Текст книги "Обитель Порока"

Глава 65

Грузные тучи перестали поливать улицы Лондона, оставив после себя мягкую свежесть. Капли дождя поднимались в воздух от колес автомобилей и автобусов. Пять друзей, охваченных радостным порывом, медленно шли по ночному городу. Повод был самый, что ни на есть, торжественный. Последний из пяти друзей женился. Ирвин, самый старший из всей компании, засиделся в женихах. Талантливый художник всю жизнь мечтал только об одной девушке, о Габриель.

Габриель всегда была в окружении поклонников, такие девушки не знают слова одиночество или неразделенность в чувствах. Партия для девушки благородного происхождения была подобрана с первых дней отрочества, но жених симпатичной наследницы приличного состояния отправился служить в Афганистан, посчитав это своим долгом. До дома оставалось всего две недели, но жениху Габриель было не суждено вернутся в Англию. Его грузовик подорвался на фугасе.

Все это время Ирвин увивался за своей любовью. Одержимый влюбить в себя такую видную невесту, юноша находил различные поводы для визита в дом Габриель. Ирвин сначала подружился со своей избранницей, а после трагедии стал единственной опорой Габриель. Родители приняли предложение Ирвина о свадьбе, помня о нескольких пивных заводах его отца.

Друзья поздравляли своего настырного друга с этой победой. Мальчишник стал своего рода чествованием успешного жениха.

Жером переместился в клуб, где жених вместе с друзьями выпивал за сбывшуюся мечту Ирвина. Уставший дух воспользовался моментом, чтобы поговорить с последним художником из списка Ситиса.

Жером подсел за столик к Ирвину, пока его друзья вышли покурить.

– Не куришь?

– Не хочу укорачивать свою жизнь. Мы с вами знакомы?

– Нет, я нашел вас, потому что мне нужен самый талантливый художник в Европе. У меня есть к вам предложение.

– У меня мальчишник, давайте о работе поговорим после моей свадьбы.

Жером в этот раз не стал искушать судьбу и сотворил только тысячу долларов в надежде, что это не привлечет Воинов Света, и, положив их на стол, произнес:

– Вот вам свадебный подарок.

– Я не принимаю подарки от незнакомцев.

– Тогда разрешите представится, Жером Градских.

– Вы хотите заказать портрет?

– Думаю, мой заказ вас заинтересует. Я щедро заплачу.

– Вы будете моим первым заказчиком. До этого момента я рисовал только друзьям, но семейная жизнь обязывает, теперь мне нужно добывать себе хлеб самому.

– Женитьба очень ответственное мероприятие, это не просто так кольцами обменяться.

– Приходите на мою свадьбу вместе с женой. Я приглашаю вас как первого заказчика. Завтра вот по этому адресу к одиннадцати утра, – Ирвин достал пригласительную брошюру и протянул ее уставшему духу.

– Спасибо, я обязательно приду. Моя жена, к сожалению, не сможет. Она далеко, но спасибо за приглашение. Как только я увижу ее, то расскажу про вашу свадьбу.

Жером удалился из клуба, опасаясь за успешность своей мисси. Ирвин был таким счастливым и всем своим видом заставлял поверить в настоящую любовь. А это сильно осложняло его задачу соблазнить его.

Бракосочетание прошло в этом же ключе. Все поздравляли жениха, а невесте говорили: «Будешь за ним как за каменной стеной, он так тебя любит, так любит.»

Жером смог попасть к Ирвину только через две недели после бракосочетания. Талантливый художник буквально излучал счастье. Ирвин под положительными переживаниями изменил свой стиль, и все чаще из-под его руки выходили очень оптимистичные работы, а само желание творить все реже посещало его. Тяжело изображать что-то с эмоциональным надрывом, когда все хорошо.

Уставший дух застал Ирвина за холстом. Юноша рисовал весенний восход солнца с множеством цветов и зелени. Жером осмотрел предыдущие работы художника:

– Мне кажется, вы что-то утеряли в новых работах. Вот, например, этот шикарный портрет годовалой давности. Когда я смотрю на эту девушку и ее ссадину на щеке, я верю в то, что ей больно. А ваш этот весенний лес навивает тоску.

– Я счастлив и уверен, другие счастливые люди тоже найдут в моем новом стиле отражение их души.

– Вы готовы принять мой заказ?

– Отчего же нет?

– Мне нужен портрет идеальной девушки. Понимаете?

– Понимаю, – загадочно улыбнулся Ирвин, – я сам до того, как обрел счастье, изводил холст за холстом в поисках идеала.

