Текст книги "Третья мировая война. Можно ли ее остановить?"

Волки, гиены и другие обитатели Уолл-стрит

Не зря Оливер Стоун снял фильм «Уолл-стрит», где главную роль блистательно сыграл Майкл Дуглас. Почему он его выбрал?

Герой фильма – миллионер. Дуглас тоже. Герой ленты посвятил жизнь зарабатыванию денег и ни перед чем не останвливался, движимый своими амбициями. Дуглас такой же! Только он не нарушает закон. Дело не в деньгах. Они им обоим уже не так интересны – после того, как заработана достаточная сумма. Они без ума от самого процесса. Предвкушение большой игры рождает в Дугласе вдохновение, подпитывает его энергией.

Они оба наслаждаются символами своей власти и положения – роскошный дом, собственный плавательный бассейн, антиквариат и коллекции картин, «феррари» и «порше» в гараже – все, что привлекает женщин и отпугивает менее уверенных в себе мужчин. Офис на Пятой авеню. Помощник, который не поспевает за своим шефом. Жена, которая настолько молода и красива, что всякий в Голливуде желал быть на его месте.

Кинопродюсер и актер Майкл Дуглас живет в мире больших финансов, похожем на Уолл-стрит, где деньги – это власть. И на Уолл-стрит, и в Голливуде прошлые достижения никто не помнит. Вы хороши, если только что вновь добились успеха. И чужая удача никого не радует. Как герой фильма, Дуглас выкуривает пачку «Мальборо», зажигая одну сигарету от другой, кружит вокруг стола с мобильным телефоном у уха или, сидя в кресле, разговаривает с помощью громкой связи.

В чем же между ними разница? Герой фильма беспощаден. Дуглас – нет.

Оливер Стоун говорит: одно из главных удовольствий от работы с хорошими актерами – возможность найти в них что-то новое и заставить их закипеть. Так что же, Дуглас блистательно сыграл эту роль? Или все это сидит в нем самом?

Конечно, Майкл Дуглас – уверенный в себе, хладнокровный парень. Он дает ответ раньше, чем вы задали вопрос. Но кипят ли в нем злоба и гнев, страсть к мщению? Где нож, которым он готов вырезать свои инициалы на теле поверженного врага?

Стоун увидел это в Дугласе. Он не столько актер, сколько крупный и амбициозный игрок, способный рискнуть. Стоун поверил, что Майкл сможет преобразиться, стать острым, как бритва, холодным и жестоким.

Своим фильмом Стоун целил не в финансистов, нарушающих закон, а в саму систему, которая их порождает и дает им возможность процветать. Девятиминутный монолог героя Майкла Дугласа о том, что «жадность это хорошо», напоминает речь миллиардера Айвена Боецки, которого арестовали за незаконные сделки. Он говорил:

– Жадность – это хорошо… Жадность работает… Жадность – это правильно.

Майкл Дуглас получил Оскара за лучшую мужскую роль в «Уолл-стрит».

А ведь игра на бирже – вовсе не авантюризм. И заработанные там деньги – не шальные. Для успеха требуются серьезные экономические познания, глубокий анализ повседневной деятельности компании, чьи акции покупаются, умение понять ее потенциал и перспективы. Биржа показывает истинную ценность компании. Цена акций определяется рынком, соотношением спроса и предложения. Конечно, есть понятные показатели – прибыльность компании, размер капитала, показатели текущей деятельности.

Курс акций играет большую роль в политике. Когда курс идет вверх, это сулит политикам дополнительные голоса. Если курс падает, политик проигрывает. Курс акций сразу позволяет понять, что происходит в стране.

По какой причине рушатся финансовые рынки – это экономисты пытаются понять многие десятилетия. Историки приходят к выводу, что паника на бирже – всегда следствие определенной цепи событий.

Сначала в экономике происходит мини-революция. Хорошо развивающиеся отрасли или появление новых технологий привлекает инвестиции. А когда речь идет о новых технологиях, невозможно со стопроцентной надежностью установить, насколько успешно они станут реализовываться, продаваться, приносить прибыль. В основном это оценки, предположения или даже вера.

Поверив в коммерческий потенциал, биржевые игроки охотно вкладывают деньги. Акции стремительно и неоправданно растут в цене. Это должно бы вызвать тревогу и заставить вести себя осторожно. Но жадность берет свое! Инвесторы очень много зарабатывают.

