Текст книги "Третья мировая война. Можно ли ее остановить?"

Немецкое командование шло на все, чтобы заглушить в людях готовность «поддаться соблазну» прекратить борьбу и капитулировать. От немцев требовали «стоять до конца». Война была для нацистского руководства вопросом жизни и смерти. Поражение грозило не только национальным унижением и крушением режима: Объединенные Нации обещали посадить вождей рейха на скамью подсудимых.

В конце войны бросили в мясорубку всех, кого могли. В 1943 году рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер и имперский руководитель молодежи рейхсюгенфюрер Артур Аксман договорились о формировании дивизии СС из молодых добровольцев, которые по возрасту еще не подлежали призыву.

В 1943 году образовали 12-ю дивизию СС «Гитлерюгенд» из воспитанников организации гитлеровской молодежи. Вступали в нее семнадцатилетние вчерашние школьники. Командовал танково-гренадерской дивизией бригадефюрер СС Курт Майер, который в девятнадцать лет вступил в партию, а в двадцать один присоединился к отрядам СС.

Три года Майер воевал на восточном фронте, брал Харьков. Удостоился рыцарского креста с дубовыми листьями и мечами. Самый молодой командир дивизии СС так старался отличиться, что дивизия «Гитлерюгенд» понесла огромные потери, попала в окружение и фактически была уничтожена в боях с высадившимися в Нормандии союзниками. Осталось шестьсот человек, которые потом участвовали в обороне Берлина. Они гибли вместе с другими юношами, которых Адольф Гитлер утащил с собой на тот свет.

Часть третья

Расплата. Горькие уроки поражения

Антифашистов или диссидентов, как бы сейчас сказали, в нацистской Германии было очень немного. Вся страна так или иначе служила режиму. В форме или в штатском, на фронте или в тылу, в конструкторском бюро или на заводе, в школе, в партаппарате или в лагерной администрации немцы неустанно трудились на благо нацистского режима.

Они считали себя патриотами. Говорили себе и другим, что работают или воюют, добывают уголь или расстреливают заключенных ради процветания родины. Неизвестно, как развивалась бы послевоенная Германия, если бы оккупационные власти не запретили нацистскую идеологию, не назвали вождей рейха и их подручных преступниками и не заставили немцев встать на путь осознания собственной вины.

20 ноября 1945 года около десяти утра обвиняемых по трое стали поднимать на лифте из подвала в зал № 600 дворца правосудия в Нюрнберге, где бывших вождей нацистской Германии усаживали на скамью подсудимых.

Недавние руководители третьего рейха входили в зал заседаний нюрнбергского трибунала с нескрываемым возмущением. Да, мы проиграли войну, но с какой стати нас, государственных деятелей, политиков и военных, сажают на скамью подсудимых?

На вопрос председательствующего – «признаете ли себя виновным?» – отвечали оскорбленно-пренебрежительно:

– Мы честно служили своей стране. Мы исполняли свой долг и ответственны только перед собственным народом. А ваш трибунал – это всего лишь «правосудие победителей»!

На скамью подсудимых посадили двадцать три главных нацистских преступника. Из них одного – исчезнувшего начальника партийной канцелярии в ранге министра Мартина Бормана – судили заочно. Адольф Гитлер застрелился в бункере под имперской канцелярией в Берлине, окруженном советскими войсками. Назначенный им главой правительства Йозеф Геббельс тоже покончил с собой. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер раскусил капсулу с ядом три недели спустя, попав в плен к англичанам. Начальника главного управления имперской безопасности обергруппенфюрера СС Райнхарда Гейдриха еще раньше убили чешские партизаны.

Южногерманский город Нюрнберг, где нацисты проводили партийные съезды, к концу войны превратился в руины. Главный обвинитель от США на Нюрнбергском трибунале Роберт Джексон вызвал из Вашингтона архитекторов и строителей, чтобы они привели в порядок дворец правосудия, чудом уцелевший во время воздушных бомбардировок. В сорок пятом только у американцев были на это деньги.

