Текст книги "Домашняя жизнь русских царей"

Городские сторожа в Москве в XVII в. С гравюры Панова

В 1693 г., августа 3-го, бил челом государям Мастерской палаты государынь цариц и царевен подьячий Василий Клушин. «Сего-де числа был он в Мастерской Полате, сидел за столом, где они, подьячие, садятся, и в то-де число пришод в Мастерскую Полату закройщик Яков Матвеев и сидел за поставцом, где делают платье. И, издеваясь, говорил ему, Василью: добр да подьячей, да язык высуня, пишет; если б де я, шод, и сзади его ударил, и язык-де бы ему пришиб. И иные многие издевочные слова ему говорил. Да в тех же де речах молвил ему, Василью: не поможет-де тебе и царевна, что я над тобою сделаю. А которая именем, того не молвил. И про иных, его братью, подьячих, говорил, безчестя его, Василья, и иных его братью подьячих: что будто и в холопи к нему иной подьячей бьет челом. И он-де, Василий, ему, Якову, запрещал и унимал, чтоб он неприличных слов не говорил, и его, Василья, и иных его братью подьячих не безчестил. А слышали-де те его слова портные мастера Андрей Якимов, Андрей Моисеев, Афонасий Селуянов; чеботники Селиверст Филиппов, Андрей Иванов. И чтоб великие государи пожаловали его, велели про те его, Яковлевы, слова розыскать и свой государев указ учинить. И против того его словесного челобитья в Мастерской Полате закройщик Яков Матвеев допрашивая, а в допросе сказал: подьячей-де Василий Клушин говорил ему, Якову, что будто он, Яков, неподелом на них, подьячих, находит, и называл его чортом и бранил матерны. И он-де, Яков, против его, Васильевых, слов, что добр-де подьячей, да язык высуня, пишет: и если б де он шол и сзади его ударил и язык бы де пришиб – говорил. А что: не поможет-де тебе и царевна, что я над тобою сделаю, – таких слов он, Яков, ему, Василью, не говаривал. А про подьячего ж де, что в холопи к нему бьет челом он, Яков, говорил же. А опричь-де тех слов, он, Яков, ему, Василью, не говорил, и в том-де он, Яков, шлется на тех людей, которые в словесном его, Васильеве, челобитье написаны. А затеял-де Василий на него, Якова, что будто говорил он, Яков, про царевну; за то: будучи он, Яков, в походе в селе Коломенском, говорил им, подьячим Ивану Протопопову и ему, Василью, чтоб они людей своих и иных лишних людей в Мастерскую Полату не пускали, для того что он, Яков, застал их в Полате и из Полаты высылал вон; и в том-де он, Яков, шлется на мастеровых людей, которые в то время были».

Весьма любопытное уголовное дело возникло в 1649 г. по случаю не только оскорбительной лично, но и очень важной клеветы на сокольничего Богдана Матвеевича Хитрово, впоследствии самого приближенного к государю лица, получавшего звание боярина, оружейничего и дворецкого и со славою управлявшего дворцовым ведомством и при царе Алексее Михайловиче, и при его сыне, Федоре Алексеевиче. Надо упомянуть, что дело возникло спустя только год после известного Московского мятежа в июне 1648 г. Окольничий Хитрово обвинялся именно как один из подстрекателей мятежа. Обвинение было страшное, и потому Хитрово поспешил подать государю следующую челобитную:

