Текст книги "Лекарство"

Тепло вмиг обволакивает меня коконом, перетекая от шеи к кончикам пальцев. Это того стоило. Пытаюсь уснуть, но мозг упорно сопротивляется. Вместо сна он пускает мне калейдоскоп воспоминаний. Все те же слайды, каждый день без остановки – Лим, Гарсия, Шрадрик, Марена, Сэт. Вот они играют в Дрогни, вот дурачатся в тренировочном центре, а вот по очереди прощаются с жизнью. Сначала Сэт, Шрадрик, затем Лим и Марена. Говорят, только смерть близких оставляет пробоины в душе, но нет. Чужая смерть тоже ранит. Только место отличается. Лучше об этом не думать, иначе я так долго не продержусь. И как только Блэквуду удается так спокойно ко всему относиться?

Умер страж – ничего, у меня есть еще. Убили всех – что ж, от них все равно не было толку. Неужели ему их не жалко? Да, они не были близки, но ведь они были подчиненными, с которыми он провел не один десяток лет. Стоит представить на их месте кого-то из студентов моей группы, и сердце кровью обливается. Их смерть должна была пустить в его сердце хоть мизерную каплю. Если, конечно, там есть чему обливаться, в чем я лично не уверена. Блэквуд – отличный боец. Он умеет выживать. Знает тактики борьбы с моровами, их сильные и слабые места. Но понятия не имеет, как обращаться с обычными людьми. Ирония судьбы или врожденная слабость? Не уверена, что у него есть хоть какие-то слабости. Глаза закрываются. Он ничего не боится. Ни змей, ни моровов, ни самой… смерти. При случае… он сразился бы с целой армией… тварей и, уверена, одержал бы…

Проснувшись утром первым делом проверяю, есть ли на мне белье, и только потом спальник напротив. Молния расстегнута, Блэквуда нет. Обматываюсь спальным мешком, как полотенцем и выглядываю в щель. В лицо бьет свежесть прошедшего дождя. Возле поваленного бревна видны остатки костра. Угли еще не перестали дымить, на ветках развешана одежда. Подхожу к бревну, стягиваю куртку Блэквуда. Сухая. А где он сам? Кладу куртку на бревно и поворачиваюсь к палатке, когда мимо со свистом что-то пролетает. Прямо перед лицом. Нож. Торчит в дереве за спиной.

– Промахнулся.

Блэквуд выходит из леса.

– Неужели?

Замечаю торчащее в коре лезвие, пригвоздившее собой ящерицу. Или все-таки нет. Он вынимает нож и присаживается возле дымящих углей. Мысленно поблагодарив бога за то, что лезвие предназначалось не мне, кое-как развешиваю свои вещи на ветке. Из-за недостатка одежды чувство неловкости растет с каждой минутой. Хотя сам Блэквуд сосредоточен на завтраке. Даже не смотрит в мою сторону. Это одновременно радует и огорчает. С одной стороны ясно, что в этом плане я его не интересую. С другой – он до сих пор злится на меня за ракетницу, и я не знаю, как все исправить. Блэквуд не из тех, кто легко идет на контакт. Сказать по правде, я вообще не знаю, как найти с ним связь. Это словно искать воду посреди Сахары. Вроде бы вот он – островок понимания – маячит перед глазами. Но только ты приближаешься, он вмиг рассыпается в песок. Как понять, где вода, а где мираж? Как понять, что этот подход верный, а другой нет? Только попробовав неудачу на вкус.

– Ты все еще злишься.

Ответа нет.

– Мы можем хотя бы разговаривать.

Только вой ветра за спиной.

– Я же извинилась!

– Извинение не вернет ни льда, ни припасов. Следовательно, от него нет никакого толку.

У него ни от чего не толку. Послушать его, так все вокруг – сплошная бессмыслица.

– Хорошо. Что ты хочешь, чтоб я сделала?

Он резко поднимает глаза. Наконец хоть какая-то реакция. Правда, смотрит на меня так, словно я предложила ему сделку с дьяволом.

– Хочешь, чтоб вернулась на другой берег озера и отыскала припасы?

Скрежет обугливающейся палки на углях вместо ответа.

– Хочешь, чтоб сама нашла лекарство?

