Текст книги "Опознание"

Зив торопливо пошел прочь. К своему удивлению, он услышал, что человек идет за ним, ускоряя шаг, и оглянулся, стараясь сделать это как можно более небрежно. Человек взглянул ему в глаза. «Так он действительно меня преследует!» – пронеслась в голове паническая мысль.

Дойдя до первого перекрестка, Нево свернул в переулок и припустился бегом. Добежав до его конца, остановился, решил вернуться – и увидел преследователя. И снова побежал. Биение пульса эхом отдавалось в ушах. Зиву было страшно. Даже когда Мешулам угрожал ему пистолетом, он так не боялся. Оглянувшись, увидел, что улица пуста.

Нево забежал во двор и спрятался за живой изгородью, чтобы отдышаться и успокоиться. Через несколько минут он поднялся и осторожно двинулся к улице. Там никого не было. Может, тот человек решил оставить его в покое?

Он подумал, не вернуться ли к машине, чтобы доделать работу, но засомневался. Вдруг мужчина поджидает его там? Да и бомба, скорее всего, взорвется, когда машина поедет. А уж если нет – это знак свыше, что не надо было соглашаться и что владелицу машины Бог бережет.

Нево быстрым шагом пошел в сторону улицы Пинкас, к автобусной остановке, в точности следуя указаниям, которые дал ему Мешулам. Осмотрелся по сторонам и, никого не увидев, вздохнул с облегчением: может, ему все это со страху примерещилось.

* * *

– Ты меня слышишь? – повторил адвокат. – Говорю тебе, есть надежда, что у них серьезные проблемы с твоим делом. Если приглашают на встречу в прокуратуру, значит, наша игра еще не окончена.

Нево накрепко усвоил, что нельзя даже полслова сказать о том, чем он занимался в ту ночь. Мало того что он совершил преступление не менее серьезное, чем изнасилование, так ведь и Фаро со своей маленькой армией не простит признания. Зив не мог объяснить полицейскому, что делал поздней ночью в районе, где было совершено преступление, и это одна из причин, почему Нахум его подозревает.

Зив Нево надеялся, что Фаро достаточно молчания, но выяснилось, что нет. Им нужно не просто его молчание, а еще и признание в изнасиловании. Вот что бывает, когда заключишь сделку с дьяволом.

Он молча смотрел на адвоката. Когда во время последней встречи Зив сказал Розену, что он не насильник, то почувствовал: адвокат не поверил ему. Что изменилось? Один звонок из прокуратуры, приглашение на встречу неизвестно для чего – и Розен уже говорит, что «игра не окончена», все в порядке, и можно улыбаться.

– Теперь начнется борьба интеллектов, – продолжал Розен, – как в покере. Чем дольше мы продержимся, тем больше они будут вынуждены уступить. Ты должен просто молчать. Я буду вести переговоры от твоего имени. Буду держать тебя в курсе, разумеется.

А Нево в это время думал, что Меир был предельно красноречив и назвал точную цену, которую придется заплатить, если Зив откажется от их предложения.

– Скажи ей, что я признаюсь, – сказал он Розену срывающимся голосом.

– Что? – Улыбка сползла с лица адвоката.

– Я хочу, чтобы ты пошел в прокуратуру и сказал, что я изнасиловал Ади Регев. – Зив изо всех сил старался, чтобы голос не дрожал.

– Почему?

– Потому что я ее изнасиловал. Все, что она говорит, – правда, – с трудом ответил он. – Потому что я так хочу. Потому что, как ты объяснял мне в прошлый раз, адвокат говорит именно то, что просит сказать его клиент. Я сказал.

Розен с явным раздражением забарабанил пальцами по столу:

– Извини, но я совершенно не понимаю, что это за бред! В прошлый раз ты, сидя на этом же месте, убеждал меня, что не насиловал ее, что это клевета и надо бороться. А когда я прихожу к тебе с хорошим, да что там, отличным известием, ты собираешься признаваться? Можешь объяснить, что происходит?

Зив не ответил. Что он мог сказать? Лицо Гили встало у него перед глазами. Ему все говорили, что сын как две капли воды похож на него. Зив любит его всем сердцем, Гили для него дороже всего на свете. Он не задумываясь отдал бы за него жизнь. Ребенка ни в коем случае нельзя подвергать опасности, неважно, какую цену заплатит за это Нево. Он уже и так причинил Мейрав и Гили достаточно зла.

Розен наклонился к нему и спросил вполголоса:

– Тебе кто-то угрожает?

