Текст книги "Волшебник в мире"

Но это ему, конечно же, не удалось. Майлз столь же старательно разыгрывал собственное представление, сколь Ренунцио – свое. Он вовсе не ожидал, что инквизитор будет долго догадываться о том, что исповедь Майлза – всего-навсего вымысел, нечто наподобие баллады, какую бы смог спеть менестрель, но чем дольше бы Майлзу удалось протянуть время, тем меньше его соратников было бы схвачено властями.

Он понимал, что революция проиграна, что ей конец. Они проиграли, не успев нанести ни одного удара Защитнику. Его последний приказ гласил: всем бежать в леса и горы. И чем больше он будет играть с Ренунцио в его игру, тем больше мятежников спасется.

* * *

Майлз вскрикнул – его груди коснулся раскаленный докрасна железный прут. Эта боль оказалась куда страшнее той, от которой он страдал целые сутки – целые сутки он был растянут на дыбе по приказу Ренунцио.

Страшное жжение немного утихло. Майлз увидел, как палач отводит в сторону раскаленный прут. О ужас! Он и не ведал, что бывает такая боль!

– Не верю ни единому слову, – хмыкнул Ренунцио и, сверкая глазами, уставился на Майлза. – Город в лесу, набитый умалишенными? Чушь! Бред собачий! Неужели ты думаешь, что я дурак набитый, чтобы поверить в такие россказни?

– Но это правда! – вскричал Майлз. – Рыцари исцелили их от безумия, научили, как стать магистратами и шерифами, и послали, чтобы они подменили настоящих магистратов и шерифов!

Губы Ренунцио в отвращении скривились. Он махнул рукой палачу, и дикая боль пронзила ступни Майлза. Он не видел и не понимал, каким орудием пытки воспользовался палач, но от боли чуть было не лишился чувств. Инквизитор заметил это и дал палачу знак. Тот плеснул в лицо Майлза ледяной водой. Это было настолько неожиданно, что вместо того чтобы прийти в себя, Майлз чуть было снова не потерял сознание, но заставил себя держаться, о чем жестоко пожалел.

– Чем дальше, тем хуже, – сердито прошипел Ренунцио. – Сначала – город, населенный полоумными идиотами, а теперь еще – двое рыцарей, которые ухитрились волшебством избавить этих придурков от безумия. Мало того – ты еще болтаешь про какой-то дух, который обитает в стене и за считанные месяцы обучает идиотов тому, на что настоящие чиновники тратят лет по двадцать! Повразумительнее ничего не можешь придумать, дорогой мой Майлз?

Вот это «дорогой мой» было противнее и страшнее всего: муки Майлза превращали его в истинное сокровище в глазах Ренунцио, испытывавшего истинное наслаждение от зрелища его страданий. Между ними как бы устанавливалась некая связь.

– Я... Я... попробую, – прохрипел Майлз. За страхом боли он прятал волнение. Он так и рассчитывал: для начала говорить правду в уверенности, что Ренунцио ему ни капельки не поверит. Честно говоря, не переживи Майлз всего этого сам, он бы тоже решил, что ему морочат голову детскими сказками.

Он взвизгнул от боли в руке – боль была резкой, но краткой, но тут же стиснул зубы. Эта боль оказалась пустячной по сравнению с тем, что он уже перетерпел.

– Это так, мелочь, чтобы привлечь твое внимание, – пояснил Ренунцио. – Ну, так давай вернемся к этим двоим рыцарям. Как их звали?

– Сэр Дирк Дюлейн, – выпалил Майлз. – И сэр Гар Пайк.

Ренунцио нахмурился. Майлз напрягся, приготовился к новой пытке, но инквизитор только задумчиво изрек:

– «Гар Пайк» – это ты, пожалуй, врешь, но «Дирк Дюлейн»... в этом имени что-то есть. Ну и где же они теперь, эти двое главных изменников?

– Вернулись туда, откуда появились, – ответил Майлз. Глазки Ренунцио полыхнули мстительным огнем.

– Это куда же? – мурлыкнул он. Майлз вдохнул и выдохнул. Его ответ инквизитору явно не должен был прийтись по сердцу.

– К звездам. На летучем корабле.

Физиономия Ренунцио окаменела, глаза метали молнии. Он поднял руку, готовясь дать знак палачу...