«Царю государю и в. к. Алексею Михайловичу всея Русии, бьет челом холоп твой, Богдашко Хитрово. В нынешнем, государь, во 157 году, июля в 11-й день, как ты, государь, был у панахиды у Архангела Михаила, и в то, государь, время лаел и безчестил, и позорил и дураками называл племянников моих, Ивана, Богданова сына, да Ивана Савостьянова, сына Хитрово, Ефрем Юрьев, сын Бахметев. Да в то же, государь, время он же, Ефрем Бахметев, у Архангела Михаила и на Постельном крыльце меня, холопа твоего, лаел и безчестил и называл меня гилшиком и заводчиком и сказывал, что будто я, холоп твой, будучи на твоей государеве службе, на Азовской степи, на Синбирском, завод заводил в убойстве боярина Бориса Ивановича Морозова; и будто писал я холоп твой грамотки к боярину князю Алексею Никитичу Трубецкому и к дядьям своим о заводе дурном и о убойстве боярина Бориса Ивановича. И я, холоп твой, такого заводу дурного не заваживал и боярину князю Алексею Никитичу и к дядьям своим в таком деле грамоток не присылывал; а дядей, государь, у меня, холопа твоего, кроме постельничего Михайла Алексеевича Ртищева, никого нет; а прежде, государь, сего родители наши служили вам, великим государем, и в измене, и в гильшиках, и в заводчиках нигде не бывали; а отец, государь, его, Ефремов Юшка Бахметев, вам, государем, изменял и с Польскими и с Литовскими людьми под Москву приходил; а в то, государь, время дядя мой родной, постельничий Михайло Алексеевич Ртищев, вам, великим государям, служил и в тюрьме сидел, а в измене и в гильшиках нигде не бывал. Да он же, государь, Ефрем Бахметев, при многих людях мне, холопу твоему, грозил, что мне быть разорену и сослану. Милосердый государь (т.), пожалуй меня, холопа своего; вели, государь, про то дело сыскать стольники и стряпчими и дворяны Московскими и жильцы и всяких чинов людьми, которые в то время тут были, как он меня, холопа твоего, у Архангела в церкви и на Постельном крыльце лаел и безчестил и гильшиком называл и разореньем и ссылкою грозил, своему государеву боярину, кому ты, государь, укажешь; и по сыску, государь, на такого изменничья (сына) вели мне, холопу своему, дать оборон по своему государеву милостивому разсмотрению, чтоб впредь таким изменничьим детям неповадно воровать и нашу братью безчестить и гильшиком называть. Царь государь,

И государь, слушав челобитные окольничего Богдана Матвеевича Хитрово, указал про то сыскать и стольников и стряпчих и дворян московских и жильцов расспросить боярину Илье Даниловичу Милославскому да думному дьяку Семену Заборовскому. И того ж дни стольник Иван Богданов, сын Хитрово, боярину Илье Даниловичу Милославскому да думному дьяку, стольникам и стряпчим и дворянам Московским и жильцам подал имяны за своею рукою таковы: имена, при ком говорил Ефрем Юрьев, сын Бахметев, у церкви Архангела Михаила и на Постельном крыльце про окольничего про Богдана Матвеевича Хитрово: князь Данил Мышетцкой, Кузьма Трусов, Василий Панин, Иван Лихарев, Григорий Вердеревский, князь Семен Волховский, Федор Сомов, Петр Вердеревский, князь Федор Юсупов, Артемий Камынин, Еремей Пашков, Петр Лодыженский, Матвей Шишкин, Иван Рышкеев, Семен Лаврентьев, сын Совин, Матвей Исленьев, Петр да Любим Бахметевы, Микита Тургенев. Помета: «157 июля 12 день, подал Иван Хитрой».

И по государеву указу боярин И. Д. Милославский да думный дьяк стольников, и стряпчих, и дворян московских, и жильцов расспрашивали всех порознь по государеву крестному целованью.

И июля ж, в 18-й день, государь, выслушав сыскные речи, указал Ефрема Бахметева против сыскных речей расспросить. И по государеву указу боярин Илья Данилович Милославский да думный дьяк Семен Заборовский Ефрема Бахметева расспрашивали.

1 августа 1649 г. «сего дела государь слушав, указал и бояра приговорили: бить Ефрема Бахметева кнутом на козле за боярское безчестье и за окольничево, что он боярина и окольничево обе(сче)стил своими безумными словами».