Масса людей желает приобщиться к этому счастью. Берут кредиты и скупают перспективные бумаги. Они покупают акции задорого в надежде, что они еще вырастут. Видно, как надувается мыльный пузырь. Люди теряют здравый смысл. Они боятся упустить возможность заработать. Так вздулся мыльный пузырь на рынке недвижимости Соединенных Штатов. Чем дороже становилась собственность, тем больше было покупателей.

И тут все рушится.

Как это происходит?

Сравнительно малозначимое событие подрывает доверие к ценным бумагам. Биржевики начинают их сбрасывать. Возникает паника. Цена бумаг стремительно падает. Инвесторам нужны деньги, чтобы вернуть кредиты. И они распродают по дешевке свой запас акций, или, как говорят умные люди, инвестиционный портфель. Кто не успел продать по приличной цене – разорился.

Но через какое-то время все начинается заново. И невозможно предугадать, когда биржа вновь рухнет. Избежать биржевых кризисов невозможно, потому что на бирже очень многое зависит не только от логики, но и от интуиции, настроений и эмоций. Один из ученых установил, что в погожий солнечный день биржевые индексы будут расти, а в плохую погоду, когда небо затянуто тучами, скорее всего начнут падать. Это зависит от настроения брокеров. В хорошую погоду они верят в лучшее.

Биржевые игроки – волки-одиночки, но они следуют стадному чувству – покупают то, что покупают другие, и продают то, что другие пытаются спустить. Они охвачены страхом остаться в одиночестве и промахнуться. И в эти решающие минуты руководствуются не своим опытом и знаниями, а бегут за толпой. Верх берут самые обычные человеческие эмоции. Хотя в их распоряжении профессиональные финансовые аналитики, знатоки рынка. Поэтому акции так стремительно поднимаются в цене. И так же резко падают. И хоронят под собой многих игроков.

Но ультралевые во всем обвиняют Уолл-стрит, ничего не производящие банки, финансовый капитал, оторвавшийся от народа правящий класс. Правые во всем винят иммигрантов и глобализм. Разгневанные белые мужчины, рабочие и средний класс, выставили счет элите, высшему обществу: Америка становится богатой, но не для них. Во всем виноват погрязший в роскоши истеблишмент, занятые устройством собственной жизни партийные боссы и бюрократы.

Модернизация идет мучительно. Общество раскалывается. Одна часть принимает и осваивает новое. Другая не в силах пережить распад привычной жизни, пытается изолировать себя от идущих перемен, остановить их, законсервировать ситуацию. Отставшие от стремительно уходящей вперед политической элиты здорово обижены.

Многие уверены, что высшая власть захвачена невидимыми силами, угнетающими простой народ. Не важно, кто формально сидит в правительстве, – все это служащие одних и тех же тайных сил. Этот слух любим теми, кто представляет политическую жизнь в виде театра кукол. Есть сцена и есть кулисы. Люди живут, как в театре, и строят в собственном воображении кулисы, за которые помещают главных действующих лиц – кукловодов, манипулирующих теми, кто на сцене.

В этих идеях есть какая-то привлекательность, иначе непонятно было бы, почему их разделяет немалое число людей. Тем более, что многие политики охотно такие настроения разжигают. Не знаю, верят ли во все это они сами, но во всяком случае умело играют на этих чувствах и настроениях.

Племянница лидера Национального фронта Марион Марешаль-Ле Пен, несмотря на юный возраст охваченная паранойей и ксенофобией, говорит:

– Франция утратила свою свободу. После полутора тысяч лет существования мы должны сражаться за независимость!

Привилегированное меньшинство всегда вызывает подозрения, страх, гнев и ненависть, так было с банкирами с Уолл-стрит, с евреями-бизнесменами в веймарской Германии. Это очень опасные эмоции, потому что рождаются искренним гневом тех, кто думает, что обречен стоять за воротами клуба для избранных и никогда не узнает, о чем говорят там те, кому принадлежит истинная власть.

Такие настроения существовали всегда. Но прежде недовольные присоединялись к коммунистам. Теперь они достаются правым и крайне правым, которые в равной степени ненавидят и банкиров, и Маркса с Энгельсом.

Ультраправые одновременно верят в это и играют на этом. Они уверены, что власть принадлежит истеблишменту, который лишает прав основную массу людей. Они обожают все теории заговора. Они сражаются с мировым правительством, Трехсторонней комиссией, Бильдербергским клубом, Федеральной резервной системой… Они представляют себе эти клубы и комиссии в виде шабаша ведьм, которые замышляют самые невероятные вещи. Это совершенно особый взгляд на мир. В основе уверенность в том, что власть в стране захвачена невидимыми силами.

