Текст книги "Женщины моей мечты"

Действие второе

Картина шестая

Квартира Черкизова. Уголок у камина. Костя растирает шею жене Черкизова – Клавдии Андреевне.

Клавдия Андреевна. Когда вы делаете массаж шеи, Кеша, по всему телу у меня разбегаются мурашки. Как будто ко мне прикасается мужчина.

Костя. Может, прекратить, Клавдия Андреевна?

Клавдия Андреевна. Нет-нет, продолжайте. Врачи рекомендовали. И потом это даже приятно. Кеша, почему у вас такое странное имя?

Костя. Кеша – это сокращенно.

Клавдия Андреевна. А полностью как?

Костя. Иннокентия.

Клавдия Андреевна. Ха-ха-ха, Иннокентий, только женского рода.

Костя. Вы ведь тоже Клавдий, только женского рода. Был такой римский император.

Клавдия Андреевна. Когда я работала в торговой точке, я была просто Клавой! Клавдией Андреевной я стала после того, как мой Черкизов стал каким-то президентом. Но, по правде сказать, Клава мне больше по душе. Я ведь еще совсем не старая. Не так ли?

Костя. Что вы, Клавдия Андреевна! Вы женщина в самом соку.

Клавдия Андреевна. Зови меня просто Клавой. Когда Черкизов не слышит.

Костя. Хорошо, Клава. Вы бы и Черкизова звали как-нибудь сокращенно. Александр Васильевич, Клавдия Андреевна – очень уж официально. У нас просто: я – Кеша, он – Геша.

Клавдия Андреевна. Кто он?

Костя. Мой партнер.

Клавдия Андреевна. Какой партнер?

Костя. Я хотела сказать – муж.

Клава. Ну да, теперь мужей называют партнерами. В газетах так и пишут: «Ищу партнера для совместной жизни».

Костя. Вот-вот, я и говорю, муж-партнер.

Клава. Ты счастливее меня, Кеша.

Костя. Это почему?

Клава. Мой муж давно уже не партнер. «Клавдия Андреевна, – говорит, – спокойной ночи. Я устал». Спим в разных постелях. Он из-за своей работы не только мной, вообще женщинами перестал интересоваться. Придет домой, в тряпье из секонд-хенда обрядится и давай газету «Коммерсант» мусолить.

Костя. А почему тряпье из секонд-хенда?

Клава. Для безопасности. Пускай, говорит, в моей итальянской пижаме Геннадий ходит. Ну, значит, твой Геша.

Костя. Так он, наверное, в другой постели тоже для безопасности спит?

Клава. А мне для интимной жизни прикажете двойника найти?

Костя. Я этого не сказала.

Клава. А что, Кеша, ты бы очень рассердилась, если бы я с твоим Гешей поамурничала?

Костя. Я бы вас прикончила.

Клава. Как это?

Костя. Вот этими руками, которыми сейчас массаж делаю.

Клава. Это правду мой Черкизов говорит, что ты обладаешь необыкновенной силой?

Костя. Правда.

Клава. Как интересно! Покажи что-нибудь.

Костя. Пожалуйста. (Подтягивает платье, становится в классическую позу атлета и играет мускулами.)

Клава. Здорово! Знаешь, Кеша, если бы ты была мужчиной, я могла бы в тебя влюбиться.

Костя. Вода нагрелась, Клавдия Андреевна. Сейчас я налью ее в ванну.

Клава. В ванной холодно. Отопление отключили, горячую воду отключили. Власть переменилась, а порядки остались те же. Неси воду и таз сюда. Я помою голову у камина.

Костя уходит. Клава скидывает японское кимоно. Крутится перед каминным зеркалом.

Клава (напевает):

 
У любви, как у пташки, крылья.
Ее нельзя никак поймать…
Та-ра та-та-та, та-ра та-та-та…
 

Нет, я еще ягодка что надо! (Входящему Косте.) Посмотри, Кеша. У меня, конечно, грудь не такая, как у тебя, но тоже вполне-вполне. Что ты смотришь себе под нос?

Костя. Я смотрю на кувшин. Боюсь пролить воду.

Клава. Не велика беда, вытрешь. Признайся, Кеша, я ведь могу нравиться мужчинам?

Костя. Признаюсь. Я поставлю таз на пуфик.

Клава. Ставь на пуфик. Куда же ты? А кто мне будет поливать?