В то же время последовала справка о присланных в Москву арзамасцах и об отписке Богдана Хитрово, ничего заговорного не открывшая, а потому в исполнение упомянутого приговора было повелено: «Сказати Ефрему Бахметеву: Ефрем Бахметев! Государь царь повелел тебе сказать: в нынешнем, во 157 году, июля в 11-й день, бранился ты в соборной церкви у Архангела Михаила окольничего Богдана Матвеевича Хитрово с племянники, с Иваном, Богдановым сыном, да с Иваном Савостьяновым, сыном Хитрово и говорил, что в прошлом году, как было на Москве смятенье, окольничей Богдан Матвеевич Хитрово, присылал к Москве из Синбирскаго Арзамасцов, детей боярских, гиль заводить и писал к боярину ко князю Алексею Никитичу Трубецкому, как бы убить боярина Бориса Ивановича Морозова; да ты ж, Ефрем, окольничего Богдана Матвеевича называл неслугою; а у разспросу ты в том во всем запирался. И по государеву указу про то дело сыскивано стольники, и стряпчими, и дворяны, и в сыску стольники, и стряпчие, и дворяны, и жильцы сказали, что ты окольничего Богдана Матвеевича Хитрово неслугою называл и такие речи говорил, что в прошлом году, в мирской мятеж, окольничий Богдан Матвеевич присылал к Москве из Синбирского детей боярских и писал к боярину ко князю Алексею Никитичу Трубецкому, как бы убить боярина Бориса Ивановича, и ты, Ефрем, такие слова говорил воровством, затеяв на окольничего на Богдана Матвеевича, и теми словами боярина князя Алексея Никитича Трубецкого и окольничего Богдана Матвеевича Хитрово обезчестил. И государь указал за то твое воровство и за бесчестье боярина князя Алексея Никитича Трубецкого и окольничего Богдана Матвеевича Хитрово, указал тебя на козле бить кнутом».

Стрельцы

И августа, в 21-й день, Ефрему Бахметеву наказанье учинено перед Розрядом, бит на козле кнутом».

Мы передавали приведенные случаи нарушения чести государева двора подлинными словами документов с сохранением некоторых форм и обрядностей розыска, а потому и с неизбежными повторениями, чтобы в полноте и с точною достоверностью ознакомить читателя с теми делами и теми вопросами, какими очень часто занимался и сам государь, а особенно его постельничий, обязанный в подробности разобрать каждое дело, найти правого и виноватого и доложить обо всем государю.

Это домашнее, патриархальное разбирательство царедворческих ссор и побранок дает самое ближайшее понятие о вотчинническом характере отношений государя к своим дворовым и служит наиболее прямым подтверждением тому, что мы говорили вообще по поводу этих отношений в первой главе.

Кроме того, приведенные подробности имеют для исследователя особую цену в том смысле, что дают возможность вслушаться в склад живой разговорной старинной речи, раскрывают склад понятий и нравов тогдашнего общества, вводят нас именно в те мелочные житейские отношения, которые всегда останутся самыми оживляющими чертами при изучении и изображении старинной жизни, старинных людей, их типов и характеров.

Том II

Глава I
Родины. Крестины. Именины

Родины.– Царское и общественное значение этого события.– Церковные и бытовые порядки по поводу царских родин и крестин.– Торжественные столования.– Всеобщие дары новорожденному и крещеному.– Церковные и бытовые порядки по поводу царских именин.– Дары в именины, на Пасху, дары вообще.

Родины являлись радостным событием не только у царя в доме, но и в общей жизни народа, особенно когда подавал Бог ожидаемого наследника Царству. В актах того времени это событие иначе и не называлось, как государской всемирной радостью, конечно, главным образом с государевой точки зрения. Но и в действительности патриархальные родительские основы нашей старинной жизни очень естественно делали эту государеву радость общей радостью всего Русского мира, радостью общенародной. В известном смысле царские родины были событием государственного порядка, привлекавшие всеобщее внимание народа к государеву счастью. Мир-народ, в известной мере искренно, в известной мере официально, принимал это счастье так же близко к сердцу, как и сам государь-отец.

