Текст книги "Третья мировая война. Можно ли ее остановить?"

Де Голль, которому уже исполнилось семьдесят восемь лет, впервые в жизни испугался. Утратил привычное хладнокровие, считал, что все потеряно. Боялся, что вместе с семьей будет захвачен восставшими. И внезапно исчез на целые сутки. Потом стало известно, что он улетел на командный пункт французских войск в Баден-Бадене, на территории Западной Германии. Военные уговорили его вернуться.

Участники восстания удивились делам рук своих и не знали, как все это закончить. Все ждали, как поведут себя коммунисты. Более благоприятной ситуации для взятия власти трудно придумать. Руководство компартии бесконечно совещалось, не взять ли штурмом Елисейский дворец? Никак не могли решить, революционеры они или нет.

Первый секретарь ЦК компартии Жорж Марше и его окружение знали, что фальшивая статистика скрывает медленный упадок компартии, которая не имела стратегии завоевания власти. Считалось, что консервативные правительства своей политикой доведут Францию до революционной ситуации и тогда коммунисты возьмут власть…

Вот они и ждали то ли революционной ситуации, то ли прихода советской армии. На пресс-конференции в 1951 году, замирая от счастья, тогдашний лидер коммунистов Морис Торез сказал, что Красная армия может «в один прекрасный день вступить на Елисейские поля как армия освобождения»… Бесплодные ожидания постепенно подрывали партию изнутри.

То, что происходило в Советском Союзе, отвращало французов от компартии. Европейские коммунисты не хотели жить так же плохо, как старший советский брат. Советский опыт перестал быть привлекательным для мирового коммунистического движения. Его лидеры не знали, как вернуть привлекательность красному знамени.

На партийном съезде Жорж Марше заявил:

– Нет демократии и свободы, если нет плюрализма политических партий, если нет свободы печати… Ясно, что у нас существуют разногласия с КПСС по этому вопросу.

Югославский журналист Фране Барбиери придумал термин «еврокоммунизм». Французские, а также итальянские и испанские коммунисты подхватили это слово, имея в виду более либеральную и симпатичную альтернативу советскому варианту коммунизма. ЦК компартии Франции отказался от идеи диктатуры пролетариата. Коммунисты перестали возражать против европейской интеграции и НАТО.

Лидеры молодежной революции отстаивали право на гражданское неповиновение, которое должно быть занесено в конституцию, что и сделано во многих государствах. Люди имеют право на мирную демонстрацию протеста даже под ошибочными лозунгами. Если их разгоняют, возникает насилие.

Молодежь выступила в защиту свободы личности, права на выбор, ломая стену молчания и ханжества, ломая закоснелые формы жизни, май 68-го помог осознать ценность и достоинство человеческой жизни.

Восстание студентов, поддержанное рабочими и в горячке тех дней названное революцией, сыграло значительную роль в развитии общества, прав и свобод, эмансипации женщин. Поэтому можно сказать, что май шестьдесят восьмого был успешен.

Студенты в 1968 году сооружали баррикады, но не хватались за оружие и ни в кого не стреляли. Они предлагали остановиться и задуматься над такими проблемами, как гарантии свободы человека, как противоречие между духом и властью.

Тухлые яйца и булыжники приличной тяжести входили в арсенал студентов. После баррикад – что станет следующим шагом? Винтовки, которые, пользуясьтерминологией того времени, «рождают власть»? Бомбы? Это была историческая развилка, которая развела взбунтовавшуюся молодежь в разные стороны.

Кровавый опыт, замазавший лик революции, не прошел бесследно. Сталинские репрессии оказали разрушительное действие на левое движение и послужили предостережением целым поколениям левой интеллигенции относительно применения насилия даже в самых благих целях. Молодежь, которая в мае воздвигала в Париже баррикады, меньше всего желала повторения такого опыта. Но некоторая часть молодых бунтовщиков взялась за оружие. И с тех пор в Париже повсюду – даже на Елисейских полях – разгуливают автоматчики: французы боятся террористов. И не только французы.

Огонь, который разожгли люди 1968 года, постепенно угас. Бунтари, выходившие на улицы с красными знаменами и строившие баррикады, повзрослев, вернулись домой и устроили себе благополучную жизнь.