Не отвечает. Только смотрит, долго и пристально, так, словно пытается проникнуть в мои мысли и понять, не дурачу ли я его. Не доверяет, это ясно. Сама виновата.

– Чтобы ушла, оставила тебя в покое?

Опущенный взгляд – что еще нужно для ответа.

– Отлично.

Ответ написан на его лице. Он хочет этого всем сердцем. Хочет от меня избавиться. Ком в горле увеличивается. Пытаюсь пропихнуть его по пищеводу, но он встает камнем.

– Если ты и вправду так меня ненавидишь, нужно было просто бросить меня в лесу, тогда тебе не пришлось бы…

– Я не могу тебя бросить! – его голос прорывается сквозь тишину так громко, что я подпрыгиваю.

– Почему?

Его губы крепко сжимаются, словно он взболтнул лишнего.

– Неважно. Просто… не делай глупостей. Ясно?

Киваю в ответ, а в голове уже закручивается тысяча вопросов. Как, зачем, почему? Ведь он меня ненавидит! Это и слепому видно! Тогда почему он не может меня бросить? Получается, он сделал это не просто так, а с определенной целью, но какой? Жалость? Нет. О какой жалости может идти речь, когда она касается Блэквуда. Тогда что? Здравый смысл, выгода? Возможно. Моя кровь ценна. Если не для него, то для сиринити. Может, именно по этой причине я до сих пор жива. Как знать. Сам же Блэквуд не произносит больше ни звука.

Спускаюсь к реке подальше от него. Видеть его вечно недовольное лицо выше моих сил. В отражении воды замечаю, что царапина на щеке значительно уменьшилась. Значит, растение все же помогает. Как там его, гроновцет, горновцвет? Только сейчас замечаю какой-то странный аромат. Такой сладкий, приторный, будто плитка шоколада. Странно вылавливать такой запах в потоке сырости. А вот откуда он. Здесь же полно цветов! Только каких-то странных, коричневых. Никогда не видела таких. И да, мне не почудилось. Они пахнут в точности как шоколад. Невероятно! Их целые сотни! Опутали кору дерева, будто бесконечный цветочный плющ. Мысли так и тянут меня к магазину сладостей. Закрываю глаза и представляю, как иду среди полок. Вот шоколадные конфеты, патока, а вот мои любимые батончики с ореховой начинкой. И в каждом ряду лежит букет коричневых цветов. Но магазин тает, полки пустеют, и остаются только цветы. Коричневые. Интересно, как они называются? Такие красивые цветы, наверное, имеют очень поэтичное название, но я его не знаю, поэтому буду звать их шоколадники. Хочу сорвать один, но не решаюсь. В прошлый раз, когда я задела стебель растения, из него вытекла странная жидкость и ошпарила меня. Не хочу рисковать. Неизвестно, какая гадость прячется внутри этого прекрасного цветка.

Продолжать путь в сухой одежде само удовольствие. Кажется, я могу идти без остановки до вечера. Но остановиться все же приходится, хотя бы чтоб свериться с показаниями компаса. Но для этого я не нужна. Блэквуд делает все сам, как всегда. Молча иду за ним, пока он осматривает кроны деревьев. Почему именно деревья? Почему не кусты или, скажем, землю? Ведь на земле обнаружить следы гораздо проще. Но земля его не интересует. Он ищет что-то конкретное, что-то, что укажет нам дорогу. Но что? Его рука вдруг застывает на кроне. Пальцы скользят по отсыревшей древесине. Что там? След, царапина, отпечаток лапы? Нет, что-то поменьше, незаметное. Крохотный символ, две перечеркнутые вертикальные линии, посередине дуга в виде полумесяца.

– Что это? – шепчу и вдруг понимаю, что стою прямо у него за спиной.

– Язык сиринити. Указание двигаться на северо-запад, к реке. Падшие близко.

У сиринити есть свой язык? Северо-запад? Река? Слова как-то медленно доходят до моего сознания, будто оно находится под действием алкоголя. Неужели падшие живы? Но это значит, что скоро мы их найдем, а вместе с ними и лекарство. И тогда мы сможем вернуться домой. Домой! Только бы это было правдой. Но на лице Блэквуда ни тени радости. Ах да, он ведь безэмоциональный. Постоянно об этом забываю. Пора бы уже привыкнуть и перестать относиться к нему, как к обычному человеку. До сгущения сумерек двигаемся на северо-запад. Разбиваем лагерь, только когда идти становится нереально. Утренняя находка возрождает потерянный аппетит. Набрасываюсь на ягоды как человек, который вдруг вспомнил, что не ел семь дней. Но хвост ящерицы не трогаю. Даже голодная не могу пропихнуть его в горло.