Многочисленные вестники от царя, объявлявшие повсюду, по всем городам и селам, государеву радость, затем повсеместные обычные заботы о дарах для новорожденного дитяти, частью добровольных, а частью и принудительных,– все это служило знаком, что государева радость водворялась по всем краям Государства, что она была всемирна в гражданском смысле.

Когда приходило время, государыня царица очень часто выходила на богомолье, служила молебны, поднимала к себе в хоромы чудотворные иконы, раздавала милостыню...

Есть известия, что, когда наступало время родин, царица служила в своих хоромах молебен с водосвящением и садилась на место. Нам неизвестно, какое значение или какой бытовой порядок означал этот обряд, но официальная запись по этому поводу говорит следующее: в 1628 г., 30 марта (следовательно, за 18 дней до рождения царевны Пелагеи Михайловны),

«у г.¹ царицы Евдокии Лукьяновны в хоромах пели молебен и воду святили, как она, государыня, села на место. И государыня пожаловала крестовым² дьяку Ивану Семенову с товарищи., 6 человек, полтину».

В 1673 г., 14 августа, за 8 дней до рождения царевны Натальи Алексеевны, таким же образом села на место царица Наталья Кирилловна, причем Крестовая комната государыни была приготовлена следующим образом:

«Августа в 14 день, в четверг, за час до света, в Крестовой наряжена постеля, вшед в Крестовую на левой стороне у дверей скамья липовая, положено на нее: ковер золотной большой кызылбашской, постеля лебяжья, взголовье лебяжье ж, на нее пуховик – пух чижовой, бумажник да взголовье чижовое, подушка отлас червчат. От стены положено сголовье бумажное, наволоки новые камчатые лученчатъе, одеяло отлас золотной, по червчатой земле; гривы и каймы отлас по серебряной земле, испод пупки собольи с пухом. Да в запас положено в ногах одеяло камка кызыл-башская, по белой земле травки золоты; грива отлас золотной, испод пупки собольи, опушка горностаева. А накрыта постеля – было сукно скорлат червчат, сшито в полтора полотнища. Да в запас приготовлен ковер меншой, золотной кызылбашской, а лежал по указу в Казенной избе. Лавки наряжены полавочники бархат рытой; взяты полавочники из Истопничей палаты... И того ж дни., в пятом часу дни., великая государыня царица изволила сесть на место... »

Котошихин рассказывает о самом времени родин следующее: «Как приспеет время родитися царевичу, и тогда царица бывает в мыльне, а с нею бабка и иные немногие жены, а как родится и в то время царю учинится ведомо, и посылают по духовника, чтоб дал родильнице и младенцу и бабке и иным при том будучим женам молитву, и нарек тому новорожденному младенцу имя; и как духовник даст молитву, и потом в мыльню входит царь смотрети новорожденного; а не дав молитвы, в мыльню не входят и не выходят никто. А дается новорожденному младенцу имя, от того времени, как родится, счотчи вперед, в восьмой день, которого святого день – и ему то ж имя и будет».

Духовник за совершение этой требы, что родильнице молитву говорил и ребенку им.я нарек, получал весьма значительный дар. На родинах царевны Ирины Михайловны протопоп Максим получил 10 аршин камки³ кармазину⁴, по рублю аршин, сорок соболей за 50 руб., всего на 60 руб.

На родинах царевны Анны Михайловны тот же протопоп Максим получил еще больше, а именно: кубок серебряный золоченый с крышкой в виде тыквы, весом два фунта⁵, по 5 руб. фунт, 10 аршин камки лазоревой, 10 аршин камки черленой⁶, по рублю аршин, сорок соболей за 50 руб., всего на 80 руб. Сверх того он получил тогда же за колыбельную молитву 10 аршин камки черленой за 10 руб., 10 аршин камки адамашки двоеличной, по 90 коп. аршин, и сорок соболей за 20 руб.– всего на 39 руб. То же самое он получил и при рождении царевны Марфы Михайловны. В точности такой же дар протопоп получил и за колыбельную молитву царевича Алексея Михайловича и царевны Марфы Михайловны. Эти дары обычно отвозил на дом дьяк государевой Мастерской палаты.

