Текст книги "Безумно богатая китайская девушка"

5
Чарли

«Ураганные башни», Гонконг

Мистер У? В Италии сейчас девять утра, – сообщила помощница Чарли, просунув голову в дверь его офиса.

– Спасибо, Элис. – Чарли по ультраприватной телефонной линии набрал номер мобильного Астрид.

Она подняла трубку после трех гудков:

– Чарли! Господи, спасибо, что перезвонил мне!

– Я не слишком рано?

– Нет, я уже давным-давно на ногах. Полагаю, ты слышал, что случилось вчера вечером?

– Да… мне очень жаль… – начал было Чарли.

– Нет, это мне жаль. Не стоило ничего говорить Изабель.

– Ерунда! Это я во всем виноват. Следовало разложить все по полочкам, чтобы жена лучше поняла.

– Ты с ней говорил? Ты объяснил, что все то время, что мы провели в Калифорнии, с нами был мой двоюродный брат Алистер?

Чарли помолчал несколько секунд.

– Да. Больше не беспокойся об этом.

– Ты уверен? Я вчера уснуть не могла, все боялась, что из-за меня у вас будут проблемы. Изабель может решить, что я какая-то разлучница. Я пыталась найти способ, чтобы связаться с ней.

– Все в порядке. Я уже объяснял ей, что наша калифорнийская поездка была организована в последнюю минуту и мы случайно оказались там одновременно… Жена вроде бы успокоилась. – Его даже удивило, насколько убедительно он врал.

– Я надеюсь, ты ей рассказал, что самым романтичным в этой поездке было наблюдать, как объевшегося бургерами Алистера фонтаном тошнит в окно автомобиля.

– Я опустил эту часть… но не волнуйся, все нормально, – сказал Чарли, попытавшись выдавить из себя смешок.

Астрид с облегчением выдохнула:

– Я так рада. Стоило следить за языком. В конце концов, мы виделись впервые, а я… женщина, которая… – Она замялась, подбирая слова.

– …Женщина, которая в свое время бросила ее мужа, – произнес Чарли будничным тоном.

– Да, это правда. Я надеюсь, Изабель знает, что сейчас мы дружим намного крепче, чем раньше. Боже мой, мы были ужасной парочкой! – засмеялась Астрид.

– Я думаю, она это понимает, – осторожно сказал Чарли. Он отчаянно хотел сменить тему. – Как там Венеция? Где ты остановилась?

– У Домиэллы Финци-Контини. У ее семьи впечатляющий палаццо около Санта-Кроче, сегодня утром я вышла на балкон и подумала, что попала на холст Караваджо. Ты помнишь Домиэллу по нашим лондонским временам? Она училась в Лондонской школе экономики, но тусовалась с Фредди и Саном.

– А-а-а… такая растрепанная блондинка, да?

– Ну, тогда она была платиновой блондинкой, но теперь вернулась к натуральному каштановому оттенку. В любом случае мы прекрасно проводили время вплоть до вчерашнего дня.

Чарли громко застонал:

– Прости-и-и-и!

– Нет, это никак не связано с Изабель. У меня дома целая драма разворачивается – два упрямых парня отказываются себя нормально вести.

– Наверное, скучают по мамочке.

– Ой, ну только ты не начинай! Хватит с меня того, что Кассиана заперли в шкафу.

– Кто?

– Его отец.

– Что?! – Чарли не поверил своим ушам.

– Вчера – на четыре часа. А ему всего пять.

– Астрид, я ни за что не стал бы запирать ребенка в шкафу, сколько бы ему ни было лет.

– Спасибо. Я тоже так считаю. Думаю, придется прервать поездку.

– Да, видимо, так.

Астрид вздохнула:

– Когда Изабель возвращается домой?

– Наверное, в пятницу.

– Твоя жена невероятно красивая. Вчера она выглядела так элегантно, я залюбовалась ее ожерельем. И она вела себя со мной максимально корректно, даже после того, как я ее расстроила до глубины души. Я рада, что все в порядке.

– Я тоже, – промычал Чарли, пытаясь улыбнуться. Он где-то слышал, что собеседник может понять, что ты улыбаешься, даже по телефону.

