Текст книги "Домашняя жизнь русских царей"

Таким образом молодой царь (ему в эти годы было 20 лет с небольшим) разнообразными картинами в своей Золотой палате идеально изобразил золотое время своего царствования.

Другие картины, уже из русской истории, украшавшие стены палаты, служили выражением тех же идей и представляли историю крещения Руси при св. Владимире¹³² и историю принятия Владимиром Мономахом царского венца и регалий для изъяснения современного события о венчании царским венцом молодого московского царя.

Стенопись Золотой палаты, составленная и написанная в 1552 г. при царе Иване Васильевиче Грозном, после его смерти в некоторых немногих частностях была изменена соответственно требованиям нового царствования; но в целом она сохраняла весь характер помыслов и идеалов своего строителя и запечатлевала недавние события его личных и государственных подвигов.

Грановитая палата, еще в конце XVI века называвшаяся Подписною, украшена была собственно бытейским, историческим письмом, о котором упоминает в своих записках Маскевич в начале XVII ст. и которое, судя по его описанию, без изменений было возобновлено при царе Алексее Михайловиче весною 1688 г. и потом в 1672 г., также весьма подробно описано иконописцем Симоном Ушаковым. Маскевич в своем дневнике говорит, что на стенах этой палаты находились изображения всех великих князей и царей Московских, писанные по золоту, а потолок искусно украшен был картинами из Ветхого Завета. Украшение палаты стенным письмом принадлежит царствованию Федора Ивановича и исполнено, по всему вероятию, по замыслу Годунова.

В сенях палаты на самом видном месте была написана притча царя Константина, видение о Кресте. Это изображение находилось на короткой стене, прямо против входных больших дверей с Красного крыльца.

Вся историческая стенопись сеней обнаруживала помыслы о всемогуществе Божием в победах над врагами царя православного, в назидание приходившим послам и иноземцам, особенно иноверным. «Видение царя Константина, как явися Крест» было написано в 1678 г. вновь именно «для встречи и выезду» польских послов.

По всей стене, в два яруса вверху под сводами, и ниже, посреди стены, в 11 отдельных картинах была изображена в подробности история Иосифа, которая разъясняла сокровенную мысль правителя государства Бориса Годунова о своем собственном положении у царского престола, так сходном с положением Иосифа у царя Фараона.

На той же стене начинался другой отдел стенописи, изображавший в лицах русскую историю от Августа-кесаря, как тогда толковали происхождение русских князей и царей.

Как в Золотой палате царь Иван Васильевич многими притчами изобразил события и царские отношения своего времени, так и в Грановитой палате правитель государства Годунов подобными же притчами изобразил свои личные отношения и к царю, и к боярской среде, напоминая и всему православному народу в притче, помещенной на столпе палаты к заднему ее углу, где обыкновенно собирались всякие нижние чины, приглашаемые во дворец,– в притче о Зинове-царе, как он был милостив и как его милостивая рука (щедрая милостыня) спасла его от мести за совершенное им злодеяние, потому что образ самой Владычицы Богородицы чудом выговорил, что не должно злое сотворить, мстить за совершенный грех милостивым.

Подобно Грановитой, Меньшая, или Царицына Золотая, палата украшена была также бытейским, или историческим, письмом, которое изображает обретение Животворящего Креста царицею Еленою, крещение княгини Ольги, легенду о царице Динаре, дочери иверского царя Александра, победившей персов, и пр. Изображение деяний св. жен, царицы Елены и великой княгини Ольги и благочестивой царицы Иверской, согласовалось с назначением самой палаты, которая, в торжественных случаях, служила приемной цариц.

