Текст книги "Пушкин и Романовы. Великие династии в зеркале эпох"

«Сложивший царскую главу»

Император Николай II (1868–1918)

Старший сын императора Александра III и императрицы Марии Фёдоровны.

Родился в Царском Селе, в Александровском дворце, 6 мая 1868 г. Наследник с марта 1881 г.

Император с октября 1894 г., коронован в мае 1896 г. Отрекся от престола в марте 1917-го.

Женат с ноября 1894 г. на принцессе Гессенской и Рейнской Аликс-Виктории-Елене-Бригитте-Луизе-Беатрисе, в православии Александре Фёдоровне (1872–1918), дочери великого герцога Людвига IV, внучке английской королевы Виктории и внучатой племяннице императрицы Марии Александровны.

Дети – великие княжны: Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия и цесаревич Алексей.

Николай II, внук последнего монарха, лично знавшего Пушкина. И последний русский Государь, поклонник пушкинского гения.

Гипотетически можно представить: Александр Сергеевич смотрит спектакль, постановленный по роману «Евгений Онегин», где играет будущий русский монарх!

Домашний спектакль, задуманный великой княгиней Елизаветой Фёдоровной, прошел в её петербургском дворце на Невском проспекте в 1889-м. Пушкину в том году сравнялось бы девяносто…

Из дневника великого князя Николая Александровича:

«13-го февраля. Вторник.

Начал разучивать свою маленькую роль из “Евгения Онегина”, для крошечного спектакля т. Эллы (великая княгиня Елизавета Фёдоровна. – Л. Ч.)».

В другой, мартовской записи наследник упоминает о поездке к известному петербургскому фотографу Бергамаско, где «снялся в обоих костюмах с Татьяной». Уж не Онегина ли играл на дворцовых подмостках великий князь? И где те неизвестные ныне бесценные фотографии?

И всё-таки один старинный снимок мне удалось найти. Правда, относится он к 1890 году, и запечатлена на нём сцена из спектакля, разыгранного на подмостках Царскосельского театра: цесаревич Николай Александрович предстаёт в образе Евгения Онегина, а великая княгиня Елизавета Фёдоровна играет Татьяну Ларину.

Цесаревич Николай в младенчестве. 1868 г. Художник Т. Нефф. (Из собрания барона Э. Фальц-Фейна. Публикуется впервые)

Видимо, любовь к пушкинскому шедевру зашла так далеко, что молодой император назвал своих дочерей – великих княжон Татьяну и Ольгу – в честь героинь романа!

На царствование Николая II выпали знаковые для русской истории юбилеи: трёхсотлетие Дома Романовых, двухсотлетие основания Санкт-Петербурга, двухсотлетие Полтавской битвы, столетие Бородинского сражения, столетие со дня рождения Пушкина.

И ещё один юбилей, что прошел незаметно в августе 1912 года: дети и внуки поэта в семейном кругу отметили столетие со дня рождения матери и бабушки, Наталии Гончаровой-Пушкиной.

Удивительно, всем детям поэта суждено было стать свидетелями царствования Николая II, а старшей дочери Марии – и его трагического конца. Ей довелось пережить катастрофу вселенского масштаба: крах Российской империи, гибель императора и его семьи, Гражданскую войну…

Столетие Александра Сергеевича все его дети встретили в полном здравии, а вот до юбилея державной фамилии дожили лишь трое, – в августе 1905-го не стало сына поэта Григория Пушкина.

Из дневника Николая II (21 февраля 1913):

«День празднования 300-летия царствования Дома Романовых был светлый и совсем весенний. ‹…› Я с Алексеем в коляске, Мамá и Аликс в русской карете и, наконец, все дочери в ландо – тронулись в Казанский собор. Впереди сотня Конвоя и сзади тоже сотня.

В соборе был прочитан манифест и затем отслужен торжественный молебен. Вернулись в Зимний… Настроение было радостное, напомнившее мне Коронацию».

 
Высокий дух державный.
 

