Текст книги "Третья мировая война. Можно ли ее остановить?"

Германия. Прививка перестала действовать

Близилось католическое Рождество, возле супермаркетов в немецких городах появились деды Морозы, на рыночных площадях сооружались балаганы. В пивной, куда мы зашли, веселились уже в счет рождественской недели. В зале шумно, накурено, тесно. Свежее пиво двадцати сортов. Бодрая музыка. Посетители – налитые салом и пивом, с красными глазами.

За соседним столиком двое. Один совсем молодой человек в строгом костюме, другой – постарше в кожаной безрукавке.

– Переселенцы из Казахстана – они же не немцы, – негодовал старший. – Я же помню: настоящих немцев оттуда сразу после войны выслали в Германию. Это люди, которые выдают себя за немцев, чтобы поживиться за счет нашей социальной системы. Как они живут! У каждого машина – на наши денежки. Я проголосую за любого, кто пообещает перестать давать квартиры этим переселенцам, неграм, арабам и туркам.

– Не могу найти хорошей квартиры, а иностранцам – пожалуйста, – жаловался молодой. – Правительство доплачивает домовладельцам, чтобы они селили иностранцев. А сначала следовало бы позаботиться о своих.

– Пора выгнать иностранцев, которые полдня валяются на кровати и смотрят видео, пока мы работаем, – почти выкрикнул старший.

Они заметили, что я смотрю на них. Младший отставил кружку в сторону и поинтересовался, откуда я. Узнав, поделился наболевшим:

– Теперь-то вы и у себя в России поняли, что капитализм – творение еврейских глобалистов. Экономика должна служить народу, а не паразитам с биржи.

Аккуратный юноша с пробором, в галстуке скромной расцветки рассказал, что прежде состоял в клубе футбольных болельщиков «Боруссенфронт». Члены клуба прославились тем, что избивали иностранных рабочих.

– Но мы не неонацисты. Продажная пресса именует нацистами людей, которые выступают за порядок, настоящих патриотов. Германия американизируется, наша страна заражена идеей многорасового общества – идеей, которая не работает. Старое поколение испорчено послевоенным воспитанием в духе космополитизма, оно лишено национального чувства. Но старое поколение уходит. Новое поколение свободно от предрассудков, от комплекса вины. Следующий канцлер будет одним из нас.

Его старший товарищ, также разделяющий идеалы национального социализма, залпом допил кружку:

– Мы же видим, что делается: богатые становятся богаче, бедные – беднее. Страной правят евреи – это же ясно.

Он заказал еще пива.

Я поднялся, чтобы уйти. Он мне подмигнул:

– Мы собираемся каждый вечер. Приходи… Через неделю ты будешь с нами.

Я тогда искренне надеялся, что и другие его прогнозы столь же несбыточны.

Несколько лет назад казалось, что у неонацистов в ФРГ нет никаких шансов. В этом меня уверяли и профессионалы.

Вечером в огромном здании федерального ведомства по охране конституции – так называется немецкий комитет госбезопасности – безраздельно царствуют уборщицы. Шествуя по залитым ослепительным светом молочно-белым коридорам, они очищают кабинеты от несекретного мусора. Немецкая госбезопасность работает без сверхурочных. Хотя мне и не преминули попенять:

– Российская разведка очень активно действует на территории Германии. А это подрывает доверие между нашими странами.

– Да, – охотно согласился я с ними, – нехорошо шпионить друг за другом. В Москве как раз судят одного агента немецкой разведки. А вы чем можете похвастаться? Поймали кого из наших?

– Сейчас нет, – смущенно ответили мои собеседники, уличенные в некачественной работе.

Самый большой отдел в ведомстве по охране конституции – отдел по борьбе с правым экстремизмом. Я разговаривал с одним из руководителей этого отдела. Имя свое он просил не называть. Люди его профессии не любят, чтобы их знали в лицо.

В Германии издатели фашистских газет и боевики из правоэкстремистских групп не уходят из зала суда с высоко поднятой головой. В уголовный кодекс включены статьи, предусматривающие тюремное заключение за пропаганду фашистских символов. Напечатал листовку со свастикой или со знаком, похожим на свастику, заявил, что в фашизме нет ничего плохого или что страну надо избавить от евреев, – отправят на нары.

