Текст книги "Опознание"

Глава 38

Зив Нево был в ужасе. Как он умудрился так вляпаться, что его ищут и бандиты, и полиция?

Им овладело отчаяние. Он не настолько хитроумен, чтобы справиться с создавшейся ситуацией. Попытался просчитать в голове варианты развития событий – ничего утешительного. Любой из вариантов вел в тупик. Как выбрать меньшее из зол?

Наверное, стоит воспользоваться предложением Нахума и исчезнуть на несколько дней: вернуться к Гили и Мейрав и делать вид, будто ничего не случилось. Но когда он выехал на шоссе, ведущее в Араву, его снова стали одолевать сомнения. Залив бензин, Зив остановился на выезде с автозаправки. Нет, это ошибка. Побег лишь усугубит подозрения Фаро. Все равно в конце концов придется вернуться и посмотреть в глаза реальности.

Нево ощущал себя невыносимо одиноким и слабым, пешкой в игре титанов. Зачем, черт возьми, люди Фаро до сих пор ищут его? Ведь прошло уже довольно много времени после его освобождения. Разве они не поняли, что он не доносил? Если б он рассказал копам, что делал в ту ночь, полиция уже арестовала бы и Фаро, и Мешулама, и, уж конечно, его не стали бы обвинять в очередном изнасиловании.

Если учесть все обстоятельства, полиция не столь страшна. Эту проблему он сможет решить. Мейрав даст показания, что он той ночью был с ней в сотне километров от Тель-Авива. Если ей не поверят – а других свидетелей кроме нее не будет, – он сядет в тюрьму. В данный момент это наименее опасная перспектива.

Куда страшнее конфликт с организацией Фаро. Эти ни перед чем не остановятся! Не колеблясь, изувечат его или Гили. Слова, переданные человеком, напавшим на Нахума: «Пусть не забывает о том, что сказал Меир в Абу-Кабире» – сильно испугали Нево.

Он ощутил удушье и открыл окно, впустив в салон автомобиля холодный воздух. Ему пришла в голову забавная мысль: пойти в полицию, рассказать им все, что он знает о Фаро, и попросить защиты для себя и своей семьи. Но смогут ли их защитить? Мешулам с дружками не оставят их в покое. От таких людей невозможно избавиться. Что это будет за жизнь? Он обречет Мейрав и Гили на необходимость скрываться до конца дней.

Сзади, напугав его, засигналил грузовик. Зив завел машину и выехал на дорогу.

Он все же должен поговорить с Фаро. Если они сядут лицом к лицу, посмотрят друг другу в глаза, то Фаро поймет, что Зив говорит правду. Обязательно. Мешулам – просто бандит, а у Фаро все-таки есть здравый смысл. Нево был в этом уверен, потому и вернулся в город.

А если не выйдет? Образ изувеченного Эли Нахума стоял у Зива перед глазами. Он будет выглядеть не лучше, если Фаро, конечно, решит оставить его в живых. Если бы Зив не подоспел вовремя, Эли Нахум наверняка отдал бы концы. А его самого кто спасет?

Перед отъездом в Тель-Авив он подробно описал все, что с ним произошло, положил признание в конверт, запечатал и отдал Мейрав. До последнего мгновения он не был уверен, что поступает правильно. Чем меньше она будет знать, тем лучше для нее. Письмо ставит Мейрав под угрозу, делает и ее мишенью. Однако оно может послужить и своего рода страховым полисом на случай, если что-нибудь пойдет не так, как он задумал. «Не вскрывай. Только если я не вернусь и действительно не будет другого выхода», – сказал он, протягивая конверт. Она пообещала. Может, сам факт наличия этого письма несколько остудит бандитов. Он, разумеется, не скажет, кому именно его оставил, просто упомянет о его существовании, добавив, что содержание станет известно полиции, если с ним что-нибудь случится.

Вдали показались башни Тель-Авива, уже второй раз за день.