Астрид помолчала немного. Ей показалось, что нужен еще один жест, чтобы извиниться за вчерашний промах.

– В следующий раз, когда мы с Майклом приедем в Гонконг, нужно устроить двойное свидание. Мне хотелось бы познакомиться с Изабель при иных обстоятельствах и узнать ее получше.

– Отличная идея. Двойное свидание.

Чарли повесил трубку и с трудом поднялся из-за стола. В голове было пусто, зато в животе возникло ощущение, что кто-то выдавил в него галлон свиного жира.

– Элис, я выйду подышу свежим воздухом, – сказал Чарли в коммутатор. Он спустился на отдельном лифте на первый этаж и через парковку двинулся к выходу.

Оказавшись на улице, он прислонился к бетонной стене и начал глубоко вдыхать и выдыхать, а через несколько минут направился к своему любимому месту.

Между небоскребом, в котором располагалась штаб-квартира его компании, и соседней с ним башней на Чатер-роуд был пешеходный переулок, где стоял небольшой прилавок с напитками. Над прилавком был натянут сине-белый полосатый пластиковый тент, который удерживали на месте два холодильника, наполненные безалкогольными напитками, пакетированными соками и свежими фруктами. Под единственной люминесцентной лампой весь день хлопотала хозяйка, женщина средних лет, она готовила свежее соевое молоко и выжимала сок из апельсинов, ананасов и арбузов.

В обед и по вечерам, когда все шли с работы, здесь выстраивалась очередь, но в полдень было тихо.

– Снова слоняешься без дела? – поддела женщина Чарли на кантонском диалекте.

Она часто видела, как этот представитель офисного планктона выходит на улицу в неурочное время.

– Всякий раз, когда выпадает шанс, тетушка.

– Волнуюсь я за тебя, сынок, ты слишком много бездельничаешь. Однажды твой босс найдет тебя здесь и уволит, к чертям собачьим!

Чарли улыбнулся. Она была единственным человеком в округе, который понятия не имел, кто он, не говоря уже о том, что Чарли владел башней в пятьдесят пять этажей, в тени которой она весь день трудилась.

– Можно мне холодное соевое молоко, пожалуйста?

– Цвет лица у тебя сегодня никуда не годится. Отчего ты бледный как призрак? Не надо тебе ничего холодного, наоборот, надо горячего, чтобы пробудить энергию ци.

– Ну, у меня такое бывает, когда я много работаю… – объяснил Чарли довольно неубедительно.

– Торчишь весь день под кондеем. Вдыхаешь переработанный воздух. Это вредно для здоровья, – продолжила женщина. У нее зазвонил мобильный телефон, и она, с кем-то болтая, одновременно налила немного горячей воды в кружку с эмблемой ФИФА и добавила туда несколько кусочков корня женьшеня, пару ложек травяного желе и сахарного сиропа. После чего приказала Чарли: – Выпей!

– Спасибо, тетушка, – пробормотал Чарли, присаживаясь на пластиковый ящик из-под молока у маленького раскладного столика.

Он сделал несколько маленьких глотков из вежливости, поскольку не желал расстраивать торговку. Вообще-то, Чарли терпеть не мог травяное желе.

Женщина закончила разговор и взволнованно сообщила:

– Это был мой биржевой маклер. Вот, позволь дать тебе важный совет. Стоит продавать без покрытия акции «ТТЛ холдингс». Знаешь такую компанию? Раньше ею владел Тай То Луй, ну, тот мужик, который упал замертво от сердечного приступа два года назад в борделе в Сучжоу? Мой биржевой маклер точно знает, что его никчемного сыночка, унаследовавшего империю, похитила триада «Одиннадцать пальцев». Как только об этом станет известно, акции рухнут. Надо продавать без покрытия прямо сейчас.

– Дайте-ка я проверю эту сплетню, прежде чем вы начнете избавляться от акций, – посоветовал Чарли.

– Ай-я, а я уже велела начать короткие продажи. Если не воспользуюсь преимуществом, то ничего не заработаю…

Чарли достал мобильный телефон и позвонил своему финансовому директору Аарону Шэку.