Блэквуд дежурит, пока я беспокойно верчусь в спальнике. Как ни старайся, уснуть сегодня – непосильная задача. Только закрываю глаза, на внутренней стороне век вижу лицо Лима и Марены. Как на него набрасываются моровы. Как она иссыхает в песок. И каждый раз представляю, что такое может случиться со мной или… Стоп. Почему я вообще о нем переживаю? Уверена, он не сильно тосковал бы, если бы меня утащили моровы. Только вздохнул бы с облегчением. Вот и ты не думай о нем или, как говорит Изи, просто «забей». Спасибо за совет, Изи. Я так по тебе скучаю. Ты даже не представляешь. Просыпаюсь от шороха. Понимаю, что это Блэквуд. Моя очередь дежурить.

На рассвете или, точнее, когда на горизонте появляется серый луч, выдвигаемся в путь. Стимул подталкивает меня в спину, заставляя почти что бежать вперед. Всё же пыл остывает, когда мы натыкаемся на еще одного морова. Тело такое худое, буквально усохлое. Увечий нет, поэтому вывод только один – голод. Конечно, это одна из распространенных причин смерти в дикой местности, но ведь это моровы! Они сильные, даже не уверена, что знаю насколько. Если они умирают от голода, это значит только одно – запасы кровы иссякли. За все время на Другой стороне мы не встретили ни одного зверя. Ящерицу найти – уже настоящая удача, которая сегодня нам не светит. Поэтому приходится довольствоваться ягодами и орехами. Вроде неплохо, но скоро снова придется идти на охоту. Для Блэквуда это не проблема. Он готов довольствоваться даже мхом, если потребуется. Надеюсь, до этого не дойдет. Пока он поедает ящерицу за ящерицей, я пополняю запасы ягод, просматривая землю в поисках следов. Но ни на земле, ни на кронах отпечатков лап нет. Это заставляет меня всерьез задуматься. Есть ли вообще в этом мире жизнь?

* * *

– Ты точно знаешь, куда идти? – прикрываю глаза ладонью, чтоб разглядеть что-то в стене дождя.

– Знаки падших указывают на север.

– Разве мы недостаточно прошли? Что вообще означают эти странные закорючки?

– Место обитания.

Место обитания падших? Здесь, посреди леса? Слабо верится, что они все эти годы выживали, просиживая среди открытого неба. Если они, конечно, выжили. Наличие знаков не означает, что те, кто их оставил, до сих пор живы.

– А как мы узнаем это место? – из-за шелеста дождя приходится почти что кричать.

Он не отвечает, но учитывая то, как резко он застывает возле дерева, ответ где-то рядом. С трудом различаю на стволе очертания трех стрелок копьями книзу. И что это значит? Не знаю, кто обучал падших грамоте, но с ассоциациями у них явно проблемы. И почему нельзя просто написать «Наш лагерь в вересковой роще» или «Ищите нас у мертвого озера». Их безопасность от этого не пострадала бы. Можно подумать, моровы умеют читать.

– Это место.

Оттягиваю капюшон со лба, но все равно ничего не вижу. Какое место? Вокруг только деревья.

– Что? Здесь?

– Нужно искать.

Он бросается на поиски. Осматривает деревья, переволакивает землю, оглядывает каждый кусочек промокшей земли, а я наблюдаю, как дождь смывает с его лица уверенность.

– Блэквуд, здесь ничего нет.

Но он все продолжает выискивать след, пока я пытаюсь не утонуть в потоках ливня. Что ж, удачи. Решаю присесть на более-менее сухой кусочек земли, но стоит только на него ступить, как земля уходит из-под ног. Удар плечом, резь в боку и темнота. Следующее, что помню, это грохот где-то рядом и запах гнили. Голова раскалывается, левое бедро словно ошпарили. Что произошло? Где я? Пробую подняться. Вспышка боли вспыхивает с новой силой.

– Ранена?

