открытое окно, благо низко.

– Почему-то я думала фрау Грета грудью будет защищать свои владения, обычно она такая боевая.

– На язык все были боевыми. А коснулось чего так все в кусты нырнули! – пробурчала донна Кончита.

– Пусть лучше так. Надеюсь в доме все живы и здоровы?

– Так кроме нас в доме никого нет.

– Как совсем?

– Да, госпожа. Как солдаты стали хозяйничать в доме все местные убежали в деревню.

– Почему мне никто не сообщил?

– Мы хотели, но вы так плакали… – смутилась Марта.

Лилианна промолчала. Вот так в тишине четыре женщины и ребенок просидели до вечера. Солдаты разгоряченные выпивкой и хорошей едой судя по звукам громили мебель. Выходить в коридор было страшно, но необходимо. Леонард который целый день был вынужден питаться только грудным молоком капризничал, да и самим женщинам давно хотелось и поесть и попить.

– Я быстренько ужом проскользну до кухни. Может чего и принесу, – предложила Марта.

Хоть Лилианна и была против этого, но пришлось согласиться. Маленький Лео все время просил пить. Женщины вместе отодвинули большой шкаф, закрывающий дверь и Марта тихонько проскочила в коридор. Потянулись долгие минуты ожидания. Но ни через час, ни через два, девушка не вернулась.

– Пойду посмотрю что случилось, – наконец решила Лилианна.

– Куда!? – схватила ее за руку донна Кончита. – Ты у них как красная тряпка для быка. Не убьют, так искалечат.

– Она права, госпожа. Лучше мне, – подала голос молчаливая до сих пор Анна Мария. – Со служанки много не возьмут.

Спорить не хотелось и две женщины с трудом отодвинув шкаф выглянули в коридор. Пьяные голоса были слышны снизу.

– Я по второму этажу пройду до черной лестницы. Там и спущусь, – объяснила Анна Мария.

Лилианна только кивнула. События этого долгого дня так ее вымотали, что после ухода служанки девушка прилегла на узкую кровать. Спать не хотелось, но тело требовало отдыха. Голова же продолжала работать.

Мысли сплошной чередой сменяли друг друга. Вот уже в четвертый раз девушка становилась пленницей в четырех стенах. Перед глазами всплыла камера в Лондонской тюрьме. Вспомнилась маленькая комнатка в Мадриде, которая спасла от обезумевшей толпы, а так же другая в Порт Филиппе. Лилианна не раз раздумывала над вопросом как бы изменилась ее жизнь поступи она в некоторых случаях по-другому. Но тут же получалось, что если бы девушка попыталась избежать некоторых неприятностей, то навсегда лишалась бы чего-то более ценного. Если бы Лилианна отказалась от свадьбы с доном Диего в тот злополучный день, то никогда бы не познакомилась с отцом. Не отдайся девушка страсти в камере Форт-Филиппа, не появился бы на свет Леонардо. Нет, четко решила Лилианна, пусть жизнь идет своим чередом, ведь после дождя всегда выглядывает солнце.

– Вот дрянь! – в сердцах воскликнула донна Кончита.

– Что случилась? – не поняла выведенная из задумчивости девушка.

– Анна Мария! Она сбежала.

– Нет! Не может быть. Ты видно ошиблась.

– Да где там! Побежала в деревню. Только пятки засверкали.

– А солдаты?

– Да на кой черт им бабенка не первой свежести? А может потискали да отпустили, разве я знаю.

– Но как она могла убежать?

– Через дверь. Вы лучше сеньора подумайте о том, как теперь кормить маленького барона.

– Боже! – побледнела Лилианна.

Она только сейчас поняла в какую непростую ситуацию они попали. Одно дело это выйти и найти воды, но совсем другое искать в разоренном доме еду пригодную для маленького ребенка. У Лилианны до сих пор не укладывалось в голове то, что мягкая внимательная Анна Мария, которая с первых дней жизни заботилась о малыше, могла бросить Леонарда в столь трудный час, чудесно понимая как тяжело придется и матери и малышу без ее молока. Вот уж чего, чего, а ее предательства девушка никак не ожидала.

