Текст книги "Обитель Порока"

Глава 63

Жером насладился последней ночью в Париже, ему очень понравился этот город. Эта атмосфера беззаботности и праздности вечеринок хоть как-то отдаленно возвращала мысленно к тем временам, когда он был человеком. С первым лучом солнца в просторной комнате с видом на Эйфелевою башню появился грозный Ситис. Отец Хаоса жестом руки вышвырнул Жерома с кровати. Уставший дух, встав с пола, сонно произнес:

– Еще часок подождать не мог?

Ситис своей силой подчинения начал душить соблазнителя, сжимая руки в воздухе, и невидимые руки вторили жесту отца хаоса, усиливая хватку на горле Жерома. Ситис не мог позволить насмешек в свой адрес:

– Ты заигрался. Я могу забрать то, что дал тебе вместе с твоей жалкой душой. Думаешь, Небытие самое страшное, что может быть? Это далеко не так, есть такие миры, в которых ты потеряешь себя в осознании навсегда… Ты упустил Бастиана, и осталось только два стоящих художника. Если у тебя не получится заставить одного из них написать портрет, сначала я отдам тебя Нечто, а, когда его примитивные пытки закончатся, вступлю я, и тогда уже все твое существо будет испытывать муки ада.

Ситис отпустил из тисков уставшего духа. Жером имел абсолютно безразличное выражение лица.

– Странно, – откашлявшись, ответил дух, – когда я падал с балкона, боли не было. Мне нет разницы, что со мной будет совершенно. Если я не вспомню Кристин, то можно считать, я уже потерян.

– Следующий художник будет легкой целью, его зовут Дуглас. Он живет в браке пятнадцать лет, у него двое детей. Они бедны, и недавно он перестал рисовать. Что может быть проще? Лети к нему, и тебе лучше не медлить. Кристин практически ослепла от переживаний. Ее здоровье больше не может сдерживать нападки совести за вашу смерть. Какая ирония: ты пытаешься ее вспомнить, а она, помня о тебе, теряет зрение. За такие вещи я и люблю эту планету. Тут все так жестоко.

Соблазнитель Ситиса исчез из города праздника и очутился возле обшарпанной двери в провинциальном американском городке. Жером сотворил немного еды и пять тысяч долларов. Ему не пришлось стучатся, дверь открыла жена Дугласа, Лорет. Женщина вылила помои прямо на ноги незнакомца.

– Чего нужно?

– Здравствуйте, я ищу вашего мужа Дугласа, не подскажите, где он?

– Этот бездельник? Наверное, сейчас творит в своей волшебной мастерской. Он все время там проводит, если вы собираетесь его убить, прошу, предупредите меня заранее, чтобы я больше не надеялась на этого никчемного лодыря.

– Успокойтесь, я не собираюсь его убивать, я хочу заказать у него портрет.

– И сдался он вам? Ну, тогда деньги мне! Он их все равно пропьет.

– Кончено, вот держите, и немного продуктов.

– Спасибо вам, кончено, но, если эта принцесса откажется от вашего заказа, я деньги не верну.

– Я все понял, не переживайте, где его мастерская?

– Да вон лестница справа, там две двери. Та, которая не обгоревшая, его.

Жером поднялся по шаткой грязной конструкции и постучался в дверь. Послышался пьяный уставший голос:

– Убирайся! Я хочу побыть один.

– Извините, я хотел бы заказать у вас портрет.

– Кого ты там подослала? Я не хочу видеть тебя!

– Если вы про вашу жену, то ее нет рядом.

После минутной паузы Дуглас приоткрыл дверь и, осмотрев Жерома, впустил его внутрь.

В небольшой комнате стоял едкий запах сигарет и дешевого алкоголя, на ободранных стенах висели работы талантливого художника. Соблазнитель Ситиса осмотрел выстраданные работы мастера:

– Как замечательно передана эмоция. Как раз что-то такое я и искал. Вы возьмете мой заказ?

– Я не брал кисточку уже несколько дней. И не хочу больше. Это приносит одну только боль. Ради чего рисовать, если ты живешь несчастливо в сарае?

– Разве в процессе работы вы не уноситесь далеко от этого затхлого места? И не чувствуете, что именно ради этого вы и были рождены?

– Но что остается в итоге, когда я вижу свою работу, то мне становится стыдно за то, кто я есть и как низко я пал.

