Текст книги "Тонкая нить судьбы"

Это письмо Аня получила лет пятнадцать назад. Его ей передал мужчина, который не назвал себя. Он позвонил в дверь, поздоровался, извинился, сунул ей в руки конверт и сбежал по лестнице вниз. Прочитав письмо, Аня долго плакала. Анна слегла, есть, пить не хотелось, вообще ничего не хотелось. На третий день Аня испугалась, что у нее начнется настоящая депрессия, из которой люди выходят годами. Она заставила себя встать, пойти в ванную, принять контрастный душ, приготовить бутерброды и чай. Потом она перечитала письмо еще раз. У нее возникло желание поехать во Владивосток, разыскать там Владимира, но внутренний голос подсказал ей не делать этого. Аня всегда прислушивалась к себе. Она положила письмо в шкатулку, а шкатулку закрыла в комод. «Все. Хватит. Надо жить. Я буду жить достойно.» – решила Анна. За эти пятнадцать лет она впервые достала письмо. Удивительно, но на этот раз письмо произвело на нее другое впечатление. Она читала его и видела субъектов письма как бы со стороны, будто это не ей писал письмо мужчина по имени Михаил, а другой, совсем другой женщине. «Время, все-таки, самый лучший лекарь» – подумала Анна.

На следующий день Анна пришла на работу в изысканном темно-синем костюме, сшитым ею по последнему журналу мод. Светлые волосы она заплела в две косы и уложила их в виде короны, ноги были обуты в элегантные черные туфли на небольшом каблучке. Она была уже на работе, когда Евгений Петрович вошел в свою приемную. Анна по своему обыкновению, заведенному еще на прежней работе, поливала цветы в горшках. Она не заметила, как вошел ее начальник, а он залюбовался грациозными движениями своей секретарши. Анна повернулась и их глаза встретились. «Какая красивая женщина!» – подумал Евгений – «сколько в ней изящества! Она совсем не похожа на остальных.» «Какие грустные глаза у него» – подумала Анна – «Он вызывает больше жалость, чем желание.» Анна поздоровалась, Евгений ответил на приветствие и прошел в свой кабинет. Сев в свое кресло, он задумался. Он думал о ней. Впервые женщина вызывала у Евгения чувство не физического желания, а желания заботиться о ней, преклоняться перед ней. Это чувство было в новинку, и секретарь райкома не знал, что с ним делать. Анна же, усмехнувшись, села на свое рабочее место и стала перебирать бумаги.

Прошла неделя. Отношения между Евгением и Анной продолжали быть чисто деловыми. Но Евгений заметил за собой желание приходить на работу пораньше и уходить гораздо позже обычного. Он буквально летел на работу в предвкушении увидеть и услышать Анну. Остальные женщины стали ему не интересны. Более того, он вдруг разом увидел всю бедноту его отношений с другими женщинами. Кроме желания физической близости он к ним не испытывал ничего. Ни одна из многочисленных любовниц не оставила след в его душе. Как только женщина надоедала, Евгений откупался от нее либо выбив ей квартиру, либо отправив отдыхать куда-нибудь подальше, либо устроив на престижную работу, либо… либо. Однажды Анна случайно из приоткрытой двери в кабинет начальника услышала телефонный разговор Евгения с его другом.

– Нет, Николай. Я не приду. Всё, я с этим завязываю. Частые бани, учти, вредны для здоровья. Мне они не нужны. Нет, не уговаривай. Передай своим девочкам, что меня они больше не увидят.

Потом Евгению, видимо, друг что-то говорил минут пять. После чего Женя ответил:

– Я уже нашел ту, которую так долго искал. Она очень близко от меня. Но я не знаю как к ней подступиться.

Подслушанный разговор заставил Анну по другому посмотреть на Евгения. Она стала замечать его горящие взгляды, обращенные на нее, повышенную корректность при разговоре. Как-то одна из сотрудниц райкома подметила, что Евгений Петрович может отчитать любого, но никогда Анну.

– Аня, по-моему, он в тебя влюблен» – сказала она.

Анна только улыбнулась на это замечание. Постепенно ее отношение к Евгению трансформировалось, становилось теплее, дружелюбнее, если не сказать больше.

