Текст книги "Все об охоте. Легендарная подарочная энциклопедия Сабанеева"

Ловля волков тенетами

Настоящее волчье тенето должно быть связано из толстых и крепких бечевок так, чтобы волк, даже матерый, не мог порвать ячей и не мог очень скоро перегрызть их; ячеи должны иметь такой размер, чтобы волк мог довольно свободно просунуть в нее всю голову и шею до плеч; тенето должно иметь такую вышину, чтобы зверь не мог перескочить через него, и такую длину, чтобы его можно было переносить на довольно значительные расстояния одному, двум людям. К тому же очень длинное тенето неловко и расставлять в чаще. Сообразно этим условиям, каждое тенето или крыло вяжется (обыкновенным рыбачьим узлом) из хорошей бечевки, толщиной в гусиное перо; каждая ячея должна иметь не менее трех и не более четырех вершков в квадрате; высота сети при посадке должна иметь не менее трех, но и не более четырех аршин, то есть в 20 ячей, чего совершенно достаточно даже и зимой; длину сеть может иметь от 200 до 500 ячей; или от 15 до 40 сажен. Сеть насаживается (кругом) на веревку толщиною в палец. Каждое крыло весит от двух до пяти пудов. Чем более таких крыльев, тем, конечно, большее пространство леса может быть охвачено сетями и тем вероятнее успех загона. Менее чем с десятью крыльями средней длины, то есть 250 саженями сети, редко можно что‐нибудь сделать, и лучше иметь крыльев 20 меньшей длины.

Наиболее удобное время для этой ловли – поздняя осень и начало зимы, когда снег в лесу не глубже аршина. Такой снег, не препятствуя людям, утомляет волка, и, если он не желает идти в сеть, его нетрудно заворотить в нее загонщикам.

Сети расставляются на слаби, на тычинках или подпорках, расположенных саженях в 5 одно от другого (или же прицепляются к сучьям близстоящих деревьев), в наклонном положении (к линии загонщиков) и так, чтобы нижний край сети лежал на пол-аршина на земле и плотно прилегал к ней, для чего он притыкается к ней небольшими колышками; если же земля покрыта снегом, нижние подборы сети затаптываются в него.

При расстановке сетей и загонщиков соблюдается полная тишина и порядок и принимаются в соображение лазы зверя и направление ветра. Сети оберегаются так называемыми насетниками, которые должны быть вооружены дубинами и спрятаны в засаду – в куст, под дерево, за щит из ельника и хвороста – и не должны ни курить, ни шевелиться. Преследуемый загонщиками зверь бросается в сеть с разбега, запутывается в ней головой и лапами и, очутившись как бы в мешке, делается совершенно беззащитным, так что насетники без труда убивают его несколькими ударами дубины по переносью или прикалывают заостренным колом в виде копья.

Если волк не опрокинул на себя крыло, насетники ни в каком случае не должны бить его с наружной стороны сети, так как зверь легко может высвободиться из нее, а заходят непременно со стороны загона. Если тенета не прикреплены наглухо к кольям или деревьям, то для полного успеха ловли необходимо расставлять сети в два или даже в три ряда (на расстоянии сажени), по крайней мере, на главных лазах, так как если волки идут дружно – гурьбой, передние, уронив сеть, очистят дорогу следующим.

Охота с собаками на мелких пушных зверьков

Охота эта не требует больших издержек и постоянно приносит хороший доход, если заниматься ею с уменьем и иметь хороших собак. Для нее требуется одна, но лучше две хорошо притравленные собаки. Больше двух не надо ни в каком случае. Обыкновенно употребляют простых русских дворняжек, но лучшие собаки – помесь дворных с крупными легавыми.

