Текст книги "Замок над синим озером"

Глава 7

Король Ричард Львиное Сердце отправился на континент весной того же года, в котором был освобожден из плена. Ему нужно было восстановить статус-кво, существовавший до его пленения. Алчный Филипп Французский нагло пренебрег всеми законами, церковными и светскими, и покусился на владения короля-крестоносца.

С Филиппом английского короля давно разделяли территориальные претензии. Еще Вильгельм I Завоеватель, родоначальник Нормандской династии на троне Англии, захватив эту островную страну, объединил ее с Нормандией в единое англо-нормандское государство, границы которого нужно было постоянно оберегать и, разумеется, при любой возможности расширять. С этой задачей с переменным успехом как-то справлялись его наследники. А первый же король из династии Плантагенетов Генрих II, отец Ричарда, сумел не только сохранить Нормандию, но еще и значительно расширить свои владения за счет Аквитании, Гиени, Анжу и Мэна. И во все времена французские короли страстно желали отвоевать континентальные владения у английских монархов. И всегда особо острая борьба шла за пограничный Вексен.

И вот теперь, когда король Ричард Английский находился в плену у императора Священной Римской империи Генриха VI, французский монарх взялся за осуществление своих территориальных притязаний. Скорее всего, он понимал, что это было в высшей степени непозволительно и даже противозаконно – ведь земли любого дворянина, принявшего крест, тем более короля, были под защитой церкви и считались неприкосновенными. Но Филипп закрыл на это глаза, уж очень хотелось ему оторвать у соперника хоть часть его земель на континенте. Во всяком случае, Нормандию он определенно хотел отобрать у своего непокорного вассала Ричарда и передать более сговорчивому вассалу Иоанну. И за время отсутствия Ричарда он сумел-таки получить от принца Джона множество владений Плантагенетов, включая исконно анжуйскую крепость Лош.

Помимо договоренностей с принцем Джоном, король Филипп пустил в ход и прямые военные действия. Вообще-то воинские успехи французского монарха были довольно скромны. Однако в Нормандии ему определенно повезло. И хотя даже собственные бароны Филиппа отказались поддержать его, поскольку свято чтили условия крестовых походов, среди подданных английского короля нашлись предатели. Год назад без боя открыла ворота Филиппу главная крепость Нормандского Вексена Жизор, а следом за ней сдалась крепость Нофль по соседству. Это был страшный удар по всей оборонительной системе Нормандии. Недаром ведь и Генрих II, и Ричард так много средств вкладывали в пограничные крепости Вексена, и особенно в Жизор. Падение этой мощной крепости открывало Филиппу дорогу на Руан.

Комендантом крепости Жизор был Жильбер де Васкюэй – доверенное лицо Ричарда. Уж от кого английский король не ожидал измены, так это от верного де Васкюэя, который воевал с ним еще на Сицилии и которому король доверил сопровождать свою мать в Нормандию. Но тот, кто склонен к предательству, всегда сумеет его совершить и при этом найдет тысячу оправданий своему поступку. Спору нет, положение де Васкюэя было сложным. Он не думал, что король Ричард сумеет вырваться на свободу из плена, а Филипп Французский был рядом, и неповиновение ему грозило гневом и карами. Однако никакие трудности не снимают с рыцаря клятву, принесенную своему сюзерену. Хранить верность командиру – долг любого солдата, как и верность королю – долг каждого вассала. Люди, посильнее духом де Васкюэя, клали головы на плаху, храня свою честь и верность монарху. Но комендант не смог, оказался слабым.

После Жизора Филипп вскоре захватил расположенные севернее Вексена графства Э и Омаль. Пал замок Э, где почти полтора столетия назад самый великий из бастардов, прославленный король Вильгельм I Завоеватель, сочетался браком с женщиной своей жизни Матильдой Фландрской. А сейчас Филипп получил отличную опорную базу для наступления на Нормандию. Тут же на сторону французского короля поспешили переметнуться приграничные бароны Робер де Мелен, Гуго де Гурне, Гийом де Кайо и Жоффруа дю Перш. Все они давали королю Ричарду вассальную клятву. Причем трое из них, за исключением де Мелена, сражались под командованием своего короля в Палестине. А дю Перш даже стал родственником монарха – Ричард отдал за него свою племянницу, дочь Генриха Льва. Но это не удержало их от предательства.