– Эй, Аарон, я знаю, что ты играешь в гольф с генеральным директором «ТТЛ». Ходят слухи, что Бернарда похитила триада «Одиннадцать пальцев». Можешь проверить эту информацию? Что значит «нет необходимости»? – Чарли помедлил секунду, слушая Аарона, а затем рассмеялся. – Ты уверен? Чувак, это намного лучше, чем слухи о похищении, но раз ты это говоришь, я тебе верю.

Он закончил разговор и посмотрел на женщину:

– Я только что говорил с моим другом, который очень хорошо знает сына дато. Его никто не похищал. Он жив и совершенно свободен.

– Правда? – уточнила женщина с недоверием.

– Сворачивайте продажи на понижение до конца дня – и получите хорошую прибыль. Это просто ложный слух, клянусь. Можете доверять своему биржевому маклеру, но я уверен, что вы знаете: есть другие, не такие честные. Они распространяют слухи только для того, чтобы сдвинуть цену акции на несколько пунктов и быстренько нажиться.

– Ай-я, вот же люди! Говорю вам, что-то не так с этим миром! Люди лгут направо и налево!

Чарли кивнул. Внезапно давнишние слова отца отозвались эхом в его голове. Это был один из многих случаев, когда У Хаолянь лежал в больнице и думал, что его время на исходе. Чарли стоял у изножья кровати, пока отец давал последние наставления, и это длилось часами. У Хаолянь разглагольствовал о том, чтобы матери никогда не пришлось выезжать из большого дома в Сингапуре, и распорядился оплачивать всех тайских катой[81]81
  Катой – название «третьего пола» в Таиланде, состоящего из транссексуалок.


[Закрыть] его младшего брата, но среди увещеваний рефреном проходила одна мысль: «Боюсь, когда ты встанешь у руля, то пустишь по ветру все нажитое непосильным трудом за последние тридцать лет. Придерживайся инноваций, потому что никогда не сможешь сам управлять финансами. Нужно удостовериться, что в руководстве самые крутые умники, нанимай только выпускников программ MBA Гарварда или Уортона и затем убирайся с дороги. Потому что ты чертовски честен – лжец из тебя просто никудышный».

Наследник сумел доказать, что отец был не прав по части ведения бизнеса, но его слова по отношению к нему, Чарли, были справедливы. Он ненавидел ложь, желудок словно сжимало тисками всякий раз, когда приходилось врать. И сейчас Чарли было плохо из-за того, что он солгал Астрид.

– Допивай, это дорогой женьшень! – велела женщина.

– Да, тетушка.

Выпив остатки лекарственного напитка и заплатив торговке, Чарли вернулся в кабинет и сел сочинять письмо.

От: Чарли У <[email protected]>

Дата: 10 июня 2013, 5:26 PM

Кому: Астрид Тео <[email protected]>

Тема: Признание

Привет, Астрид!

Не знаю, с чего начать, так что начну с начала. Я не был честен с тобой. Изабель была в ярости. Она позвонила мне посреди ночи, орала благим матом, а потом отправила дочек к своим родителям. Она отказалась слушать мои объяснения, а теперь не отвечает на звонки. Грегуар сказал мне, что сегодня утром она уплыла на яхте Паскаля Пана. Думаю, они направляются на Сицилию.

По правде говоря, Изабель и я не смогли исправить ситуацию даже после второго медового месяца на Мальдивах. Наши отношения до такой степени накалились, что я вернулся в свою квартиру в Мид-Левелс. Единственное, о чем мы договорились: я не должен был делать ничего, что скомпрометировало бы ее.

К сожалению, это случилось прошлой ночью. Ее образ счастливой замужней женщины разлетелся вдребезги в присутствии Паскаля Пана, а все, что ему становится известно, скоро узнаёт и остальная часть Гонконга. Я, правда, не уверен, что меня это вообще волнует.

