Текст книги "На край любви за 80 дней"

Глава 48

Снимок: Ночная бухта Виктория

Инстаграм: Роми_К [Гонконг, 17 апреля]

#ГонконгскийНеон #ОченьМаленькийКорабль

6903 ♥

Знаете, в чем беда с Интернетом? Некоторые вещи кажутся там не такими, как в действительности. Наглядный пример: судно, которое ждет нас в порту.

Пройдя без единой заминки таможенно-пограничный контроль, мы спешим к причалу. Перед нами расстилается гавань, сверкающая неоновыми огнями. Вечернее световое шоу уже закончилось, но по обе стороны залива стоят высокие здания, мерцающий свет от которых отражается в воде и придает картине футуристический глянец.

Мы подходим к кораблю, на котором должны совершить свой последний морской вояж перед возвращением в Нью-Йорк. Он совсем не такой, как я ожидала. Когда Ник показывал мне список судов, что отправляются сегодня через Тихий океан и берут пассажиров, мы как-то не обращали внимания на размеры.

«Полярный медведь» – научно-исследовательское судно экологической организации «Гринпис», отправляющееся сегодня в Ванкувер после акции протеста против убийства китов в российских водах. Отдельных кают у них не имеется, но в экипаже есть и мужчины и женщины, и капитан согласился взять нас на борт.

Сумайя в нерешительности останавливается перед трапом.

– Это точно наш корабль? Он гораздо меньше «Вахаш Махата».

Мягко сказано.

– Ну, это же не грузовое судно, – растерянно произношу я. – Оно везет в Ванкувер только небольшой экипаж.

– В Интернете оно выглядело солиднее, – шепчет мне в ухо Доминик.

Согласна.

Поскольку я искала информацию в метро по дороге сюда, времени на уточнение деталей практически не было. Тем не менее на сайте «Гринписа» сообщается, что попасть на их корабли не так легко. Нужна морская специальность и куча всевозможных сертификатов. Нам просто повезло: судно идет в Ванкувер на плановую модернизацию двигателя, многие члены экипажа улетели по другим делам, и поскольку в ближайшее время никаких акций не планируется, у них есть свободное место.

Мы стоим на причале, разглядывая покачивающегося на волнах «Полярного медведя». В отличие от «Острова Гернси» с его большой осадкой, который, стоя на якоре, точно врастал в морское дно, и даже «Вахаш Махата» – с малой осадкой, но гигантских размеров, суденышко выглядит совсем крошечным – метров пятьдесят в длину – и, очевидно, относится к классу ледоколов. Пока я отгоняю мысль о Кейт Уинслет, не нашедшей места для Лео на своей плавучей двери после крушения «Титаника», навстречу нам по трапу спешит высокий улыбающийся человек.

Это капитан Джек Капена, который хочет взглянуть на наши паспорта. Когда Сумайя протягивает ему свой сомнительный документ, он поднимает брови.

– Хорошо, что мы идем в Канаду, – бормочет он, возвращая девочке бумагу.

Открыв паспорт Доминика, капитан удивленно распахивает глаза.

– Макана? Ого! Доминик Макана Мэдисон? Ты с Гавайев, брат?

– Моя мать родом из Ваимеа, – сдержанно отвечает Доминик.

Капитан стучит ладонью по своей мощной груди.

– Родился и вырос в Хило, – заявляет он, хлопая Доминика по плечу. – Я с первого взгляда понял, что ты островитянин. Заходи, когда устроишься, ладно?

Он поворачивается к судну и кричит во все горло:

– Марго! Марго!

На палубу выходит женщина с двумя тяжелыми ящиками в руках. Она бросает ящики и со вздохом выпрямляется.

– Не хочешь помочь? – раздраженно бросает она капитану.

– Сперва надо разобраться с новым грузом, – улыбается тот и вновь оборачивается к нам.

– Знакомьтесь, мой старший помощник, Марго Гулама.

При виде нас лицо женщины смягчается.

– Если их не надо нести на руках, то мы поладим, – говорит она и, оставив ящики, подходит ближе.

– Поварихе срочно нужны эти продукты, – сообщает она капитану Капене с легким французским акцентом.

К нашему удивлению, он машет нам рукой и направляется к ящикам.