В Столовой избе, которая была деревянная, брусяная, живописью украшалась одна только подволока, или потолок, плафон, как и в прочих царских деревянных хоромах. Неизвестно, что было изображено в плафоне Столовой избы царя Михаила Федоровича, украшенной в 1621 г. травником (иконописцем, писавшим узоры и травы) Лукой Трофимовым. В Столовой, построенной царем Алексеем в 1662 г., в подволоке написано было звездотечное небесное движение, двенадцать месяцев и беги небесные, вероятно, также по вымыслу инженера и полковника Густава Декенпина, который строил эту Столовую избу. Плафон начерчен был иноземным художником и не мог принадлежать художеству русских иконописцев и знаменщиков, т. е. рисовальщиков, которые не только не знали астрономии, но и считали ее наукою неправедной. Несмотря на это, как предмет, по справедливости заслуживавший удивления и возбуждавший любопытство наших предков, звездотечное небесное движение царской Столовой палаты пользовалось в то время особенным уважением и несколько раз служило образцом при украшении других комнат (преимущественно также столовых на постельной половине дворца).

Так, в 1683 г. оно было написано в столовой нижней комнате царевны Софьи Алексеевны, на деревянной подволоке, по грунтованному холсту, живописцами Салтановым и Безминым, а в 1688 г.– в деревянной передней царевны Татьяны Михайловны и в верхней каменной комнате царевны Марьи Алексеевны. Кроме того, столовые избы загородных царских хором, в Коломенском и в Алексеевском, и столовая в новых хоромах царевича Ивана Алексеевича, в 1681 г, также были украшены этими изображениями «небесных бегов». Но несравненно большее значение получает для нас этот плафон в том отношении, что он служил, может быть, руководством в первоначальном обучении Петра Великого. Так, в 1679 г. живописного дела мастер Карп Иванов Золотарев писал на александрийском большом листе (бумаги), золотом и красками, «двенадцать месяцев и беги небесные, против того, как в Столовой в подволоках написано». «Тот лист принял в хоромы к государю царевичу и великому князю Петру Алексеевичу боярин Родион Матвеевич Стрешнев». Известие драгоценное, особенно если вспомним, какие скудные сведения имеем мы о детских летах великого преобразователя.

Такое же устройство подволок мы находим и в боярском быту, который в богатой и знатной среде вообще мало отставал от порядков быта царского. В каменных хоромах кн. В. В. Голицына (1689) в большой Столовой палате в подволоке точно так же были изображены небесные беги. В Крестовой палате в подволоке находился деревянный большой резной репей с лучами, по местам вызолоченный и расцвеченный красками, а около репья в лучах 12 месяцев, резных же. В спальне в подволоке тоже были написаны по полотну 12 месяцев с планеты.

Мы описали живописные украшения четырех приемных палат. Не останавливаясь на других предметах палатного наряда, о котором будем говорить впоследствии, перейдем теперь к обозрению живописи в постельных царских хоромах.

Венчание на царство Владимира Мономаха.

Роспись Грановитой палаты Московского Кремля

В деревянных постельных хоромах украшались живописью больше всего плафоны, потолки. Первое известие об этом относится к началу XVII ст. В 1615 г. подволоки были расписаны в новых хоромах царя Михаила Федоровича иконниками седельными писцами Ивашкою и Андрюшкою Моисеевыми. В 1621 г. точно так же были украшены, и притом первыми иконописцами того времени, Прокофьем Чириным, Назарьем Савиным, Ив. Паисеиным и Осипом Поспеловым, царская Постельная комната и Столовая изба, о которой мы упоминали выше. Это, однако ж, нельзя относить к нововведению, внесенному в царский дворец царем Михаилом. Шестнадцатилетний государь, при тех обстоятельствах, которые сопровождали его вступление на царство, едва ли мог думать о каких-либо нововведениях и украшал свои хоромы, без всякого сомнения, по образцам, существовавшим прежде.