Для охоты удобнее собака большая и сильная, чтобы могла сама разрывать норы зверьков. Она не требует особой дрессировки. Надо только, чтобы она на охоте не уходила слишком далеко от охотника и была бы у него на виду. Она не должна бояться воды и должна уметь преследовать зверя вплавь. Когда настанет время охоты, стараются найти норку или хорька и дают собаке поймать его и вволю натрепаться. Если собака возьмет смело и не бросит зверька, то с ней можно смело идти на охоту. Хорошая собака должна лаять, когда зверек влезет на дерево или куда запрячется, пока не придет охотник. Охота начинается с середины сентября и продолжается до тех пор, пока выпадет глубокий снег или морозы закуют землю так, что копаться невозможно. Всего выгоднее охотиться с Покрова, то есть 1 октября, когда хорьки, норки и горностаи окончательно вылинивают.

Ружья для этой охоты предпочитаются малокалиберные и короткие на том основании, что заряд в них кладется маленький и потому из такого ружья меньше портится звериная шкурка. Стрелять приходится, за малым исключением, не далее пятнадцати или двадцати шагов. С коротким же ружьем ловчее обращаться в частых кустах, в которых обыкновенно приходится стрелять. Немногие охотники, охотясь на норок, берут нарочно сделанные для этой охоты остроги. Остроги эти делаются из толстой проволоки и чрезвычайно остры: они насаживаются на тонкое легкое ратовище аршина четыре длиной, и ими бьют норок в то время, когда они плывут под водой.

Самое необходимое оружие после ружья – это небольшой, но крепкий топорик. Носят его обыкновенно, как и всякий топор, за поясом. На охоте он употребляется для перерубания корней, которые то и дело мешают собаке при раскапывании нор, потому что и хорек, и норка живут, за малым исключением, между береговых размытых водою корней. Кроме того, если у раскапываемой норы есть заметный для охотника выход, то обухом топора убивают зверька в минуту, когда он покажет голову из свободного от собак выхода. Норка живет круглый год около воды, в кореньях прибрежных кустов и деревьев и под нависшим дерном подмытых берегов ручьев и речек. Хорек живет в тех же местах, где норка, и в кучах камней, собираемых с полей, а также часто селится в строениях, под полами сараев, амбаров и даже крестьянских изб – одним словом, там, где водится больше мышей, составляющих его главную пищу. В особенности хорьки любят жить осенью под пнями срубленных деревьев и по лесным порубкам, если они находятся рядом с яровыми полями и каким‐нибудь ручьем. Горностай живет в тех же местах, где и хорек, а также и в таких, где хорек не имеет физической возможности поселиться. Например, он часто подолгу проживает на деревьях – в дуплах и старых вороньих гнездах.

Следы хорька

Следы горностая

Следы ласки

Охота за этими зверьками производится таким образом. Охотник рано утром с собаками, ружьем и топором за поясом отправляется к какой‐нибудь речке и, не торопясь, идет ее берегом. Собаки, переходя то на один, то на другой берег, обнюхивают кусты и берега. Где вдоль самой воды есть жидкая грязь, охотник останавливается и старательно ее осматривает – нет ли на ней следов. По временам он подзывает собак и заставляет их обнюхивать какую‐нибудь норку или куст, который, по его мнению, заслуживает особого внимания. Если собаки найдут нору, они вдруг завиляют хвостом, начнут лаять и порывисто рыться. Охотник, вырубив тонкую палку и отстранив собак, начинает совать ее под пень; только что он ее засунул, там слышится стрекотанье хорька и рука чувствует, как зверек злобно хватает и грызет палку. Привычные собаки, насторожив уши, бегают вокруг пня и зорко сторожат выходы. Наконец палка донимает хорька, и он, как комок черной шерсти, вылезает и, не быстро перепрыгивая, бежит по лугу. Тогда охотник быстро стреляет, целясь в голову, чтобы убить наповал и не испортить шкурку. Если хорек найден собаками в куче камней, то охотник ее разбирает по направлению, которое указывает собака, и или выгоняет хорька, или убивает в самой куче, что бывает чаще, так как хорек не любит покидать свое убежище и держится до последней крайности.