– Ты приказываешь самому капитану? – восторженно выдыхает Сумайя.

– Каждый должен вносить свою лепту, – с улыбкой пожимает плечами Марго. – И вообще, ему полезно. Посмотри, какой он силач, пусть немножко поработает.

Она внимательно оглядывает Сумайю.

– Ты сомалийка?

Глаза девочки вспыхивают от удовольствия.

– Да, откуда ты знаешь?

– Понимаешь, я очень умная, – хихикает Марго. – Скоро ты в этом убедишься.

Взяв под руку Сумайю, она идет к трапу. Мы с Домиником следуем за ними.

– Ты наверняка пережила массу приключений, – говорит Марго девочке, ведя нас вдоль металлической палубы и вниз по узкому трапу, – расскажешь мне?

Она оставляет Доминика перед дверью в мужской кубрик и показывает нам с Сумайей две свободные койки в комнате чуть дальше по коридору.

– Здесь размещаются женщины, – говорит она. – Устраивайтесь, а потом приходите в столовую перекусить. Это в конце коридора.

Сумайя, которой не терпится опробовать свои последние наработки, бросает скудные пожитки и устремляется к двери.

– Посмотрю, как они реагируют на английские шутки, – с энтузиазмом говорит она. – И тебя не буду изводить.

– В твоем исполнении я с удовольствием послушаю те же самые шутки еще раз, – с улыбкой говорю я девочке, все еще испытывая облегчение, что мы ее нашли.

– Они не те же самые, Роми, – топорщит брови Сумайя. – В Гонконге я собрала массу нового материала. Кроме того, некоторые из них для тебя чересчур пикантны. Ты легко краснеешь.

– Чепуха, – говорю я и немедленно краснею.

Она, хохоча, переступает через высокий порог.

– Я буду на камбузе.

Я долго еще гадаю, что может считать чересчур пикантным четырнадцатилетняя девочка, и наконец сосредоточиваюсь на инстаграме.

Лишь загрузив фото, я замечаю, что число моих подписчиков совершило стремительный скачок. Цифры росли на протяжении всей поездки, но от нескольких сотен сразу за три тысячи с большим хвостом – чудо, да и только! Это ставит меня на одну доску с Домиником. Тем не менее после просмотра его аккаунта мой энтузиазм угасает: я недотягиваю до четырех тысяч, а мой соперник приближается к двадцати.

Закрыв приложение, я возвращаюсь к гонконгскому отчету. Цифры – не главное. Полная решимости проявить себя, я начинаю писать.

Глава 49

Снимок: Крыло мостика, «Полярный медведь»

Инстаграм: Роми_К [Восточно-Китайское море, 17 апреля]

#ЕщеОдноМоре #Япония #ПиратскоеОбаяние

6744 ♥

Через двенадцать часов, сладко выспавшись, я возвращаюсь к ноутбуку. Под ногами гудят двигатели. Подняв взгляд от монитора, я вижу просунувшуюся в дверь физиономию Доминика.

– Пишешь отчет в «Экслибрис»? – спрашивает он.

Я киваю.

– Вчера толком ничего не написала: уснула, слушая, как Сумайя репетирует свои шутки.

– Я только что слышал часть ее новой программы, – улыбается Доминик, переступая через порог. – Просто фантастика! Эта девочка прекрасно разбирается в людях.

– Где она сейчас? – спрашиваю я, убирая с коленей ноутбук.

– Не волнуйся, в столовой с Марго. Когда я уходил, они пили чай и вспоминали Африку. Я сказал, что заберу ее через час.

– Африку? Разве Марго не француженка?

– Она живет во Французской Канаде, – объясняет Ник, проходя в каюту. – А попала туда в детстве: ее семья эмигрировала из Западной Африки. По-моему, из Сьерра-Леоне.

– Ах вот почему они так быстро подружились!

– Наверное, – передергивает плечами Доминик. – Все мы откуда-то родом. Как продвигается отчет?

Я разминаю затекшую шею, а Доминик подходит к моей койке. У него в руках планшет.

– Это женский кубрик, – указываю я на табличку на двери.

– А ты видела, что написано мелким шрифтом? – усмехается он. – «С шести вечера до шести утра».