– Вы идеалист, тогда вам точно должен понравиться мой заказ.

Соблазнитель Ситиса отыскал подходящий момент, чтобы озвучить заказ, но Лорет, барабаня в дверь, кричала ругательства, и все было упущено:

– Ах, ты пропоица! Я же просила тебя отвести этих спиногрызов к зубному! А ты все там вино хлыщешь? Открывай, ничтожество!

– Простите, сейчас я не могу творить, слышите, какие оковы меня сдерживают.

– Когда мне можно будет найти вас?

– Давайте лучше я приеду к вам.

– Как только сможете, я буду вас ждать. В гостинице напротив номер пятьдесят четыре.

Жером открыл дверь, и Лорет упала на Соблазнителя Ситиса.

– Что вы тут все околачиваетесь? Не до вас сейчас! Видите, у нас тут семейная драма, мой муж-алкоголик забыл отвести детей к зубному!

Жером не стал вмешиваться и, молча, покинул мастерскую Дугласа. Сам про себя он думал: «Куда может быть проще? Он несчастлив, а я помогу сбежать от этой рутины и ужасной женушки, но Кристин, бедная любимая, сколько лет она живет с этим грузом вины, что она выжила. Пусть даже я попаду к ее смертному одру, но всё, чего я жажду, это увидеть ее, хотя бы раз в жизни, услышать ее голос, вспомнить ее улыбку. Счастье – оно в мелочах.»

Как только Лорет и дети уснули, Дуглас отыскал номер Соблазнителя Ситиса. Мужчина был измучен, а этот незнакомец, первый за несколько лет, кто подметил талант художника, а без поддержки и признания даже самый стойки человек опустит руки. Дуглас принес холст и краски.

– Я готов, только у меня будет к вам просьба: дайте, пожалуйста, мне хотя бы долларов сто, я понимаю, что вы уже платили моей жене, но она не дает мне денег на новые холсты и краски, а мои практически закончились.

– Кончено, вот, держите пять тысяч.

Жером вновь проделал фокус с деньгами, но соблазнитель не ожидал, что его махинации с природой вещей на Земле могут привести к каким-то последствиям. На улице стало очень ярко, свечение от воинов света, спускавшихся с небес за нарушителем правил этого мира, заполнило номер Жерома. В такие моменты обычные люди замирали, и их жизни были поставлены на невидимые паузы ради битвы между теми, кто стоял по другую сторону бьющегося сердца. Один из последователей Света открыл дверь номера и, достав карающий меч, грозно наставил его на Соблазнителя Ситиса:

 
Ты кто такой, чтоб мир тут изменять?
И с жизнью смертных просто так играть?
Твои бумажки сотканы из зла,
Покинь мир света и добра.
 

Ситис явился на помощь Жерому. Отец Хаоса не мог позволить, прислужникам Света порушить его план. Ситис вышвырнул из комнаты Воина Света черным шаром, сгустком самой пустоты. Отец Хаоса обратился к своему соблазнителю:

– Ты своими выходками привлек ищеек Света! Это его мир, а не мой, так что его законы нам не порушить, пока что… Не переходи на их язык, даже если очень хочется, так ты станешь играть по их правилам. Унижай их, пусть знают, что их захудалая рифма у нас не в почете. Я сейчас разморожу Дугласа, и ты постараешься его соблазнить, мне очень нужен этот портрет, не меньше, чем тебе. Только поспеши, даже моей силы хаоса не хватит надолго на территории Света.

Ситис разморозил Дугласа и, выйдя на улицу, попал в кольцо из двадцати Воинов Света. Предводитель Праведного войска обнажил свой меч власти, способный уничтожить все инородное:

 
Так вот откуда этот запах исходил!
Отец страданий слугу не приструнил.
Ты видишь этот меч, и он пылает,
Одно касанье им… Тебя навеки расщепим.
 

Круг начал сжиматься, не оставляя Ситису места для отступления. Отец Хаоса ответил стражникам земли:

– Я не боюсь вас, и мне наплевать на ваши правила, я не перейду на ваш язык!

Ситис сотворил большую черную сферу Небытия вокруг себя и номера Жерома. Таким образом, он постарался сдержать Свет. Праведные воины удар за ударом по щиту Ситиса ослабляли отца Хаоса.