И тут кто-то оглушительно громко забарабанил в дверь камеры пыток.

Ренунцио раздраженно обернулся, опустил руку, кивнул стражнику, и тот отпер дверь.

На пороге стояли двое стражников. Один – такого высокого роста, что ему пришлось пригнуться, когда он переступал порог, а второй – стражник как стражник. Майлз заставил себя изобразить гримасу ужаса, но на самом деле сердце его забилось чаще от радости и надежды на спасение.

– С какой стати вы дерзнули оторвать меня от работы? – сердито проворчал Ренунцио. – Какое такое у вас ко мне важное дело?

– А дело такое, что у нас приказ имеется: вы должны доставить узника к самому Защитнику, – отвечал тот стражник, что был пониже ростом. – И притом – безотлагательно!

Майлз облегченно вздохнул.

Глава 21

Гвардеец-великан протиснулся в дверь и встал позади своего товарища.

– Еще чуть-чуть, и этот мерзавец рассказал бы мне все, что я... что хотел бы узнать Защитник! – гневно вскричал Ренунцио. – Зачем он ему понадобился именно сейчас? Поразительно неудачное выбрал время!

Майлзу показалось, что выбор времени как раз был на редкость удачен.

– Я вопросов задавать не привык, – пояснил гвардеец ростом пониже. – Поднимите узника, пожалуйста.

Уязвленный палач начал было развязывать веревки, которыми был опутан Майлз.

Но Ренунцио предостерегающе взметнул руку.

– Подождите! Я не обязан исполнять приказ, пока не увижу его собственными глазами! Покажите мне приказ в письменном виде, стражники!

– Да пожалуйста, если вам невтерпеж... – хмыкнул невысокий гвардеец и, вытащив из-за пояса свиток, шагнул к дыбе и подал бумагу Ренунцио. Тот, ворча, развернул свиток.

Но тут гвардеец стукнул его по голове каким-то небольшим предметом. При ударе послышался чавкающий звук. Глаза Ренунцио выкатились из орбит, и он, свалившись с табурета, упал. Бумага, покачавшись в воздухе, легла на пол рядом с ним. Майлз успел прочитать на ней одно-единственное слово: «Сюрприз!»

Происходящее стало сюрпризом и для главного мастера пыток, но он быстро пришел в себя и с гневным криком бросился к нежданным пришельцам.

Но драки не получилось. Мастера пыток были мужчинами крепкими – на диво крепкими и жестокими, – но они привыкли избивать людей, связанных по рукам и ногам, которые при всем желании не могли дать им сдачи. А вот гвардейцы, наоборот, были опытными воинами. Им-то как раз было не привыкать драться с теми, кто умеет отбиваться, – словом, палачам пришлось столкнуться с закаленными бойцами.

Гвардеец, что был пониже ростом, блокировал замах главного палача и изо всех сил заехал ему кулаком в солнечное сплетение, из-за чего тот громко охнул и сложился в три погибели. Тогда к гвардейцу рванулись с воплями двое подмастерьев главного палача, но на помощь товарищу подоспел его спутник-великан. Ловко обхватив шею первого мастера пыток рукой, он швырнул его на пол. Его друг развернулся к другому, который шел на него с раскаленными добела щипцами, шарахнул по щипцам алебардой, быстро перехватил ее и треснул палача по макушке рукояткой.

Великан стащил колпак со своей упиравшейся жертвы и отвесил палачу с десяток затрещин ручищей размером с суповую тарелку. Голова палача запрокинулась, глаза закатились.

А тот гвардеец, что был ростом пониже, уже развязывал Майлза.

– Вне всякого сомнения, – проговорился великан, – всякие намеки на то, что Дирк имеет какое-то отношение к отречению от престола старого короля, – это наглая ложь.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – вырвалось у Майлза, – но вы не представляете, как я рад вас видеть!

– Ну, почему же? Представить нетрудно, – кивнул Гар, задумчиво уставился в пол, постоял недолго и вытащил из сумки на боку маленький флакончик. – Это немного ослабит боль.

От его прикосновения боль всколыхнулась с новой силой. Майлз, скрипнув зубами, сдержал стон. Дирк сосредоточенно раскручивал какое-то пыточное устройство над головой у Майлза. Покончив с этим, он осторожно взял несчастного за руки и бережно опустил их. Майлз облегченно застонал.