Я щурюсь на табличку.

– Действительно.

Он сбрасывает обувь, плюхается рядом со мной и открывает планшет. Некоторое время мы в дружеском молчании стучим по клавишам.

– Что ты собираешься сказать Терезе по поводу Сан-Франциско? – спрашивает через пару минут Доминик.

Я со вздохом отрываю пальцы от клавиатуры.

– Пока не знаю. Сейчас главное – написать блестящий обзор Гонконга.

– Отличный план, – одобряет Доминик.

Он устраивается поудобнее: двигается к стене, сгибает ноги и кладет планшет на колени, как на подставку. Его нога прикасается к моей, и становится очень трудно сосредоточиться на отчете.

А Доминику хоть бы хны. Он яростно стучит двумя пальцами по клавишам. Я опираюсь спиной на мягкую подушку, и несмотря на беспокойство о том, что я напишу Терезе Сайфер, меня неожиданно посещает странное чувство. Мерно гудят двигатели, под нами колышется океан. Три недели назад я бы места себе не находила от волнения, а сейчас… мне спокойно и хорошо. Теплая нога Доминика прижимается к моей, Сумайя в безопасности, и мне не о чем волноваться.

На меня накатывает волна счастья, а когда включается мозг, напоминая, что скоро конец апреля, я делаю глубокий вдох и отгоняю эту мысль.

Я вспоминаю слова миссис Гупта. «Сосредоточься на чем-то одном. На чем-то красивом, что находится прямо у тебя перед глазами».

Первое, что я вижу, подняв голову от экрана, – лицо Доминика. «Какого черта», – думаю я и сосредоточиваюсь на его профиле. Глаза парня прикованы к экрану. Волосы и зачатки бороды на скулах слегка влажные: наверное, принял душ по дороге с камбуза. Втянув носом воздух, я чувствую запах мыла, чистой кожи и, как всегда, едва заметный намек на корицу.

Тем не менее он не побрился. Я не помню, как выглядит лицо Доминика без щетины, но уверена, что в первое утро в книжной лавке он был чисто выбрит. Тогда я еще не окрестила его Зловредным Племянником, а сама была Старой Роми, никогда не покидавшей своего квартала. Взглянув на календарь, я с ужасом осознаю, что с тех пор не прошло и месяца. В другой жизни.

Пальцы Ника перестают порхать по клавиатуре; вновь оторвавшись от отчета, я вижу, что его веки сомкнулись. Когда человек закрывает глаза, его лицо меняется. У Доминика выразительные глаза цвета лесного ореха, которые озаряют его лицо, даже если он устал. А теперь они прикрыты ресницами. Дыхание парня становится ровнее, и крошечные морщинки разглаживаются. Я замечаю, что линия скул выделяется сильнее, чем раньше. По-моему, мы оба похудели, с тех пор как начали эту безумную гонку.

На Доминике та же самая одежда, в которой он был утром, вплоть до разных шерстяных носков. Нам плыть целую неделю, так что успеем найти дорогу в прачечную и отстирать гонконгскую грязь. И вообще, пятна на джинсах его ни капельки не портят. Он принял душ, и даже муки на лице не видно, как обычно. Несмотря на расслабленную позу и закрытые глаза, он источает какое-то пиратское обаяние.

На мониторе внезапно появляется заставка с фотографией Сумайи, которую я сделала в тот первый день на «Вахаш Махате», и я резко прихожу в себя. Какое еще пиратское обаяние? Что за глупости лезут мне в голову? Как только мы сдадим Сумайю ее тетушке, пиратом должна стать я. Забыть этот точеный профиль, выиграть гонку и получить премию от Терезы Сайфер. От этого зависит будущее «Двух старых королев».

От охватившего меня умиротворения не остается и следа, и, чтобы подавить тревогу, я с остервенением возвращаюсь к отчету. Голова Доминика скатывается мне на плечо. Я тихонько отодвигаюсь, откладываю ноутбук и иду искать Сумайю.

Ну, честно говоря, перед уходом я накрываю его одеялом. И если совсем уж честно, убираю с лица заблудившийся локон. Но так поступил бы на моем месте любой. Из простого человеколюбия.

