Текст книги "Лекарство"

Столик дребезжит от входящего сообщения. Еще одного. Всего одно слово: «Пожалуйста». Нажимаю на кнопку блокировки и откидываюсь на кровать. Я могу рассказать Мирилин. Хотя… нет, не могу. Она может проболтаться другим. Никому нельзя доверять. Это только моя проблема. Черт, это же моя сестра! Кроме нее у меня никого нет. Я всех потеряла из-за моровов, но только не ее. Ее я не потеряю. Я должна ее увидеть, чего бы это ни стоило.

* * *

Девять вечера. Приемные часы давно истекли. В больнице кроме дежурных медсестер никого нет. Идеальное время для встречи, но чем ближе лифт приближает меня к рабочему крылу, тем сильнее поднимается страх. Мы с Эми не виделись с того самого вечера, когда она на меня напала. Одна часть меня безумно рада, что она жива, но другая с трудом верит, что она вдруг пришла в себя. И это спустя три недели. Поэтому кроме телефона я прихватила нож. Боже, хоть бы он мне не пригодился. На последнем пятом этаже пустыннее, чем в лесу. Ни света, ни звука. Словно и нежилое здание. Рабочее крыло – зона для медработников. Обычно для входа нужен код двери, но сегодня по случайности (или нет) дверь открыта. У меня плохое предчувствие, но ни оно, ни что-либо другое не в силах заставить меня развернуться. Нет, я слишком сильно хочу ее увидеть.

Эхо шагов отбивается от стен, как пузырек воздуха в аквариуме. Звонко, глухо и неестественно. Поворачиваю ручку и оказываюсь в комнате отдыха. Я помню это место. Эми часто оставляла меня здесь, когда я была маленькая. «Чтоб я не скучала», – говорила она, но по большей части это было, чтоб я не путалась под ногами. Сейчас это место напоминает спальню в старом, обветренном доме. Мебель в темноте скрючилась, словно больные животные. От диванов веет холодом, стены давят на глаза. В вазе увядающие цветы, и даже журналов, верных признаков присутствия людей, на столике нет. Решаю пойти дальше по коридору, когда вдруг вылавливаю тихий шорох.

– Эми?

Что-то стремительно приближается ко мне и сдавливает шею.

– Сильвер! Как же я рада тебя видеть!

– Эми, слава богу! – пытаюсь послабить руки, но они сцепились вокруг шеи железной хваткой.

– Извини… прости меня. Я не хотела! Я не знаю, что на меня нашло. Я… себя не контролировала. Не понимала, что творю. И еще этот парень. Он напал на меня! Я испугалась. Пришла в себя посреди леса, вся в крови. Сильвер, мне так страшно…

– Ничего. Я понимаю. Я здесь и не брошу тебя.

– Хорошо. Лекарство у тебя?

Чувствую, как все внутри опускается.

– Откуда ты знаешь о лекарстве? Я ничего не говорила.

– Я… подслушала разговор. Тогда в лесу я потеряла сознание, а очнулась в каком-то странном месте, – она с трудом дышит, часто и тяжело, будто воздух наполнен кислотой, – там были такие же, как я, и еще кто-то. Мужчина, высокий, тощий, с белыми волосами…

Несложно догадаться, о ком идет речь.

– Он говорил, от этого есть лекарство и оно у тебя. Это правда?

– Да, но…

– Ты отдашь его мне? – она хватает меня за локти. – Ведь ты поможешь? Сильвер, пожалуйста. Я не хочу быть такой! Я не могу…

Голос застревает в горле. Что ей сказать, что я отдала лекарство сиринити? Что не могу его дать, и ей придется жить так какое-то время? Лишь бы она поняла.

– Так оно у тебя? Ты принесла его?

– Эми, пожалуйста, успокойся. Я принесу лекарство, но не сейчас.

– Что?!

– Тебе придется немного подождать.

– Почему?

– Это слишком опасно, – опускаю ее ладони. – Мы не знаем, как оно действует. Оно не изучено и…

– Его не нужно изучать. Нужно испробовать!

– Мы пробовали. Девушка, которой его дали, умерла за пять минут.

– Значит, – она облизывает губы, – значит, доза была высокой. Мы сможем откорректировать ее! Ты только дай мне его.

Это становится странным. Она ведет себя… странно.