– Как она могла!? Как могла!? – прижимая к груди сына повторяла Лилианна.

Прошло еще несколько часов в течение которых две женщины попеременно пытались успокоить плачущего малыша. Лишь чудом никто этих звуков не услышал. Солдаты разгоряченные выпивкой по прежнему пели песни, кричали и продолжали грабить дом. Они добрались и до второго этажа, поскольку звук упавшей со стены картины и площадная ругать донеслись от куда то поблизости. Несколько раз были слышны приближающиеся и удаляющиеся тяжелые мужские шаги, но видимо небольшая ничем не приметная дверь не вызывала у мародеров интереса.

В эти минуты сердца двух женщин сжимались от страха, так как даже тихий детский плачь мог их выдать. Голодный уставший малыш к ночи уснул беспокойным сном. Ближе к утру усадьбу окутала тишина.

– Тебе и Лео надо уходить, – уговаривала девушку донна Кончита. – Предрассветный час самый темный!

Конечно Лилианна понимала, что ночь самое удобное для этого время, но тревожить спящего голодного малыша, который мог оглушить плачем всю округу было опасно, да и оставлять больную, прикованную к креслу женщину совесть не позволяла.

– Сначала надо найти еду или хотя бы воду для Леонарда, – наконец сдалась девушка.

С большим трудом отодвинув шкаф Лилианна выбралась в коридор. От гнетущей тревожной тишины и почти полной темноты стало жутко. Наступив на осколки битого стекла девушка даже вздрогнула. Больше всего хотелось убежать обратно и закрывшись в комнате ждать утра, но тревога за сына гнала баронессу дальше. Спустившись на первый этаж, Лилианна охнула. Даже сквозь полутьму были заметны разрушения и следы погрома учиненного солдатами. Один из отважных пруссаков валялись прямо в коридоре. От его громкого храпа позвякивала висящая на стене изогнутая сабля. Осторожно перешагнув через пьяного мужчину Лилианна направилась в кухню. Здесь тоже на полу спали два солдата прижимая к себе пустые бутылки с выпивкой. Слава богу они были так же пьяны и не заметили легких женских шагов. Некогда чистая вылизанная до бела комната теперь была усыпана мукой, крупой, остатками еды и битой посуды. Войти в кладовую не потревожив спящих не получалось и Лилианна еще раз огляделась вокруг. Под столом валялся кусок жареного мяса, но он был грязным. В кадушке белело тесто, которое еще с утра затворила кухарка. Без присмотра, поднявшись на дрожжах оно перевалилось через край и растеклось по столу. Обмокнув палец девушка попробовала его на вкус. Сырое, перекисшее и не свежее оно вряд ли годилось для еды. Небольшой пакетик с фасолью баронесса нашла на окне и тут же положила его в карман. Если погрызть сухие бобы взрослый еще мог, то ребенку такого не предложишь. Так же как и кусок сухого сыровяленого мяса. Оно было соленым, но пригодным для еды. Больше ничего съестного девушке найти не удалось. Воды в кухне тоже не оказалось. Бочка была перевернута, ведра пусты.

– Как ни крути, а все таки придется выходить на улицу к колодцу, – решила Лилианна.

Через заднюю дверь она вышла во внутренний двор. Вдалеке у костра дежурили часовые. Судя по тихим разговорам они в отличие от своих сослуживцев были трезвы. Подойдя к колодцу девушка поняла что тихо поднять тяжелое ведро, прицепленное на железную цепь не получиться. Пришлось набирать воду из высокой кадушки, оставленной для скота. Убрав рукой плавающую сверху солому Лилианна быстро налила воды в небольшую бутылку, прихваченную из кухни. В ночной тишине из скотника доносилось тихое мычание коровы.

– Молоко! – обрадовалась Лилианна.