После 1968 года Европу объединяли общие ценности, идеи и принципы. Общество ориентировано на честность и справедливость. Права человека – для всех. Либеральная демократия и рыночная экономика – единственный успешный путь развития современного общества; нет модели, которая продемонстрировала бы лучший результат.

«Властитель дум» профессор Герберт Маркузе, чьими трудами зачитывались студенты-гуманитарии, ушел из жизни и из споров современных философов. Франц Фанон, идеолог партизанской войны в третьем мире, забыт. Руди Дучке, вождь восставшей западноберлинской молодежи, остался не у дел. Йошка Фишер занялся политикой, и недавний анархист и пацифист стал министром иностранных дел Германии.

В реальности его зовут Йозефом, но такое бюргерское звучание собственного имени ему не нравилось. Ему симпатичнее венгерский вариант его имени – Йошка. Дело в том, что его родители – венгерские немцы, которые уехали в Германию после войны. В юности Йошка Фишер одолевал Маркса и участвовал в молодежных волнениях 1968 года.

Работал на заводе «Опель», оттуда его уволили за революционную агитацию.

Даниэль Кон-Бендит, самая популярная фигура парижских баррикад, поклонник анархиста Нестора Ивановича Махно, после шестьдесят восьмого и не обуржуазился, и не взял в руки автомат. Он ушел работать воспитателем в детский сад, потом примкнул к движению «зеленых» и был избран депутатом Европейского парламента.

Кон-Бендит родился во Франции, но потом взял немецкое гражданство. Во время студенческих волнений 1968 года его выслали из Франции как «немецкого анархиста». Но у Кон-Бендита трудные отношения с Германией. Однажды он произнес ужасные, но точные слова:

– В Германии проще спасти шесть миллионов деревьев, чем шесть миллионов евреев.

Крушение социализма в 1989-м, или Европа едина!

К концу XX столетия борьба двух цивилизаций потеряла актуальность. Социалистического лагеря больше не существовало. Оставшиеся островки-форпосты, вроде Кубы или Северной Кореи, не более чем следы исчезнувшей Атлантиды. А кто верил в коммунистическую перспективу? А та скорость, с которой партийные функционеры по всей стране бросились коммерциализировать партийное хозяйство, пускать в оборот партийное имущество (здания, дома отдыха, гостиницы, машины) и партийные денежки?

Система реального социализма показала свою полную экономическую несостоятельность. Она более всего преуспела на поприще превращения человеческой личности в абсолютно заменяемую часть безликой государственной машины – без воли, без способности возмущаться, без умения критически мыслить. Но «вывести» стопроцентно «нового человека» не смогла. Этот идеал недостижим в силу причин, заложенных в самой природе человека, зато потери в сфере культуры и нравственности неисчислимы.

Закончилась холодная война. Казалось, наступает новое время. Во время встречи на Мальте в декабре 1989 года президент США Джордж Буш-старший и Михаил Сергеевич Горбачев договорились, что конфронтация между Западом и Востоком осталась в прошлом. Восемьдесят девятый вообще казался годом чудес – особенно когда рухнула Берлинская стена. Раскол Европы остался в прошлом.

21 ноября 1990 года двадцать две страны Европы, а также Соединенные Штаты и Канада подписали Парижскую хартию, в которой говорилось:

«Эра конфронтации и раскола в Европе закончилась. Европа освобождается от прошлого. Наступает новая эра демократии, мира и единства. Настало время, когда веками лелеемые надежды и ожидания наших народов становятся явью».

Мир был не только ареной противоборства двух сверхдержав. Это было еще и столкновение двух цивилизаций. Западная демократия несет в себе массу пороков и социальных недугов. Но преимущества такой цивилизации становились очевидны при знакомстве с ее альтернативой-тоталитарной цивилизацией социалистического лагеря.

В конце XX столетия американский политолог Фрэнсис Фукуяма сделал вывод, что возвращение Восточной Европы в лоно мировой цивилизации означает не только торжество западной либеральной демократии, но и просто-напросто окончание всех исторических битв, искомая многими поколениями цель достигнута. Так хотелось отгородиться от всех неприятностей! Чтобы Европа осталась счастливым островом подальше от всех проблем! А Фрэнсис Фукуяма обещал, что неприятная часть истории закончилась и можно расслабиться.

Но этого не случилось. История продолжается. И как! Каждый день приносит пугающие новости. Мы видим расцвет авторитарных лидеров, ненависть к либерализму и возвращение к национализму.

