Текст книги "Пушкин и Романовы. Великие династии в зеркале эпох"

Да и сам Николай I отзывался о своём духовнике весьма уважительно: «Это честный и вместе с тем добрый человек».

Ему предстояла тяжкая миссия – исповедовать умирающего Николая I, быть свидетелем последних земных часов русского царя. Исторические минуты незримого скрещения двух судеб: умирающего властелина могущественной империи и его духовного отца из бедного тульского села.

Фрейлина Мария Фредерикс вспоминала о тех скорбных минутах:

«Он (Государь) исповедуется, так чудна его исповедь, что духовник рыдает…»

Протопресвитеру Бажанову выпала историческая честь провозгласить в Зимнем дворце присягу на верность и сыну почившего монарха, новому российскому императору Александру II. И так уж случилось, что последнюю исповедь Государя, накануне взрыва на Екатерининской набережной, принял его духовник Бажанов…

Неисповедимы пути людские: судьба определила Василию Фёдоровичу постичь некую сокровенную тайну, связанную с гибелью поэта, услышав исповедь его вдовы, найти слова, возвратившие к жизни её, мать семейства, и, быть может, спасти от полного сиротства детей Пушкина.

Необычный и требующий глубокого осмысления факт: духовное родство с царской семьей произошло у Наталии Николаевны намного ранее, чем родство кровное!

Именно протопресвитеру Василию Бажанову ещё при жизни своей духовной дочери суждено было связать её незримыми узами с царской династией. И только после кончины Наталии Николаевны супружеские союзы её внуков навсегда соединят фамилии Пушкиных и Романовых.

Библейская красавица

После своего двухлетнего затворничества в Полотняном Заводе, родовом калужском имении, Наталия Пушкина вернулась в Петербург. Жизнь, хоть и печальная для неё, продолжалась, и надо было всерьёз думать об образовании детей, особенно мальчиков.

Нина Доля, гувернантка в семье Гончаровых, пишет Екатерине Дантес о случайной встрече её сестры с государыней: «Императрица была очень ласкова с Натали, пожелала посмотреть всех её детей, с которыми говорила. Это был канун Нового года».

А вот и сама Наталия Николаевна сообщает брату Дмитрию: «Недавно я представлялась императрице. Она была так добра, что изъявила желание меня увидеть, и я была там утром, на частной аудиенции. Я нашла императрицу среди своей семьи, окружённую детьми, все они удивительно красивы».

О знаменитой красавице Пушкиной вспомнили при Дворе, уединённая жизнь вдовы поэта была нарушена: Натали вновь стала появляться на балах и маскарадах. Один из них, в Аничковом дворце, стал особенно памятным. Для костюмированного бала тётушка Екатерина Загряжская подарила своей любимице облачение библейской Ревекки. Натали была необыкновенно хороша в фиолетовом бархатном кафтане, палевых шароварах и в лёгкой белой накидке, обрамлявшей лицо и ниспадавшей на плечи. По своему обыкновению скромная красавица выбрала самый дальний уголок бальной залы, но была замечена.

«Смотрите и восхищайтесь!» – с этими словами Николай I подвел Натали к супруге, императрице Александре Фёдоровне.

«Да, прекрасна, в самом деле, прекрасна! – приветливо кивнула ей государыня. – Ваше изображение таким должно бы было перейти потомству».

По отзывам подданных, Александра Фёдоровна любила, чтобы окружавшие её были нарядны, красивы, счастливы, и «останавливала свой взгляд с удивлением и с наивным восхищением на красивом новом туалете».

Императрица, испросив разрешение у госпожи Пушкиной, тотчас же повелела придворному живописцу Владимиру Гау запечатлеть её прекрасные черты.

Из письма Н.Н. Пушкиной брату Дмитрию Гончарову (март 1843):

«Этой зимой императорская фамилия оказала мне честь и часто вспоминала обо мне, поэтому я стала больше выезжать. Внимание, которое они соблаговолили проявить ко мне, вызвало у меня чувство живой благодарности. Императрица даже оказала мне честь и попросила у меня портрет для своего альбома. Сейчас художник Гау, присланный для этой цели Её Величеством, пишет мой портрет».

