Текст книги "Пушкин и Романовы. Великие династии в зеркале эпох"

В памяти новой России

Так уж случилось, и в этом видится знак свыше, что 19 мая, в день рождения последнего русского Государя, я встретилась с наследником царской фамилии – князем Дмитрием Романовым.

Столь причудливо исполнилось давнее-давнее моё желание. Ещё с тех далёких пор, когда вместе с отцом работала над книгой о пушкинском родословии. И вот в старинном особняке, в самом центре Копенгагена, столицы Датского королевства, беседую с князем:

– Дмитрий Романович, Вы прямой потомок российского самодержца Николая I, его праправнук…

– Да, моя родовая ветвь идет от сына императора, великого князя Николая Николаевича, появившегося на свет летом 1831 года в Царском Селе.

– Но ведь это самые счастливые месяцы в жизни Александра Сергеевича! Вместе с молодой женой красавицей Натали поэт жил тогда в Царском Селе. В дневнике, что вёл поэт тем летом, появилась запись о рождении великого князя Николая и приезде Государя перед самыми родами императрицы.

– Николай Павлович покинул Царское Село по делам государственной важности – усмирять бунт в Новгородской губернии, вспыхнувший из-за небывалой эпидемии холеры. То был страшный холерный год в России, унесший тысячи жизней.

– По счастью, все эти невзгоды миновали царственного младенца, Ваш прадед выжил, стал, как и все Романовы, человеком военным. А в Русско-турецкую войну 1877–1878 годов – главнокомандующим Дунайской армией. И прославился взятием Плевны и разгромом армии Османа-паши.

– Пожалуй, большую память о себе оставил не мой прадед, имевший высший воинский чин генерал-фельдмаршала (недавно я передал в Эрмитаж фамильную реликвию – шашку великого князя Николая Николаевича), а его супруга великая княгиня Александра Петровна, до принятия православия – Фредерика-Вильгельмина, принцесса Ольденбургская.

Счастливой её семейную жизнь не назовешь. И всё же кротостью, терпением и верой, истинно христианскими добродетелями, она сумела подняться над жизненными обстоятельствами. Бог дал ей силу на великое подвижничество. Отрекшись от мирской светской жизни, она основала в Киеве женскую обитель – Покровский монастырь. С постригом приняла имя инокини Анастасии.

Знаете, когда я приехал в Киев, незнакомые люди просили разрешения прикоснуться ко мне, будто святая благодать чудесным образом снизошла и на меня от никогда не виденной мною прабабушки. Я был необычайно удивлен и тронут…

Князь Дмитрий Романович с супругой. Копенгаген. 2004 г. Фотография автора

– Сын великокняжеской четы и стал Вашим дедом?

– Да. Пётр Николаевич Романов, великий князь. Имел чин генерал-адъютанта. В годы Русско-японской войны Государь возложил на него обязанность инспектировать наши инженерные войска. Дедушка был замечательным инженером, любил древнерусское зодчество, увлекался архитектурой, живописью. По его проекту построен храм в память русских солдат, павших под Мукденом.

В двадцать пять лет он женился на черногорской княжне Милице, одной из дочерей князя Николая Петровича-Негоша.

– Так и хочется вспомнить знаменитые пушкинские «Песни западных славян» – поэтические баллады о храбрых черногорских князьях.

– У моей бабушки Милицы Николаевны была любимая сестра Анастасия, Стана, ставшая супругой великого князя Николая Николаевича-младшего, брата дедушки.

С именем княжны Анастасии связан популярный в своё время трогательный романс: «В парке Чаир осыпаются розы…» – в её честь и в знак великой любви в крымском имении, близ Мисхора, был разбит великолепный розарий.

– От прекрасного романса так легко вернуться к поэзии. И вновь вспомнить имя Александра Сергеевича. Правда, в связи с историей Вашей семьи не удивительно ли, что фрейлиной великой княгини Милицы Николаевны стала Анна Пушкина? Внучка русского гения.

– Фрейлина, а позже гофмейстерина – её официальный статус. Как вспоминал отец, она считалась полноправным членом великокняжеской фамилии. Честная, преданная, возвышенная натура, она была любима и пользовалась доверием деда и бабушки. Личная жизнь у внучки Пушкина не сложилась, может быть, поэтому всем сердцем она прилепилась к нашему семейству. Сопровождала Милицу Николаевну во всех путешествиях, проводила с ней долгие месяцы на французском Лазурном Берегу и крымском имении Дюльбер. А в Петербурге она жила во дворце моего деда на Фонтанке, где у неё были собственные комнаты; пользовалась своим экипажем.