Костя. Я думала, вы сами.

Клава. Вот еще новости! А ты на что?

Костя. Ну да, верно.

Клава (наклоняется над тазом). Брызни шампуня и поливай… Ах хорошо! Ах хорошо!.. Кеша, куда ты льешь?

Костя. На голову.

Клава. Ты льешь не на голову, а в таз. Почему ты смотришь куда-то в сторону?

Костя. У меня насморк. Боюсь заразить.

Клава. Чепуха. У меня у самой насморк. Поливай, поливай… что я должна управлять твоей рукой? Вот так! Ах хорошо! Давай полотенце. Сейчас мы сделаем турецкий тюрбан.

Костя. Вы бы оделись. Ведь холодно.

Клава. Совсем не холодно. Вытри мне спину, Кеша, у меня снова побежали мурашки.

Костя. Я говорю, холодно.

Клава. Совсем нет. Просто ты меня почему-то возбуждаешь.

Костя. Надеюсь, вы не нимфоманка?

Клава. Вот еще! Сама не пойму, в чем дело?

Костя. Я вынесу таз. (Уходит.)

Клава (крутится перед зеркалом, поправляет тюрбан, чтобы он был ей «к лицу». Напевает.)

 
У любви, как у пташки, крылья.
Ее нельзя никак поймать…
Та-ра та-та-та, та-ра та-та-та…
 

Кеша! Где же ты?

Костя (входит). Клавдия Андреевна…

Клава. Мы договорились, для тебя я просто Клава.

Костя. Клава, мне надо сходить на почту.

Клава. Зачем?

Костя. Отослать маме в деревню перевод.

Клава. А как же моя безопасность?

Костя. Наблюдение за домом устанавливают с пяти часов, а сейчас нет и трех.

Клава. Смотри, не задерживайся.

Костя. Я мигом. Туда и обратно. Вот вам пистолет на всякий случай.

Клава. Но я не умею из него стрелять.

Костя. Вам и не придется. Просто для вашего спокойствия.

Клава. Я тебя жду. Было такое милое утро!

Костя. Очень милое.

Клава. У нас установился нормальный режим. Утро я провожу с тобой, а вечер – с твоим Гешей. Полная безопасность. Черкизов может быть совершенно спокоен.

Костя. Да-да, полная безопасность. Я побегу. (Уходит.)

Клава. Такая милая супружеская пара! С их появлением в нашем доме жизнь стала намного интереснее. Я даже не знаю, общение с кем мне доставляет большее удовольствие? Конечно, Геннадий симпатичен, остроумен, знает много анекдотов. И он все-таки мужчина. Здесь все понятно: зов природы… А вдруг я бисексуалка? Какой ужас?! Надо срочно обратиться к психиатру. (Слышит, как в прихожей щелкнул замок. Схватила пистолет.) Кто там?.. Стоять на месте! Повернуться спиной! Руки вверх! Стреляю без предупреждения!

С поднятыми верх руками, спиной, в гостиную входит Геннадий. Он элегантно одет. Светлый костюм. Модный галстук. Над верхней губой появились усики.

Клава. Это вы, Геннадий? Фу, как вы меня напугали! У меня просто руки дрожат.

Геннадий. Положите оружие. Может быть непроизвольный выстрел.

Клава (бросила пистолет в кресло). Вы меня так напугали, что у меня вот-вот выскочит сердце! Как вы открыли дверь?

Геннадий. Мне Александр Васильевич дал свои ключи.

Клава. Но почему вы вернулись так рано? Еще нет и трех часов.

Геннадий. Александр Васильевич поехал в «москвиче» на какую-то встречу, а мне велел ехать на своем «мерседесе» домой. Чтобы запутать следы.

Клава. Господи! Когда это все уже кончится?!

Геннадий. Когда господин Черкизов закончит свои дела.

Клава. Да, когда он был обыкновенным младшим сотрудником, было спокойнее. Впрочем, у сегодняшней напряженной жизни есть свои положительные стороны.

Геннадий. Какие?

Клава (кокетливо). Ну, например, в нашем доме появились вы с Кешей. Я просто умирала от страха в этой огромной и холодной квартире. Что вы стоите? Присаживайтесь к огоньку.

Геннадий. Сейчас лето, а у вас все время топится камин.

Клава. Он электрический. Светит, но не греет. Но все равно у камина как-то уютнее. У вас есть новый анекдот?

