Текст книги "Хозяйка гильдии трактирщиков"

Глава 36

Попкорн удался на славу. Жарили в огромной металлической кастрюле, которую я еле притащила с рынка. Точнее, прикатила, потому что поднять её у меня шансов не было никаких. Благо, ручки откручиваются легко и просто. А вообще, будь у меня магия воздуха, могла бы в кастрюле, как в ступе полететь, такая она большая.

– Кхм, Лорин, – Шао, завидев меня, вкатывающую её на задний двор, сдвинул брови домиком и изо всех сил сдерживался, чтобы не засмеяться, – ты собираешься кабанчиков Рока в ней варить?

– Думаешь, влезет хоть один?  – хмыкнула я и затормозила кастрюлю о забор. – Забыл, какого размера была их мамаша? Впрочем, полугодовалые быть может… Фух, запарилась. Душик бы принять. Но это потом, ещё вспотею, поди… Так, Шао, что ты там стоишь? Топай давай к Мартыну и зови его сюда, будем попкорн делать. Не смотри так, пока Висты нету, нам всем нужно выполнять за неё работу. Бегать по моим поручениям – одна из её частей. Вперёд, Шао, не тормози, время не ждёт! У Рока с Вистой за эти мгновения, наверное, несколько дней пролетело!

Мартын притащил из большого мангала углей, обложил их высокими камнями и разжёг костёр на заднем дворе. Можно было бы использовать сам мангал, он как раз подходил по размеру под кастрюлю, но я не хотела раскрывать карты перед клиентами. Пусть процесс превращения твёрдых зёрен кукурузы во вполне съедобную закуску пока останется моим небольшим секретом. Позже, когда создам-таки трактирную гильдию, её членам его раскрою, пусть пользуются.

Процесс приготовления попкорна всех очень заинтересовал. Всех, кроме Мартына, которому оказалось достаточно объяснения про кипящую внутри кукурузинок воду.

– Понял, как пузыри в кипятке, – кивнул он и пошёл по своим делам.

Зато Шао был в глубочайшем восторге. Как и Арата с Чейзи, которых он лично нашёл в доме и привёл за ручки, после того, как я показала ему первые попкоренки, появившиеся на дне кастрюли. Хоть что-то Ордену не ведемо! Любопытствующие вскоре окружили её и стояли охали-ахали на взрывы, а когда процесс пошёл непрерывно, словно автоматная очередь, замолкли в шоке. Шао приплясывал в нетерпении или от переполняющих его эмоций, Арата стояла с открытым ртом, Чейзи улыбался и подхихикивал, не отрывая взгляда от кастрюли, а из-за забора выглянула голова любопытного Рома, делающего вид, что ему всё это не интересно.

– Ну, как там дела у Пирса? – я решила помочь ему и позвать ближе под благовидным предлогом. Парнишка с готовностью ухватился за предоставленную возможность.

– Всё хорошо, процесс идёт. Очень забавно за ними наблюдать!

– А как ты смотрел через стену? Она же непрозрачная специально, чтобы никто не видел, чем мы там занимаемся.

Ром просто пожал плечами:

– Залез наверх, Пирс разрешил. К том уже она толстая, места много, чтобы сидеть, не касаясь границы временного поля.

– А Рок с Вистой тебя видели? – я повысила голос, потому что бомбёжка в кастрюле вошла в полную силу.

– Да, думаю, – заулыбался Ром, – но они слишком быстрые. Я не успел даже повернуться в их сторону, а они уже ушли. Хотя мне могло и показаться на такой скорости. Вообще, наблюдать можно только издалека, вблизи слишком быстро всё меняется.

– Для них ты был словно статуя, получается, – хохотнула я. – Забавно. Так, друзья, ещё немного, и будем снова поднимать крышку, на этот раз окончательно. Звук говорит о том, что кастрюля почти полная.

– Чем полная-то? Вы же туда просто зёрна насыпали, разве нет? – спросила Арата, которая объяснение для Мартына не слышала и демонстрацию для Шао не видела.