После октябрьского переворота великий князь Пётр Николаевич предложил ей вместе с нашей семьей покинуть Россию…

– Анна Александровна отказалась – предпочла остаться в голодной Москве, на родине. Большевики не посмели её тронуть, хоть она и была приближенной к Романовым, имя Пушкина стало для неё охранной грамотой.

Царственная инокиня (великая княгиня Александра Петровна)

Черногорские княжны: сёстры Милица (великая княгиня Милица Николаевна, слева) и Анастасия

– Но у Романовых такой грамоты не было, напротив, принадлежность к царской фамилии приравнивалась к преступлению и означала смертный приговор. Казнены многие из моих родственников: двоюродные братья моего деда великие князья Николай и Георгий Михайловичи, Павел Александрович приняли смерть в Петропавловской крепости. Великий князь Сергей Михайлович был сброшен с другими членами семьи Романовых в шахту под Алапаевском.

Уцелели из братьев Михайловичей лишь двое – великий князь Александр, женатый на Ксении, сестре Николая II, и великий князь Михаил. Последний благодаря морганатическому браку с внучкой Пушкина.

– А как сложилась дальнейшая судьба Вашего деда великого князя Петра Николаевича и его супруги?

Великий князь Пётр Николаевич

Анна Александровна Пушкина, внучка поэта. 1890-е гг. Фотография

– Верно, она мало отличалась от горьких судеб русских людей, оторванных от родины. Какое-то время жили они в Италии, потом перебрались на юг Франции… Дед и бабушка похоронены в Каннах, в крипте русской церкви Архангела Михаила. Пётр Николаевич умер в 1931 году, а Милица Николаевна пережила его на двадцать лет.

– Вот и ещё одна печальная «зарубка» на фамильном древе Пушкиных и Романовых. В Каннах скончалась младшая дочь Пушкина Наталия Александровна, и отпевали её в этой же русской церкви Архангела Михаила.

– Этот храм дорог для меня. Ведь и мои родители также были его прихожанами.

– Ваш отец князь Роман Петрович родился в России?

– Он появился на свет в петергофском дворце в 1896-м, в начале царствования императора Николая II, – молодой император стал его крёстным отцом. Я нашел трогательную запись, сделанную Государем в дневнике: «Во время крестин сына Петюши и Милицы – Романа я его держал на руках; тетя Саша[30]30
  Великая княгиня Александра Петровна.


[Закрыть] и я были крестными. После поздравлений, у Милицы пили чай…»

Отцу пришлось покинуть Россию в молодые годы, и память о родине он свято хранил всю свою жизнь… Он сражался на Кавказском фронте под командованием родного дядюшки Николая Николаевича-младшего. В апреле 1919-го вместе с другими членами царской фамилии эмигрировал из России.

Вы знаете, что среди Романовых, оказавшихся в изгнании, произошел раскол. Так вот, Роман Петрович отказался признать великого князя Кирилла Владимировича главой Дома Романовых.

Умер мой отец в Риме, восьмидесяти двух лет от роду. Кстати, он оставил интереснейшие мемуары о семье, о жизни в эмиграции, они изданы в Германии, но на русский язык, к сожалению, не переведены.

Матушка Прасковья Дмитриевна, урожденная графиня Шереметева, родилась в Полтаве в 1901 году. В двадцатилетнем возрасте во Франции обвенчалась с моим отцом и стала Романовой. Её отец, а мой дед, граф Дмитрий Сергеевич Шереметев, в Париже возглавил «Союз русских дворян».

– А как сложилась Ваша жизнь?

– Я родился на юге Франции, в курортном городке Антиб, в мае 1926-го. Жил в Италии, в Египте. Жизнь заставляла браться за любую работу: занимался продажей автомобилей, работал на заводе Форда, в пароходстве, – мои прежние профессии можно перечислять долго. Потом прочно обосновался в Копенгагене, где служил в одном из банков королевства.

А главным делом своей жизни считаю создание «Фонда Романовых для России». Фонд благотворительный и призван помогать больным детям, старикам и просто обездоленным русским людям.

– Все-таки странно, Романовы столько претерпели от России, а Вы ей помогаете.

– Не от России, от большевиков. Да и сама Россия немало пострадала от них. Я не очень богатый человек, и наш Фонд лишь аккумулирует финансовые средства. Стараюсь и сам зарабатывать – написал книгу для детей, и все деньги от её продажи пойдут на программы Фонда.