Старинная акварель, которую и сама Наталия Николаевна считала лучшим из всех своих изображений, давно и, видимо, безвозвратно утрачена. Никто и никогда её более не видел. Судьба личного альбома государыни Александры Фёдоровны, хранившегося после её кончины в архивах Аничкова дворца, неизвестна. И чудесный портрет Натали остался лишь в воспоминаниях…

Александре Романовой и Наталии Пушкиной будет дарована ещё одна знаменательная встреча.

Наталия Николаевна преподнесет вдовствующей императрице посмертное собрание сочинений поэта. (В феврале 1855-го вышли в свет «Сочинения Пушкина» в шести томах, последний, седьмой, том был напечатан спустя два года.) Издание это увидело свет благодаря страстному желанию и неустанным хлопотам Наталии Николаевны.

О чем они – вдова поэта и вдовствующая императрица – говорили меж собою? Сколько времени длилась та высочайшая аудиенция в петергофском Коттедже? Можно лишь безошибочно предположить, что Наталия Николаевна весьма сочувственно отзывалась о недавней кончине императора – она благоговела перед памятью Николая I, не оставившего своим попечением её осиротевшую семью после гибели Пушкина, в самое горькое для неё время.

Из воспоминаний Александры Араповой:

«Отец приехал из Зимнего дворца и при мне сообщил ей скорбную весть. Побледневшее лицо словно окаменело под наплывом горя. Неутешно оплакивала она Царя-Благодетеля, собирая, как драгоценные реликвии, всё, что относилось к нему. В её заветной шкатулке хранятся у меня по сейчас два его автографа, цветы с гроба, поношенный темляк и платок с его вензелем.

Тёплое участие, сошедшее на неё с высоты Престола в самую ужасную минуту её жизни, неизменная доброта и поддержка, проявляемая ей и детям, создали в благодарном сердце тот благоговейный культ, который теплился в ней до последней минуты и ярко вспыхивал, как только доводилось произнести имя усопшего царя».

Дорожила Наталия Николаевна и бриллиантовым фермуаром, подаренным ей Николаем I ко дню свадьбы с Ланским, – её портрет с царской брошью на голубой бархотке и в венке из алых роз украсил юбилейный альбом лейб-гвардии Конного полка.

…А тогда, в Петергофе, вдовствующая государыня, по словам Наталии Николаевны, приняла её подарок «весьма благосклонно – сделав замечание, что давно уже ожидала его»!

«При мне перелистывала книги, повторяя наизусть известные Ей стихотворения… Заседание моё было весьма долгое – Ей и Принцессе (принцесса Луиза, сестра Александры Фёдоровны. – Л. Ч.) должна была передать во всех подробностях известные мне события о жизни Пушкина», – сообщит о своем визите Наталия Николаевна издателю Павлу Анненкову.

Таким неожиданным и почти мистическим завершением стала та давняя первая встреча в Царскосельском парке юной Натали Пушкиной с Её Величеством государыней Александрой Фёдоровной. Августейшей поклонницей русского гения.

Царственная подруга

В апреле 1841 года в Северной Пальмире широко праздновали свадьбу наследника Александра с великой княгиней Марией Александровной, в недавнем прошлом, до принятия православия, немецкой принцессой Максимилианой-Вильгельминой-Августой-Софией-Марией.

Вероятно, тогда, на одном из праздничных придворных маскарадов, вдова поэта впервые встретилась с будущей государыней. Косвенное подтверждение тому – акварель 1841 года, где модный тогда художник Владимир Гау запечатлел вдову поэта. Портрет необычен: Наталия Николаевна в наряде с восточными, «ориентальными», мотивами, явно предназначенном для костюмированного бала, представлена рядом с отрешённо-задумчивым арапчонком, неуловимо напоминающим отрока-поэта и облачённым в расшитый золотом кафтан, похожий на камер-юнкерский мундир. Скорей всего подобный заказ придворному живописцу мог сделать лишь император.