Подволоки деревянных хором, украшаемые живописью, составлялись обыкновенно из нескольких штук, или клееных щитов, прикрепляемых к потолку комнаты. На этих-то штуках иконописцы и писали священные притчи и другие изображения, а иногда просто расписывали их по золоту травным (узорным) письмом. Точно так, например, были украшены в 1670 г. потолочные доски в хоромах царя Алексея Михайловича. Иногда подволочные штуки были собственно картины, писанные на полотне. В 1674 г. такими картинами были покрыты потолки в новых хоромах царя Алексея. Картины эти написаны были первыми живописцами царского двора, Иваном Салтановым, Иваном Безминым и Дорофеем Ермолаевым. В одной комнате, на двадцати четырех штуках, они представляли притчи Ионы Пророка, в другой, на восемнадцати штуках, притчу Моисея Пророка, и, наконец, в третьей, на двадцати штуках, притчи об Есфири. Поля картин украшены были цветами, каймами и кистями, написанными по золоту цветными красками. В потолке для их помещения были устроены деревянные резные золоченые рамы. В1680 г. в новые деревянные государевы хоромы были написаны на полотнах к подволокам и к стенам разные всякие царственные притчи, Деисисы и апостольские проповеди. В 1685 г. живописец Петр Энглес писал «проспективные розные притчи» на подволоку в хоромы царевны Софьи.

В. Шварц. Наречение царской невесты

Стены в деревянных хоромах, как мы говорили, большей частью обивали сукном или золотными материями и коврами, но иногда их также украшали живописью, для чего оклеивали холстом или обивали полотном, грунтовали и потом расписывали. Так, в 1678—1679 гг. живописцы писали к государю в новые деревянные хоромы, в семь комнат, подволоки и к стенам разные притчи на полотнах золотом и серебром. Тогда же у царевен меньших в новой деревянной Крестовой писали разные притчи по полотну на подволоке и на всех стенах, и вообще во всех хоромах царевен, в это время, писаны были «разные всякие евангельские притчи вновь из дарственных книг».

В 1681 г. живописцы Иван Мировский и Иван Салтанов писали по полотнам в новых деревянных хоромах царевен меньших и царицы Агафии Семеновны притчи евангельские и апостольские, а в 1685 г. подобною же живописью были украшены деревянные комнаты царицы Натальи Кирилловны и царевны Натальи Алексеевны. В 1688 г. на стенах передней деревянной комнаты царевны Татьяны Михайловны царские живописцы изобразили притчу о Мелхиседеке, а в иных местах написали ленчафты, т. е. ландшафты, также цветные и розметные травы.

Впрочем, стены деревянных хором по холстам и полотнам расписывали иногда одними только травами или узорами, также аспидом разных цветов: серым, красным, зеленым. Писать аспидом, аспидить, также черепашить и мраморить, значило, на языке живописцев того времени, писать под мрамор, под черепаху, красками одноцветною или в несколько цветов. Зеленый аспид имел вид малахита. Аспидом назывался по преимуществу темноцветный мрамор. Иногда стены клейстеровали мукою и клеем и по этому грунту насыпали стеклярусом или просто грунтовали какой-либо одной краской.

Должно упомянуть также, что в иных случаях стены в деревянных хоромах обивали также и «фряжскими листами», т. е. гравюрами, о которых будем говорить ниже.

О стенном письме государева Каменного терема (нынешнего Теремного дворца), к сожалению, все сведения ограничиваются только тем, что оно почти ежегодно обновлялось и несколько раз переписывалось вновь. В 1644 г. одна палата этих хором, известная впоследствии под именем Комнаты, называлась уже Золотой,– следовательно, была расписана золотом и различными изображениями.

При царе Алексее Михайловиче украшение этих хором стенным и травным письмом и частое возобновление этого письма производилось большей частью под надзором иконописца Симона Ушакова.

Гораздо более подробностей сохранилось о стенописи в каменных хоромах царевен, построенных в 1685 г. До нас дошло весьма любопытное описание этой стенописи со всеми подробностями, которое дает довольно полное понятие о жилище царевен, этом святилище женского одиночества, куда, кроме людей близких и необходимых, не проникал ничей глаз, где, по словам Котошихина, благочестивые царевны жили,

«яко пустынницы, мало зряху людей и их люди.: но всегда в молитве и в посте пребываху и лица свои слезами омываху...»

