Текст книги "Пушкин и Романовы. Великие династии в зеркале эпох"

…Разбирая семейные бумаги после кончины отца (он скончался в январе 1965-го), Клотильда обнаружила старинный фотоальбом, принадлежавший прабабушке графине Наталии фон Меренберг. И много позже, получив приглашение в Россию, на пушкинские торжества, она приехала не с пустыми руками: бесценная реликвия была подарена ей музею-квартире поэта на Мойке, 12.

«Мне грустно в Петербурге»

Так уж случилось, что правнучка графини живёт на соседней улице Рихард Вагнерштрассе, совсем неподалёку от фамильного особняка, – словно своей привязанностью к родным местам утверждает незыблемость вековых традиций.

Сколько всевозможных благороднейших «пра» в её родословии! Но Клотильда, хранимая столь могущественной «наследственной сенью», происхождением своим не кичится и ведёт жизнь современной деловой женщины.

Клотильда фон Ринтелен – врач-психотерапевт. Профессионал высочайшего класса. И врачует людские души вот уже несколько десятилетий.

Она практична и основательна, что вовсе не исключает чувства сострадания к чужому горю и даже некоторой сентиментальности.

Оказавшись в Петербурге в начале 1990-х, она разыскала больницу, носящую имя её прадеда Александра II. Клотильда была неприятно удивлена, увидев переполненные палаты, больничные койки в коридорах и какое-то всеобщее запустение. Но больше всего ей запомнился старик, дрожавший от холода под тонким бязевым одеяльцем…

Вернувшись в Висбаден, Клотильда приступила к решительным действиям: стала активно собирать лекарства, медицинское оборудование, тёплые одеяла для петербургской Александровской больницы. (Верно, благотворительность – черта наследственная: её прадед принц Николаус Нассауский снискал благодарность висбаденцев за помощь обездоленным и действенную поддержку Красного Креста.) Она нашла отклик в сердцах и простых горожан, и удачливых бизнесменов: помощь в Петербург шла не отдельными посылками, а целыми железнодорожными составами…

– В те непростые для России времена некий симпатичный молодой человек из Департамента по внешним связям мэрии Петербурга подписал важное для меня решение: мэрия брала на себя оплату гуманитарных грузовых перевозок из Германии. Этим молодым человеком был… Владимир Путин!

Встреча с ним 19 октября 2011 года стала для Клотильды знаковой. В Царском Селе, у памятника Пушкину, где нынешний Президент России Владимир Путин приветствовал со славным лицейским юбилеем всех потомков поэта. И её особо, как добрую знакомую и президента Немецкого Пушкинского общества!

В Петербурге Клотильда основала фонд «Александровская больница». Она любит этот царственный северный город, хотя однажды обмолвилась: «Мне порой очень грустно в Петербурге, ведь в нём погибли оба моих предка: царь и поэт…»

Впервые с немецкой праправнучкой поэта я познакомилась в Лицее, в октябре 1991-го, в той самой аудитории, где некогда профессор немецкой словесности Фридрих Гауеншильд отчитывал своего ученика, кудрявого лицеиста Александра Пушкина, за нерадение к его предмету.

Мне посчастливилось встретиться с ней в её родном Висбадене. И в её доме. Клотильда Георгиевна живет с мужем Энно (он тоже врач) и старшим сыном Александром; двое других – Николаус и Грегор – обзавелись своими семьями. У неё трое внуков. Их имена, отчества и даты рождения по моей просьбе она аккуратно записала по-русски: «Юлиан Николаевич – 7 января 2003. Николай Николаевич – 17 ноября 2006. Фредерик Григорьевич – 11 декабря 2006».

Бюст Наталии фон Меренберг в музейной экспозиции. 2007 г. Фотография автора

Современные фотографии юного поколения фон Ринтелен гармонично вписались в интерьер гостиной, где на стенах давно уже заняли привычные места портреты их далеких предков: Александра Пушкина и принца Николауса Нассауского. А на книжных полках с фолиантами патриархов немецкой поэзии: Гёте, Шиллера и Гейне, – соседствуют пушкинские томики.

Одна из самых дорогих реликвий для Клотильды – хранящийся у нее мраморный бюст её прабабушки[28]28
  В феврале 2011 года Клотильда фон Ринтелен подарила бюст графини Наталии фон Меренберг пушкинскому музею в Москве.