Ободренный успехом Филипп во главе большой армии, усиленной войсками Балдуина, графа Геннегаутского и Фландрского, двинулся вглубь Нормандии и осадил Руан. Но здесь предателей не нашлось. Вернувшийся из Палестины верный сподвижник короля Ричарда по крестовому походу молодой граф Лейстер возглавил оборону города и сходу отверг предложение о сдаче. Горожане держались стойко, и через две недели французский король, к их огромной радости, вынужден был снять осаду – он опасался подхода спешно собранной анжуйской армии. Филипп сжег осадные машины и увел свои войска. Но по пути позволил себе несколько отвести душу и отыгрался на городах Иври и Паси. Вернёй он взять не смог – его жители оказали достойное сопротивление. Филиппу же доставило злобную радость разграбить город, принадлежащий графу Лейстеру, смело противостоящему ему в Руане, – Паси был вотчиной графа. После этого французский король вовсе недостойно принялся поливать грязью плененного английского монарха, заключенного в толстых стенах немецкого замка Дюриштейн, обвиняя его во всех смертных грехах.

Так чего же еще можно было ожидать от расправившего крылья английского короля? Он, конечно же, коршуном накинулся на обидчика, и Филиппу стало не до смеха.

Одной из первых боевых операций короля Ричарда на континенте был возврат под свое крыло замка Лош. Эта крепость, наследное владение графов Анжуйских, была возведена в современном виде графом Фульком Черным, неугомонным воителем, смелым и удачливым мужчиной, суровым и даже жестоким. Он за годы своего правления возвел в своих владениях не менее десятка надежных крепостей, что помогало ему удерживать свои земли от зарившихся на них графов Блуа и экономить средства – содержание крепостей обходилось дешевле, чем постоянной армии, находящейся в состоянии боеготовности. Но крепость Лош занимала среди них особое положение – здесь размещалась семья графа. И этот замок он возвел с особым тщанием, потратив на это много лет.

Громоздкое, не отличающееся ни красотой, ни изяществом сооружение, возвышалось на высоком берегу над рекой Эндр и имело чрезвычайно выгодное расположение на границе между Пуату, Туром и Берри. При сравнительно скромных размерах самого замка с высоким мощным четырехугольным донжоном он был практически неприступен. Его толстые стены (они достигали толщины девяти футов) имели внутри ходы и бойницы, позволяющие поражать противников, осаждавших крепость, в любой точке. Наверху башни располагались машикули, откуда на врага летели градом метательные снаряды. Вокруг самого замка были построены дополнительные оборонительные сооружения, и весь он производил впечатление неприступной суровости. Да, воинственный и неугомонный граф Фульк знал, что делал. И не случайно хитрый Филипп отобрал этот замок одним из первых у неразумного принца Джона. И так же понятно, почему король Ричард сделал Лош одной из своих первых целей.

О том, как проходила эта военная операция, барону Лорэлу сообщил в письме сын. Правда, весточку от Брэда в Лейк-Касле получили только в середине ноября. Тогда с континента прибыл гонец, привезший печальные известия сэру Тимоти Эллиоту. Его сын, Кристофер Эллиот, проявлявший в армии короля Ричарда чудеса смелости, погиб под Фретевалем, когда англичане гнали короля Филиппа с его армией от самого Вандома, и французский король дважды терял свой обоз, в итоге попавший в руки англичан. Остановившись в Уинстоне, гонец рассказал его обитателям о событиях на континенте, отдал им весточку от сыновей и просил передать письмо барону Кевину Лорэлу в Лейк-Касл. На следующий день барон дрожащими руками вскрыл потрепанное послание от сына и впился глазами в наскоро написанный текст.