– Дмитрий Романович, знаю, что Вы венчались с Вашей очаровательной супругой графиней Доррит летом 1993 года в Костроме. Выбор на этот старинный русский город пал не случайно?

– Ответ предсказуем: да, Кострома – историческая прародина Романовых: отсюда призван на царство боярин Михаил, первый из царской династии.

– Под грамотой об избрании Михаила Романова «на Московское государство» подписались и семеро Пушкиных. И Александр Сергеевич о том знал: «Водились Пушкины с царями…»

– И не просто водились, но и породнились: Романовы и Пушкины – давно уже родственники. В Англии живут внучки великого князя Михаила Михайловича Джорджина Филипс и Майра Элис Баттер. Обе они приходятся праправнучками и Николаю I, и Александру Пушкину… А мне соответственно – четвероюродными сестрами.

– У Александра Сергеевича ныне более трёхсот потомков. И хотя говорят они на разных языках, но поддерживают меж собой родственные и дружеские связи. А как Романовы?

– И мы не потерялись в этом мире – создали союз «Объединение членов рода Романовых». Возглавляет его мой старший брат князь Николай Романович. И, конечно, все потомки Романовых входят в наше «Объединение…». Даже самые юные – князья Пётр Андреевич и Павел Дмитриевич.

Есть такая русская пословица: «Казачьему роду нет переводу». Думаю, её можно отнести и к нашей фамилии. Мы встречаемся, стараемся помогать друг другу, но прежде всего – нашей любимой России.

– Вы часто бываете в России?

Королевская семья Дании: Маргрете II с супругом и сыновьями

– Не всегда благие желания совпадают с возможностями, но когда таковые предоставляются, с радостью лечу в Петербург и Москву. Мой брат Николай Романович, а живет он в Швейцарии, приезжал в Петербург, как глава рода Романовых, на скорбную церемонию захоронения останков последнего императора Николая II и его августейшей семьи в Петропавловском соборе. Тогда почему-то все думали, что в историческом диалоге Романовых и России поставлена наконец-то точка.

– А разве не так?

– Нет, не точка, а всего лишь запятая. Непростительное беспамятство: забыли о великой и трагической судьбе вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Имя её на долгие-долгие годы было предано забвению. А ведь в России она прожила более полувека, была русской царицей. Оставила свой след в истории государства: возглавляла благотворительные учреждения, основанные ещё супругой Павла I, императрицей Марией, общество Красного Креста.

Семью императора Александра III можно считать образцовой – в ней царили любовь и согласие. Но Марии Фёдоровне пришлось испить горькую чашу страданий – в России она потеряла любимых сыновей и внуков. Императрицу спасла её великая вера. Приняв православие, когда она, датская принцесса, прибыла из Копенгагена в Петербург как невеста наследника русского престола, Мария Фёдоровна до конца своих дней оставалась истинной христианкой.

– Кстати, исторический факт: после страшных революционных событий вдовствующая императрица укрывалась в крымском имении Дюльбер, во дворце, построенном Вашим дедом Петром Николаевичем.

– Когда дедушка приступал к его строительству, а он сам был архитектором, родственники посмеивались, что за цитадель он возводит, не иначе как замок «Синей Бороды»! Но мощные стены замка спасли жизнь не только Марии Фёдоровне, но и её дочери Ксении, внукам. И семейству моего деда в том числе.

Да, императрице удалось спастись – за ней по просьбе сестры Александры, вдовствующей королевы, английский король Георг V, её сын, отправил к крымским берегам корабль «Мальборо». Мария Фёдоровна поставила одно лишь условие – вместе с ней должны покинуть Россию и другие члены семейства Романовых, и все, кому грозит смерть от большевиков. Уверен, что благодаря её решимости счастливо избежали гибели мои дедушка, бабушка и отец. Да и многие русские люди.

Императрица прожила свои последние годы на родине, в Датском королевстве. Умерла, так и не поверив, что любимый сын Николай, российский император, невестка и её внуки расстреляны большевиками.

– Прах Марии Фёдоровны был доставлен морем в Петербург и захоронен в Петропавловском соборе, родовой усыпальнице Романовых, рядом с державным супругом императором Александром III. Но кто вправе был принять подобное решение?