Геннадий. Приходит чукча к Пугачевой и говорит: «Алла, Алла, очень хорошо поешь. Давай поженимся». Пугачева смеется и говорит: «Достанешь крокодиловые сапоги, тогда и поженимся». Чукча поехал в Африку ловить крокодилов, а через полгода приезжает в Африку на гастроли Пугачева. Видит, сидит чукча на берегу Нила, а за спиной уже целая куча крокодилов. Сунул чукча руку в реку, вытащил еще одного крокодила и говорит: «Вот черт! Опять без сапог попался!»

Клава. Ха-ха-ха! А почему же крокодил ему руку не откусил?

Геннадий. Дурак был. Чукча идет по перрону и бьется головой о все вагоны. Его спрашивают:

– Ты чего головой стучишь?

– А у меня в билете написано, что вагон мягкий. Вот я и ищу.

Клава. Ха-ха-ха! А еврейские анекдоты вы знаете?

Геннадий. Сидят двое нищих. Перед одним плакатик: «Инвалид-афганец. Подайте, кто сколько может». У другого тоже плакатик: «Подайте бедному еврею, кто сколько может». У афганца много денег, у еврея пусто. Один прохожий говорит еврею: «Назовись тоже афганцем, и тебе будут бросать». Еврей кричит соседу: «Хаим, ты слышишь? Они будут нас коммерции учить!»

Клава. Ха-ха-ха! Жалко, если все евреи уедут. Не будет еврейских анекдотов.

Геннадий. Но чукчи останутся.

Клава. Дайте мне вашу руку. Я погадаю. О! Линия судьбы перерезает вашу ладонь пополам!

Геннадий. Что это означает?

Клава. Это означает, что у вас начинается совсем новая жизнь. И в этой жизни большую роль сыграет одна небезызвестная вам блондинка. Она очень вами интересуется.

Геннадий. Кто бы это мог быть?

Клава. Догадайтесь. Что-то мне стало жарко в этом тюрбане. (Скидывает с головы полотенце.) Я мыла голову. Волосы почти высохли. Ну догадались?

Геннадий. Я думаю, это Кеша. Она блондинка.

Клава. Ах оставьте! Ваша Кеша носит парик. Я это сразу заметила. Ну догадались?

Геннадий. Ума не приложу, кто бы это мог быть?

Клава. Какой вы недогадливый, Геша? (Прыгает ему на колени.) Ну обними меня, мой медвежонок. Мне так холодно в этой огромной пустой квартире! Я так одинока!

Геннадий (пытается высвободиться из ее объятий). Клавдия Андреевна, я в некотором роде женат, а вы супруга моего патрона.

Клава. Мой глупенький, я не покушаюсь на твою семью и не предлагаю стать моим мужем. Муж и партнер – это все-таки разные понятия. Ты играешь в преферанс?

Геннадий. Играю.

Клава. Ты ведь ходишь играть к своим друзьям?

Геннадий. Хожу.

Клава. В игре они твои партнеры. Ведь так?

Геннадий. Ну так.

Клава. А потом игра кончается. И ты возвращаешься домой.

Геннадий. Клавдия Андреевна…

Клава. Зови меня просто Клавой. Игра пошла.

Геннадий. Я не играю в преферанс на работе.

Клава. Какая у тебя работа?

Геннадий. Я выполняю обязанности двойника вашего мужа.

Клава. Выполни их до конца.

Геннадий. Но это не предусмотрено нашим соглашением.

Клава. Жизнь вносит свои коррективы.

Геннадий. Клавдия Андреевна…

Клава. Просто Клава. Не волнуйся, мой голубок. Я тебе помогу. Обними же свою птичку и отнеси в ее гнездышко. (Звонок в прихожей.) Ну вот! Это твоя Кеша или мой Черкизов. Вы слишком долго думаете, мой дорогой, перед тем как сделать свой ход.

Геннадий. Это не моя игра, Клавдия Андреевна.

Клава. Ваша – не ваша, в игре надо рисковать. Не огорчайся, птенчик. У нас все впереди. Пойду открою. (Поет.) «Еще не вечер, еще не вечер…» (Уходит в прихожую и возвращается с Костей.)

Костя (Геннадию). Здравствуй, дорогой.

Геннадий (Косте). Здравствуй, дорогая. (Бросается к нему, обнимает, целует.) Я так по тебе соскучился, дорогая!