– Прости, – сказал Гар. – Но снадобье сработает лучше меня.

– Нет, нет! Я застонал оттого, что руки мои снова при мне, – заверил друга Майлз и понял, как смешно это прозвучало. Но не успел он пояснить, что имел в виду, как Гар выпрямился, закрутил пробку на горлышке флакончика и убрал его в сумку. Жгучая боль в ступнях у Майлза мгновенно утихла. – Какое блаженство! – воскликнул он.

– Несколько дней ходить тебе будет нельзя, – проговорил Гар с плохо скрываемым возмущением. – Ну, давай, поднимайся. Эта постелька нам понадобится для другого пациента! – Он подхватил Майлза на руки и перенес на табурет, где прежде сидел Ренунцио. – Ноги приподними.

Дирк поддержал Майлза, а Гар поднял с пола инквизитора – совсем не так бережно, как старого товарища, – и уложил на пыточное ложе. Майлз прикусил язык и не стал говорить ни слова поперек: он знал, что сейчас произойдет.

И, естественно, Гар связал руки и ноги Ренунцио и стал поворачивать колесо. Он вертел его до тех пор, пока бесчувственное тело не дернулось от боли. Гар отступил от дыбы, оценивающе глянул на дело своих рук и заключил:

– Маловато будет, пожалуй.

– Гар, – дрожащим голосом проговорил Дирк. – Ты не можешь поступать так низко.

– Ну, еще капельку, и будет в самый раз, – решил Гар. Он повернул колесо еще на две отметки и удовлетворенно кивнул. – Кости целы, ему не больно – пока. Но когда он очнется – не возрадуется. Заткни-ка ему рот, Дирк.

Он отвернулся, и Майлз понял: Гар не хочет сам затыкать рот Ренунцио кляпом из боязни придушить инквизитора со злости. Дирк оторвал от полы хламиды Ренунцио полосу ткани и завязал ею рот мерзавца. Отошел в сторону, прикинул на глаз и предложил:

– Может быть, стоит все-таки кляп скатать да поглубже засунуть, в глотку?

Откуда-то у Майлза взялись силы возразить другу:

– Не надо. Пусть его найдут стражники. Твое милосердие подействует на них лучше, чем моя месть.

– Здравая мысль, – согласился Дирк и вытащил из своей сумки банку с мазью и свернутый бинт. – Пожалуй, о твоих руках тоже стоит позаботиться.

Пока Дирк перевязывал руки Майлза, Гар привязал главного палача к стулу, прибитому к полу под ведром с дырочкой в днище. Из этой дырочки каждые две секунды на макушку падало по капле воды. Майлз оглянулся и увидел, что двое подмастерьев заплечных дел мастера уже привязаны к другим орудиям, с которыми прежде управлялись сами. Гар отошел в сторону и полюбовался своим произведением.

– По-моему, очень даже аккуратненько и со вкусом. Рты им завяжи тоже, ладно, Дирк?

Дирк занялся этим, а Гар вернулся к Ренунцио и, встав рядом с дыбой, пристально уставился на инквизитора. Тот застонал и заворочался – вернее, попытался заворочаться. Поняв, что связан, он окаменел, глаза его выпучились. Он с первого взгляда понял, что произошло, и уставился на возвышавшегося над ним великана, рука которого покоилась на ободе пыточного колеса. Ренунцио замер в страхе.

Гар заметил это и довольно кивнул.

– Ладно, этого наказания с него пока вполне достаточно. Оставим его здесь, и ты будешь судить его, Майлз, как только мы установим Новый Порядок.

Взгляд Ренунцио метнулся к Майлзу, встретился с его взглядом – спокойным, взвешенным – и глаза его наполнились ужасом.

– Хватит с него, – заключил Гар и решительно отвернулся. – Никто не стал бы нас винить, если бы мы его колесовали или четвертовали, но за то, что ты оставишь его на милость правосудия, уважать тебя будут больше. А теперь – вперед, пока на дворе ночь! Пора вытащить тебя из этой мерзкой дыры!