В мультирасовом и мультикультурном обществе множество источников напряженности. И равноправие национальных и сексуальных меньшинств для очень многих – вовсе не достижение современной цивилизации, а разрушение привычного порядка вещей. Ожило старое разделение людей по расовому признаку.

Пока Западная Европа противостояла социалистическому лагерю, она чувствовала себя обязанной подавать пример несчастливым братьям на Востоке и культивировала либеральные идеи, следила за тем, чтобы не проявлялись ультраправые тенденции и вирулентный национализм. Во всем этом больше нет необходимости. Европа становится другой. Она больше никому не хочет помогать и делиться, она желает пожить в свое удовольствие, отгородиться от всех и начинает ненавидеть тех, кто от нее что-то требует.

Национал-популисты обещают избавить европейцев от пугающей их волны иммигрантов. В основе успеха этого политического движения распространяющаяся по всему нашему континенту ненависть к чужим, чужакам, иностранцам.

Не война меняет судьбы народов. Они сами выбирают свою судьбу. Человечество вступило в XXI век таким же расколотым, каким оно было двести лет назад. В разных регионах начался возврат к традиционному национализму. Архаичные механизмы ненависти срабатывают вновь и вновь. Не все приняли результаты переустройства мира после окончания холодной войны. Передел карты, возможно, и не закончен.

Регионы со смешанным населением по нескольку раз переходили из рук в руки. Всякий раз с кровью. Вот и получилось, что в Центральной и Восточной Европе все не очень любят друг друга. После распада социалистической системы эти чувства выплеснулись наружу. Вспомнились старые обиды: с нами плохо обращались, нас эксплуатировали, обманывали, грабили. На территории Югославии это обернулось долгой и кровавой войной.

Найти решение проблемы национальных меньшинств путем перекройки карт невозможно. Нет такой карты, которая устроит националистов всех стран и удовлетворит их амбиции. Этнически чистое государство – продукт политического воображения и не существует в реальности. Историю не переделать. Разумнее заботиться о том, чтобы национальным меньшинствам были гарантированы все права, а государственные границы из железного занавеса превращались просто в линии на карте.

Но те, кто хотел бы избавить человечество от кровавых мясорубок, не знают, как этого достичь. Нет универсального ответа! Попытки ублаготворить Адольфа Гитлера в тридцатые годы только ускорили начало новой войны. А в 1914 году, напротив, умелое миротворчество предотвратило бы первую мировую. Долгое время Европейский союз и НАТО представлялись европейцам надежнейшей гарантией прочного мира.

Часть пятая

Все начинается заново?

Экономические потрясения планетарного масштаба не проходят бесследно. Через десять лет после печально знаменитого кризиса 1929 года, когда правительства не смогли спасти от беды своих граждан, началась Вторая мировая война.

Когда сильнейший кризис разразился в 2008 году, наученные опытом западные правительства старались ограничить его последствия. Решение использовать деньги налогоплательщиков для спасения жадных и некомпетентных банкиров было политическим. Но эти усилия по спасению банкиров вызвали возмущение и породили популистскую реакцию по обе стороны Атлантики.

В результате финансовый и экономический кризис превратился во всеобъемлющий политический и геополитический кризис, который помог Дональду Трампу обосноваться в Белом доме и открыл ультраправым националистическим партиям дорогу к власти во многих частях Европы.

Нью-Йоркская фондовая биржа была основана 17 мая 1792 года. В тот день началась продажа и покупка ценных бумаг, акций. Тогда в работе биржи участвовало всего двадцать четыре брокера. А теперь в оживленные дни на фондовой бирже в Нью-Йорке вращаются миллиарды долларов, – это неизмеримо больше, чем нужно многим министрам финансов, чтобы заткнуть дыры в государственном бюджете.

Уолл-стрит – это короткий отрезок улицы в Нью-Йорке. С одной стороны находится небольшое кладбище, а с другой – река с очень холодной водой. Местные жители предпочитают именовать Уолл-стрит Дьявольским ущельем или переулком Судного дня. На этой улице расположено огромное здание фондовой биржи, главное место в мире, где можно заработать по-настоящему большие деньги.