Костя. И я по тебе соскучилась, дорогой.

Геннадий. Как хорошо, что мы работаем в одном учреждении, дорогая!

Костя. Нам повезло, дорогой.

Клава. Ах вы мои голубки! Без слез нельзя смотреть на такую счастливую пару. Поворкуйте немного, а я поднимусь наверх, оденусь к обеду. (Уходит.)

Геннадий. Кеша, нам надо уходить!

Костя. Что случилось, старик?

Геннадий. Я не хочу играть в преферанс.

Костя. Кто тебя заставляет?

Геннадий. Она. Ей нужен партнер.

Костя. Что ж, играй. Только не на деньги.

Геннадий. Ей нужен другой партнер.

Костя. Ах вот оно что! Старик, я буду подсыпать ей в еду антисекс. Продается в магазинах. Для собак.

Геннадий. Антисекс не подействует, у нее лошадиное здоровье. Надо уходить.

Костя. Нельзя так часто менять работу. Я не успеваю освоиться.

Геннадий. На последних двух тебе не пришлось менять форму.

Костя. Форма одна, но содержание другое.

Геннадий. Знаешь, Костя, каждую ночь мне снится почему-то цирк.

Костя. И мне тоже. Может, вернемся, Геша?

Геннадий. Но мне снится цирк без Шкодина.

Костя. Тогда придется подождать. И денег у нас пока только на четверть «харлея», а нам надо два.

Геннадий. Кеша, может быть, нам купить два взрослых велосипеда и один маленький?

Костя. Зачем нам велосипеды?

Геннадий. Я придумал номер. «Укрощение велосипедов». Представляешь, Геша и Кеша появляются на велосипедах. Но велосипеды взбесились и все время скидывают нас с седла. Тут появляется совсем маленький велосипедик. И он усмиряет своих взбесившихся собратьев. Смешно?

Костя. Но кто будет ездить на маленьком велосипеде?

Геннадий. Как кто? Мой сын.

Костя. У тебя же нет сына.

Геннадий. Ты забыл? Через четыре месяца у меня будет сын. Цирковому искусству надо обучать с детских лет.

Костя. Я рад, старик, что ты решил помириться с Ирой.

Геннадий. Только после того, как я ей докажу, кто я такой. Мы будем с рокотом проноситься мимо ее окон на новеньких «харлеях».

Костя. Но у нас нет «харлеев».

Геннадий. Тогда на двух новеньких заграничных с прибамбасами велосипедах. На нас будут яркие трико фирмы «Адидас», на голове – шлемы, во рту – мундштуки со шлангом. Мы будем пить на ходу кока-колу. Согласись, бедные клоуны на таких велосипедах не ездят. А когда она все поймет, мы возьмем ее в свой номер «Укрощение велосипедов».

Костя. Но для этого нам нужен еще один велосипед.

Геннадий. На велосипеды мы уже заработали.

Входит Клава. Она сменила наряд. Теперь на ней дорогое, но безвкусное платье.

Клава. Кеша, сходите, пожалуйста, за мороженым. Я придумала: на десерт к обеду у нас будет мороженое с клубникой. Возьмите килограмм мороженого и килограмм клубники.

Костя. Но я что-то не видела клубники в нашем гастрономе.

Клава. Поезжайте в «Калинку» к Штокману. Там всегда есть свежая клубника.

Геннадий. Не задерживайся, дорогая.

Костя. Постараюсь, дорогой.

Клава. До обеда еще два часа. Зачем так спешить?

Геннадий. Служба безопасности, мадам.

Костя уходит.

Клава. Как ты находишь меня в этом платье, милый двойник?

Геннадий. Мне кажется, вырез великоват.

Клава. Ах, мой кудесник, я знала, что тебе это понравится. Я надеюсь, наша тайна останется между нами?

Геннадий. О какой тайне вы говорите?

Клава. Ну как же? Между нами была близость.

Геннадий. Не припомню.

Клава. Мой медвежонок, я была в твоих объятиях.

Геннадий. Это я был в ваших объятиях. Но это чистое недоразумение.

Клава. Ах я понимаю, конспирация! О наших отношениях никто не должен знать. Подожди, я зашторю окно… Обними меня, мой медвежонок. И не бойся помять платье. Оно из натурального шелка.