С углублением социального неравенства население Америки и Европы все более скептически относится к достоинствам свободной торговли и открытых рынков: глобализация порождает финансовые кризисы и портит жизнь простым работягам. Зачем тогда нужны «либеральный порядок», «международный порядок», Европейский союз? Зачем придерживаться принципов свободной торговли и заботиться об иммигрантах и беженцах?

Британский премьер-министр Тереза Мэй, представляющая консервативную партию, тоже атакует космополитическую элиту:

– Если ты считаешь себя гражданином мира, ты ничей гражданин.

Ее слова – глобальное отступление от прежних идей британских консерваторов. Премьер-министр нарушила многие идеологические табу в надежде превратить недовольство избирателей в электоральный успех своей партии.

Общество жаждет излечения ран от растущего неравенства. И консерваторы учитывают мнение разгневанных избирателей. Происходит поворот чуть ли не к коммунистическим лозунгам! Британский премьер Тереза Мэй сказала:

– Правительство должно служить рабочим людям страны.

А уж соперники консерваторов британские лейбористы намерены все перевернуть в стране.

– Чем больший бардак мы унаследуем, тем более радикальными нам придется быть, – обещал теневой министр финансов Джон Макдоннелл, идеолог лейбористской партии. – Пришло время вернуть обычным людям контроль за их собственной жизнью.

Лидер лейбористов Джереми Корбин, крайне левый по убеждениям, сторонник выхода Англии из НАТО и противник теснейшего военно-политического союза с США.

Как ни странно это звучит, Америка, кажущаяся со стороны завидно процветающей, полна гнева, смешанного со страхом. Трамп это ощутил. И широким жестом пообещал:

– Я и только я могу превратить ваш гнев в возрождение страны.

Американцам нравятся властные президенты, решительные президенты, на которых лежит ореол исторического величия. Глобализм объективно ослабляет власть президента, делает его уязвимым перед тем, что происходит за пределами США и вне его досягаемости.

Выступая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, президент Дональд Трамп обрушился на безответственную международную бюрократию:

– Мы отвергаем идеологию глобализма и принимаем идеологию патриотизма. По всему миру народы должны противостоять новым формам принуждения и доминирования. Суверенные и независимые нации являются единственным проводником, способствовавшим сохранению свободы, демократии и процветанию мира. Поэтому мы должны защищать свой суверенитет и свою драгоценную независимость в первую очередь.

Это и есть реализация его лозунга: «Америка прежде всего» – отрицание международных обязательств, если они мешают США.

Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш, не называя Трампа, напомнил ему, что мир вновь шагает по дороге популизма и изоляционизма, игнорируя исторические уроки XX века – в частности, тридцатых годов – и рискует вновь скатиться в глобальный конфликт.

Дональд Трамп вступил в торговые споры с близкими союзниками, поставил под сомнение традиционные союзы, вывел Соединенные Штаты из глобальных соглашений. Он обвиняет в «глобализме» своих политических врагов и называет либеральный интернационализм причиной экономических трудностей:

– Силы, противостоящие мне, – это те же люди, которые растратили триллионы долларов, которые пожертвовали нашим суверенитетом, которые лишили нас рабочих мест. В 2016 году американский народ проголосовал против этого коррумпированного глобализма. Я президент Соединенных Штатов – я не президент земного шара.

Трамп – символ перемен к лучшему для множества американцев, впавших в тоску и утративших надежду. Он исполнил обязанности фармакологов, не способных разработать лекарство, которое излечивало бы от коллективной депрессии целые народы и поколения. А для всего мира его избрание – симптом кардинальных перемен в политической жизни Запада.

В современной Америке процветают не те, кто работает руками и проходит утром через заводскую проходную, а те, кто освоил мир новых технологий, открывающих безграничные возможности. Есть Америка, устремленная в будущее, и Америка, которая считает себя забытой и обделенной. И её не радует современный ритм жизни.

Чьи сердца завоевал Трамп? Людей обиженных: они не получили того, что им обещала Америка. Им не по карману или не по силам воспользоваться все новыми достижениями цивилизации. Они стали ненужными, потому что устаревающие производства закрываются, а для работы в сфере высоких технологий им не хватает образования. Они в тоске ходят мимо опустевших заводских корпусов, а на телеэкране видят других людей, которые с восторгом осваивают бесконечные возможности XXI века.