Усыпальница императрицы Марии Фёдоровны в Петропавловском соборе. 2009 г. Фотография автора

– Инициатором этой благородной акции стал мой брат князь Николай Романович. Он обратился к королеве Дании Маргрете II за разрешением и советом (ведь Мария Фёдоровна – близкая родственница королевы), и Её Величество не стала возражать. В октябре 2003 года Министерство иностранных дел Дании утвердило это решение.

До недавнего времени местом захоронения русской императрицы был кафедральный собор города Роскилль близ Копенгагена, где покоятся все датские короли. Но доступ посторонним к саркофагу царицы был закрыт – поклониться её памяти могли лишь родственники.

В знаменательный день – 23 сентября 2006 года – в кафедральном соборе отслужили молебен, на котором присутствовали королева Маргрете II, члены королевской семьи, потомки Романовых, Куликовских[31]31
  Потомки великой княгини Ольги Александровны.


[Закрыть], Пушкиных (из Англии приезжала с дочерью герцогиня Александра Аберкорнская). Затем траурный кортеж – гроб императрицы был установлен на карете, – в сопровождении почётного караула датских и российских гвардейцев проследовал в Копенгаген. Я настоял, чтобы катафалк остановился перед русской церковью во имя Святого князя Александра Невского: ведь этот храм Мария Фёдоровна посещала каждое воскресенье, да и возведён он был благодаря её заботам.

Со слезами на глазах датчане провожали военный корабль «Эсберн Снаре», с печальным грузом на борту, – прахом императрицы Марии Фёдоровны, который мне поручено было сопровождать.

И ровно 26 сентября, ведь именно в этот день, сто сорок лет назад, принцесса Дагмар прибыла на яхте в царственный Санкт-Петербург, датский корабль пришвартовался к кронштадтскому причалу…

– Думается, этот день останется в памяти новой России – историческая, да и просто человеческая справедливость восторжествовала.

– Да, Романовы возвращаются в Россию. Навсегда.

Романовы для России. Или Россия для Романовых: матушка или мачеха? Будто первый весенний цветок с золотыми венчиками и странными листьями: нежно-ворсистыми с одной стороны, блестящими и холодными – с другой: «мать-и-мачеха». Почти весь двадцатый век была Россия для изгнанных детей злой мачехой и вновь обратилась родной матушкой.

«Носителей» царской фамилии в мире не так уж и много, счёт идет даже не на сотни, – десятки. Большевики изрядно потрясли царскую «яблоню» (хоть и прятало, прикрывало ветвями «романовское древо» свои плоды), а потом и вовсе срубили под корень. Но природа взяла своё: деревцо дало новые побеги, потаённые плоды.

«Рассеяние великое и смута на Руси» привели к великому «рассеянию» Романовых: Романовы давно не принадлежат России, покинув её, они бескровно завоевали весь мир: «венценосные гены» странствуют по континентам и странам. Они «вернулись» в Германию и Данию, «обосновались» в Англии и Шотландии, в США и Швейцарии, в Италии, Франции, Испании, Уругвае.

И все же, по Высшему промыслу, потомки царской династии не «растворились» среди других народов, сберегли родовую державную фамилию, словно пуповиной связавшую их с Россией.

Романовы по крохам вновь собирают былую Россию, возвращая ей растерянное «приданое»: праправнук Николая I Дмитрий Романов дарит русским монастырям фамильные святыни-иконы; Ольга Куликовская-Романова, невестка великой княгини Ольги Александровны, сестры последнего Государя, устраивает выставки её акварелей; Светлейший князь Георг Юрьевский привозит в Царское Село реликвии прадеда Александра II… Словно внимая давнему пушкинскому совету: «Обратимся к России».

Царская молитва

Помолимся о нашем государе…

А.С. Пушкин

Только теперь начинаю понимать, как необычайно щедро дарила мне судьба встречи с потомками двух славных фамилий, – с теми, кто здравствует в наши дни, и с теми, кто принадлежит уже миру небесному. С Григорием Григорьевичем Пушкиным, князем Дмитрием Романовым, Клотильдой фон Ринтелен, Николаем Васильевичем Солдатёнковым, графиней Натали Лорис-Меликовой, Анной Тури, Борисом Борисовичем Пушкиным, Светлейшим князем Георгом Юрьевским, Надеждой Воронцовой-Вельяминовой, герцогиней Александрой Аберкорнской, Георгием Александровичем Галиным, Ольгой Куликовской-Романовой… Верно, не просто так.