Древняя столица, где венчался на царство юный Михаил Романов, приняла эстафету торжеств: император Николай II с августейшей семьей провел в ней несколько майских дней. В Успенском соборе Московского Кремля 25 мая (накануне дня рождения поэта!) был отслужен молебен; а вечером того памятного дня именитые гости поднимали бокалы за здравие Государя на большом праздничном обеде.

…О пышных торжествах в России дочь поэта, графиня Наталия фон Меренберг, могла знать лишь из журнальных сообщений, – последние дни её жизни прошли далеко от родины, на Лазурном Берегу, в Каннах. В марте того памятного «романовского» года она скончалась…

Сцена из любительского спектакля «Евгений Онегин». В роли Онегина – цесаревич Николай Александрович; в роли Татьяны – великая княгиня Елизавета Фёдоровна. 1890 г. Фотография

Император Николай II. 1898 г. Художник И. Галкин

Жизненные пути младшей дочери Пушкина и русского самодержца Николая II максимально сблизились в октябре 1896 года. Той осенью император вместе с супругой совершил поездку в Германию. Царская чета остановилась в Дармштадте, во дворце великого герцога Гессенского и Рейнского Людвига IV, где появилась на свет принцесса Аликс, будущая русская царица Александра Фёдоровна.

Тогда же молодой император дважды посетил Висбаден, о чем и записал в дневнике:

«6-го октября. Воскресенье.

В 9.20 отправились в Висбаден, в нашу церковь (русская церковь во имя Святой Елизаветы. – Л. Ч.). Тётя Сани (великая княгиня Александра Иосифовна. – Л. Ч.) встретила нас на станции и повезла к обедне. После службы поехали к ней…»

«8-го октября. Вторник.

Проснулись с дождем. В 11 часов… д. Сергей (великий князь Сергей Александрович. – Л. Ч.) и я отправились в Висбаден. Там на станции нас встретил сам Вильгельм (Вильгельм II, германский император и прусский король, двоюродный брат Александры Фёдоровны. – Л. Ч.), мы с ним поехали во дворец (Бибрихский дворец. – Л. Ч.). Завтракали с ним, Императрицей, т. Сани… Играла струнная музыка».

Император Николай II. 1896 г. Художник И. Репин

На страницах дневника русского царя нет упоминаний о встречах в Висбадене с другими родственниками, не менее именитыми. А ведь в то время в прославленном курортном городке жили: Светлейшая княжна Ольга Юрьевская, приходившаяся единокровной тётушкой Николаю II, её супруг граф Георг фон Меренберг и её свекровь графиня Наталия фон Меренберг, дочь Пушкина, столь почитаемого Государем, и даже кузен Александр! Правда, младенцу, получившего своё имя то ли в честь венценосного деда – Александра II, то ли в память прадеда – русского гения, не сравнялось и месяца: граф Александр фон Меренберг родился в сентябре того же 1896-го, буквально накануне царского визита в Висбаден. Ведомо ли было о том Николаю II? Как знать…

Случайность то или нет, но в дневнике императора за тот же 1896-й год немало строк, прямо относящихся к пушкинскому гению.

Из дневника Николая II:

«Отправились в первый раз в театр – шла чудная “Пиковая дама”, которая чрезвычайно понравилась Аликс» (4 января).

«…Отправились в оперу. Видели опять “Пиковую даму” (8 января).

«Обедали вдвоём и в 8 ч. отправились в новую оперу Направника “Дубровский”[23]23
  Премьера оперы состоялась в январе 1895 года на сцене петербургского Мариинского театра.


[Закрыть]. Красивая вещь, отлично оркестрованная, с чудными хорами!» (19 января).

«Поехали в дивный “Евгений Онегин”, которой Аликс еще не слыхала. Пел старый настоящий состав – великолепно! Ничего не знаю лучше этой музыки» (30 января).

«Аликс стала готовиться к балу д. Владимира (великий князь Владимир Александрович. – Л. Ч.) и т. Михень (великая княгиня Мария Павловна-старшая. – Л. Ч.); она надела красивый малиновый берет, как Татьяна в “Онегине”… Бал начался с фигуры мазурки» (2 февраля).

«Отправились ещё раз послушать оперу Направника “Дубровский”. Красивая вещь!» (2 апреля).