Само собою разумеется, что живопись в комнатах царевен запечатлена была тем же господствующим религиозным характером; почти все изображения, за исключением некоторых царских и великокняжеских персон, были взяты из истории Нового Завета и некоторые – из жизни Пресвятой Девы; но особенно почитаемы были Господни Страсти – один из самых уважаемых предметов живописи в конце XVII ст. Самое размещение этих священных изображений не делалось без мысли и особого благочестивого намерения. Нередко они соответствовали даже месту, где были написаны. Так, в Крестовой царевны Софьи Алексеевны, на стене у входа в ее спальню, которая носила общее для того времени название чулана, изображено было моление царя Давида, «став на одре своем, глагола: Господи, слезами моими постелю мою окочу».

Следует упомянуть еще, что, кроме царских жилых хором, живописью украшались и некоторые из хранилищ царской казны, особенно Оружейная, или Оружничья, палата в Кремле и Оружничья изба в загородных дворцах. В ней хранились дорогие вооружения и весь царский доспех со множеством разных других редкостных предметов. Вместе с тем она, как приказ, заведовала всею художественной частью в уборке дворца и церквей. Таким образом, соответственно ее значению, главные ее палаты украшались всегда так же, как государевы хоромы. Точно так же украшалась и царская Аптека. В служебных или хозяйственных отделениях дворца украшались живописью комнаты, в которых заседали начальные люди, т. е. присутственные палаты.

Терема от церкви Спаса-на-Бору

В летних загородных дворцах некоторые комнаты, особенно парадные, также украшались живописью, о чем отчасти мы уже упоминали. Общий характер комнатной стенописи соответствовал вкусу того времени и отличался блеском золота, яркостью красок и вычурностью в побочных украшениях. Нетленные венцы у святых ликов покрывались обычно сплошь золотом; ризы Спасителя и Богородицы и порфиры, и шубки царских персон расписывались по золоту яркими травами. С большим великолепием украшались царские порфиры и шубки; на них изображали красками по золоту разные аксамиты или аксамитные травы разными образцы, с круживы на обнизь, с каменьи и с запаны. Одним из употребительных побочных украшений были золоченые каймы, располагаемые во всех покоях под сводами и потолками вокруг стен, также в разделении сводов и потом около окон в виде наличников.

Все изображения священных событий, все «притчи» списывались большей частью с гравированных рисунков, из разных духовных книг, и не только славянских, но даже латинских и немецких. Без сомнения, для этой цели в Оружейную палату, которая заведовала всеми живописными и иконописными работами по дворцу, куплена в 1676 г. у живописца Ивана Безмина за пять рублей книга Библия, письменная в лицах, на латинском языке, переплетенная в белую кожу. Что же касается до характера этой живописи, то она со второй половины XVII ст. совершенно отличалась от иконописи и потому, даже и в то время, называлась собственно живописью.

Прежде нежели перейдем к обозрению мебели в древних царских хоромах, мы должны упомянуть о тронах, царских престолах, или царских местах, находившихся во всех больших приемных палатах и в передних комнатах постельного отделения дворца. Обыкновение устраивать такие места в царских и великокняжеских хоромах относится к отдаленной древности. Летописец половины XII века указывает на такое место на сенях, т. е. в хоромах, великого князя Владимира Галичского, по смерти которого сын его, Ярослав, «сидя на отни месте, в черни мятли и в клобуце, тако же и вси мужи его», т. е. в трауре, принимал Изяславова посла, Петра Бориславича. В «Слове о полку Игореве» несколько раз упоминается «отний злат стол», который также может быть принят за отнее место, хотя большею частью он и означает там вообще княжение, княжескую власть. Таким образом, отнее место, златокованый отний стол были необходимою принадлежностью княжеского сана и стояли на княжеских сенях, в гридницах и в теремах. Еще более значения отнее место приобрело во дворце московских великих князей как самодержцев всея Руси. Здесь, без сомнения, оно и устраивалось с большим великолепием, особенно с XVI века, когда Московский двор и в украшениях, и в обрядах стал подражать Византийскому.