Сразу по прибытии к берегам Нормандии мы высадились в Барфлере, – писал Брэд. – Я никогда не ожидал такой встречи. Поверь, отец, это было не менее торжественно, чем в Англии. Во всю мощь звонили колокола, а люди высыпали на улицы, плача и смеясь от радости. Они произносили хвалебные речи нашему королю, пели и плясали. Но наш монарх, как и следовало ожидать, не стал задерживаться здесь – он рвался в сражение. И мы двинулись на Кан, а потом в Лизье. Сам я не видел, но мне рассказывали, что в доме архидиакона Жана д’Алансона, где наш король расположился на ночь, к нему явился принц Джон. Говорят, он упал в ноги брату и слезно вымаливал у него прощение за все, что натворил. И наш великодушный король, конечно же, простил его. Больше того, он вернул ему графство Мортен в Нормандии и Глостер в Англии и даже назначил солидное годовое содержание. Напрасно, я считаю. Это слишком уж щедро.

Оттуда мы двинулись на юг, к Туру и Пуатье. И наконец я увидел замок, который был целью нашего марша. Это что-то совершенно необычное, отец. Совсем не похоже ни на наш Лейк-Касл, ни на те замки в Англии, которые я видел. Я бы сказал, что это чудовище среди замков, монстр. Он стоит на высоком скалистом берегу над рекой. Сам замок не так и велик, но удивительно мрачен и с первого взгляда дает понять, что взять его невозможно. Толстенные стены с узкими бойницами неприступны. А сам донжон неправдоподобно велик для такого в целом небольшого сооружения. Он грубый, но видно, что поставлен на века. Да, предки нашего короля умели защищать себя. Я слышал, что в надежде взять эту крепость враги проводили под ее стенами не один месяц. И не могли взять защитников измором. Говорят, там есть тайные подземные ходы. Куда они ведут, никто не знает, но, видно, обороняющимся они помогали.

Мы подошли к крепости и стали лагерем неподалеку. Утром король Ричард выступил перед солдатами и сказал столь пламенную речь, что все загорелись желанием немедленно броситься на штурм. И бросились. Я не помню в подробностях, как все происходило. Вспоминаю только отчаянные крики, громкие команды, звуки пролетающих совсем рядом стрел, летящие сверху камни. И вдруг – о чудо! – мы оказались внутри. Представь себе, отец, неприступную крепость, о которую сломал зубы не один желающий завладеть ею, мы взяли за три часа. Это действительно чудо! И проявление огромной мощи нашего короля – величайшего из рыцарей. Я счастлив, что служу ему, отец. Таких командиров, как он, – поискать и не найти.

А потом, когда мы праздновали победу, король наградил многих, кто отличился в этом бою. Меня вместе с шестью другими молодыми дворянами он прямо здесь, в замке, возвел в рыцари. Коснулся моего плеча своим мечом, затем взял в руки мой, побывавший в сражении, поднял его над головой и вручил мне со словами:

– Держи свой меч, рыцарь Брэд Лорэл, и не посрами его никогда. Служи мне всегда так же верно, как служил сегодня.

Я совсем потерял голову от счастья, отец. Представляешь? Твой младший сын уже тоже рыцарь. Ты можешь гордиться мной.

Барон Кевин Лорэл не стыдился слез, читая письмо сына. Подумать только! Его мальчик – опоясанный рыцарь. И отец принялся молиться, чтобы Господь Всемогущий сохранил его сыну жизнь в этих отчаянных сражениях и позволил обрести то, о чем мечтает каждый молодой воин, – славу и земли.

А дальше на запад, в пограничном замке Денвент-Касл, другой отец замер от душевной боли. Сэр Тимоти Эллиот застыл как каменный, получив известие о гибели младшего сына. Его мальчик, последний дар ему от любимой Дженет, лежит в чужой земле, а он, отец, не может даже как полагается оплакать сына. И никогда не сможет помолиться на его могиле. Да и вряд ли ее кто-нибудь теперь найдет. Солдаты на войне гибнут сотнями, тысячами, и некому следить за тем, кто из них и где похоронен.