А вот запись, сделанная накануне объявления войны Японии, 26 января 1904 года:

«В 8 час. поехали в театр; шла “Русалка” очень хорошо».

Молодая императорская чета. Фотография

Собранные воедино записи представляют их августейшего автора чуть ли не завзятым театралом и пушкинистом. Нет, они всего лишь достоверные, а потому бесценные свидетельства искренней любви Государя к русскому гению.

Есть и иные откровения: мемуары людей, приближенных к императору и облечённых его доверием. Графу Сергею Дмитриевичу Шереметеву, историку, архивисту, исследователю «Остафьевского архива» князей Вяземских (где были обнаружены неизвестные письма поэта), довелось не единожды беседовать с последним русским царём.

Из дневника графа С.Д. Шереметева:

«Государь предложил мне папиросу, и сам дал мне огня, что облегчило разговор, и я ему сообщил подробности о находке писем Пушкина» (Царское Село. 31 мая 1907).

«…Начал (Государь) рассказывать обстоятельно и пространно, начав с вопроса: “Не знаете ли Вы проживающего в Париже Онегина?” Я ответил, что слыхал о нём, но лично не знаю. Тогда он стал рассказывать, как будучи в Париже Коковцов узнал о коллекциях пушкинских, собранных Онегиным, и начал с ним переговоры, известив Государя, которые закончились завещанием Онегина весь свой архив передать в будущий музей имени А.С. Пушкина в Петербург» (14 декабря 1907).

Стоит пояснить, что граф Владимир Николаевич Коковцов – тогда министр финансов России. Именно он, выпускник Императорского Александровского лицея, понимая особую ценность парижской коллекции, рекомендовал Государю приобрести её. Позже, в эмиграции, граф Коковцов вспоминал: «Всё дело перехода Музея в руки Академии наук и охраны его от случайностей и забвения принадлежит исключительно Государю. Нужно было быть докладчиком его по этому делу, чтобы видеть с какой любовью ко всему, что было связано с именем Пушкина и его современников, и с каким неподдельным удовольствием сказал он мне по поводу утвержденного им соглашения Академии наук с А.Ф. Онегиным: “Хорошее русское дело мы сделали с Вами”».

В Париже граф-эмигрант возглавил «Союз верных памяти Николая II». И как бывший лицеист – «Объединение воспитанников Императорского Лицея».

Император Николай II. Фотография

Вновь страницы из дневника графа Шереметева:

«Я прямо подношу ему (Государю) “Старину и Новизну”… Взял книгу, перелистывал, смотрел подпись: “10-го класса Александр Пушкин”» (9 марта 1911).

Новые биографические сведения о поэте, найденные в архиве Собственной Его Величества канцелярии впервые опубликованы (с личного разрешения Николая II!) на страницах журнала «Старина и Новизна».

Вот краткая запись, что оставляет Сергей Дмитриевич после заседания Императорского Исторического общества в Царском Селе:

«Чтение было Иконникова о Пушкине, очень интересное, и Государь слушал внимательно» (18 марта 1911).

Любила поэта и царица Александра Фёдоровна: пушкинские стихи она переписывала в альбом в течение многих лет. Поэтический альбом русской императрицы, не взятый в последнее роковое «путешествие» августейшей семьи, чудом уцелел.

…В мае 1899 года Россия праздновала столетие со дня рождения Пушкина.

Императрица Александра Фёдоровна и Николай II. 1911 г. Фотография

Непостижимо, но юный поэт-лицеист, будто предвидя свой грядущий юбилей, оставил потомкам весёлые строки:

 
Дай бог, чтоб я, с друзьями
Встречая сотый май,
Покрытый сединами,
Сказал тебе стихами:
Вот кубок, наливай!
 

В тот «сотый май» император Николай II отправил вполне серьёзное, даже восторженное, приветствие в адрес Императорской Академии наук: «Не имея возможности присутствовать в торжественном собрании Академии наук, посвящённом чествованию столетия со дня рождения великого Пушкина, Я сердцем и умом участвую в празднестве, в котором в этот знаменательный день сливается вся Россия! Николай».