Зив поднял на него глаза: что-то изменилось в голосе адвоката и выражении его лица. Впервые Зив почувствовал, что адвокат отнесся к нему как к человеку, а не как к фигуранту уголовного дела, статисту в юридической игре.

– Я же говорил тебе, существует понятие юридической тайны. Это относится ко всему, что ты мне говоришь. Если кто-то угрожает тебе, есть способы с этим справиться… Можно поговорить с полицейскими, рассказать им…

Зив покачал головой.

– Прошу тебя, не будь идиотом… Подумай, что ты делаешь… Давай подождем. Через несколько дней будет готово обвинительное заключение и мы получим возможность проглядеть все материалы, которые у них есть. Говорю тебе по своему опыту, если они хотят встретиться с нами сейчас, значит, дело разваливается… Продержись еще несколько дней – только и всего… Положись на меня.

Завтрак, съеденный пару часов назад, поднялся к горлу и угрожал выплеснуться наружу. Зив почувствовал, что не может больше тут находиться, он должен уйти. Жребий брошен, делать нечего. Цена его свободы непомерно высока. Он встал, подошел к двери и с силой ударил по ней.

Розен молча проводил его глазами.

Охранник открыл дверь:

– Проблемы?

Зив отрицательно покачал головой и услышал голос Розена за спиной:

– Все в порядке.

Зив обернулся:

– Сделай то, что я попросил, и как можно быстрее. Прямо на этой встрече в прокуратуре. Без переговоров и без всяких фокусов. Все, что они говорят, правда. Я насильник.

Глава 20

Когда адвокат Асаф Розен входил в кабинет Галит Лави, он вдруг вспомнил, как месяца два-три назад встречался с ней в суде, после чего ему приснился эротический сон с ее участием. Вообще-то на службе она всегда бывала жесткой и собранной, но во сне была на удивление нежна.

Воспоминание смутило его, и, когда Галит любезно улыбнулась, он будто воочию увидел ее обнаженное тело и потупил взгляд. Они не впервые работали по одному и тому же делу, он всегда находил ее привлекательной и иногда представлял, как она поведет себя, если он начнет с ней заигрывать.

Несколько минут они посвятили обсуждению судей, прокуроров, адвокатов – это была привычная прелюдия к переговорам, которые решат судьбу Зива Нево.

Асаф Розен до сих пор понятия не имел, какую позицию по этому делу он займет, а главное – какая правильная. Зив запутал его. Адвокат привык слышать заявления «я невиновен», «меня оговорили», но в Нево его подкупила и до глубины души тронула редкая в этих стенах искренность. Розен, конечно, не показывал своих чувств, потому что давно усвоил, что лучший способ сберечь нервы – сохранять дистанцию. Всякий раз, когда он принимал ситуацию клиента слишком близко к сердцу, проигрыш в суде становился для него настоящим ударом. А если его не разочаровывала судебная система, это делали клиенты – своим враньем, оскорблениями, тем, что были не готовы помочь даже самим себе.

Когда ему позвонила Галит, адвокат обрадовался и за Нево, и за себя самого: интуиция по-прежнему не обманывала его. Возможно, надеялся он, это дело как раз такое, о котором он мечтал, ради которого стал адвокатом: спасти человека, обвиненного по ошибке и практически не имеющего шансов на оправдание. Последняя встреча с Нево поставила Асафа в тупик. Нево недвусмысленно заявил, что он насильник, и поручил от своего имени сознаться в преступлении.

Кому же верить: первому или второму Нево? Да какая, в сущности, разница? – разозлился Асаф. Хочет клиент бороться – значит, боремся, хочет признаться – признаемся. Желание клиента превыше всего. Разве в профессии адвоката истина когда-нибудь имела значение? Ведь он, как и его коллеги по цеху, никогда не спрашивал, виновен клиент или нет. Вел уголовные дела, страстно спорил, боролся и защищал, не зная правды.

Но все же адвокат недоумевал. Очевидно, в промежутке между их встречами с Нево случилось нечто, не связанное с изнасилованной девушкой.

Розен вздохнул. Он частенько жаловался на высокий процент обвинительных приговоров, на то, что они, адвокаты, всегда проигрывают дела. Ну так вот тебе клиент, который, вероятнее всего, невиновен, но отказывается помочь себе и защите. Что с ним не так? Еще пару лет назад Розен зубами ухватился бы за это дело и не отпускал бы, пока не выяснил, что произошло с Нево. И не согласился бы с такой легкостью на продление срока содержания под стражей. Он еще достаточно молод, ему тридцать три года, но он уже устал. Как же быстро он стал похож на своего отца!