Ведомство по охране конституции уполномочено наблюдать за всеми праворадикальными группами. Прежде всего сотрудники ведомства собирают все их печатные материалы, ходят на открытые собрания. Если ведомство приходит к выводу, что в деятельности группы есть признаки тяготения к правому экстремизму, начинается полноценная оперативная работа: вербовка агентуры, тайное наблюдение, секретное фотографирование, прослушивание телефонных переговоров и контроль электронной почты. Если деятельность группы противоречит конституции, ее запрещают.

Когда шел этот разговор в ведомстве по охране конституции, в ФРГ действительно не было сколько-нибудь значимой ультраправой организации.

В ноябре 1964 года в ФРГ появилась национально-демократическая партия, которую обвиняли в неонацизме. Партия выступала за выход ФРГ из НАТО и против «засилья иностранных рабочих, которые соглашаются выполнять работу за крайне низкую плату и потому отбирают работу у немцев». Провозглашала лозунги: «Германия – для немцев, Европа – для европейцев». В партийной пропаганде призывали «осознать, что американское засилье – прежде всего в области культуры – в корне противоречит истинно германскому духу, германскому образу мышления».

На земельных и коммунальных выборах национальнодемократической партии удалось провести своих представителей в местные органы власти. Но в начале семидесятых партия утратила всякую популярность, ее депутатов выставили из парламентов и ратуш. Почти в десять раз уменьшилось число зарегистрированных членов.

После объединения Германии самой главной проблемой стали нападения на иностранцев, особенно в восточной части, на территории бывшей ГДР. Это делала неонацистская молодежь, бритоголовые злобные парни. В бывшей ГДР иностранцев было мало. Привозили только рабочих из Вьетнама и Анголы, но они сидели у себя в общежитиях и в глаза не бросались. После объединения на улицах Берлина появилось множество иностранцев. Что немцы теперь могут ездить по всему миру, это всем нравится. А что и к ним приезжают и пытаются остаться – это вызывает глухую ненависть. Пропаганда расизма нашла отклик во многих слоях общества.

– Многие ли согласны с идеями нацистов? – спросил я.

– Трудно сказать, – последовал ответ. – Мы здесь не занимаемся социологией. Мы занимаемся преступниками. Мы оперируем данными социологии, но ведь все дают разные цифры. Это, конечно же, меньшинство, но не такое уж маленькое меньшинство.

Прошло всего несколько лет, и все переменилось.

Правопопулистская партия «Альтернатива для Германии» появилась в феврале 2013 года. Ее создали ученые-евроскептики, которые считали неверным решение Европейского союза выделить миллиардную помощь для спасения греческой экономики. Партия требует провести референдум, выйти из еврозоны и сократить полномочия Евросоюза.

Первая попытка пройти в бундестаг оказалась неудачной, партия не преодолела пятипроцентный барьер. Но ее лидеры не упустили свой шанс, оседлали крайне болезненную тему мигрантов и провели своих депутатов в земельные парламенты.

В 2016 году на выборах в парламент федеральной земли Мекленбург – Передняя Померания партия «Альтернатива для Германии» получила двадцать один процент голосов, опередив Христианско-демократический союз Ангелы Меркель.

Лидер французского Национального фронта Марин Ле Пен обрадовалась:

– Немецкие патриоты разбили партию Меркель. Примите мои поздравления.

На выборах в бундестаг 2017 года партия заняла третье место – после блока ХДС/ХСС во главе с Ангелой Меркель и социал-демократов. А на востоке Германии это самая популярная партия. И многие говорят, что виной тому слабость других партий, поднадоевших избирателям. В октябре 2018 года историческое поражение потерпел Христианско-социальный союз, партия, которая всегда правила Баварией. В ландтаг Баварии победоносно вошли депутаты от «Альтернативы для Германии».

– Мы будем с глубокой печалью вспоминать времена правления традиционных партий, – сокрушается немецкий политолог Херфрид Мюнклер.

Нечто подобное происходило в последние годы существования Веймарской республики, когда немцы тоже разочаровались в существовавших тогда партиях. В результате к власти пришли национальные социалисты…

Германия играет особую роль в политической и интеллектуальной жизни Европы. Когда крайне правые движения набирали силу в Венгрии, Франции или Швеции, – Германия не упоминалась. ФРГ считалась моделью либеральной демократии, которая полностью осознала и преодолела свое преступное прошлое. А теперь поддержка партии «Альтернатива для Германии» растет. Она обогнала социал-демократов и становится второй по популярности партией в стране. На будущих выборах в восточных землях, судя по опросам общественного мнения, партию ждут новые рекорды.