Здание Нью-Йоркской фондовой биржи – цитадель капитализма. Это олицетворение современного уклада жизни, в которой люди больше не работают руками и даже не идут утром на заводскую проходную. Они зарабатывают деньги, сидя перед экраном компьютера. Фондовая биржа – это рынок, где продаются и покупаются не товары, а ценные бумаги. Эти операции по заказам клиентов проводят специалисты – брокеры. Брокеры работают на паркете, то есть в зале площадью в полгектара. Маклеры – в своих кабинетах.

Биржевые дельцы делятся на две категории. На медведей, которые имеют небольшой, но верный заработок, играя на понижение. И на быков, которые хватаются за рисковые бумаги и, играя на повышение, надеются на быстрый и большой барыш. Если вложить много денег в акции, их курс начнет расти, они дорожают, и ты зарабатываешь большие деньги. Только эти операции надо уметь проводить.

Биржа – это увлекательнейшее дело. Когда закрывается нью-йоркская биржа, начинаются торги на лондонской, потом на токийской, а потом опять просыпается нью-йоркская. Брокеры живут на комиссионные. Самые удачливые полторы тысячи нью-йоркских брокеров и маклеров зарабатывают в год по миллиону в качестве комиссионных. Они разъезжают на «кадиллаках» или скоростных «феррари», играют в гольф и носят сшитые на заказ костюмы. Это карикатурно тщеславные и фантастически циничные люди.

Но маклеры и брокеры лишены радостей жизни – им просто некогда спустить свои денежки. Они встают в пять часов утра, занимаются спортом, чтобы пробудить в себе боевой дух, и не позже половины восьмого утра садятся за письменный стол. И они не покинут биржу раньше половины седьмого вечера.

Иначе говоря, у них одиннадцатичасовой рабочий день. Без обеденного перерыва и отдыха. Максимум, что можно себе позволить, это вздремнуть в кресле минут десять. Если никто не видит! А в прежние времена иногда днем они устраивали себе пикничок на соседнем кладбище при церкви Св. Троицы, на могиле Александра Гамильтона, первого министра финансов Соединенных Штатов. То были патриархальные времена. Сейчас они перекусывают прямо за письменным столом, чтобы не пропустить момент, когда в биржевой вселенной вспыхнет или погаснет еще одна звезда.

Много лет на Уолл-стрит почти никто не проигрывал. Все были в выигрыше. Золотой дождь лился над Нью-Йоркской фондовой биржей не прекращаясь. К началу XXI века в Соединенных Штатах акциями владел каждый четвертый. Знаменитый, хотя и мало понятный непосвященному, индекс Доу-Джонса занимал в умах американцев не меньшее место, чем таблица чемпионата по бейсболу. И этот индекс, обозначающий изменение стоимости основных акций, бил рекорд за рекордом.

Может быть поэтому американцы долгое время с пониманием относились к лозунгу тех, кто работает на Уоллстрит:

– Алчность – это двигатель прогресса.

А в сентябре 2008 года разразился невиданный кризис, масштабы которого были осознаны много позже.

В годы, предшествовавшие сентябрю 2008-го, американские экономисты боялись другого: что Китай решит сократить свои огромные запасы американских казначейских бумаг и тем самым обрушит доллар. Между тем, американские власти почти проигнорировали безумие на рынке жилья – банкиры выдали миллионы жилищных кредитов «мусорного качества».

15 сентября 2008 года первым рухнул инвестиционный банк «Лемане бразерс», что предвещало самый глубокий экономический спад со времен тридцатых годов. После того, как банк подал заявление о банкротстве, казалось, что и многие другие крупные финансовые учреждения также рухнут. Но их спасло американское правительство.

18 сентября министр финансов Хэнк Полсон и председатель Федеральной резервной системы Бен Бернанке, отправились на Капитолийский холм и объяснили лидерам конгресса: если они срочно не выделят семьсот миллиардов долларов для спасения банков, финансовая система страны взорвется. Они говорили более чем убедительно, и законопроект прошел. Паника на Уолл-Стрит утихла. А что потом?

Победивший на выборах Барак Обама пытался успокоить сограждан:

– Этот болезненный кризис одновременно открывает перед нами возможность трансформировать общество и улучшить жизнь обычных людей.

В его руках были огромные государственные деньги, которыми следовало правильно распорядиться. Он ответил на экономический кризис многомиллиардным пакетом помощи и реформой финансовых рынков.