– Потерпи ещё немного, говорю же, почти готово. А тебя там не хватятся, в баре?

– Подождут, итак почти на халяву наливаем! – фыркнула девушка.

Чейзи стал первым дегустатором, Ром вторым. Арата решилась последней, когда все остальные уже умяли по целой жмене. Вкусно! Такой чистый натуральный попкорн я никогда ещё не пробовала! Может, и добавлять ничего не стоит? Впрочем, посмотрим, что скажут клиенты. Соль лишней точно не будет.

Наложив воздушной вкусноты в большую глубокую тарелку, я вышла в зал и, демонстративно усевшись у бара, на самом видном месте, принялась вдохновенно уплетать за обе щёки. Вскоре ближайшие ко мне пьянчуги заинтересовались и сразу же получили от меня возможность попробовать. И да! Им понравилось! Отлично, значит, можно выдавать всем.

Только надо сначала красиво обыграть. Впрочем, дегустаторы, сами того не зная, с удовольствием мне в этом помогли, громко восхищаясь необычным вкусом и непривычной консистенцией. Нет, не подумайте, такое слово, как “консистенция”, эти ребята не знают, зато знают много других. И оказались очень вдохновлены, потому говорили много. Мне осталось лишь резюмировать:

– Вы так заразительно радуетесь, что я… Да, так и сделаем! Всем попкорна за мой счёт!

– УРА-А-А-А-А! – ответили довольные клиенты, не все из которых ещё знали, что за попкорн такой, но всегда радовались халяве.

– Ох, – а Арата закатила глаза.

– Я это с самого начала планировала, – шепнула ей на ушко. – Поставим бадью-другую в зале и парочку на улице, пускай кактели закусывают. Можно кружками прямо набирать. Да, надо рядом поставить посуду, а то ж руками полезут, знаю их…

Арата прервала меня, подняв руку, и посмотрела, как на умалишенную.

– Серьёзно? Бесплатно? Такую удачную закуску? Добрая душа, а не боишься разориться?

– Не могу смотреть, как люди спиваются. К тому же, моя доброта быстро станет притчей во языцех, что поднимет моё влияние в обществе. А ты ведь помнишь, для чего мы всю эту акцию портовикам затеяли? Так вот, ради достижения большой цели иногда нужно прогнуться в малом.

– Да, я помню, – кивнула девушка, и, покусав губу, спросила: – А ты правда думаешь, что получится?

– Скоро узнаем, – ответила я, не говорить же, что на плохой исход шансов первоначально не было, ведь мы в книге, в которой я – главная героиня. – Кстати, сегодня, – я ещё понизила тон, рефлекторно зыркнув по сторонам, – ко мне придут особые гости, которые в этом помогут.

Ту же информацию я выдала Рому, попросив его или его беспризорников проследить, чтобы нужные товарищи успешно и максимально незаметно добрались до места. Ну, как-нибудь проследить, будет же видно, что это не клиенты таверны, надеюсь…

– Хорошо, всё сделаем. Думаю, я даже знаю, кто придёт, – хмыкнул бывший карманник, а ныне лидер целой группы очень мотивированных ребят. – Но сейчас мне пора. Ты не могла бы собрать для Пирса обед? Я за ним, вообще-то пришёл, отвлёкся на этот твой попкорн…

– Ой, конечно, сейчас! Тебе тоже с собой дам, покушаете вместе. К ужину они же вернутся уже, да?

– Нет, Пирс сказал, что закончит только после заката. Так что я приду и за ужином.

Будущие агитаторы, глашатаи нашего восстания, явились точно в указанное время, к началу ночи, в сумерках. Под посиделки я выделила самую дальнюю пустующую комнату. У неё через стену Шао, а через коридор подготовленный номер молодожёнов, которые, кстати, задерживаются в своём медовом полугодии. Однако Ром за ужином заходил и сказал, что всё по плану, так что я не волновалась.

Первой на секретную сходку явилась сама Хильда. Она же представляла мне каждого последующего гостя. Но пока мы дожидались ближайшего, я вспомнила про письмо Гарета.