Чья-то рука упирается в спину, заставив меня пожалеть, что оставила кинжал Уилла в рюкзаке. К счастью или нет, это всего лишь Блэквуд. Видимо, тот грохот после падения и был он.

– Пока не уверена.

– Идти можешь?

Снова пробую стать на ногу. В боку болит, но терпимо.

– Думаю, да.

– Тогда вперед, – вдох, выдох, толчок в спину. Похоже, его падение обошлось без травм.

– Куда? Что это вообще за место?

– Нужно выяснить.

Снова пинок в спину. Словно я манекен какой-то. Переставляю ноги так аккуратно, как это вообще возможно в темноте. Но все равно на что-то натыкаюсь и чуть не валюсь с ног. Похоже, пространство здесь довольно узкое.

– В сторону.

Он протискивается вперед и растворяется где-то в черноте.

– Стой, не бросай меня!

Бросаюсь в темноту, но тут же на что-то натыкаюсь. Так и голову расшибить недолго. Спустя пару секунд чувствую, как по куртке что-то ползет. Пугаюсь, что это жуки или еще какая живность, но нет. Это рука Блэквуда, хватает меня за запястье и тянет вперед, словно мой пульс указывает ему дорогу или так проще понять, умерла я уже от страха или нет. Раздражение вспыхивает спичкой. Пытаюсь потушить его мыслями о выживании. Без него мне не выбраться. Поэтому нужно терпеть. По крайней мере, он меня не бросил. Спустя какое-то время впереди прорисовываются контуры, отдаленно напоминающие дверь. Мы выныриваем в помещение. Первое время глаза борются за право видеть, пока зрение не приходит в норму. Вижу каменные стены, ступени. Цепочка лестницы теряется где-то в темноте вверху. Помещение чем-то напоминает башню. В воздухе витает странная смесь гнили и сырости, от которой горло выворачивается наизнанку. Что это за место и как глубоко оно под землей? Чувствую, как рукав снова свободно обвисает. Блэквуд идет к лестнице.

– Мы что, просто так поднимемся? Мы же не знаем, что там!

– Видишь другой выход?

Закусываю губу, но не отвечаю. Здесь нет другой двери. Поэтому выбора, очевидно, тоже нет. Ноги тяжело ударяют по лестнице. Это все потому, что она сделана из кованой решетки, широкой, проржавелой, но достаточно тяжелой, чтоб выдержать наш вес. Во всяком случае, я на это надеюсь. Запах гниения усиливается с каждой ступенькой. Отвратительное место. Надеюсь, мы скоро выберемся. Хотя лучше на это не рассчитывать. Лестнице не видно и конца. И что это только за зловонный запах? Будто здесь кто-то умер, что в принципе, не исключено. Еще и ступеньки липкие. С каждой шагом подошва все больше ерзает на месте. Опираюсь рукой о стену, чтоб не упасть, и чувствую, как на пальцах остается слой липкой жижи. Что за гадость? Камень какой-то непонятный и выглядит странно. На ощупь как мрамор, только с плесенью. Овальный, серо-бежевый, с темными вмятинами в середине. Хотя нет. Больше похоже на дыры. Дыра посередине, еще две выше. Это же… Отпрыгиваю назад, как ошпаренная, но пальцы до сих пор ощущают шершавое касание костей. Это череп! И не один. Они повсюду. Вся стена усыпана ими! Тысячи… тысячи мертвых людей. Соскальзываю со ступеньки. Еще чуть-чуть, и я полетела бы вниз, если бы не рука Блэквуда, вовремя появившаяся в темноте.

– Ты что, спятила? Здесь могут быть моровы.

– Кости повсюду…

– Замолчи.

Заставляю себя отвести взгляд от камней, хоть это и стоит огромных усилий. Не могу дышать, словно стены вдруг сузились, выпустив весь воздух.

– Вперед и ни звука.

Как хорошо, что со мной «мистер чуткость». Его поддержка незаменима, словно капля керосина в огонь. Ладно, успокойся. Нужно идти. Ты ведь не хочешь остаться здесь? Просто не смотри по сторонам, под ноги. Вообще никуда не смотри. Только вперед и только прямо. Кое-как заставляю ноги двигаться, чувствуя, как Блэквуд подталкивает в спину. Боится, чтоб я снова не наделала шума. В нынешних обстоятельствах это неосмотрительно, но что я могу поделать. Я же живой человек. У меня есть чувства, и они не отключаются путем нажатия рычага на спине. Пятнадцать минут, час, сутки. Ощущение, что этот проход бесконечный, только усиливается. Когда наверху показывается светлый ореол, я готова бежать к нему. Но все же нахожу в себе терпение этого не делать. Боюсь, споткнусь и полечу вниз.