Патрик был потрясен не меньше отца. Он всегда любил младшего братишку. Разница в возрасте между ними была не так и велика, всего шесть лет, но старший всегда считал своим долгом защищать и оберегать младшего. И тот доверял ему и отвечал щенячьей детской привязанностью. Мальчик вырос сильным и отважным. Воин в нем проснулся очень рано. И все таланты их отца, о которых сыновья слышали не раз от опытных в бою воинов, передались ему в полной мере. Как же могло получиться, что он погиб? И что стало причиной гибели? Меч? Стрела?

Ответы на свои вопросы убитый горем брат смог получить только следующей весной, когда сошли снега, просохли дороги, и в их края смог добраться очередной гонец с континента. Рыцарь Брэд Лорэл передал через него послание своему отцу в Лейк-Касл.

Мое сердце и до сих пор болит, отец, – писал Брэд, – когда я вспоминаю, как глупо погиб Кристофер. Он с самого начала был отважен и смел безгранично. Кидался в любую схватку, его не страшили ни количество врагов, ни их преимущества на поле боя. И судьба хранила его. Наш король, признавший его доблесть, призывал его все же к большей осмотрительности в сражениях. И это он, прославленный рыцарь, никогда не знавший, что такое страх! Он при мне напомнил Кристоферу, что на далекой родине его ждет отец, который жаждет обнять сына, живого сына. «Ты как будто ищешь неприятностей на свою голову, Эллиот, – сказал ему как-то наш монарх, – не забывай, храбрость не должна переходить границ разумного. Мне нужны такие отменные рыцари, как ты. В вас – моя сила». Помню, тогда Кристофер ответил королю взглядом, значения которого я не понял. А на другой день, когда мы атаковали небольшой отряд французов, ощерившихся пиками, он кинулся буквально грудью на первый ряд пикинеров. Мы с Чарльзом не успели остановить его. И в следующее мгновение он повис на пиках врагов, вырванный из седла. Тут уж и мы забыли об осторожности, рванули вперед. Наши воины смяли французов, но нам с Чарльзом было уже не до них. Мы подхватили окровавленное тело друга и вынесли его за пределы места сражения. Он был еще жив, но почти не мог говорить. Грудь его была пробита в нескольких местах, и кровь пузырилась на большой ране. Но он нашел в себе силы улыбнуться нам и прошептать еле слышно: «Все хорошо». И закрыл глаза. Мы похоронили его возле небольшой церквушки, которую нашли в ближайшем селении. А меч его взяли с собой, чтобы передать потом сэру Эллиоту. Этот меч станет достойным украшением главного зала Денвент-Касла. Пусть для отца станет утешением мысль, что сын его своей отвагой и бесстрашием поразил даже самого короля Ричарда Львиное Сердце.

А пока что родственники пребывали в неизвестности и могли только горевать по погибшему Кристоферу. Был отправлен гонец к Конану, и тот незамедлительно прибыл к отцу, несмотря на то что зима уже ощутимо надвигалась на их края. Ему хватило сообразительности прихватить с собой старшего из своих сыновей. Малышу было уже пять лет, он был крепенький и довольно рослый. И, как ни странно, похож был не на отца, не на мать, а на своего дядюшку. Кристофер ведь тоже пошел не в своих родителей. Сэр Эллиот всегда подозревал, что в его младшем сыне возродились черты никогда не виденных им, Тимоти, собственных родителей, одного или даже обоих. А сейчас малыш Алекс живо напоминал деду маленького Кристофера. Те же темные глазенки и светлые, мягкие и шелковистые волосики. В сердце доблестного рыцаря потеплело. Он потерял сына, но обрел внука, очень похожего на него. Жизнь не остановилась, она идет вперед, и нужно уметь пережить все горести, которые она порой приносит.