– Тогда вам будет еще проще. Я хочу, чтобы ваша рука смогла выплеснуть ваши тайные желания на бумагу, чтобы этот портрет стал для вас чем-то запретным. А когда ваша идеальная женушка успокоится и начнет благоговейно стареть, вы сможете, взглянув на этот порочный образ, вспомнить, что такое страсть. Ваше счастье – это болото! Художнику нужен огонь, а не семейный очаг!

Ирвин впал в транс, рука судорожно задрожала и принялась выполнять заказ Жерома. Грубые мазки начертили образ идеальной девушки, и рука мастера принялась штрих за штрихом вскрывать секрет этого мира, приближая Жерома к Кристин. Но сердце вновь вмешалось в работу мастера и, принося воспоминания о Габриель, могло сорвать заказ Жерома. Уставший дух не имел право на ошибку:

– Борись с этими ложными чувствами! В тебе говорит не любовь, а привязанность. Ты привык к Габриель за эти годы обожания ее, но, согласись, она такая же, как и все. В ней ничего нет особенного, а все, что ты превозносишь в ней, скоро улетучится, и постаревшая Габриель начнет тебя пилить за неубранные носки. Ты должен творить! Посмотри, во что превратились твои работы? Они похожи на мазню двенадцатилетней девочки. Тебе нужно создать образ, который бы вечно разжигал в тебе огонь страсти к женскому полу. Именно эта страсть позволяет тебе творить! Ну, же исправь свою ошибку и сбрось оковы брака. Твой идеал в пару набросков от вечности. Ирвин, стань легендой! Предай эту глупую привязанность!

Талантливый художник продолжил творить, а, когда его кисточка остановилась, уставший дух упал на колени перед работой. Кристин… он видел ее. Каждую ее морщинку и глаза, заволоченные пеленой болезни. Эта старая уставшая женщина с вечно грустным выражением лица уставшему духу была дороже всего на свете. Свет хотел проучить Жерома за отступничество от идеалов, ведущих душу к спасению, но Жером запомнил не тело Кристин, а именно то тепло, которое оно дарило ему, находясь рядом. Жером любил постаревшую девушку всем сердцем, и, только пройдя этот огромный путь после смерти, его душа как никогда была счастлива от этого образа, приносящего свет в само существо духа.

Свет больше не мог вымарать образ жены из головы своего отступника. Ситис не обманул своего последователя, и с этим образом Кристин Жером вновь задышал и утратил полномочия соблазнителя Отца Хаоса. Юноша вернулся на землю как человек, но его сущность не была людской природы. Его тело обладало теми же качествами, что и людское, но было чуждо этой планете. Такие существа, как Нечто, жили только тем, что искали бреши в обороне Света и его последователей.

Жером еще раз взглянул на портрет Кристин. У уставшего духа получилось! Как же он был счастлив в это мгновенье, и вся его пустая жизнь после смерти тут же обрела новый смысл. Эта тяжелая борьба сначала с Нечто, а после соблазнение Стэфана, все это было в прошлом. А его брат по фамилии стал ему врагом, о котором больше не стоило волноваться.

Ирвин от такого стресса потерял сознание, этот портрет выжил из него все соки, такая работа требовала полной отдачи и брала страшную плату, о которой умолчал Ситис. Художник, осмелившийся нарисовать идеальную девушку, должен был бросить к ногам этой идеи весь свой талант. Больше Ирвин никогда не сможет взять кисточку в руки и встать за холст…. Так Свет наказал Иривина за слабость его человеческой души и желание создать то, что одним своим видом будет разжигать в каждом жажду идеального тела, но не души….

Порочный художник еще сам не видел свое творение. Жером больше не мог создавать денег из воздуха, а нарушавшему правила Света духу еще предстояло отыскать Кристин. После того, как Кристин стала быстро терять зрение, а ее почитатели исчезли, поняв, что женщина навсегда останется в одиночестве и больше не пустит ни одного мужчину к себе в душу.

Кристин предоставили социального работника. Несмотря на возраст и недуг, Симон влюбился в душу измученной совестью женщины. Набожного Колумбийца поразила кротость глубоко больной Кристин. Ее немногословность и неприхотливость говорила о каком-то тяжелом кресте, который женщина смиренно несла, не распространяясь о своих душевных переживаниях.

Симон перевез Кристин к себе в дом в Колумбию. Ослепшая женщина была не против этого, ей не было разницы, где доживать свой век. Симон только заботился о своей любви и почитал ее жертву. Кристин везде носила с собой собственноручно нарисованный портрет Жерома и Стэфана.