Белые американцы из маленьких городков испытывают страх перед обновлением жизни; им представляется, что причина их неуспеха – утрата всего привычного. Жизнь стремительно меняется. Впервые никто не делает секрета из своих сексуальных пристрастий. В глаза бросается то, что еще вчера было запрещено и сурово каралось, что скрывали и чего стыдились. Люди нетрадиционной ориентации предъявили права на собственную сексуальность – на свои фантазии, на свои пристрастия и на право их удовлетворять.

Одни восторженно считают это революцией, другие – брезгливо – декадансом. Одни благодарны переменам – их избавили от страха проявить свои эмоции, позволили быть самими собой, обрести счастье! Другие с ненавистью говорят: ваша свобода – это свобода извращений и половой распущенности! Они не желают обсуждать перспективы однополых браков или создание туалетов для людей третьего пола.

Немалая часть американцев, особенно старшего возраста, не в состоянии с этим смириться. Три четверти белых евангелистов считают, что их жизнь стала хуже по сравнению с пятидесятыми. Налоги выше, работы нет, и сама жизнь менее христианская. Люди мечтают вернуть ту Америку, которая существовала до того, как возникли все эти проблемы. Это ностальгический поход под лозунгом: «Вперед к прошлому!». Сохранить устои, народные традиции и национальный дух!

Одноэтажная Америка увидела в Трампе своего заступника. Кто-то должен ответить за то, что надежды не сбылись! И тут появился человек, который выразил их возмущение, обиду, ненависть, гнев и боль. Трамп объединил всех, кто потерял работу, кто с трудом сводит концы с концами, кто считает, что их деньги выбрасывают на помощь иммигрантам, кого возмущала забота темнокожего президента Обамы о меньшинствах.

За последние полвека в Соединенные Штаты перебралось почти шестьдесят миллионов иммигрантов. Но полвека назад белые составляли восемьдесят пять процентов населения. Сегодня шестьдесят. Некоторые пожилые люди не узнают свою страну. Иммигранты – олицетворение всех проблем страны, от нехватки рабочих мест до терроризма.

Среди белых американцев сильны настроения, направленные против гомосексуалистов, иммигрантов и мусульман. Белые американцы, оказавшиеся в трудном положении, нашли в Трампе человека, который обещал уберечь их от всего этого зла, вернуть утраченную уверенность.

Трамп апеллирует к древнему страху чем-то заразиться. Не случайно он сам так боится микробов. Брезгливый по натуре, он охвачен маниакальной страстью к чистоте. Избегает рукопожатий. И требует очистить страну от чужих и чуждых. Агрессивный темперамент рождает отклик восхищенной аудитории. Трамп порадовал своих поклонников: больше никакой глобализации, перестанем жертвовать своими интересами и выбрасывать деньги на помощь другим. Америка должна позаботиться о себе.

География – это судьба

Когда Дональд Трамп в 2017 году приехал в Польшу и выступал с речью на столичной площади, ликующая толпа, искренне приветствовавшая его риторику, состояла не из варшавян. Столичные жители – не поклонники правящей партии. Чтобы приветствовать американского президента, правящая партия «Закон и справедливость» доставила в столицу тысячи своих сторонников из отдаленных районов страны, из городков и деревень, расположенных вдоль границы со Словакией. Польской провинции слова Трампа пришлись по вкусу.

В Турции уже давно работает такая же политическая география. Президент Реджеп Тайип Эрдоган, который методично наращивает свою власть, устраняет оппозицию и укрепляет позиции исламистов, рассчитывает на благочестивых консервативных избирателей из анатолийской глубинки. Симпатии провинции помогают ему навязать свою волю светским противникам, которые сконцентрировались в городах.

И премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, возглавляющий европейский националистический авангард, гораздо менее популярен в Будапеште, чем в провинции. Во Франции и Германии крайне правые мобилизуют избирателей, живущих за пределами крупных городских центров.

Когда канцлер ФРГ Ангела Меркель призвала немцев принять попавших в беду иностранцев и помочь им, возмутились прежде всего сельские жители:

– А что она делает для нас? О нас забыли! Нами пренебрегают!

Деревня в кризисе. Молодые люди сидят без работы. Вокруг столицы – пустеющие сельские районы, где закрываются супермаркеты и отменяют автобусные маршруты.