* * *

– Ну что, какой исход дела устроит твоего клиента? – спросила Галит Лави, и улыбка исчезла с ее лица: пришло время приступать к делу.

– Если не ошибаюсь, это ты меня сюда пригласила, а не наоборот, – начал привычную игру Розен.

Он был абсолютно уверен, что у обвинения с этим делом возникли серьезные проблемы. Поэтому его и пригласили. Если бы все было в порядке, прокуратура подготовила бы обвинительное заключение и ее сотрудники благополучно довели бы уголовное дело до приговора. Да та же Галит Лави и довела бы.

Лави не ответила, только улыбнулась.

– Ну что, Галит, возникли проблемы с доказательствами? Потерпевшая отказалась от показаний? Пришли неожиданные результаты теста ДНК? – Розен решил не ходить вокруг да около.

– Мы предлагаем два года тюрьмы, – сказала она, не обратив внимания на его вопросы.

Что-то тут не так. Слишком маленький срок для изнасилования. К тому же она оставила его вопросы без ответа. В любом другом деле он уже прекратил бы переговоры, но игра стоит свеч. Если таков пробный шар, то последуют и другие, еще более выгодные предложения. А получив возможность ознакомиться с обвинительным заключением, он изучит всю доказательную базу, и в ней как на ладони будут видны все нестыковки, которые она сейчас пытается скрыть… Но клиент поручил ему признать вину уже сегодня, на этой встрече!

Очнувшись от размышлений, Розен встретил пристальный взгляд Галит. Чем дольше он медлил с ответом, тем удивленнее становилось ее лицо. Что она знает? Что не так в этом деле? В самом начале карьеры он полагал, что прокуратура, мощный общественный институт, работает по незыблемым правилам, для нее важна истина, а не количество обвинительных приговоров. Теперь он не столь наивен. Как и адвокаты, прокуроры тоже иногда ведут грязную игру. И количество обвинительных приговоров по итогам работы каждого сотрудника прокуратуры, безусловно, имеет не последнее значение. Никто не хочет проигрывать, никому не нравится возвращаться к себе в учреждение и сообщать коллегам и начальству, что чаша весов Фемиды склонилась не в его сторону.

– Полгода условно, – выпалил он наконец.

– За изнасилование? – удивленно подняла брови Галит. – Это несерьезно.

– Переформулируйте. Пусть будет домогательство.

– Но он изнасиловал ее!

– Если бы вы были так уверены в этом, мы бы сейчас не беседовали. Я прав? – спросил он с вызовом.

– Если бы твой клиент был так уверен в своей невиновности, ты бы отверг все мои предложения и вы обратились бы в суд, – парировала она.

Они сидели друг против друга, словно игроки в покер, перед тем как раскрыть карты. Только вот игра шла не на жетоны, не на деньги, а на свободу человека.

– Ты бегаешь по вечерам? – спросил он, чтобы разрядить обстановку, кивнув в сторону пары красных кроссовок, лежавших под стеллажом с папками.

– Хожу на работу пешком. Отдала пока машину старшему брату. Они с женой приехали в Израиль на рождественские каникулы. – Галит обворожительно улыбнулась, и он снова вспомнил свой сон.

– Так что будем делать? – спросил Розен, возвращаясь в реальность.

– Нападение при отягчающих обстоятельствах. Два года условно. И срок предварительного заключения будет включен в общий срок.

Асаф не ошибся. Обвинение по каким-то причинам развалилось. Он прикинул, не вернуться ли поговорить с Нево, но передумал. Даже если тот считает себя невиновным, а кто-то ему угрожает, заставляет признаться в изнасиловании, это не имеет значения. Его указания однозначны. Розен сказал ему, что признание будет ошибкой, Нево промолчал. С другой стороны, никто не мешает признаться в ходе процессуальной сделки о смягчении приговора.

– Так что скажешь, Асаф? – Галит ждала ответа.

Глава 21

Галит Лави ненавидела то, что ей приходилось делать. Если Нево действительно изнасиловал Ади Регев, ее предложение – это скандал для прокуратуры, если нет – тогда она предлагает невиновному человеку признаться в преступлении, которого он не совершал, и такое признание оставит несмываемое пятно на всей его дальнейшей жизни. Но опознание никуда не годится, улик просто нет, потерпевшая отказалась от показаний. Все, что у нее есть, – шестое чувство опытного следователя, которое может и обмануть.

