Текст книги "Опознание"

Глава 46

Рахель Цуриэль работала в прокуратуре Тель-Авивского округа уже тридцать пять лет и была уверена, что ее ничем нельзя удивить. Однако сегодня был как раз такой случай.

Она встала поприветствовать адвоката Иегошуа Борохова.

– Как поживаешь, Шуки? Рада тебя видеть. – Рахель заставила себя улыбнуться и протянуть ему руку.

– Как поживают Ариэль, дети, внуки? – тепло спросил он и пожал ей руку.

Она задумалась, и уже не в первый раз: интересно, чувствует ли Борохов, какое отвращение она к нему испытывает?

За свою долгую карьеру она работала со многими адвокатами. Одних уважала, к другим оставалась равнодушна, но этот – особая статья: он принадлежал к тем, кто перешел на другую сторону. Такие люди не просто представляют интересы преступных группировок, но, работая на них, становятся их полноправными членами. Что, впрочем, никак не мешает Шуки Борохову носить звание юриста и быть членом множества комитетов в Юридической ассоциации. Он является на все конференции, на каждый прием, общается с судьями и прокурорами, рассказывает им анекдоты и живописует рестораны Лондона, Нью-Йорка и Парижа, в которых ему довелось побывать. Когда пять лет назад ее назначили прокурором округа, Шуки служил в Национальном совете Юридической ассоциации и немало поспособствовал тому, чтобы урезонить нескольких известных юристов, которые были против ее назначения и собирались устроить в ее адрес клеветническую кампанию в СМИ. Они никогда этого не обсуждали, однако у Рахели сложилось впечатление, что про его заботу о ее карьерном росте она узнала совсем не случайно.

Вчера утром у нее в кабинете состоялось совещание по вопросу об аресте Фаро. Атмосфера была напряженной. Расследование зашло в тупик, и хотя Навон не говорил этого впрямую, но из его слов становилось ясно, что он считает всю историю с этим арестом большой ошибкой, совершенной под давлением начальства.

Украсившее газетные страницы интервью с инспектором Эли Нахумом тоже не прибавило оптимизма. «Прогнило что-то в Тель-Авивском округе», – переиначил цитату радиокомментатор, которого Рахель слушала сегодня по дороге на работу. Разумеется, Навон пытался успокоить ее, уверял, что Нахум порет чушь и преступления совершил конечно же Нево, но оба они понимали, какая на их головы обрушится буря, если обнаружится, что полиция арестовала не того человека и способствовала его неправомерному осуждению.

После совещания Навон попросил разрешения побеседовать с Рахель наедине. Он рассказал ей про информатора, который был у них в организации Фаро, но струсил и исчез сразу после ареста главаря. Теперь на Навона давит начальство: надо, дескать, намекнуть Фаро, что запираться бесполезно, поскольку информатор все им выложил. На деле же информатор успел доложить лишь о том, что для транспортировки наркотиков Фаро использует человека по имени Джордж, проживающего в деревне Гаджар, на границе Израиля и Ливана. Одно имя и одно название – Джордж и Гаджар – только и всего. Неизвестно, кто такой Джордж, как он переправляет наркотики и где именно в деревне – наполовину израильской, наполовину ливанской – находится их перевалочный пункт. Если бы у Навона было время поработать с информатором, дать ему созреть, у полиции был бы шанс узнать побольше.

– Но теперь все потеряно, – покачал головой Навон.

Он выглядел обеспокоенным и уставшим. Может, удастся надавить на Фаро, а может, и нет. Не исключено, что упоминание имени и названия деревни позволит Фаро сопоставить факты и понять, кто у них предатель, а для парня это будет означать смертный приговор. Два слова – имя человека и название деревни, – все, что у них есть.

– Можно, конечно, попытаться, но дело шаткое, рухнуть может как карточный домик, – подытожил он.

* * *

Глядя на сидящего перед ней адвоката, Рахель задавалась вопросом: что именно послужило истинной причиной для их встречи? Иегошуа позвонил ей вчера вечером. Послезавтра состоятся слушания по вопросу о продлении срока содержания Фаро под стражей, напомнил он и попросил назначить стандартную встречу, как это обычно бывает перед судебным заседанием.

Рахель сразу же перезвонила Навону и сообщила о разговоре с адвокатом. Впрочем, просьба Борохова ни одного из них не насторожила.

Навон поведал ей, что имя Джордж и название деревни не произвели на Фаро абсолютно никакого впечатления. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Он равнодушно сидел перед следователем и время от времени повторял: «По совету моих адвокатов я пользуюсь своим правом хранить молчание». «Возможно, наши слова заставили Фаро задуматься. А может, и нет», – повторил Навон свой вчерашний вывод.