Во время кризиса 1929 года власти позволили обрушиться тысячам банков, уровень безработицы взлетел почти до двадцати пяти процентов, и по всей стране пришлось открывать благотворительные столовые.

Последствия кризиса 2008 года тоже были очень тяжелыми: миллионы американцев потеряли свои дома из-за ипотечных закладных, а к лету 2010 года безработица достигла десяти процентов. Но спасательной операцией удалось стабилизировать финансовую систему. Крупные банки реформировали себя, чтобы предотвратить повторение того, что произошло в 2008 году, в частности, путем увеличения объема капитала, который они держат в резерве, чтобы справиться с непредвиденными обстоятельствами.

Кризис ударил и по европейским гигантам, таким как «Дойче банк», лондонский «HSBC» и цюрихский «Кредит суисс». Европейские банки зашатались.

Международная банковская катастрофа была предотвращена только потому, что американская Федеральная резервная система предоставила европейским партнерам практически неограниченное количество долларов и открыла им доступ к чрезвычайным кредитам и механизмам гарантирования займов. Причем Федеральная резервная система умудрилась сохранить в тайне большую часть того, что она делала, от американской общественности, которая уже возмущалось масштабами помощи собственным банкирам.

Берлин и Лондон приняли решение резко сократить бюджетные ассигнования, чтобы заткнуть дыры. И Германия быстро оправилась. Но в Греции, Португалии и Ирландии возник затяжной кризис. А у Европейского союза не было своей Федеральной резервной системы, наделенной такими же полномочиями.

Европейским странам пришлось скинуться, чтобы помочь прежде всего Греции. Ждали, что раскошелится Германия. Но после объединения Германии в 1990 году правительство ФРГ вложило более триллиона долларов в восстановление восточной части страны. Западные немцы больше не хотели платить по чужим долгам! Тут же северяне вспомнили, что южные европейцы – и греки в частности – прирожденные бездельники. Следовательно, во всем сами виноваты.

В конечном счете в мае 2010 года Европейский союз совместно с Международным валютным фондом одолжили Греции сто десять миллиардов евро для погашения долгов. Так что греческие банки легко отделались. Но не греки. Правительство Греции вынуждено было резко сократить государственные программы, что погрузило экономику страны в еще более глубокую рецессию. Серия финансовых кризисов способствовала росту популярности ультраправых партий.

В Греции партия Сириза выиграла выборы на волне национализма, обещав избавить греков от необходимости платить долг в 240 миллиардов евро. Не поднять экономику, чтобы люди зарабатывали, а именно отказаться платить!..

Грекам особенно не нравилось, что Германия – главный кредитор – дает им советы, как вести хозяйство, дабы не сидеть в долгах. Молодой премьер-министр Греции Алексис Ципрас, выступая в парламенте, призвал потребовать от Германии выплаты компенсации за преступления нацистов в годы Второй мировой войны и пригрозил конфисковать немецкую собственность на территории Греции. Что не мешало ему по-прежнему получать помощь из казны Европейского союза, которую неустанными трудами пополняют именно немцы.

Требования наказать нынешнюю Германию за преступления нацистов не мешают грекам голосовать за неонацистскую партию «Золотая заря», вожди которой именуют себя патриотами и хранителями традиционных ценностей. «Золотая заря» – третья по значению политическая сила в Греции, которая когда-то сражалась против немецких нацистов.

Мировой финансово-экономический кризис 2008 года трансформировался во всеобъемлющий политический и геополитический кризис. С опозданием осознаны психологические последствия этого экономического шока.

Множество людей разорилось. Растаяли деньги, отложенные на образование детей. Многие потеряли пенсионные накопления. Обида и горечь проигравших и разорившихся трансформировались в ненависть к банкирам, банкам, биржам и биржевикам.

Руководители центральных банков по всему миру-очень закрытые люди. Одеваются одинаково: строгие костюмы консервативного покроя, темные галстуки и туфли немодного фасона. За спиной у каждого один из элитных университетов – Чикагский, Гарвард, Йель, Оксфорд, Кембридж, где они изучали неоклассическую экономику.

Они держатся особняком. На одном закрытом заседании руководитель Центробанка из Южной Азии предъявил претензии коллегам из Соединенных Штатов и Европы:

– Вы, ребята, встречаетесь накануне вечером в своем частном клубе, а затем появляетесь здесь с уже готовым решением. А мы вроде как в стороне.

