Текст книги "Все об охоте. Легендарная подарочная энциклопедия Сабанеева"

Стрельба зайцев по пороше

По первозимью как русаки, так и беляки жируют исключительно по озимям, и здесь же следует отыскивать их следы. С большей глубиной снега озимь зайцами оставляется, так как раскапывание ее делается затруднительным; беляки окончательно переселяются в лес, кормятся корой и прутьями, и тропить их уже не стоит; русаки же сдаются для жировки к гумнам, огородам, садам или кормятся на пригорках, где снег сметен ветром, и вообще, как зверь степной, ложатся в открытых местах. Следовательно, при глубоком снеге на зеленя охотнику идти незачем – ему надо на лыжах объезжать гумна и сады, а при несовершенном искусстве езды на лыжах надо ходить по проезжим дорогам, на которых точно так же часто встречаются малики. Найдя малик, охотник определяет его направление и идет по нему стороною, стараясь его не затаптывать. Куда шел заяц, видно из отпечатка когтей или пальцев, а большей частью из взаимного расстояния отдельных прыжков. Если следы (концевые) приведут в жиры, то есть на кормежки зайца, где он, двигаясь самыми мелкими прыжками, оставляет множество почти сливающихся следов в различных направлениях, то надо идти по границе этих жиров до выходного следа из них. Следуя по этому выходному следу, охотник может быть приведен им к новым жирам или к петлям и двойкам, указывающим близость заячьего логова. В жирах русаки ложатся редко, за исключением плодовых садов. Встретив петлю, необходимо ее выкружить; но если есть уверенность, что пересекший след принадлежит тому же зайцу, то надо круто свернуть по новому направлению, чем выигрывается очень много дорогого времени и сокращается ходьба.

Встретив двойку, надо непременно остановиться и старательно оглядеть все окружающие предметы, неровности и кустики. В большинстве случаев русак лежит где‐нибудь поблизости. При хорошем зрении и привычке можно подозрить зайца на логове; промышленникам это удается почти постоянно, и они бьют зайца лежачего. Охотник же, подозрив самого зайца или только его вероятное логово, идет прямо к русаку, который вскакивает, так что его приходится бить на бегу, что вовсе не особенно легко и требует сноровки. Если же логово находится в дальнем расстоянии, то лучше идти как бы мимо, чтобы, поровнявшись, быть от него на расстоянии ружейного выстрела; если заяц продолжает лежать, то круто повертывают прямо на него. При этом нелишнее иметь в виду, что заяц всегда ложится головой против ветра, даже при слабом течении воздуха. Когда с двойки нельзя подозрить русака или место его лежки, тогда, оставив в стороне скидку, надо осторожно обходить кругом наготове к выстрелу. Иногда, при мягком снеге, заяц лежит так крепко, что заставляет сделать другой, совсем небольшой круг. При образовавшихся снежных наносах к межам, рытвинам и водомоинам русаки очень любят делать логово в таких удулах, вырывая его в снегу. Место логова приметно по горке снега, насыпанной русаком, или по темному цвету отверстия норы, но не всегда можно быть уверенным, что заяц лежит именно здесь, так как он часто, прежде чем заляжет, роется в нескольких местах. В таких удулах зайцы лежат всегда очень крепко.

После выстрела, если заяц бежит, надо последить его на расстоянии 150–200 шагов для того, чтобы убедиться, не ранен ли он. Признаки раны иногда очевидны, но рана может быть легкою, и в таком случае лучше оставить зайца на время в покое, так как он скорее ляжет или умрет здесь, или позволит охотнику снова подойти на выстрел. При очевидном промахе надо немедленно отыскивать свежий след; гонный заяц, не облежавшись, никогда на выстрел не подпустит, даже если и не был стрелян. Признаком раны служит прежде всего всякая неправильность гонного следа, если бы даже не было видно крови, которая показывается часто, уже когда заяц пробежит с сотню и более сажен. При отбитых передней или задней ногах их не будет доставать в следе. Без одной передней заяц бежит, как здоровый, очень далеко. Точно так же признаком раны служат необычные движения зайца на бегу, например, когда он после выстрела покачнется или поскользнется, оступится, станет трясти ушами и головой.