Тогда же монархом, воодушевленным «горячею любовью к родному языку и родной словесности, завещанною Нам державными предками Нашими», подписан был и Высочайший Указ об учреждении «особого фонда имени Пушкина».

Из дневника Николая II:

«Сегодня столетие со дня рождения Пушкина, и поэтому повсюду устроены торжества в его честь» (26 мая 1899).

К памятному дню выбили юбилейные медали, с пушкинским профилем на лицевой стороне и поэтическими строками: «О нет, недаром жизнь и лира мне были вверены судьбой…» Четыре из них, из чистого золота, предназначались самому Николаю II, супруге-императрице Александре Фёдоровне, вдовствующей императрице Марии Фёдоровне и Императорскому Александровскому лицею.

Давняя мечта почитателей Пушкина – воздвигнуть поэту достойный памятник в Царском Селе – близилась к осуществлению.

«Его Императорскому Величеству Государю Императору благоугодно было из представленных эскизов памятника А.С. Пушкину, предложенных к постановке в Царском Селе, утвердить исполненный скульптором Р.Р. Бахом, с тем, чтобы пьедестал у памятника был упрощён. Памятник Его Императорское Величество повелел поставить в Лицейском Садике, со стороны Дворцовой улицы». (Из рапорта начальника Царскосельского дворцового управления генерал-майора Ионова. 8 мая 1899.)

На месте будущего памятника в Лицейском саду заложили медную плиту со знаменательной датой: «В лето 1899 мая 26-го дня, в благополучное царствование Государя Императора Николая II…»

Император Николай II с августейшей семьёй. 1913 г. Фотография

Великий князь Павел Александрович, участник той церемонии, положил под памятную доску золотую монетку – на счастье! А Иннокентий Анненский произнёс свои незабываемые слова: «Под резцом художника образ поэта уже воплотился, и скоро, молодой и задумчивый от наплыва ещё неясных мыслей, Пушкин снова будет глядеть на свои любимые сады, а мы, любуясь им, с нежной гордостью повторять: Он между нами жил».

 
…Там стала лебедем Фелица
И бронзой Пушкин молодой.
 

Только после окончательного высочайшего одобрения приступили к отливке фигуры поэта в бронзе. Царскосельский памятник Пушкину, судьбу которого решил сам Николай II (!), с подобающими почестями был открыт в октябре 1900 года.

В тех торжествах вместе с генералом Александром Александровичем Пушкиным участвовал и его сын Григорий. Скульптор Роберт Бах, творец памятника, преподнес его модель внуку поэта, выпускнику Императорского Александровского лицея. Позже статуэтка перешла по наследству к правнуку поэта и долгое время, как бесценная реликвия, хранилась в московской квартире Григория Григорьевича Пушкина вместе со старинными часами, подарком друзей-лицеистов его отцу.

Памятник Пушкину в Царском Селе

Григорий Александрович гражданской службе предпочёл военную: служил в лейб-гвардии 2-го стрелкового батальона, расквартированного в Царском Селе. Там же появился на свет и один из его сыновей. Так что Царское Село стало родиной и для Николая II, и для правнука Пушкина.

И ещё одно знаковое совпадение: последний российский император и внук поэта Григорий Пушкин – ровесники, оба родились в мае 1868-го!

Внук поэта лицеист Григорий Пушкин. 1889 г. Фотография

Александр Николаевич Быков, правнук поэта, не пожелавший жить без царя. 1900-е гг. Фотография

Николай II не обошел высочайшим вниманием торжества, посвящённые столетней годовщине Лицея. Известно, что император пригласил лицеистов разных выпусков на праздничный обед к себе, в Зимний дворец. Не исключено, что в их числе был и Григорий Пушкин, так что встреча царя и внука поэта могла состояться. И ещё один царский подарок предназначался выпускникам славного Лицея – всем им вручили билеты в Мариинский театр на оперу «Евгений Онегин»…

Среди гостей Николая II в Зимнем вполне мог оказаться и правнук поэта Александр Быков[24]24
  Александр Николаевич Быков (1883 – 6.03.1917) – сын Марии Александровны Пушкиной, внучки поэта, и Николая Владимировича Быкова, племянника Н.В. Гоголя. Лицеист выпуска 1906 г.