Ультраправая зараза поразила сердце немецкого государства. Недавние события показали: у экстремистов есть союзники внутри правительства. Полиция явно проявляет симпатии к демонстрациям националистов.

Тысячи неонацистов и сочувствующих вышли на улицы города Хемниц (в социалистические времена он назывался Карл-Марксштадт), когда появились сообщения о том, что мигранты, иракец и сириец, зарезали немца. Молодые радикалы гонялись за всеми темноволосыми прохожими, которых принимали за беженцев. Заодно досталось журналистам и антифашистам. Камнями закидали владельца еврейского ресторана. Некоторые из демонстрантов тянули руки в нацистском приветствии, другие кричали «Хайль Гитлер!». Полицейские сочувствовали и не вмешивались.

После очередного столкновения с мигрантами в восточногерманском городке Кётен тоже прошла массовая демонстрация неонацистов. Они скандировали:

– Национальный социализм! Сейчас! Сейчас! Сейчас!

Один из выступавших кричал на митинге:

– Против немецкого народа ведется расовая война. Вы должны перестать быть блеющими овцами, а превратиться в волков и рвать врагов в клочья!

Но наибольшее впечатление произвел Ханс Георг Масен, глава Федерального ведомства по охране конституции. Он заявил, что не располагает «надежной информацией» о травле иностранцев ультраправыми, выразил сомнение в подлинности видеозаписи из Хемница, на которой немцы охотятся на темнокожих иностранцев, и назвал все это «кампанией дезинформации», которую устроили антифашисты.

Откровенность политических симпатий начальника ведомства по охране конституции, пожелавшего публично защитить неонацистов, вызвала шок в Германии. Послание крайне правым не могло быть более ясным: в самом сердце государственного аппарата люди – на вашей стороне! Это поклонники старых немецких добродетелей, которые, как заметил левый политик Оскар Лафонтен, годятся только для управления концлагерем.

Государственные служащие, сотрудники правоохранительных органов испытывают неодолимую симпатию к ультраправым и националистам. Неохотно расследуют проявления крайне правого экстремизма. Но мобилизуют все силы для борьбы с экологами. Выяснилось, что в ведомстве по охране конституции всегда существовали симпатии к неонацистам.

Когда в 1949 году родилась Федеративная Республика Германия, возник вопрос о создании собственной службы безопасности. Союзники решили, что ФРГ вправе иметь контрразведку, но без полицейских полномочий. Ведомство по охране конституции должно собирать информацию и анализировать ее, но не имеет права само проводить аресты, обыски и вести допросы. Это занятие полиции и прокуратуры. Ведомству по охране конституции поручили бороться с левым и правым экстремизмом, шпионажем и деятельностью иностранцев, представляющей опасность для государства.

Туда устроилось на работу немалое число бывших нацистов и сотрудников главного управления имперской безопасности. Они сосредоточились на борьбе с малочисленной коммунистической партией Германии. На основании материалов, представленных БНД, КПГ была запрещена в 1956 году.

Долгие годы ведомством руководил Хуберт Шрюбберс, который в нацистские времена вступил в штурмовые отряды, служил в прокуратуре, потом воевал в составе войск СС. Он охотно брал в БНД недавних сослуживцев-эсэсовцев. Служившие в ведомстве социал-демократы чувствовали себя неуютно и не могли рассчитывать на продвижение. Канцлер Герхард Шрёдер хотел запретить неонацистскую национально-демократическую партию Германии. Но ничего не вышло. И вот почему. Радикальное крыло партии было тайно сформировано ведомством по охране конституции с помощью платной агентуры…

Несколько лет назад выяснилось, что в течение десяти лет в стране действовала террористическая организация «Национально-социалистическое подполье». Эти боевики убили девять обосновавшихся в Германии мигрантов (восемьтурок и одного грека) и сотрудницу полиции, устроили два взрыва, в результате которых пострадали два десятка человек, да еще и грабили банки.

Как только полиция до них добралась и начались аресты, в ведомстве по охране конституции уничтожили все документы, относившиеся к этой организации. Почему? Не потому ли, что среди террористов были платные агенты ведомства? И главная спецслужба страны закрывала глаза на совершаемые ими преступления?

Выяснилось, что Ханс Георг Масен дружески объяснил одному из руководителей «Альтернативы для Германии», как избежать слежки… Но его поддержал Хорст Зеехофер, министр внутренних дел, назвавший Масена «классическим государственным служащим».