Дирк достал из мешка форму гвардейца, и они с Гаром помогли Майлзу переодеться в нее, что доставило ему немало боли. Затем Гар заботливо поднял главаря мятежников, уложил себе на плечо, Дирк отворил дверь камеры пыток, а Гар в последний раз обернулся и бросил взгляд на Ренунцио.

– Радуйся тому, что судить тебя будет Майлз, мерзавец, а не я. Ему хотя бы ведомо, что такое жалость.

С этими словами он развернулся и шагнул в коридор. Дирк закрыл дверь камеры пыток и фыркнул:

– Показуха!

– Я предпочитаю производить неблагоприятное впечатление, именно производить, – подчеркнул Гар. – И, руку на сердце положа, скажу: если бы мне пришлось решать его судьбу, злость могла бы вынудить меня к невиданной жестокости.

– Могла бы, – уточнил Дирк.

– Ничего невозможного нет, – напомнил другу Гар, – включая и здешнюю революцию... но об этом поговорим позже, когда окажемся под покровом леса.

Пройдя первый лестничный пролет, они наткнулись на часового. Тот сурово сдвинул брови и поинтересовался:

– А чего это он своими ногами не идет?

– Да поработали над его ногами, – коротко и двусмысленно отозвался Дирк.

– Ну ладно, мне-то что? Спина твоя, не моя, – пожал плечами часовой и отпер дверь. – Давайте, проходите.

Они вышли, и Майлз в полном изумлении оглянулся на часового, но тут понял, что Гар всем часовым поведал ту же самую «легенду», что и охранникам у пыточной камеры. Но часовые, охранявшие наружные двери, – это ведь совсем другое дело: если Гар должен был доставить узника к Защитнику, ему следовало всего-навсего подняться вверх по лестнице. Почему же часовые расступились, не говоря ни слова? Если на то пошло, то почему они пристроились сзади и пошли следом за Дирком и Гаром? Майлз выгнул шею изо всех сил, стараясь заглянуть в глаза часовых, и вдруг чуть было не закричал от удивления и радости – он узнал своих соратников из Фиништауна! Томлин подмигнул Майлзу, и тот, набравшись храбрости, подмигнул ему в ответ.

При каждом шаге Гара желудок Майлза был готов вывернуться наизнанку, поэтому он несказанно обрадовался, когда великан усадил его на лошадь.

– Ты просто обхвати бока коня коленями, – посоветовал Майлзу Гар. – Стремян ступнями не касайся – они у тебе не раньше чем через несколько дней подживут.

Гар развернулся, отошел и легко взлетел на высокого, могучего серого жеребца. Дирк и часовые последовали его примеру. Последним к ним присоединился мужчина, который все это время держал коней под уздцы.

– Как вы ухитрились так быстро собрать ударный отряд? – удивленно спросил Майлз, когда они тронулись с места.

– Не так быстро вышло, как нам хотелось, – угрюмо буркнул в ответ Дирк. – Мы приземлились несколько дней назад, но почти весь первый день пробирались по лесам до города, а потом разыскивали магистрата – нашего агента. Когда разыскали, быстро собрались, попросили лошадей, а тут как раз пришли вести о том, что ты арестован. В одном только мы сомневались – продержишься ли ты под пытками достаточно долго для того, чтобы твои агенты успели сделать ноги.

– Мы заверили магистрата, что ты продержишься, – продолжил рассказ Гар, голос которого тоже звучал хмуро, – прихватили его с собой и поскакали к столице. По дороге, устроив засаду, захватили несколько солдат Защитника, собрали еще кое-кого из магистратов – а они уже как раз вещички укладывали – и прямо перед тем, как въехать в крепость, сменили одежонку. Нас никто не остановил, а часовых у дверей тюрьмы мы быстренько выключили. На все про все ушло два дня.

– И все-таки у вас очень быстро получилось, да и поспели вы вовремя, – восхитился Майлз. – Поверьте, я просто не знаю, как вас отблагодарить!

– Да не сказал бы я, что мы вовремя поспели, – буркнул Дирк.

Майлз решил не уговаривать друга, не говорить, что они с Гаром ни в чем не виноваты. Что он мог поделать, чтобы развеять тоску Дирка?

– Значит, революции конец?