– Я не могу.

– Ты не хочешь мне помочь?

– Конечно, хочу! Просто… я не хочу тебе навредить.

– Я понимаю, ты переживаешь насчет той мертвой девушки, но это ерунда. Мы можем попробовать еще. Мы, вместе. Просто дай мне его.

Ее ладони касаются моих, но теперь они не теплые, а холодные, как лед.

– Отдай мне его.

Запястья сжимаются до хруста.

– Мне больно.

Почему она так себя ведет? Неужели она готова рискнуть? Опасность, риск смерти ее не волнуют. Все, что ее интересует, это…

– Лекарство, дай мне его.

– Извини. Я не могу рисковать.

– Бесполезно.

– Что?

– Ты бесполезная.

Резкий рывок, и я оказываюсь в другой части комнате. Что… происходит?

– Неужели нельзя хоть раз что-то сделать как нужно? Разве я о многом прошу?

Голова раскалывается от удара, ноги подкашиваются.

– Просто принести чертов флакон, что здесь трудного? Но ты и этого не смогла сделать. На что ты вообще годишься, котиков рисовать?

Это не ее голос. Эми бы никогда такого не сказала.

– Эми? Что ты…

– Эми здесь нет. Есть только я.

Комната снова вертится перед глазами. Пол, стена, пол. Не понимаю, где нахожусь. Боль врезается в грудь, коленная чашечка хрустит. Не могу… вдохнуть.

– Ты ходячий комок несчастий, Сильвер, – проскальзывает голос слева. – Из-за тебя умерли родители, умер дядя. А теперь посмотри, что стало со мной? Я монстр, и это все из-за тебя.

Жжение на подбородке, хруст шеи – я снова теряю понимание, где верх, а где низ. Что-то пиком врезается в бок. Что-то разливается горечью по венам, будто бы мне в руку впрыснули ампулу серной кислоты.

– Тебе никогда не приходило в голову, что все, кого ты любишь, умирают? Долго ли осталось Майклу и Изи – вопрос времени, – воротник затягивается петлей на шее. – Извини, дорогая, но я не собираюсь быть частью этого списка.

– Хватит!

Давление ослабевает.

– Оставь ее.

Опускаюсь на землю, откашливаю кровь из побитых легких.

– Сильвер, – шуршит шепот над головой, – моя дорогая, милая Сильвер. Все могло быть иначе, если бы ты не сбежала в академии.

Тон его голоса выворачивает то уцелевшее, что у меня еще осталось. Ползу к единственному светлому пятну в помещении – к окну.

– Никто бы не пострадал, но ты решила иначе.

Шею сдавливают пальцы, ноги отрываются от земли.

– Ты… не можешь… меня… убить…

– Кто говорит об убийстве? Ты ведь самоисцеляешься, не так ли? А значит, эта игра может продолжаться вечно.

– Что… тебе нужно?

– Думаю, ты знаешь.

– Я не… отдам тебе… лекарство.

– Кто говорил, что мне нужно оно?

Белозубая улыбка искажает его рот.

– Тяжело, когда рядом нет друзей? Некому защитить, не на кого положиться. Одна ты не такая сильная, как пытаешься казаться.

Он наклоняется к моему уху, но отскакивает, словно от удара. «Не от удара, – вдруг понимаю, – а от ножа». Вот он торчит в стене за его спиной.

– Пусти нее.

Этот голос словно гром посреди зимнего неба. Но как он узнал, где я? Я ведь никому не сказала.

– И снова верховный Жрец. Неужели один? А где же армия? – Даниил оглядывается по сторонам. – Видимо, сиринити не сильно дорожат жизнью Двенадцатой.

– Второй раз я не промахнусь.

– Я знал, что ты придешь, и приготовил для тебя кое-что. Подарок.

От его улыбки кожа слазит с костей, словно ее отрывают ржавым ножом. Ощущаю на себе взгляд Блэквуда. Прыгает с меня на Даниила, словно пытается определить слабые места, просчитать все ходы и маневры.

– Неужели? И что это?

– То, чего сиринити никогда тебе не давали. Выбор.

Рука Даниила исчезает в нагрудном кармане, а возвращается со шприцем. Внутри кристальная жидкость. Та, ради которой я готова была умереть и почти умерла. Нет. Это невозможно! Я отдала его Кристиану. Оно не может быть у него!