– Мне кажется, вы сами понимаете, что этот арест исчерпал себя, – начал Борохов, скрещивая мясистые руки на толстом животе. Стороннему наблюдателю он мог показаться любящим дядюшкой – толстый, лысый, круглолицый, добродушно улыбающийся.

– Боюсь, мы думаем иначе, – спокойно ответила Рахель.

Борохов засмеялся:

– Намекаешь, что у вас на Фаро что-то есть? – Увидев, что прокурор вовсе не разделяет его веселье, он посерьезнел.

– Обещаю, вы все узнаете из обвинительного заключения, – перешла Рахель на официальный тон.

– Ну-у, Рахель, ну что ты… – Адвокат улыбнулся, пытаясь очаровать ее, но вызвал только еще большее отвращение. – Мы оба давно в теме… Если бы у вас что-то было, вы бы уже сказали. К чему эти игры?

– Шуки, мы знаем про Джорджа и про деревню Гаджар, – отрезала она. – И вообще, нам довольно много известно про твоего клиента. – Рахель пристально посмотрела на адвоката, стараясь уловить малейшие изменения в выражении его лица.

Борохов откинулся на спинку стула, поправил дорогой галстук.

– Да-да, Джордж и Гаджар. Мой клиент рассказывал, что полиция морочит ему голову этим Джорджем. Он понятия не имеет, кто это, – спокойно произнес он.

Рахель продолжала внимательно изучать его лицо. Шестое чувство подсказывало, что адвокат лжет. Фаро отлично известно, кто такой Джордж. Потому-то и явился к ней адвокат – Фаро заволновался. В любом расследовании присутствует элемент везения. Иногда два коротких слова могут справиться с задачей, которую не способны решить пухлые тома свидетельств, слежка и прослушка.

– Так для чего ты хотел встретиться? – Рахель решила, что пора переходить к сути.

– Я уже сказал, арест исчерпал себя… Обещаю тебе, что, если вы освободите моего клиента, не доводя дело до суда, он не будет общаться с журналистами. Через несколько дней никто и не вспомнит, в какую лужу села полиция с этим арестом, – заверил Борохов.

– Я весьма благодарна твоему клиенту за то, что он готов защищать доброе имя правоохранительных органов, – улыбнулась Рахель.

Борохов поморщился.

Уходить он, похоже, не торопится, сообразила Рахель.

Значит, разговор не закончен и он ждет подходящего момента. Она решила подтолкнуть адвоката.

– Если молчание прессы – это единственное, что вы можете предложить, то, право, ты мог бы не утруждать себя этим визитом. Впрочем, я, конечно, всегда рада тебя видеть… – тут же добавила она и растянула губы в фальшивой улыбке.

– У вас есть конкретное предложение? – осведомился Борохов.

А вот к такому стремительному повороту Рахель не была готова. Она пока еще не знает, какой срок собираются потребовать для Фаро. Какую бы цифру она сейчас ни назвала, это будет безответственно с ее стороны.

– Семь лет, – выпалила она уверенным тоном, решив не упускать возникшее преимущество. Годы переговоров научили ее отлично соблюдать правила этой игры.

Шуки поднялся с места.

– Похоже, мы действительно зря потеряли время, – вздохнул он и снова поправил свой красный галстук.

Отчего-то ей показалось, что цифра не произвела на него впечатления. Рахель тоже встала.

Адвокат с улыбкой протянул Рахели руку:

– Передавай привет Ариэлю. Напомни, он должен мне партию в теннис, когда мы в следующий раз встретимся в Эйлате.

Не упустила ли она сейчас возможность засадить Фаро за решетку? В сложившейся ситуации даже один год ареста был бы настоящим достижением. Изоляция подобного человека несомненно полезна для общества.

Борохов направился к двери. Окликнуть его, сказать, что она готова к переговорам? Но Рахель сдержалась. Она прокурор округа, а не рыночная торговка, хватающая за руки покупателей. Если она слишком быстро сдастся, он поймет, что у нее ничего нет. Он умен и проницателен. И испытывает ее.

Адвокат открыл дверь. Рахель глубоко вздохнула. Все равно не удалось бы завершить переговоры прямо здесь и сейчас, утешила она себя. Да, но если этот Джордж не стоит семи лет, то она упустила шанс. Борохов навестит Фаро и сообщит, что при существующем положении дел ему стоит повоевать за себя в суде. А у нее, как известно, нет никакого оружия.