– Вовсе нет, – торопливо возразил Гар. – Все наши подсадные магистраты покинули свои посты, это верно, но на время своего отсутствия они передали свои полномочия писарям. Те агентши, которые играли роли жен магистратов, неожиданно узнали печальные вести о болезни своих тетушек или бабушек, за которыми некому поухаживать, и под этим благовидным предлогом тоже снялись с насестов. Сестры милосердия бежали в леса, как только стало известно об аресте Ледоры, и, насколько мы знаем, только с десяток наших людей угодили в лапы шпионов Защитника.

Майлз шумно облегченно вздохнул.

– Ну, стало быть, я все-таки продержался достаточно долго.

– Это точно, и зубы врагам заговаривал превосходно, так что тебя не успели слишком сильно изуродовать, – отметил Гар, не скрывая восхищения.

– Я тут ни при чем, – возразил Майлз. – Скорее всего Ренунцио просто жутко хотелось переиграть меня, – признался он. – Итак, значит, большинство наших агентов по-прежнему в строю и готовы выступить по первому нашему зову... но что мы теперь можем поделать?

– Прежде всего надо понять, какими силами мы располагаем, – отозвался Гар. – Сколько магистратов и шерифов вы успели подменить?

– Почти половину, а большинство оставшихся женились на наших агентах, – ответил Майлз.

– Превосходно! Сколько же это приблизительно получится наших на сотню?

– Семьдесят восемь, – отозвался Майлз, не задумываясь. – Из оставшихся двадцати двух у двенадцати на службе состоят стражники и гвардейцы, которые готовы встать на нашу сторону вместо своих господ.

– Ну, сестрицы милосердия, ну, умницы, вот так постарались! – воскликнул Дирк с неподдельным восхищением.

– Тут дело, наверное, и в том, что в целительстве они соображают получше лекарей Защитника, – усмехнулся Майлз. – Ну, в общем, эти ребята тоже за нас – и даже половина солдат из войска Защитника будет сражаться за нас, а не за него.

Дирк восторженно присвистнул, а Гар изумленно проговорил:

– Да у вас поистине фантастические успехи, Майлз!

Майлз просто расплылся в улыбке от такой похвалы.

– Да я что? Я только приглядывал, чтобы все делали так, как вы велели, дорогие мои учителя. Но что мне теперь сказать моим людям?

– Что сказать? Так ведь при таком количестве агентов, стражников и гвардейцев, состоящих у них на службе, у вас, можно считать, настоящее войско, пусть и небольшое! Пошли весточку, и пусть все выступают в поход на Мильтон!

– Вы только не забывайте, что о подобных передвижениях шпионы Защитника непременно известят своего повелителя, – напомнил друзьям Дирк. – Да и солдаты, верные ему, у него все-таки еще остались. Они будут следить за дорогами.

– Значит, надо сказать, чтобы передвигались под покровом ночи, – мрачно проговорил Гар, – а вперед высылали лесничих. Наткнутся на солдат – пусть хватают их и переодеваются в их форму.

– Стало быть, солдат придется убивать? – спросил Майлз, вытаращив глаза.

Гар не ответил ему.

– Так или иначе, все это продлится всего несколько дней, – постарался утешить Майлза Дирк.

У Майлза по спине побежали мурашки. Они все равно могли проиграть, и цена проигрыша могла оказаться страшной!

Но Гар неожиданно кивнул:

– Убивать не обязательно. Связать и оставить под охраной. Руки-ноги у них, естественно, затекут, но не более того. Живы останутся. Берите пленных, Майлз, но помните: захватывать их вам придется в бою, и будут жертвы с обеих сторон!

– Но пусть этих жертв будет как можно меньше, – вздохнул Майлз. – Как можно заверять людей в том, что несешь им свободу, если их попутно убиваешь? Я скажу своим людям, чтобы раненым оставляли жизнь.

– Что ж, пожалуй, ты прав, – пожал плечами Дирк. Они оставили позади последний дом, и он обернулся. – Вот одно из преимуществ централизованной власти: ни один из городов не обнесен стеной. Мы покинули город и уже едем, так сказать, по сельской местности, господа.

– В таком случае самое время разослать гонцов по округе, – заключил Майлз и повернулся к «часовым», ехавшим позади. – Вы все слышали и все поняли?

– Да, предводитель, – кивнул один из «часовых». – Всем агентам выступить на Мильтон. Передвигаться по ночам, вперед, на разведку, высылать лесничих. Быть начеку насчет патрулей Защитника, по возможности снимать их, пленных связывать, возле них оставлять охрану. Наверное, стоит их кормить и поить, – добавил он под конец.