– Мы договорились. Нападение при отягчающих обстоятельствах, два года условно, и срок ареста включен в общий срок наказания, – согласился наконец Розен.

Вообще-то Галит терпеть не могла адвокатов, с которыми ей приходилось сотрудничать: лживые, безнравственные, готовые на любую пакость, лишь бы помочь своим клиентам. Но Розен ей нравился (и не только потому, что он хорош собой, с чем согласны все сотрудницы прокуратуры). У Лави было ощущение, что она ему тоже небезразлична. Она не раз подумывала: вот бы встретиться с ним вне стен прокуратуры, но все-таки не решалась на это пойти. Да, она всегда была хорошей девочкой, всегда поступала правильно. Если бы Алон, ее бойфренд, с которым они десять лет были вместе, перед самой свадьбой не решил, что хочет другой жизни, где ей нет места, она наверняка была бы замужем. Может, уже стала бы мамой.

– Придется выдержать напор прессы. Это дело получило широкую огласку. С точки зрения человека с улицы условный срок – все равно что оправдание. Да еще этот журналист из районной газеты, который, так сказать, держит руку на пульсе…

Асаф произнес вслух то, что Галит, разумеется, и без того было известно. И именно это, увы, сильно беспокоило окружного прокурора. Галит поняла это, когда пришла в кабинет за подписью.

– Все будет хорошо, – ответила она Асафу с уверенностью, которой не испытывала. – Объясним, что у Нево отличный адвокат, сумевший оставить прокуратуру в дураках. – Лави улыбнулась и, увидев, что он по-прежнему серьезен, добавила: – Опознание проводилось с согласия потерпевшей и ее семьи. Тут нет поводов для статеек на тему о несправедливой прокуратуре, продавшей жертву с потрохами, не верившей ей и не принимавшей ее всерьез, к тому же не считавшейся с чувствами пострадавшей.

Вчера по просьбе Эли Нахума Галит встречалась с Ади Регев. Невооруженным глазом было видно, что девушка запуталась и злится. Галит согласилась с Эли: вероятнее всего, Ади отказалась от показаний от обиды, которая никак не связана с самим опознанием. Но даже если она уговорит сейчас Ади поменять свою точку зрения, все равно неизвестно, что та скажет на перекрестном допросе. Для стороны обвинения лучше уж согласиться на сомнительную процессуальную сделку, чем слушать, как потерпевшая рассказывает суду, что полиция и прокуратура насильно заставили ее опознать обвиняемого.

Асаф Розен окинул ее долгим взглядом. Галит точно знала, о чем он думает: почему это вдруг прокуратура согласна заменить в обвинительном заключении изнасилование на нападение? Он достаточно умен, чтобы почувствовать: в деле что-то не стыкуется. Но и Галит достаточно опытна, чтобы понять, что у адвоката есть какая-то информация, которая не дает ему возможности решительно подвести черту в этой сделке. Она работала с ним и знает: он не трус. Для него сейчас самая правильная стратегия – получить обвинительное заключение и выяснить промахи и проколы прокуратуры.

– Все-таки объясни, куда подевалось изнасилование и как получилось, что вы довольствуетесь только фактом нападения, – настаивал Асаф.

– Мы еще получим за это от прессы по первое число. Неприятно, конечно, но ничто не вечно под луной, и обвинительное заключение тоже может измениться, – ушла Галит от прямого ответа и встала, давая понять, что встреча закончилась.

Чем больше он будет спрашивать и докапываться, тем сильнее она запутается. Он-то волен отказаться от сделки, а она потеряет то немногое, чего ей удалось добиться.

Розен тоже поднялся со стула и протянул ей руку. Галит отметила, какая крепкая и теплая у него ладонь. У нее даже мелькнула мысль, не пригласить ли его на чашечку кофе. Но она себя остановила.

– Пришлешь мне черновик обвинительного заключения? – спросил Асаф, и ей показалось, что он задержал ее руку в своей чуть дольше, чем положено по этикету.

– Разумеется, – улыбнулась она и высвободила руку. – Завтра. Может, даже сегодня успею.

Никто из них не заговорил о том, что будет в суде. Процессуальные сделки в уголовном судопроизводстве – не то же самое, что мировые соглашения в гражданском. Суд не обязан подписывать их. Но они оба давно работали в этой сфере и знали весь сценарий заранее: сделка будет одобрена. Судья, возможно, поведет бровями и задаст пару вопросов. Иной любит пошуметь, поворчать на прокуроров и адвокатов, напомнить им, что он не машина для проставления подписей, но в итоге подписывает то, что кладут ему на стол.