– Когда научитесь играть по правилам, – услышал он в ответ, – тоже сможете стать частью этого клуба. Посмотрите на японцев. Они выучили правила и всего добились.

Но высокомерие по отношению к общественности и даже друг к другу подрывает эффективность Центробанков. В момент кризиса общество теряет веру даже в лучших экспертов. И требует большей прозрачности и подотчетности.

До 2008 года казалось, что неолиберализм работает в интересах большинства людей. Но после кризиса миллионы людей увидели, что система благоприятствует только банкирам и биржевикам. В Америке началась акция протеста «Захвати Уолл-стрит!». Главное требование – наказать финансовую элиту.

Возникло «Движение чаепития», протестовавшее против истеблишмента и призывавшее отменить Федеральную резервную систему. Новое движение потрясло Америку. Оно выросло на страхе, который испытывали многие американцы, и оседлало то самое настроение – «вышвырнуть их всех», дать возможность новым людям прийти во власть. У движения не было устава, манифеста, руководящих органов. Но от пустыни Невады до угольных шахт Кентукки это движение провозглашало свой лозунг:

– Наше дело важнее, чем победа на выборах. Наша задача – восстановить Америку.

В предвыборных телевизионных роликах Дональда Трампа говорилось, что «глобалисты», захватившие власть, «ограбили наш рабочий класс, лишили нашу страну ее богатства и переложили эти деньги в сейфы горстки крупных корпораций». Накопившуюся ненависть к Уолл-стрит Трамп ловко распространил и на мигрантов. И он выиграл.

Две трети американцев считают десять лет после 11 сентября 2001 года временем упадка страны. Люди сомневаются в будущем своих детей. Народ, известный своим оптимизмом, не может вернуть себе уверенность. Прежде Соединенные Штаты довольно быстро приходили в себя после таких ударов, как вьетнамская война или Уотергейт. Теперь силы, которые объединились против американского народа, кажутся слишком мощными. Настроения американцев похожи на настроения европейцев после второй мировой.

Уверенность в собственной неуязвимости сменилась чувством неуверенности и беззащитности. Многие опасаются новых террористический атак. Винят в этом политиков. Стремление к изоляционизму усилилось. Большинство американцев не хочет вмешиваться в чужие дела.

Именно финансовый кризис 2008 года возродил к жизни националистов и популистов, считает обозреватель британской «Файнэншл таймс» Филип Стивенс. За финансовый кризис расплатились те, кто меньше всего мог себе это позволить. Правительства сократили бюджетные расходы, избегая повышения налогов. Но чем меньше люди зарабатывают, тем больше они полагаются на поддержку со стороны государства, и в результате на политическую арену вернулся популизм.

Потерявшие работу и уверенность в себе белые в Америке проголосовали за Дональда Трампа. И англичане поддержали брексит из убеждения, что причина всех их проблем – иммигранты.

Растущая популярность крайних националистов отражает постепенное исчезновение социально-рыночной экономики – вида капитализма, при котором учитываются интересы всех слоев общества. Избиратели уверились, что элиты не обращают никакого внимания на их проблемы. А ведь еще не так давно многие считали, что коллапс коммунизма приведет к гегемонии открытых, либеральных демократических обществ…

Между 1965 и 1985 годами западное «я» сильно переменилось. Презиравших все материальное длинноволосых хиппи сменили хорошо причесанные яппи, уверенные в том, что жадность это хорошо. Причиной стал расцвет экономики на Западе.

В начале восьмидесятых президент Соединенных Штатов Рональд Рейган и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер переписали базовые правила жизни. Им не нравилось государство всеобщего благоденствия: человеческая жизнь есть соревнование и конкуренция. Они видели спасение в поощрении индивидуализма.

Они урезали налоги. Они повели борьбу с профсоюзами. Они приватизировали государственную собственность. Они стремились к мечте неолиберальной глобализации, а это всеобщий свободный рынок и сотрудничество, не знающее границ.

Тэтчер представляла партию консерваторов, но она оказалась самым радикальным лидером страны за всю ее историю. Она не пожелала подчиняться правилам игры, которые обрекли после 1945 года Англию на угасание и упадок. Тэтчер впервые сделала ключом к успеху рыночные ценности. Если ты не способен много заработать, если не можешь превратить в деньги свои таланты и удачу, ты ни на что не годен. Возможно, при этом она не думала о том, что сокрушая отдельные институты общества, например, профсоюзы, подрываешь всю систему.