Через полгода между Анной и Евгением произошло объяснение. Евгений признался Анне в любви. Анна же, смутившись вначале, ответила ему взаимностью. Свою любовь они старались не афишировать. Любовь их не была окрашена бесшабашной страстью, что характерна для молодежи. Эта любовь была гораздо глубже, богаче, разностороннее, и тем ценнее. Они отдавались друг другу полностью. Каждый день был прожит ими, как последний. Когда Евгений узнал, что болен раком, он сразу принял решение, казавшееся ему единственно верным.

«Я слишком люблю Аню, чтобы доставлять ей неудобства в жизни. Не хочу, чтобы она видела меня умирающим. Не хочу, чтобы она выносила за мной горшки и проклинала меня за это. Не хочу быть ей обузой. Она еще молодая и красивая женщина. Она достойна любви. Я ей буду только мешать. Пусть Аня запомнит меня еще здоровым и сильным».

Евгений подошел к столу, открыл ключом одно из отделений стола, достал именной пистолет, который был подарен ему еще в молодости генералом, нашел коробку с пулями, зарядил пистолет. Поднял трубку телефона, набрал номер своей сестры Александры, попрощался с ней. Потом встал, вновь сел на стул, поднес пистолет к виску и выстрелил.

Александра замолчала. Все, слушающие её, тоже молчали.

– А как же Аня? Что с ее ребенком? – прервал молчание Владимир.

Александра посмотрела на сына уставшими глазами и охрипшим голосом произнесла:

– Уже поздно. Давайте отложим на завтра. Я очень устала. Да и вам надо отдохнуть.

На том и порешили. Было двенадцать часов ночи, когда Любаша закрыла входную дверь за последним гостем.

Глава 30

– Завтра приезжают Эндрю и Майкл. Надо будет их встретить – сообщил Алекс Дарье, когда они все вышли из подъезда дома, где жила Александра с Владимиром.

– Приезжает дядя? – удивилась Дарья.

– Да, Дарьюшка, папа ему позвонил и просил приехать. Ты не знаешь, а лет десять назад Эндрю пытался сам найти братьев прадеда. Но не смог.

– ответила Мелинда.

– А мама, мама тоже прилетает? – слегка раздраженно спросила Джейн.

– Нет, племянница, мама отказалась ехать. Говорит, что в России зимой очень холодно, а она любит тепло – улыбаясь ответил Алекс.

– Это хорошо, а почему приезжает Майкл? – задала новый вопрос Джейн.

– А Майклу я позвонила и просила приехать – тихо произнесла Дарья.

– Ты? С чего бы это? – удивилась ее сестра.

– Да, я подумала, что ему тоже будет интересно побыть здесь с нами – сконфуженно сказала Дарья.

Владимир не проронил ни слова, только недоуменно посмотрел на девушку. Договорились, что встречать Эндрю и Майкла будет молодежь в лице Дарьи, Владимира, Джейн. Напросилась на это мероприятие и Надя. Она не теряла надежды на взаимность Владимира.

Самолет немного задержался. Ребята ожидали его в небольшом кафе аэропорта. Заказали кофе и круассаны с шоколадом. Расселись за небольшим столиком. Внезапно Дарья встала и отошла к окну, что выходило на взлетное поле. Владимир поднялся и пошел за ней. Надежда тоже хотела было вскочить вслед за юношей, но Джейн ее остановила.

– Не мешай. Мне кажется, им есть о чем поговорить Надя со злостью посмотрела на новую подругу.

– Я заметила, как ты смотришь на Владимира. Он тебе нравится? – тихо спросила Джейн Надю.

– Нравится. – утвердительно ответила Надя.

– Тогда не спеши. Все будет нормально – произнесла Джейн и хитро улыбнулась.

– Не поняла… Что ты имеешь ввиду? Ты что-то знаешь? – голос Нади выражал нетерпение.

– Я просто хорошо знаю, как воспитали Дарью родители. Не волнуйся. Давай пить кофе, пока он не остыл.

Надя еще что-то хотела спросить у Джейн, но та поднесла чашку ко рту и покачала головой из стороны в стороны, давая понять, что больше ничего не скажет.