Именно сельские районы требовали выхода Британии из Европейского союза. Национальный фронт поддерживают французские деревни. Сельская Европа ополчилась на политическую элиту и вообще на всех, кто преуспел.

Нет ничего нового в этом противостоянии – динамизм городов и застой провинции. В начале тридцатых сельская Германия голосовала за нацистскую партию Адольфа Гитлера. Неумолимая урбанизация мира означает, что города, как никогда ранее, становятся центрами притяжения мировой политики, культуры и экономики. А у тех, кто остался в сельской местности, возникает ощущение безнадежного отставания от стремительно растущего мира. Раньше это компенсировалось радостью от того, что живешь за пределами больших городов и вдали от всех проблем. Теперь берет верх обида: жизнь проходит мимо, все решают без нас…

Но неверно считать города бастионами либерализма, а сельские районы – оплотом реакции. В Индии правый националист Нарендра Моди получил огромную поддержку городского среднего класса и стал премьер-министром. В Египте, Бразилии, Таиланде горожане поддерживали военных против демократических политиков.

Однако же в общем и целом география влияет на политические пристрастия. В крупных американских городах большинство считает полезным вклад иммигрантов в развитие страны и местной общины. В сельских районах, где чужаков и в глаза не видели, иммигрантов воспринимают враждебно.

В США демократы превратились в партию горожан, республиканцы – в партию белых селян, которые сопротивляются урбанизации. А в архаичной американской избирательной системе менее населенные части страны берут верх над более густонаселенными – политическая реальность, имевшая решающее значение для победы Трампа.

Национал-популизм шагает по планете, или каждый сам за себя

Великобритания решила выйти из Европейского союза, и президент Дональд Трамп довольно сказал журналистам:

– Очень интересно, как Британия отделилась. Я, ну, вы знаете, это предсказывал. Я думаю, брексит в итоге будет отличной штукой.

– Почему, как вы думаете, Великобритания захотела выйти из Европейского союза?

– Люди не хотят, чтобы другие люди приезжали и разрушали их страну, и, вы знаете, в нашей стране мы собираемся очень сильно укрепить границы. Мы не хотим, чтобы приезжали люди из Сирии, о ком мы даже не знаем, кто они. Я не хочу делать так, как сделала Германия. Я очень уважаю канцлера Меркель, кстати, должен сказать. Но, я думаю, то, что там произошло, это большая неудача.

Но пришествие мигрантов Англии не угрожало. Скорее, можно говорить об экономическом эгоизме, который процветал и в тридцатые годы XX столетия, накануне второй мировой.

Самый знаменитый англичанин – это Джеймс Бонд.

Вот уже больше полувека он занимается одним и тем же: отправляется в казино, покоряет девушку и убивает врагов. Вообще-то сейчас герою Ян Флеминга должно быть далеко за восемьдесят, но у Бонда нет возраста. Он остается молодым. Он никогда не был женат, у него нет детей, родителей и родственников. И он ничему не учится. В каждом фильме начинает все заново. Это к лучшему. Если бы над ним тяготел опыт его предшественника, он бы не вылезал из психиатрической клиники.

Одно поколение зрителей бондианы сменяет другое. Но каждое из них, затаив дыхание, наблюдает за тем, как где-то в мире в номере-люкс роскошного отеля все тот же человек прячет 25-миллиметровый автоматический пистолет «беретта» в наплечную кобуру, не без удовольствия смотрит на себя в зеркало, надевает сшитый на заказ смокинг и отправляется куда-то в ночь. Спасать Англию и весь мир от подстерегающих повсюду врагов.

Для миллионов вторая мировая была невероятной трагедией. Для некоторого количества британских джентльменов – несмотря на все опасности, которые им пришлось пережить, – это было незабываемое время горячащих кровь приключений.

Будущий автор романов о Джеймсе Бонде Ян Флеминг прослужил в британской военно-морской разведке шесть с половиной лет. А когда бои отгремели, пришло опустошающее ощущение невостребованности.

– Он был человеком войны, и когда войны долго не было, его дух падал, – Флеминг сказал это о Бонде, но имел в виду и самого себя.

Большую часть жизни бывшего разведчика преследовала скука, справиться с которой ему помогали путешествия в экзотические края, дорогие автомобили и новые любовницы. Флеминг часто называл повествование о Бонде – четырнадцать книг – своей автобиографией. Это близко к истине. Он щедро наделил своего героя собственными вкусами и пристрастиями. При этом Джеймс Бонд – это тот, кем Ян Флеминг при всем желании быть не мог. Но очень хотел!