Дробь для этой охоты употребляется самая крупная, номера первого или даже ноль. Сравнительно с зарядом пороху дроби кладется очень мало, потому что малым зарядом дроби меньше портится шкурка.

Охота на северных оленей скрадом

Эта охота начинается с первым выпавшим снегом и продолжается до тех пор, пока снега не нападает до двух четвертей, то есть в тех местностях, где эти олени водятся, большей частью с первых чисел октября и до половины ноября. Скрадывание оленей, имеющее некоторое сходство с подскакиванием к токующим глухарям, – очень трудная охота, требующая большой сноровки, хорошего зрения, выносливости, хладнокровия, меткой стрельбы из штуцера на расстоянии до ста и более сажен, но зато эта охота одна из лучших. Производится она, смотря по обстоятельствам и местности, вдвоем-втроем или с еще большим числом участников, но всего удобнее вдвоем. На Урале за оленями обыкновенно ездят в санях на высоких копыльях, которые оставляют около промысловой избушки или у куренного балагана, устраиваемого углежогами; затем один садится верхом, другой следует за ним до тех пор, пока не нужно будет им разделиться.

Самое лучшее время для скрадывания оленей – когда выпадет пороша и небо сплошь покроется беловатыми, будто над самым лесом повисшими облаками. В такую глухую погоду зверь стоит на одном месте, плохо слышит и плохо чует и чаще всего подпускает на выстрел. Хорошо также подходить к оленям в ветреную погоду и оттепель, особенно при облачном небе; но в ясный, безветренный и морозный день скрасть оленя почти невозможно, так как он тогда слышит очень далеко да и мало стоит на месте, нередко делая такие большие переходы, что догонять его очень рискованно и утомительно.

Найдя следы, охотники идут за ними до тех пор, пока следы не начнут путаться, расходиться в разные стороны, потом опять встречаться и кое-где станут заметны следы жировки. Тогда охотники или расходятся в разные стороны и осторожно подвигаются вперед, зорко присматриваясь к предметам, или же, как на Урале, верховой спешивается и, передав лошадь своему спутнику, идет следом, а товарищ его тем временем стоит на одном месте, держа в поводу лошадь и соблюдая строгую тишину. Когда пеший отойдет сажен на 200–300, конный тихо едет по его следу до тех пор, пока не увидит на снегу условной черты, означающей близость зверя, которую нетрудно узнать по свежести следа и по еще не застывшим моче и калу. Тут уже охотник смотрит во все глаза и шаг за шагом медленно подвигается вперед, стараясь не делать малейшего шума. С этою целью уральские и сибирские промышленники нередко надевают на обувь (сапоги из оленьей или другой кожи на мягких подошвах, без каблуков) волосяные чулки или носки (прикопотки), в которых шаги охотника почти не слышны по снегу. Подойдя на расстояние выстрела пулей, охотник выцеливает зверя по сердцу, то есть под лопатку, потому что олень очень крепок на рану (раненый всегда взлягивает), и, выстрелив, поскорее заряжает ружье (скорострельное), так как если упал один из оленей, то другие, не видя стрелка, часто отбегают на несколько сажен и останавливаются. Случается, что промышленники, не сходя с места, убивают по два, даже по три оленя. При промахе также не нужно менять место, но следует стоять неподвижно, так как зверь, отбежав некоторое расстояние, или остановится, или повернет и набежит на охотника. Если другой охотник остался позади верхом, то при звуке выстрела он должен немедленно слезть с коня и ждать с ружьем наготове, не набежит ли на него олень, что и случается весьма нередко. Лошадь, понятное дело, не должна бояться оленьего духа и стоять смирно, а такие привычные кони встречаются очень редко.