Геннадий. Клавдия Андреевна…

Клава. После того что было между нами, для тебя я просто Клава. А ты – мой медвежонок. (Звонок в прихожей.) Это еще кто? Неужели Черкизов? Вот некстати! Садись в кресло и возьми в руки журнал. Ты читал мне светские новости. Тайная связь, ревность. Жаль, что теперь нет дуэлей. Это так волнует! Милый, углубись в чтение. (Уходит в прихожую.)

Мы слышим: «Кто там?» Щелканье замков, какой-то разговор. Входят Клава и Ира. Ира в строгом костюме, в руках дипломат. Увидев Иру, Геннадий вскакивает. Не знает, как реагировать на ее появление.

Клава. Геннадий Сергеевич, фирма «Джонсон энд Питер» прислала нам свою сотрудницу. (Ире.) Простите, как вас зовут?

Ира. Ирина Петровна.

Клава. Мы вас ждем вторую неделю, дорогая Ирина Петровна.

Ира. Фирма перегружена заказами. Едва справляемся. Но я вижу, у вас гости. Я могу зайти завтра.

Клава. Что вы! Мы вас столько ждали! Я так рада, что вы наконец пришли! Простите, телефон. (Подходит к телефону.) Але! Але! Я вас не слышу. (Вешает трубку.) Геннадий Сергеевич свой человек. Он не будет мешать. Может быть, даже понадобится его помощь.

Ира. Фирма «Джонсон энд Питер» не нуждается в помощниках.

Клава. Ну да, я понимаю. У вашей фирмы солидная репутация. Опять телефон… Але! Але! Я вас плохо слышу. Не вешайте трубку, я перейду к другому аппарату. Геннадий Сергеевич, я поднимусь в спальню, а вы положите трубку. Надо будет сменить аппарат. Пока я разговариваю, расскажите Ирине Петровне анекдот про чукчу. (Уходит.)

Геннадий. Здравствуй.

Ира. Здравствуй.

Геннадий. Можно подумать, что ты за мною следишь.

Ира. Следить – это обязанность твоего друга.

Геннадий. Ну да, ты от компании «Джонсон энд Питер».

Ира. А ты от компании «Лукойл»?

Геннадий. Я продал скважину.

Ира. И чем же ты занимаешься?

Геннадий. Можно сказать, ничем.

Ира. Прожигаешь дядюшкино наследство?

Геннадий. Я наврал про дядюшку.

Ира. Я не сомневалась. Что ты тут делаешь?

Геннадий. Рассказываю анекдоты.

Ира. Светская жизнь. Ну ладно, я пошла. Скажи, что приду завтра в десять утра. Надеюсь, тебя так рано здесь не будет.

Геннадий. Подожди, мы не договорили.

Ира. О чем?

Геннадий. О нашем ребенке.

Ира. Мой ребенок не нуждается в отце-тунеядце.

Геннадий. Я не тунеядец. Я работаю.

Ира. Ты же сам сказал, что ничего не делаешь.

Геннадий. Ничегонеделание – это моя работа.

Ира. Ах вот оно что! Мэн для удовольствий?

Геннадий. Идиотка!

Ира. До свидания.

Геннадий. Подожди. Ты пришла по делу. Уйду я.

Ира. Ты ведь тоже на работе. Прощай.

Входит Клава.

Клава. Звонила подруга. Только что вернулась из круиза вокруг Европы. Роман с капитаном лайнера и все такое. Геннадий, вы рассказали, как чукча ловил крокодилов?

Геннадий. Рассказал. И про чукчу, и про евреев. Клавдия Андреевна, я хочу поставить «мерседес» в гараж, и у меня еще кое-какие дела. До свидания. (Уходит.)

Клава. Не опаздывайте к обеду, мой друг. (Слышно, как хлопнула входная дверь.) Геннадий Сергеевич – чудесный человек.

Ира. Чем он занимается?

Клава. Этого, моя дорогая, я вам сказать не могу.

Ира. Понятно. Приступим к делу. Сначала заполним счет-фактуру. Сколько у вас окон?

Клава. Два в гостиной, два в спальне, два в кабинете, окно на кухне. Семь.

Ира. Двери на балкон или лоджию есть?

Клава. Одна в спальне.

Ира (заполняет ведомость). Ознакомьтесь с прейскурантом и распишитесь.

Клава (расписывается). К чему такие формальности?

Ира. «Джонсон энд Питер» любит точность в расчетах.