Ситис сотворил большую черную сферу Небытия вокруг себя и номера Жерома. Таким образом, он постарался сдержать Свет. Праведные воины удар за ударом по щиту Ситиса ослабляли отца Хаоса.

В это время Жером поставил Дугласа за холст, но художник слышал странные звуки и видел непонятные вспышки, и его это пугало. Соблазнитель Ситиса успокоил свою жертву:

– Посмотри на меня, всё, не бойся! То, что происходит там, тебя не коснется. Просто твори для меня, и страх улетучится.

– Я вас слушаю, – Дуглас кивнул головой и взял кисть в руки.

– Мне нужен необычный портрет девушки. Точнее, идеальной девушки. Я хочу, чтобы ты написал мне портрет девушки, в котором ты воплотишь все свои потаенные желания. Ты должен послушать свое сердце, истосковавшееся по настоящей красоте. Ты творец и должен быть рядом с прекрасной особой, способной вдохновлять тебя и лелеять твой редкий дар. Пусть кисточка услышит мои слова, и ты, наконец, увидишь свое желание сбежать из этого замкнутого круга с детьми и нелюбящей тебя женой.

Дуглас впал в транс, рука услышала просьбу Соблазнителя Ситиса и начала воплощать заказ на бумаге. Линии лица и стана мягко легли на холст. Дуглас был захвачен этой идеей изобразить что-то настолько идеальное, насколько и порочное. Отец Хаоса больше не мог сдерживать натиск праведных воинов. Ситис мысленно обратился к своему Соблазнителю:

– У тебя есть еще минута, и все….

Жером видел очертания Кристин в своем заказе, до завершения портрета оставалось несколько штрихов. Дуглас начал биться в конвульсиях, его доброе начало боролось с грязной просьбой Жерома. Художник замер на секунду, дверь в номер отеля вылетала с петель. Ситис исчез и оставил Жерома один на один с целой дружиной праведных воинов. Жером метнул черную сферу хаоса в предводителя защитников земли, но Воин света легко разрезал этот сгусток черной материи своим мечом власти. Портрет был завершен. Жером взглянул на него, но вместо Кристин он увидел Лорет, только моложе на двадцать лет. Дуглас по-настоящему любил свою жену, только эти чувства притупились из-за нищеты и постоянных бытовых проблем. Соблазнитель Ситиса проследовал за своим хозяином в измерение погибшего мира Дирбэллы.

Дуглас посмотрел на свою работу и зарыдал. Художник никогда в жизни так долго и горько не плакал. Эти слезы очищения позволили ему осознать, что он не ошибся и правильно женился, просто из-за жизненных передряг он не смог сберечь их чувства, но эта работа была идеальна. Она своим сиянием пробуждала душу уставшего художника. Предводитель воинов света коснулся души светлого творца. От этого касания Дуглас почувствовал умиротворение и желание жить. Вся дружина воинов покинула землю.

Художник мирно спал, а когда пришел в себя, то его портрет Лорет доказал, что все это было на самом деле. Дуглас забрал свою работу, аккуратно отнес ее в дом. Лорет в это время что-то готовила и, как всегда, мысленно проклинала свою жизнь. Дуглас поднес свою лучшую работу и нежно погладил Лорет по плечу. Уставшая женщина, повернувшись, узрела идеальную себя. Эта Лорет с холста корила женщину за ее поведение. Супруга Дугласа обняла мужа, эта работа помогла ей освежить воспоминания, почему она решила выйти за него. Разлад в семье, приближавшейся к разводу, был преодолен, и Дуглас с Лорет вновь желали друг друга, как это было в самом начале, а главное – к Дугласу вернулось желание жить.

Глава 64

Обитель Порока и пленница его плана переехали в гостиницу перед тем, как вовсе покинуть страну. Стэфан больше не мог находиться в квартире Алана, она напоминала ему о шестилетней борьбе с сестрами, и даже в дни, когда Смертельные Пороки дремали, Стэфан думал только о том, что они могут в любой момент проснуться и продолжить жалить его.

Сесиль пыталась понять, что так терзает тело Алана, и с прошествием времени пленница плана Обителя Порока начала угадывать, что мучает Стэфана. Сесиль старалась тут же отвлечь Обителя Пороков от этих переживаний. Только благодаря Сесиль Стэфан все-таки передал дела «Сияния» Сержу. И, наконец, больше не думал о своем детище каждую минуту.