По требованию входящих в правительство социал-демократов он лишился своей должности. Но не отправился в отставку, а получил повышение. Министр внутренних дел сделал его своим заместителем. Немецкое общество вновь возмутилось. Тогда его назначили специальным советником Зеехофера по европейским и национальным вопросам. Но общество не позволило ему занять и эту должность.

Сотни деятелей культуры потребовали, чтобы сам министр внутренних дел Хорст Зеехофер ушел в отставку: его слова о том, что миграция – причина всех проблем страны – «наносит ущерб репутации страны».

Почему в Саксонии больше праворадикальных группировок, чем в других федеральных землях? На выборах в бундестаг в Саксонии «Альтернатива для Германии» опередила все остальные партии. Земельный министр по вопросам равноправия и интеграции Петра Кёппинг объяснила:

– Я думаю, что именно на востоке Германии у людей много чего накопилось. Люди здесь оказались неподготовленными к наплыву мигрантов и беженцев в Саксонию.

Беженцев здесь всегда было немного. Доля иностранцев в населении Саксонии меньше, чем в других землях.

Франц Вальтер, руководитель Института изучения демократии при Геттингенском университете, полагает, что после краха ГДР на востоке Германии образовался «идеологический вакуум». В других регионах на смену марксизму-ленинизму хотя бы частично пришла церковь. Но в Саксонии рекордно мало набожных людей. Поэтому вакуум заполнили крайне правые. Рай Кольморген, профессор социологии из Высшей школы Герлица, отмечает традиционный для Саксонии «коллективный синдром страха перед чужаками». Раньше саксонцев запугивали евреями и поляками, теперь африканцами.

Работая над этой книгой, я нашел интереснейшие заметки Джейсона Стэнли, профессора философии из Йельского университета:

«Я регулярно посещаю Берлин уже более тридцати лет. Каждый раз делаю одно и то же – хожу на Оливаерплац в районе Шарлоттенбург. Оливаерплац был любимым парком моего отца Манфреда, выросшего в Берлине в тридцатые годы. Его дедушка Якоб и бабушка Роза жили по улице Курфюрстендамм, в нескольких кварталах от синагоги на Фазаненштрассе, где мой прадед Магнус Дэвидсон был главным кантором с 1912 до ее разрушения во время хрустальной ночи 1938 года. Самые счастливые воспоминания моего отца связаны с Оливаерплац. И именно здесь моего отца неоднократно избивали, один раз настолько жестоко, что его – окровавленного и без сознания – принесли домой к матери. Он стал инвалидом.

Я впервые приехал в Берлин в 1985 году по научному обмену. И жил год в Рурской области. В рамках нашей программы нас привезли в Западный Берлин, где депутаты бундестага провели экскурсию по городу. Председатель бундестага Филлип Еннингер обратился к нашей группе. Он сокрушался о страданиях немцев. Но не о страданиях моей немецкой семьи.

Моя бабушка Ильза вспоминала:

«Конечно, я счастлива от того, что смогла начать новую жизнь. Но ностальгия по тем местам, где я родилась, меня не оставляла. Мои корни остались в родной немецкой земле. Возможно, часть меня осталась там. Как иначе я могу объяснить, что мое сердце время от времени тянется в те места? Это фантомная боль, как человек, которому ампутировали ногу, чувствует, что нога болит, хотя ее уже нет…»

Когда туристы посещают Берлин сегодня, они ощущают то же самое: не нацистский террор, а берлинская стена, разделение на Запад и Восток – это и есть настоящая трагедия Германии.

Рассказывать о прошлом моей семьи – вызвать у немцев недовольство и раздражение. Реакция всегда одинакова: «Америка сама еще не разобралась со своей историей рабства» или «Как насчет геноцида коренных американцев?»

В школе обсуждают Холокост. О чем говорят? Что простые немцы тогда не знали о нацистских концлагерях на польской земле. Что охранники в концлагерях были не немцами, а восточными европейцами… Иначе говоря, не следует приписывать Холокост исключительно Германии.

Разговор о прошлом идет без особого интереса к судьбе одной группы, для которой это прошлое не менее важно, – немецких евреев и их потомков. Дискуссия о том, как оценивать прошлое, происходит между потомками тех, кто причастен к ужасному злу. Без интереса к тем, кто пострадал от этого зла.

Основной мотив национального-социализма – глубоко укоренившаяся вера в немецкое превосходство над другими народами – никогда не оспаривался в Германии.