«Бонд, – писал Флеминг о своем герое, – принадлежит к тому сорту мужчин, о котором втайне мечтает каждая женщина. И он ведет жизнь, которую хотел бы вести каждый мужчина…»

Впрочем, кино-Бонд сильно отличается от книжного образа. В романах Флеминга Бонд – все-таки уязвимое существо, он нервничает, иногда испытывает страх, и вообще ничто человеческое ему не чуждо. На экране – это стильный англичанин, способный соблазнить кого угодно и убивающий своих врагов с сардонической улыбкой на устах.

Каждое поколение получаеттого Бонда, в котором нуждается. Шон Коннери и Роджер Мур встречали любую угрозу с насмешливо-презрительной улыбкой аристократа. Дэниэл Крэйг действует в куда более жестких обстоятельствах. Его агент 007 – непревзойденный убийца, в то время как его предшественники были непревзойденными любовниками.

Исчезли обычные шуточки Бонда. Дэниэл Крейг вообще практически не говорит. Более молчаливого Бонда еще не было. Почти идеальная машина для убийств с имплантированным чипом верности. Даже начальница пытается умерить его пыл:

– Я была бы вам признательна, если бы вы убивали не всех, кто попадается на пути.

Крэйг не такой утонченный, как его предшественники. У Бонда пропала страсть к красивой жизни, высокомерие знатока всего на свете, умение наслаждаться, свойственное гедонисту, ощущение, что жизнь – игра, в которой у тебя на руках все козыри. Теперь все хуже и страшнее. Убивай или умри. Мир слишком страшен, чтобы шутить и веселиться.

Пирс Броснан первым позволил себе намекнуть на сложность эмоционального мира своего героя. Другие исполнители ограничивались неприступной холодностью. У Крэйга Бонд обрел и характер, и темперамент. Это делает его глубже, интереснее.

В фильме «Квант милосердия» у Крэйга все основания быть мрачным и безрадостным: впервые Джеймс Бонд готов связать свою жизнь с любимой женщиной, и она тут же погибает. К тому же он сам виноват: ничего не понял и толкнул ее на самоубийство. Теперь Бонд способен плакать, его могут ранить, и ему все равно, перемешали коктейль или взболтали… Шон Коннери бы такого не позволил.

Прежде Джеймс Бонд, циничный паладин холодной войны, противостоял тоталитарной скуке своих противников многозначительной усмешкой и острым словцом. Обольстительный Шон Коннери в шестидесятые годы превращал эти фильмы в веселые комедии, забавный Роджер Мур в семидесятые поставил их на грань фарса, красавец Пирс Броснан снимал чувство опасности своей иронией. А вот Дэниэл Крейг превратил Бонда в трагическую фигуру. «Квант милосердия»? Эта фраза даже не звучит в самом фильме. Но, возможно, это именно то, чего жаждет сам Крейг.

Секс и насилие – вот, что привнес Джеймс Бонд в британскую жизнь. «Казино Рояль» – это книга о жизни привилегированного класса. Англичане узнали, что особый шик – спать с чужой женой, которая длинными ногтями царапает любовнику спину. Длинные ногти – свидетельство принадлежности к высшему обществу. Работающая женщина не может себе этого позволить. Да и есть ли таким страстям место в небольших и плохо отапливаемых квартирках британцев, где мрачные жены пребывают в обиде от того, что перегруженные работой мужья ими пренебрегают?

Ян Флеминг нравился слабому полу и знал об этом. Обаяние, служба в разведке и малая толика меланхолии помогали завоевывать женщин. Как правило, романы были недолгими. Он любил не ухаживать, а соблазнять. Если его отвергали, не переживал. Он, кстати, предпочитал женщин старше себя, умных и жизнерадостных. Флеминг неустанно совершенствовал технику обольщения. Бонду в этом нет нужды – женщины от него без ума. Бонд не может просто так познакомиться с красивой женщиной. Он должен ее завоевать. Положение обязывает. Он и казино не вправе покинуть без крупного выигрыша.

Даже если Бонд спасает женщину, вытаскивает из рук какого-то негодяя, поговорить им, как правило, некогда. Это сугубо мужской подход: женщина – предмет потребления. Как и машины, девушки Бонда – это товар. И они подлежат обмену на более современные модели без сожаления.