Почти год шли судебные заседания. Выслушали сотни свидетелей. Изучили тысячи документов. 1 октября 1946 года приговор был вынесен.

Когда в тридцатые годы беженцы из Германии пытались описать жизнь при нацистах, американцы им просто не верили:

– Да в Германии все неплохо. Улицы чистые, на улицах спокойно. Закон и порядок. Никаких забастовок, никаких профсоюзов, никаких агитаторов.

Во время войны о происходящем в Германии и на оккупированных территориях писали не так уж много. Рассказы о концлагерях воспринимались как преувеличение: такого не может быть. И лишь когда наступающие войска Объединенных Наций стали освобождать концлагеря, мир ужаснулся.

Больше всех были потрясены американцы. Европейцы за свою историю многое повидали. Американцы же не знали ни диктатуры, ни военных переворотов, не морили свой народ голодом и не устраивали инквизиций.

Будущий президент Соединенных Штатов генерал Дуайт Эйзенхауэр, главнокомандующий объединенными войсками союзников, которые открыли второй фронт в Западной Европе, единственный из военачальников счел своим долгом посмотреть, что такое концлагерь. Его сопровождали знаменитые генералы – бесшабашный вояка Джордж Паттон, командовавший 3-й американской армией, и Омар Брэдли, будущий председатель комитета начальников штабов вооруженных сил США. Увидев, что немцы делали с людьми, потрясенный Эйзенхауэр сказал, что об этих преступлениях должен узнать весь мир.

Но осенью сорок пятого еще совсем мало было известно о созданной режимом империи террора. В Нюрнберге обвинители провели огромную работу, собирая доказательства вины подсудимых. Они представили трибуналу схемы организации партии и органов госбезопасности, доказывая, что они изначально были преступными.

Заместитель главного обвинителя от Соединенных Штатов Уитни Харрис вспоминал, что, приступая к расследованию преступлений начальника главного управления имперской безопасности обергруппенфюрера СС Эрнста Кальтенбруннера, сменившего убитого Райнхарда Гейдриха, он не имел ни малейшего представления о масштабах нацистских преступлений.

А тут британские военные поймали прятавшегося под чужим именем коменданта концлагеря Аушвиц оберштурмбаннфюрера СС Рудольфа Хёсса, и он на допросе раскрыл механизм массового уничтожения узников. Но обвинение не могло его вызвать, потому что уже представило трибуналу полный список свидетелей, которых намеревалось допросить. Помог защитник Кальтенбруннера – Курт Кафман. Адвокат доказывал, что его подзащитный занимался исключительно разведкой и контрразведкой и никогда не был в лагере уничтожения. Он и вызвал в качестве свидетеля коменданта Аушвица, чтобы тот это подтвердил. И тогда обвинение смогло подвергнуть свидетеля перекрестному допросу.

Рудольф Хёсс поведал, как рейхсфюрер СС Гиммлер сказал ему, что ставит задачу приступить к тотальному уничтожению евреев. Концлагерь Аушвиц выбран из-за удобного положения и налаженного транспортного сообщения….

В Аушвиц потоком шли эшелоны с евреями и коммунистами, которых сразу же уничтожали. Лагерный крематорий работал с полной нагрузкой. Охрану несли части войск СС «Мертвая голова». Когда эсэсовцы понадобились на фронте, их стали заменять резервистами. Потом привлекли полицейских с оккупированных территорий, прежде всего украинцев, желавших служить режиму. Специально для женских бараков с 1937 года готовили женщин-надзирательниц.

В Нюрнберге выяснилось, что лагерные врачи просто убивали всех заболевших тифом и туберкулезом. Во-первых, так они предупреждали эпидемию. Во-вторых, избавляли себя от необходимости лечить больных. Им делали смертельный укол фенола прямо в сердце. Лагерные врачи устроили нечто вроде соревнования – кто сделает больше уколов. Ударники успевали убить троих в минуту.