[Закрыть], где графиня Натали предстаёт во всём блеске молодости и красоты!

Но семейная реликвия не всегда находится дома, в гостиной, – она в музейной экспозиции. Музей истории Висбадена совсем неподалеку от Бибрихского дворца, что красуется на берегу Рейна и парадная лестница которого помнит лёгкую поступь графини Меренберг, не раз бывавшей здесь со своим супругом на великосветских приёмах…

Клотильда любит вспоминать о первом госте из России Ираклии Андроникове. Та знаменательная встреча произошла давно, более сорока лет назад.

Считалось, что в семье хранились пушкинские рукописи, но прочесть их никто не мог. Андроников объяснил тогда, что рукописи не что иное, как писарские копии писем Пушкина, сделанные, вероятно, ещё при жизни Наталии Николаевны.

Бибрихский дворец. 2007 г. Фотография автора

Ко времени встречи с Андрониковым первенцу Клотильды сыну Александру исполнился лишь год. Гость тогда поинтересовался:

– Имя дали в честь Пушкина?

Ответ Клотильды его удивил:

– Нет, в честь другого Александра.

Тем, другим, был русский император Александр II.

В памяти Ираклия Луарсарбовича осталась «высокая, с узкой талией, роскошными плечами и маленькой головой» молодая женщина. В её облике он разглядел некое «сходство с женой Пушкина», а «в вырезе и изгибе ноздрей» – пушкинские черты.

Именно ему, замечательному исследователю, покорившему её своим обаянием и влюбленностью в Пушкина, она и подарила интереснейший документ – свидетельство, выданное Наталии Дубельт в мае 1864 года на право жить с детьми отдельно от мужа и «основанное на Высочайшем повелении».

Влюбленная прабабушка

С детства Клотильда слышала о первой любви своей прабабушки: та страстно, со всем жаром юности влюбилась в князя Николая Орлова. Молодой человек также отвечал ей взаимностью, и дело шло к свадьбе. Но… Неожиданно для всех Натали Пушкина вышла замуж за Михаила Дубельта. И никто не знал – почему?

– Знаете, где был ответ? – Клотильда раскрывает настенный шкаф. – Да вот в этой коробке из-под посылки! Здесь хранился роман моей прабабушки Наталии!

«То были листы старой бумаги с готическим немецким текстом. Их моя тетя Александра де Элия, урожденная графиня фон Меренберг, прислала отцу из Аргентины. Наша радость – ведь мы думали, что получили ценную посылку от богатой тётушки и сможем теперь наладить нашу жизнь (время послевоенное, и жили мы бедно) – сменилась разочарованием: в пакете оказалась лишь кипа бумажных листов. Читать их никто не стал, и мой отец в расстройстве забросил ненужный подарок в шкаф, на антресоли!

Прошло много-много лет… Меня впервые пригласили в Россию, в город Пушкин, на юбилей Лицея, где учился мой великий предок. Странно: ему не давался немецкий, а я тогда не знала ни слова на его родном языке. Мне очень захотелось прочесть стихи Пушкина в подлиннике, и я начала брать уроки русского».

На рукопись она наткнулась случайно. И увидела, что некоторые слова написаны по-русски латинскими буквами! Значит, безымянный автор знал русский язык! Стала вчитываться в роман, разбирать фразы на старонемецком. И… сделала открытие: автором романа была Наталия Пушкина! Дочь поэта описала в нём свою молодость, историю любви и коварства. В те интриги, что плелись вокруг влюблённых, были замешаны тайная полиция, высшие чины царской России! И уж, конечно, сделано всё, чтобы расстроить брак Пушкиной с графом Орловым[29]29
  Граф (князь с 1856 г.) Николай Алексеевич Орлов (1827–1885) – впоследствии блестящий дипломат: посланник в Вене, Париже, Брюсселе и Берлине. Был страстно влюблен в Наталию Пушкину. Его отец, всесильный граф (князь с 1856 г.) А.Ф. Орлов, управляющий III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и шеф жандармов, воспротивился браку сына с дочерью поэта, считая его мезальянсом.


[Закрыть]. И тогда юная Наталия из отчаяния и упрямства вышла замуж за Михаила Дубельта.

Вся эта история рассказана искренне, почти исповедально, от имени главной героини, носящей русское имя Вера.