Если погода благоприятная и охотник одет в белое, то он, при известной сноровке и сметке, может подойти или, вернее, подбежать (против ветра) к целому табуну оленей, пасущихся на совершенно чистом месте, например, на открытом моховом болоте. Только надо подбегать в то время, когда олени идут; если же хоть один из них остановился, охотник должен или замереть на одном месте, или немедленно припасть на колени и оставаться неподвижным до тех пор, пока все олени не придут в движение; тогда, собрав все силы, он опять подбегает к оленям, которые очень часто сами бредут навстречу скрадывающему охотнику.

Распознавание следов зверей

Следы медведя. Медвежий след, в особенности задних ног, чрезвычайно сходен с человеческим, кроме того только, что у него видны на снегу или грязи отпечатки его огромных когтей. След самца несколько шире, чем у самки, а поэтому привычный охотник тотчас может определить пол прошедшего медведя. Медведя нетрудно следить и летом, так как он очень мнет траву своими лапами и наклоняет ее в ту сторону, куда шел. Кроме того, медведь (летом) никогда не проходит спокойно мимо муравьиных куч, камней, коряг и т. п., а непременно их разроет или перевернет.

Следы волка. Волчий след очень похож на след большой собаки, но так как волк держит лапу больше в комке, то есть крепче сжимает пальцы, подошвы пальцев у него выпуклее, то след его гораздо продолговатее и резче отпечатывается на снегу или грязи. Главное же отличие заключается в совершенной правильности следа и прямолинейности его направления. Волк идет – шагом или труском – таким образом, что каждый раз в след правой передней ноги ступает левой задней и наоборот, так что следы тянутся лентой, причем каждый (то есть двойной) отпечаток отстоит от другого на 6–8 вершков, смотря по возрасту зверя и глубине снега. Если волков несколько, то следующие за передним идут след в след, так что о количестве прошедших волков можно узнать, когда они войдут в лес, причем самцы, подобно кобелям, поднимают заднюю ногу у кустика, дерева или камня. Свежесть волчьего следа, если не было пороши, узнается по рыхлости снега, придавленного ступней; у старого же следа как углубления, так и края заледеневают и делаются твердыми на ощупь. Самый свежий след имеет так называемую поволоку, то есть тонкую черточку от следа до следа, исчезающую спустя несколько часов и происходящую вследствие того, что на рыхлом снегу волк несколько волочит задние ноги. Волк реже идет шагом, чем труском, то есть мелкой рысью. Эта самая обыкновенная волчья поступь кажется очень неправильной, но ею он прокладывает, однако, самый правильный след. Когда волк машется, то есть скачет, то отпечаток задней ноги ложится пальца на три от соответствующей передней.

Следы медведя

Волчий след на земле

Волчий след на снегу

След (нарыск) лисы. Лисий нарыск похож на след небольшой собаки, но разница та же – в сжатости лапы и правильности поступи. Чаще всего лиса идет в одну линию, прокладывая, как и волк, весьма правильную ленту, но на жировке она ходит и в два очень правильных следа, может и четверить по-собачьему. Троп она никогда не делает, а, проходя каким‐нибудь местом несколько дней сряду, каждый раз аккуратнейшим образом ступает в прежний след, нисколько его не сбивая и не растаптывая; мало того, идя назад тем же местом, лисица редко идет своим встречным следом, а выбирает другой путь. Лисица очень часто делает петли, подобно зайцу, но никогда не делает сметок. Во всяком случае она ложится головой в ту сторону, откуда пришла. Нередко она скрывает свой след в заячьем малике. Опытные промышленники отличают след самца от следа самки тем, что след первого кругл и чист, тогда как след последней продолговат, узок, остер и не так чист, потому что лисица-самка почти всегда задними ногами прихватывает снегу – черкает.

След рыси. Имеет всегда одно неизменное направление и похож на кошачий, то есть он круглый, с ясными отпечатками мякишей пальцев; когти бывают видны только в случае самого быстрого бега.