Когда-то на одном из пикников у Орит, еще до того как его жизнь понеслась под откос, он сказал, что готов пожертвовать жизнью ради Гили. Это были не просто слова, он действительно верил в это, хотя все родители так говорят. Как легко говорить, когда не предвидится никакой реальной опасности, когда не думаешь, что придется отвечать за свои слова!

* * *

– Зив? – в голосе Ноама слышалось удивление.

Нево долго обдумывал, каким образом лучше всего выйти на контакт с Фаро, чтобы убедить его в своей невиновности: ведь он и словом не упомянул о заминированной машине. Сначала собирался позвонить ему лично, но побоялся, что Фаро может расценить его поступок как дерзость и только сильнее разозлится: Зив никогда не обращался к нему лично. Мешуламу он звонить боялся. В конце концов он решил поговорить с Ноамом: есть надежда, что тот не забыл их былую дружбу. Ноам когда-то был его подчиненным, а позже помог с работой. К тому же он не входит в преступную организацию, но Фаро – его дядя. Весь день Зив пытался дозвониться, однако мобильный Ноама был недоступен. Только в одиннадцать вечера Ноам ответил.

– Ты где? – сразу спросил он.

– Мне нужна твоя помощь, – выпалил Зив, не давая себе возможности передумать. – Мне нужно поговорить с твоим дядей… как можно скорее.

– Скажи, Нево, ты смеешься надо мной или как? Ты что, с луны свалился? – непривычно резко отозвался Ноам.

– Клянусь тебе всем самым дорогим, я ничего не сделал… Не пойму, почему они преследуют меня… Ноам, я должен поговорить с твоим дядей.

Ноам озадаченно молчал.

– Мне пяти минут хватит, вот увидишь! Я все ему объясню. Я в ужасном положении. Помоги, очень прошу…

– Где ты? – снова спросил Ноам.

– Здесь, в Тель-Авиве. Скажите мне, куда подойти. Пять минут – это все, чего я прошу…

– Я сейчас кое-что выясню и перезвоню. – И Ноам повесил трубку.

Нево вышел из машины и принялся ходить взад-вперед, сжимая в руке мобильник. Верное ли решение он принял? Вдруг Фаро не захочет ничего слушать и просто пристрелит его?

Мобильник зазвонил.

– Я поговорил с ними, – сказал Ноам. – Стой у выезда на Аялон с развязки Галаха. Подъедет человек и заберет тебя.

Глава 39

Нахум шел медленно, морщась от боли при каждом шаге. Врач приказал соблюдать постельный режим, в крайнем случае передвигаться на костылях, не опираясь на поврежденную ногу. Эли покивал и пообещал Лее, что будет выполнять все предписания врача. Но через минуту после того, как она ушла, он, кряхтя, встал с кровати и, опираясь на костыли, скрылся из виду бдительных медсестер, покинув отделение. Мысль о том, что вторая жертва находится здесь же и лежит всего двумя этажами выше, не давала ему покоя.

В больнице он уже несколько раз слышал от врачей и пациентов, что ему сказочно повезло; здоровенный мужик отходил его увесистыми кулаками и ногами, но полученные травмы можно считать несерьезными. Ничего себе несерьезные! У Нахума все тело болело, особенно левое колено и ребра. При любом неосторожном движении боль бросалась на него, будто орел на Прометееву печень.

Инспектор, тяжело дыша, то и дело останавливаясь, чтобы опереться о стену, ковылял по коридору. Он не терял надежды, что застанет родителей Даны и этот поход, на который у здорового человека ушло бы пять минут, а ему потребовалось полчаса, не напрасен.

Лишь увидев его – тот сидел в комнате ожидания, невидящим взглядом уставясь в висящий перед ним телеэкран, – Нахум с облегчением вздохнул, насколько позволили треснутые ребра. Он опасался, что не узнает, но теперь не сомневался – Дана Аронова была очень похожа на своего отца, Михаила.