– Шао, на минутку. Хильда, мы отойдём, вы нас простите?

– О, ничего страшного! – улыбнулась женщина. – Вот-вот должен подойти мой брат, я давно его не видела, так что можете даже задержаться там, куда отходите.

Мы с монахом проследовали в мою комнату, по пути я поведала ему про содержание письма и спросила, как можно это использовать.

– Ох, Лорин, – Шао настороженно приподнял брови. – Если это правда…

Продолжать он многозначительно не стал, пока за нами не закрылась дверь, отсекая от коридора.

– Понимаешь, гильдиям нельзя договариваться так явно. Одна гильдия не имеет права проталкивать закон на выгоду другой. Такие коалиции запрещены межгильдийным уставом, потому что подвергают опасности всю систему. И заодно, Король опасается, что они могут стать достаточно весомой силой, чтобы попытаться его сместить. Он очень боится за свою власть.

– Ага, настолько, что даже детей собственных перебил, – фыркнула я и открыла тумбочку, где храню корреспонденцию. – Что ж, отличные новости, виноделы тоже отхватят. Это точно нам на руку.

Вернувшись к монаху, оставшемуся у двери, я протянула ему распечатанный конверт и снова словила на его лице ту же эмоцию, выраженную в необычно приподнятых бровях. А ещё он коротко втянул воздух, словно удивился или напрягся.

– Что такое? – спросила я. – Письмо надушено чем-то, что я не чувствую? Или необычно выглядит?

– Нет-нет, в этом плане всё нормально, но вот бумага…

– Ну, не томи же! – я показательно закатила глаза.

– Вензели, Лорин, вензели, – ответил он и замолчал.

– Шао, – я постучала ножкой по полу, – не заставляй вытягивать из тебя подробности клещами, я так разговаривать не люблю.

Монах взглянул на меня рассеянно, моргнул, признался, что задумался, вспомнил какую-то знакомую, и только после этого поведал, в чём же дело:

– Вензели принадлежат одному очень известному роду. Высокопоставленному. Точнее сказать – приближённому к Королю. Рондоры больше остальных аристократов поддерживают его правление. И, как ты догадываешься, имеют с этого большие деньги. Лорин, Рондоры крайне лояльны к Королю.

– Но Гарет… – мой голос осип. – Он же говорил, что против…

Не верилось. Почему мне так не верилось? Ерунда, не может он быть настолько двуличным. Разве подобное можно не заметить? И с чего вдруг эта новость так меня расстроила, что чуть не плачу? Еле сдерживаюсь, чтобы не начать оправдывать Гарета. Вдох-выдох, повторить, ещё, опять и снова.

Ах, ты ж! Магия! Из-за тебя эмоции такие, да?! Хватит! Что за истерики? Не нужны мне тут истерики! Надо смотреть на вопрос трезво! Вдох-выдох, повторить, ещё, опять и снова. Фух, так. Всё, голова подключена обратно, можно начать мыслить здраво.

– Как-то странно, что он так глупо спалился, – заметила я. – Мог бы взять другую бумагу, зачем выбрал с вензелями? Хотел показать своё родство?

– У них в замке всё этими вензелями увешано. Служа… слуги Рондоров говорят, что буквально каждая тарелка и салфетка. Думаю, если Гарет писал из родового замка или городского поместья, у него не было и шанса найти обычный лист. Но другой вопрос, почему не подумал, что ты заметишь…

– А я простолюдинка из квартала воров, отброс, откуда мне узнавать известные аристократические вензели, – рыкнула я, злая на гвардейца, как собака. Походу, магия льда переменчива в настроении… Теперь она жаждала растерзать моего всё ещё жениха, а не оправдать. Хех, что же будет при личной встрече, интересно. – Мне остаётся только надеяться, что Гарет был просто у кого-то из Рондоров в гостях и решил оттуда мне написать.

– Что странно. Стала бы ты составлять личное письмо в доме у приближённых к Королю, где находишься, скорей всего, по заданию?