Исторические параллели: история моего рода ведется со времени царствования Михаила Фёдоровича, первого царя из Дома Романовых. В 1645 году упоминается мой далёкий предок казак Семён Черкашин, чуть ранее в составе отряда казачьего пятидесятника Курбата Иванова отправился он на берега «Ламы-моря», как тунгусы называли Байкал. Дело было государственной важности: составить первую карту Байкала!

Через два года после начала похода первопроходец подробно доносил якутскому воеводе Василию Пушкину: «…Послал я на усть Куты служилых людей десятника Семейку Скороходова, Семейку Черкашина со товарищи для государева жалованья хлебново и денежново и соляных окладов, и велел им по государеву указу прибрать на усть Куты охочих промышленных и гулящих людей на государеву службу на Байкал… Семейка Скороходов со товарищи кликали охочих из промышленных и из гулящих людей на государеву службу на Байкал… и написав чертеж Байкалу и в Байкал падучим рекам и землицам…»

Семён Скороходов за то, что составил «чертеж Байкалу», поплатился жизнью: был убит, вероятно, кем-то из местных сибирских князьков. Может быть потому, что посмел делать обмеры «священному морю», а, значит, святотатствовал. Его тёзка Семён Черкашин крепко обосновался на байкальских берегах, пустил «корни»: обзавелся потомством. Как явствует из грамоты (ныне она хранится в Иркутском университете), казак Черкашин был на государевой службе. Служил царю Михаилу Фёдоровичу!

Вот уж поистине «странные сближения»: старинная грамота с упоминанием имени моего предка адресована якутскому воеводе Василию Никитичу Пушкину, одному из далёких предков поэта. В 1601 году стольник Василий Пушкин, как приверженец Романовых, был сослан в Сибирь Борисом Годуновым. Первый воевода на Лене и в Якутском остроге, нашедший там и свой последний приют.

А.С. Пушкин. 1837 г. Художник Т. Райт

Нет в том случайности – на мемориальном камне-памятнике, что воздвигли в честь первопроходцев байкальских берегов, выбито изречение: «Память о прошлом это дозорная вышка, с которой хорошо видно будущее».

Еще одна временная «зарубка»: в «Иркутской летописи», изданной Императорским Русским географическим обществом, упоминается, что в июле 1719 года прибыл для производства следствия в Иркутске и за Байкалом лейб-гвардии капрал Максим Пушкин. И случился его приезд ровно за двести лет до рождения в Иркутске моего отца Андрея Андреевича Черкашина, в будущем известного пушкиниста-генеалога, первым «взрастившего» могучее фамильное пушкинское древо.

…Пушкину так и не довелось побывать в Сибири. Хотя вполне мог там оказаться. И державной волею Александра I, и по собственной воле, собираясь вместе с известным монахом-путешественником Бичуриным в далекий неведомый Китай. А со скалистых берегов Байкала шли Пушкину обстоятельные послания с описанием здешних красот от лицейского приятеля Кюхли, декабриста Вильгельма Кюхельбекера:

«Горы Саянские, или как их здесь называют, Яблонный хребет, меньше Кавказских, но, кажется, выше Уральских, – и довольно живописны. О Байкале ни слова: я видел его под ледяною бронею. Зато, друг, здешнее небо бесподобно: какая ясность! Что за звёзды!»

 
Чертеж земли московской; наше царство
Из края в край. Вот видишь: тут Москва,
Тут Новгород, тут Астрахань. Вот море,
Вот пермские дремучие леса,
А вот Сибирь.
 

Словно и сам поэт сумел обозреть, «как с облаков», всё российское царство вместе с бескрайней сибирской тайгой. Пушкин точен: на том «чертеже земли московской», чему дивился Борис Годунов, «славного моря» не значилось, ещё Курбат Иванов «не кликал» казаков «на государеву службу на Байкал».

Байкал достанется «под руку» лишь потомкам Михаила Фёдоровича, патриарха Дома Романовых! Его великим наследникам суждено будет приумножить Российскую империю, «раздвинуть» её пределы, превратить в сильнейшую державу мира.

И, верно, не случайно, обращаясь в «Борисе Годунове» к смутным временам русской истории, Пушкин вкладывает в уста мальчика-слуги проникновенную молитву:

 
Царю небес, везде и присно сущий,
Своих рабов молению внемли:
Помолимся о нашем государе,
Об избранном тобой, благочестивом
Всех христиан царе самодержавном.
Храни его в палатах, в поле ратном,
И на путях, и на одре ночлега.
Подай ему победу на враги,
Да славится он от моря до моря.
Да здравием цветет его семья,
Да осенят ее драгие ветви
Весь мир земной…