Это простейший случай схождения малика (сойти зайца – значит выстрелить в него в меру), когда малик тянется непрерывно и не пересекается дорогами и следами других зайцев, что бывает сравнительно редко. Чаще всего малик прерывается уезженными дорогами, и заяц некоторое время бежит дорогой, делает по ней двойку и скидывается в сторону. Поэтому прежде всего надо определить, в какую сторону пошел по дороге заяц. Если это не удалось, то охотник идет сначала в одну сторону, внимательно глядя направо и налево, чтобы не пропустить скидки. Пройдя в одном направлении сажен до 100 и не встречая ни скидки, ни обыкновенных (концевых) следов в сторону, надо вернуться и так же внимательно пройти по дороге в противоположном направлении. Выслеживание еще более усложняется, если русак выйдет на дорогу недалеко от пересечения ее другой. Впрочем, следует заметить, что русак редко идет по уезженной дороге совершенно ничем не развлекаясь; главным образом развлекают его вешки, расставленные по краям дороги, и к ним он охотно сворачивает с твердого бесследного полотна, оставляя следы.

При пересечении сходимого малика другим маликом, если есть хотя малейшее сомнение в том, что это пересечение петли, сделанной тем же зайцем, лучше идти в прежнем направлении, так как весьма возможно, что эти пересекающие следы принадлежат другому зайцу, да еще в самом начале его ночных похождений. При большом количестве русаков в окрестности и запутанности маликов надо только придерживаться следа, а не вертеться в этой путанице, направляясь к таким сторонам окрестности, где русаки более всего любят ложиться. Тут надо обращать внимание только на двойки со скидками.

Длина маликов весьма различна и зависит главным образом от более или менее продолжительного падения снега и его глубины, затем от температуры ночи, большей или меньшей ее темноты. В лунные морозные ночи русак бегает много и след найти очень легко, но схождение малика потребует много времени и сил. В безлунную ночь малики бывают короче; длина их укорачивается падением снега с вечера, и чем дольше идет снег, то есть чем длиннее будет пороша, тем менее вероятности скоро найти след. В глубокие мелкие пороши все движение зайца ограничивается пространством одной-двух десятин. В такие пороши ходьба весьма утомительна, но зато русаки неохотно оставляют логово и вскакивают очень близко. Кто имеет возможность, лучше всего с первозимья разыскивать следы или в легких розвальнях, или верхом на лошади, тем более что тогда русак подпускает гораздо ближе; позднее же, особенно в январе, необходимы уже лыжи. В феврале же начинается течка, малики начинают запутываться и тянуться в два, три и более следа с беспрестанными петлями и скидками, так что выслеживание зайцев, даже если бы и не было по новому закону запрещено, все равно должно прекратиться.

В очень долгие, запутанные пороши выгоднее ходить только по тем местам, где русаки особенно любят ложиться, и обращать внимание только на двойки со скидками. Для этого требуется знание местности, обкладывание известных ее районов и счет входов и выходов по границе делаемого круга. Всего удобнее делать такие оклады для небольших отъемов или плодовых садов. Лишний вход против выхода всегда доказывает, что в окладе лежит по меньшей мере один заяц. Может, конечно, случиться, что прошедшей ночью один или несколько зайцев залегли в саду или отъеме, не выходя из него, следовательно, одинаковое число входных и выходных следов не всегда служит доказательством отсутствия зайцев в кругу. Поэтому, когда задуман оклад к утру, полезно накануне выгнать всех русаков из предполагаемого оклада.

Падение ночью снега и отчасти поземка, то есть низовый занос, значительно способствуют определению большей или меньшей свежести следа, так как старые следы от прошедшей ночи совершенно закрываются, а также запорашиваются и новые следы, сделанные зайцем вначале. Таким образом, охотнику выгоднее выбирать следы, недавно сделанные зайцем, и даже переменять сходимый малик на другой, более свежий, если таковой попадется на пути. Относительная свежесть следов, конечно, определяется только сравнением, поэтому во время падения снега ночью многие предусмотрительные охотники выпускают на двор два или три раза собаку или кошку.