* * *

Весь день у его кровати не иссякал поток посетителей. Всем было интересно, что с ним произошло, но он словно воды в рот набрал. Даже оставшись один на один с женой, Нахум отказался отвечать на расспросы, решил пока держать новости при себе, а когда пришли копы из ближайшего участка – к ним из больницы поступило уведомление о нанесенных побоях, – отказался подавать жалобу.

Правильно ли он поступил? Ведь если бы он поделился с коллегами добытой у Сары Глезер информацией о татуировке насильника и рассказал, что на руке Нево нет никаких татуировок, то помог бы Зиву. И, что гораздо важнее, усилия следствия, сосредоточенные сейчас на поимке невиновного человека, перенаправили бы на поиски настоящего преступника.

Целый день Нахум собирался позвонить Оаду и рассказать все, что знает, но в конце концов решил этого не делать. Он давно знаком с системой и уверен, что это бессмысленно. Если в полиции считают, что Нево преступник, переубедить их невозможно. Это убеждение основывается на сходстве двух случаев изнасилования, а Зив уже был признан виновным, но из-за ошибок следствия избежал заслуженного наказания. И если Нево не насильник, значит, расследование с самого начала шло по неверному пути.

Нахуму и в голову не приходило в чем-то упрекать коллег, он сам убедился в невиновности Нево лишь после того, как был отстранен от должности. Скорее всего, пока он носил полицейскую форму, он бы так и не сделал правильных выводов. В полиции, как, впрочем, и везде, отношения между подчиненными и начальством складываются непросто: кто-то старается спокойно доработать до пенсии, другие делают карьеру, потому удобнее без хлопот присоединиться к чужому мнению, чем отстаивать свою позицию. Один выдвинул версию, другой с ним согласился, третий и четвертый присоединились – и следствие катится по накатанному пути. Если пятый думает иначе и решит выразить вслух свои сомнения – кто станет его слушать?

Даже если Нахум преподнесет коллегам добытую ценой собственного здоровья информацию, они просто не придадут ей надлежащего значения, а к Нево отнесутся с подозрением, сосредоточатся на второстепенном: почему Нахум ведет собственное расследование? как вышло, что он нашел Зива Нево, когда копам это не удалось? почему отпустил его?

* * *

Нахум присел на стул в комнате около реанимации. Резкая боль в боку заставила его застонать. Михаил оторвал взгляд от телеэкрана и посмотрел с подозрением: в комнате было полно свободных стульев, занято всего пять-шесть, а Нахум уселся рядом с Михаилом. Да и лицо бывшего копа, обезображенное побоями, не пугало только слепого.

«А может, это просто отговорки? – продолжал обдумывать ситуацию Нахум. – Похоже, я не звоню коллегам просто потому, что разозлен. Да, я злюсь на них за то, что они со мной сделали, за нож, воткнутый в спину, за отсутствие должного уважения…»

Он многие годы старался не обращать на это внимания, но всегда чувствовал, что, несмотря на все его успехи, все раскрытые им преступления, в полиции он так и не стал своим. Да, прошло немало лет, и все-таки его коллеги где-то в укромном уголке памяти хранили воспоминание о том, что Нахум пришел из интендантства и, если бы не спас женщину из горящего автомобиля, до сих пор работал бы на складе.

Нахум молча смотрел на Михаила Аронова. Хороший следователь должен уметь справляться с собой, и Эли Нахум приказал себе отринуть благородные чувства вроде искреннего сочувствия отцу пострадавшей девушки и сосредоточиться на главном – скорейшей поимке преступника. Сколько раз он смотрел в глаза несчастным родителям – можно было бы и привыкнуть, – однако сейчас чувствовал себя неловко, потому что отстранен от работы и занимается частным расследованием. Но не бросать же его на полпути. Есть улики, позволяющие объединить два преступления: и у Ади Регев, и у Даны Ароновой пропали кольца. Чем больше между двумя изнасилованиями обнаружится связей, тем ближе старый полицейский подберется к насильнику.