– Выбирай, – я зависаю на краю окна, – что для тебя важнее, лекарство или девчонка?

Морозный воздух впивается в спину. Я на самом краю и не могу ни за что ухватиться, даже если бы у меня были на это силы, но хуже, что шприц с лекарством тоже завис над пропастью. Смотрю на Блэквуда и наблюдаю, как он меняется в лице. Никогда не видела у него такого выражения, озадаченного, потерянного, словно перед ним предстала настоящая дилемма. Но ведь мы оба знаем, что он выберет. Когда выбор постает между лекарством и чем-либо, выбор всегда за первым.

– Что ты выберешь?

Мы на пятом этаже. Если он выберет лекарство, я, наверное, умру. Но если он каким-то невообразимым образом выберет меня, лекарство будет потеряно. Почему-то он не спешит выбирать, хоть рука Даниила сдавливает мое горло сильнее с каждой секундой. Почему он молчит? Выбор очевиден! Лекарство!

– Нелегкий выбор? То, ради чего воевал твой народ, и то, что разрушает твою жизнь.

Я отодвигаюсь от земли еще дальше.

– Но с другой стороны все проще, чем кажется. Тебе ведь плевать на нее. То, что она чувствует, тебя не интересует. Не так ли?

Именно так он и сказал, когда Даниил собирался пырнуть меня ножом. Но сейчас с его губ не срывается ни звука.

– Время истекает.

Что за странное выражение лица? Будто он впервые в жизни не знает, что делать.

– Так и быть, я упрощу тебе выбор.

Пальцы на моей шее разжимаются.

– Нет!

Ноги рассекают воздух, глаза рассеивают слезы – я лечу вниз. Быстрее света, сильнее ветра. Вниз. Так быстро, что не успеваю даже сделать последний вдох. Все проносится перед глазами с немыслимой скоростью. Окно, стены, балкон. Жжение в горле, боль в боку, удар, хруст. Я падаю. Бьюсь обо что-то твердое, приземляюсь. В лицо впивается что-то влажное, и я не могу понять – выжила или нет. Мысли, слова размываются и утекают куда-то вниз через узкие отверстия на… лестнице? Переворачиваюсь на спину и чувствую, как рука ржавым гвоздем впивается в ребра. Как же больно! Кожа на руке слезла. Вижу торчащую кость и не могу сдержаться. Рвотный рефлекс выкручивает меня наизнанку.

Когда меня наконец отпускает, пытаюсь понять, где нахожусь. Металл, решетка. Вижу очертания ступеней. Я на пожарной лестнице. Господи… можно было бы сказать, что мне повезло, если бы не рука, кость которой, кажется, протыкает даже почку. Дышать… не могу… надышаться. Воздух жидкий. Вдох проталкивает его по горлу, но в легкие так и не доносит. Он вытекает сквозь царапины, словно старое, ржавое сито. Встать… нужно встать. Там… Блэквуд. Даниил. Они убьют друг друга. Ты должна подняться. Должна помочь, забрать лекарство. Вставай. Сейчас же! Ползу к ступенькам, подтягиваюсь за выступ. Чувствую, как каждое движение смещает кости, но не перестаю. Идти, двигаться, ползти. Хоть как-то, главное – не останавливаться. Лестничная клетка, дверь, коридор. От двери до коридора, от коридора до лестницы, третьего, четвертого и наконец пятого этажа. Не знаю, как мне удалось добраться до комнаты. Не помню, как вообще смогла встать на ноги. Все, о чем пытаюсь думать, вытекает на пол, словно густой кленовый сироп. В уши врезаются какие-то звуки. А я не могу понять, звучат они снаружи или в моей голове.

– …чем вам лекарство?

Это же Блэквуд! Он где-то рядом. Нужно найти его…

– Нет.

Хриплый низкий голос указывает на Даниила.

– Говори!

– Не могу. Я лишь посредник. Высшие планы мне неизвестны…

– Зачем вам девчонка? Кто вами командует? Отвечай!