Полное понятие о древних царских престолах дает деревянное царское место, сооруженное царем Иваном Васильевичем Грозным в 1551 г, в то время, когда он беспокоился о присвоении и закреплении за собой царского сана со всеми его атрибутами. Это место устроено в виде шатровой сени на четырех столбах, как вообще устраивалась в старину сень, или кровля, над престолами в церквах, даже над теремами и над рундуками крылец. Это был самый обыкновенный архитектурный тип узорочной кровли, очень любимый в то время. В соответствии с особым назначением этой сени, она поставлена на четырех символических животных, которые должны были изображать таинственный смысл как самого трона, так и особенно смысл царского достоинства и сана. Один зверь – лев, имевший два имени: лютой и скимент; другой зверь – уена¹³³, по Азбуковнику – медведица, рысь; два остальные названы оскроганами.

Прототипом для московских тронов, без всякого сомнения, как и везде, служил знаменитый трон Соломона, библейское описание которого было очень распространено посредством хронографов. Соломон, как самый блистательный царь библейской древности, как строитель храма и собственных дворцов несказанного и недомыслимого великолепия и богатства, всегда был идеалом царей, подражавших ему, в зависимости от средств, если не в мудрости, то в формах обстановки царского сана, в украшении своих златых чертогов и палат и особенно царских мест – престолов.

«И сотвори царь престол от костей слоновых велий, и позлати его златом искушенным. Шесть степеней престолу, и образы тельцов престолу созади¹³⁴– и верх престола кругл бе созади его, ируце сюду и сюду на престоле седалища, и два льва стояща при руках. И двуна.десять львы стояще ту на шести степенех сюду и сюду: не бяше тако во всяком царстве»¹³⁵.

По этому образцу еще с большими затеями устроено было царское место в Константинопольском дворце. Там около трона были размещены золотые львы и другие звери, механика которых была так устроена, что львы рыкали, а лежавшие у трона звери поднимались на ноги, как только кто приближался к престолу во время торжественных приемов. Страха и величия для простых глаз было несказанно много. В то же время золотые птицы, сидевшие на украшениях трона и на особых деревьях, около него поставленных, пели чудные песни. Эффект поразительный для толпы, не видавшей ничего подобного, особенно в то время. Устройство таких чудес наши хронографы, составленные по византийским же летописям, приписывают императору Феофилу.

Мы увидим, что и в московских дворцах стояли подобные же престолы и, в подражание византийскому дворцу, были даже сделаны рыкающие львы.

В больших приемных палатах московского дворца, кроме обычных лавок, стояли в передних, или красных, углах царские места, или троны, богато украшенные золотом, серебром, драгоценными камнями и золотыми тканями. Любопытное описание царского места в Золотой палате, устроенного, может быть, при царе Иване Васильевиче или при сыне его, Федоре, находим у Георга Паэрле, который, описывая представление Лжедимитрию воеводы Сандомирского, говорит, что Лжедмитрий сидел «на высоких креслах из чистого серебра с позолотою, под балдахином; двуглавый орел с распущенными крыльями, вылитый из чистого золота, украшал сей балдахин; под оным внутри было Распятие, также золотое, с огромным восточным топазом, а над креслами находилась икона Богоматери, осыпанная драгоценными каменьями. Все украшения трона были из литого золота; к нему вели три ступени; вокруг его лежали четыре льва серебряные, до половины вызолоченные, а по обеим сторонам, на высоких серебряных ножках, стояли два грифона, из коих один держал государственное яблоко, а другой – обнаженный меч...»¹³⁶. Этот же самый трон в дневнике Марины Мнишек описывается несколько иначе:

«Весь трон был из чистого золота, вышиною в три локтя, под балдахином из четырех щитов, крестообразно составленных, с круглым шаром, на коем стоял орел великой цены. От щитов над колоннами висели две кисти из жемчугу и драгоценных каменьев, в числе коих находился топаз величиною более грецкого ореха. Колонны утверждались на двух лежащих серебряных львах, величиною с волка. На двух золотых подсвечниках стояли грифы, касаясь колонн. К трону вели три ступени, покрытые золотою парчою»¹³⁷.