Аронов сидел нога на ногу, и Нахум некоторое время наблюдал, как тот нервно покачивает ногой взад-вперед; подняв глаза, увидел в кармане рубашки Михаила пачку сигарет. Чтобы Аронов разговорился, рассказал о Дане, нужно попытаться увести его из этой скорбной комнаты. И с чего начать разговор? Представиться? Нет, ни за что. Если бы не его ошибки, настоящий насильник, очевидно, был бы уже пойман и трагедии с дочерью сидящего рядом человека удалось бы избежать.

Нахум не курил уже двадцать лет. Он еще раз взглянул на пачку сигарет, оттопыривающую карман рубашки Аронова, и решился:

– Сигаретки не найдется? А то так болит, что просто кошмар…

Аронов, не глядя, протянул ему сигарету.

– Если не затруднит, может, поможешь открыть дверь? – кивнул Нахум на небольшой балкон.

Аронов поднялся со стула.

* * *

Эли Нахум глядел вслед удаляющемуся Михаилу. Скоро и он отправится в свое отделение.

Пришлось попотеть, но ему удалось-таки разговорить Аронова. Может, потому, что Нахум упомянул свою дочь, или потому, что застонал от боли и Михаил пожалел его. А может, оттого только, что Аронов, выросший в Советском Союзе, более охотно шел на контакт со случайным незнакомцем, чем с копом в форме. Или он просто старался скоротать время, облегчить боль словами. Наверное, из-за всего вместе.

Аронов рассказал не так уж много. Они с женой живут и работают в Беэр-Шеве, далеко от дочери. Михаил как раз был на работе, в банке, когда ему позвонили из полиции и рассказали о происшествии с Даной. Ее нашли без сознания, и она не очнулась до сих пор. Врачи не делают прогнозов, когда она выйдет из комы и произойдет ли это вообще. Жена сейчас находится в квартире Даны, Михаил отправил ее отдохнуть. Скоро она вернется и сменит его.

Дана работала секретаршей в фитнес-клубе торгового центра «Мерказ Вайцман», как раз рядом с больницей. С Михаилом дочь не откровенничала; насколько ему известно, парня у нее не было. С матерью у Даны более доверительные отношения, но и в разговорах с ней никакого конкретного молодого человека дочь не упоминала. Они понятия не имеют, кто мог так поступить с их девочкой, – о чем и сказали полиции и тем двум журналистам, которые к ним приставали.

И все-таки, похоже, долгий и мучительный путь из отделения в отделение был небесполезен. Михаил упомянул, что до того, как устроиться в фитнес-клуб, Дана работала официанткой в кафе «Зодиак», пользующемся популярностью среди местной молодежи. Нахум, может, и не придал бы этому факту значения, но вспомнил, как Ярон Регев рассказывал, что Ади любила проводить время в этом кафе. Полиция даже допрашивала официанток, выясняя, не видели ли они мужчину, похожего по описанию на насильника. Девушки как одна отвечали: «Да под ваше описание половина посетителей подходит!»

Не исключено, что это и есть та связь между двумя преступлениями, которую он искал. Дана лежит без сознания и не может рассказать о насильнике, но теперь у него в запасе новая информация, и можно будет задать официанткам более конкретные вопросы.

Нахум встал и скрипнул зубами, чтоб не закричать от боли. Завтра все же придется позвонить Оаду и рассказать о том, что успел выяснить. Нахум хотел бы сам продолжить расследование, но тут воображение услужливо подсунуло ему картинку: вот он, кряхтя и охая, пристраивает у столика в кафе костыли в надежде побеседовать с официантками… Нет, усмехнулся он, это никуда не годится. А у полиции есть и возможности, и опыт. Пусть они и занимаются своим делом.

Нахум медленно тащился по пустым коридорам, пропитанным запахом болезней и лекарств. Да, завтра он точно позвонит Оаду.