В удаче охоты за русаком по пороше в одиночку весьма важную роль играет подход, то есть возможность подойти на выстрел к находящемуся на логове русаку. Этот подход прямо зависит от большего или меньшего шума, производимого при ходьбе, а равно от места нахождения логова. В жесткую порошу одному нечего и пробовать сходить малик; ни один русак не улежит саженях в 30‐ти. Точно так же по крепким местечкам, в частых зарослях подход немыслим даже при мягкой пороше и заяц (чаще беляк) уходит безнаказанно, укрываемый деревьями и сучьями. Подход делается невозможным, когда на снегу образуется корка, иногда остающаяся на всю зиму. Даже при покрывающем ее слое снега вершка в 2 корка трещит, сильно продавливаясь.

При неглубоком снеге, недостаточном для вырывания в нем углубления, матерые русаки ложатся под межками или на взметах, реже по кустикам и мозжухам, где преимущественно держатся матерые. С углублением снега и в особенности с образованием снеговых наносов и удулов все русаки, и прибылые, и матерые, очень охотно ложатся в таких удулах по рытвинам, водомоинам, лощинам, в оврагах, в канавах, ограничивающих поле и усадьбы, по растущим на поле кустикам, к которым всегда придувает много снега. Затем русак ложится в садах, реже в гумнах, под сараями, в поленницах дров или в огородных заборах, около которых растет крапива и прочие сорные травы. Для того чтобы вырыть норку в снегу, зайцу достаточно нескольких секунд. Гонный русак, однако, не сразу ложится, а сначала довольно долго сидит настороже, прислушиваясь, затем понемногу прижимается к земле.

Необходимо заметить, что на охоту за русаком надо выходить как можно раньше, еще затемно, так, чтобы быть на месте на рассвете, как только есть возможность различить следы. Зимний день очень короток, кроме того, не говоря уже о конкурентах, среди дня малик часто заносится поземкой. По первозимью, как сказано, зайцы жируют исключительно на озимях, а потому искать их малики должно около озимых полей; ложатся они, за редкими исключениями, недалеко. Всего практичнее намечать свой маршрут таким образом, чтобы переходы от одного озимого поля к другому были бы по возможности короче, чтобы при этих переходах не возвращаться уже пройденным местом. Лучше всего идти вдоль закрайка озимей, а если местность тому не препятствует, то в сотне шагов от этого закрайка, так как в зайчистых местах закраек озими бывает совершенно истоптан зайцами за ночь. Идя сказанным образом, охотник должен осматривать встречающиеся ему малики: если малик идет от озимей, это значит, что заяц пошел на лежку, и охотник идет его сходить, как было описано выше, не затаптывая малика. Сойдя и убив зайца, охотник возвращается назад и продолжает свой путь вдоль озимей, пропуская малики, идущие к озимям, и сходя идущих от озимей. Позднее, когда лягут глубокие снега, беляки сдаются в лес, а русаки – к жилью, ходьба без лыж становится уже затруднительной или даже невозможной, а потому охотник должен ходить дорогами, которыми русаки и совершают преимущественно свои переходы, везя за собой лыжи на веревочке. Деревни обходятся на лыжах позади гумен; по пути охотник заходит на озимые огорки, где снег сдувается ветром, и если русаки есть в данной местности, то он не преминет пересечь их малики. Следует прибавить, что если русак начинает делать двойку вдоль длинного сугроба, который обыкновенно надувается у изгородей, сорных меж и пр., то охотнику следует идти сугробом, чтобы вскочивший из снеговой норы русак не скрылся бы мгновенно за сугроб.

Охота на медведей облавой

Охоту облавой можно производить в течение всей зимы, начиная с того дня, как медведь ляжет в берлогу; ложится же он около того времени, как установится постоянная зима и выпадет на четверть снег.