В Московскую Разруху 1611 г. все царские места, вероятно, были разобраны, может быть, по назначению Боярской думы, которая, по свидетельству Маскевича и современных актов, уплачивала жалованье польским войскам разными вещами из царской казны; драгоценности, снятые с тронов, также могли пойти на удовлетворение польских полков. По крайней мере, царь Михаил Федорович, при своем вступлении на престол, застал московский дворец в совершенном запустении, не только без царских тронов, но даже без окончин, полов и лавок. В 1619 г., при поставлении Филарета Никитича на патриаршество, государь принимал его в Золотой палате, сидя в малом царском месте, может быть, в креслах, под балдахином из шелковой золотой материи ¹³⁸. В 1621 г., в апреле, в Грановитой палате было обито большое государево место. Это был обыкновенный деревянный балдахин, под которым ставились кресла. Лет через десять с небольшим, в 1635—1636 гг., в Золотой и в Грановитой были устроены серебряные троны, из которых трон Золотой палаты описан Олеарием. Верх (балдахин) этого трона был в виде башенки и поддерживался четырьмя серебряными вызолоченными столбиками в 3 дюйма толщиною. Вышина верха была в 3 локтя; по углам его стояли серебряные орлы с распростертыми крыльями.

Царские места устраивались большею частью в виде сени с легким шатровым верхом, который делался иногда коруною и украшался в средине и по углам небольшими башенками, или шатриками, с орлами наверху. Сень поддерживалась четырьмя колонками с узорочными капителями, на которых помещались также орлы с распростертыми крыльями. Седалище состояло из доски, на которую полагали золотную или бархатную подушку, изголовейцо. Подручки, или ручки, у седалища делались в виде львиных или орлиных голов. К седалищу вели три ступени.

На Казенном дворе в 1679 г. сохранялось ««государево место, у которого с правой и левой сторон было прибито по две доски серебряные резные, по них золоченые травы, а на досках – орлы двоеглавые с корунами. Кругом досок у места под столбиками и по перететивью прибито семь труб серебряных, по них резаны травки. Верхнее перететивье деревянное обито кружевом кованым, а на нем доска деревянная сделана коруною, обито серебром золоченым басемным; на ней два орла двоеглавых серебряных с корунами; а промеж их, на доске ж, наверху яблочко серебряно золочено стоянцом, на нем ставится орел. Изнутри место обито атласом турским по серебряной земле, по нем травы золоты и шелки разных цветов; сзади снаружья обито атласом золотным по червчатой¹³⁹ земле; подножье обито бархатом червчатым с серебряным голуном».

Кроме серебра и золоченья, троны украшались иногда и драгоценными камнями. По свидетельству Лизека, золотой трон в Столовой палате «был осыпан драгоценными камнями и имел небольшие колонны. Некоторые из них были ордена коринфского, другие ионического, тосканского, дорического, большая часть смешанных»¹⁴⁰.

Ф. Солнцев.

Кресло царя Михаила Федоровича

В 1687 г. для царей Ивана и Петра, в Каменном тереме, в Передней (ныне Гостиной) устроены были деревянные резные места, верх которых, украшенный гзымзом и четырьмя шпренгелями с орлами, поддерживался витыми столбами с капителями. По сторонам сделаны были, кроме того, два кронштейна и два скрыдла (резные штуки в виде крыл). Вся эта резьба была густо позолочена; места поставлены были на рундуке о двух ступенях. Внутри они обиты были (в 1694 г.) бархатом осинового цвета, а подушки и приступные колодки – таким же атласом. У цариц в их Золотой палате стояло также место, на которое они садились во время приемов духовенства, бояр и боярынь, в праздники или семейные торжества. Кроме того, места устраивались и в постельных хоромах цариц, именно в Передней, где также происходили иногда приемы. Так, в Переднюю царицы Натальи Кирилловны, в 1685 г, было сделано место большое «с рукоятьми и с уступы». Подобные же места строились и для царевичей в их постельных покоях.