Дарья стояла у широкого окна и наблюдала за самолетом, который разворачивался, чтобы выехать на взлетную полосу. Снега на улице почти не было. Он чернел вдали, подчищенный снегоочистительными машинами. Небо было серым от облаков, готовых разродиться то ли снегом, то ли дождем. Метеослужба накануне пообещала мокрый снег. Дарье было тоскливо и радостно одновременно.

– Дарья, что с тобой? Тебе плохо? – услышала она заботливый голос Владимира.

– Нет. Все нормально… Столько нового узнала за эти дни… Переваривать долго буду – тихо ответила девушка.

– Дарья, скажи, зачем ты попросила приехать Майкла? – дрожащим голосом спросил юноша.

Девушка посмотрела своими ясными глазами в потемневшие глаза Владимира и медленно ответила:

– Он – мой друг. Сколько себя помню, он всегда был рядом со мной. Майкл – свидетель всех моих радостей и печалей. Сейчас, когда я узнала о себе столько новостей, мне хочется, очень хочется поделиться ими с Майклом. А ты, что, обижаешься на меня?

Владимир почувствовал, как та ниточка, что связывала его с Дарьей, начинает надрываться. Он испугался. Инстинктивно схватил Дарью за руку и стал быстро шептать:

– А я? Я разве тебе не дорог? Разве я не являюсь твоим другом? Разве тебе кроме меня еще кто-то нужен? Я… Я…

Он освободил дарьину руку и отвернулся. Дарья взяла его за локоть, стараясь развернуть к себе.

– Владимир, зачем ты так говоришь? Ты сам знаешь, как я к тебе отношусь. Когда я о тебе думаю, то со дна моей души поднимается такая теплота, такая нежность. Ты мне дорог, ты для меня как родной. Я ценю тебя и люблю тебя. Я люблю тебя как родного, близкого мне человека. Не надо плохо думать о Майкле. Он ведь твой друг, правда?

Владимир посмотрел в глаза девушки. В них он увидел теплоту, нежность, сопереживание, но не увидел любви, любви женщины к мужчине. Владимир не понимал Дарью. От этого ему было неуютно.

– Самолет приземлился. Только что объявили. Пойдем встречать, Дарья – глухо сказал юноша, и двое отошли от окна в направлении кафе, где сидели Джейн и Надя.

Первой увидела прилетающих Дарья. Она замахала руками и крикнула:

– Майкл, мы здесь. Эта фраза резанула по сердцу Владимира.

– Не дядю Эндрю, а Майкла позвала – с некоторой злостью подумал он.

Тем не менее, Владимир рад был видеть своего американского друга.

«Майкл тут не причем. Не он выбирает, выбирает Дарья» – грустно решил Владимир и посмотрел на Дарью, которая вся светилась от радости.

Майкл побежал навстречу друзьям, остановился перед Дарьей, взял ее руки в свои, посмотрел в ее улыбающиеся глаза и нежно обнял.

– Привет, сестренка.

Потом он подошел к Владимиру, протянул ему свою руку:

– Здорово, Владимир. Я успел по тебе соскучиться, друг.

Владимир от души пожал руку Майклу и почувствовал, что ему тоже все это время не хватало его присутствия. За картиной встречи друзей наблюдала Надежда, которая обладая профессиональной наблюдательностью журналиста, поняла, что взаимоотношения между двумя юношами и одной девушкой слегка запутаны, и причина этой путаницы Дарья.

Джейн обрадовалась отцу. Между ней и Эндрю всегда были хорошие отношения.

– Папа, ты столько сегодня узнаешь о семье Ухтомских, о твоей семье! Ты рад? Скажи, ты доволен? – взволнованно спрашивала отца Джейн.

Эндрю был не просто рад, не просто доволен. Он был счастлив.

– Папа, Майкл, знакомьтесь. Это – Надежда, наша новая подруга. Она очень помогла нам. Да что там, если бы не она, мы бы вряд ли все узнали. – Джейн обняла за плечи Надю, представляя ее прилетевшим.

Надя зарделась. Ей были приятны слова Джейн.

– Спасибо, подруга. Но, не я одна занималась расследованием. Алена, Володина сестра, Володя, Александра Петровна, мама Владимира. Да все мы этим занимались… – Надежда разгорячилась, она села на свой конек журналиста. Потом спохватилась, извинилась за многословие.

– Вы же устали. Вам отдохнуть надо. Поехали – сконфуженно закончила девушка.