Жерому предстояла далекая дорога в Южную Америку. Уставший дух забрал из рук потерявшего сознания Ирвина его гонорар за работу, сейчас уставшему духу, получившему надежду на воссоединение, нужны были любые средства. Для этого мира он человек без имени и рода, такому не у кого было просить помощи.

Жером мысленно видел дом своей жены и знал, что ему нужно в Колумбию. Все это стало доступно только благодаря соблазнению Ирвина и вскрытию этого пробела в правилах Света. Уставший человек слушал свое сердце и, закрыв глаза, смог нарисовать в сознании сначала дом своей ослепшей жены, а после название улицы и город, в который перебралась Кристин добывать срок на земле.

Глава 66

Ирвин пришел в себя из-за непонятного жжения рук. Порочный художник с ужасом смотрел на обогревшие ладони. Первое, что пришло в голову совращенному Жеромом художнику: «Я больше не смогу писать!». Ирвин не понимал, что с ним произошло. Встав на ноги, бывший художник попытался взять в руки кисть, но от этого касания, кисть превратилась в пепел. Соблазненный Жеромом мужчина не верил в сверхъестественное, но его душа чувствовала, что ему больше никогда не взяться за кисточку.

Ирвин схватился за голову и только сейчас взглянул на холст, все беспокойство само собой улетучилось. Этот портрет был идеальным! И если порочному художнику предложили бы выбор: написать его или тысячу прочих, он, не раздумывая, выбрал бы его.

Эта девушка на холсте, она цепляла душу, ради такой было ничего не жалко, ни себя, ни своего друга или любого даже самого близкого родственника. Само осознание возможности овладеть таким телом приводило Ирвина в экстаз. Падший художник по-другому посмотрел на свои руки, его сейчас не смущали ожоги или предчувствие какого-то проклятья. Соблазненный Жеромом юноша думал о том, что ему удалось создать самый красивый портрет из когда-либо написанных за всю историю человечества.

Ирвин был человеком и не мог понять, он не был таким гением, каким он стал считать себя только что. Просто эта прореха в мире Света делала этот портрет универсальным. Если бы жена Ирвина подошла к нему и посмотрела, она не увидела бы этой великолепной девушки, которую так жадно желал Ирвин. По иронии судьбы, Габриель увидела бы своего мужа. Она полюбила его и теперь была не способна предать.

Ирвин ходил по комнате с мыслями о своем творении, пока солнечный свет за окном не померк, и в его мастерскую не явился Ситис. Отец Хаоса пришел к соблазненному его же последователем Ирвину вовремя. Ситис был в образе седого старца и, увидев в глазах порочного художника отсутствие какого-либо страха к своей персоне, спросил проклятого Светом юношу:

– Тебе разве не страшно?

– А почему мне должно быть страшно?

– И вправду почему? Какой портрет…. Я бы назвал его золотым сечением в живописи. Впечатляет.

– Спасибо, так вы тоже хотите заказать у меня портрет? Теперь мне некого бояться, я стал бессмертным.

– Посмотри на свои руки, на тебе печати порока…. Ты теперь не сможешь писать картины.

– Я догадывался…. Такой идеал требует жертв, но что же? Некоторые даже что-то приближенное не могут создать за всю жизнь. Я творец, каких свет еще не видывал. Разве такая работа не стоит целой жизни…

– Портрет хорош, но только вот чей он?

– Что за глупый вопрос! Вы не видите? Это образ, просто воздух, сотканный из желаний и воплощенный на бумаге. Такой девушки не могло бы существовать, а если бы она родилась, ее посадили бы в самую глубокую темницу под замок. Человек не смог бы жить рядом со своим идеалом.

Ситис знал все о человеке, с которым он общается, вот и сейчас, смотря на Ирвина, Отец Хаоса распознал отвращение порочного художника к абрикосам. Соблазненный юноша с детства терпеть не мог абрикосы. Ситис сотворил фрукты и поднес абрикосы к Ирвину.

– Что это?

– Это гадкие абрикосы, зачем вы суете их мне в лицо?

– Как ты думаешь, много ли людей на этой планете разделяют с тобой такую откровенную неприязнь к этому фрукту?

– К чему вы клоните?

– К тому, что все субъективно, и то, что ты сказал об этом портрете, не означает, что другой человек, посмотрев на него, увидеть эту красавицу, но твой заказчик на твое горе думает об этом портрете точно так же. Он боготворит эту девушку и одержим ей так же, как и ты…. Но между вами есть огромная разница, он обманул тебя, соблазнил ради того, чтобы увидеть ее и понять, где она живет…. Жером использовал тебя ради того, чтобы овладеть твоим идеалом женской красоты. Забавно, он даже деньги забрал, пользоваться – так до конца.