[Закрыть], также выпускник Императорского Александровского лицея. Судьба его трагична: узнав об отречении Государя от престола в марте 1917-го, он не смог пережить гибельную для России весть. И поступил сообразно чести и совести русского дворянина – пустил себе пулю в висок…

Ещё прежде всех революционных потрясений Николай II признавался своей августейшей матушке: «Я несу страшную ответственность перед Богом и готов дать Ему отчёт ежеминутно, но пока я жив, я буду поступать убеждённо, как велит мне моя совесть. Я не говорю, что я всегда прав, ибо всякий человек ошибается, но мой разум говорит мне, что я должен так вести дело».

 
О мученик ошибок славных…
 

Последним дням русского Государя и его августейшей семьи посвящено множество исторических исследований. Император Николай II, императрица Александра Фёдоровна, дочери – великие княжны: Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия, сын – цесаревич Алексей, «державный отрок», были расстреляны в Екатеринбурге, в подвале Ипатьевского дома, в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.

Григорий Григорьевич Пушкин, правнук поэта, у фамильных реликвий. 1980-гг.

Петропавловский собор – место упокоения святых царственных мучеников. 2009 г. Фотография автора

Обретённые останки царственных страстотерпцев захоронены в Петропавловском соборе Петербурга в июле 1998-го. Спустя два года, 20 августа 2000-го, в храме Христа Спасителя в Москве прошла торжественная служба в память святых новомучеников – Государя и его августейшей семьи: «В страданиях, перенесенных царской семьей в заточении с кротостью, терпением и смирением, в их мученической кончине в Екатеринбурге… был явлен побеждающий зло свет Христовой веры».

Пророческие строки

 
Ты венец утратил царский…
 

Провидческий дар Пушкина, недоступный человеческому пониманию: будто виделись ему из девятнадцатого века кровавые ужасы русского бунта, «бессмысленного и беспощадного», что случится в веке двадцатом.

 
Я верую в пророчества пиитов.
 

Но ведь и сам поэт веровал в силу своего необычайного дара. «Ты знаешь, что я пророк», – как бы ненароком обронил он в письме к приятелю. А в другом заметил: «Вспомни моё пророческое слово…»

В пушкинском наследии можно найти строфы, словно напрямую обращенные к последнему русскому царю. К мученической кончине и великой посмертной судьбе святого покровителя России.

 
«Евгений Онегин»
Десятая глава (фрагмент)
 
 
Сначала эти заговоры
Между Лафитом и Клико
Лишь были дружеские споры,
И не входила глубоко
В сердца мятежная наука,
Всё это было только скука,
Безделье молодых умов,
Забавы взрослых шалунов,
Казалось………………
Узлы к узлам…………
И постепенно сетью тайной
Россия………………………
Наш царь дремал…………..
1830
 

Десятая глава, сожженная поэтом, осталась лишь в форме отрывков и черновиков.

 
Вольность
Ода (фрагмент)
 
 
Тебя в свидетели зову,
О мученик ошибок славных,
За предков в шуме бурь недавних
Сложивший царскую главу.
 
 
Восходит к смерти Людовик
В виду безмолвного потомства,
Главой развенчанной приник
К кровавой плахе Вероломства.
Молчит Закон – народ молчит,
Падет преступная секира…..
1817
 
 
«Борис Годунов»
(фрагменты)
 
 
…И лик его как солнце просиял –
Уж не видать такого нам царя.
О страшное, невиданное горе!
Прогневали мы Бога, согрешили:
Владыкою себе цареубийцу
Мы нарекли.
…
Но ты, младой, неопытный властитель,
Как управлять ты будешь под грозой,
Тушить мятеж, опутывать измену?
Но Бог велик!
…
Всё кончено – глаза мои темнеют,
Я чувствую могильный хлад…
‹…›
Я царь ещё…
1825
 

Заметки на полях статьи М.П. Погодина «Об участии Годунова в убиении царевича Димитрия»:

«Уголовная Палата не судит мёртвых царей по существующим ныне законам. Судит их история, ибо на царей и на мёртвых нет иного суда».