Вечером Александра Петровна опять ожидала своих гостей. Ей предстояло закончить сегодня рассказ об Анне. Она волновалась, с нетерпением ждала этой встречи и побаивалась её. Ждала, потому что, наконец-то, она освободится от тайны, которую добровольно и незаконно взяла на себя. Она, эта тайна, всегда угнетала ее, особенно в последний год, когда здоровье резко пошатнулось. Александра попросила Любашу приготовить ужин на десять человек. Именно столько людей она ожидала сегодня в гости. Как всегда, ровно в семь часов приехала Алена с Надеждой. Пятью минутами позже пришли все остальные. Владимир познакомил Эндрю и Майкла с мамой.

– Владимир очень на вас похож – заметил Эндрю.

Александра с любовью посмотрела на сына и ничего не сказала. Она пригласила гостей к столу, который был накрыт к ужину. Любаша постаралась. По просьбе Александры она приготовила исконно русские блюда. На столе, накрытом красивой вышитой льняной скатертью, стоял холодец, рыбный расстегай, кулебяка с капустой и маковый пирог к чаю.

– Боже мой! Я впервые пробую эти блюда – воскликнула Мелинда.

– Вкуснотища! – удовлетворительно закончила она.

– Да, моя дорогая, это русская кухня. Александра, спасибо вам за ваше внимание и гостеприимство. – благодарно произнес Алекс.

После ужина расселись, как и в предыдущие два дня, около дивана, на котором возлежала Александра. Александра обвела своих гостей внимательным взглядом, вздохнула глубоко и стала продолжать свой рассказ, начатый ранее.

Когда, по мои подсчетам, Анна должна была родить, я поехала к ней по адресу, что она оставила. Но дома ее не застала. Соседка сказала, что ее увезла скорая ночью. В то время я работала в доме малютки на улице Лаврова врачом. Мне не составило труда узнать у диспетчеров скорой, куда доставили Анну. Это был роддом номер 5. Когда я туда приехала, было уже поздно. У Ани родился сын, слабенький, но живой. А сама она умерла родами, почки отказали. Я знала, что кроме меня у Ани никого не было. Поэтому я договорилась с главным врачом роддома, что мальчик неделю пробудет у них, он нуждался во врачебном наблюдении. За эту неделю мы с Валерой оформили документы на его усыновление. Так у нас появился третий ребенок, сын, которого мы назвали Владимиром.

Александра замолчала. Взяла руку Володи, поцеловала ее и прошептала:

– Прости меня, сынок, прости.

Потом закрыла глаза, откинулась на подушку и замолчала, не обращая внимания на слезы, медленно текущие из ее глаз.

Владимир смотрел на мать ошарашено, не понимая того, что он сейчас услышал. В комнате стояла такая тишина, что было слышно, как за стенкой в соседней квартире мать укачивала ребенка.

Владимир был в шоке. Перед его глазами появилась пелена, сквозь которую он видел лицо матери, залитое тихими слезами. В душе юноши было полное смятение. Он не знал, как реагировать на узнанное. Александра тихо сжала руку сына, продолжавшую держать в своих руках, и с болью в глазах посмотрела в глаза Владимиру. Перед ним моментально пронеслись картины его детства. Всегда, всегда мама была рядом. Одно только прикосновение ее теплых рук к бесчисленным ранам и ранкам, получаемым в битвах с мальчишками, при падении с качелей, при других детских обстоятельствах, тут же облегчало боль, отзывалось радостью присутствия родного и любящего человека. Пусть она не подарила ему жизнь, но Александра подарила ему любовь, заботу и понимание. Владимир почувствовал как большая волна теплоты и нежности охватила его, и он обнял мать.

– Мама, мамочка моя любимая. Спасибо тебе, что ты была и есть всегда со мной. Другой мамы я не знал. Может быть, Анна была бы тоже хорошей матерью. Но такой как ты, мамочка, нет ни у кого на свете. Ты – моя любимая и самая родная. Владимир целовал заплаканные глаза Александры, ее дрожащие руки.

– За что, за что тебя простить, мама? Ты ведь хотела добра и счастья мне. И ты дала мне это. Я вырос в хорошей, любящей семье, мои мама и папа – самые лучшие родители на свете. Я всегда чувствовал вашу любовь.