В 1919 году руководство немецкой рабочей партии (так первоначально называлась нацистская партия) объясняло своим сторонникам:

«Против кого воюет партия? Против тех, кто не создает ничего полезного, против тех, кто получает высокую прибыль, не работая. Это в основном евреи; они хорошо живут за наш счет, потому что пожинают то, что не сеяли».

Нацистская идеология восхваляла уникальную трудовую этику немцев, проводя различие между арийцами и евреями. Отсюда лозунг на воротах концлагерей: «Arbeit Macht Frei» – «Работа освободит вас». И этому национальному мифу позволено сохраниться, им объясняется экономическое чудо, совершенное Германией. И этот миф возвышает немцев среди других европейских народов, не наделенных теми же качествами.

Почему всем нравится современная Германия как пример?

Раз Германия смогла преодолеть прошлое, значит и другие смогут. Но легкость преодоления трудного прошлого – заблуждение! Борьба за сохранение либеральнодемократической культуры в мире, где нас подстерегают грозные призраки, на самом деле не прекращается. И кто может решить, когда расчет с прошлым завершен?»

Еще до нынешних событий я беседовал с легендарной издательницей самой серьезной немецкой газеты «Цайт» графиней Марион Дёнхоф. Демократическая Германия уничтожила все сословные привилегии, но разговоры о демократии со мной вели почти исключительно особы благородного происхождения: обладатели либо высокого титула, либо частички «фон» перед фамилий, свидетельствующей о дворянском происхождении.

Ее отец, депутат рейхстага, состоял в родстве с императорским семейством. Когда нацисты пришли к власти, прусской аристократке Дёнхоф ничего не угрожало, но она не пожелала остаться равнодушной. Молодая графиня присоединилась к кругу немецких аристократов, врагов Гитлера. После неудачного покушения 20 июля 1944 года ее тоже арестовали, но у гестапо не нашлось против нее никаких улик. Среди уничтоженных нацистами участников заговора был и жених Марион Дёнхоф. Она осталась верна ему, и ни один другой мужчина не нашел места в ее сердце.

Ее семья столетиями владела поместьем в Восточной Пруссии. Когда в январе сорок пятого в Пруссию вошли советские войска, она бежала – ускакала на лошади. В 1944–1947 годах пятнадцать миллионов немцев были изгнаны из родных мест. Они потеряли дома и все имущество. Многие погибли от голода и холода по дороге.

Конечно, Марион Дёнхоф жалела об утрате родового гнезда:

«Шесть веков словно корова языком слизнула. Первые годы я не могла в это поверить, я просто не хотела этого признавать. Несмотря на все доводы рассудка, я надеялась на чудо. Но все это было давным-давно. То, что сумасшедший (Гитлер) спустил подчистую, невозможно вернуть назад».

Она нашла правильный подход к этим драматическим для нее и многих немцев событиям: можно говорить о том, что их изгнали, но только после рассказа о том, что творили в Европе нацисты. История изгнания немцев – это последнее преступление Гитлера, результат затеянной им войны.

Фантастическая женщина; моральные устои таких людей, как она, спасли репутацию немецкого народа. Она уже ушла из жизни. Но и после ее смерти не меняются принципы, которыми руководствуются журналисты еженедельника «Цайт». Никаких разговоров о том, что «и при нацистах было много хорошего» и «нельзя огульно охаивать прошлое страны», что антисемиты и националисты тоже в чем-то правы… Для порядочного немца Адольф Гитлер был и остается негодяем, убийцей миллионов людей и разрушителем Германии.

Графиня на Россию не обиделась, часто приезжала в Москву и однажды в театре «Современник» запела «Интернационал» вместе со всем поднявшимся залом, вдохновленным одной из революционных пьес Михаила Шатрова.

Графиня Дёнхоф в белом свитере, с очень прямой спиной сидела в небольшом кабинете, обставленном деревянной мебелью и заваленном книгами. Я спросил, не боится ли она, что новая объединенная Германия утратит либеральные, демократические традиции Западной Германии?

– Конечно, мы, немцы, всегда были слишком авторитарны, слишком слушались начальства, это плохая почва, – ответила тогда Марион Дёнхоф. – Но я считаю, что националистические идеи больше не играют важной роли в немецкой жизни.

А теперь созданная графиней самая серьезная в стране газета «Цайт» ставит вопрос так: «Не угрожает ли Германии еще один 1933 год?»