Майлз кивнул.

– Верно излагаешь, – похвалил он. – Вперед, передайте эту весть всем, кому сумеете!

– Слушаемся, предводитель! – отозвались все пятеро и погнали своих лошадей галопом во тьму.

Майлз натянул поводья своего коня и застыл в седле. Луна освещала его неподвижную фигуру.

– Что случилось? – осторожно негромко спросил Дирк.

– Началось, – отозвался Майлз, не веря себе самому. – Ведь правда – началось!

– Началось-началось, – проворчал Гар. – И теперь вас никому не остановить.

– Но можно остановить! – воскликнул Майлз. – Я еще мог бы разослать другие вести, мог бы велеть прекратить наступление, вернуться в Затерянные Города!

– Мог бы, – медленно проговорил Гар. – И что тогда?

– Ну... городками и деревушками продолжали бы управлять писари, а Защитник бы узнал о том, что половина его магистратов и шерифов исчезли. Тогда он назначил бы новых и выслал своих шпионов, чтобы они... – Голос его сорвался.

– Нашли ваших агентов и стали их пытать, пока те не сознаются, куда подевались остальные их сообщники, а когда всех изловят, всех и казнят, – завершил за Майлза его мысль Дирк. – А потом в Затерянных Городах расквартируют гарнизоны, установят круглосуточное патрулирование в лесах и на Пустошах, и тогда уж точно надо будет навсегда расстаться даже с мыслью о возможности революции, не говоря уже о победе.

– Да я... я и не думал о том, чтобы все бросить, – смущенно пробормотал Майлз. – Я это просто так сказал – ну, приятно думать, что можно было бы все повернуть вспять.

– В жизни настает момент, когда нужно либо решиться, – сказал Гар, – либо захлебнуться в сожалениях. – Он легонько похлопал Майлза по плечу. – Ну, выше нос! Сомневаться не стоит – победа будет за нами, и притом – малой кровью! Тот чародей, что говорил с безумцами и исцелил их, – носитель мира и покоя, по крайней мере он старается быть именно таким! А теперь тебе решать – победить или погибнуть, так что уж лучше ты постарайся победить, я тебя очень прошу!

* * *

Орогору и Гильда ехали рядом по ночной дороге. То, что магистрат решил ехать верхом, а не в карете, заставило его подчиненных удивленно вздернуть брови, но никто не посмел и словом возразить ему. И все же детские предрассудки брали свое, и Орогору с Гильдой ехали так близко друг к другу, как могли, и держались за руки, при этом испуганно поглядывая по сторонам.

– Нам следует быть начеку – в любой миг мы можем наткнуться на людей Защитника, – пробормотал Орогору. Гильда поняла намек и кивнула.

И вскоре они разглядели на фоне придорожных теней темные фигуры. Орогору прошептал проклятие и натянул поводья лошади Гильды. Незнакомцы повернули головы, испуганно вскричали и обнажили мечи. Орогору придержал своего коня, выхватил меч. Страх сковывал его, но все же он храбро сжимал меч.

Гильда, стараясь успокоить его, легонько коснулась его руки.

– Кто вы такие? – негромко обратилась она к незнакомцам.

– Мы – магистраты Лофту и Граммикс, – откликнулся кто-то из незнакомцев, опасливо выговаривая каждый слог. – А вы кто?

Орогору торопливо убрал меч в ножны и радостно, почти истерически, расхохотался.

– А мы – Орогору и Гильда, глупенькие! А вы думали, мы кто? Принц Приммер и графиня д'Алекси?

Двое вылечившихся безумцев облегченно рассмеялись и, пришпорив коней, поспешили навстречу друзьям. Когда они радостно обнялись и расцеловались, Лофту спросил:

– Но разве вы не получили приказ Майлза? Женщинам велено возвращаться в Фиништаун и держать оборону – на тот случай, если нам придется отступать.

– Приказ я получила, – отвечала Гильда с железной решимостью. – Но я не смогу ни есть, ни пить, ни жить, гадая, жив Орогору или погиб.

– Мы тоже, – прозвучал голос за спиной у мужчин, и к ним подъехали Лала и Энни.