Наталия Николаевна Пушкина. 1841 г. Художник В.И. Гау

Многое изменится в России через пятнадцать лет. Закончится царствование Николая I с его смертью, и Александре Фёдоровне до конца дней предстоит носить титул вдовствующей императрицы. На русский престол взойдет император Александр II, а супругу Марию Александровну провозгласят императрицей. Коронационные торжества состоятся в 1856-м, 26 августа, в праздничный Натальин день.

Да и в жизни самой Наталии Пушкиной произойдут большие перемены: она вторично выйдет замуж, и в новом союзе появятся на свет еще три её дочери, крёстным отцом старшей из них станет сам Николай I.

Свидетельств о встречах Наталии Николаевны с императрицей Марией Александровной в конце 1850-х нет, но она, конечно же, могла видеться с государыней и на дворцовых приемах, и на церковных службах. Ведь второй супруг Наталии Николаевны, генерал, командир лейб-гвардии Конногвардейского полка Пётр Петрович Ланской, был близок ко Двору и пользовался доверием Александра II, как прежде – его августейшего отца.

Пройдет несколько лет, и по настоянию врачей Наталия Ланская отправится лечиться за границу. И на Французской Ривьере будет неоднократно видеться с императрицей.

Из воспоминаний Е.Н. Бибиковой:

«Наталия Николаевна в Ницце часто бывала у больной императрицы Марии Александровны, которая её очень любила».

Вне сомнений, лишь по зову сердца Наталия Николаевна навещала больную государыню, будучи и сама подвержена недугу.

Каждое слово из мемуаров Елизаветы Бибиковой, внучки Наталии Николаевны, поистине драгоценно. Сама она не могла быть свидетельницей тех встреч, так как родилась много позже и бабушку в живых уже не застала, но, вероятно, слышала о том от матери Елизаветы Петровны, урожденной Ланской, либо от тётушки Александры. В той поездке Наталию Николаевну сопровождала её семнадцатилетняя дочь Азя. И, возможно, вместе с матерью юная Александрина бывала на вилле «Пейон» в Ницце, резиденции больной государыни.

По словам самой Наталии Николаевны, «втираться в интимные придворные круги» вызывало в ней отвращение. Независимость – не как понятие, а как состояние души – была для неё не менее важной, чем в своё время для поэта. Следовательно, Наталия Николаевна не жертвовала ею, поддерживая дружеские отношения с императрицей. Но что же их связывало? Что питало их дружбу? Схожесть характеров, отношение к жизни, общие интересы?

«Из всей императорской фамилии, – утверждал князь Кропоткин, – без сомнения, наиболее симпатичной была императрица Мария Александровна. Она отличалась искренностью, и когда говорила что-либо приятное кому, то чувствовала так».

Искренность была присуща и Наталии Николаевне. Эта черта характера, вкупе с добротой и милосердием, словно наложила отпечаток на внешность обеих женщин. Не случайно Наталию Пушкину сравнивали с мадоннами кисти великого Рафаэля, а в чертах Марии Александровны находили сходство с Пресвятой Девой, как её писал Дюрер.

И государыня, и вдова поэта отличались глубокой религиозностью. И духовный отец у них был один – протопресвитер Василий Бажанов. Обеим его духовным дочерям предстояло познать и великие радости, и великие скорби.

…Когда в Ницце Наталия Николаевна навещала больную императрицу, в России уже подрастала Катенька Долгорукова, – княжне шел шестнадцатый год. И совсем немного оставалось до того часа, когда обворожительная княжна «с глазами газели» станет невенчанной женой российского самодержца.

Грядущий 1863-й год станет последним в жизни Наталии Пушкиной-Ланской. И ей так и не доведется узнать, какое неожиданное продолжение будет иметь страстный роман императора Александра II. И не только для августейшей фамилии. Но и для внуков – её и Пушкина.