Честно говоря, процессуальной сделкой заканчивается немалая часть уголовных дел. Свидетели не приходят давать показания, подсудимые не произносят последнее слово, судьи не выносят приговор на основании анализа улик и вопросов, заданных обвиняемому. Галит удручало такое положение вещей. Газетная статистика по количеству обвинительных приговоров в уголовных делах приводила ее в ярость. Ведь большинство этих приговоров как раз и были результатом процессуальных сделок. А поскольку в ходе такой сделки обычно, чтобы сэкономить время, ищут компромисс, большинство обвиняемых получают гораздо меньше, чем того заслуживают.

Но такова жизнь. Без процессуальных сделок система рухнет. Потому и эта сделка без каких-либо осложнений будет подписана судьей, и никто никогда не узнает о том, что произошло в этой комнате. По правде говоря, никого это и не волнует.

Нево вскоре выйдет на свободу. Она вспомнила, что сказал ей Нахум: «Добейся хотя бы условного срока, который превратится в реальный, если он совершит еще одно изнасилование». Получается, она только что помогла освободить насильника?

Глава 22

Известие о процессуальной сделке по делу Ади Регев взбудоражило Амита Гилади. Что за глупость? «Нападение при отягчающих обстоятельствах?» Да ведь это было самое настоящее изнасилование! И что интересно – все словно воды в рот набрали и не желают с ним говорить! Ни полиция, ни прокуратура, ни адвокат обвиняемого – никто. Заговор молчания лишь усилил его подозрения. Люди, как он успел усвоить за свою недолгую журналистскую карьеру, любят поболтать, посплетничать, покритиковать. А тут – глухая тишина.

Гилади не рвался освещать изнасилование Ади Регев. Не ради подобных репортажей он стал журналистом. Нет, Гилади мечтал вести журналистские расследования, но Дори настоял, чтобы он продолжал осаждать полицейских.

Амит прекрасно понимал, почему редактор так настойчив: материалы про преступления такого рода обязательно поднимают тираж газеты, играя на страхе читательниц – как бы такое не случилось и с ними. Гилади работает в газете вовсе не для того, чтобы пугать несчастных женщин. У него в жизни другие цели и задачи.

Эта непонятная процессуальная сделка изменила его отношение к расследованию. Гилади чувствовал, что за договором обвинения и защиты скрывается что-то серьезное, какой-то заговор.

В последнее время Амиту приходилось писать про какую-то чушь. А о чем еще может писать репортер, освещающий криминальную и образовательную тематику в районной газетенке? Из-за истории с изнасилованием Ади Регев он пропустил звонок от Глубокой Глотки, который пообещал ему сенсационный материал о коррупции в израильской полиции, доходящей до уровня генерального инспектора. Может, хоть что-то свалится на него в качестве компенсации? Вдруг эта процессуальная сделка – тот самый шанс?

Он отправился посоветоваться с Дори, выяснить у него, что следует предпринять, но, к его удивлению, Дори не заинтересовался. «Своей двоюродной бабушке будешь это рассказывать. Вся страна непрерывно заключает эти чертовы сделки. История с изнасилованием закончена, по крайней мере, до следующего изнасилования», – буркнул он и замахал на Амита руками, выпроваживая из кабинета. Гилади давно уже перестал пытаться понять его дурацкие выходки. Дори в свое время работал в «Гаарец», одной из самых крупных общенациональных газет Израиля, но по какой-то причине его оттуда поперли. После этого он застрял на должности редактора местной газетенки. В редакции поговаривали, что у него был роман с женой главного редактора «Гаарец», другие утверждали, что он сфабриковал какой-то репортаж. Короче, точно никто ничего не знал.

Пусть Дори думает что хочет, Амит не собирается отступать. У него такое ощущение, что копать надо где-то здесь, еще усилие – и наткнешься на золотую жилу. Вопрос только в том, где ему добыть информацию, от кого узнать, почему стороны решились на такую странную сделку.

Вдруг его осенило. Как он не подумал об этом раньше? Ведь Дори с начала расследования занудно твердил, что необходимо взять интервью у Ади Регев, а Гилади всеми силами сопротивлялся. Помилуйте, зачем? Тянуть душу из бедной девушки, чтобы потом несколько читательниц прослезились: «Какая трагедия»?