Клава. Ну да, я понимаю, солидная фирма. Вам нужны тряпки?

Ира. Тряпки, рабочую одежду, моющие средства предоставляет фирма. (Достает кейс и вываливает на пол содержимое.) Я переоденусь в ванной.

Картина седьмая

Улица.

Геннадий. Костя, я тебя поджидаю уже полчаса. Нам нельзя туда.

Костя. Почему нам нельзя туда?

Геннадий. Потому что она там.

Костя. Ну, знаешь, преферанс втроем у нее не получится.

Геннадий. Я не о Клаве. Там Ира.

Костя. Ира? Откуда она свалилась?

Геннадий. От компании «Джонсон энд Питер». Она менеджер этой компании и пришла принимать заказ. Костя. Чудеса. Чем же занимается эта компания? Геннадий. Я думаю, благоустройством квартир. Все крутые помешались на квартирном дизайне. Ломают стены, меняют окна, вместо дверей – арки, вместо ванны – джакузи. Словом, у компании «Джонсон энд Питер» полно заказов.

Костя. Но почему именно Ира попала в квартиру Черкизовых?

Геннадий. Ирония судьбы. Туда нам больше хода нет.

Костя. А как же мороженое и клубника?

Геннадий. Съедим сами. В счет недополученных денег.

Костя. Может быть, мы сначала пообедаем, а потом уже мороженое и клубника?

Геннадий. Я всегда говорил, что ты раб своего желудка.

Костя. Это я раб? Вспомни, наша одиссея началась с того, что ты захотел поужинать на дармовщинку.

Геннадий. Я хотел не поужинать, а выпить. И ты знаешь почему.

Костя. Знаю. Скажи лучше, что мы будем делать теперь, на голодный желудок?

Геннадий. Хорошо. Пойдем в «Голубок и голубку». За обедом обсудим наши дальнейшие действия.

Костя. Старик, я выхожу из игры.

Геннадий. Что такое ты говоришь?

Костя. Я больше не хочу быть женщиной. С меня хватит! Я иду домой и снимаю с себя эту постылую одежду.

Геннадий. Подумаешь, совершил подвиг, поносил эту «постылую одежду» какой-то месяц! Настоящие женщины ее носят всю жизнь.

Костя. Это им в наказание за то, что Ева совратила Адама.

Геннадий. Тебя-то никто не совращал.

Костя. Как сказать.

Геннадий. Если ты имеешь в виду Клаву, то ее жертвой был я.

Костя. Но свой бюст она демонстрировала мне.

Геннадий. Она тебе демонстрировала свой бюст?

Костя. Представь себе.

Геннадий. Ну что ж, ты был ее телохранителем, то есть хранителем ее тела. Она показала тебе ее выдающуюся часть, чтобы ты знал, что охраняешь.

Костя. Я ее волновал.

Геннадий. О чем мы говорим?

Костя. Я хочу быть снова мужчиной. Я волную женщин.

Геннадий. Хорошо, иди домой и переодевайся, новоявленный Калиостро. Я жду тебя в ресторане.

Картина восьмая

Ресторан «Голубок и голубка».

Входит Геннадий. Садится за столик. К нему подходит официант.

Официант. Добрый день. Что джентльмен будет заказывать?

Геннадий. Не надо «джентльменов», геноссе. У меня ограниченные возможности.

Официант. Все ясно. Яичница с ветчиной и чай без лимона.

Геннадий. Вы удивительно догадливы, товарищ.

Официант. Профессия обязывает.

Геннадий. Две яичницы и два чая. Я жду приятеля.

Официант. Две яичницы и два чая. Заказ принят, засекайте время.

Геннадий. Не надо на время, друг. Я же сказал, у нас ограниченные возможности. Давно вы здесь?

Официант. С полмесяца. До меня здесь какой-то клоун работал. У него все были сэры и леди. И все на время. Хозяйка говорит, хорошо зарабатывал на этом.

Геннадий. Перенимаете опыт?

Официант. А почему бы и нет, если они клюют на эту наживку.

Геннадий. А вы, значит, делитесь опытом со мной? Официант. Вы-то не из этих, если заказываете яичницу.

Геннадий. Я не из этих, приятель. Тебе не повезло. Официант. Ничего, я свое вечером возьму. (Уходит.)

Приходит Костя. Он в вылинявших от стирки футболке, поношенных джинсах, но весь сияет, излучая чувство полного удовлетворения.