Скупые мужские слезы появились в глазах Владимира. Он быстро их вытер, извинился и вышел на кухню. Тут же со своих стульев вскочили две девушки – Дарья и Надежда. Они посмотрели друг на друга. В глазах обеих стояло выражение боли и сострадания. Они смотрели в глаза друг другу несколько секунд. Уступила Надежда. Она села на свой стул, вспомнив слова, сказанные Джейн в аэропорту, а Дарья прошла вслед за Владимиром.

Юноша стоял у окна. Его глаза были закрыты, лицо напряжено, ладони постукивали по подоконнику.

– Владимир, я знаю, как тебе сейчас тяжело – услышал он голос Дарьи, которая тихо подошла к нему и встала рядом.

Она положила свои руки ему на плечи и нежно поцеловала, но не в губы, в глаза.

– У тебя прекрасная мама. Добрая, любящая и сильная. Ты похож на нее.

– Спасибо, Дарья. – тихо ответил Владимир и попытался ее обнять.

– Знаешь, удивительно, что мы оказались с тобой родственниками, братом и сестрой. Твоя родная мама, Анна, и моя родная мама, Анастасия, приходятся друг другу сестрами, пусть не родными, пусть не двоюродными, но сестрами. В них течет одна кровь, кровь рода Ухтомских. И мы с тобой его представители тоже. – отстраняясь от юноши, мягко, улыбаясь, произнесла Дарья. – Думаю, что ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе… Это любовь, любовь двух родных по крови людей. Ты понимаешь меня?

Дарья внимательно смотрела на Владимира.

– Хочешь сказать, мы с тобой, как у Киплинга, одной крови – грустно усмехнулся юноша и с болью посмотрел на Дарью.

– Пойдем, Владимир, в комнату. Нас там ждут – тихо и виновато сказала девушка и потянула юношу за рукав.

Когда они вошли в комнату, там продолжала стоять тишина. Никому не хотелось что-либо говорить, слишком ошеломляющую новость они услышали. Первым нарушил тишину Алекс.

– Жизнь – интересная штука. Не знаешь, где найдешь и где потеряешь. Чем больше живу на свете, тем больше удивляюсь подаркам судьбы. Судьба нашей семьи закрутила достойный сюжет. Сейчас здесь, в этой комнате удивительным образом собралось два последних поколения семьи Ухтомских. Столько лет мой прадед, потом дед, брат Эндрю пытались хоть что-то выяснить об оставшихся здесь, в России, Ухтомских и ничего, никакой информации не получили. А тут за два месяца и такой подарок. Боже, я благодарю тебя за эту милость.

Алекс молитвенно сложил руки и закрыл глаза, улыбаясь. Все тоже улыбнулись этой тираде Алекса.

– Бог, конечно, располагает, но человек – то полагает. – смеясь произнесла Надежда. – Если бы не Алена со своим журналистским чутьем, да я немножко помогла, да Володя, мы бы здесь сейчас все вместе не сидели бы и ничего бы не знали до сих пор.

– Надюша, никто не оспаривает ваших заслуг. Мы бесконечно вам благодарны. – вступила в разговор Мелинда – Я вообще поражаюсь, как вы смогли всю эту информацию собрать через столько лет за такое короткое время.

– Честное слово, поверишь Денису Ивановичу, который Фонвизин, утверждавшему, что судьба милосердна. Она старается соединить людей одного ума, одного вкуса, одного нрава. – восторженно вставила свое слово Алена – Я добавлю от себя, и одной крови. Мы все здесь родственники. Володя, мой брат, является братом Дарье. Надежда, моя подруга является сестрой Дарье. Удивительные перепитии судьбы. До глубокой ночи оказавшиеся вместе дорогие друг другу люди удивлялись, восторгались, радовались.

Утром следующего дня за совместным завтраком в гостинице, на котором присутствовали Алекс с Мелиндой и Эндрю с Майклом, шел оживленный разговор обо всем, что они узнали за то время, что находятся здесь.