Удивительно, но подтверждения тем давним событиям нашлись в Государственном архиве Российской Федерации: письма матери жениха, адресованные супругу Леонтию Васильевичу Дубельту, обожаемому «ангелу Лёвочке». Анна Николаевна делится с мужем раздумьями о предстоящей свадьбе сына: «В твоих письмах, Лёвочка, ты говоришь, что Ланские тебя не пригласили бывать у них… Я сама думаю, что тут вряд ли будет толк. Девушка любит Орлова, а идет за Мишу, Орлов страстно любит её, а уступает другому. Дай Бог, чтобы всё кончилось благополучно, а что-то мудрено».

Клотильда фон Ринтелен с романом своей прабабушки Наталии Пушкиной. Москва. 2005 г. Фотография автора

Материнское сердце не ошиблось: в мирных предсвадебных хлопотах Анне Дубельт чудились предвестники грядущих семейных бурь. Её письма исполнены тревоги и надежды, она и радуется счастью сына, и волнуется за его будущность.

Беспокоится, чтобы Михаил, а он уже воевал на Кавказе, вновь не попал бы под пули горцев, и уповает на помощь умной и «бесподобной Натальи Николаевны»: «Дай Бог, чтобы он остался в Петербурге… Не решится ли Наталья Николаевна Ланская сама попросить Государя (Николая I. – Л. Ч.) для дочери, чтобы ей, такой молоденькой, …не расставаться с мужем сейчас после свадьбы, чтобы Он оставил Мишу в Петербурге… Он так милостив к ней, а она так умно и мило может рассказать ему положение дел, что, вероятно, Он поймет горе молодых людей и поможет им».

Заботит её, чтобы будущая невестка Наташа Пушкина успела получить до свадьбы шифр фрейлины Высочайшего Двора, так как потом это будет невозможно. «Не мешай, Лёва, – просит она мужа, – Государю раздавать свои милости».

И так уж случилось, что Анне Николаевне не суждено было при жизни именоваться свекровью Наташи Пушкиной. Она умерла чуть ли не в день той странной и несчастливой свадьбы, в феврале 1853-го…

Вот уж поистине книги имеют свою судьбу! Рукопись, обретённая в Висбадене, ныне переведена на русский, и публикация романа дочери Пушкина в России стала настоящей литературной сенсацией недавних лет! Да и сама жизнь Наталии Александровны, унаследовавшей красоту матери и вольнолюбивый страстный характер отца, так похожа на приключенческий роман…

А представление необычной книги состоялось в пушкинском музее в Москве, где Клотильда фон Ринтелен – всегда самая желанная гостья! Издана книга и в Германии на языке оригинала. И всё это благодаря энтузиазму далекой наследницы поэта.

«Однако ж я ей обязан жизнию!» – эти последние строки в пьесе о рыцарских временах Пушкин вложил в уста одному из её героев, Францу, помилованному заступничеством «благородной девицы» Клотильды.

Верно, в слегка изменённом виде те же слова могла бы произнести и сама Клотильда фон Ринтелен. Но и Александр Пушкин, подаривший жизнь своей праправнучке, обязан ей памятью!

Александр фон Ринтелен у портрета Николая Нассауского. Висбаден. 2007 г. Фотография автора

– Когда Натали встретила на балу своего принца, они танцевали всю ночь напролёт! – Клотильда не скрывает своего волнения. – Сколько потом было пересудов! Она выбрала свой путь и была счастлива с моим прадедом. И я не могу не быть бесконечно ей благодарной.

Любовный роман Наталии Пушкиной имел долгое-долгое продолжение: от «немецкой ветви» древа поэта пошли в рост – «английская» и «швейцарская». Русский поэт оказался в родстве с королевскими особами! Ныне уже им гордиться славным родством с Пушкиным!

…Мы прощаемся. Благодарю за радушный прием супругов фон Ринтелен. Александр (он блестяще владеет русским!) дарит мне календарь с видами Висбадена и свою книгу, посвящённую истории семьи Пушкиных-Нассауских-Романовых. На обложке – портреты красавицы-графини и её принца. Они неразлучны, как и прежде: в любви, в судьбе, в памяти далёких потомков.

Для полного счастья и душевного спокойствия поэту не хватало, пожалуй, одного – он никогда не бывал за границей. Как обогатилась бы русская культура, да и немецкая тоже, если бы Пушкину дарована была милость увидеть чужие неведомые ему края! Но каким непостижимым образом осуществилась его мечта!