1829

 
Андрей Шенье
(фрагмент)
 
 
Мы свергнули царей. Убийцу с палачами
Избрали мы в цари. О ужас! о позор!
1825
 

Из переписки:

Пушкин – Дельвигу (начало февраля 1826):

«…Никогда я не проповедовал ни возмущений, ни революции – напротив».

Пушкин – Жуковскому (7 марта 1826):

«…Не намерен безумно противоречить общепринятому порядку и необходимости».

Из статьи «О ничтожестве литературы русской»:

«Старое общество созрело для великого разрушения».

1834

Из романа «Капитанская дочка»:

«Батюшка не хотел верить, чтобы я мог быть замешан в гнусном бунте, коего цель была ниспровержение престола и истребление дворянского рода».

«Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов без всяких насильственных потрясений».

«Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка».

1836

 
«Была пора: наш праздник молодой»
(фрагмент)
 
 
Металися смущенные народы;
И высились и падали цари;
И кровь людей то славы, то свободы,
То гордости багрила алтари.
1836
 
 
Родрик
(фрагмент)
 
 
Ты венец утратил царский,
Но господь руке твоей
Даст победу над врагами,
А душе твоей покой.
1835
 

Царственные сближения

«Моя царица»

…Царствуй, потому что ты прекрасна.

Пушкин – жене

«Похожа на героиню романа»

Не удивительно ли – первые русские царицы из Дома Романовых: Евдокия Стрешнева, избранница царя Михаила Фёдоровича, Наталья Нарышкина, супруга царя Алексея Михайловича, и Евдокия Лопухина, жена Петра I, – были уроженками Калужской земли, давшей жизнь и Наталии Гончаровой?!

«Моя царица» – так полушутя, но восторженно называл в письмах поэт, а быть может, и в жизни свою красавицу-жену.

Самой же Наталии Николаевне не раз приходилось встречаться, разговаривать и даже дружить (если допустимо это понятие к венценосным особам) и с настоящими российскими царицами. Натали Гончаровой, не отягощённой ни богатством и знатностью рода, ни исторической славой предков, суждено было войти в высший аристократический свет Петербурга, быть представленной ко Двору. Могла ли о том мечтать скромная московская барышня, годы детства и юности которой прошли в сельской глуши фамильных усадеб? Да и мечтала ли?

Нет, Наталия Гончарова не стремилась к дружбе с сильными мира сего, не искала их покровительства, не плела замысловатых интриг. Так уж распорядилась её судьба. Став женой русского гения, она приняла как венец магическое имя Пушкина, и с той самой минуты перестала принадлежать лишь себе. Теперь и на неё, как и на знаменитого супруга, были направлены взоры тысяч людей – испытующие, восхищенные, завистливые, ревнивые. Отныне она рядом с Пушкиным, и ей даже «дарован» своеобразный титул – «поэтша».

Первое свадебное путешествие в мае 1831-го – и куда? В Царское Село! Пушкину хотелось поскорее увезти юную жену от московских матушек и тётушек, от их советов и наставлений, мечталось очутиться вдруг «в кругу милых воспоминаний».

И вновь стечение обстоятельств – царский Двор переезжает в загородную резиденцию из-за вспыхнувшей эпидемии холеры. «Двор приехал, и Царское Село закипело и превратилось в столицу», – констатировал поэт. И здесь, прогуливаясь с мужем по живописным царскосельским аллеям, юная красавица Пушкина встретится с российским самодержцем и его августейшей супругой – Александрой Фёдоровной. Но это будет и первая встреча поэта с императрицей, весьма значимая для него в будущем.

Наталия Николаевна Пушкина. 1843 г. Художник В.И. Гау

Как ни странно, но Александра Фёдоровна проявила больший интерес не к Пушкину, её поразила необычайная одухотворённость молодой супруги поэта.

Фрейлина Александра Россет запишет в своём дневнике:

«Императрица сказала о Natalie: “Она похожа на героиню романа, она красива и у нее детское лицо”».

Мать поэта, Надежда Осиповна, сообщит последние новости дочери Ольге:

«…Император и императрица встретили Наташу с Александром, они остановились поговорить с ними, и императрица сказала Наташе, что она очень рада с нею познакомиться и тысячу других милых и любезных вещей. И вот она теперь принуждена, совсем этого не желая, появиться при Дворе».