След козы. Сходен со следом домашних коз и почти такой же величины, но дикая коза не волочит ног по земле. След козла круглый, тупой, а козы – острый, продолговатый, узкий. Раздвоившиеся очень копыта означают, что козуля ранена; притом раненая козуля таскает по земле ноги, что со здоровой случается только тогда, когда она ходит стельная последнее время. Кал дикой козы тоже сходен с овечьим или калом домашних коз, только шевячки козули несколько продолговатее и тоньше; моча ее оставляет на снегу красновато-бурые пятна.

След благородного оленя. Похож на след лося, но менее и поуже. Сходство это бывает, впрочем, только тогда, когда звери тихо ходили по мелкой пороше или по крепкой грязи, так как сохатый бежит рысью или иноходью, а олень скачет, как коза, делая при этом скачки в 3–4 сажени. В спокойном состоянии олень ходит, как коза, ставя ноги несколько врозь и бороздит ими по глубокому снегу. След самки продолговат и узок, а самца кругл и широк, и самец делает шаг шире. След молодого оленя похож на след старой самки. Сильно разжиревший олень или стельная самка, донашивающая последнее время, ступают задней ногою близ передней, но не прямо след в след, а как бы недоступают пальца на два. Молодые же олени, особенно самки, ставят обыкновенно заднюю ногу несколько дальше передней. Летом самец, ступая по мягкой и сочной траве, особенно во время росы, как бы срезает ее копытами вплоть до земли, а самка только мнет или, лучше сказать, давит траву. Чтобы узнать свежесть следов летом, стоит только пощупать пальцами и рассмотреть смятую или сорванную траву, свежа ли она или уже засохла. Зимой же, если обвалившийся с боков следа снег рыхл и мягок, значит, зверь прошел недавно; если же он затвердел и окреп, то это след старый; когда же покрылся инеем – еще старее.

След лося. Отличается от оленьего, как сказано, большей величиной, а также тем, что разрезы копыта более расходятся. Лось никогда не бороздит ногами и ноги ставит прямо. Помет его тоже сходен с оленьим и состоит из еще более крупных шевячков продолговатой формы (но они немного круглее, чем у оленя), которые у самцов большей частью слипаются, а у самок распадаются врозь. След быка всегда круглее и больше, чем след лосихи.

След кабана. Чрезвычайно сходен со следом домашней свиньи, только относительно больше и резче его. Очертаниями своими он также (особенно старого кабана) напоминает след благородного оленя, с той разницей, что задние придаточные пальцы на кабаньем следу расходятся в форме тетеревиных косиц шире всего следа, отпечатываются вместе с копытами без промежутков и что расстояние между следами короче. След кабана (самца) от следа свиньи (самки) отличается тем, что у кабана придаточные пальцы бывают больше, а копыта тупее и одинакие на всякой ноге, тогда как у свиней копыта значительно разнятся величиной одно от другого. И кроме того, тем, что кабан дает след более разлатый, чем свинья, ибо он на ходу заносит ноги больше в сторону. По размеру же и глубине отпечатка следа можно с достоверностью судить и о возрасте зверя.

Следы лося

Следы кабана на снегу

Следы кабана на земле

Следы зайца (см. главу «Стрельба зайцев по пороше»).

Снимание звериных шкур

Шкуры со зверей снимаются, смотря по зверю, тремя различными способами, а потому и просушка их, то есть растягивание, неодинакова.

1) Снимаются с головы: лисица, выдра, куница, хорек, норка, горностай; таким же образом можно снимать белку. Такая съемка производится следующим образом: шкурка разрезается вокруг рта по губам и постепенно заворачивается на голову и шею, причем уши и встречающиеся прикрепления (связки) подрезаются острым ножом. Когда шкурка заворочена на шею, зверь подвешивается за голову на бечевке или ремне, причем лисицу удобно привязывать не за шею, а за верхнюю челюсть позади клыков. С подвешенного зверя шкура снимается постепенно, заворачиваясь по направлению к хвосту. Лапы, как передние, так и задние, снимаются чулком, причем у лисицы лапы по пальцам разрезаются вдоль и пальцы снимаются, а у выдры, куницы, хорька, норки и прочих пальцы не разрезаются и не снимаются, а лапа вся отрезается внутри и остается при шкурке с костями. Дойдя при съемке до хвоста, позвонки последнего отрезаются и остаются при шкурке, но последняя немедленно расстилается, хвост разрезается вдоль с нижней его стороны, и стержень хвоста вынимается так, что из хвоста при шкурке образуется ремень.