Серж на первой же конференции в качестве главы фонда заявил, что «Сияние» больше не будет вмешиваться в политику, и все поставки фонда будут в одном русле с позицией белого дома. Стэфан, услышав эти слова по телевизору, швырнул пульт в стену и закричал:

– Да что он себе позволяет, этот сукин сын!

Сесиль вздрогнула от этих слов, девушка, как обычно, готовила завтрак. Пленница Обителя Пороков вбежала в комнату и обняла тело Алана, все пульсирующее от гнева.

– Все, успокойся, так было нужно. Ты поступил правильно. Алан, ты сам мне говорил, что твоя главная задача – помочь юноше из Франции. Я не задала тебе ни одного вопроса, почему это так для тебя важно. Я отказала дяде в просьбе помочь ему, и мы с тобой уже сегодня переезжаем в Ниццу. Я стараюсь поддержать тебя, чем могу.

Обитель Пороков вспоминал Джимми, и его основную миссию, но его очень сильно задевало поведение Сержа, тем более после всего, что пришлось пережить Стэфану с этим фондом, а возвращение Алана в свое тело уже не казалось ему таким торжественным.

Стэфан вновь посмотрел на Сесиль глазами, полными похоти. С каждым новым днем последняя из собранных змей набирала сил. Сесиль научилась различать этот взгляд желания. Девушка в такие моменты старалась сделать что-нибудь непривлекательное. Закашлять или почесаться. Обычно после этого Похоть охлаждала свои попытки. Девушка стала наносить косметику, придавая себе нездоровый цвет лица. Она надевала только мешковатые вещи, скрывающие ее тело. Для этой молодой особы борьба ее покровителя походила на какое-то психологическое расстройство, но девушка смиренно старалась помочь телу Алана, так как чувствовала себя обязанной последователю Света.

Новый домик Обителя Пороков и Сесиль на окраине Ниццы был небольшим, но зато очень уютным, а окна позволяли солнечному свету, заполняя помещение, делать его еще более светлым и радужным. Как только Стэфан и его пленница разложили вещи, Сесиль позвонил дядюшка, будто бы предугадывая возвращение своей единственной родственницы на этой планете:

– Милая девочка, я тебя очень прошу, приезжай ко мне. Мне нужно с тобой поговорить. Мои дела встали, а я не могу позволить своему делу сгинуть в небытие после моей смерти.

– Я постараюсь вас навестить и поговорить. Я сейчас совсем рядом, перебралась в Ниццу. Я могу сейчас доехать, и мы поговорим.

– Как же замечательно, спасибо тебе, я знал, ты меня не бросишь!

Сесиль положила трубку и попыталась отыскать тело Алана, которое в это время сидело на крыльце и обреченно повторяло:

– Все бессмысленно, осталось так мало времени, а я так и не понял, в чем проблема…

Пленница Обителя Пороков не смогла оставить в таком состоянии тело Алана. Девушка села рядом и обняла своего покровителя:

– Не нужно так говорить, ты поможешь тому юноше. Ты уже столько сделал, ты настоящий человек. Только не сдавайся!

Стэфан под конец своей мисси стал очень слабым, и его духовных сил кое-как хватало на то, чтобы терпеть сразу столько сестер одновременно. Сесиль подняла тело Алана и завела его внутрь. Ей стало понятно, что она не сможет выполнить просьбу, данную дяде Фрунье. Обитель Порока не отпускал юную особу от себя.

***

Джимми проснулся непривычно рано, а уже в девять часов утра к нему в комнату упорно кто-то стучался. Весь урожай после вчерашнего удобрения Джимми погиб, а лоза, пожелтев, иссохла. Земля тоже погибла и теперь была не пригодна к выращиванию любого вида винограда. Жан-Мари постарался успокоить работников Джимми, но самый бойкий и нетерпеливый мужчина вызвался востребовать зарплату за работу у заносчивого хозяина, погубившего своими собственными руками земли этого старинного особняка.

– Хватит тянуть ляжки! – барабанил в дверь Симон. – Нужно поговорить.

Джимми, возмущенный такой грубостью, вскочил с кровати и, раздувая ноздри от гнева, открыл дверь.

– Какая шафка тут посмела лаять?