Царица Наталья Кирилловна

После очистительной молитвы государь немедленно посылал объявить свою государскую всемирную радость прежде всего патриарху, затем, жалуя своей милостью, к властям духовным, потом к боярам, окольничим, думным и ближним людям и к гостям. Если находился в Москве именитый человек, то и он получал царское уведомление. Объявлялась государева радость и всем московским городским и загородным монастырям и главным образом Троице-Сергиеву монастырю, а впоследствии и Саввинскому.

К патриарху ходил с этой вестью ближний боярин, к боярам и окольничим – царский постельничий, к думным и ближним людям – дьяк, а к прочим и в монастыри посылали жильцов. Царица, со своей стороны, также посылала известить всех боярынь, жен окольничих и ближних людей, а также игумений Вознесенского, Новодевичьего и Алексиевского монастырей.

В тот же день, через несколько часов, или, в зависимости от времени, на другой день государь выходил в сопровождении уже собравшихся бояр и всех других чинов к торжественному молебну в Успенский собор. При рождении Петра это совершилось через 4 часа после родин⁷; при рождении царевны Феодоры (родилась 1674 года, 4 сентября, за час до вечера) молебен отправлен в первом часу ночи, т. е. по нашему счету – в 7-м часу вечера, следовательно, через два часа после родин.

В соборе патриарх с духовными властями, архимандритами, игуменами и соборянами совершал служение, после которого всем освященным собором поздравлял государя с новорожденным. Бояре и прочие чины также здравствовали государю, причем один из самых почетнейших говорил ему от лица всего общества поздравительную речь. В это же самое время, по распоряжению патриарха, молебствовали во всех московских монастырях и приходских церквах со звоном, который продолжался во весь день.

После молебна государь посещал Архангельский собор, Чудов и Вознесенский монастыри, Троицкое и Кирилловское подворья и потом шествовал в собор Благовещенский, а оттуда – во дворец, в Столовую или Переднюю палату.

Если новорожденный был первенцем, и притом сын, то при входе во дворец государь, во изъявление своей радости, спешил прежде всего осыпать милостями отца царицы и вообще ее родственников и близких к ней людей, которые и получали обычно повышения в чинах. Так, при рождении Петра Великого, когда царь Алексей Михайлович из Благовещенского собора вошел в Столовую палату, думные дворяне⁸ Кирило Полуектович Нарышкин, отец царицы⁹, и Артемон Сергеевич Матвеев получили окольничество¹⁰, а стольники¹¹ Федор Полуектович Нарышкин и Авр. Никит. Лопухин – думное дворянство¹².

Изъявив свои милости и благоволение родству царицы, государь в Передней палате для всемирной радости угощал собравшееся боярство, окольничих и всех дворовых чиновников водкой, различными медами и фряжскими винами, романеею, рейнским и др. и, главное, чего требовал старый, если не очень и очень древний, обычай, раздавал им всем различные сласти, среди которых первенствующее место принадлежало коврижкам и сладкому взвару, т. е. различным овощам, приготовленным в меду и в патоке, каковы были яблоки, дули, груши и т. п.

Между тем в тот самый день, если не в тот же час, только когда не позволяло время – на другой день, с большой поспешностью писали от государя грамоты во все значительные города с извещением, что Бог благодатию Своею всесильной простил Царицу, родила нам сына (или дочь), и с повелением воеводам собрать местных дворян, детей боярских, т. е. мелких помещиков, также приказных и всяких служилых людей и гостей и торговых и всяких жилецких людей (обывателей) и государеву радость им сказать.

Со своей стороны, и духовная власть также спешила разослать повсюду богомольные грамоты, извещая о государевой радости все монастыри, городские соборы, все посадские и сельские церкви и все обывательское население с наказом, чтобы для всемирной радости повсюду пели молебны со звоном и молили бы Бога «соборне и келейне», причем указывались и новые речи в ектениях, как именовать и молить Бога о новорожденном. Вместе с тем избранным, наиболее богатым монастырям указывалось, чтобы в благословение новорожденному готовили окладные образа., т. е. иконы в окладах. Архимандриты и игумены таких монастырей, по обычаю, должны были лично привозить свои благословенные иконы, но в иных случаях им разрешалось для дальнего пути самим не ездить, а присылать образа с монастырскими старцами.