Следы барсука

Следы выдры

Следы куницы

Растягивается для просушки снятая таким образом шкурка на специально для того устраиваемых пялках; делаются последние из досок. Вставляются эти пялки через рот, широким краем с рожком к задней части шкуры, причем рожок каждой из двух дощечек должен войти в заднюю ногу шкурки. Вставив пялки, шкуру натягивают за голову по пялкам насколько это возможно и прибивают мордочку к одной из дощечек гвоздиком. Потом обе дощечки раздвигают внутри шкурки клиньями, которые понемногу, но сильно забивают между обеими половинками пялок, поставленных в одной плоскости. Такие пялки необходимы лишь для более крупных шкурок, как то: для лисьих, выдровых и куньих, но более мелкие можно распяливать, вставляя в них натуго жгуты прямой ржаной соломы. Эти жгуты соломы обязательно вставляются в передние лапки лисьей шкурки, растянутой на вышеописанных пялках. Хвост лисицы и куницы в то же время привязывается ниткой на соответствующей длины лучину. Все вообще шкурки, снимающиеся чулком, все равно с головы или с хвоста, растягиваются для просушки мехом внутрь и выворачиваются мехом наружу, когда уже просохнут и снимутся с пялок.

Норка

Вышеописанные пялки надо делать специально для каждого вида зверей, ибо не только длина шкурок их различна, но пропорция ширины относительно длины шкурки у каждого вида особая. Однако особых пялок для каждого зверя не надо; так, всех лисиц, несмотря на разницу в росте, можно растягивать на одних и тех же пялках – маленькая меньше натянется в длину, а клинышек между досками пялок забьется потоньше, следовательно, шкурка и в ширину будет поуже. Следует прибавить, что чересчур туго натягивать шкурки поименованных зверей не годится – они могут лопнуть.

2) Снимаются с заду: волк, рысь, барсук, заяц и обыкновенно белка, так как эта съемка легче, а брюшко белки малоценно.

Пялка для мелких зверей

Пялка из двух кольев

Съемка с заду производится следующим образом: разрез делается от заднего прохода по ляжкам до пятки; зверь вешается за одну или обе задние ноги и шкура снимается, заворачиваясь к голове: у волка при этом раскраиваются передние ноги от локотков до пяток, у рыси передние ноги снимаются чулком и разрезаются лишь пальцы, у барсука кисти лапок отрезаются прочь со шкурой, ибо не имеют никакой ценности. С хвостом волка и рыси поступают так же, как с хвостом лисицы. У зайца лапки (пазанки) обрезаются еще на охоте и отдаются собакам, а если таковых не имеется, то бросаются; причина этому та, что отпазанченного зайца (с отрезанными задними лапками) носить и торочить к седлу удобнее.

Растягиваются для просушки все шкурки, снятые с заду, на пялках-рогульках; для небольших зверей – зайца и барсука – эти пялки делаются из раздвоившихся молодых деревьев, которые обрезают требуемой длины и выбирают достаточно толстые и широко разведенные. Для крупных – волка и рыси – пялки делают из двух кольев.