Отчет о путешествии для компании «Экслибрис» от Рамоны Кини 

Описание города и региона: Гонконг, бывшая британская колония, в настоящее время – особый административный район в составе КНР.

Что посмотреть, что сделать: не пропустите световое шоу, которое каждый вечер можно лицезреть по обеим сторонам залива Виктория. Лучшее место для наблюдения – эскалаторы среднего уровня. Внимания заслуживают все известные достопримечательности Гонконга – пик Виктория, морские прогулки на закате, Большой Будда. Если хочется чего-то необычного, обратите внимание на стрит-арт, гуляя по переулочкам Ван-Чай, и не пропустите проклинателей злодеев под эстакадой…

К счастью, Доминик просыпается и приходит на камбуз задолго до шести часов, так что ни у кого не возникает вопросов, почему он отдыхал в женской каюте. Взбодрившись после короткого дневного сна, он моментально втирается в доверие к поварихе. Каждый раз, когда открывается дверь, я вижу, как он выпендривается на камбузе, напялив фартук.

Ужин сегодня скудный – какая-то сухая жареная рыба, к которой подаются – меня это ничуть не удивляет – самоанские кокосовые булочки. Капитан Джек, чуть не плача от радости, съедает не меньше полудюжины.

Как обычно, Доминик благодаря своим плюшкам становится самой популярной личностью на борту. На втором месте – Сумайя с новым материалом, а я, как обычно, – пятое колесо. К вечеру мы все валимся с ног, но перед сном я обещаю себе добиться успеха, используя то, в чем сильна, – организованность. Все эти подписчики – такая чепуха! Популярность – не главное в жизни.

Мой гонконгский отчет, успешно отправленный через спутниковый вайфай, – настоящее произведение искусства. Тем не менее я не собираюсь почивать на лаврах. На другой день мы за короткое время проходим по бурным водам Восточно-Китайского моря. У меня в мыслях уже следующий отчет, и я отправляюсь на мостик спросить у капитана, не найдется ли у него пары минут для интервью. Из своего опыта морских путешествий я усвоила: хотя все мои знакомые капитаны любят поговорить, к своим обязанностям они подходят чрезвычайно ответственно.

Судно идет по оживленному морскому пути. Правда, в данный момент я не наблюдаю особо интенсивного движения, не считая стайки пролетающих над нами птиц. Я предполагаю, что это чайки, однако моя догадка оказывается ошибочной. Это крачки. Они лавируют в воздушной струе, которую оставляет судно. Периодически та или другая ныряет и взмывает вверх, держа в клюве небольшую рыбку.

Скоро выясняется, что у капитана действительно есть свободная минутка: Доминик уже здесь. Он небрежно опирается на уставленный картами стол и болтает с Джеком. Я вновь отстала от соперника.

Несмотря на красивые ореховые глаза, он соперник. Так сложились обстоятельства. Я достаю телефон, нажимаю запись и слушаю истории капитана Джека о славных временах «Гринписа».

Глава 50

Снимок: Порт Иокогамы

Инстаграм: Роми_К [Иокогама, Япония, 18 апреля]

#БетонныйПарус #ЯпонскиеСуши

6981 ♥

На следующее утро я просыпаюсь от непривычной тишины. Судовые двигатели не работают, и, судя по ощущениям, мы стоим у причала. Пока я дрыхла, «Полярный медведь» пришел в Японию. Сумайи на койке нет. Я натягиваю худи – спросонок что-то зябко! – и иду на дразнящий запах бекона – почти забытый и странно неуместный. Не могу понять, в чем дело, пока не нахожу взглядом Сумайю, которая доедает овсянку из большой миски; на тарелке у Доминика покоятся жирные останки яичницы с беконом.

Ну да – мы же путешествовали по исламским странам; между прочим, я совсем не скучала по бекону, пока не унюхала его сегодня утром.

Повариха – в миру Сьюзан – протягивает мне через окошко полную тарелку. Я подхожу к столу, за которым сидят Ник, Сумайя и Марго, и нерешительно останавливаюсь.

– Ты не возражаешь, что я буду есть это при тебе? – спрашиваю я у Сумайи.

– Не беспокойся. Доминик даже не спросил, – великодушно размахивает ложкой девочка.