В сентябре 1941 года заместитель коменданта Аушвица гауптштурмфюрер СС Карл Фрицш попробовал применить для уничтожения заключенных газ, который назывался «циклон Б». Он хранился на лагерном складе в кристаллах, его использовали для борьбы с паразитами. Шестьсот советских военнопленных и двести пятьдесят пациентов лагерного санитарного блока загнали в подвалы второго блока.

Один из эсэсовцев надел противогаз, разбросал по полу кристаллы «циклона Б» и ушел, заперев за собой двери. Умерли не все, так что бросили за дверь еще порцию кристаллов. Эксперимент сочли успешным. Решили, что газ – вот, что нужно для массового, но дешевого уничтожения людей.

Сидящему на скамье подсудимых Эрнсту Кальтенбруннеру комендант Аушвица мало помог. Кальтенбруннер – единственный, кто в Нюрнберге отказался от апелляции. У него не было ни единого шанса избежать казни… А коменданта Аушвица Рудольфа Хёсса повесят через год, в сорок седьмом, в Польше.

6 июля 1942 года британский кабинет министров обсуждал согласованное с американским президентом Франклином Рузвельтом предложение создать комиссию Объединенных Наций по расследованию преступлений нацистской Германии.

Премьер-министр Уинстон Черчилль заметил:

– Исходим из того, что если Гитлер попадет к нам в руки, мы его обязательно казним. Он не монарх, который может оправдываться тем, что за все отвечают министры, как это после первой мировой утверждал кайзер Вильгельм. Гитлер – олицетворение зла. Как его казнить? На электрическом стуле, как гангстера. Мы получим электрический стул у американцев по ленд-лизу.

1 ноября 1943 года в Москве министры иностранных дел Советского Союза, Соединенных Штатов и Великобритании подписали «Декларацию об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства». Летом 1945 года в Лондоне министры иностранных дел СССР, США, Англии и Франции договорились о создании Международного военного трибунала. Устав утвердила Генеральная Ассамблея ООН.

Юристы из четырех стран-победительниц – Советского Союза, Соединенных Штатов, Великобритании и Франции – вошли в судейскую коллегию. И, соответственно, на процессе было четыре главных обвинителя.

Впоследствии критики Нюрнбергского процесса зададут вопрос: а судьи кто? Имея в виду советских представителей, воспитанников сталинской юстиции.

Нашу страну в судейской коллегии представлял заместитель председателя Верховного Суда СССР генерал-майор юстиции Иона Тимофеевич Никитченко.

Он многие годы руководил военным трибуналом, председательствовал на позорных политических процессах, участвовал в проведении массовых репрессий. Комиссия ЦК КПСС в 1956 году доложила руководству страны:

«Военная коллегия Верховного Суда СССР дошла до вынесения приговоров по телеграфу. Член Военной коллегии Верховного Суда Никитченко, возглавляя выездную сессию на Дальнем Востоке, не видя дел и обвиняемых, вынес по телеграфу 102 приговора. Никитченко, находясь на Дальнем Востоке, не только не вскрывал проводившуюся там органами НКВД массовую фальсификацию дел, но, наоборот, всячески потворствовал этой фальсификации и способствовал её внедрению в работу аппарата НКВД».

Обвинителем от Советского Союза назначили прокурора Украины Романа Андреевича Руденко. В сталинские годы он участвовал во всем, что тогда творилось. Но после смерти Сталина, когда его сделали генеральным прокурором СССР, Руденко принял деятельное участие в освобождении невинно осужденных. Он вошел в историю как обвинитель по делу бывшего наркома внутренних дел Берии и бывшего начальника управления военной контрразведки СМЕРШ Абакумова. Следственная бригада под его руководством вскрыла позорные преступления, совершенные руководителями органов госбезопасности.