Растягиванье производится так. Надев вывороченную мездрой кверху шкуру на пялки, мордой задевают в месте соединения кольев и потом шкуру выправляют и натягивают, насколько это возможно, за задние ноги, которые в таком натянутом положении привязывают крепко бечевкой, каждую на той половинке пялок, на которой она находится. Только заячьи шкурки, натягивая, следует остерегаться разорвать, ибо они очень тонки и слабы; что же касается рысьих, барсучьих, а в особенности волчьих, то их следует натягивать изо всех сил, ибо они очень растяжимы и так крепки, что разве исключительный силач способен их разорвать. Впрочем, если шкура, даже волчья, при съемке где‐либо по неосторожности надрезана, то, натягивая, надо поглядывать на порез – от него как раз шкура начнет разлезаться.

Ко всему сказанному следует добавить, что шкуры упомянутых зверей, кроме зайца и белки, засушивать не годится. Распяленную шкуру сушат в избе зимой и на воздухе летом до тех пор, пока она, снятая с пялок, не будет садиться, то есть съеживаться; тогда ее выворачивают мехом кверху и вешают за мордочку никак не на солнце, от которого меха выцветают и портятся, особенно лисьи, куньи и хорьковые. Заячьи шкурки и беличьи засушивают, и они отдаются на выделку невывороченными.

3) Медвежья съемка. Медвежьи шкуры снимают различно, так что ни местность, то и своя особая манера съемки. Более известны следующие три манеры съемки этого зверя.

а) Съемка ковром. Шкура разрезается от нижней челюсти по горлу и груди до окончания грудной кости; отсюда разрез расходится надвое, каждый проходит вдоль живота к передней части окорока и вдоль окорока с внутренней стороны к лапе, именно к пятке. Кроме того, на высоте передних лап от грудного разреза шкура разрезается крестом и этим разрезом раскраиваются передние ноги, то же с внутренней стороны, до пяток. Затем шкура снимается, причем насколько возможно отделяется от нее мех. Когда шкура снята, то лоскут, образовавшийся с живота и висящий между задних ног, пришивается кромками между этих последних. Снятая таким образом шкура, хорошо вытянутая и просушенная, кажется особенно крупной, ибо хвост медведя приходится почти по ее середине.

b) Так называемая промысловая съемка. Шкура разрезается по прямой линии от нижней челюсти по горлу, грудной кости и даже посередине живота до хвоста; передние ноги раскраиваются так же, как при съемке ковром; с середины живота делаются разрезы к задним ногам, которые раскраиваются с внутренней стороны позади кости до пяток. Когда шкура снята, то кромки кожи с живота, которые соприкасаются позади хвоста между задних ног шкуры, сшиваются крепкими нитками частыми стежками; шкура натягивается и сушится.

с) Многие, не зная вышеописанных съемок, портят до известной степени медведей, обдирая их по-коровьи. Съемка эта известна каждому, почему излишне ее описывать. Портится медвежья шкура, снятая таким образом, потому, что ее невозможно натянуть для просушки как следует, и она неизбежно садится, то есть, просохнув, оказывается менее, чем должна бы была быть.

Для просушки медвежья шкура, как бы снята она ни была, натягивается в широкую четырехугольную раму, связанную из кольев. Чтобы натянуть шкуру равномерно, ее прошивают по кромкам толстой и крепкой бечевкой, которая после каждого стежка охватывает и соответствующую сторону рамы. Медвежья шкура сохнет весьма медленно, ибо она толста и покрыта салом. Для того чтобы удалить последнее, мездру натянутой шкуры ежедневно обильно посыпают смесью овсяной муки с просеянной золой, а через некоторое время соскребают эту посыпку, уже напитавшуюся жиром, деревянным ножом или обухом железного. Во время просушки необходимо ежедневно шкуру перетягивать к раме, ибо она, растягиваясь, отвисает и первоначальная натяжка ослабевает. Раму с натянутой медвежьей шкурой ставят или стоя – тогда непременно головой кверху, или кладут плашмя на какие‐нибудь подставки и в таком случае непременно мехом книзу.

Лося, козу, оленя снимают как коров и овец, и шкуры их сушат не растягивая, а просто расстилая.