Если положение берлоги известно и медведь долго не выходит, то окладчик должен идти внутрь круга и потревожить его. Если же положение берлоги неизвестно окладчику, то по необходимости приходится пустить собак; в противном случае облава может прокричать целый день и окладчик исходит внутри круга по всем направлениям, а медведь все же не встанет; в особенности часто бывают подобные случаи в феврале и марте, когда зверь сильно занесен. При назначении места для облавы следует отсекать круг как можно меньше, то есть так, как только позволяет местность. Облаву следует ставить с трех сторон, не далее 10 сажен одного человека от другого. Каждый загонщик должен быть вооружен длинной и крепкой дубиной. Загонщики должны стоять на месте и кричать беспрерывно в продолжение всей охоты, пока распоряжающийся охотой не подаст сигнала к окончанию. Линия стрелков должна быть расположена за ветром от места лежки зверя, и стрелки должны стоять не более 50 шагов один от другого, а крайние из них – не далее 50 сажен от облавы.

Стрелков можно ставить сколько угодно, но нечего и говорить, что они должны быть надежны и, как и кричане, непременно трезвы; лучше всего, когда их не более четырех. Каждому стрелку хорошо устроить перед собой шалашку, но рубить ее так, чтобы было удобно стрелять через нее. Белая одежда стрелков на этой охоте очень полезна. При этом необходимо шалашки хорошенько забрасывать снегом.

Когда медведь встает от одного крика облавы, то большей частью идет на крик и, осмотрев кричан, выходит шагом на один из крайних номеров.

Выходя на линию стрелков, он не любит идти по очень густой чащаре, а выбирает места более открытые, где ему удобнее пройти; вот почему стрелков следует ставить так, чтобы перед каждым из них было сколько‐нибудь открытое место, на котором медведь мог бы показаться и где его удобно было бы стрелять. Если входная пята зверя еще заметна (в лесу она сохраняется очень долгое время) и ветер позволяет гнать его в пяту, то лучший и надежнейший номер будет на пяте.

Облавная охота продолжается час, два, иногда и больше, смотря по величине круга и возрасту зверя: молодой медведь выходит на стрелков скоро; старого же приходится ждать долго – он ходит больше по облаве, приглядывается и прислушивается, часто прорывает облаву – проходит между кричанами. Если медведь прорвет облаву, то его снова обходят, делают круг еще гораздо больше, так как гонный медведь лежит осторожно и не допускает обрезать круга; облаву ставят как можно чаще, кричать ей велят сильнее и ровнее, по возможности с меньшими перерывами.

К убитому медведю необходимо подходить с большой осторожностью и с заряженным ружьем; если уши у него прижаты, то это значит, что он еще жив. Желающему охотиться на медведей прежде всего следует приобрести хороший штуцер центрального боя, еще лучше штуцер-экспресс, и привыкнуть метко стрелять из него. Если он на расстоянии сорока шагов не будет выходить из цели величиной в обыкновенную столовую тарелку, то такую стрельбу можно считать достаточной. Дальше сорока шагов в лесу редко приходится стрелять медведя, разве в угон, но такой выстрел должен всегда считаться случайным. На медвежьей облаве почти всегда первый выстрел решает дело. Если он был удачен, то и вся охота будет удачна. Но если по первому выстрелу медведь был промазан или только легко ранен, то он поскачет напролом, на линии стрелков произойдет суматоха, и тут уже никакого толка ожидать нельзя. Большей частью все зависит от хладнокровия и искусства того стрелка, на которого зверь выходит с самого начала, вот почему он должен соблюдать два следующие правила:

1) брать на прицел как можно медленнее, с полнейшей выдержкой, не делая резких движений;

2) целить в переднюю часть зверя. Рана в живот и в заднюю часть тела медведю нипочем. Но при сильном бое штуцера и при употреблении конических пуль со стальными наконечниками или экспрессных пуль всякая рана в переднюю часть тела если и не убьет его мгновенно, то остановит и отобьет всю силу.