Мы выходим на площадку. Решетка пола разносит звук шагов по всей округе, и по тому, как далеко уходит эхо, делаю вывод, что помещение большое. Света факелов едва ли хватает, чтоб очертить границу помещения. Огромное, стены тянутся в длину метров на двадцать. Потолка и вовсе не видно. Что это за место? И почему я не чувствую земли под ногами? Будто в воздухе парю. Это мне не нравится. Вообще здесь не нравится. Замечаю, что помещение разделено на две площадки. На одной из них находимся мы. Вторую отделяет примерно десять метров. А вот что находится между ними? Подхожу к ограждению и… отскакиваю назад. Камни… Те самые, из которых построена стена в башне. Кости, черепа, скелеты. Тысячи. Целое поле останков, охранявших стены этого здания. Как жутко. От одного только взгляда кожа леденеет. Это люди или сиринити? А может, моровы? Откуда они здесь взялись? Кислород вдруг испаряется, и я хватаю ртом пустой воздух. Пытаюсь взять себя в руки, безрезультатно. Не могу здесь находиться. Хочу отсюда выбраться! На поверхность, в лес. Куда угодно! Лишь бы подальше отсюда! Блэквуда вид костей не шокирует. Едва взглянув вниз, он направляется к стене и снимает факел. Ни одной эмоции. Это всерьез заставляет меня задуматься, человек ли он вообще?

Свет факела позволяет разглядеть все больше деталей. Но чем больше вижу, тем больше хочется отсюда убежать. Громадные стены возвышаются над нами, словно скалы. Еще немного, и прихлопнут нас как в мышеловке. На другой площадке мелькают разноцветные блики. Это что, витраж? Прямо как в церкви. Спустя время замечаю мост слева. Он соединяет площадки между собой. Справа точно такой же. Сколько же лет этому месту? Камень на стенах совсем потемнел, будто возводился в прошлом столетии. Мост в таком же печальном состоянии. Каждый скрип пола норовит стать последним. Спокойно. Главное – не смотреть под ноги. Вопреки всем попыткам, не сдерживаюсь и все же рассматриваю стену. Она выглядит как-то странно. Поверхность неровная, будто часть скалы. Везде сплошные выемки. Постепенно неровности перерастают в выпуклости, выпуклости – в выступы, а те сливаются в почти различимые черты. Каменные глаза, отесанные носы, массивные подбородки… Мне кажется или это…

– Это что, лица?

Блэквуд только зыркает в мою сторону, а его голос уже звучит у меня в голове. «Ты же сама видишь. Зачем спрашиваешь?» И вправду зачем. Принимая во внимание оскал, это лица моровов. Это ясно и по скрученным рукам и сгорбленным плечам. Хотя нет, ничего не ясно. Что это за фигуры, откуда они здесь взялись и, что самое главное, зачем? Зачем вырезать в стене фигуры моровов, словно они какие-то божества? В этом нет смысла, если… только здесь они не являются кем-то большим, чем кровожадными тварями. Где моровы могут иметь авторитет? Ответ очевиден. Только в их логове.

– Блэквуд? – в ответ тишина, – Мне кажется, это не место обитания падших.

– Неужели?

Оборачиваюсь и нахожу его напротив стеклянного витража. Кусочки стекла переливаются в свете факелов. Ни трещины, ни пятна не могут испортить скрывающейся под ними картины. Длинные одежды, прогнутые спины. Это же моровы. Но на витраже они совсем не такие, как в жизни. Лицо не искажено от злости, пасть не раскрыта, как у зверей, глаза не блестят от крови. Они прогнулись, голова опущена, руки на затылке, словно в знак защиты. Они будто напуганы. Бессмыслица какая-то. Кого им бояться? Рядом другие фигуры. С гордо поднятыми подбородками. На голове капюшоны, на руках – синие пятна. Неужели это сиринити?

– Что это?