Княгини-соперницы

 
И всюду страсти роковые,
И от судеб защиты нет.
 

А.С. Пушкин

Две женщины, две красавицы далёкого, казалось бы, девятнадцатого века вписали свои имена в недавнюю историю России. Так причудливо прочертила судьба линии их жизни, так непреодолимо вела к сближению русскую княжну и датскую принцессу…

При рождении их разделяло огромное пространство – тысячи земных верст и сотни морских миль. Но время было одно – календари Российской империи и Датского королевства отсчитывали дни и месяцы 1847 года.

Княжна Катенька Долгорукова родилась в октябре, в Москве. И это счастливое событие было по-домашнему скромно отпраздновано в доме её отца князя Михаила Долгорукова.

Принцесса Мария-София-Фредерика-Дагмар появилась на свет спустя три недели, в ноябре, в Копенгагене. В Золотой палате королевского дворца. Король Дании Кристиан VIII ещё успел порадоваться рождению своей правнучки, и день этот был отмечен праздничным фейерверком и пышным застольем в королевском семействе.

Принцесса из сказочного королевства

В далёком датском королевстве подрастала юная принцесса, превращаясь в стройную грациозную девушку с чудесными глазами. И недалёк был тот час, когда её нарекут невестой одного из самых завидных женихов Европы – русского наследника, великого князя Николая, старшего сына могущественного монарха Александра II.

Поистине, понятия любовь и династический брак – «две вещи несовместные». Случилось счастливое исключение из жёсткого правила – молодые люди полюбили…

В сентябре 1864 года великий князь прибыл в Копенгаген просить руки принцессы, увидел её и забыл обо всем на свете.

Из письма цесаревича Николая Александровича отцу-императору Александру II:

«Dagmar была такая душка! Она больше, чем я ожидал; мы оба были счастливы. Мы горячо поцеловались, крепко пожали друг другу руки, и как легко было потом. От души я помолился тут же мысленно и просил у Бога благословить доброе начало. Это дело устроили не одни люди, и Бог нас не оставит».

Из воспоминаний Фёдора Оома, состоявшего в свите великого князя:

«Увидев принцессу Дагмар, я тотчас узнал молодую девушку, фотография которой всегда была при великом князе и которую он мне показывал. Она была во цвете своих шестнадцати лет. Одета была она простейшим образом: в лёгоньком и светлом летнем платье и чёрном фартушке. Причёска тоже была неизысканной – гладкие волосы были зачесаны в причёску и собраны в сеточку. Тонкий и изящный стан, маленькая выразительная головка; глубокий взгляд одновременно добрый и ласковый».

Принцесса Дагмар. Художник А. Хунэус

Впрочем, словесный портрет не расходится с милым обликом принцессы, запечатлённым на старинных фотографиях.

Своё первое письмо юная Дагмар отправляет будущему свёкру. Она просит русского императора не о дорогих безделушках либо светских услугах, принцесса умоляет Александра II защитить её маленькую любимую страну от посягательств враждебной Германии.

Визит наследника завершён, состоялась счастливая помолвка, и великий князь Николай с глубочайшей грустью покидает свою невесту. Но ангельский образ маленькой Минни, как называют её самые близкие, уже в его сердце. Чувства переполняют великого князя, и единственный, с кем он может поделиться, – его младший брат Александр.

Из письма цесаревича Николая Александровича брату Александру:

«Грустно быть так далеко в разлуке с моей милой Минни, моей душкой, маленькою невестою. Если бы ты её увидел и узнал, то, верно бы, полюбил как сестру. Я ношу с её портретом и локон её тёмных волос. Мы часто друг другу пишем, и я часто вижу её во сне. Как мы горячо целовались, прощаясь, до сих пор иногда чудятся эти поцелуи любви!»

Ему доведётся ещё раз увидеть свою очаровательную невесту. Но встреча их будет горькой.