Шуази

Девушка пробралась в темный сухой скотник, где помимо двух коров, были овцы, коза и две свиньи. Животные почувствовав человека заволновались. Баронесса подошла к Буренке и погладила теплую мордочку. Корова ответила жалобным мычанием. Видимо вымя разбухшее от молока причиняло боль. Пододвинув пустое ведро баронесса принялась доить корову, благо мсье Жак научил ее когда-то этому ремеслу. Закончив дойку Лилианна вдоволь напилась теплого парного молока. Теперь нужно было как-нибудь донести его до Леонарда. Тащиться с ведром было неудобно и девушка решила поискать посуду поменьше. Лилианна на ощупь отыскала пустую крынку, однако не успела она снять посудину с полки, как на плечо легла чья-то тяжелая рука. Девушка завизжала от неожиданности, но в тот же момент теплая ладонь закрыла ей рот. Охваченная страхом и ужасом Лилианна начала выкручиваться из сильных рук, но мужчина лишь крепче прижал ее тело к себе. Поняв, что силы не равны и на милость надеяться нечего, девушка, наклонив голову, вцепилась зубами в ненавистную ладонь, однако тут же разжала зубы услышав тихий знакомый голос:

– Не бойся, это я.

– Себастьян? – не поверила собственным ушам Лилианна.

– Да.

– Но как…от куда?

– Из армии. Войска Веллингтона в паре десятков километров отсюда.

– Где? Но… я и представить не могла, что ты близко!

– А я мог. Мы стоим на плато Мон-Сен-Жан. Я, когда узнал кого именно в твоей усадьбе расквартировали, так чуть с ума не сошел. Решил сам проверить что, да как. И судя по всему не зря.

– Ах Себастьян, эти мерзавцы все разграбили!

– Я давно знал, что репутация у отряда Брета мерзкая, но и представить не мог что они осмелятся на открытое разграбление богатого имения. Ведь и английские и австрийские войска получили приказ местных без нужды не трогать. Ты оказала сопротивление?

– Что ты! Фон Тилеман лично обещал мне выделить охрану от французов для поместья, только вот они то меня и разорили.

– Фон Тилеман? Я его знаю. Он человек чести. Видимо, он сам не знал кого именно к тебе пришлют. Кто-то за родину кровь проливает, а для кого-то война – лишь способ нажиться. Брет – француз, перебежчик. Что взять с предателей. Они посмели тебя тронуть?

– Нет. Но боюсь все еще впереди.

– Я уведомлю руководство об их действиях, но приказ придет не сразу. Тебе нельзя здесь оставаться. Нужно уходить, ведь мне тут тоже быть нельзя.

– Ты самовольно покинул часть?

– Ну не совсем самовольно. Но если меня здесь поймают, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Понятно.

– Пойдем. У меня в лесу лошади. Одна твоя, – улыбнулся Себастьян, беря Лилианна за руку.

– Постой. Себастьян. Я не могу!

– Не можешь?

– Не могу одна. Нам надо забрать Лео.

– Лео?

– Леонарда и донну Канчиту, но она не может идти, – начала было объяснять Лилианна, но замолчала, заметив как побледнел Себастьян.

– Неужели его безопасность важнее твоей собственной?

– Важнее и моей и твоей!

– Ты так сильно его любишь?

– Больше жизни! – серьезно проговорила Лилианна, но не выдержав громко расхохоталась. – Леонардо мой сын!

– Ой, прости, – смутился Себастьян, – мы обязательно его заберем. Объясни где они. Я поднимусь наверх, а ты сиди тут.

– Лучше я сама. Я знаю дом.

– Нет. Больше ты не будешь собой рисковать. Сына барона принесу я.

– А ты, значит, будешь рисковать своей жизнью ради чужого ребенка?

– Твой ребенок не может быть для меня чужим. Даже если ты не захочешь со мной остаться, я сделаю все, чтобы вытащить вас обоих. Или троих.

– О, Себастьян! Я так тебя люблю!

– Правда? – в голосе молодого человека явно чувствовалось сомнение.

Подойдя ближе, Лилианна прижалась щекой к его груди, тут же попала в кольцо сильных рук. Прошло несколько долгих мгновений прежде чем Себастьян ослабил хватку и отошел.