Ты должна кое-что понять, Астрид. Мой брак с Изабель был ошибкой. Все пошло не так еще до того, как мы поженились. Все считают, что меня отправили в Гонконг, чтобы вести семейный бизнес, но на самом деле я попросту сбежал. Я был раздавлен после нашего расставания и несколько месяцев находился в депрессии. На работе все валилось из рук, и в итоге отец спихнул меня в наш отдел исследований и разработок с глаз долой, но именно здесь я расцвел. Я с головой ушел в разработку новых продуктовых линеек, перестав быть просто подражателем, который крадет идеи у лучших технологических компаний Силиконовой долины. В результате бизнес рос в геометрической прогрессии. Я хочу поблагодарить тебя за это.

Я познакомился с Изабель на яхте – эту вечеринку, по совпадению, устроили твой кузен Эдди Чэн и его лучший друг Лео Мин. Эдди был одним из немногих людей, которые действительно жалели меня. Я должен признаться – изначально я держался подальше от Изабель, потому что она напомнила мне тебя. Ее тоже постоянно недооценивали из-за красоты. А ведь она превосходный адвокат, окончила юридический факультет Бирмингемского университета и быстро стала одним из лучших судебных юристов Гонконга. При этом ее отличало безупречное чувство стиля и порода. Ее отец – Джереми Лай, выдающийся адвокат. Его семья – из Коулуна и, как говорится, «со старыми деньгами», а мать Изабель происходит из богатого семейства индонезийцев китайского происхождения. В общем, я не хотел влюбляться в очередную недосягаемую принцессу, скованную семейными правилами.

Но потом, узнав Изабель поближе, я обнаружил, что она не похожа на тебя. Без обид, но она была твоей противоположностью – дикой и свободной, совершенно безалаберной. Мне это казалось волнующим. Ей было наплевать на то, что думают ее родные, а они, как оказалось, считали, будто солнце и луна вращаются вокруг Изабель и она по определению не может сделать ничего плохого. В довершение всего я понравился ее родителям. Думаю, отчасти потому, что до меня она встречалась с шотландцем, австралийцем и афроамериканцем. Так или иначе папа с мамой очень обрадовались, когда Изабель привела домой китайского парня. Они с распростертыми объятиями встречали друга дочери на пороге с первых же дней нашего знакомства, приняли как родного и, похоже, полюбили – для меня это было чем-то новеньким. После шести месяцев бурного романа мы поженились, а остальное ты знаешь…

Хотя нет, не знаешь.

Все думают, что мы так быстро сыграли свадьбу, потому что она забеременела. Да, она и правда была беременна, но не от меня. Та черта, за которую я изначально полюбил Изабель, – ее непредсказуемость, – была ее проклятием.

Через три месяца после того, как мы начали встречаться, она внезапно исчезла. Все шло так хорошо, что я стал понемногу оттаивать после нашего с тобой разрыва. Затем однажды Изабель пропала. Оказывается, она встретилась с одним из своих индонезийских двоюродных братьев, чтобы выпить во «Флориде» (помнишь тот ужасный бар на Лан Квай Фонг?[82]82
  Лан Квай Фонг — самая известная улица баров и ресторанов в Гонконге, расположенная в центральном районе острова.


[Закрыть]), и тот притащил с собой приятеля. Какого-то индонезийца, работавшего моделью. Двоюродный брат Изабель и глазом моргнуть не успел, как она куда-то смылась вместе с парнем. Через несколько дней я узнал, что они отправились на Мауи, уединились на какой-то частной вилле и крутят страстный роман. Она, мол, не вернется в Гонконг и разорвала связь со всеми нами. Я не мог понять, что происходит. Я был в отчаянии, как и ее родители.

Потом выяснилось: нечто подобное случалось и раньше. Причем не один раз, а несколько. Год назад она встретила какого-то афроамериканца в самолете по пути в Лондон, внезапно бросила работу и переехала с ним в Новый Орлеан. А за два года до этого были австралийский сёрфингист и кондоминиум в Голд-Косте… Вскоре я понял, что проблема куда серьезнее, чем мы предполагали. Моя сестра в то время изучала психофармакологию, и она предположила, что у Изабель может быть пограничное расстройство личности. Я пытался поговорить об этом с ее родителями, но они категорически все отрицали. Они не могли смириться с тем фактом, что их любимая дочь страдает психическим заболеванием, хотя его можно было бы вылечить, если задаться такой целью. Они никогда не заставляли ее обращаться к психологу или обследоваться, а просто мирились с ее «фазами дракона», как сами это называли. Изабель родилась в год Дракона, и для них это служило оправданием подобного поведения. В общем, родители Изабель умоляли меня поехать на Гавайи и «спасти ее».