В 1981 году Маргарет Тэтчер говорила:

– Что меня раздражало в последние тридцать лет, так это стремление создать коллективистское общество. Экономика – это лишь метод. Цель же состоит в том, чтобы изменить душу.

В какой-то степени это удалось.

Вот любопытное исследование. С 1983 года резко увеличилось число родителей, которые дают своим детям необычные имена. Почему? Родители хотят, чтобы их дети «выделялись среди других и стали звездами».

Тогда же, в начале восьмидесятых, киноактриса Джейн Фонда разработала знаменитый комплекс упражнений по аэробике, которым теперь увлекаются на всех континентах. Видеозаписи тренировок Джейн Фонда продавались миллионами копий. Это породило эру всеобщего увлечения фитнесом, которая продолжается и по сей день.

Восьмидесятые годы – время расцвета любви к самим себе, что всячески поощрялось: именно это сделает Америку (или Европу) снова успешной и конкурентоспособной. Все жаждут совершенства, желают казаться идеальными. Отсюда поголовное увлечение сэлфи, самореклама в социальных сетях, поклонение разбогатевшим предпринимателям и менеджерам.

И казалось, самовлюбленность приносит успех! Миллионы разбогатели. Всемирный банк свидетельствует: уровень жизни многих людей повысился, глобальная нищета сократилась более чем наполовину.

Но и неравенство возросло. Суровая экономическая среда разрушает психическое здоровье. Современные люди пышно отмечают свои победы, но так же страстно обвиняют себя в неудачах. Многие ощущают себя неудачниками, потому что окружающий мир требует только безоговорочного успеха, «перфекционизма». Более скромные результаты воспринимаются как провал, что ведет к депрессии и самоубийствам.

Исследование, проведенное в Соединенных Штатах, Великобритании и Канаде, показало: в период между 1989 и 2016 годами на треть выросло число людей, которых преследует мысль о том, что они обязаны демонстрировать «совершенство», чтобы заслужить одобрение внешнего мира.

В Соединенных Штатах растет уровень тревожности и депрессии среди подростков. Несмотря на широкое распространение антидепрессантов, уровень самоубийств в Соединенных Штатах с 1999 по 2014 год вырос на четверть.

Вот почему президентские выборы 2016 года – это поражение неолиберализма Хиллари Клинтон и триумф антиглобалиста Дональда Трампа. Решение британцев выйти из Европейского союза – результат антиглобалистских лозунгов. Одновременно выросла поддержка левого лидера лейбористской партии Джереми Корбина, ярого противника неолиберализма.

Опросы общественного мнения показывают растущий интерес американцев к социализму, свидетельство тому – успех радикально настроенного сенатора Берни Сандерса в ходе предвыборной кампании 2016 года. Численность партии «Демократические социалисты Америки» за год выросла в десять раз. Члены партии платят взносы, читают Карла Маркса и называют друг друга «товарищ».

Когда экономика росла, правительства и капиталистический класс инвестировали в людей и их будущее – в автострады, колледжи, научные исследования, выделяли щедрые гранты на транспорт и региональное развитие. И социализм вовсе не был привлекателен для американцев.

До и после Первой мировой войны – в эпоху интенсивных трудовых конфликтов – в конгресс США пробились двое членов социалистической партии, Виктор Бергер от штата Висконсин и Майер Лондон от Нью-Йорка. Еще сотня социалистов стали мэрами городов и вошли в законодательные собрания различных штатов.

Но с 1945 по 1975 год, когда шел подъем западной экономики, привлекательность социализма в Америке ослабла. Надежда социалистической партии Дарлингтон Хупс на президентских выборах 1956 года собрала всего две тысячи голосов.

В конце девяностых в стране все было неплохо – средний доход семьи вырос при Билле Клинтоне больше, чем при его предшественниках. Но после Клинтона доходы средних американцев почти не увеличивались. Зато бешено богатели богатые. Во время кризиса многие потеряли работу, а то и дом. А банкиры, которые породили этот кризис, ушли на покой с «золотыми парашютами», как Анджело Моцило, глава крупнейшего ипотечного банка, получивший на прощание 88 миллионов долларов.