Гильда весело рассмеялась и обняла подруг.

– Пожалуй, пора трогаться, – сказал Лофту.

– Верно, а новостями обменяемся по пути. – Сказав это, Орогору недвусмысленно глянул на женщин. Если бы у них была возможность задержаться, они бы проболтали всю ночь напролет. Он повернул своего коня на север и спросил:

– Так ты сумел жениться на Лале?

– Нет, но она вышла замуж за магистрата в соседней деревне – его зовут Дюмарк, и он человек в высшей степени порядочный. Как только мы получили известие о выступлении, Лала решила, что будет лучше, если она отправится навестить захворавшую тетушку.

Орогору мрачно кивнул.

– Ей было бы лучше и в том случае, если бы мы проиграли.

– Но мы не проиграем, – заявил Лофту с непоколебимой уверенностью. – Нас не меньше, чем настоящих чиновников, и среди стражников, и в гвардии наших людей хватает.

Но Орогору понимал, что стражники и гвардейцы шерифов не станут воевать с солдатами войска Защитника – они с детства бывали на «службах», которые проводили магистраты и во время которых всем и каждому старательно прививалась мысль о том, что в стране существует справедливая власть и что все добропорядочные граждане обязаны этой власти повиноваться.

– Ходят слухи, будто бы почти половина войска Защитника – на нашей стороне, – добавил второй мнимый магистрат.

Душой – да, но будут ли они телом с повстанцами, когда дойдет до драки? Даже если солдаты верили, что дело повстанцев – правое, дерзнули ли бы они пойти против своих сослуживцев, когда в спины бы им уткнулись острия мечей офицеров? Об этом Орогору мог только гадать и радоваться тому, что он – не один из тех солдат, кому в тяжкий миг придется решать, на чьей стороне воевать.

Но если бы действительно дошло до драки, можно было утешить себя хотя бы тем, что все мятежники освоили азы боевых искусств под руководством Гара и Дирка. Числом они превзойдут солдат, но оружия у них не было. Как ни крути, исход восстания был неясен. Могли пролиться реки крови, и Орогору всем сердцем желал, чтобы его возлюбленная Гильда была подальше от кровопролития, за стенами Фиништауна.

* * *

Они ехали по темному ночному лесу и негромко переговаривались, пока на развилке не заметили всадников.

– Кто идет? – послышался оклик.

– Магистраты Майлза, – откликнулся Орогору, опередив товарищей.

Всадники облегченно рассмеялись и, подъехав к соратникам, одарили мужчин увесистыми хлопками по спине.

Вот так они и продвигались вперед под покровом ночи, и отряд их с каждой развилкой, с каждым скрещением дорог вырастал. В это же время по всей стране точно так же по ночным дорогам ехали и шли пешком подсадные чиновники, собираясь в отряды, а затем – в полки. Как только занималась заря, войска повстанцев прятались по лесам и оврагам. Пока одни спали, другие стояли в дозоре, надежно спрятавшись.

Гильда трясла его за плечо.

– Орогору!

Орогору мгновенно проснулся, вытаращил глаза на мгновение и встретился взглядом с женой, надеясь, что прочтет в ее глазах спокойствие. А сердце его от волнения готово было выскочить из груди.

– Что?!

– Приближается целый эскадрон всадников, и все они в форме войска Защитника!

– Не буди пока остальных, – машинально проговорил Орогору, решив, что спящих труднее заметить. Сам же он перекатился на живот и выполз из низины, где они остановились на ночевку. Раздвинув высокую, густую придорожную траву, он увидел кавалеристов.

Их было с десяток – все, как на подбор, высоченного роста и бородатые. Правда, ехавший во главе эскадрона командир ростом явно не вышел, да и комплекцией тоже. Форма на нем сидела так, словно была с чужого плеча.

– Шпион Защитника, – прошептал Орогору Гильде. – Возглавляет патруль, потому что он-то знает, кого искать.

– Они могут искать нас? – еле слышно вымолвила Гильда.

– Не исключено. Вообще шпионы с патрулями разъезжают редко.

– Что же нам делать?

– Проследим, куда они проедут, – шепнул Орогору, – и посмотрим, вернутся или нет.