Я так и поступил. Полетел на Мауи. Оказалось, манекенщика и след простыл, а Изабель живет в какой-то коммуне «Радикальных фей»[83]83
  «Радикальные феи» – движение за права представителей нетрадиционной ориентации.


[Закрыть]. А еще она была беременна. Срок четыре месяца. Безумство прошло, и теперь Изабель было стыдно возвращаться домой. Делать аборт было слишком поздно, да она и не хотела отказываться от ребенка, но не могла просто взять и уехать в Гонконг. При встрече Изабель уверяла, что никто никогда не любил ее так, как я, и умоляла жениться на ней. Ее родители упрашивали меня быстренько сыграть свадьбу на Гавайях. Я согласился. У нас была одна из тех «интимных свадеб в кругу близких родственников» в отеле «Халекулани» на пляже Вайкики.

Пойми, я сделал этот шаг с широко открытыми глазами. Я видел, что под маской болезни скрывается прекраснейший человек, и отчаянно хотел помочь ей. Когда все было замечательно, на тебя словно лился солнечный свет, вся эта чернота отступала. Изабель была чудесной, и я был влюблен в эту ее ипостась. Или, по крайней мере, так говорил себе. Я считал, что, если рядом с ней будет спокойный и уравновешенный муж, который поможет должным образом справиться с проблемами психического здоровья, все придет в норму.

Но ничего подобного не произошло. После рождения Хлои гормоны взбунтовались, и Изабель долго боролась с кошмарной послеродовой депрессией. Она возненавидела меня и обвиняла во всех своих проблемах. Мы перестали спать вместе. (Я имею в виду в одной спальне, потому что физически мы не были близки с тех пор, как она сбежала на Мауи.) Она хотела, чтобы с ней в спальне находился только ребенок. И няня. Необычная договоренность, если не сказать больше.

А однажды она проснулась как ни в чем не бывало и снова стала собой. Я перебрался обратно в спальню, а няня и Хлои в свою комнату. Изабель впервые за год превратилась в любящую жену. Она вернулась на работу, мы стали посещать множество светских мероприятий. Я сосредоточился на делах, и компания пережила еще одну потрясающую фазу роста. Когда Изабель забеременела младшей дочкой, я подумал, что худшее позади.

Однако внезапно все снова рухнуло. На этот раз не так драматично – никакого спонтанного порыва чувств и романа с таинственным незнакомцем, никакого побега в Стамбул или на остров Скай. Но теперь поведение Изабель стало еще более разрушительным. Она утверждала, что тайком крутила романы с женатыми мужчинами. Трое из них работали вместе с ней в юридической фирме – можешь себе представить, что за ад там творился. Еще у нее была интрижка с высокопоставленным судьей, жена которого обо всем узнала и угрожала сей факт обнародовать. Я избавлю тебя от остальной части истории, но к этому моменту мы с Изабель уже жили каждый своей жизнью. Я поселился в Мид-Левелс, а она осталась в доме на Пике с нашими дочерьми.

Когда ты вернулась в мою жизнь, я понял две вещи: во-первых, я никогда не переставал любить тебя. Ты была моей первой любовью, и я любил тебя с того дня, как встретил в церкви Форт-Каннинга, когда нам было пятнадцать.

И во-вторых, я понял, что, в отличие от меня, ты пошла дальше своим путем. Я видел, как сильно ты любишь Майкла и как пытаешься сохранить брак. Каюсь, я с самого начала был несправедлив по отношению к Изабель, поскольку не мог забыть тебя и никогда не отдавал ей всего себя без остатка. Но я был полон решимости что-то изменить. Я был готов отпустить тебя наконец, и это стало бы ключом к спасению брака, к спасению Изабель. Мне хотелось любить ее свободно и осмысленно, любить своих дочерей так же сильно, как ты любишь Кассиана.