Во время визита в Италию наследник почувствует недомогание – то были первые признаки грозной болезни, туберкулёзного менингита.

Прописанные холодные ванны в Голландии принесли лишь ухудшение. В декабре 1864-го Николая Александровича перевозят в Ниццу, где его встречает мать, императрица Мария Александровна. Императрица имела слабое здоровье, страдала частыми воспалениями легких, и по предписанию врачей ей приходилось подолгу жить в тёплом средиземноморском климате.

В отношении диагноза больного царевича Николая особых беспокойств не было, всё казалось спокойным, и Мария Александровна часто навещала сына. Благо, её вилла «Пейон» находилась поблизости с той, где жил любимец Николай: владения разделялись лишь зеленой изгородью.

Поначалу прогнозы медицинских светил звучат ободряюще, – великий князь выезжает в коляске по набережной на ежедневные прогулки. Но вскоре газеты, освещающие курортную жизнь Французской Ривьеры, выносят на первые полосы главную новость – на вилле «Бермон» умирает прекрасный юноша, наследник русской короны.

В начале апреля 1865-го из Петербурга в Ниццу приезжает брат, великий князь Александр. Чуть позже на самом скором по тем временам поезде прибывает из России встревоженный император-отец. Спешит к жениху в сопровождении матери-королевы и датская принцесса Дагмар.

«Какая она прелестная, не правда ли?» – взглянув на невесту, чуть слышно прошептал цесаревич. Принцесса умела владеть собой, она не упала в обморок, не залилась слезами, увидев измождённый лик возлюбленного. Как настоящая сестра милосердия она преданно ухаживала за ним, поправляла подушки, нежно гладила его слабые руки.

Из письма принцессы Дагмар отцу, королю Дании Кристиану IX:

«Я не могу, однако, не благодарить Бога за то, что застала его, моё дорогое сокровище, ещё в живых и была узнана им в последнюю минуту. Ты не можешь поверить, дорогой Папá, как я благодарна за это Господу Богу. Никогда, никогда, я не смогу забыть взгляд, которым он посмотрел на меня, когда я приблизилась к нему. Нет, никогда!!!»

Принцесса Дагмар с цесаревичем Николаем Александровичем. Копенгаген. 1864 г. Фотография

Мучительно тянулись скорбные часы. И умирающий Наследник подолгу держал одной рукой хрупкую ручку невесты, а другой – широкую ладонь своего брата, словно навеки соединяя их. И кроткая улыбка теплилась на его хладеющем лице…

Всю жизнь Александр и Дагмар будут вспоминать эту встречу в Ницце и считать её промыслом Всевышнего…

На исходе яркого апрельского дня скончался в молодых летах наследник российского престола цесаревич Николай Александрович. Ему шёл всего лишь двадцать второй год…

Часовня в память цесаревича Николая Александровича. Ницца. 2002 г. Фотография автора

Ночью, при свете факелов, траурная процессия шествовала от виллы «Бермон» к улице Лоншан, к храму во имя Св. Александры и Св. Николая. Бедную невесту, обезумевшую от горя, с трудом смогли увести из русской церкви, где под каменными сводами, в гробу, весь в весенних цветах, покоился её бедный царевич…

В храме же, после утренней панихиды, священник зачитал манифест императора, объявлявший, что отныне его сын, великий князь Александр Александрович, именуется наследником русского престола.

…Ныне от виллы русской императрицы осталось совсем немного – старинный особняк будто растворился в новых строениях, принадлежащих клинике «Бельведер». Большой современный госпиталь словно поглотил исторический дом. Осталась лишь часть старой стены, украшенной изящной лепниной и портиками, словно напоминание о былом величии.

И, верно, есть своя символика в том, что царская вилла через века превратилась в госпиталь – Мария Александровна славилась своей благотворительностью, покровительствовала больницам, сиротским домам, воинским лазаретам. И ныне прежняя резиденция императрицы находится на бульваре Царевича, названного в память её страдальца-сына.