– Вы хотите сказать, что вот эта богиня смертна и живет на этой грешной планете?

– Да, именно так, а еще Жером в нескольких часах от нее. Я дал ему возможность отыскать ее, указав на тебя, но я также могу помочь тебе заполучить свой идеал и делать с ним, что захочешь. Спрятать или владеть ей каждую минуту, ты будешь ее повелителем….

– Овладеть этим идеалом? От одной мысли меня бросает в дрожь…. Мерзавец! Никто не посмеет коснуться этого ангела хотя бы пальцем.

– Творец, ответь мне, как ее зовут? Закрой глаза, и имя придет.

– Ее зовут…. – Ирвин закрыл воспаленные от напряжения глаза и прошептал, – Сесиль… Точно, это ее имя, сколько в нем скрыто всего… Она моя богиня!

– Злая ирония – моя любимая подруга в этом мире…. Сесиль. Мой враг сейчас охраняет ее своим воином, но ты сможешь победить любого, если выберешь мою сторону. Я подарю тебе Сесиль, только для начала ты уничтожишь для меня парочку миров.

– Я готов на все, только скажи мне, что делать.

– Пусть ненависть охватит твою душу, слушай ее стоны и подчиняйся им! Ты обманут, и это должно стать твоей основой!

Ирвин закрыл глаза, и его всего затрясло, его душа начала погибать на глазах отца Хаоса, оставляя после себя только пустую червоточину. Совращенный художник утерял все человеческое, осталась только бренное тело. Его руки больше не были скованы печатями Света, а зрачки окрасились в черный цвет Ситиса. Ненависть к Жерому нашла быстрый путь и сожгла всю доброту в Ирвине. Отец Хаоса воспользовался обманом Ирвина, только так он мог получить могущественного воина. Люди способны на многое, и зло в них так же сильно, как и добро. Ситис использовал Жерома, Отец Хаоса хотел закалить своего нового последователя, а после напасть на Свет и его воинов.

Ирвин закрыл глаза, и его всего затрясло, его душа начала погибать на глазах отца Хаоса, оставляя после себя только пустую червоточину.

Ситис вручил своему воину доспехи погибшего короля из другого измерения. Ирвин питался ненавистью равно так же, как Стэфан питался любовью к Кристин. Воины света ворвались в мастерскую совращенного художника.

 
Свет
 
 
Ты столько раз сюда являлся,
Людей, используя, топил.
Бесчестен тот, кто притворялся,
И зло твое в себя пустил!
 
 
Ситис
 
 
Слова… Слова, и все из слов.
На деле ты далек от горя,
Любой, страдающий от боли,
Тебя зовет! Но ты жесток.
 
 
Свет
 
 
Не джин волшебный я, не маг,
Все, что дается человеку, – все по делу.
Его бессмертная душа
Сильнее света или зла!
 

– Хватит! – Ирвин вмешался в стихотворную дуэль. – Мне надоело слушать ваши бредни! Я уничтожу любого за Сесиль!

Воин Ситиса сотворил огромный огненный шар и швырнул его в свою работу. Порочное полотно, воспылав, исчезло, забрав секрет Света. Отец Хаоса был недоволен выходкой своего воина:

– Я разве тебе приказывал вмешиваться?

– Я хочу к Сесиль, давай живее! Что тебе нужно уничтожить?

Ситис открыл врата в свой мир и исчез. Свет и его воины поспешили залатать огромную дыру Небытия.

Отец Хаоса перенес Ирвина к своему невероятному дворцу, еще никто из смертных не видел воочию все могущество Ситиса.

Огромный замок по размерам был с само Солнце, человеческое воображение не могло полностью охватить все могущество, воплощенное в нем. Ситис уничтожал и строил заново свой дом бесконечное количество раз. Отцу Хаоса хотелось добиться идеального замка, но идеал в несовершенстве. Ирвин без слов сотворил в воздухе огромную черную дыру, в которую начало засасывать все могущество Ситиса. Отец Хаоса прокричал:

– Зачем ты уничтожаешь мой дом?

– Твой? Зачем ты тогда приволок меня сюда? Я не хочу с тобой возиться! Жером скоро настигнет Сесиль, у меня нет времени! Какой мир тогда тебе нужно уничтожить?

– Закрой этот портал! Я хочу, чтобы ты набрался сил, а после захватил для меня Землю.

– Как скажешь.

– Чего мы ждем? – Раздраженно обратился к Ситису Ирвин, закрыв черную дыру.

– Ты должен немного успокоиться, иначе сам себя разрушишь.