Рахель уже начала опускаться в кресло, как вдруг адвокат остановился на пороге и обернулся к ней:

– Чуть не забыл!

Она подавила усмешку. Хорошо, что не поддалась искушению окликнуть прохвоста. Обсуждение процессуальной сделки – это торговля сродни покупке ковра на турецком базаре.

– Может быть, у одного из моих клиентов есть информация о насильнике из Северного Тель-Авива, – вкрадчиво произнес Борохов, подходя ближе. Теперь их разделял только стол.

– Что за информация? – спросила Рахель, пытаясь понять, при чем вообще здесь Зив Нево.

– Информация о его местонахождении, например. Это тебя интересует? – Улыбка адвоката расползлась аж до ушей.

Они молча стояли друг напротив друга. Поимка Нево избавит полицию от нескончаемого позора, а главное – спасет женщин Северного Тель-Авива от реальной угрозы.

– Чего хочет твой клиент за эту информацию? – Рахель прекрасно знала, в их мире нет ничего бесплатного.

– Он просит, чтобы вы не вели себя по-свински, – ответил Шуки Борохов с явным удовольствием.

Она промолчала.

– Семь лет – это слишком много, и ты это знаешь, Рахель, – нежно проговорил Шуки, прежде чем окончательно удалиться.

* * *

Рахель Цуриэль смотрела в окно на оживленный поток машин на улице Шауль-а-Мелех.

Она посоветуется с коллегами, постарается получить все необходимые разрешения, но в конце концов все равно отклонит предложение Шуки Борохова. Информация о местонахождении насильника, каким бы опасным он ни был, не соответствует по ценности той сделке, которую можно заключить по делу Фаро.

Если она скажет Борохову, что заинтересована в информации о местонахождении Нево, он потребует взамен смягчения наказания для Фаро. Но каждый день, проведенный им за решеткой, снижает уровень преступности – и это явно в интересах общества. Когда Рахель только стала прокурором, подобные решения не давали ей заснуть по ночам. Ведь она хорошо понимала, что в ее руках судьбы людей. Кого выбрать: насильника или главаря преступной организации? Спасти ту будущую жертву или другую?

Нельзя сказать, что теперь выбор дается легко. Но с годами Рахель привыкла принимать трудные решения. Если она отправит Фаро за решетку, это станет вершиной ее карьеры. Все будут помнить, что именно в ее бытность окружным прокурором одной из опаснейших в стране преступных группировок нанесен сокрушительный удар.

Глава 47

Давид Мешулам еле сдерживался, чтобы еще раз не пнуть Нево, лежащего на полу у его ног. Когда Борохов сообщил, что Нево скоро привезут, Мешулам пообещал себе, что проведет тщательное расследование и вытянет из Нево все до капельки. Но как только Давид увидел предателя, кровь бросилась ему в голову. Так уж он устроен – не умеет справляться со своей вспыльчивостью. Она овладевает им как смертельный вирус и мешает соображать.

Увидев, как Нево вылезает из «субару», Давид попросил людей Джорджа отойти и дать ему возможность «поговорить с парнем наедине». Нет проблем, пожалуйста, ответили ему. Зив, надо сказать, был явно потрясен, встретив здесь Мешулама.

– Зачем ты искал Фаро? – Хотя тело все еще болело после встречи с тем мужиком в квартире Нево, Давид от души двинул Нево кулаком в живот, отчего тот согнулся пополам. – Что ты хотел сказать ему такого, чего не мог бы сказать мне, а?

– Я ничего не делал, ничего не говорил, – промычал Нево.

– Я спросил, зачем ты искал Фаро, лузер несчастный!

– Извини. – Нево попытался сесть. – Ты прав, я должен был сразу пойти к тебе, я понял.

– Где машина? – закричал Мешулам, схватив Зива за ворот рубашки.

– Какая машина? Не понимаю, о чем ты…

– Не строй из себя идиота, – прошипел Давид, – ты отлично знаешь, о чем я говорю, – машина со взрывчаткой, машина с улицы Луи Маршала. Где она? Ты рассказал полиции, что ты там делал, скотина?

– Понятия не имею. Правда. Если бы знал, я бы сразу… Но я правда не… – бормотал Нево.

Именно беспомощность этого кретина вывела Давида из себя. Он ненавидит слабаков, которые не имеют ни капли самоуважения и ноют как бабы. К плаксивым бабам он тоже питает отвращение. Давид ударил Нево головой в нос и услышал треск хрящей.