Они лежали тихо, как мышки. Патрульный эскадрон проехал мимо и вскоре исчез вдали. Гиль да облегченно вздохнула, а Орогору вдруг зазнобило. Чтобы скрыть это, он глянул на солнце и сказал:

– Скоро полдень. Мне пора в дозор, а тебе надо лечь поспать, милая.

Гильда отползла в низину, но вид у нее был неуверенный. Орогору положил руку ей на плечо и нежно проговорил:

– Поспи, отдохни, любимая. Пока мы не доберемся до Мильтона, опасность нам не грозит. Ты сама это прекрасно понимаешь.

Хотел бы он это понимать...

Как бы то ни было, Гильда, похоже, решила внять его увещеваниям. Она вздохнула, улеглась на траву калачиком и, зевнув, прикрыла рот ладонью. Орогору смотрел на спящую жену и ощущал прилив величайшей нежности, гадая, почему это чувство охватило его именно сейчас.

Но потом он вспомнил, что ему следует следить за дорогой.

* * *

В этот день в дозоре стояло немало других мужчин и женщин, Они замечали проезжавшие по дорогам патрульные отряды Защитника, следили за тем, куда те направляются, и сообщали об этом своим товарищам, когда с наступлением темноты те собирались вместе, чтобы продолжить путь. Разогревали еду, ели, пили, а потом снова уходили во тьму по потаенным тропкам, не забывая приглядываться и прислушиваться – не нагрянут ли солдаты Защитника.

На первый патруль отряд Орогору наткнулся вскоре после того, как взошла луна. Солдаты стали лагерем у реки. Догорали походные костры, усталые лошади, устало опустив головы, дремали. Вокруг большого костра стояли небольшие шатры, в дозоре стоял один-единственный часовой. Он медленно вышагивал по кругу.

Орогору знаком приказал своим людям остановиться и шепотом проговорил:

– Нас двадцать, а их десятеро. Сделаем так: к каждому шатру подойдут по двое, выдернут шесты, а потом завернут солдат в полотно.

Все согласно кивнули. Кое-кто был мрачен, другие злорадно ухмылялись, а Лофту спросил:

– Может быть, мне снять часового?

Орогору хотел было ответить, но его опередила Гильда:

– Ты сделаешь это, но подождите, пока я сыграю свою роль.

С этими словами она отвернулась. Лофту непонимающе посмотрел на нее. Не понял замысла супруги и Орогору, но сейчас было не время и не место спорить. Мятежники привязали лошадей и осторожно пошли вперед. Остановились, когда каждому стал хорошо виден лагерь. Разбившись на две половины, разошлись, огибая шатры с разных сторон полукругом.

Часовой ходил, не торопясь, и Гильда вышла из-за деревьев на залитый лунным светом пятачок прямо перед ним. Часовой остолбенел от изумления и испуга, а Гильда зашагала к нему, кокетливо виляя бедрами.

– Здравствуй, солдатик, – проговорила она негромко, гортанно, с хрипотцой.

Часовой совладал с собой и ответил так же тихо:

– Здравствуй, красотка. Что это ты бродишь по лесу среди ночи?

– Да лошадь у меня охромела, вот и крадусь по лесам. Боюсь разбойников, только все-таки надеюсь...

И тут за спиной у часового возник силуэт Лофту. Ловкий удар ножом – солдат дернулся, в изумлении вытаращил глаза, но они тут же закатились, и он повалился наземь ничком.

Орогору был потрясен находчивостью жены. Пару мгновений он стоял, не в силах пошевелиться, но потом изумление сменилось гордостью. Он должен был не посрамить Гильду, доказать, что достоин ее. Орогору махнул рукой товарищам и медленно пошел первым в сторону шатров.

Разбившись по двое, мятежники встали у шатров в ожидании сигнала Орогору. Он поднял руку, резко опустил и выдернул шест, поддерживающий шатер с одного края, из земли. Его спутник сделал то же самое с противоположным шестом, и полотно шатра легло на землю, накрыв собой спящего солдата. Мятежники опустились на колени и быстро подоткнули края полотна под спину спящего. Тот проснулся и завопил от испуга. Ему вторило с десяток голосов по всей поляне, за криками испуга последовали ругательства, но все без толку: мятежники ловко поворачивали беспомощных солдат с боку на бок и в итоге закутывали их в полотно, словно в коконы.