– Удивительная страна Россия. Богатая, но холодная. Удивительный народ – русские. Вы заметили, какие глаза у Александры, да и у Алены, Надежды, Владимира? – голос Майкла звучал слегка пафосно. – Их глаза, их взгляд чем – то неуловимо напоминает взгляд с православных икон святых, грустный, с поволокой взгляд, устремленный с тоской вдаль, в будущее. Такой взгляд присущ только русским людям. Я не знаю почему. Может быть потому, что Россия всегда была страной с сильными православными традициями, которые так и не смогли уничтожить коммунисты.

Алекс с удивлением смотрел на Майкла.

– Майкл, и давно ты стал интересоваться русской культурой? – спросил он юношу.

– С тех пор, как узнал, что Дарья – русская. Я очень люблю ее. Хочу быть ближе к ней, лучше узнать ее.

– Да, но Дарья, как и мы с Эндрю выросли в Америке и воспитывались на американских ценностях. В нас русского практически не осталось, к сожалению. Моя мама американка, корни у нее шведские, папа русский, конечно, без примесей других кровей. Дед рассказывал, что его отец, Александр Ухтомский, когда он с семьей приехал в Америку, то наказал сыну соблюдать чистоту русской крови. Тогда русские в Америке поддерживали друг друга. Моя бабушка была урожденной княгиней Трубецкой. А отец влюбился в свою соседку Ингрид, которая стала его женой. Правда, мама умерла рано.

Эндрю слушал этот разговор, и ему было грустно. Сейчас, здесь, в России он понял насколько обеднил себя и свою дочь Джейн. Он никогда не задумывался о том, что он – потомок русского князя, русский. Да, он научил дочь русскому языку и разговаривает с ней дома на русском. И это все. Он сам давно не читает русских книг и не приучил Джейн читать их. Она не знает ни Достоевского, ни Толстого, ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Гоголя, ни Некрасова, никого. Она не ведает тех глубоких душевных переживаний, что испытывали Анна Каренина, Татьяна Ларина, Сонечка Мармеладова…. Эндрю укорял себя за это.

Завтрак еще не закончился, когда он услышал голос своей дочери.

– Папочка, привет. Приятного аппетита.

Джейн стояла за его спиной и ее теплые руки обвились вокруг шеи. Это обрадовало Эндрю и удивило одновременно. Джейн по натуре не была ни сентиментальной, ни особо нежной, ни корректной. Он обернулся, поцеловал дочь, а она не отпрянула как обычно, а улыбаясь, прошептала:

– Я люблю тебя, папа.

От этих слов у Эндрю увлажнились глаза. Вслед за Джейн показались Дарья и Надежда. Девушки шли и о чем-то разговаривали.

– Да пойми ты, Дарья, это будет сделать очень трудно. Им, как правило, не выделяли отдельного места – громко поясняла Надежда.

Она имела привычку что-то доказывая, повышать голос.

– А мы должны постараться, Надя. Должны! – отчетливо и твердо ответила ей Дарья.

– О чем спор у вас, Дарьюшка? – ласково спросила Мелинда дочь.

– Мама, я предложила Надежде найти могилы князей Ухтомских и их потомков и поклониться им. А Надя говорит, что это очень трудно…

Алекс и Эндрю сразу же встали со своих мест. Они были возбуждены.

– Да-да. Это было бы прекрасно! – воскликнул Алекс. – Это наш долг, долг перед всем нашим родом.

Эндрю стоял и только кивал головой в знак согласия с братом.

– Я с вами солидарен.» – услышали все радостный голос подошедшего к ним Владимира. – Я знаю что делать. Мы с Аленой вчера много говорили. Она обещала помочь. Давайте ее подождем. Алена вот-вот должна придти.

Все дружно закивали головами.

Владимир решил подойти к Дарье и уже направился к ней, как увидел, что Майкл тоже шел в ее сторону. Дарья же смотрела на Майкла и ее лицо озарилось радостной улыбкой.

– Привет, сестренка. Как спала? Все у тебя хорошо? – спросил ее Майкл и нежно обнял.

Владимир видел, как девушка прильнула к груди Майкла, и неприятное чувство охватило им. Он было развернулся, чтобы уйти и успокоиться, но услышал приятный голос Дарьи.

– Владимир, здравствуй. Давай, пока мы ждем Алену, поговорим с тобой.

Потом она что-то тихо сказала Майклу и пошла в сторону Владимира.