Костя. Старик, так хорошо быть мужчиной!

Геннадий. Садись, Калиостро! Я заказал яичницу и чай.

Костя. В нашем банке двенадцать тысяч рублей. Можно бы и пошиковать.

Геннадий. Нам надо купить велосипеды, и не забывай, что у меня будет ребенок.

Костя. Думаешь, она подаст на алименты?

Геннадий. Причем тут алименты? Родной отец должен заботиться о своем ребенке… Знаешь, мне показалось, у нее очень усталый вид.

Костя. Может быть, она нуждается в деньгах?

Геннадий. Ну да, нуждается! Агент фирмы «Джонсон энд Питер»! Я бы хотел, чтобы она нуждалась. Тогда бы все встало на свои места. Но фирмачи платят хорошо. Менеджер солидной фирмы – это тебе не клоун в цирке. Ходит с кейсом. У входа стоял «фольксваген» с дремлющим водителем. Машина, конечно, в ее распоряжении.

Костя. Машина в ее положении – это очень хорошо.

Геннадий. А о моем положении ты подумал? Жена работает у «Джонсона энд Питера», ездит в «фольксвагене», ходит с кейсом, а муж ходит в двойниках и рассказывает анекдоты какой-то идиотке.

Костя. Старик, надо вернуться в цирк. Мы клоуны. Вспомни: играет музыка, зажигаются прожектора, выбегаем на арену мы…

Геннадий. И ты обливаешь меня из ведра.

Костя. Что ты прицепился к этому ведру?

Геннадий. Я не хочу, чтобы моя жена смеялась над тем, как обливают ее мужа за семьсот рублей.

Костя. Но Ира тоже актриса цирка.

Геннадий. Шкодин ей сделал ставку в полтора раза больше моей. Ира работала под куполом цирка. Когда она летела от трапеции к трапеции, публика замирала от восторга, а ее мужа обливают из ведра.

Костя. Давай переменим роли. Ты меня будешь обливать.

Геннадий. Это не выход из положения.

Костя. Но ты же придумал новый номер «Укрощение велосипедов».

Геннадий. Его еще надо сделать.

Костя. Кто же нам мешает?

Геннадий. Мне – Шкодин.

Появляется Софья Львовна.

Софья Львовна. Верить ли своим глазам?! Господин культурный атташе и госпожа бывшая королева, она же посудомойка Кеша?!

Геннадий. Здравствуйте, Софья Львовна! Вы не ошиблись. Это мы, ваши бывшие сотрудники.

Софья Львовна. Кеша, вы поменяли образ?

Костя. Как видите, Софья Львовна.

Софья Львовна. Какая жалость! Я привыкла к вам в женском облипни.

Костя. Мы клоуны, мадам. Я хотел сказать – бывшие клоуны. Менять маску и дурачить людей – наша профессия.

Софья Львовна. О том, что вы клоуны, могли не говорить, я люблю цирк и узнала вас в первый же вечер.

Геннадий. Значит, вы знали все и тоже нас дурачили?

Софья Львовна. Мне было интересно поиграть с профессионалами. Итак, коллеги, снова на работу?

Геннадий. Нет, только пообедать.

Софья Львовна. Послушайте, Геннадий, как говорится, на ловца и зверь бежит. Я хочу сделать вам новое предложение.

Геннадий. Софья Львовна, с ресторанным делом мы завязали.

Софья Львовна. Господин культурный атташе, вы мне нужны как партнер. Всего на один вечер и ночь.

Геннадий. Если играть в преферанс, я не подхожу.

Софья Львовна. При чем здесь преферанс? Вы будете сопровождать меня в Дворянское собрание в роли спутника жизни, а Кеша вполне сойдет за внука барона Ротшильда. Если, конечно, его приодеть. Мои дорогие, сегодня Дворянское собрание проводит инаугурацию моего дворянского титула.

Геннадий. Насколько мне известно, Софья Львовна, лицам иудейского происхождения дворянских титулов не присваивали.

Софья Львовна. Ошибаетесь, мой дорогой. Лицам иудейского происхождения присваивали титул баронов. Баронесса Софи Львовская – это вам тоже не фунт изюму!

Костя. Вот здорово! Значит, ваши предки были бароны?