В Москве правительственную комиссию по Нюрнбергскому процессу возглавил первый заместитель наркома иностранных дел Андрей Януарьевич Вышинский, бывший прокурор, который проводил самые позорные процессы тридцатых годов. Комиссия составила перечень вопросов, которые не должны рассматриваться трибуналом. Вышинский следил за тем, чтобы в Нюрнберге не обсуждались секретные протоколы, подписанные в 1939 году наркомом Вячеславом Михайловичем Молотовым и нацистским министром иностранных дел Иоахимом фон Риббентропом, или расстрел польских военнопленных в Катыни.

Союзники ради сохранения единства держав-победительниц согласились не обсуждать эти темы. Когда кто-то из обвиняемых или их адвокаты упоминали Катынь или секретные договоренности Гитлера и Сталина, им приказывали замолчать.

Но все эти обстоятельства не ставят под сомнение итоги Нюрнбергского трибунала. Тон в судебных заседаниях задавали выдающиеся юристы, строго соблюдавшие нормы права. Обвинитель от Соединенных Штатов Роберт Джексон два десятилетия был адвокатом. Президент Рузвельт сделал его министром юстиции в 1940 году, но уже через год Джексон стал членом Верховного суда. Он желал утвердить в международном праве принципы нового правового мышления.

– Гитлер, – говорил в Нюрнберге Роберт Джексон, – не унес всю ответственность с собой в могилу. Вся вина не завернута в саван Гиммлера. Сидящие на скамье подсудимых избрали этих мертвецов себе в сообщники, и за преступления, которые они совершили вместе, должен заплатить каждый из них.

Что инкриминировали главным военным преступникам в Нюрнберге?

Преступления против мира – развязывание мировой войны, нападения на другие страны и их оккупация.

Военные преступления – убийства и жестокое обращение с военнопленными и гражданским населением, разрушение городов, германизация оккупированных территорий.

Преступления против человечности – преследование и уничтожение противников режима и целых народов.

Советский обвинитель Роман Руденко спросил обвиняемого Вильгельма Кейтеля:

– Разве не вы определяли военные представления Гитлера?

– Нет! – коротко ответил генерал-фельдмаршал, всю войну возглавлявший верховное командование вермахта, по существу это была личная военная канцелярия фюрера.

Кейтель лукавил. Назначая его в 1938 году на эту должность, Гитлер проникновенно сказал:

– Я полагаюсь на вас, мне нужна ваша помощь. Вы теперь мое доверенное лицо и мой единственный советник в военных вопросах.

Кейтель помог Гитлеру нападать на одну страну за другой. Он опозорил свою офицерскую честь, подписывая преступные приказы об обращении с пленными и мирным населением. Армейские части вместе с эсэсовцами принимали участие в расстрелах.

19 ноября 1944 года вермахту объявили приказ генерал-фельдмаршала Кейтеля:

«В решающей стадии нашей борьбы некоторые лишенные чести элементы перебежали к врагу, чтобы избежать участия в боях и спасти свою жалкую жизнь. Родственники приговоренных к смерти перебежчиков отвечают за их преступления свободой или жизнью. Степень ответственности в каждом отдельном случае определяет рейхсфюрер СС».

Этот приказ означал смертный приговор семьям тех, кто не желал больше сражаться за нацистскую Германию и сдавался в плен. В чисто военных делах Гитлер больше прислушивался к подчиненному Кейтеля генерал-полковнику Альфреду Йодлю, начальнику штаба оперативного руководства вермахтом. Не Кейтель, чьи таланты вызывали сомнения, а Йодль был главным военным советником фюрера.

Гитлер, изображавший из себя полководца, держал в голове массу информации. Охотно вникал в детали, подолгу обсуждал действия отдельных частей и подразделений, отдавал им прямые указания. Но на самом деле ничего не понимал в искусстве управления войсками. И только Йодль с его безукоризненной логикой прирожденного генштабиста объяснял Гитлеру, что следует делать. Генерал-фельдмаршала Кейтеля и генерал-полковника Йодля повесили.