– Ладно, всё ясно, – прервала я. Смысла предполагать нет. Надо знать точно. Ух, теперь мне есть, что спросить у гера гвардейца. Или его вернее величать леором? – Пойдём, Шао, восстание не ждёт. Нечего прокрастинировать.

– Ну, и словечки в твоём лексиконе, Лорин… – хмыкнул монах, открывая мне дверь.

Письмо взяли с собой. Вензели Рондоров на нём – отличное доказательство правдивости сведений о причастности виноделов. Но все мысли и планы вылетели у меня из головы, когда, войдя в комнату агитаторов, я увидела там Олафа, весело смеющегося вместе с Хильдой.

Глава 37

С первого же взгляда было очевидно, что ему нравится находиться в компании этой женщины. Ревность внутри меня вздыбила шерсть и готова была забыть, что мы с Олафом, вообще-то уже…

Так, спокойно. Лорин, вдох-выдох. Что за аэробный день… Кстати, ревность-то мне не особо свойственна, тем более, если речь о, так сказать, бывшем. Поэтому я сделала простой вывод, что это всё магия. Именно она расшатала моё морально-психологическое состояние из-за новостей о Гарете, которые почему-то сильно её задели. Подобные мысли помогли мне взять себя в руки.

Что тут делает Олаф? У меня нет времени разбираться с ним сейчас. И вообще! Посторонним опасно знать лишнее о восстании. Но я не успела возмутиться, только рот открыла, когда он повернулся и широко улыбнулся, глядя на меня. Слова застряли в горле. Живот свело знакомым приятным чувством, но тут же скрутило от обиды. Почему мне всегда нужно быть сильной? Почему именно я должна постоянно делать первый шаг? Ах, точно, когда его делаю не я, то получается Гарет.

Впрочем, мои избранники тоже не фонтан. Вспомнить хотя бы бывшего мужа. Хотя, если бы не его пагубное пристрастие к грабежам банков, Риан Дженкинс был бы супер. Я даже влюбилась в него почти с первого взгляда, потому не сразу заметила неладное, а только после свадьбы…  А какое у него было чувство юмора? А неподражаемая живая харизма?

Так, всё, это прошлое. Которое давно пора забыть. Вздохнув, я спокойно подошла ближе к Олафу. После приступа ностальгии меня отпустила обида на него, как и остальные желания. Стало всё равно. Но улыбнуться не получилось.

– Лорин, – начала Хильда, – познакомься, мой бра…

– Мы знакомы, – прервала я её.

Но только после до меня дошло то, что она собиралась сказать. Брат? Погодите… Ой, у них правда похожие черты! Нос, разлёт бровей и глаза. Волосы Олафа сочнее по цвету, они прямо рыжие, но в прядях Хильды тоже угадывается эта рыжина, пусть и заметно бледнее. Пошли в разных родителей, судя по всему.

И да, позже, общаясь с Хильдой больше, я узнала, что матушка её, сама с северной части Королевства, загуляла с заезжим северянином, отсюда и получился Олаф. Мужа у неё тогда уже не было, погиб на недавней войне, потому мальчик родился не как ублюдок, а вполне любимый член семьи. Но внешность его конкретно выдавала. Женщине пришлось отдать Олафа ещё ребёнком своей сестре на воспитание, сюда в Столицу, где нравы пораспущенней.

Но Хильда была уже подростком, когда родился брат, так что им удалось поддержать связь. Трактирщица по работе порой бывала в городе и всегда останавливалась у брата. Даже предлагала помочь пасынка воспитать, настолько они дружны. Удивительно, порой родные, живущие в одном доме, бывают не так близки, как эти двое, живущие на расстоянии целой страны. Да-да, Столица на её юге, а трактир Хильды, доставшийся ей от их с Олафом общей матери, далеко на севере, у самой границы.

– Значит, ты и есть брат, – протянула я. – Ну, это хорошо, но… у нас тут встреча по делу. Тебе стоит в ближайшее время уйти, извини.