Ник удивленно таращит глаза. Я тычу пальцем в бекон. Выражение его лица меняется.

– О черт! Извини, Сумайя. Мне и в голову не пришло. Мы так давно не видели бекона, что я умял двойную порцию.

– Культурная бесчувственность, – ухмыляется Сумайя.

Я убираю со стола тарелку.

– Могу пойти за другой стол, – говорю я, но она закатывает глаза.

– Шутка. Так вкусно пахнет, что я и сама не отказалась бы попробовать.

– Ни в коем случае! – вскакиваю я. – По крайней мере, пока я за тебя отвечаю. Можешь начинать подростковый бунт, когда доберешься до своей семьи. А пока что ешь…

Блин, чуть не сказала «кошерное».

– …исламскую еду, – выкручиваюсь наконец я.

– Халяль, – хором исправляют меня Ник и Сумайя и стучатся кулаками.

– Да, халяль.

– Я пескетарианка, – заявляет Марго, когда я вонзаю вилку в бекон. – Вы ужасные люди.

Сумайя с хохотом уносит свою тарелку.

– Пойдешь смотреть город? – улыбается мне Марго. – Нам нужно не меньше трех часов, чтобы получить топливо и загрузить снабжение, так что время есть.

– Не знаю, – говорю я, думая о новом отчете. – Я никогда не была в Токио, но…

– Во-первых, не Токио, а Иокогама, – исправляет меня Марго. – Это немного южнее. Хотя города практически сливаются.

– А ты пойдешь? – спрашиваю я у Доминика.

Он качает головой и переводит взгляд на Сумайю.

– У нас могут быть проблемы с властями.

Точно, чиновник в Колкате сказал, что не может гарантировать прием беженцев в стране прибытия.

– Да, ты прав, – бормочу я.

– Послушай, – говорит Доминик, – ты можешь сгонять на часок, пофотографировать, узнать что-то о городе для «Экслибриса», а я останусь, чтобы Сумайе не было скучно. Она обещала сделать мне прическу.

Наша подопечная, сияя улыбкой, разминает пальцы.

– Я собираюсь на рынок, – говорит Марго. – Повариха просила купить рис и рыбу для суши. Если хочешь, пойдем со мной.

– Договорились, – улыбаюсь я.

Глава 51

Снимок: Пулевые отверстия на баке

Инстаграм: Роми_К [Иокогама, Япония, 18 апреля]

#ЛапшаВЧашке #ШпионскоеСудно

5877 ♥

Что я узнала в Японии, хотя не уверена, включу ли в отчет:

1. Иокогама – второй по величине город в Японии, расположенный к югу от Токио, на острове Хонсю. Здесь столько торговых центров, что можно заниматься шопингом до упаду.

2. Иокогама выглядит новенькой, с иголочки. Город был разрушен в 1923 году великим землетрясением Канто, а затем – американскими воздушными ударами во время Второй мировой войны. Об этих грустных событиях напоминают Башня-ориентир, высочайшее здание в городе, построенное в 1993 году, и ультрасовременный отель «Интерконтиненталь Иокогама Гранд» в форме гигантского паруса.

3. У Японии очень-очень плохие отношения с Северной Кореей. Наглядный пример: корпус затонувшего северокорейского шпионского судна, выставленный в Музее береговой охраны. Как выяснилось, его экипаж взорвал корабль, чтобы не попасть в плен к японцам.

4. Еще один пример: неустановленное количество японских граждан, похищенных и переправленных в Пхеньян за несколько лет, для помощи в подготовке шпионов. Северная Корея признала похищения, хотя существуют расхождения в цифрах.

5. В паре кварталов от мрачного музея, где я узнала о третьем и четвертом пунктах, находится Музей лапши рамен, посвященный моему любимому японскому блюду. Трудно представить больший контраст между музейными экспонатами.

Вечером «Полярный медведь» выходит в Тихий океан. Во время трапезы, состоящей из восхитительных суши, Сумайя непривычно задумчива.

– А что, после ужина концерта не будет? – поддразнивает девочку Доминик, толкая к ней по столу большую деревянную ложку. – Я думал, ты репетируешь новую программу. Даже микрофон тебе принес.

– Я ходила в судовую библиотеку, – хмурит бровь Сумайя и в подтверждение своих слов кладет на стол книгу. – Читала про китов.