Герман Геринг держался в Нюрнберге высокомерно. Он считал себя крупным государственным деятелем. Но вот что характерно. Взяв власть, нацисты спешно формировали органы госбезопасности. Создать гестапо, государственную тайную полицию с широчайшими полномочиями, Гитлер поручил не министру внутренних дел Вильгельму Фрику, а Герингу. Фрик был преданным нацистом, его тоже судили в Нюрнберге и повесили. Но в жесткости и безжалостности он уступал Герингу.

Герман Геринг отвечал не только за создание военной авиации, но и за четырехлетний план развития экономики. Он распорядился вывозить с оккупированных территорий максимальное количество продовольствия, чтобы улучшить рацион населения Германии, посаженного на карточки. Местные жители пусть вымирают – все равно эти земли будут очищены для германских поселенцев.

В результате в первые месяцы войны обрекли на смерть советских военнопленных, которых просто не кормили. И оккупированная Польша, решили в Берлине, получает слишком много продовольствия, поэтому для начала должны умереть все живущие там евреи. Рейхсляйтер Ханс Франк, генерал-губернатор оккупированных польских территорий, решил, что поляки, которые не работают на немцев, не получат продовольствия. В генерал-губернаторстве началась охота за едой. Найденное конфисковывали.

Помощником Геринга по трудовой мобилизации был гауляйтер Тюрингии Фриц Заукель. Он доставил в Германию миллионы рабочих из разных стран Европы, в основном молодых женщин и мужчин.

Заместитель министра продовольствия Герберт Бакке жаловался, что ему нечем кормить иностранных рабочих. Циничный Геринг заметил, что русских можно кормить кошками и кониной. Бакке проконсультировался с экспертами и доложил Герингу, что в стране нет достаточного количества кошек, а конина уже идет как добавка в рационы немецких граждан… На работу в Германию отправили в общей сложности около трех миллионов советских граждан, минимум сто семьдесят тысяч умерли.

В сорок пятом в Нюрнберг приехало двести пятьдесят журналистов. Среди них – будущая звезда американского телевидения Уолтер Кронкайт и самый знаменитый публицист военного времени Илья Григорьевич Эренбург. Один из журналистов был только освобожден из концлагеря. Он так и подписывал корреспонденции – «Эрнест Михель, узник Аушвица № 104995».

В Нюрнберге все главные убийцы – Геринг, Гесс, Кейтель, Кальтенбруннер, Штрейхер – сидели совсем рядом. Были минуты, когда Михелю хотелось схватить кого-нибудь из них за горло и потребовать ответа: «Почему вы так со мной поступили? Что вам сделали мой отец или моя мать, или мой погибший друг Вальтер?»

Однажды во время перерыва к нему подошли адвокаты Геринга и сказали, что тот желает поговорить с узником Аушвица, который пишет в газетах о процессе. Герман Геринг подошел, улыбнулся и протянул ему руку. Эрнест Михель посмотрел на руку Геринга, на его лицо, повернулся и ушел. Он не мог говорить с убийцей…

Фрица Заукеля повесили в Нюрнберге. Ханса Франка чуть позже вздернут на виселице в Варшаве.

1 сентября 1939 года, в день начала Второй мировой войны, Адольф Гитлер, выступая перед депутатами рейхстага, патетически произнес:

– Если в этой борьбе со мной что-то случится, моим первым преемником станет мой товарищ по партии Геринг. Если же что-нибудь случится и с Герингом, следующий на очереди мой преемник – товарищ Гесс.

Его считали слабым, женственным и одновременно жестоким. Мрачный и погруженный в себя, он бдительно следил за тем, чтобы никто не занял места слишком близко к фюреру. Рудольф Гесс, заместитель Гитлера по партии, создал аппарат, без которого тот не смог бы руководить страной. Фюрер не привык систематически работать. Он присаживался к письменному столу, лишь когда требовалась его подпись. Приказы отдавал устно, помощники записывали указания и передавали волю фюрера исполнителям.