Вот уже третье столетие Висбаден соединен с русским гением духовными и кровными узами родства. Немецкий город земли Гессен с «пушкинской кровью».

«Любовь хранит всё!»

Мы должны всегда сохранять нашу национальность, наш отпечаток, и горе нам, если от него отстанем; в нём наша сила, наше спасение, наша неподражаемость.

Император Александр II

От Санкт-Петербурга до Санкт-Галлена

Кузен Клотильды фон Ринтелен, князь Георг Юрьевский, живёт в Швейцарии.

Георг не владеет русским, в отличие от покойного отца. Александр Георгиевич, Светлейший князь Юрьевский, знавший язык своих предков в совершенстве, опасался, и вполне резонно, не только за свою жизнь (были основания полагать, что советские спецслужбы готовят физическое устранение его, внука Александра II), но и за жизнь своего единственного сына. Вероятно поэтому в семье был наложен строжайший запрет на все разговоры с Георгом о России и августейших предках. Фамильные тайны поведала мальчику мать, увлеченно изучавшая генеалогию династии Романовых. Она и рассказала сыну, что отец, князь Александр Георгиевич, был товарищем детских игр несчастного цесаревича Алексея…

Уже позже Георгу довелось прочесть воспоминания великого князя Александра Михайловича, написанные им в эмиграции, где есть любопытные строки о его дедушке:

«…К концу обеда гувернантка ввела в столовую их троих детей.

– А вот и мой Гога! – воскликнул гордо император, поднимая в воздух весёлого мальчугана и сажая его на плечо. – Скажи-ка нам, Гога, как тебя зовут?

– Меня зовут князь Георг Александрович Юрьевский, – ответил Гога и начал возиться с бакенбардами императора, теребя их ручонками.

– Очень приятно познакомиться, князь Юрьевский! – шутил Государь. – А не хочется ли вам, молодой человек, сделаться великим князем?

– Саша, ради Бога, оставь! – нервно сказала княгиня.

Этой шуткой Александр II как бы пробовал почву среди родственников по вопросу об узаконении своих морганатических детей. Княгиня Юрьевская пришла в величайшее смущение и, в первый раз забыв об этикете Двора, во всеуслышание назвала своего супруга уменьшительным именем».

Светлейшая княгиня Юрьевская с детьми Георгием и Ольгой. 1870-е гг. Фотография

Князю Юрьевскому посчастливилось разыскать редкостный документ, связанный с историей его семьи и хранящийся ныне в городском архиве Ниццы, бывшем особняке его друга барона Эдуарда Фальц-Фейна:

«11 мая 1895 г. в час пополудни в присутствии Альциари де Малосена Франсуа, кавалера Ордена Почетного Легиона и мэра Ниццы, …составлен акт о браке между,

с одной стороны – графом Меренбергом Жоржем Никола, 24 лет, рождённым в Висбадене, герцогство Нассау, Германия, 13 февраля 1871 года, подпоручиком 7 гусарского полка (Пруссия), проживающим в Висбадене, сыном Его Высочества принца Никола де Нассау, и графини Натали де Меренберг, урожденной Пушкиной, его супруги, проживающей в Висбадене, присутствующей здесь и выразившей своё согласие,

с другой стороны – мадемуазель княжной Юрьевской Ольгой, рожденной в Ялте, Крым, Россия, 27 октября 1873 года, старшей дочерью Его Величества покойного русского императора Александра II и Её Светлости княгини Катерины Михайловны Юрьевской, урожденной княжны Долгоруковой, его вдовы, проживающей в Ницце, присутствующей здесь и выразившей свое согласие.

Свидетели:

1. Его Высочество, 23 лет, офицер русского военного флота, брат невесты, проживающий в Санкт-Петербурге…»

(Молодой морской офицер, которого в детстве император-отец ласково называл Гогой, и стал дедом князя Георга.)

Спустя пять лет в роскошном особняке Светлейшей княгини вновь гремели здравицы в честь новобрачных: Георгия Юрьевского (к тому времени за его плечами были учеба в Парижском университете, служба в российском флоте, морские походы на крейсере «Рында» и эскадренном броненосце «Император Николай I», служба в лейб-гвардии Гусарском полку) и его молодой супруги графини Александры Зарнекау.

На исходе того же 1900-го года в Ницце оповестил мир о своем явлении в мир младенец, нареченный в честь своего венценосного деда Александром.