Сколько юных красавиц пришли бы в восторг от столь оглушительного успеха, – Наташа готова лишь подчиниться монаршей воле.

Дедушке, Афанасию Николаевичу, в Полотняный Завод летит её трогательное письмо: «Я не могу спокойно прогуливаться по саду, так как узнала от одной из фрейлин, что их величества желали узнать час, в который я гуляю, чтобы меня встретить. Поэтому я и выбираю самые уединённые места».

И вновь свидетельство Надежды Осиповны:

«Весь Двор от нее в восторге, императрица хочет, чтобы она к ней явилась, и назначит день, когда надо будет прийти. Это Наташе очень неприятно, но она должна будет подчиниться».

Императрица Александра Фёдоровна в гостиной Коттеджа в Александрии. 1830 г. Художник В.И. Гау

Аничков дворец. 1810-е гг. Художник В. Барт

Пройдет не так много времени, и робкая девочка станет первой красавицей Северной столицы. Придворный Петербург властно диктовал свои правила. Натали Пушкину вскоре стали приглашать на званые вечера, проходившие в небольшом интимном кругу в присутствии августейшей четы. Ей, отмеченной печатью божественной красоты, предназначалось стать «украшением» бальных торжеств.

Из письма Н.О. Пушкиной – дочери Ольги (март 1833):

«Появилась она (Натали) и на костюмированном бале, данном в залах Министерства уделов, она явилась в наряде жрицы Феба, так решил Александр, и одержала успех блистательный: император и императрица подошли к ней, похвалили её костюм, а Государь провозгласил её царицей бала».

«Царица бала» – вольно или невольно, ей приходилось исполнять и эту неведомую ей прежде роль. И как важно замечание Надежды Осиповны по поводу наряда её невестки – «так решил Александр»!

Пушкин не мог бывать на подобных званых вечерах по дворцовому этикету, досадовал на жену, выговаривал ей, что и она не должна посещать балы, на которые не приглашён он.

Всё это завершилось, как известно, тем, что Пушкину был пожалован самый младший придворный чин, страшно его раздосадовавший. «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам), – запишет в дневнике в первый день нового 1834 года поэт. – Но Двору хотелось, чтобы Н.Н. танцевала в Аничкове».

Монаршая воля – закон.

«Представлялась красавица Пушкина», – делает краткую запись на немецком императрица Александра Фёдоровна. И ставит в своём дневнике дату – 14 января 1834 года.

Об этом же неординарном событии сообщает и мать поэта: «Александр, к большому удовольствию жены, сделан камер-юнкером. Представление её ко Двору, в воскресенье 14-го числа увенчалось большим успехом. Она участвует на всех балах, только о ней и говорят… Натали всегда прекрасна, элегантна, везде празднуют её появление…»

Маскарады, балы, рауты – всё это было частью тогдашней петербургской жизни Наталии Николаевны, и светской обязанностью, и развлечением. Да, наконец, и просто радостью юной красавицы: весело кружиться в танце в великолепной, полной огней зале, слышать восторженный шёпот и изысканные комплименты, ловить на себе восхищенные взгляды…

И все же в душе своей она была всё той же девочкой, чистой, искренней, доверчивой, ни разу не преступившей правил, внушенных ей с детства.

Сам Пушкин радовался светским успехам жены, гордился ими. Правда, друзья расценивали его чувства по-иному. «В его любви будет много тщеславия», – ещё перед женитьбой поэта словно предрекал князь Вяземский.

Да, Натали Пушкина была замечена, – её небесной красотой восторгались не только в аристократических петербургских салонах, но и в дворцовых покоях. Жена поэта, танцевавшая на балу в Аничковом дворце, сообщает императрица Александра Фёдоровна своей приятельнице графине Софье Бобринской, казалась ей «прекрасной волшебницей в своём белом с чёрным платье».

Великосветский раут

Гербовый зал Зимнего дворца. 1834 г. Художник А.И. Ладюрнер

Надо отдать должное русской царице – нет в строках её послания ни тени женской ревности, ни зависти к чужой красоте. Видно, чиста была сердцем.