– Узнаешь. Когда Вейн придет за вами, деваться будет некуда. Он уже среди вас. Стена падет! Наступит новая эра, эра моровов! А сиринити будут полностью унич…

Грохот, треск, будто полстены откололось. Голоса стихают, их заменяют звуки борьбы. Не без труда поднимаюсь на ноги. Чувствую, как штык в боку проваливается глубже. Но не от боли, а от того, что вижу перед собой. Блэквуд и Эми. Его рука на ее шее, вторая – держит клинок. Она с трудом дышит. Убить… он собирается ее убить. Нет, он не может!

– Нет!

Он поворачивает голову. Одно мгновение, меньше секунды, короче вдоха, но этого достаточно, чтоб он осознал все отчаяние, вложенное в этот крик. Пальцы разжимаются, Эми бежит к двери, а я больше не могу стоять на ногах. Комната перед глазами становится набок, словно большой разноцветный куб. Чувствую тяжесть на плечах.

– Открытые раны есть?

С трудом вижу его лицо. Оно рассыпается на сотни квадратиков и снова собирается, как какая-то невообразимая мозаика. Не отвечаю, думаю, моя рука, вывернутая назад, говорит сама за себя.

– Как ты… меня нашел?

– Следил за тобой. Знал, что рано или поздно ты наделаешь глупостей.

Хватаюсь за его плечо, чтоб как-то удержаться. Замечаю тело Даниила в углу. Руки раскиданы поперек живота, вся шея в крови. Больше он никому не причинит вреда. Стоит рукам Блэквуда прикоснуться к моим плечам, как мысль о дяде прорезает уставшее сознание, но я ее игнорирую. Я его не простила, нет. И не знаю, смогу ли когда-либо. Я просто устала от всего. Устала злиться, устала ссориться, ненавидеть. Я так долго жила в ненависти, завернулась в нее, словно в кокон, укрывшись от всего мира, но ведь мир не виноват в том, что моя жизнь рассыпается по крупицам. И Блэквуд не виноват. Возможно, никто не виноват, кроме меня самой. Но сейчас мне на это плевать. Я слишком долго злилась. Приливаю к его плечу. Снова хватаюсь за него, так, словно от него зависит моя жизнь. Чувствую, как в нерешительности сжались его руки. Нежность, объятия. Он не знает, как на это реагировать. Вдруг в голове проскальзывает яркая, почти сияющая мысль. Блэквуд не выбрал лекарство, и, хоть выбор оказался и не в мою пользу тоже, теперь стало ясно – я все-таки что-то для него значу. Возможно, он и сам этого не осознает, но это так.

– Руку нужно вправ…

Он прерывается на полуслове. Рука ныряет куда-то под край моей куртки. Что там? В свете единственного окна пальцы вытягивают что-то длинное и тонкое, заточенное как карандаш. Блеск иголки врезается в глаза. Это… нет. Этого не может быть. Этого не должно было случиться. Пальцы сжимают пустой шприц, заставляя стекло пустить трещину.

– Боже…

Многообещающе, учитывая, что лекарство уже в моей крови около пяти минут, а может, и больше. Господи, я вообще не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я оказалась на балконе. Может, десять, а то и тридцать минут! Я уже мертва.

– Ты не умрешь, слышишь?

Не слышу. Все прерывается, звуки, картинки, дыхание. Меня словно закручивает в невидимый водоворот, утягивает на самое дно, пока я не чувствую, что задыхаюсь.

– Ты слышишь меня? – его руки обхватывают мое лицо. – Ты не умрешь.

– Но ведь лекарство…

– Это ничего не значит.

– Ты видел, что стало с Лианой? Мне конец.

– Ее организм не выдержал. Твой выдержит.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я знаю, на что ты способна, Сильвер. Ты сильнее, чем думаешь.

Его слова доходят до меня медленно, даже слишком. Что он сказал?

– Как ты меня назвал?

– Сильвер, – он убирает прядь волос с моего лба, – разве тебя не так зовут?

Не девчонка, не ребенок, не обуза и даже не Двенадцатая. А равная. Впервые он назвал меня по имени.

– Ты справишься.

Может быть, а может, и нет. Меня должно разрывать на части от рыдания. Но я не хочу. Не оттого, что не страшно, а потому что мне все равно. Впервые за долгое время я больше не жалею о том, что судьба свела нас вместе. Не хочу плакать о пережитом за стеной и проблемах с ракетницей. А желаю быть благодарной за то, что мы оказались на Другой стороне, что не сработала ракетница и за то, что мы вместе.

Продолжение следует…