– Давай, отойдем ото всех. У меня есть, что тебе сказать. И это очень серьезно – голос Дарьи был слегка глухой и напряженный.

– Хорошо, давай сядем вон за тот столик, закажем по чашке кофе, я не пил его еще сегодня, и поговорим. – ответил Владимир, волнуясь.

Когда они уселись за маленький столик и заказали себе по чашке американского кофе, Дарья начала говорить.

– Владимир, я много думала о нас, о моем отношении к тебе. Там, в Америке, когда ты уехал, я вначале сходила с ума от тоски по тебе. Однажды мне пригрезился ты, читающий какие-то бумаги у себя в комнате поздно вечером. Сейчас я думаю, что, действительно, видела тебя тогда. Я была уверена, что это любовь моя к тебе позволила тогда увидеть и почувствовать тебя. Но какая любовь? Я думала, любовь между нами как мужчиной и женщиной. Я рвалась к тебе. И я приехала.

Дарья замолчала, чтобы отдышаться. Она говорила быстро, боясь что-то упустить.

– Что же случилось потом? Что изменилось, Дарья? – чуть громче, чем обычно, с болью в голосе спросил девушку Владимир.

Она молчала и смотрела на Владимира взглядом, который юноша не мог расшифровать. В нем, в этом взгляде, он не увидел главного. Дарья тихо сказала:

– Я не знаю. Находясь здесь в России, рядом с тобой я поняла, что то, что я чувствую к тебе не является любовью. Нет, я люблю тебя, но другой любовью…. Как тебе объяснить… Думаю, у меня была влюбленность, которая как вспышка озарила меня, как шампанское вскружила мне голову, опьянила, потянула к тебе. Ты уехал, а я лелеяла это чувство влюбленности. Под его влиянием я решила приехать сюда. А когда приехала, увидела тебя… другими глазами, правда не сразу, постепенно. Понимаешь… Любовь очень многогранное чувство, соединяющее в себе три влечения – души, ума и тела.

Владимир попытался что-то сказать Дарье, взял ее за руку. Но она достаточно резко убрала руку и попросила:

– Не перебивай меня, пожалуйста. Мне и так тяжело все это говорить. Но мы должны выяснить наши отношения. Я хочу быть честной с тобой, не вводить тебя в заблуждение. … Я продолжу. Хорошо?

Владимир ничего не сказал, только кивнул опущенной головой.

– Так вот, сейчас я точно знаю, я люблю тебя, но в моем чувстве присутствует только два влечения – влечение душ, порождающее самую преданную, самую искреннюю дружбу, и влечение умов, порождающее глубокое уважение. Но нет третьего влечения – влечения тел, порождающее страсть. Поэтому моя любовь к тебе – это любовь сестры к брату. Я, Владимир, буду для тебя самой любящей и преданной сестрой. … Вот так.!»

Дарья сделала глубокий вздох, потом выдох и посмотрела на Владимира.

Владимир сидел с опущенной головой. Он не хотел, чтобы Дарья видела его растерянные от боли и неудовлетворенности глаза. Через несколько секунд юноша заговорил дрожащим голосом.

– Я понимаю… Да, Дарья, я понял тебя… Скажи, а Майкл… к Майклу как ты относишься? Прости за этот вопрос. Но я хотел бы это знать…»

Владимир поднял голову и посмотрел вопросительно на Дарью.

– Ты, действительно, хочешь это знать? Хорошо. Мне тоже важно это сказать тебе, чтобы ты меня понял до конца. Я и Майкл, как ты знаешь, дружим с детства. Я не помню дня, чтобы мы не были вместе. Я … я всегда считала Майкла своим не только другом, а больше, братом. И меня он называл и до сих пор называет сестренкой. Мама мне как-то сказала, что Майкл любит меня. Но я к этому отнеслась поверхностно. И вот я уехала сюда. Эти две недели – первый длительный перерыв, когда я не видела и не разговаривала с ним. Я поняла, что мне не хватает Майкла, как эмоционально, так и физически. Сейчас я точно знаю, что только с ним мне спокойно и хорошо. Майкл мне понятен, я с ним уверена в себе, я чувствую себя свободно и уютно. Понимаешь, Володя, было много моментов, когда я сомневалась в тебе и ревновала тебя к Наде, к девушкам в ночном клубе, помнишь? Для любви это не характерно. Сомнение и ревность присущи простой влюбленности, когда еще не возникло доверие между влюблёнными. Это мое стойкое мнение. С Майклом мне не надо притворяться, я такая, какая есть, я не стараюсь быть хуже или лучше, чтобы понравиться ему….