Давно уже нет виллы «Бермон», последнего земного дома царевича Николая Александровича, стены которой помнили те трагические дни. Её вскоре разрушили и спустя три года на том печальном месте возвели часовню в память почившего наследника.

Так необычно распорядится история: в тот самый год, когда в Ницце будет освящена часовня памяти цесаревича, в мае 1868-го, под Петербургом, в Царском Селе, появится на свет другой наследник, царевич Николай. Полный тёзка несчастного цесаревича, которому так и не суждено было войти в историю России самодержцем Николаем Вторым…

Судьба династии Романовых, так уж сложилось, вершилась именно здесь, в Ницце, на Лазурном Берегу.

Год от Рождества Христова 1866-й

А в самой России тем временем подрастала юная княжна Екатерина Долгорукова.

Впервые Александр II увидел десятилетнюю Катеньку в родовой усадьбе – поместье Тепловка Полтавской губернии. Там, в доме князя Михаила Долгорукова, остановился приехавший на военные маневры российский император.

Уже тогда запомнилась ему встретившаяся в саду бойкая темноглазая девочка. Она подошла к императору и с детской непосредственностью, нарушая незыблемый придворный этикет, представилась Государю. Словно сама избрала свою судьбу.

Имение разорившегося князя Михаила Долгорукова Александр II возьмёт под собственную императорскую опеку. Юных княжон, сестёр Екатерину и Марию, определит в знаменитый Смольный институт благородных девиц.

Сам Государь примет участие в их судьбе, но Катеньку будет выделять особо среди прочих воспитанниц. Визиты Александра II в Смольный институт станут более частыми и продолжительными, а разговоры с юной княжной откровеннее…

Год 1866-й для венценосной семьи Романовых ознаменован двумя судьбоносными событиями: свадьбой наследника престола великого князя Александра Александровича с датской принцессой Дагмар, в православии Марией Фёдоровной, и началом второй, тайной, семьи самодержца и Государя Всероссийского Александра II.

Правда, по времени второе событие предшествовало первому. Летом того же года, в одном из уединённых павильонов петергофского парка, случилось то, чего так страстно желал император и чему столь долго противилась юная княжна. Тот день, 1 июля 1866 года, когда она стала невенчанной женой одного из самых могущественных владык в мире, Катенька Долгорукова запомнит навсегда.

Княжна Екатерина Долгорукова. Париж. 1867 г. Фотография

«Не понимаю, как я могла противиться ему в течение целого года, как не полюбила его раньше?» – спустя годы будет искренне недоумевать она. И ещё в памяти навсегда останутся слова Государя, сказанные ей при первом свидании: «Увы, я сейчас не свободен. Но при первой возможности я женюсь на тебе, ибо отныне и навеки я считаю тебя своей женой перед Богом…»

 
Так сердце, жертва заблуждений,
Среди порочных упоений
Хранит один святой залог,
Одно божественное чувство…
 

Год 1866-й останется в памяти российского императора Александра II не только началом тайного страстного романа, круто изменившего его судьбу. Он будет омрачен ужасным происшествием, заставившим содрогнуться всю Россию, – свершилось неслыханное доселе преступление: на царя, Божьего помазанника, дерзнули поднять руку. У входа в Летний сад 4 апреля в императора стрелял Дмитрий Каракозов.

То было самым первым из чреды покушений на Александра II, и жизнь его словно тогда же начнет свой обратный отсчёт…

Этот год после стольких страданий принесет счастье датской принцессе – Дагмар вновь станет невестой. И женихом будет наречен брат её незабвенного Никса – великий князь Александр.

И Александр, поначалу так скептически воспринявший любовные восторги старшего брата, сам не избежал чар обворожительной принцессы.

Ясным сентябрьским днем 1866 года датская принцесса покидала своё королевство. На набережной в Копенгагене, в старом порту, где близ причала покачивались на морских волнах датский корабль «Шлезвиг» и русская яхта «Штандарт», пришли проводить красавицу-невесту тысячи горожан, и среди них был великий сказочник Ханс Кристиан Андерсен. Принцесса узнала его, остановилась и протянула доброму волшебнику свою изящную царственную ручку.