– О, нет-нет, – заговорила Хильда, – Олаф из агитаторов. Нам ведь нужны голоса и местных трактирщиков, в Столице у приезжих нет власти.

– Да, ты права, конечно, это будет полезно. Хорошо, тогда вопросов не имею. Выбирайте места. Это ледяные кресла, но они не холодные. Я сама делала, не беспокойся, Хильда, да, на них правда можно сидеть.

– Магии Лорин можно доверять, – поддакнул Олаф. И покосился на мою руку. Ту, где надето невидимое сейчас кольцо. – Я… эм. Кхм, всё готово, кстати, для твоих бутылок, – он поднял взгляд к моим губам и тут же отвёл его. Вспоминает прошлую встречу, не иначе.

– Хорошо, здорово, я пришлю кого-нибудь с деньгами забрать, – ответила я и отошла к окну, где приложила руку к толстому мутному слою льда, выступающему в роли отсутствующих в таверне занавесок на время нашей секретной сходки. Лёд вокруг моей ладони стал прозрачным, и я вгляделась сквозь него в темноту сгущающихся сумерек.

– А сама не придёшь? – спросил Олаф с каким-то надрывом, словно ему сложно было это говорить. Я недоуменно обернулась и увидела в его глазах надежду. Нет, Олаф, целоваться с тобой я не стану, какую романтическую обстановку бы ты не создал. Поздно. Но вслух обломать его я не смогла.

– Не знаю, если смогу освободиться от множества дел.

– А ты приходи ночью, как в тот раз. Я буду ждать, – заулыбался кузнец и растянул усы в улыбке. Снова вспоминает, эх…

– Вот ещё, – фыркнула на это. – Я больше не пью так много. И вообще, кажется, не пью…

Тут дверь в комнату открылась, чему я была рада, ибо продолжать странный диалог не хотелось. На пороге стояли двое будущих агитаторов, и Хильда поспешила мне их представить. Так, надо собраться. Мне же сейчас лекцию читать! И не простую, а весьма эмоциональную. Всё, долой посторонние мысли о несбыточных мечтах всяких там женатых и излишне нерешительных кузнецов, настраиваемся на агитацию. Вдох-выдох…

– Первое и самое главное, что нужно сделать, это созвать людей в большую группу или лучше толпу, – рассказывала я, когда все будущие агитаторы собрались. На Олафа старалась не смотреть и вообще не думать о нём. Посторонние мысли – прочь из головы. – Именно в толпе срабатывают наши стадные инстинкты.

– Стадные? – переспросил кто-то удивлённо. – Как коровы?

– Примерно, – улыбнулась я на непонимающие взгляды, – суть такая же. Сейчас объясню. Воздействовать на стадо всегда проще, потому что каждый его член реагирует не на раздражитель, по факту, а на реакцию на него окружающих. Если ты в толпе, то видишь только тех, кто вокруг тебя, поэтому и реагировать должен на то, что происходит с ними. Они побежали – ты тоже побежишь, не станешь разбираться, из-за чего или от кого. Это инстинкт говорит, что нет времени пытаться выяснить, что же там такое, если все твои сородичи уже решили, что пора сваливать. Понимаете?

Присутствующие закивали. Да, кажется, действительно не идиотов Хильда выбрала. Если объяснить – догоняют, а это ведь самое главное, верно?

– Что важно нам с вами, – продолжила я, – два аспекта: пробуждение спящих в обычном состоянии инстинктов и проявление эмпатии, то есть сопереживания окружающим. Итак, пункт второй. После того, как вы собрали толпу, нужно вызвать у всех присутствующих родственные чувства. Мы ведь говорим о трактирщиках, владельцах таверн и постоялых дворов. У вас… чего там, – я махнула рукой, набирая обороты в своей речи, голос становился всё более эмоциональным, – у нас ведь очень много общего! Каждый пережил тяжёлые времена, всем приходилось нелегко, и помощи просили, и сами соседям помогали… Верно говорю?