Ружейная охота с гончими на лисиц по порошам

Для этой охоты нужен один гончий; пара или тройка не только излишни, но даже вредны. От одной собаки, которая гонит верно и устойчиво, лисица ходит на весьма маленьких кругах, часто не высовываясь из острова; круги ее бывают при этом в высшей степени правильны, так что стать под гон нетрудно. Производится эта охота следующим образом: охотник идет с гончим на своре поутру в ту местность, где держатся лисицы; найдя свежий нарыск, он, не спуская собаки, сходит лисицу, которая по первозимью, по мягкому свежему снегу никогда не уходит далеко. Обыкновенно лисица застается или в опушке, или недалеко от нее; если она лежала, то охотник сейчас заметит ее взбудный след и, не мешкая, спускает на него гончего; иногда лисица находится на ходу, тогда охотник идет ее следом до тех пор, пока гончий не начнет тянуться следом и повизгивать или даже взлаивать – это значит, лисица недалеко впереди и гончего можно спустить, он немедленно погонит. Наконец, нередко бывает, что лисица, войдя в лес и преимущественно в чащу, начинает кружить в разные стороны, не выходя в опушку; это значит, что она недалеко, в этом же острове. Тогда, если гончий вполне надежен, а с ненадежным на эту охоту нечего и соваться, его можно спустить, а самому выбрать поскорее удобный лаз.

На этой охоте бестолковая беготня может испортить всю охоту; лисица, в особенности матерая, очень боится свежего человеческого следа; под гончими она способна кружиться в маленьком косяке до полного своего изнеможения, но, наткнувшись в этом колке на свежий след охотника, она нередко сразу из него вырывается и уводит гончего за несколько верст. Охотник поэтому должен передвигаться очень расчетливо и с места на место, если то понадобится, переходить вне опушки того колка, где кружится лисица, а лучше всего, не торопясь, выслушивать гон и сразу идти на верное место. Для новичков необходимо заметить, что больше вероятности убить лисицу, становясь на том месте, где она уже проходила под гончими раза два, но на это, однако, правил нет, и все зависит от местности. Становиться охотнику следует непременно за прикрытием – лисица очень зорка, особенно если охотник одет в платье цвета, резко отличающегося от того фона, на котором он должен обрисоваться лисице. Бить лисиц на этой охоте следует наверняка или, по крайней мере, подшибать настолько сильно, чтоб гончий мог скоро ее поймать; в случае промаха, легкой раны или простого испуга при виде неосторожно ставшего охотника охота большей частью кончается неудачей; лисица тогда или сразу уходит напрямик, уводя гончего, или хотя и кружится, но так неправильно и круги ее бывают так велики, что убить ее становится делом случая.

Стрелять лисиц лучше крупной растеряевской дробью № 0, ружья вообще бьют этой дробью гуще, чем картечью, а лисица весьма слаба на рану.

Следует прибавить, что описанная охота возможна лишь по мягкому снегу, который лежит ровным пластом в лесу и в поле; но коль скоро в полях снег сдуло или он занастовел, охота уже невозможна: лисица не только станет кружиться, но ее в лес не загонишь никакими силами, и она уводит гончего полями очень далеко, причем он рискует попасться голодным волкам.

На последних зимой с гончими и ружьем правильной охоты не существует; убивать волков по белотропу из-под гончих приходится, но это дело чисто случайное, когда волки попадут впросак или дадут обложить себя в ловком месте; но и в последнем случае будет гораздо практичнее со стороны ружейного охотника взять несколько загонщиков, чем пускать гончих, ибо в случае если волки не попадут сразу на выстрелы (следует прибавить – удачные), то уходят напрямик за десятки верст, уводя на это опасное расстояние гончих.

Без сомнения, тем, кто все‐таки пожелает насаживать зимой гончих на волков, следует посоветовать проделывать это всей стаей: волк очень сообразителен насчет количества и качества гончих; он весьма нахально бросается в стаю и ловит собак, когда последние незлобны, что волки понимают, вероятно, по голосам почти безошибочно.

На зимней охоте самому охотнику быть верхом или иметь верхового, готового следить гончих, если они повели вдаль, необходимее, чем осенью.