А вот строки письма Александры Фёдоровны графине Бобринской, написанные в тревожные январские дни 1837-го: «О Софи, какой конец этой печальной истории между Пушкиным и Дантесом. Один ранен, другой умирает… Мне сказали в полночь, я не могла заснуть до 3 часов, мне всё равно представлялась эта дуэль, две рыдающие сестры, одна – жена убийцы другого. Это ужасно, это самый страшный из современных романов. Пушкин вёл себя непростительно…»

Чуткой своей душой Александра Фёдоровна понимает страдания другой женщины, ей хорошо знакомой, сочувствует ей.

И вновь императрица пишет графине Софье Бобринской в ответ на её записку: «Этот только что угасший гений, трагический конец гения истинно русского… Эта молодая женщина возле гроба, как Ангел смерти, бледная, как мрамор, обвиняющая себя в этой кровавой кончине…»

Вероятно, это последнее, известное нам, письмо, где императрица упоминает о Наталии Пушкиной. Но встречи их ещё состоятся.

А в те скорбные дни вдова поэта отправит императору Николаю I полное сердечной благодарности послание: «Целуя отеческую Вашу руку, вся жизнь моя будет молитвою за Вас, за Государыню, другого моего Ангела, и за Ваших детей, в которых Всевышний посылает Вам все радости, Вас достойные».

Всезнающий московский почтовый директор Александр Булгаков адресует Льву Пушкину строки, имеющее прямое отношение к вдове брата: «Скажи ему (отцу), что все порядочные люди, начиная от царской фамилии, приемлют в ней живейшее участие, убеждены в её невинности…»

И первой защитницей чести Наталии Николаевны стала сама русская государыня.

Духовная дочь

Молодой вдове в её великом горе было ниспослано и утешение – беседы со священником Василием Бажановым. «Пушкина ещё слаба, но тише и спокойнее, – сообщает князь Пётр Вяземский. – Она говела, исповедовалась и причастилась и каждый день беседует со священником Бажановым, которого рекомендовал ей Жуковский. Эти беседы очень умирили её и, так сказать, смягчили её скорбь. Священник очень тронут расположением души ея и также убежден в непорочности её».

Свидетельство поистине бесценное! Но, к несчастью, не расслышанное в хоре голосов родных, друзей, приятелей, недругов поэта, судивших Наталию Пушкину или пытавшихся её оправдать.

За честь её вступилась и княгиня Вера Вяземская: «В защиту жены я только напомню вам то, что сказал отец Бажанов, который видел её каждый день после катастрофы… её тёте: “Для меня мучение оставить её наедине с очищающим чувством собственной вины, потому что в моих глазах – она ангел чистоты”».

Ныне имя протопресвитера и доктора богословия, члена Святейшего Синода Василия Бажанова известно лишь историкам русской Церкви. А когда-то слово его было весомым: ему внимали российские монархи, помазанники Божии!

Многие годы он был духовником царской фамилии, ему исповедовались императоры Николай I и Александр II, их наследники, императрицы Александра Фёдоровна и Мария Александровна. Сколько же дворцовых тайн унес с собой в могилу Василий Бажанов! И никогда не узнать, сколь много его отеческих советов и наставлений, воспринятых российскими самодержцами, претворились в строки царских указов, направленных на смягчение нравов и сердец, любовь и терпимость к ближним.

Судьба вознесла сына сельского дьячка на головокружительную высоту. Кто бы мог помыслить: мальчику, явившемуся на свет в марте 1800 года в простой избе в одном из дальних сёл Алексинского уезда Тульской губернии, будут внимать русские государи!

«Как мы благословляли судьбу за эту нашу веру отцов, как мы любили нашего духовника о. Бажанова! – восклицала великая княжна Ольга Николаевна. – Терпимый в своей религиозности и совершенно беспристрастный, он учил нас истории Церкви. Благодаря ему мы научились понимать, что русский характер и русская Церковь неразъемлемое существо. Когда мы стали взрослыми, о. Бажанов приходил как прежде… к нам, но вместо урока были разговоры, сердечные и задушевные».