Мужчины и женщины стали оглядываться, а на лицах их проступали болезненные воспоминания. Да-а, об этом я и веду речь, ребятушки. Стоило немного подтолкнуть, и они начали делиться событиями, тяготами и даже моментами, когда товарищи буквально возвращали их или их знакомых с того света. Я целенаправленно потратила прилично времени на то, чтобы высказались все, постаралась вытащить из них побольше историй, не только из личной жизни, но и услышанных от других. Пусть это было похоже на собрание анонимных… эм, трактирщиков, польза очевидна – теперь агитаторам точно есть, что сказать остальным.

– Отлично, геры и герры, с этим понятно. Идём дальше. Наблюдайте за реакцией людей. Смотрите на их лица, поведение, какие эмоции они выражают. Приводите примеры, объединяющие вас, до тех пор, пока не поймёте, что толпа прониклась. Они должны не только почувствовать, что все тут похожи, как братья и сёстры, но и вас считать одним или одной из них. Это важно, ведь именно вы будете их мотивировать, толкать на действия. Вам должны верить. Без этого нет смысла переходить к третьему пункту.

– В чём он заключается? – Агитаторы поняли, что меня можно перебивать, когда это к месту, потому спокойно задавали вопросы. Дружеская и свободная обстановка – вот что нам нужно. Ко мне у них доверия должно быть ещё больше, чем у толпы к ним.

– Следующее, что вы должны сделать, это объявить торговцев общей угрозой. Угрозой будущего каждого из нас и всех вместе.

– Грубо говоря, давить на то, что такими темпами мы не сможем ничего оставить своим детям? – спросила женщина в первом ряду.

– Отличный вариант. Ведь это, по сути, правда, – ответила я. – Уже сейчас нам приходится напрягаться для того, чтобы просто жить. Иногда вообще не жизнь, а выживание сплошное. Но торговцы позволяют себе клянчить у нас взятки! Они жиреют, а мы тощаем, вот и всё, что происходит! Как долго это будет длиться? Насколько сильнее придётся напрягаться нашим детям? Подобные вопросы нужно задавать толпе. Но старайтесь не только высказывать факты, спрашивайте, зарождайте в душах людей сомнения, позвольте им самим вспомнить пережитое и сделать пугающие выводы. Ничего сложного, лишь тронуть нужные ниточки, ведь печальная история есть у каждого.

– Если бы всё было хорошо, мы не толклись бы сейчас в Столице, а богатели в своих трактирах! – возмутился мужичок с прямой белой бородкой и цепким взглядом.

– Но даже если сможем вернуться, богатеть не начнём, – хмуро выдохнула Хильда, – потому что торговцы продолжать выпивать из нас все соки!

– Верно, – кивнула я. – Теперь переходим к следующему этапу. И он… Кхм, поймите, я могла бы всё это продемонстрировать на вас, просто толкнуть речь, впечатлить, вдохновить, но я хочу научить вас, а не просто воздействовать эмоционально. Вам нужно понимать суть. И суть может быть… жестковатой. Иногда придётся преувеличивать, привирать, лицемерить, чтобы накалить страсти, чтобы повысить градус негодования людей. Иначе толпа не сдвинется, ничего не изменится. Придётся взять на себя этот груз, ложь во спасение. Мы делаем доброе дело, ради будущего наших детей, ради всеобщего блага.

– А кто говорил, что речи толкать не будет? – хохотнул Шао, который всё время за мной тихонько конспектировал.

– Немножечко полезно, – отмахнулась я и продолжила. – Так вот. Дальше начнётся как раз преувеличение и… не только. Вы сплотили толпу, напомнили им, что все мы братья и сёстры по несчастью. Теперь нужно вызвать отвращение от врага. Это то чувство, которое ломает любые преграды. Объект отвращения не воспринимается человеком, как… Нет, не так, он воспринимается, как нечто чужеродное, никакие другие чувства не могут перебить отвращение. Ни жалость, ни сопереживание, ничего. И нам нужно вызвать это чувство у толпы по отношению к торговцам. Оно ещё сильнее сплотит их, но помимо прочего также мотивирует идти против врага. Не просто стоят и испытывать чувство единения, а делать общее дело.