И поэтому я удвоил свои усилия, а ты фактически превратилась в моего брачного консультанта. Все те электронные письма, которыми мы обменивались за последние два года, были для меня маяком. Я надеялся с твоей помощью сохранить семью. Но, как ты понимаешь, ничего не вышло. Это моя вина. Возможно, мы с Изабель окончательно утонем в пучине, к этому давно уже идет.

Я всего-навсего коряво пытаюсь объяснить, что ты не должна испытывать ни капли сожаления за тот разговор с Изабель в Венеции. И что более важно, я хочу, чтобы ты знала правду, потому что больше не могу жить с этой ложью. Я надеюсь, что ты сможешь простить мой обман. Ты – редкий яркий луч в моей никчемной жизни, и теперь больше, чем когда-либо, я рассчитываю на нашу дружбу.

С наилучшими пожеланиями,

Чарли

Чарли сидел перед компьютером, снова и снова перечитывая послание. В Гонконге было почти семь вечера. В Венеции полдень. Астрид, вероятно, обедает у бассейна в «Киприани». Он глубоко вздохнул, а затем нажал кнопку «Удалить».

6
Карлтон и Колетт

Шанхай, Китай

Ты разбил мне сердце! Я не знаю, как его залечить, – сказала она обиженным тоном.

– Не понимаю, что стряслось, – простонал он на путунхуа.

– Не понимаешь? Ты хоть понимаешь, как сильно меня ранил? Как можно быть таким жестоким?!

– Объясни, что ты конкретно имеешь в виду. Я правда не понимаю. Я просто пытаюсь поступить правильно.

– Ты меня предал. Встал на его сторону! Тем самым ты меня просто раздавил!

– Мам, не драматизируй! – фыркнул Карлтон в трубку.

– Я увезла тебя в Гонконг, чтобы защитить. Ты что, не понимаешь? А ты сделал самую глупую вещь в мире – бросил мне вызов и вернулся в Шанхай, чтобы встретиться с этой девицей! С этой незаконнорожденной!

Лежа на кровати размера кинг-сайз в Шанхае, Карлтон практически ощущал, как на том конце провода в Гонконге мать кипит, словно вулкан. Он попытался перейти на более спокойный тон:

– Ее зовут Рейчел, а ты действительно слишком остро реагируешь. Я думаю, что она тебе очень понравится. Я серьезно. Она умна – гораздо умнее меня, – но не рисуется. Она сама искренность.

Шаоянь насмешливо фыркнула:

– Ты глупый, глупый мальчишка! Неужто я воспитала такого неразумного сына? Разве ты не понимаешь, что чем ближе ты ее подпустишь, тем больше потеряешь?

– Что я потеряю, мама?

– Неужели я должна разжевывать? Само существование этой девушки бросает тень на нашу семью. Позорит нашу фамилию. Твою фамилию. Пойми же: ну что подумают люди, когда узнают о внебрачной дочери твоего отца от какой-то деревенской девахи, которая похитила собственного ребенка и увезла его в Америку? Бао Гаолян – новая надежда партии? Да ведь враги жаждут момента, чтобы свалить его! Знаешь, как я всю жизнь вкалывала, чтобы эта должность досталась твоему отцу? Ай-я, Бог, должно быть, наказывает меня. Не надо было отправлять тебя в Англию. Из-за этого сплошные проблемы! Эта автомобильная авария выбила у тебя остатки мозгов!

Колетт, которая до этого момента лежала тихонько под боком у Карлтона, начала хихикать, увидев раздраженное выражение его лица. Карлтон накрыл ее голову подушкой.

– Обещаю, мама, Рейчел ничем не опозорит нашу… семью… – Он кашлянул, а Колетт игриво ткнула его под ребра.

– Она уже позорит! Ты сводишь на нет репутацию отца, гарцуя и красуясь по всему Шанхаю с этой девицей!!!

– Мам, я не красовался, – оправдывался Карлтон, щекоча Колетт.

– А сын Фан Айлань видел тебя вчера вечером в Ки-клубе. Глупо было тащиться с ней в такое людное место!

– Да там все бывают. Поэтому мы и отправились туда. Да и мало ли с кем я пришел? Не волнуйся, я всем говорю, что Рейчел – жена моего приятеля Ника. Он тоже учился в Стоу, так что легенда вполне правдоподобная.