…Из старого лебединого гнезда, между Балтийским и Северным морями, что зовется Данией, выпорхнул лебедь со славным именем…

У Андерсена на глаза навернулись слезы, и он горестно вздохнул о судьбе юной принцессы, ведь та ехала в неведомую ей страну:

«Вчера на пристани, проходя мимо меня, она остановилась и протянула мне руку… Бедное дитя! Всевышний, будь милостив и милосерден к ней!

Говорят, в Петербурге блестящий Двор и прекрасная царская семья, но ведь она едет в чужую страну, где другой народ и религия, и с ней не будет никого, кто окружал её раньше…»

Под раскаты салюта военной императорской эскадры Россия встречала свою будущую императрицу. Не пройдет и года, как в мае 1868-го небо над Петербургом и Царским Селом вновь озарится вспышками праздничных фейерверков – у великой княгини Марии Фёдоровны, принявшей новое имя вместе с православной верой, родится сын, продолжатель царской династии, наречённый Николаем. Никакого другого имени у наследника и быть не могло – память о почившем в Ницце цесаревиче была ещё так свежа…

Удивительное совпадение – царственный младенец станет полным тёзкой своего несчастного дяди – Николаем Александровичем Романовым. И даже в будущем присовокупит к монаршему титулу и его несостоявшийся – Николай Второй.

1866-й – станет прологом встречи двух восемнадцатилетних красавиц. Именно с этого года, желали они того или нет, жизненные пути их будут тесно соприкасаться, – и всякий раз подобные «прикосновения» доставлять каждой из них новые сердечные раны.

Фрейлина и великая княгиня

Тогда их разделяла огромная пропасть – великая княгиня, будущая царица, и фрейлина императрицы, возлюбленная Государя. Вряд ли в первые месяцы своей жизни в августейшей семье великая княгиня Мария Фёдоровна слышала что-либо о своей сопернице.

Нет, княжна Долгорукова вовсе не желала распространять свои чары на её супруга, великого князя, она претендовала на большее, на… русский трон. Не для себя, для своих будущих наследников.

Правда, такой поворот событий поначалу казался мифическим. Вернее, о нём Мария Фёдоровна и не задумывалась, хотя первые признаки раздора в царской фамилии уже появились…

Время шло. В великокняжеском семействе появлялись на свет дети: вслед за Николаем, в мае 1869-го, у Марии Фёдоровны родился сын Александр; в апреле 1871-го – Георгий; в марте 1875-го Ксения; в ноябре 1878-го Михаил…

Цесаревна Мария Фёдоровна с детьми. Ок. 1876 г. Фотография

Во второй, сокрытой от сторонних глаз, семье Александра II также рождались дети – тайная связь не замедлила принести свои земные зримые плоды. В один из апрельских дней 1872 года покои чопорного Зимнего дворца огласились младенческим криком: на свет появился мальчик, наречённый Георгием. В его жилах текла царская кровь Романовых и Рюриковичей, великих князей черниговских и московских. На следующий год родилась дочь Ольга, затем сын Борис (умерший в младенчестве). И следом – младшая Екатерина.

Так уж совпало, что в 1878-м – знаменательном для России году победоносного завершения войны с Турцией – обе, и великая княгиня Мария Фёдоровна, и княжна Екатерина Долгорукова, разрешились от бремени здоровыми младенцами.

Императора беспокоила будущность своих незаконнорождённых детей. Ещё летом 1874-го он издал Указ Правительствующему Сенату: «Малолетним Георгию Александровичу и Ольге Александровне Юрьевским даруем Мы права, присущие дворянству, и возводим в княжеское достоинство с титулом Светлости». Этим титулом еще со времен Петра Великого удостаивали за особые заслуги.