Софья Львовна. Мои предки были бедные портные в Бендерах. Титул я просто купила. За деньги теперь можно купить что угодно – титул, ордена. Мне даже предлагали маршальскую звезду с бриллиантами. Но кто поверит, что я маршал? А баронесса Софи Львовская – это совсем другое дело. Появиться в Дворянском собрании без спутника жизни я не могу.

Геннадий. Вы расстались с Самуилом Ароновичем?

Софья Львовна. Посмотрите на этого клоуна. Разве я могу расстаться с Самуилом Ароновичем? Что он без меня будет делать?

Геннадий. Зачем же вам другой спутник жизни?

Софья Львовна. Только для Дворянского собрания. На одну ночь. Разовая работа. Оплата по соглашению. Как пишут в объявлениях, «покупаю дорого».

Геннадий. Но Самуил Аронович…

Софья Львовна. Самуил Аронович для этой разовой акции не подходит. Он картавит, как Владимир Ильич, и у него специфическое лицо.

Подходит официант.

Официант. Ваши яичницы и чай без лимона.

Софья Львовна. Что это такое?

Официант. Это их заказ, мадам.

Софья Львовна. Унесите на кухню, съешьте сами или выбросите в ведро. А этим господам обед по полной программе. За мой счет.

Официант. Вас понял. (Уходит.)

Софья Львовна. Господа артисты, я схожу на кухню и отдам распоряжение повару. Обед для дорогих гостей требует особого внимания.

Геннадий. Для чего это все?

Софья Львовна. Чтобы ваши благородные физиономии дышали сытостью и довольствием. И чтобы вы не набрасывались на еду в Дворянском собрании, как однажды в ночном клубе. (Уходит.)

Костя. У нашей мадам никогда не поймешь, что руководит ее поступками – доброе сердце или холодный расчет.

Геннадий. У нее почему-то красные руки.

Костя. У Софьи Львовны?

Геннадий. Какое мне дело до рук Софьи Львовны?

Костя. А у кого?

Геннадий. У Иры. Как будто она их держит все время в горячей воде.

Костя. Я думаю, это от беременности.

Геннадий. Ну да, у папы-клоуна родится краснокожий ребенок. От беременности бывают пятна на лице.

Костя. Вот видишь! Это совсем не значит, что у папы-клоуна родится пятнистый гепард.

Геннадий. Не смешно.

Костя. Старик, ты мне не нравишься. Что-то у нас не получается отдых на Багамах.

Геннадий. А я и не хочу туда. На черта мне сдались эти Багамы! Пусть там отдыхают те, кому жить скучно, кто не знает, куда себя деть – на Багамы, Карибы, Бермуды, хоть к черту на рога!

Костя. Вот-вот, я и говорю! Один наш большой чиновник, фамилию не помню, после того как его с работы сняли, от тоски в космос отправился. А мы клоуны. Зачем нам космос? Мы и на земле нужны.

Входит Софья Львовна.

Софья Львовна. Через пять минут стол будет накрыт.

Геннадий. Будем считать, что мы обедаем в счет предстоящей разовой акции.

Софья Львовна. Ах оставьте! Я вас угощаю как своих друзей и хороших артистов.

Костя. Не будем сопротивляться, старик. Как говорил Шмага у Островского: «Мы артисты, и наше место в буфете».

Софья Львовна. Костя, вам надо поставить пятерку по литературе.

Геннадий. Я вас на минуту оставлю, господа. Кеша, не беспокойся – в кресле швейцара я не усну. (Уходит.)

Софья Львовна. Кеша, вы одной комплекции с Самуилом Ароновичем. Пока готовят обед, пройдемте в мой кабинет, и вы примерите его костюм. Самуил Аронович никуда без меня не ходит. Он приезжает сюда на третьем номере трамвая, одевает свой вечерний костюм, и мы отправляемся на такси в филармонию слушать Первый концерт Чайковского.

Костя. Что мы будем делать в Дворянском собрании?

Софья Львовна. Морочить голову новоявленным сиятельствам и высочествам. Про семью Ротшильдов я вам расскажу за обедом. Пойдемте переодеваться.

Направляются к выходу и лицом к лицу сталкиваются с Черкизо вым, который привел новую подружку.

Черкизов. Поразительно! Одно лицо! Вы случайно не брат девушки, которая здесь работала?

Костя (басом). Я ее дедушка. (Уходит вместе с Софьей Львовной, которая давится от смеха.) Черкизов. Нахал! Однако так похож!