На пороге комнаты Джимми, увидел плечистого Симона, явно настроенного враждебно, но Гордыня, которая всегда находила подпитку в пороке мальчика, не позволила отступить Джимми и выказать страх перед явно более сильным соперником:

– Чего тебе?

– Ничего, ваше сиятельство, – сказал Симон с угрожающе доброй интонацией, – просто хотел донести до вас, что эти земли можно считать мертвыми, а вы нам должны денег, и мы не уйдем отсюда без своей зарплаты.

Джимми подошел к окну и, выглянув в него, обнаружил мертвый край желтой лозы. Гордыня не позволяла понять мальчику, что именно он виновник этой трагедии.

– Передай там всем, – хладнокровно ответил Симону зараженный пороком юноша, – я выплачу вам зарплату, можете не переживать, но еще одно неуважительное слово в мой адрес, и ты поплатишься.

– Как будет угодно вашему сиятельству. Только вот учтите, что мы долго ждать не будем. Если не найдете денег в ближайший месяц, мы заберем все, что посчитаем нужным отсюда.

Слухи о том, что Джимми собственными руками погубил землю и весь виноград., очень быстро разнеслись по всему региону. Все работники разбрелись по семьям и, выставив ультиматум бывшему начальнику, обещались вернуться в срок за деньгами. Только Жан– Мари не покинул Джимми, мужчина был очень добрым по своей натуре и не мог бросить никого в беде, даже такого босса, как Джимми.

Джимми вновь обратился к выпивке, зараженный мальчик допивал последнюю бутылку выдержанного коньяка из запасов Ганца. И расхаживая по дому полуголым, грозно повторял вслух:

– Я всегда прав! Всегда прав только я!

– Месье Джимми, – Жан-Мари постарался вернуть хозяина особняка в реальность, – вы сейчас в тяжелом положении, но есть выход. Ваши земли можно восстановить, но прежде вам нужно расплатиться с работниками и поставщиком за неустойку. В такие моменты большинство местных виноделов обращаются к господину Фрунье Адери. Он уже больше тридцати лет выдает займы под относительно не большой процент. В годы неурожая или засухи можно найти настоящее спасение у дверей его дома. Думаю, если вы обратитесь к нему, то он и вам поможет.

– Я не нуждаюсь в твоих советах, разберусь как-нибудь.

– Но я на всякий случай оставлю его адрес на столе, и вы можете рассчитывать на мою помощь, если она понадобиться.

– Можешь не переживать, я тебя не побеспокою.

Жан Мари последним покинул особняк Джимми, ему было искренне жаль мальчика, и в отличи от большинства этот сердобольный француз предложил неплохой выход из тяжелой ситуации.

Обитель Пороков набрался сил и, приглушая змей мыслями, оказался в особняке Джимми. Стэфан был бледен и измучен бесконечными укусами и нашептываниями, его духовный брат сидел на крыльце опустевшего особняка. Обитель Пороков узнал о случившимся из новостей, и сейчас ему казалось, что после такого краха у него получиться, наконец, забрать Гордыню.

– Джимми, – Стэфан присел рядом на холодные ступеньки, – мальчик мой, пришло время закончить это безумие, неужели ты не видишь, к чему привела твоя дружба с этой змеей?

– Темный дух, ты все еще пытаешься читать мне наставления? И это после того, как ты сам вручил мне эту змею?

– Я прошу у тебя прощенья! Прости меня, Джимми, и верни эту змею, если ты не расстанешься с ней, она доведет тебя до гибели.

– Все мы когда-нибудь умрем, тебе ли об этом не знать?

Гордыня так и осталась в душе Джимми, Стэфан пытался помочь горделивому мальчику:

– Я не понимаю, почему я не могу вылечить тебя…. Но я найду способ, еще есть время, давай, я дам тебе денег? Это решит твои проблемы.

– Ничего мне от тебя не нужно! Ты мне говорил, что, когда вернется Джефри и увидит, что я тут натворил, мне не поздоровится. Ну, так вот считай это делом принципа – я докажу тебе и ему, что я способен все сделать сам!

– Но, Джимми…..

– Все, Темный дух, тебе больше шла та загадочность, которая укутывала тебя впервые наши встречи, сейчас же ты унылый праведник в чужом теле.