Александр II с княжной Екатериной Михайловной и детьми: Георгием и Ольгой. 1878 г. Фотография

Ни для кого из приближённых не было секретом существование второй незаконной семьи императора. Поведение монарха не обсуждалось, и на все разговоры о княжне Долгоруковой и её детях было наложено строжайшее табу.

И Мария Фёдоровна могла делиться своими опасениями, и вовсе не напрасными, лишь с мужем, великим князем и наследником Александром Александровичем.

Морганатическая свекровь

Императрица Мария Александровна скончалась в Санкт-Петербурге в мае 1880 года.

Пройдет чуть более месяца, и её овдовевший супруг, император Александр II, предстанет перед алтарём военно-походной церкви Его Императорского Величества в зале Большого Царскосельского дворца вместе со своей избранницей княжной Екатериной Долгоруковой. Император спешил узаконить их давние отношения, нарушая не только придворный этикет, но и чисто человеческие понятия о трауре – времени скорби и горестных воспоминаний.

«Четырнадцать лет я ожидал этого дня, я боюсь моего счастья! Только бы Бог не лишил меня его слишком рано», – так почти пророчески писал в те дни российский монарх.

Словно предчувствуя беду, император желал обвенчаться как можно скорее, несмотря на все увещевания придворных и глухой ропот своих взрослых детей. Екатерине Михайловне после свадьбы будет пожалован титул «Светлейшей княгини Юрьевской».

«Вступив во второй законный брак с Княжною Екатериною Михайловною Долгоруковой, Всемилостивейше повелеваем – присвоить ей фамилию Княгини Юрьевской, с титулом Светлости, те же фамилию и титул присвоить всем детям Нашим, с правами и преимуществами, законным детям принадлежащими…»

Выбор исторического титула был не случаен. Княжеский род Долгоруковых, бравший свои истоки от легендарного Рюрика, происходил от древних черниговских князей. В числе именитых предков княжны был и великий князь Юрий Долгорукий, сын славного Владимира Мономаха. Так что сама царская династия Романовых не могла соперничать древностью происхождения с княжеским родом Долгоруковых. И тем не менее второй брак Александра II признавался морганатическим, то есть неравнородным.

Но ничто, казалось, не могло омрачить счастья Государя. Сразу же после венчания он писал сестре Ольге Николаевне, королеве Вюртембергской, единственной из всей семьи, кто поддерживала своего царственного брата:

«Княжна Екатерина Долгорукая, несмотря на свою молодость, предпочла отказаться от всех светских развлечений и удовольствий… и посвятила всю свою жизнь любви и заботам обо мне. Она имеет полное право на мою любовь, уважение и благодарность… Она живёт только для меня, занимаясь воспитанием наших детей, которые до сих пор доставляли нам только радость».

После венчания Александра II его невестка, великая княгиня, и княжна словно поменялись ролями. Светлейшая княгиня Юрьевская из любовницы превратилась хоть и в морганатическую, но все же законную жену императора, а, следовательно, – в свекровь (!) для Марии Фёдоровны. Вот тут-то для бывшей датской принцессы и начались настоящие страдания: ведь все, что должно было перейти к ней по праву – корона Государыни, держава и скипетр для сына, – в одночасье могли стать достоянием её соперницы.

Из мемуаров великого князя Александра Михайловича:

«Голос церемониймейстера… звучал неуверенно.

– Его Величество и Светлейшая княгиня Юрьевская!

Мать моя (великая княгиня Ольга Фёдоровна. – Л. Ч.) смотрела в сторону, а моя будущая тёща, жена наследника престола Мария Фёдоровна, потупилась…

Светлейшая княгиня Юрьевская. Фотография

Император быстро вошел, ведя под руку молодую красивую женщину… Княгиня Юрьевская любезно отвечала на вежливые поклоны великих княгинь и князей и села рядом с императором в кресло покойной императрицы… Мне понравилось выражение её грустного лица и лучистое сияние, идущее от светлых волос. Было ясно, что она волновалась…