– Я уже пуст, во мне нет ничего, кроме похоти и ненависти к Жерому. Я могу стереть любую материю на своем пути ради этой богини.

Ирвин снес половину замка Отца Хаоса и сотворил из них огромную статую своей возлюбленной. Ситис был поражен вероломству своего воина. Отцу хаоса пришлось приструнить Ирвина, заковав его в кандалы повиновения.

– Теперь ты будешь делать только то, что я прикажу! Ты как капризный мальчишка, имей уважение к старшим существам!

Отец Хаоса оставил закованного Ирвина, словно пойманного дикого зверя. Ситису нужно было взять под контроль ненавидящего все и вся порочного художника, уничтожившего свою работу, испугавшись, что еще кто-то разглядит в его творении идеал и предел мечтаний уже мертвого душой юноши – его богиню Сесиль.

Глава 67

Сесиль просыпалась с первыми лучами солнца в новом доме на юге Франции. Девушка убирала дом, а после шла за свежим хлебом в местную лавку. Обитель Пороков часто не мог уснуть всю ночь, его тяжелые пороки боролись друг с другом, но при этом не забывали кусать душу Стэфана. Когда тело Алана больше не могло терпеть эти пытки, оно отключалось от внешнего мира, а воспаленное сознание Стэфана терялось в уставшем бреду и просьбах сестер.

Домик Обителя Пороков был за пределами города, поэтому Сесиль тратила много времени на дорогу и очень уставала от изнуряющих поездок за продуктами, тем более ей после приходилось еще и готовить.

Стэфан пришел в себя. Помутненное сознание измучилось от борьбы с пороками…. Обитель Пороков заставил тело Алана подняться с кровати. Подойдя к зеркалу, чтобы почистить зубы, Светлый Дух выплюнул зеленую жижу, сколько еще ему терпеть эти муки? Сегодня Стэфан опять решился навестить свою последнюю жертву. Обитель Пороков все еще не понимал, почему он не может закончить свою миссию на этой планете, но что ему оставалось еще делать – только пытаться достучаться до горделивого Джимми.

Сесиль, радостная, вошла в комнату, вместе с ней в гостиную попал мужчина пятидесяти шести лет, небольшого роста, практически без волос, но зато весь в веснушках. Немного потоптавшись на месте, незнакомец протянул руку уставшему Стэфану:

– Доброе утро, для меня такая честь лично встретиться с вами.

– Простите, я не даю интервью.

Гнев решился напасть на Сесиль, прошептав следующее Обителю Пороков: «Как она смела притащить в дом кого-то, зная, как тебе тяжело бороться?! Разве так себя должна вести та, кто обязана тебе всем?»

– Алан, Сесиль увидела ноты злобы в глазах Обителя Пороков, – я встретила месье Жюли по дороге домой. Я очень устала, и он подбросил меня до дома, тем более, он искал встречи с тобой.

– Мистер Алан, – месье Жюли взял слово, – я представитель местного благотворительного фонда. Вы живая легенда и…

– Так, все! Хватит! Неужели ты не знаешь? Сесиль, скажи мне, почему я сейчас должен помогать кому-то…. Я устал, я близок к провалу, мне не до кого.

Обитель Порока не раскрылся перед девушкой и не рассказал ей о своей миссии, все, что знала девушка, это то, что ее покровитель приехал сюда ради юноши, который отказывался принимать его помощь. Девушка не понимала Стэфана, но и перечить ему не смела. Стэфан хлопнул дверью и, упав на кровать, ушел в себя, пытаясь успокоить взбесившихся змей. Сесиль, чувствуя ответственность перед Жюли, попыталась оправдаться:

– Простите меня, он очень устал, мы приехали во Францию, чтобы он смог набраться сил, но я уверена, когда его доброе сердце вновь будет переживать за незащищенных и голодающих на этой планете, мы найдем вас и поможем вашему маленькому фонду.

Жюли раскланялся, в глубине душе он был рад, застав такого великого человека в его минуту слабости. Видя такое поведение тех, на кого ровняются все, собственная мелочность перестает резать глаз.

Сесиль попыталась поговорить со своим покровителем:

– Алан, милый, открой дверь, я хочу с тобой поговорить.

– Уйди, – Змеи истязали Обителя Пороков, Стэфан не мог терпеть их укусы, – ты не поможешь мне, я одинок…. Как же я одинок, почему я один должен нести такую тяжелую ношу…. И не называй меня больше Аланом, мне надоело это имя, оно не мое…

Сесиль подумала, что у Алана обострение его какой-то психологической проблемы. Девушка спустилась на первый этаж и, свернувшись калачиком, заплакала от непонимания, что происходит с ее покровителем.