Знаю, не стоит верить всему, что видишь, особенно в логове моровов, но не могу оторвать глаз. Что-то мне подсказывает, что в этой фреске заключено больше смысла, чем во всем нашем путешествии.

– Всего лишь картина.

Он отворачивается. Всем видом показывает, что здесь нет ничего достойного внимания, но то, как он всколыхнулся при вопросе о фреске, наталкивает на размышления. С ней что-то не так, и он это знает, но не хочет рассказывать. Почему моровы выглядят как жертвы? Это неправильно, аморально и бессмысленно. Моровы вовсе не жертвы. Они кровожадные твари, разрывающее всех на своем пути. Они не знают милости, не знают страха и уж тем более не сдаются перед сиринити. Почему тогда, по-вашему, все еще длится война? Нет. Здесь что-то другое. Какой-то тайный смысл, известный только тем, кто является частью войны. Может, сиринити пытались их приручить? Нет. Что за глупость? Ну же, думай. Я должна это выяснить, должна… Черт. Нога цепляется за камень. Так и голову разбить недолго. Ладно, подумаю о фреске позже. Сейчас главное выбраться. Пытаюсь не отставать от поспешно отдаляющегося Блэквуда. Он ведь в курсе, что здесь не один. Тогда почему никогда не проверяет, не отстала ли я? Почти дохожу до двери, когда боковое зрение улавливает движение. Что это было? Там, в углу. Я видела… или мне показалось? Подхожу к стене, смотрю вниз через ограду. Здесь никого нет, кроме меня. Может, действительно показалось. По спине поднимается странное предчувствие. Уж лучше убраться отсюда, пока могу.

Прохожу по мосту, сворачиваю к двери и… снова оно! Движение. На этот раз мне точно не показалось. Там что-то есть. Подхожу к стене, снимаю факел, всматриваюсь в окаменелые лица, а они всматриваются в меня. Всматриваются и… моргают? Что за чертовщина? Скрежет стен, грохот разбивающегося камня. Не успеваю открыть рот, как из стены высовывается рука. Пальцы, безобразно изогнутый локоть, плечи, туловище. Что это?! Бросаю факел и мчусь к двери. Где этот чертов Блэквуд, когда он так нужен?! Грохот за спиной усиливается и, кажется, движется вместе со мной. Они гонятся за мной! Добегаю до дверного проема, но проход перекрывает каменная тварь. Откуда она взялась? Что это вообще такое?! Торможу так резко, что чуть не врезаюсь в нее. Звук трескающегося камня за спиной, впереди, слева. Мне ничего не остается, как бежать на другую площадку. Дверь! Спуск, по которому мы сюда попали. Только бы успеть до него добраться. И куда подевался Блэквуд? Решетка скрипит, как раненый зверь. Она не выдержит. Быстрее!

Стараюсь не думать о тварях, бегущих за мной по пятам. О том, как трещит под ногами решетка. О темноте, пожирающей проход, и о боли, разъедающей лодыжку. Вот он, проход! Я почти спасена. Последний рывок и… Нет! С темноты выныривает каменный силуэт. Они добрались до спуска! Они везде! Подаюсь в сторону, слишком резко. Теряю равновесие и врезаюсь в стену. Бежать некуда. Мой нож остался в рюкзаке. Что же делать? Каменные лапы уже пересекают мост. У меня всего минута. Справа ограждение. Можно спрыгнуть. Высота не больше двадцати метров. С такого расстояния я не смогу себе серьезно навредить, но и уйти не смогу. Нужен другой путь. Ну, давай. Ищи выход! Но его нет, а я устала бояться. Надоело быть слабой. Если умирать, то хотя бы достойно. Двадцать секунд до столкновения. Хватаю факел и со всех сил ударяю им тварей. Некоторые отскакивают, другие – только сильнее наступают. Продолжаю отбиваться, пока не немеют руки. В лодыжку врезается боль, будто ее разрывают тупым ножом. Падаю на колено, но факел не выпускаю. Твари навалились на плечи грудой отсыревших камней. Не могу пошевелиться. Нечем… дышать. Не знаю, как… Ай! Руку пронзает боль. Факел выскальзывает. Перед глазами все плывет. Кажется, я сейчас потеряю сознание.