Она объясняет, что заинтересовалась историей корабля, и когда Доминик уснул, взяла у капитана с полки несколько книг.

– Ник уснул? – удивляюсь я. – А как же стрижка?

– Отложили до вечера, – пожимает плечами Доминик. – Кто я такой, чтобы мешать получению образования?

Сумайя кладет на стол еще и огромный бинокль.

– Когда я возвращала капитану книги, он дал мне вот это, – с гордостью говорит она. – Для наблюдения. Уже почти пришло время миграции гладких китов – они проводят лето в Беринговом море, а мы будем его проплывать.

– По-моему, киты плавают на глубине, – высказываюсь я. – На твоем месте я бы не слишком надеялась их увидеть. Понимаешь, океан очень большой.

Сумайя взглядом ищет поддержки у Доминика.

– Ты что, совсем, Роми? Не в курсе, что киты – млекопитающие? Они поднимаются на поверхность, чтобы дышать.

– Да, Роми, – копируя ее негодующий тон и возмущенное выражение, подхватывает Доминик. – А ты думала, они ползают по дну, как подводные лодки?

Оба хихикают, как идиоты.

– Нет, – сухо произношу я, хотя примерно так себе это и представляла, – я знаю, что они млекопитающие.

– Гладкие киты существуют миллионы лет, – добавляет Сумайя, листая книгу. – Здесь говорится, что они живут на нашей планете с эпохи мио… миоцена. Это дольше, чем Исландия является островом.

– Не знала, – трясу головой я.

Я помню, что в лагере Сумайя учила английский язык, и все равно меня постоянно удивляет ее живой интерес к окружающему миру. Не говоря уже об умении читать по-английски. По моим подсчетам, это ее третий или четвертый язык.

– А ты знаешь, что их осталось всего несколько сотен, хотя в океанах мира когда-то жили тысячи, сотни тысяч китов?

– Что? Правда?

Она сует мне книгу, открытую на странице с изображением огромного усатого кита, выпрыгивающего из воды.

– Мало того что люди убивают друг друга, – грустно говорит девочка, – они еще истребляют таких больших и красивых животных.

Я согласно киваю. Сумайя тянется за биноклем и встает.

– Я буду искать их каждую свободную минуту. Хотелось бы хоть как-нибудь им помочь.

Она задвигает стул и спешит к двери.

Марго принесла на ужин бутылку саке, которую оставляет нам, заявив, что ей пора на боковую.

– Я практически не пью, – чопорно заявляю я.

– После Порт-Саида? – невозмутимо спрашивает Доминик.

– В Порт-Саиде никто не пьет, – со знающим видом говорит Марго. – Мусульманская страна.

Я смущенно отвожу взгляд.

– Там осталось две капли, – продолжает Марго. – Допивайте.

Когда она уходит, Доминик разливает содержимое бутылки по стаканам.

– Ничего себе, две капли, – замечаю я.

Доминик стучит стаканом по моему.

– За наш последний океан, – говорит он.

Ну как за такое не выпить?

– Тебе какой город больше всего понравился? – спрашивает Доминик, откидываясь на спинку стула.

Я задумываюсь. Мой собеседник отпивает саке и подмигивает.

– Мне – Париж, – слегка охрипшим голосом произносит он.

– Да, красивый город, – соглашаюсь я, вспоминая разбитый «Кэнон» и гонку по подземным туннелям.

– А я поднимался в секретную комнату на самом верху Эйфелевой башни, – говорит он. – Ты ее видела?

Я отхлебываю саке, моментально ударяющее в голову.

– Нет, только слышала.

Доминик достает телефон и показывает несколько снимков: захватывающий вид города с высоты птичьего полета, небольшой стол, накрытый к обеду. Тарелки с золотыми каемочками, отполированное до блеска столовое серебро, восхитительный букет гербер в вазе.

– Да, живенько, – хвалю я. – Ты был там в солнечный день?

– Нет. По-моему, даже шел дождь.

Я вспоминаю: в тот день действительно было пасмурно.

– А почему все такое ослепительное?

– Не знаю… наверное, это приходит с опытом, – говорит он, осушая стакан.