В книгах, кстати, Бонд меньше озабочен женщинами, чем в кино. В дюжине романов в его объятиях побывали четырнадцать женщин. А в первых двадцати фильмах Бонд сменил пятьдесят восемь партнерш. Невероятный дар природы или прием виагры в промышленных количествах?

Джеймс Бонд наших дедушек был совсем другим: изысканная внешность и безупречные манеры. Ему подражали. Не случайно романы о Бонде стали символами счастливой эпохи пятидесятых и шестидесятых годов прошлого века. Герой Флеминга знает все – о сексе, о кухне разных стран, о том, какую стратегию выбирать в казино, как управлять машиной и как завоевывать женщину. Он вообще владеет искусством наслаждаться жизнью… Когда Флеминг писал свои романы, это был гимн потребления, обращенный к аудитории, которой нечего было особенно потреблять.

Скажем, Бонд едет во Францию, чтобы поиграть в казино. А в те времена путешествия за границу были диковинкой – мало кто мог себе это позволить из-за ограничений на вывоз валюты. Ла-Манш, который в сороковые остановил вермахт, оказался непреодолимым для самих англичан.

А каково было тогда англичанину читать, как Бонд наслаждается авокадо! После войны они были недостижимы – как бананы для тех, кто жил за железным занавесом. Трудности с курсом валюты заставили британское правительство включать авокадо (вместе с клубникой) в список товаров, импорт которых следует ограничивать.

В романах немало описаний яств. Завтрак по-турецки в романе «Из России с любовью», пиршество с крабами в «Голдфингере». В «Казино Рояль» Бонд приглашает свою девушку отпраздновать победу черной икрой. А ведь после победы с едой было труднее, чем в военные годы. Подданному королевы полагалось одно яйцо на пять дней, полторы унции сыра – это всего пятьдесят грамм, две унции бекона и ветчины в неделю. Рацион Бонда производил на читателей более сильное впечатление, чем его подвиги.

Бонд пристрастился к копченому лососю. Но и Флеминг, и Бонд курили так много, что любая еда, вероятно, казалась им хорошо прокопченной. Загубив вкусовые рецепторы, они оба подходили к еде не как настоящие гастрономы. Это был вопрос престижа. Выбор блюд должен производить впечатление на окружающих. Чисто британское высокомерие:

– Мы понимаем, что такое настоящая роскошь. Мы умеем отличить настоящее от подделки.

Флеминг был снобом. Он курил сигареты, сделанные на заказ, – их набивали смесью из крепких турецких и балканских Табаков. В романах курил и Бонд. В фильмах – в соответствии с новыми веяниями – он лишен этого порока. Зато не отказывается от выпивки. Флеминг принадлежал к крепко пившему поколению. В Москве он приобщился к водке. Но предпочитал джин и сухой вермут. Выпивал бутылку джина вдень. Когда врач предупредил, что это не слишком хорошо для здоровья, переключился на бурбон.

Что касается Бонда, то в фильмах он обходится шампанским, виски и водкой с мартини. В книгах его вкусы куда разнообразнее: мартини, сакэ, бурбон, водка (между прочим, в романах он предпочитал водку из предвоенной Риги), алжирское красное вино, кальвадос, джин с тоником и шампанское.

В романе «На секретной службе ее величества» Бонд угощается сорока шестью различными напитками. В «Лунном гонщике» перед партией в карты он пьет водку с мартини, шампанское «Дом Периньон», да еще добавляет бензедрин (это амфетамин, искусственный стимулятор, который вызывает ощущение эйфории, обостряет чувства и подавляет аппетит). Впрочем, ему пришлось пожалеть о таком выборе. Из его уст звучит искренняя фраза:

– Шампанское и бензедрин! Нет, никогда больше.

В первой же книге Бонд сообщил рецепт любимого коктейля: смешать, но не взбалтывать. Коктейль (точнее эта фраза) стал его визитной карточкой. Знатоки уверяют, что Бонд прав. Если смешивать, то коктейль получается холоднее, чем когда его взбалтывают. Должен же мужчина себя как-то утешить, когда распадается великая империя и все идет прахом.

Во вторую мировую Британии досталось не так, как России или Польше. Англия не была оккупирована. Немцы не пытались уничтожить всех англичан. Война была для англичан временем подъема национального духа. А вот когда наступил мир, великая держава, страна-победительница оказалась банкротом.