Б. Чориков. Рождение Петра Великого. 1672 г.

Точно так же, если не в тот же день, то на другой или на третий день, «ходит царь,– говорит Котошихин,– по монастырям, и кормит чернцов и дает милостыню ж, также и в тюрьмы и в богадельни посылают милостыню большую; да из тюрем же виноватых свобождают, кроме самых великих дел». Так, в 1665 г. 5-го апреля, в пятом часу ночи (часу в 12 по нашему счету), царь Алексей Михайлович «изволил идти для рождения (3 апреля) сына своего государева, государя царевича и великого князя Семиона Алексеевича, на двор священника Никиты и на Земской и на Английской и на Тюремный дворы и в Стрелецкой приказ, и в Черную палату и в Богадельню, что у Боровицкого мосту, и жаловал своим Государевым жалованием милостыней из своих государских рук... священнику Никите, на его же дворе, нищим... ; на Земском дворе под Приказом колодникам...; на Английском дворе (пленным) начальным людям... ; мещанам и драгунам, и челяди... ; на Тюремном дворе тюремным сидельцам в Польской избе, начальным людим и шляхте...; в Опальной избе начальным людем и шляхте... для того, что они великому государю здравствовали с новорожденным сыном его государевым, государем царевичем и великим князем Семионом Алексеевичем... Да великий же государь жаловал своим государевым жалованием из своих государских рук у священника Никиты на дворе расслабленного и, дорогой идучи, нищих бессчетно... Да по его же великого государя указу дано стрельцам, которые за ним, великим государем, ходили на Тюремный и на Английской дворы, полковника и головы Артемонова Приказу Матвеева, пятидесятникам и рядовым. Всего в расходе 1015 рублей 10 алтын».

Пир бояр и духовенства в Грановитой палате у царя Михаила Федоровича

На другой же или на третий, а иногда и на четвертый день государь давал обычный чиновный родинный стол патриарху, властям духовным, боярам и прочим чинам.

Родинные столы по большей части давались в Грановитой палате, изредка в Золотой. Число присутствовавших бывало неодинаково, смотря по распоряжению государя, но состав гостей мало изменялся. Первым гостем был патриарх с сопутствовавшими ему духовными властями, митрополитами, архиепископами, епископами, архимандритами и игуменами. Затем следовали бояре, в чиновных столах с обозначением мест, обычно три, иногда два человека, два окольничих, а чаще только один; потом два думных дьяка, постельничий, ясельничий¹³; затем дворяне, число которых не было одинаково. У родинного стола царевны Ирины Михайловны их было 52 чел., в том числе пятым по списку значился тесть государя, отец царицы, Лукьян Степанович Стрешнев. У родинного стола царевича Алексея Михайловича дворян было 99 чел. После дворян следовали дьяки, число которых также бывало различно. У стола царевны Ирины Михайловны их было 31 чел., у стола царевича Алексея Михайловича – 43 чел. Кроме государевых дьяков, у этих столов присутствовали и дьяки патриарха Филарета, 4 чел.

Также распределялись гости по официальному списку. Здесь бояре и окольничие, согласно местническим счетам, вписывались по именам, которые означали занимаемое ими место, из-за чего и возникали местнические споры. Такой порядок существовал при царе Михаиле. Царь Алексей Михайлович взглянул на родинные столы как на свои семейные празднества и потому всегда указывал гостям-боярам быть без мест, т. е. в списках не поименовывал приглашаемых бояр и, следовательно, не заводил местнических счетов, кому сидеть выше, кому ниже. Однако и в этих случаях сидение все-таки происходило по старшинству чести каждого лица, в особенности по старшинству приближения к государю. При царе Алексее появились за этими столами чины даже выше боярских. Это были явившиеся на службу государю татарские царевичи: Касимовский и два Сибирских; к ним присоединялся также и пребывавший в Москве Грузинский царевич. По своему царскому достоинству, они занимали места после патриарха выше духовных властей.