Внутри царских мест, как мы уже видели, вверху над седалищем ставились всегда иконы в богатейших окладах, блиставших золотом и драгоценными каменьями.

В заключение этого обзора царских престольных мест должно упомянуть, что при царе Алексее в Коломенском дворце подле царского места поставлены были львы, которые, как живые, рыкали, двигали глазами и зияли устами. Туловища их были медные, оклеенные барановыми кожами под львиную стать. Механика, приводившая в движение их пасти и глаза и издававшая львово рыкание, помещалась в особом чулане, в котором устроен был механизм с мехами и с пружинами. Эти львы были построены в 1673 г. часовым мастером Оружейной палаты Петром Высотцким. При царе Федоре они были исправлены, в 1681 г., в одно время со всеми возобновлениями и перестройками, какие сделал царь в Коломенском дворце. В начале XVIII ст. львы, уже поломанные, хранились в подклетной кладовой дворца.

Таким образом, царский московский дворец в XVII ст. уподоблялся во многом своим древнейшим идеалам – дворцам библейским и особенно Константинопольскому, как более близкому по времени и по обычаям. Его великолепие изумляло современников, и многие из них, пораженные блеском золота и красок, богатством, торжественностью, несказанным сиянием и блистанием всего окружавшего, иногда видели даже больше, чем было на самом деле. Если так изумлял царский чертог людей заезжих, бывалых и, может быть, многое уже видавших в других странах, то для простых туземных глаз он в действительности был чудом, о котором «ни в сказке сказать, ни пером написать».

Мебель в царских хоромах была немногочисленна и не отличалась большим разнообразием. Прежде мы говорили, что вокруг комнат по стенам были лавки, вполне заменявшие стулья. В передних, или красных, углах, под образами, которые составляли необходимейшее украшение каждой комнаты, стояли столы простые дубовые, иногда на точеных ногах, или липовые крашеные. Передний угол был первым, почетным, местом в комнате, точно так, как в современном быту, в наших гостиных, диван с неизбежным круглым столом; поэтому значение лавки и стола в переднем углу древних хором было совершенно одинаково со значением дивана и стола в наших гостиных. В обыкновенное время столы покрывались червчатым, алым или зеленым сукном, а в торжественные дни – золотными коврами и аксамитными, алтабасными или бархатными подскатертниками. Иногда они обивались сукном или атласом.

Ф. Солнцев. Серебряный трон Иоанна и Петра Алексеевичей

С половины XVII ст. входят в большое употребление столы «немецкие и польские», на львиных и простых кривых, отводных ногах, украшенных резьбою, а иногда решетчатых, также резных и прорезных подстольях. С этого же времени столы, особенно в постельных комнатах, большей частью расписывали разными красками по золоту и по серебру или покрывали одной черной краской и полировали. Столовые доски почти всегда делались с прорезными подвесами или подзорами и украшались живописью.

Ф. Солнцев. Середина серебряного трона Иоанна и Петра Алексеевичей

В 1675 г. в хоромах царя Алексея Михайловича находился

«стол, писан по золоту розными краски травы; в середине – круг, в кругу орел двоеглавой с короною; по сторонам круга писано золотом по столу по птице Сирину¹⁴¹; каймы писаны по золоту ж розными краски: в узлах – травы, подстолье писано по разным краскам золотом травы».

Длиною этот стол был 2 аршина 12 вершков, шириною аршин¹⁴². В мае 1675 г. живописец Иван Салтанов писал царевичу Федору Алексеевичу

«столовую доску, а на ней притчу: когда царь Костянтин был не во благочестии, и взят был в плен Персы, и приведен был в капище на жертву, и свободися своими рабы воина.ми».