– О чем вы здесь так мило беседуете, мои дорогие друзья? – услышала Дарья мягкий голос Майкла.

Она встала со стула, тут же вскочил со стула и Владимир. Она встала рядом с Майклом, взяла его за руку и четко, но нежно произнесла:

– Да вот, Майкл, я говорила Владимиру, что люблю тебя и хочу прожить с тобой всю оставшуюся жизнь.

Майкл от неожиданности покраснел, потом побледнел, сжал до боли руку девушке, что Дарья вскрикнула, потом отпустил руку, обхватил своими руками ее лицо и стал нежно, трепетно целовать глаза, щеки, губы девушки.

– Спасибо, спасибо. Я так долго ждал твоего признания. Я уже и не надеялся. Ты знаешь, Дарьюшка, что я люблю тебя очень давно, и каждый день мое чувство к тебе крепнет, становится серьезнее… Я тоже мечтаю прожить всю жизнь с тобой рядом, моя родная.

Дарья прильнула к груди Майкла, а он обнял ее, как самое дорогое сокровище в мире. Владимир, почувствовав себя лишним, отошел от своих друзей. Ему было больно, но Майкл по-прежнему оставался его другом. Владимир вдруг вспомнил старую песню советских времен о друге, где есть такие слова «Друг мой – третье мое плечо – будет со мной всегда. Ну, а случись, что он влюблен, а я на его пути, уйду с дороги – таков закон – третий должен уйти.»

«Я оказался третьим, я должен уйти. Ничего. Пройдет время, и я научусь относиться к Дарье как к своей сестре, а не любимой девушке.» – решил Владимир и подошел к остальным, которые в изумлении наблюдали картину признания в любви.

Джейн разговаривала с отцом, когда рядом с ними раздался хорошо поставленный мужской голос:

– Здравствуйте.

Эндрю заметил, как радостно вспыхнули глаза дочери, вся она преобразилась, посветлела, зарделась. Причиной тому был высокий юноша, одетый «с иголочки», не сводивший глаз с Джейн.

– Папа, познакомься. Это Костя. Друг Владимира и… мой хороший друг – голос дочери радостно звенел.

Юноша понравился Эндрю.

– Папа, ты не против, если Костя составит нам компанию в наших походах? – интригующе спросила Джейн.

– Нет, конечно. Присоединяйтесь к нам, юноша. Нам предстоит много мест посетить. – ответил Эндрю и подумал:

«Надо же. Раньше Джейн никогда не спрашивала разрешения для своих действий. Положительно влияет на мою дочь Костя. Это хорошо».

Большая добрая улыбка расползлась по его лицу.

– Привет всем – издалека раздался голос Алены, которая входила в кафе. В ее руках была большая папка с бумагами.

– Вовчик сказал вам, что я занималась вопросами поиска захоронений князей Ухтомских? – спросила всех Алена. – Так вот. В этой папке документы по этому вопросу. К сожалению, могил Алексея и Леонида Ухтомских, а также Полины Ухтомской нет. Они погибли в застенках НКВД, а тогда хоронили часто прямо во дворе зданий без опознавательных знаков. Просто вырывали ямы, сбрасывали тела расстрелянных или умерших и зарывали ямы обратно.

– Какой ужас! – прошептала Мелинда.

– Поэтому я предлагаю возложить цветы около здания, где раньше находилось здание НКВД, в котором они погибли, либо во дворе этого здания. А вот Софья и Ольга похоронены на одном кладбище, на Богословском, и их могилы недалеко друг от друга расположены. Могила Анастасии находится на Казанском кладбище.

Голос Алены был деловитым и организующим, совершенно не соответствующим настроению присутствующих. Лица всех выражали сострадание и боль. Договорились, что сегодня все поедут к зданию НКВД, завтра на могилу Анастасии, через день посетят Богословское кладбище. За это время купят билеты в Воркуту, получат все необходимые документы и через пять дней совершат поездку на север России, почтить память Анны.