Само собой разумеется, что этот родинный, как потом и крестинный, столы давались и на Царицыной половине для приезжих и дворовых боярынь, которые иногда также местничались, но обычно по государеву распоряжению все сидели без мест. Вообще на Царицыной половине соблюдался тот же обычный порядок обрядов по случаю родин и крестин, как и у государя, конечно, без особой торжественности.

После рождения во плоти с благочестивой заботливостью совершалось рождение во Святом Духе, именуемое Крещением. Царь Михаил Федорович крестил своих детей, по старому преданию, в Чудовом монастыре, чему следовал вначале и царь Алексей Михайлович, потом не один раз отменявший этот обычай и крестивший в 1654 г. царевича Алексея Алексеевича, в 1657 г. царевну Софью Алексеевну, в 1674 г. царевну Феодору – в Успенском соборе, а царевну Екатерину Алексеевну в 1658 г, царевну Марью Алексеевну в 1660 г., царевича Феодора Алексеевича в 1661 г., царевну Феодосию Алексеевну – в церкви вмч. Екатерины, что у царицы на Сенях. Царевич Петр Алексеевич был крещен по старому обычаю в Чудовом монастыре. Крестил и погружал в святую купель обычно государев духовник, Благовещенский протопоп. Но бывали случаи, когда крещение совершал сам патриарх. В 1630 г. царевну Анну Михайловну крестил в Чудове патриарх Филарет Никитич; в 1648 г. царевича Дмитрия Алексеевича крестил в Чудове патриарх Иосиф; в 1654 г. царевича Алексея Алексеевича крестил в Успенском соборе патриарх Никон; в 1674 г. царевну Феодору крестил в Успенском соборе патриарх Иоаким.

По какому благочестивому поводу восприемниками¹⁴ бывали лица иноческого чина, неизвестно. При царе Михаиле восприемником его детей был Троицкий келарь¹⁵ Александр Булатников. При царе Алексее Михайловиче царевича Дмитрия воспринимал Троицкий же архимандрит Андриян, а царевну Феодосию воспринимал Чудовской архимандрит Павел. Но у царевича Петра Алексеевича восприемником был уже царевич Федор Алексеевич, которому в это время было всего 11 лет. Потом царевич Федор воспринимал и новорожденную царевну Феодору в 1674 г.

Восприемницами бывали вначале родные царя или царицы, а потом, при царе Алексее Михайловиче, постоянно воспринимала его детей царевна Ирина Михайловна – саму царевну Ирину в 1627 г. воспринимала мать царицы Евдокии, жена Лукьяна Степановича Стрешнева, Анна Константиновна. Царя Алексея Михайловича воспринимала его бабушка-тетка, Ирина Никитична Романова, сестра патриарха Филарета.

На руках восприемницы в каптане (род кареты) младенца перевозили к крещению в Чудов монастырь. Каптану сопровождали с правой стороны боярин Федор Иванович Шереметев, с левой – отец царицы, Лукьян Степанович Стрешнев. За каптаной следовали 30 боярынь и дворяне большие, т. е. старейшие, 9 чел., и другие дворяне, всего 50 чел. При крещении царевича Ивана Михайловича московских дворян было 40 человек. Путь к монастырю кропил св. водой священник от Рождества Богородицы, что у царицы на Сенях.

Обратный поезд следовал в том же порядке. В тот же день устраивался и крестинный стол, менее торжественный по сравнению с родинным столом, который, как упомянуто, почти всегда давался в Грановитой палате.