Но Шаоянь не унималась:

– Фан Айлань узнала от сына, что ты дурачился, а на каждой руке у тебя висело по девице. Одна – Колетт Бин, а вторую он видел впервые. Я не осмелилась ничего сказать!

– Райан Фан просто завидует, поскольку я появился в клубе в компании двух красоток, а ему несладко приходится, ведь родители вынудили его жениться на Бонни Хуэй, а она в самые лучшие свои дни напоминает лысую землеройку!

– Райан Фан – почтительный сын, прислушивается к мнению родителей и делает то, что лучше для его семьи. Он вот-вот станет самым молодым партийным секретарем…

– Да мне плевать, даже если он самый молодой правитель Вестероса[84]84
  Вестерос – один из континентов мира в романах-фэнтези Джорджа Р. Р. Мартина.


[Закрыть] и восседает на Железном троне[85]85
  На самом деле все знают, что семилетний Томмен Баратеон является самым молодым, кому доводилось восседать на Железном троне. (См. «Буря мечей» Джорджа Р. Р. Мартина.) – Примеч. автора.


[Закрыть], – перебил ее Карлтон.

– Это Колетт подговорила тебя, да? Она подстрекательница! Колетт знала, что я не хочу, чтобы ты ошивался в районе Шанхая на этой неделе…

– Пожалуйста, не приплетай сюда Колетт. Это не имеет к ней никакого отношения.

Услышав свое имя, Колетт взобралась на Карлтона, оседлала его и сняла топик. Карлтон жадно посмотрел на нее. Боже, да он век бы любовался ее чудесно вылепленной грудью!

– Ну же, поехали, ковбой… – прошептала она, Карлтон зажал ей рот, и она укусила его ладонь.

– Колетт на тебя плохо влияет. С того момента, как вы начали встречаться, ты мне доставляешь только боль…

– Сколько раз тебе говорить? Мы не встречаемся! Мы просто друзья! – выпалил Карлтон, а Колетт начала медленно двигать бедрами.

– Это ты так говоришь. А где ты провел вчерашнюю ночь? Ай-Мэй уверяет, что ты не бываешь дома!

– Я проводил время с сестрой, и поскольку ты не позволяешь ей переступать порог твоего дома, у меня нет другого выбора, кроме как переселиться к ним в отель!

На самом деле он прятался в огромном президентском люксе в «Портман Риц-Карлтоне», зная, что шпионы матери никогда не будут искать его здесь.

– Господи, ты еще и сестрой ее называешь!

– Мам, нравится тебе это или нет, она моя сестра.

– Ты меня медленно убиваешь, сынок. Режешь без ножа…

– Да, мама, знаю. Я уже слышал это много раз: я разочаровал тебя, предал весь свой род, и ты даже не понимаешь, зачем вообще в муках произвела меня на свет, – бросил Карлтон и повесил трубку.

– Боже мой, твоя мать действительно на этот раз перегнула палку, да? – сказала Колетт по-английски. (Из всех ее парней только у Карлтона был идеальный британский акцент, и она обожала слушать его английский.)

Карлтон застонал:

– Она вчера поскандалила с отцом и выгнала его из квартиры, и в два часа ночи ему пришлось заселиться в «Аппер-хаус». Думаю, она хотела, чтобы я чувствовал себя так же плохо.

– Почему тебе должно быть плохо? Ты же не несешь ответственности за все это!

– Именно! Но моя мать полностью потеряла связь с реальностью! Она очень волнуется, что Рейчел каким-то образом испортит репутацию нашей семьи, при этом сама ведет себя так странно, что страдает прежде всего ее собственная репутация.

– В последнее время твоя мама и правда стала странной. Раньше я ей нравилась.

– И сейчас нравишься, – довольно неубедительно промямлил Карлтон.

– Ага. Так я и купилась!

– Поверь, единственный человек, на которого она сейчас злится, – мой отец. Мама отказалась покинуть Гонконг, и когда папа сказал, что собирается вернуться в Шанхай один, она пригрозила ему разводом, если он встретится с Рейчел. Мама боится, что их вместе увидят на публике и разразится скандал…

– Ух ты! Все настолько плохо?