А может, и нет.

Глава 40

Зив почти отчаялся. Уже полчаса он стоял в ожидании на перекрестке, но никто так и не приехал. Время от времени машины притормаживали рядом с ним, но не останавливались. Почему никого нет?

Ночной декабрьский холод пробирал до костей. Зив переминался с ноги на ногу, стараясь согреться. Когда мимо проезжали патрульные машины, отворачивался. Только этого еще не хватало – так и не встретившись с Фаро, снова оказаться в тюрьме за изнасилование, которого не совершал.

Увидев, как серебристый «лендровер» снижает скорость на повороте, он решил, что и эта машина проедет мимо. Но нет. Автомобиль остановился, передняя дверь открылась, и незнакомец произнес с арабским акцентом: «Садись».

На заднем сиденье сидел не Мешулам, а другой, незнакомый человек. Зив вздохнул было с облегчением, но тут услышал щелчок блокировки дверей. В этот раз шансов сбежать у него не было. Никакие уловки уже не помогут.

Но по-настоящему он испугался, когда увидел, что они едут к Шаар-Эфраим. Зачем, черт побери, его везут на Западный берег? Оставалась надежда, что солдат на КПП прикажет остановиться и хотя бы спросит, куда они едут, но он проводил их равнодушным взглядом: его не волновало, что делает израильская машина в половине второго ночи в двух шагах от Тулькарма.

Нево посмотрел на извилистое шоссе, совершенно пустое ночной порой. Он не впервые здесь: еще солдатом, а позже офицером проезжал через этот КПП много раз. Но тогда он сидел в бронированном армейском джипе, при оружии, а теперь его, беззащитного, в гражданской машине везут неведомо куда. В те времена он ощущал себя могущественным и непобедимым и считал, что лишь вера в собственные силы отделяет желание от его осуществления. Наивный и глупый сосунок!

На огромной скорости пронеслась встречная машина, фары на мгновение ослепили Зива. Эта поездка – безумие… Но разве у него есть выбор? Если он не подчинится их требованиям, они расправятся с Гили. Единственный способ избавиться от них – объяснить, что он не сдал их полиции. Неужели не понятно, что обвинение во втором изнасиловании исключает его сотрудничество с полицейскими?

Сзади к их автомобилю пристроилась машина, водитель которой непрерывно сигналил. Не хватало еще после всех злоключений погибнуть в аварии. Нево скосил глаза на сидящего рядом водителя, но тот бесстрастно глядел на дорогу, не выражая никакого беспокойства по поводу машины, несущейся в метре за ними. Внезапно преследователь нажал на газ и обогнал их, потерявшись за изгибами дороги.

Зив посмотрел по сторонам: непроглядная тьма. Что он будет делать, если они сейчас остановят машину и прикажут выйти прямо тут, на безлюдной трассе? Или, еще хуже, выведут и застрелят, а труп оставят посреди дороги? Может, Фаро так и задумал – инсценировать теракт, чтобы было похоже на дело рук арабских террористов.

Миновали указатель на поселок Шуфа и двинулись на Сафарин и Бейт-Лид. Еще несколько километров, и будет поселение Эйнав. Куда его везут?

Нево вздрогнул от звонка мобильного телефона. Водитель ответил по-арабски. Закончив разговор, бросил несколько слов мужчине на заднем сиденье. Тот кивнул головой – Зив разглядел его в зеркале заднего вида.

Их догнала машина и замигала фарами. Водитель затормозил и остановился на обочине. Автомобиль припарковался впереди. Теперь Зив разглядел, что это минивэн «субару». Похоже, они действуют по тщательно разработанному плану.

– Выходи, – обратился к пленнику водитель и разблокировал двери.

Зив вышел из машины, дрожа от холода и страха. Это последняя возможность изменить судьбу. Другой не будет. Он еще может рвануть в темноту, попытаться скрыться. Что, черт побери, он делает? Зачем кладет голову в пасть льву?