– Но как вызвать отвращение? – спросил кто-то из женщин.

– Сравнивайте торговцем с тем, что его вызывает. Называйте их чумными крысами, – да-да, в этом мире тоже была чума когда-то и точно также унесла многие жизни. Только тут её породили магически, и наслали в ходе войны, – тараканами, гадами, падалью. Можете навешать на них все беды человечества и всевозможные пороки, насколько вам хватит совести или артистического таланта.

– Пороки? Какие? И в каком смысле навешивать?

– Что угодно! – я всё больше распалялась. Сейчас важно задать жару, чтобы агитаторы поверили, будто такие методы допустимы и, главное, эффективны. Я подошла к скользкому, но крайне важному моменту, и надо его правильно донести. – Говорите, что они совокупляются с козами, едят младенцев, без разницы, что угодно! Любые самые страшные вещи, которые сравняют торговцев с монстрами, тварями, вызовут к ним так нужное нам отвращение. Ой, ну чего вы, не надо так вытягивать лица, я просто привела пример поярче. Вы же говорите на своё усмотрение. Можно просто взять реальный факт и переиначить его или всего-то приукрасить.

– Например, что они подпирают свои столы большими золотыми монетами, на каждую из которых целая семья трактирщиков может жить не один день? – предложила ехидная Хильда.

– Отлично! – обрадовалась я. – Именно такое нам и надо! Не стесняйтесь, высказывайтесь, давайте подумаем вместе!

Следующие полчаса мы попивали кактели и, всё больше распаляясь, придумывали страшилки и небылицы про торговцев. А Шао всё это исправно записывал. Однако вскоре вспомнились и действительно серьёзные вещи, потому как торговцы замечены также и в реальной грязи.

– Безнаказанно насилуют наших дочерей!

– Отбирают лучших животных! Убивают их в назидание!

– Выживают из хороших мест! Натравливают разбойников!

Короче говоря, претензий к герам гильдийцам нашлось предостаточно. Зажрались они по полной, я даже не ожидала такого размаха. Что ж, проблем с аргументацией у агитаторов не возникнет.

– Спокойно, друзья, спокойно. Эти эмоции лучше выдать толпе, – я постаралась сбавить напряжение. Эх, надо бы воздух обновить тут, а то его уже совсем мало. – Давайте отдышимся и продолжим чуть позже.

Присутствующие были за. Пока помещение проветривалось, они решили немного прогуляться, ноги размять. Кто-то вышел в туалет или просто по коридору прогуляться. Помешать они вряд ли кому-то могли, несмотря на то, что сейчас ночь. Из-за повышения популярности моей таверны комнаты с постояльцами постепенно начали пустеть. Раньше у меня тут ошивались всякие нелюдимые товарищи, не желающие лишней огласки, но теперь оставаться незамеченным сложнее. Зато начали появляться временные не бедные жильцы. Моя таверна стала пользоваться спросом у путешественников. И это хороший знак!

– Осталось немного, только завершающе надавить, – сказала я, собрав всех обратно в снова закупоренной от лишних глаз и ушей комнате. – После того, как толпа поняла, что наш враг – нечто отвратительное, бесчеловечные создания, только смерти нашей и желающие, осталось дать толчок. Сравните перспективы, что лучше: ничего не делать или начать действовать. Кто, если не мы? Не оставлять же разбираться с этим дерьмом наших детей? Разве не мы позволили всему этому случиться? Почему мы трусливо поджимаем хвосты, когда должны горой стоять за общее будущее? Братья и сёстры! Родина-мать нуждается в вашей помощи! Если мы сейчас не встанем на её защиту, вскоре жить здесь будут только потомки этих жирных, жадных боровов!

– Не допустим! – подхватил кто-то.

– Долой их! – добавил другой.

– Прочь, погань! – припечатал третий.

– Отлич-шно, – улыбнулась я хищно. Это сработает!