В годы войны Гитлер не справлялся со своими обязанностями главы государства, правительства и верховного главнокомандующего. Его перегруженный мозг не мог освоить и переварить всю поступавшую ему информацию. И эмоционально он не выдерживал напряжения войны, когда каждодневно требовалось принимать решения. Партийная канцелярия, которая действовала от его имени, отвечала на запросы и подписывала документы, обеспечивая функционирование высшей власти.

Рудольф Гесс обожествлял Гитлера. Он часто повторял:

– Я полностью принадлежу фюреру. Я его люблю!

Но Гитлер нуждался в более веселом окружении. Жаловался, что «серьезность Гесса его тяготит». Ворчал, что Гесс приходит с дурными новостями. Гесс почувствовал, что его оттирают от фюрера и от власти. Возможно, потому и решился на отчаянный шаг, надеялся таким путем вернуть себе прежнее положение второго человека в партии.

10 мая 1941 года Рудольф Гесс на самолете «мессершмитт-210» улетел к англичанам. Он любил летать и сел за штурвал сам. Заместитель фюрера намеревался предложить Лондону почетный мир: Германия гарантирует неприкосновенность Британской империи, Англия предоставляет Германии свободу рук в Европе.

Гесс полетел втайне от Гитлера, но ему казалось, что он исполняет страстное желание фюрера помириться с Англией накануне нападения на Советский Союз, чтобы избежать войны на два фронта.

Рассекреченные материалы британской разведки показывают, что Рудольфу Гессу хотели дать специальный препарат, который тогда применялся в психиатрии, – сыворотку правды, чтобы он выдал секреты гитлеровского режима. Но от этой идеи отказались ввиду проблем с нестабильной психикой Гесса.

Всю войну Рудольф Гесс провел в британской тюрьме. Поэтому в Нюрнберге его не казнили, а приговорили к пожизненному заключению. Он просидел сорок лет. Остался единственным заключенным в тюрьме для военных преступников Шпандау. 17 августа 1987 года заместитель фюрера покончил с собой. Ему было девяносто три года.

На скамье подсудимых имперский министр вооружений и боеприпасов Альберт Шпеер выдавал себя за умелого технократа, который держался от фюрера подальше. Он называл себя единственным человеком, который старался образумить диктатора, а весной сорок пятого предотвратил исполнение приказа Гитлера разрушить Германию. Такой образ далек от реального.

Архитектор Альберт Шпеер построил Гитлеру новое здание имперской канцелярии с бункером, в котором пройдут его последние дни. Фюрер, чьей юношеской мечтой было стать архитектором, нашел в Шпеере покорного исполнителя его строительных фантазий. Считается, что Гитлер испытывал к нему особое чувство. Кто-то даже назвал Шпеера «несчастной любовью» Гитлера.

Молодой человек с манерами крупного буржуа считался «гениальным организатором». Он хотел доказать, что нехватка ресурсов не фатальна для Германии. Ее можно компенсировать волей и энергией. Немецкий солдат способен на все, если снабдить его необходимым оружием. Шпеер безжалостно уничтожал будущее Германии ради продолжения войны.

23 февраля 1944 года Альберт Шпеер обратился к рейхсфюреру СС с большим письмом, которое начиналось словами: «Дорогой товарищ Гиммлер!» Министр просил присылать на заводы как можно больше рабочих из числа узников концлагерей. Он вообще хотел, чтобы лагеря создавались при заводах. Рабский труд был крайне выгоден. Тем более, что других рабочих все равно не было – немцев отправляли на фронт.

В конце 1944 года полмиллиона заключенных концлагерей использовались в военно-промышленной империи Шпеера. Он впоследствии говорил, что благодаря этому заключенные получали шанс выжить. В реальности смертность была очень высокой. А если заключенные больше не могли работать, их отправляли назад, в лагеря уничтожения. Шпеера их судьба не занимала. Заключенные были для него просто рабами.