– Где твоя семья, а? И не ври!

Нево не ответил, лишь зажал рукой окровавленный нос.

– Предупреждаю, я хочу знать правду.

Молчание.

– Кто был у тебя в квартире? – заорал Мешулам.

– Коп, который расследует изнасилование в Тель-Авиве… Я с ним никак не связан… – ответил Нево.

Мешулам с трудом разбирал невнятную речь. Коп? Это сбило Давида с толку.

– Что он делал у тебя в квартире?

– Не знаю… Искал меня… Они думают, что я насильник… – Речь Нево становилась все более невнятной.

Мешулам еще раз врезал ему кулаком в живот, и Нево упал на колени. Давид ни на секунду не поверил этому гаденышу. Наверняка он как-то связан с престарелым копом. Иначе откуда Нево знает, что тот был у него в квартире? Они сотрудничают. Это факт. Машина пропала в неизвестном направлении. Это тоже факт.

– Где твоя семья? – угрожающе спросил он.

Нево не ответил.

Давид снова ударил его в голову. И сразу понял, что Нево слишком хлипок, чтобы выдержать такой удар. Вот так с ним всегда: сначала бьет, а потом соображает, что наделал. Глаза Зива закрылись, он обмяк. Мешулам испугался: вдруг говнюк сдох? Черт! А Борохов ясно сказал, что Нево нужно беречь, он может послужить разменной монетой в деле Фаро. Давид приложил два пальца к его шее, нащупал пульс и вздохнул с облегчением. Не сдох, просто потерял сознание.

Глава 48

Тишина пустыни, поначалу завораживавшая Мейрав, теперь пугала. Прошло уже три дня, как Зив уехал, а от него ни слуху ни духу. Пообещал, что скоро вернется. Сколько это – скоро? День, максимум два. Прошло уже три…

Гили начал капризничать, все время спрашивал, когда вернется папа. «Все будет хорошо, мой милый», – обещала Мейрав, но сама плохо в это верила.

Просторный дом Орит вдруг стал ей тесен. Она чувствовала себя как в клетке, пыталась занять себя уборкой, готовкой, но страх не отпускал, ее томили предчувствия – одно ужаснее другого. Пустынный пейзаж, которым ей недавно так нравилось любоваться, лишь усиливал чувство одиночества.

Зив настоятельно просил не звонить ему и родителям. Несколько часов назад она не выдержала и попыталась с ним связаться, но его мобильник был выключен. Тогда Мейрав набрала родителей. Голос у мамы был испуганный. «Где ты, Мейрав? – чуть не плача спросила она. – Я с ума схожу!» Мейрав ответила: «Все в порядке, мама, не волнуйся» – и сразу отключила телефон – она видела, так делают в телесериалах, чтобы нельзя было засечь ее местонахождение.

Вчера ночью Мейрав почти не сомкнула глаз. Лежала без сна в кровати, поминутно вздрагивая от ночных шорохов. Вообще-то она старалась, особенно после развода, не уступать просьбам Гили и не пускала его к себе в кровать, но теперь сама предложила сыну устроиться вместе с ней. Мейрав смотрела на спящего сына, тревожно вслушивалась в вой шакалов за окном – ей так хотелось различить шум подъезжающего автомобиля. Она представляла, как машина останавливается у дома, Зив открывает дверь, входит и говорит: ну вот, все проблемы позади.

Утром она пошла в комнату Асафа, старшего сына Орит, и включила компьютер. Прежде этого не делала: нехорошо без особой необходимости вторгаться в частную жизнь обитателей дома, но больше нет сил находиться в добровольной изоляции. Вдруг с Зивом что-то случилось?

Открыла новостной сайт. Центральное сообщение: убийство на севере страны – муж лишил жизни свою жену. Мейрав медленно прокручивала страницы в поисках сообщений, как-то связанных с Зивом, хотя бы намеков на то, что могло случиться, но ничего не находила. Той ночью, когда Зив рассказал ей, что, сам того не желая, стал членом преступной организации, он, надеясь уберечь ее от опасности, не упомянул ни одного имени. А вдруг она сейчас как раз читает новость, связанную с ним, и даже не подозревает об этом?

Мейрав услышала, как Гили в соседней комнате разговаривает сам с собой, играя с плюшевыми зверушками. Сколько времени она сможет держать его здесь взаперти? Через три дня с лыжного курорта возвращается семья Орит, и тогда волей-неволей придется отсюда уехать.