Джимми зашел в особняк и хлопнул дверью. Уныние вцепилось в душу Стэфана: «Какое ты ничтожество! Посмотри на себя? Ты как тряпка носишься за ним, но ради чего? Он прав: все умрут, и он будет не первым и последним, кто сам себя погубил из-за излишнего тщеславия».

Сесиль отправилась за своим опекуном и, выследив тело Алана, не стала вмешиваться в происходящее до момента, когда Обитель Порока не лег на ступеньки. Пленница Стэфана вовремя оказалась рядом. Юная особа подняла тело Алана на ноги и довела его до автомобиля. Что бы ни терзало ее покровителя, это стало завладевать им полностью и надолго.

Джимми не хотел брать денег у Стэфана и тем самым подтверждать его слова о том, что он не справится без Джефри. Горделивый юноша был вынужден воспользоваться советом Жана-Мари и искать помощи у Фрунье Адери. Для такого случая Джимми разыскал свой выходной костюм и извел половину флакона «ИВ». Эти духи отражали его внутренне превосходство над окружающими его людьми. Зараженный Гордыней юноша потратился на такси и явился к уважаемому в этих землях мужчине без предварительной записи, что было верхом неуважения. Помощник Фрунье отказался пускать его в дом, сетуя на загруженность господина Адери. Но пожилой предприниматель слышал о громкой истории и разорении особняка Джимми. Узнав, что хозяин пришел к нему за помощью, Фрунье распорядился принять попавшего в сложную ситуацию винодела.

Фрунье не вставал с постели и постоянно кашлял в белую салфетку, пачкая ее кровью. В практике господина Адери еще не было такого странного случая, чтобы хозяин винодельни, не слушая советов, закал запрещенных удобрений, после чего лично погубил земли и виноград. Фрунье надел свои очки и хорошенько рассмотрел пришедшего к нему Джимми. Пожилой Француз приподнялся и, поправив себе подушку, заключил:

– Нет, я не верю, вы не можете быть хозяином целого особняка. Вы школу-то окончили?

Обычно бледные щеки покрылись красным багрянцем, такие слова очень больно ударили по самолюбию мальчика.

– Ну, если вы еще верите своим глазам, значит, перед вами стоит владелец теперь уже знаменитого поместья.

– Мальчик мой, во-первых, в нашем деле о винограднике должны говорить исключительно в разрезе вина, которое производится на нем. А, во-вторых, если вашему хозяину было лень самому приехать ко мне и попросить помощи, я не стану давать вам денег. У вас еще молоко на губах не обсохло.

Обидные слова продолжали сыпаться на Джимми, выбивая у него почву из-под ног.

– И что же, по-вашему, чтобы всем заправлять в этом мире, нужно начать сыпаться, как вы?

– Ну, раз мы завершили обмен любезностями, позволь мне прилечь и продолжить сыпаться дальше, хотя постой, я слышал твой хозяин лично испортил почву, обильно посыпав ее китайской отравой. Ну, исходя из твоего внешнего вида, могу отметить, что, признаю, ты как раз походишь на такого горе управляющего, сующего нос не в свои дела.

– Я заметил у парадного входа старый, пластмассовый Пежо. Неужели у такого уважаемого господина так мало денег? Или вы больше ста евро не даете?

– Заносчивость – хорошая подруга тщеславия, а этот порок ведет к тому, что человек в твоем положении дождется взбучки от своих бывших рабочих. Я прощу тебе эту заносчивость, списав ее на возраст, но большего не проси.

– Ваше нисхождение для меня хуже подачки. Если решили не помогать, зачем передумывать?

– А я и не говорил про помощь, я сочувствую вашим работникам. Только ради этих людей, оставшихся без денег по вашей вине, я выпишу вам чек всего под шесть процентов. Вот такой я щедрый.

– Нет уж, благодарю, приготовить вкусный ужин, а после хорошенько туда высморкаться, все равно, что ничего не готовить. Я не нуждаюсь в сострадании, прощайте.

Джимми раздражено хлопнул дверью и вернулся в разоренный его халатностью особняк. Горделивый юноша потратил последние деньги на обратное такси. А уже очень скоро вернутся разгневанные рабочие и Ензо. Все вокруг были неправы и виноваты в сложившейся ситуации. Джимми проклинал всех и вся, но упорно не хотел признать свою ошибку.