* * *

Грохот, треск, боль, а среди них голос. Такой звонкий. Разрывает полотно шума. Что он говорит? Не могу уловить. Голова раскалывается. Почему я еще жива и куда подевались твари?

– Столько мужества в лице маленькой девчонки.

Поднимаю голову и вижу мужчину. Высокий, тонкий, как свеча, и примерно такой же бледный. Кожа и волосы с болезненным оттенком синевы. Откуда он взялся?

– Стражи могут тобой гордиться.

Твари. Они просто остановились. Стоят вокруг, словно статуи, и даже не двигаются. Что происходит?

– Я не страж, – поднимаюсь на корточки.

– Я знаю. Сильвер, верно?

Не знаю, какое у меня сейчас выражение лица, но незнакомцу оно явно нравится. Он улыбается во весь рот.

– Не стоит удивляться. Я много знаю. О тебе, о Старейшине, стражах и всех его пешках.

– Но отку…

– Как тебе мои зверушки? – он кивает в сторону статуй. – Моровы – удивительные создания. Жизнь научила их приспосабливаться даже к самым жестким условиям. Одни срастаются с землей, другие – растворяются в воде. Но эти превзошли сами себя. Они провели в стенах этого подземелья так долго, что буквально срослись с ними. Всего фляжка крови, и я могу поддерживать в них жизнь. Забавно, правда?

Забавно? Да он чокнулся.

– Кто вы? Один из падших, моров?

– Нет, – его рот растягивается в улыбке, – я не ничтожество вроде сиринити. Я тот, кто правит балом. Я Даниил, предводитель вездесущих, тех, кого ты привыкла называть моровами.

Предводитель… моровов? Разве такое возможно? И почему никто из свиты Кристиана не предупредил, что у моровов есть высшая каста? Как… это… просто в голове не укладывается.

– Но… вы совсем не похожи на…

– Монстра?

Он поправляет выбившиеся пряди волос. Довольно странный жест для неизвестно-сколько-летнего вожака самых живучих тварей на земле.

– Никто из нас не рождался… таким. Такими нас сделали наши враги. Те, кто поставил собственное благо выше единства. Те, кто выгнал нас из наших же земель, заставив жить в изгнании, как свору крыс.

У меня дурное предчувствие. Нужно убираться отсюда. И где только Блэквуд?

– Сиринити, – выплевывает он, будто кусок грязи, застрявший меж зубов. – Мерзкие, подлые лжецы. Они лишили нас всего, и ради чего? Ради собственной выгоды.

– Моровы убивали людей. Сиринити лишь пытались защитить народ.

– Вот что они рассказывают будущему поколению? Что они герои, а мы монстры? Что ж, интересно. А хочешь узнать, как все было на самом деле?

Вообще-то нет, но разве у меня есть выбор?

– Это сиринити начали войну, не мы, задолго до того, как моровы стали… такими.

– Неправда!

Теряю терпение. В самом деле, что он несет?

– Почему? Потому что они мученики, стремящиеся защитить народ? – его голос срывается на крик. – Вынужден вернуть тебя на землю. Они никогда не были такими! Все, что ты знаешь, это всего лишь красивое прикрытие, ширма, за которой скрываются настоящие сиринити. Выгодные и расчетливые. Ты думаешь, это мы монстры? Нет. Настоящие монстры скрываются под маской благодетели.

Сиринити меня обманули? Зачем? Почему они… То есть нет. Это не может быть правдой. Кому верить, предводителю тварей или сиринити, которые не раз спасали мне жизнь?

– Они бы так не поступили. У них другая цель. Им нужно…

– Лекарство – вот что им нужно. И ради него они пойдут на все. Почему, думаешь, часть сиринити оказалась взаперти вместе с нами?

При чем здесь падшие?

– Очень кстати для сиринити. Ведь падшие знали кое-что, что им знать не положено. Но на врата внезапно напали. Они закрылись без предварительного предупреждения, и – какая удача – все падшие остались взаперти по ту сторону стены. Интересное совпадение?

Сиринити не могли пойти на такое. Он врет.

– Зачем им обманывать меня? Если они не хотят спасти людей…

– Они бросили умирать здесь тысячи поселенцев. Эти земли буквально усыпаны костями.