Мейрав зашла в «Гугл» и набрала: «изнасилование в Северном Тель-Авиве». Выпала целая куча ссылок. Еще бы! Дело об изнасиловании долго не сходило с первых страниц газет, и многие из этих статей она уже читала.

Она ограничила поиск новостями последней недели – и у нее перехватило дыхание. Второе изнасилование, в нем опять подозревают Зива! Может, он все это время водил ее за нос и, пока она сидела здесь как на иголках и ждала его, изнасиловал еще одну девушку? Увидев дату, Мейрав вздохнула с облегчением. В это время он был здесь, с ней.

Ее глаза наполнились слезами. За что им такие страдания? Как получилось, что Зив стал главным подозреваемым в деле о двух изнасилованиях? Потерянная, беспомощная, сидела она перед компьютером, безутешно рыдая. Если бы Зив строго-настрого не запретил ей связываться с копами, она сейчас же позвонила бы в полицию и рассказала, что это второе преступление он уж никак не мог совершить! Но Зив сказал: «Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не обращайся в полицию».

Мейрав готовилась выключить компьютер, как вдруг ей на глаза попалось интервью с инспектором Эли Нахумом. Зив рассказывал ей о полицейском с глазами как рентгеновские лучи. Инспектор очень постарался, чтобы Нево признался в изнасиловании, которого не совершал. И вот теперь она читала заявление Нахума: Зив невиновен, он, Нахум, ошибался.

Но прилив оптимизма быстро сошел на нет, как только Мейрав выяснила, что Эли Нахума отстранили от должности, а высшие полицейские чины с негодованием опровергают его выводы. С их точки зрения Зив – насильник. Страх вернулся, когда она прочитала, что полиция продолжает поиски ее бывшего мужа.

Она выключила компьютер и беспокойно заходила по комнате. Поскорее бы Зив вернулся! Они вместе пойдут в полицию и расскажут, что в ночь второго изнасилования были вместе.

С ним что-то случилось… что-то плохое. Интуиция никогда не обманывала Мейрав. Она должна помочь Зиву, но как? Что она может сделать? Наверное, надо прочесть письмо, которое он оставил ей перед уходом. Может, вскрыть его, в самом деле?

* * *

Дрожащими руками Мейрав набрала первый телефонный номер из целого списка, полученного в справочной службе. В Тель-Авиве, как выяснилось, проживает не один Эли Нахум. Ей оставалось лишь уповать, что она не совершает сейчас роковую ошибку, из-за которой Зив окажется в еще большей опасности.

Но не сидеть же сложа руки! Может, как раз от бывшего полицейского придет спасение, надеялась она. Он ведь ясно сказал, что считает Зива невиновным. Позвонить ему – это не значит связаться с полицией, ведь он отстранен от должности.

– Гилади, прекрати мне звонить, понял? Я не собираюсь говорить с тобой, можешь так прямо и написать в своей паршивой газете, – донесся из трубки сердитый голос.

– Это Эли Нахум? – робко спросила Мейрав.

– Да, это я. Прошу прощения. Я думал…

– Инспектор Эли Нахум? – уточнила она.

Пока длился их разговор, в сердце Мейрав расцвело доверие к этому человеку. Его, казалось, мучило раскаяние за то зло, которое он причинил Зиву, и в интонации его голоса она расслышала – или ей показалось, что расслышала, – сильное желание помочь.

– Ты не догадываешься, где он может быть? – спросил Нахум.

Мейрав бросила взгляд на письмо Зива. Оно ее просто потрясло. Бандиты вынудили Зива заложить взрывчатку в машину незнакомой ему женщины. «Прочти его, только если почувствуешь, что ты и Гили в опасности», – сказал он перед уходом.

– Мейрав? Ты меня слышишь?

Она услышала свое имя и очнулась. Не совершает ли она ошибку? Ведь пока что она и Гили в надежном месте, им не грозит никакая опасность, а Зив взял с нее слово, что этим письмом она воспользуется лишь в самом крайнем случае.

– Он оставил мне сообщение с именем человека, с которым пошел встречаться, – выговорила Мейрав наконец и почувствовала, как сильно забилось сердце.

Лучше не рассказывать ему всю правду. Если письмо попадет в ненадежные руки, оно может сильно навредить Зиву. Она не знакома с Эли Нахумом и не знает, как он воспользуется этой информацией. Нужно действовать с умом. Упоминать имя Фаро не стоит.

– Как его зовут? – спросил Нахум.

– Давид Мешулам, – дрожащим голосом произнесла Мейрав имя человека, чьим указаниям следовал Зив.

Это имя несколько раз упоминалось в письме.