Проведя пальцем по экрану, Доминик находит мою ленту.

– Нет! – тянусь к телефону я.

– Что здесь такого? Я хочу посмотреть твои работы.

– У меня э-э-э… другая эстетика, – поспешно говорю я.

Он начинает листать мои снимки.

– Гм… понимаю… Больше черно-белого. Все такое темное, блеклое.

– Мои снимки не темные и не блеклые, – защищаюсь я. – Скорее…

Выпитое саке мешает подобрать слова.

– Мрачные? – улыбается он.

– Ты издеваешься?

– Нет, – качает головой Доминик. – Я правда хочу понять.

– Честно говоря, я как-то не задумывалась, – пожав плечами, признаюсь я.

– Так не бывает. Это твой выбор.

– Наверное, ты прав. Просто монохром всегда казался мне… интереснее… фото получаются… более атмосферными, что ли.

– Но они же темные, ты к этому стремилась?

– Темные?

Я наклоняюсь вперед, обеспокоенная собственной реакцией на критику.

– Ничего не темные. Просто неприкрашенные. Острые. Это социальные высказывания.

– Вот как? Теперь понятно.

– А по-твоему, я делаю это для удовольствия? Естественно, я пытаюсь что-то сказать.

– И что именно ты пытаешься сказать?

– Ты хочешь, чтобы я вот так в двух словах объяснила? Каждый снимок говорит о чем-то своем. Это кусочки моей жизни. Кто я, откуда.

– Да, ты права, – соглашается Доминик. – Невозможно несколькими словами описать всю свою работу. Давай ты объяснишь на примере. Например, вот этот снимок?

Он протягивает мне телефон, выбрав фото, на котором изображен водяной бак на крыше здания через дорогу от нашей книжной лавки.

Я поднимаю глаза.

– Это один из самых ранних снимков, с тех пор я существенно выросла. Теперь у меня значительно больше подписчиков.

– У меня тоже, – криво улыбается Доминик. – На этой неделе произошел гигантский скачок, не знаю почему. Но я говорю не о цифрах, а о самих фотографиях. Просвети меня. Что ты хотела этим сказать? Это было во время дождя?

– Ясное дело. Я люблю снимать нью-йоркские крыши. Это совершенно другой мир. Туда ставят всякие обыденные вещи – баки для воды, кондиционеры, но там я ощущаю свободу – не так, как на улице.

Его выражение меняется, и я не могу понять, что он думает.

– Да, ты права. Это многое объясняет.

– Что ты имеешь в виду? О чем мы вообще говорим? Ты хочешь понять меня, глядя на мои фотографии?

– А если и так?

Его ответ настолько поражает, что я теряюсь. Не зная, что сказать, допиваю саке и ловлю себя на мысли, что не отказалась бы от еще одного стаканчика.

– А ты можешь выбрать что-нибудь сама? – спрашивает он, помолчав с минуту. – Может быть, твою любимую?

Я беру телефон и начинаю прокручивать свою ленту.

– Думаю, это глупо. Чтобы узнать человека, надо с ним разговаривать, общаться. А не рассматривать его работы.

– То есть ты считаешь, что твои работы не отражают твой внутренний мир?

Я отрываюсь от экрана и бросаю на него свирепый взгляд.

– Разумеется, отражают. Но не весь.

Я останавливаюсь на одном из недавних фото.

– Что ты скажешь об этом?

Мы оба соблюдаем осторожность, следя за тем, чтобы лицо Сумайи не появлялось в инстаграме, но на фото общий план: беженцы на «Вахаш Махате» сразу после спасения.

– Я уже его видел, – тихо говорит Доминик. – Ты убрала хэштег.

Я опускаю снимок.

– Видишь ли, я стараюсь учиться на своих ошибках.

– Ты права. И мне очень нравится это фото.

Один-ноль в пользу Роми!

– Благодарю, – самую малость заплетающимся языком говорю я.

Лишь поздно вечером, ворочаясь на узкой койке, я вдруг замечаю, что на снимке есть и Доминик. Он стоит в стороне, слегка не в фокусе, и на его губах играет задумчивая улыбка. Приглядевшись, я с удивлением обнаруживаю, что он смотрит не вниз, на новых пассажиров, а на меня.