Он внес свой вклад в убийство заключенных, поставив этот процесс на промышленную основу. Но Шпеер, очень умный, в Нюрнберге проявил рвение в сотрудничестве с обвинением. И этим спас себя. Его приговорили к двадцати годам.

Министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп не понимал, почему его судят.

Дворянская приставка к фамилии была не наследственной, а благоприобретенной. Его усыновила бездетная тетка, и он получил право именоваться «фон Риббентропом». После первой мировой занимался бизнесом. Импортировал спиртное. Удачно женился на дочери владельца крупнейшей в Германии фирмы по торговле шампанским.

Близкие относились к высокомерному и тщеславному Риббентропу с плохо скрываемой насмешкой. Теща говорила, что он «самый тупой» из ее зятьев.

В 1933 году Риббентроп стал посредником в тайных переговорах Гитлера с президентом Гинденбургом. Проявив обходительность и некоторое дипломатическое искусство, способствовал их успеху. Гинденбург поручил Гитлеру сформировать правительство.

Риббентроп рассчитывал на награду. Он был слишком глуп для того, чтобы разобраться в тонкостях международных отношений. Но в партии считался знатоком Запада, поскольку в юности жил в Англии, провел четыре года в Канаде и несколько месяцев в Нью-Йорке. И главное – Риббентроп всегда восхищался Гитлером:

«Фюрера нельзя мерить обычной меркой. Он обладал несгибаемой волей и немыслимой энергией в достижении своих целей. Его интеллект был огромен, а способность схватывать все налету – ошеломляла».

Гитлер сделал Риббентропа послом в Англии, затем министром иностранных дел. На процессе в Нюрнберге обвинение представило доказательства его участия в разделе Чехословакии, в нападении на Польшу. Итальянский министр иностранных дел Чиано спросил Риббентропа в августе 1939 года: что вы хотите – польский коридор или Данциг (ныне город Гданьск)? Риббентроп ответил откровенно: мы хотим войны.

Министерство иностранных дел под его руководством добивалось депортации евреев из европейских стран в лагеря уничтожения. Риббентроп требовал жестоко расправляться с антигитлеровским сопротивлением и партизанами:

«Изгнать темные силы сатаны. Уничтожить банды, включая мужчин, женщин, детей, чье существование угрожает жизням немцев. Только самые безжалостные меры принесут хороший результат. Это не война джентльменов, а жестокая война на уничтожение».

Роман Руденко предъявил Риббентропу его телеграмму, отправленную в сорок первом немецкому послу в Токио с требованием добиваться, чтобы Япония как можно скорее вступила в войну с СССР, «чтобы мы с Японией еще до наступления зимы пожали друг другу руки на Сибирской железной дороге».

Запирался имперский министр иностранных дел в Нюрнберге довольно жалко. И виселицы не избежал.

Решающую роль в политике Германии играли не военно-экономические расчеты, а привитое немцам националистическое, расистское мировоззрение. Когда немцы сражались за фюрера и третий рейх, ими руководил не только голос желудка. Они были глубоко отравлены нацистской идеологией.

Нацисты уверяли, что враги по своему развитию намного ниже немцев. Так была проведена черта, отделившая «людей, представляющих ценность для нации», от «людей, не представляющих ценности». Конечной станцией в этом путешествии стали Аушвиц и другие концлагеря.

Если люди верят, что они действуют в высших интересах, если они исполняют приказ, если «так надо», они легко отбрасывают все моральные соображения и готовы совершать преступления неслыханной жестокости. Уничтожение расово неполноценных людей воспринималось как необходимость.

Уполномоченным по надзору за духовным и мировоззренческим содержанием системы партийного образования и воспитания Гитлер назначил рейхсляйтера (секретаря ЦК нацистской партии) Альфреда Розенберга.

Бывший подданный Российской империи, Розенберг родился в Ревеле, так назывался Таллин до 1917 года.