Александру Георгиевичу дано было принять на долгие восемьдесят семь лет своей земной жизни титул Светлейшего князя Юрьевского. Выпускник колледжа Св. Екатерины Кембриджского университета, он стал великолепным переводчиком.

Со своей избранницей, швейцаркой Урсулой Аннемари Беер, Александр Георгиевич венчался по православному чину в парижском Кафедральном соборе в декабре 1957-го. Через четыре года в семье родился наследник, сын Георгий (Ганс-Георг). Между имперским Санкт-Петербургом, где в Зимнем дворце появился на свет сын русского царя, и швейцарским городком Санкт-Галленом, ставшим родиной его внуку и полному тёзке, пролегло без малого столетие.

Царские сокровища в эмиграции

Впервые в России князь Георг Юрьевский оказался в августе 1991-го. Вместе с легендарным бароном Эдуардом Фальц-Фейном, давним другом семьи, поручившимся матушке князя за его безопасность. Георг стал участником первого съезда зарубежных соотечественников в Москве. И свидетелем последних дней бывшей империи социализма – Советского Союза.

С тех пор история далекой прародины стала Георгу небезразлична. Проснулся интерес и к русскому языку, тем более что в его семье знанию языков традиционно уделялось большое внимание: дед в совершенстве владел семью иностранными языками, отец – пятью. В арсенале князя – немецкий, французский и английский.

Георг приехал для встречи со мной в маленький отель Hirschen, что на самом берегу живописного Цюрихского озера, в сопровождении молодой жены Катарины. Природа, как известно, не терпит пустоты, – очаровательная избранница Георга блестяще владеет русским. Более того, изучает старославянский язык в Цюрихском университете.

Князь красив, статен, великолепно сложен. Он замечательный теннисист, был в числе руководителей сборной Швейцарии на Параолимпиаде 1984 года. Дипломированный ныряльщик-спасатель. Но сфера его профессиональных интересов иная: выпускник юридического факультета Цюрихского университета, он возглавляет несколько компаний, связанных с компьютерным обеспечением.

Георг сдержан, немногословен. Пристальный и чуть холодный взгляд – взгляд венценосного прадеда. Внешняя схожесть с Александром II поразительна. Ну не чудо ли, через столетия встретиться с самим Императором!? Похожее чувство потрясения и восторга испытала некогда я при знакомстве с правнуком русского гения Григорием Пушкиным – будто «ожившим» автопортретом поэта…

Барон Эдуард Фальц-Фейн. На презентации книги о себе «Жизнь русского аристократа». Москва, 2000 г. Фотография автора

Внешняя холодность князя сразу исчезает, стоит лишь коснуться русской темы. Разговорились. Семейный архив, накопленный десятилетиями, огромен, и Катарина уже приступила к его систематизации. Кроме неё, вряд ли кто-либо сможет разобрать записи на русском. И вполне вероятны новые, быть может сенсационные, открытия.

Но меня ждало и разочарование. Супружеская чета Юрьевских переезжает в новый дом, и вся фамильная коллекция упакована. Неужели я услышу вежливый отказ?! И вновь милая Катарина приходит мне на помощь.

– Я постараюсь найти самые интересные семейные раритеты и привезти их Вам.

Светлейший князь Георг Юрьевский с супругой Катариной. Майлен, 2005 г. Фотография автора

И вот уже на следующий день из чёрного лимузина, подкатившего к гостиничному входу, Георг достает огромный холст, помещённый в футляр, а Катарина следом за мужем вносит на террасу небольшую картонную коробку.

Как профессиональный архивист, она бережно снимает слои папиросной бумаги, и взору предстает тарелка старинного мейсеновского фарфора. По краям – изящный декор из полевых цветов, в центре – сценка из галантного XVIII века в духе Антуана Ватто, – увлечённые беседой дама и кавалер в романтическом пейзажном окружении…

История этой тарелки известна доподлинно и достойна пера великого Андерсена. Возможно, она единственная, уцелевшая из роскошного сервиза, что король Саксонии Иоганн преподнёс русскому монарху Александру II в сентябре 1872-го. (Как символично, ведь это же год рождения любимца императора – сына Георгия!) Ещё два подобных сервиза, – каждый из них рассчитан на четыреста персон, и над королевским заказом трудились лучшие мастера Мейсена с лупой в руках в течение тридцати лет! – были подарены императору германскому Вильгельму I и императору Австро-Венгрии Францу Иосифу. Тогда, в Берлине, на «встрече трех императоров», европейские монархи пришли к согласию и пониманию по всем актуальным политическим вопросам.