Каждый раз Гилади придумывал все новые отговорки, чтобы не идти к пострадавшей. То он пишет материал о директрисе частной школы, исправлявшей на «отлично» оценки учеников, чьи родители пожертвовали деньги школе, то случилась история с сыном крупного чиновника из мэрии, которого задержали вдрызг пьяным, когда он купался в фонтане напротив офиса своего отца. Все время что-то мешало. Дори даже вопросы для интервью записал: о чем ты подумала, когда увидела насильника? снятся ли тебе кошмары? можешь восстановить в памяти момент, когда ты поняла, что происходит? И так далее. Эти вопросы лишь укрепили решимость Гилади не ходить к несчастной девушке.

Но теперь ситуация изменилась. Интервью с Ади Регев вдруг обрело журналистскую ценность. Теперь это уже не мыльная опера под видом новостей.

* * *

Гилади напрягся, когда увидел, как девушка выходит из дома. Поджидая ее внизу, он раздумывал, не стоит ли подняться, постучать в дверь и представиться должным образом. Решил, что нет. Вряд ли после всего пережитого она пустит его к себе в квартиру. Дори, когда уговаривал его на это интервью, тоже предлагал дождаться Ади внизу, чтобы застать врасплох.

Гилади закусил губу. Ему не нравится то, что он делает, но у него, черт побери, есть цель. Происходит что-то серьезное, и его журналистский долг – все разузнать.

Следуя за девушкой, он подумал, что ни разу толком не видел ее. Тот полицейский, Нахум, чтобы произвести на него впечатление, показывал фотографии ее израненного лица, вот и все. Сейчас Амит отметил, что она очень недурна собой: красивые глаза, длинные распущенные волосы, отличная фигура. Если бы он встретился с ней при других обстоятельствах, он бы, возможно, даже запал на нее. Ему двадцать шесть лет, и у него нет девушки. Иногда он знакомится с девушками через Фейсбук, кое-кого из них ему даже удалось затащить в постель, но этим все и заканчивалось. Дори сказал ему как-то раз, что настоящий журналист ставит истину превыше всего, поэтому у него ни с кем не может быть серьезных отношений, так как они всегда основаны на лжи. Кто знает, может, он и прав.

Ади шла быстро. Еще немного, и она свернет на улицу Пинкас, где настолько людно, что расспрашивать ее будет сложно.

– Прошу прощения, – окликнул он девушку.

Она обернулась и бросила на него испуганный, как ему показалось, взгляд. Надо бы с ней поаккуратнее. Страх еще не покинул ее.

– Не бойся, – успокоительно произнес журналист, но его слова возымели обратный эффект.

– Я спешу, – отрезала девушка, отвернулась и быстро пошла прочь.

– Подожди, – не отступался он. – Я журналист! У меня всего несколько вопросов!.. – выкрикнул он вслед и побежал, стараясь догнать ее.

Ади не останавливалась.

– Не знаю, в курсе ли ты, но полиция и прокуратура заключили процессуальную сделку с твоим насильником. Его собираются выпустить на свободу. Я решил поговорить с тобой, так как считаю, что они поступают неправильно, что они предают тебя… – Амиту удалось ее догнать, и он пошел рядом, тяжело дыша.

Они вышли на улицу Пинкас. Ади Регев направлялась в сторону улицы Ибн Гвироль и не взглянула на него ни разу.

– Я на твоей стороне… я хочу, чтоб этот сукин сын сидел в тюрьме… чтобы с ним не заключали никаких грязных сделок, – продолжал журналист уже почти умоляюще.

Добравшись до улицы Ибн Гвироль, Ади остановилась и взглянула на него. Он попытался понять, что значит этот взгляд. Неужели его последние слова возымели какое-то действие? Может, она вообще ничего не знает о сделке?

– Оставь меня в покое, – процедила девушка. – Слышишь?

Амит схватил ее за руку, пытаясь задержать, но она вырвалась и закричала:

– Иди отсюда! Отстань от меня, я сказала!

Ее крик удивил и напугал его. Краем глаза он заметил, что прохожие наблюдают за ними.

– Ади, я на твоей стороне… Если бы с моей сестрой или подругой случилось то, что было с тобой, я бы хотел… – начал он.

Она зарыдала. Парень, похожий на уменьшенную копию Шварценеггера, положил руку на плечо Амита.

– Этот тип тебя достает? – спросил он Ади.

Не говоря ни слова, она повернулась и побежала.

– Отстань от нее, понял? – сказал парень, снимая руку с его плеча.