Учился в Риге. Когда его институт перевели в Москву, поехал в первопрестольную. Октябрьскую революцию он встретил в Москве. Поначалу симпатизировал большевикам. Но быстро пришел в ужас от революционного хаоса. В ноябре 1918 года бежал из России в Мюнхен, где познакомился с Гитлером и в 1923 году стал редактором партийной газеты «Фёлькишер беобахтер».

Прибалтийские немцы внесли свою лепту в формирование идеологии национально-социалистической партии. Нацисты эксплуатировали страх перед большевистской революцией, которая вслед за Россией может произойти и в Германии.

2 марта 1933 года Гитлер выступал во Дворце спорта:

– Устранил ли марксизм нищету там, где он одержал стопроцентную победу, в России? Миллионы людей умерли от голода в стране, которая могла бы стать житницей для всего мира. Советские марксисты говорят о «братстве». Знаем мы это братство! Сотни тысяч, даже миллионы людей были убиты во имя этого братства.

Очень скоро фюрер установит в Германии куда худший режим и убьет многие миллионы людей… Под влиянием Розенберга Гитлер отказался от первоначального требования вернуть Германии потерянные после поражения в Первой мировой войне колонии. Он решил, что немецкий народ обретет жизненное пространство не в далекой Африке, а на востоке Европы – за счет России.

Амбициозный, но бесталанный человек, Розенберг сочинил антикоммунистическую и антисемитскую книгу «Миф XX столетия», которая должна была стать библией партии, но мало кто смог осилить семисотстраничный талмуд.

17 июля 1941 года Адольф Гитлер посвятил Розенберга в свои планы уничтожения Советского Союза и назначил его министром по делам восточных оккупированных территорий – как человека, «разбирающегося в русских делах».

Беседу закончил многозначительно:

– Розенберг, наступил ваш час!

Розенберг предполагал изгнать из европейской части России примерно тридцать миллионов русских. Если выселение какого-то города затянется, посоветовал ему Гитлер, «сбросьте парочку бомб на город – и вопрос решен». Восточные земли заселят немецкие колонисты. Так называемый «штаб Розенберга» занимался вывозом культурных ценностей с оккупированных территорий, то есть примитивным грабежом.

Посаженный на скамью подсудимых толстый и лысый Юлиус Штрейхер своими руками не убил ни одного человека. Он вообще не участвовал в войне. Он был всего лишь издателем журнала «Штюрмер». Если перевести статьи из «Штюрмера», российский читатель, должно быть, удивится: за что же его повесили? Тексты-то все знакомые – историческая вина евреев, всемирный еврейский заговор…

У «Штюрмера» был огромный для Германии тираж – в разное время от полумиллиона до восьмисот тысяч экземпляров. Редакция специализировалась, говоря современным языком, на интерактивной журналистике, вела диалог с читателями. Пятнадцатилетняя девушка с огорчением сообщала «Штюрмеру», что в ее классе многие продолжают дружить с еврейками. Читатель, задолжавший еврею, обращался в редакцию за советом: нельзя ли ему как настоящему арийцу просто не возвращать долг?

В 1945 году, говоря о необходимости наказать немецких военных преступников, выдающийся писатель Томас Манн задавался вопросом:

– А как быть с интеллектуалами, которые выступали за национальный социализм и обслуживали его? С журналистами нацистской печати, издателями журналов, которые в течение двенадцати лет кормили народ роковым духовным наркотиком и травили его? Разве они не военные преступники?

Судьи международного трибунала в Нюрнберге придерживались той же точки зрения и сочли издание журнала «Штюрмер» преступлением. Судьи пришли к выводу, что вина Штрейхера безмерна: «Неделя за неделей, месяц за месяцем он отравлял немцев ядом антисемитизма». Юлиуса Штрейхера казнили за его вину не перед еврейским, а перед немецким народом. Он губил души своих соотечественников.