Сколь важному историческому событию суждено было стать «свидетельницей» хрупкой фарфоровой тарелке из сервиза русского царя с легкомысленной галантной сценкой!

Ещё один фарфоровый шедевр – тарелка с изображением батальной сцены. Бравые пехотинцы то ли отражают неприятельскую атаку, то ли штудируют боевые приемы. Золотая глазурь по краю с геральдическим орнаментом великолепно гармонирует с чёрными мундирами гвардейцев и нежно-голубым фоном росписи.

На оборотной стороне – царское клеймо: герб императора Николая I и дата – 1834. В том знаменательном для Дома Романовых году наследник престола, великий князь Александр Николаевич, в Георгиевском зале Зимнего дворца принял династическую присягу! По сему торжественному случаю в Северной столице Российской империи гремели праздничные балы. И велика вероятность, что золотая тарелка, поставленная передо мной на обыкновенный ресторанный столик, входила в парадный сервиз, подаренный августейшим отцом сыну-наследнику в особо памятный для него день совершеннолетия!

Два образка-медальона из коллекции князя Юрьевского с изображениями Спасителя и Пресвятой Богородицы с Младенцем. Обрамление – изящные серебряные овалы, оборотная сторона медальонов обтянута черным бархатом. История их появления в семье неизвестна, но Георг знает, что святые образки принадлежали отцу.

Светлейший князь Георг Юрьевский с портретом своего прадеда Александра II. 2005 г. Фотография автора

И вот, наконец, самое волнующее мгновение: князь раскрывает картину в тяжёлой золоченой раме. Сняты «защитные одежды», и с живописного холста предстаёт сам Государь Александр II!

Неизвестный прежде парадный портрет русского царя! Император восседает верхом на белом арабском скакуне. Его лицо, изображенное в профиль, сурово и спокойно. Лик победителя! Ведь портрет написан неизвестным художником в 1878-м – победоносном для русского оружия году. Русско-турецкая война окончена, святое дело освобождения братьев-болгар от османского ига счастливо завершено.

Через мундир императора переброшена голубая муаровая орденская лента, левой рукой в белой перчатке он придерживает поводья гарцующего коня, правая опущена вниз. Тон портрета голубовато-холодный, приглушённый, и лишь ярко-красный цвет рейтуз императора с золотыми лампасами да далёкое, едва различимое зарево пожара привносят трагический оттенок в чётко выверенную живописную композицию. И ещё одна необычная деталь предстаёт глазу – высокий белый султан на каске императора и поднятый «фонтаном» конский хвост будто объединяют всадника и коня, представляя его неким единым «царственным кентавром».

Кто знает, сколько молитв было вознесено перед этим портретом Светлейшей княгиней? Сколько слов любви было обращено к лику незабвенного супруга и сколько пролито слёз? Она не расставалась с бесценным подарком Александра II до самой своей кончины…

Светлейшая княгиня была великой любовницей, но сумела стать и великой вдовой. Некоронованная императрица в нимбе святого вдовства. Хранительница памяти возлюбленного супруга, она сберегла живописные полотна и акварели, запечатлевшие его незабвенный облик, фамильные реликвии, что хранили тепло его рук. Русские иконы, фарфор, картины, книги на исходе девятнадцатого столетия отправились вместе с ней в её добровольное изгнание, чтобы в двадцать первом волею прихотливой судьбы оказаться в Швейцарии.

Царское село – Царицыно

Мне повезло сделать редкий снимок: князь Георг рядом с парадным портретом его августейшего прадеда.

В коллекции князя есть ещё несколько редких изображений Александра II. Уже несколько лет они находятся на выставке в России, в Государственном музее-заповеднике Царское Село. Экспозиция так и называется: «Александр II и Царское Село».

Иллюстрированный каталог, подаренный мне князем, предваряют строки: «Выставка проходит под патронажем Его Высочества князя Георгия Александровича Юрьевского». И обращение самого князя: «Я искренне рад, что после долгих лет умолчания и поругания доброе имя моего прадеда, Императора Александра II, возвращается в Россию. Убежден, что многогранная личность Царя-Освободителя может и должна быть востребована нашей современной жизнью…»

Редко вспоминают, что царствование Александра II ознаменовано великими реформами не только в политической и общественной сферах России, но и в её художественной жизни: в год восшествия Государя на престол основана знаменитая Третьяковская галерея, много позже переданная в дар Москве; создано Товарищество художников-передвижников.