Больше подробностей о родинах и крестинах в царском быту сохранилось по случаю рождения в 1674 г. царевны Феодоры Алексеевны, прожившей всего 4 года (f1678 г.). В дополнение предыдущим свидетельствам, большей частью отрывочных, приводим более полный рассказ об этих событиях.– Царевна родилась 4 сентября. По какому-то случаю родинный стол справлялся почти месяц спустя, 1 октября, по обычному порядку в Грановитой палате, где за столом присутствовали патриарх, 4 митрополита, 3 архиепископа, 2 епископа, архимандриты, игумены и духовник государя Андрей Савинович. Отдельно от духовного чина сидели царевичи Сибирский и Касимовский, бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки и ближние люди, а ели все без мест. Стол продолжался до 5-го часа ночи, т. е. до десятого по нашему счету. За этим столом, как и за крестинным, первенствующее место между различными кушаньями занимали сладкие коврижки и сладкие взвары, которые поэтому рассылались и всем почему-либо не присутствовавшим на обеде, с прибавкой кубков, т. е. вин в кубках, и застольных яств.

В тот же день был стол и у царицы в ее Золотой палате, за которым обедали: грузинская царица, жены Сибирского и двух Касимовских царевичей, жены бояр, 10 чел.; жены окольничих, 4 чел.; жена думного дворянина, жены ближних людей, 14 чел.; стольничьи жены, 7 чел. У стола самой царицы, кроме двух дворовых боярынь, стояли и принимали яства отец Великой Государыни, боярин Кирилл Полуектович Нарышкин, и окольничий Артемон Сергеевич Матвеев. А тем боярыням, которых не было у стола, по указу царицы были посланы взвары и коврижки, кубки и яства. То же самое было послано от стола мамам, верховым боярыням и казначеям.

До того, перед самым обедом, в Золотой Царицыной палате собрались патриарх и все духовные власти, начиная от митрополитов и оканчивая игуменами, принесшие по старозаветному чину на благословение новорожденной св. иконы, а вместе с иконами и обычные подношения, различные дары, как-то: золотые (монета), кубки серебряные и иные сосуды дорогие, аксамиты, бархаты, отласы, объяри, участки (куски тканей) золотые, серебряные и гладкие.

По какому-то случаю патриарх прибыл во дворец с внутреннего двора. Для особой почести государь встретил его на Постельном крыльце на нижнем рундуке (помосте). В палате патриарх поднес новорожденной золотой крест с жемчугом и с каменьем да 100 золотых. Государь и царица крест у патриарха и благословенные иконы у властей приняли, а патриаршие золотые и различные дары возвратили всем, кто что приносил.

Церковь Чуда Архангела Михаила в Чудовом монастыре в Московском Кремле

Успенский собор в Москве

После духовенства с подношением были в палате царевичи, бояре, окольничие, думные и ближние люди, а также гости, сотские Гостиной и Суконной сотен и сотские черных слобод, вообще слободские торговые и посадские люди из городов. Точно так же государь принял дары и тут же пожаловал их обратно всем, кто приносил. Все эти посадские лица также обедали за родинным столом. Вместо дьяков, как бывало при царе Михаиле, теперь обедали полковники солдатских полков и стрелецкие головы всех приказов.

4 октября, в воскресенье, до обедни совершилось крещение царевны в Успенском соборе. Крестил патриарх Иоаким. Звать патриарха крестить царевну к нему приходил сам государь. Он же назначил и час, когда быть действу, а именно – «как ударит в 2 часа дня» (в 7 часов утра), тогда повелел и благовестить в Успенский колокол. В соборе сам Государь приготавливал особое место для крещения, отделив запонами (завесами) соборную местность у Царицына места, т. е. со стороны северных дверей собора. Перед Царскими дверьми, под большим паникадилом, были поставлены два приступа; на них постлано червчатое сукно и поставлена купель, в которую налили студеной и теплой воды и покрыли тафтой. Вне собора перед западными дверьми поставили налой с Требником. Здесь патриарх ожидал новорожденного младенца, которого вскоре принесли его восприемники, царевич Федор Алексеевич и царевна Ирина Михайловна. Благословив их, патриарх начал читать по Требнику отрицательные молитвы, после чего святейший вошел в собор, а за ним восприемники внесли в храм и младенца и остановились близ купели.