– Это пустая угроза. Она просто во власти гнева.

– Почему бы мне не устроить ужин, чтобы Рейчел смогла тайно встретиться с твоим отцом в моем доме? Это не публичное место.

– Тебе, наверное, нравится доставлять неприятности?

– Уж конечно, разве неприятности исходят от меня? Да я просто радушно отношусь к твоей сестре. Довольно смешно, что она в Шанхае уже больше недели, а твой отец до сих пор не удосужился с ней повидаться. Ведь это он пригласил ее сюда, на минуточку!

Карлтон задумался на мгновение.

– Мы могли бы устроить что-нибудь… Хотя не уверен, что мой отец придет. Он топает ногами и орет благим матом, но в итоге подчиняется приказам матери.

– Предоставь это мне. Я позвоню твоему отцу и приглашу его к нам от имени моего папы. Он не сможет отказаться, и ему в голову не придет, что он увидит там Рейчел.

– Ты очень мила с Рейчел и Ником.

– А почему бы и нет? Она твоя сестра, и они оба мне нравятся. Необычная парочка. Рейчел крутая, безо всяких там тараканов в башке. Человек-банан[86]86
  Выражение употребляется китайцами для обозначения китайцев, которые полностью переняли западные привычки, то есть, как банан, желтые только снаружи.


[Закрыть], да? Только посмотри, как она одевается в безымянные бренды и вообще не носит украшений! Она не похожа ни на одну китайскую девушку, которую я когда-либо встречала. А Ника я пока не раскусила. Разве ты не говорил, что его родители мегабогаты?

– Они состоятельны, но мне не показалось, что прямо-таки мегабогаты. Отец раньше был инженером, а теперь увлекся спортивной рыбалкой. А миссис Янг вроде торгует на бирже…

– Ну, он великолепно воспитан. У него такая особая, ненапряжная харизма, а манеры безупречны. Ты заметил, что всякий раз, когда мы выходили из лифта, он пропускал вперед дам?

– И?..

– Это признак настоящего джентльмена. И его точно научили этому не в Стоу, потому что у тебя манеры просто варварские!

– Да пошла ты знаешь куда?! Он тебе нравится, потому что похож на того корейского сердцееда, по которому ты сохнешь.

– Как мило, ты ревнуешь? Не волнуйся, я не собираюсь уводить Ника у твоей сестры. Кто он – профессор университета?

– Ага, преподает историю.

Колетт хихикнула:

– Профессор истории и профессор экономики. Только представь, какие у них народятся дети! Не понимаю, с чего твоя мамаша решила, что ей чем-то могут угрожать эти люди?!

Карлтон вздохнул. В глубине души он точно знал, почему его мать вела себя так. Это действительно не имело никакого отношения к Рейчел. Всему виной та авария. Мать никогда не говорила с ним о том, что он сделал, но Карлтон знал, что стресс от трагедии безвозвратно изменил ее. Она всегда была вспыльчивой, а сейчас и вовсе потеряла голову. Если бы он мог повернуть время вспять… Стереть бы ту чертову ночь, что перевернула его жизнь! Он высвободился, перекатился на бок и отвернулся от Колетт.

Колетт видела, что черное облако снова опустилось на Карлтона. Это происходило так быстро. Только что они отлично проводили время – и буквально через секунду он внезапно тонет в бездне отчаяния. Пытаясь вытащить его из этого состояния, она расстегнула несколько нижних пуговиц его рубашки и начала водить пальчиком вокруг пупка.

– Мне нравится, когда ты дуешься на меня, – прошептала она ему на ухо.

– Не понимаю, о чем ты.

– Понимаешь.

Колетт встала на постели, поставив ноги по обе стороны от его торса.

– Как думаешь, правда, что последним в этой постели спал президент Обама?

– Этот отель выстроен как крепость, здесь всегда останавливаются президенты, – равнодушно бросил Карлтон.

– Готова поклясться, мистеру Обаме ничего такого не показывали, – промурлыкала Колетт, снимая трусики марки «Кики де Монпарнас» одним медленным соблазнительным движением.

Карлтон уставился на нее снизу вверх:

– Думаю, нет.