В голове невольно всплывают воспоминания. Смог, поляна, кости. Нет… сиринити не могли. Они сказали, что всех людей эвакуировали. Они ведь сказали…

– Им плевать на людей и на тебя тоже. Иначе зачем они тебя сюда отправили? Одну, беззащитную. Разве это честно?

Но ведь я не одна. Со мной стражи. Со мной Блэквуд… Со мной…

– Я не верю.

– Почему? Хотя нет, позволь угадать. Этого не может быть потому, что сиринити не такие. Они добрые и славные, всегда готовы прийти на помощь. Ведь именно так поступают настоящие друзья. Я прав?

Его голос насквозь пропитан иронией, но есть в нем что-то еще. Какой-то тонкий и почти неощутимый оттенок самодовольства. Чему он так радуется?

– И сейчас ты ждешь, когда появится твой друг и спасет тебя. Что ж, вот он, твой спутник.

В углу проскальзывает движение. Из тени выходят три фигуры. Одна из них принадлежит тому, кого я надеялась увидеть все это время. Блэквуду.

– Думаешь, он рискнул бы миссией, чтоб спасти тебя? Почему? Потому что ты одна из Двенадцати? Или потому что ты его друг? Что важнее для стража, Сильвер, дружба или обязанности?

Слова так и вертятся на языке, но я не могу заставить их выйти наружу. Потому что… он прав. Как бы обидно это ни было. Если бы выбор встал между мной и лекарством, у меня не было бы шанса.

– А ты что скажешь? – обращается он к Блэквуду. – Я о тебе наслышан. Верховный Жрец – закон и порядок сиринити, правая рука Старейшины и превосходный воин.

Взмах руки, и твари отступают от Блэквуда.

– Мне бы пришлись кстати такие, как ты. Ты всего лишь пешка в руках короля. Ты ничего не стоишь, и однажды от тебя избавятся, как от старой мебели. Потому что в этом прелесть пешек: ими жертвуют ради победы.

Что он несет? Неужели он всерьез думает, что Блэквуд на это поведется?

– Но ты мог бы стать куда большим. Конем, слоном или даже ферзем. Все, что тебе нужно, это выбрать, за кого играть.

Блэквуд потирает затекшие руки, но глаз с Даниила не сводит. Неужели он действительно верит в его россказни? Он же ему просто голову морочит!

– Оставь поиски лекарства мне. У сиринити ты был пешкой. У меня будешь стоять в одном ряду с Королем.

– Твое предложение?

Не верю своим ушам!

– Переходи на мою сторону. Я дам тебе все, чего ты заслуживаешь. Ты получишь бескрайнюю власть, сможешь поквитаться с врагами, отомстить за семью. Но есть одно условие. Девчонка.

Блэквуд не сделает этого. Я нужна ему.

– Оставь ее мне, и дело по рукам.

Даниил думает, что все знает, но в кое-чем он допустил ошибку. Блэквуд мне не друг. Я – обязанность, возложенная на него сиринити. Он не бросит меня. По крайней мере, пока не найдет лекарство.

– Идет.

– Что?!

– Вот и славно, – Даниил пожимает руку Блэквуда. – Значит, по рукам.

– Как ты можешь? Ты мерзкий…

Щелчок пальцев, и каменные фигуры тащат меня к лестнице.

– Предатель! Двуликий, жалкий…

В голове вихрем крутятся все ругательства, которые я слышала в жизни. Пытаюсь закричать, но твари зажали мне рот и теперь последние усилия уходят на то, чтоб не задохнуться. Перед глазами темнеет, стены падают на голову. Я почти ничего не вижу, кроме лица человека, отдавшего меня на смерть. Будь ты… проклят… Блэкву…

* * *

Я так и знала! Знала, что Блэквуд меня бросит при первой же возможности. Он только и ждал подходящего момента, а я все пыталась наладить с ним связь. Ну разве не дура? И как только можно быть такой наивной. Он ведь ясно дал понять, я никто и зовут меня никак. Но я все равно старалась. Думала, если посмотреть на все под другим углом, тогда я смогу найти подход. Зря. Невозможно найти подход к тому, кому на тебя плевать. Холод подземельных стен обдает спину. Ноги промокли от сырости, а от этого ужасного запаха меня мутит. Запах плесени вперемежку с гниением. Прекрасно. Теперь догнивай здесь вместе со своим добродушием, пока Блэквуд пропускает стаканчик с предводителем моровов.