Светлейший князь Георг Юрьевский с каталогом выставки «Александр II и Царское Село». Майлен. 2005 г. Фотография автора

Да и сам император не чуждался изобразительного искусства, в годы юности слыл неплохим рисовальщиком. Так что выставка в Царском Селе – ещё и дань памяти русскому монарху как знатоку и коллекционеру отечественной живописи, тонкому ценителю её самобытности.

Экспозиция была рассчитана всего лишь на год, но зрительский интерес к ней настолько велик, что срок её закрытия постоянно переносится, и раритеты из собрания князя Юрьевского надолго обосновались в Царском Селе…

Их путешествие во времени и пространстве продолжается, словно в фантастической карточной колоде кто-то перетасовал страны, времена и города: Санкт-Петербург выпал с Ниццей, Париж с Петергофом, Царское Село с Цюрихом…

Наверное, самый редкостный в коллекции правнука русского императора – акварельный портрет великого князя Александра Николаевича в восточном костюме. И как тут не вспомнить, что и его августейший отец, император Николай I, в молодости, будучи ещё великим князем, являлся на придворные балы и маскарады в костюме индийского принца.

И ещё один необычный экспонат, привезённый из Швейцарии, – медный эполет дворцового персонала княгини Екатерины Юрьевской с изображением фамильного герба. Герб Светлейших князей Юрьевских с девизом: «За веру, царя и отечество» был лично разработан императором Александром II.

Есть у Швейцарии особая миссия: будто кто-то неведомый доверил ей сокровища России, и она хранит русский арт-генофонд подобно самому надежному швейцарскому банку. Увидеть потаённые шедевры почти столь же невозможно, как выведать тайну банковского вклада или рассекретить шифр сейфового замка.

Уникальная коллекция русского искусства. История её возникновения началась с… любви. Да, да, именно любовь как первооснова стала великой собирательной и спасительной силой.

Прихотливо распорядилась судьба: ныне в Цюрихе, признанном центре европейского искусства, где в музеях собраны шедевры великих итальянцев и средневековая скульптура Германии, живопись старых голландцев и французских импрессионистов, хранится уникальная частная коллекция, навечно соединённая с именами русского императора Александра II и его супруги. И драгоценный фарфор, и живописные полотна, и святые образа, что некогда взяла с собой из России Светлейшая княгиня, не погибли в пламени мировых войн, не рассеялись по свету небрежением потомков, не затерялись в неведомых частных коллекциях. Словно для того, чтобы еще раз подтвердить великую истину – Любовь хранит всё!

…Князь Георг Юрьевский – частый гость в России. Особо памятен ему год 2005-й, – тогда в Москве, в святом сердце столицы, близ храма Христа Спасителя, был воздвигнут памятник Александру II, и его, правнука императора, пригласили на торжество открытия.

Мне вновь довелось встретиться с Георгом Юрьевским в июле 2008-го на конференции «Соотечественники – потомки великих россиян». В столице собрались тогда наследники славных фамилий Трубецких, Васильчиковых, Лобановых-Ростовских, Столыпиных, Шаховских. Их именитых прадедов и прапрадедов связывали прежде светские, служебные и зачастую родственные отношения. «Дворяне все родня друг другу» – поэтическая строка, обратившись генеалогическим девизом, остается верной на все времена.

Виделась в том некая символика: наследники исторических фамилий собрались в возрожденной московской усадьбе «Царицыно». Далекие потомки императрицы Екатерины II, чьей державной волей явились здесь величественные дворцы, каскады прудов и мосты, князь Георг Юрьевский с кузиной Клотильдой фон Ринтелен дружески беседовали с родственниками: супругами Александром и Марией Пушкиными из Бельгии, Анной Тури, урожденной Воронцовой-Вельяминовой, из Италии, Николаем Васильевичем Солдатёнковым, наследником Пушкина и Гоголя, из Франции…

Знаменательно, – впервые в истории современной России встретились Пушкины и Романовы! Знакомства, радость обретения новых друзей… Но Георг Юрьевский казался чем-то огорчённым: «Жаль, что не пригласили в Москву моих добрых приятелей Лорис-Меликовых. Ведь они единственные потомки русского гения в Швейцарии!»