Увы, поздно… Он сделал глубокий вдох и быстрыми шагами приблизился к минивэну, задняя дверь которого была гостеприимно распахнута.

Глава 41

Когда один из парней Джорджа в телефонном разговоре по-арабски произнес имя Нево, Давид Мешулам решил было, что ему померещилось. Этого не может быть! Откуда им знать про Зива Нево?

Хотя он только-только сюда приехал, но уже на стенку лезет. Сидит, как арестант, в комнатушке в богом забытой деревне в окружении арабов, мается, как зверь в клетке: встает с кровати, делает несколько шагов вдоль стены, возвращается, опять садится – и все сначала. Ни на минуту не может успокоиться. Его мучает мысль, что это из-за него Фаро сейчас за решеткой. И что хуже всего – Давид ничем не может ему помочь.

Человек Джорджа продолжал говорить по телефону. Мешулам лег на кровать. Время позднее – может, сумеет заснуть. Это лучший способ убить время. Завтра или послезавтра он вернется в Израиль и займется поисками Зива. Но не успел Давид закрыть глаза, как снова услышал из-за стенки имя Нево. Да что такое? Показалось? Видать, у него уже крыша съехала.

Он встал и открыл дверь. Самир (кажется, так его зовут) замолчал, прижав телефон к уху, и посмотрел на Давида. Между двумя организациями существует разделение труда, как выражается Фаро. Джордж переправляет наркотики из Ливана на Западный берег, а Фаро распространяет их в Израиле.

Мешулам жестом показал Самиру, чтобы тот не прерывал беседы: хотелось убедиться, что не ослышался. Но Самир, похоже, был уверен, что Давид давно спит, явно удивился его появлению и отключился.

– О ком это ты говорил? – спросил Мешулам.

Самир не ответил. Собственно, Мешулам и не ожидал ответа. Кому, как не ему, знать, что такие вопросы задавать не стоит.

– Мне показалось, ты упомянул Зива Нево? – не унимался он.

Самир повернулся и молча исчез.

* * *

Хотя Давид знал, что делать этого нельзя – слишком опасно, однако не смог удержаться и позвонил адвокату Шуки Борохову, горя желанием дознаться, почему люди Джорджа говорят про Нево. Если кто и в курсе, так этот проныра.

Шуки перезвонил ему из телефона-автомата через полчаса, за которые Мешулам чуть с ума не сошел.

– Это невероятно! – заверещал он в трубку. – Этот дебил, которого ищет вся полиция, звонит вдруг Ноаму и сообщает, что хочет поговорить с Фаро.

– С Фаро? Зачем? – поразился Давид. Может, Нево сообразил, что вся эта история со взрывчаткой была его, Давида, личной инициативой?

– Этот кретин вообще не знал, что Фаро арестован, – засмеялся Борохов.

– Так о чем он хотел поговорить с Фаро? – прервал Мешулам веселье адвоката.

– Ноам понятия не имеет. Нево бормотал, что невиновен, что он не насильник, что ему нужна помощь… – продолжал Борохов.

– Какая еще помощь? – не понял Мешулам.

– Может, деньги нужны или адвоката ищет, кто знает, в общем, помощь. Какая разница, чего он хочет? Ноам не дурак, сразу позвонил мне, а я просчитал ситуацию. – Борохов был доволен собой.

– О чем ты? – Мешулам терпеть не мог идиотскую манеру адвоката делать себе комплименты.

– Мы можем использовать этого кретина как козырную карту в переговорах с копами… Они ведь с ног сбились, разыскивая его.

– Так он едет сюда? – Мешулам наконец начал понимать, что происходит.

– Именно, – ответил собеседник Давида. – Как хорошо, что ты там, Мешулам. Это же удача! Ты посторожишь его, да? Он очень важен для Фаро. Не исключено, что он станет для Фаро пропуском на свободу.