В 1676 г. он же, Салтанов, написал в хоромы царя Федора Алексеевича на столовой доске притчи царя Соломона. Каймы у этой доски были резные, покрытые золотом и серебром. В 1684 г. в хоромы царевны Татьяны Михайловны сделано четыре стола; подстолья резные на точеных ногах. На досках было написано красками и золотом, в средине двуглавые орлы, по сторонам их в клеймах аллегорические изображения весны, лета, осени и зимы¹⁴³, по каймам, также в клеймах – разные птицы. В 1685 г. в хоромах царицы Прасковьи Федоровны сделан круглый липовый стол, семигранный, с выдвижными ящиками и расписан цветными красками. В Коломенском дворце, в четвертой государевой комнате, стоял стол, весь золоченный, на доске которого между стекольчатых мишеней были написаны: Вера, Надежда, Любовь.

Столовые доски иногда бывали каменные, аспидные, т. е. мраморные. В 1667 г. в подарок государю расписан точеный стол с раковинной доской, т. е. украшенной перламутром. Впрочем, такие столы употреблялись только в важных случаях, например, при посольских приемах и в другие торжественные дни. Столы вообще делались круглые, овальные, восьмигранные, четырехугольные, нередко с выдвижными ящиками. Иногда столы устраивались и на колесах.

После столов и лавок довольно видное место занимали в тогдашней мебели скамьи – широкие и толстые доски, утвержденные на четырех ногах, соединенных проножками, или же на глухих ногах из цельной доски. Иногда скамьи устраивались с переметом, т. е. спинкою глухою или решетчатою, которая переметывалась на вертлюгах на обе стороны, почему такие скамьи и назывались переметными или опрометными. Скамьи были также малые передаточные и большие спальные, заменявшие кровать, на которых отдыхали иногда после обеда, для чего на одном конце их устраивался взголовашек, подголовашек, приголовашек – нечто вроде пульпета, служившего также ларцом. Скамьи покрывались такими же полавочниками, как и лавки, а иногда золотными бархатами и коврами; они обивались также красным сукном, на хлопчатой бумаге, с шелковою или золотною бахромою и галуном.

В древнейшее время, кроме скамей, употреблялся еще столец – собственно стул в его древнем значении, табурет, т. е. небольшая скамья с квадратным или круглым седалищем.

Стулья и кресла теперешнего устройства, до Петра Великого, были еще, так сказать, гостями в царских хоромах, употреблялись редко, потому что их вполне заменяли скамьи и лавки. Кресла, сверх того, считались мебелью почетною и в некоторых случаях заменяли царские места, или троны. Во дворце кресла подавали одному только государю и лицам царского семейства, а из посторонних – одному только патриарху, когда он посещал государя. Для этого в царской казне, в Шатерной палате, сохранялись особые кресла, которые так и назывались патриаршими. Послам иностранных держав подавали иногда скамью, что, однако ж, считалось большою почестью. До конца XVII ст. кресла назывались стулом; следовательно, при незначительном употреблении стульев, они строго не различались и в названиях. Форма древних стульев и кресел была очень проста. Кресла состояли из четырех стоячих столбиков, двух передних, поменьше, и двух задних, между которыми утверждалась спинка, или верхняя доска, иначе щит, почти всегда украшенный коруною или орлом, а столбики яблоками. Столбики связывались перететивьями верхними, где был щит, и нижними, где живет (т. е. где кладется) подушка. От задних к передним столбикам, по сторонам, протягивались ручные помочи, или подручки. Внизу столбики связывались также перететивьями, которые называли подножками. Внизу же спереди кресел устраивалось подножье, или приступка. Нижние части столбиков составляли ножки кресла, которые делались в виде яблок, также в виде звериных, львиных лап. Стул от кресел отличался тем только, что не имел ручных помочей, или подручек. Обиваемые атласом, бархатом и золотными тканями, кресла и стулья украшались, сверх того, искусною резьбою, которая расписывалась красками, серебрилась и золотилась.