Конан тоже был сбит с ног известием о гибели младшего брата. Все дети сэра Тимоти были удивительно дружны между собой. Братья озорничали вместе, вместе несли наказание, когда заслуживали, но никогда не ссорились между собой и горой стояли друг за друга. И все трое всегда нежно любили свою красавицу-сестру. Сейчас Мэйрин была уже далеко, и вряд ли удастся известить ее о трагическом событии. Но весной, когда откроются дороги, ей обязательно передадут письмо. А еще лучше было бы съездить к ней, чтобы заодно посмотреть, как она устроилась в своем новом доме. А пока Конан по первому снегу, выпавшему в этом году очень уж рано, отбыл к себе, оставив сынишку с дедом и дядюшкой Патриком.

Во владениях графа Хьюберта тоже было неспокойно. Родители очень переживали за своих сыновей. Ведь все трое были там, откуда то и дело шли известия о гибели английских воинов. Война, какой бы победоносной она ни была, свою жатву собирает всегда.

А в засыпанном ранним снегом Лейк-Касле Нада дохаживала последние месяцы перед родами. Живот у нее был огромный как бочка, и женщина еле передвигалась на опухших ногах. И все-таки каждый день она ходила по замку, выходила во двор и обязательно поднималась на самый верх башни к бабушке. Леди Вала была уже совсем стара – в этом году ожидалось ее семидесятилетие. Но упрямая женщина не желала сдаваться в плен годам и отказалась сменить свои покои на более удобные в нижнем этаже замка. Там, наверху, был ее мир. Эта комната приняла ее, когда она впервые появилась в Лейк-Касле, здесь родилась ее любовь, и здесь было ее любимое озеро. Стоило только подойти к окну, и яркая синева приветствовала женщину – озеро тоже, казалось, любило ее.

Нада по-прежнему остерегалась встречаться с братом. Ничего хорошего эти встречи не приносили. Ричард смотрел на нее холодно, и в глазах его она читала открытое презрение. «Дурачок, – думала она, – знал бы ты, чье это дитя, смотрел бы, наверное, куда приветливей». Но знать этого не положено никому, кроме бабушки и отца. Только так она могла уберечь своего ребенка, сохранив его для себя. Судьба королевских детей редко бывала счастливой, особенно тех, кто родился, как говорят, не на той стороне одеяла. Уж пусть лучше ее сын будет простым рыцарем, но останется жив. В том, что родится мальчик, она не сомневалась ни минуты. Да и повитуха заверила ее в том же. Она даже и имя приготовила своему малышу – Генрих, в честь деда Плантагенета. Говорят, он был сильным мужчиной и славным королем.

В канун Рождества Нада поднялась в комнату к бабушке. Шла медленно, отдыхая часто и подолгу. Леди Вала сидела у огня и шила что-то маленькое. Увидев внучку, она поднялась ей навстречу и бережно проводила молодую женщину к удобному креслу, в котором только что сидела сама.

– Тебе бы уже не стоило подниматься ко мне, дорогая, – сказала она ласково, – это, пожалуй, слишком тяжелая работа для твоих ног.

– Ничего, бабушка, я справляюсь, – со слабой улыбкой отвечала внучка. – Мой мальчик должен родиться крепким, а для этого мне не следует сидеть клушей на одном месте.

– Ты так уверена, что родится сын? – взглянула на нее старая женщина.

– Совершенно уверена, бабушка, – улыбка стала шире, – еще месяц, от силы полтора, и Генрих Плантагенет придет в этот мир. Жаль, отец не увидит его, не возьмет на руки. Но я знала, на что шла. Это будет мой сын, только мой, ба. Однако я воспитаю его в любви и почтении к своему монарху. Очень хочется знать, каким он родится. Будет ли похож на отца?

– Ох, детка, – вздохнула старая женщина, – лучше бы ему не показывать всему миру свое королевское происхождение. Целее будет его голова. Здесь, на севере, ему, конечно, ничто не грозит. И дед защитит его, я уверена. Но мир велик, а в большом озере и хищники водятся крупные.

Женщины посидели еще вместе, радуясь своей близости и теплу, исходящему от очага. А за окном уже завывал злой ветер, кидая пригоршни снега в закрытые деревянными щитами окна и порождая странные, тянущие душу звуки в печных трубах.

Прошло Рождество, остались позади праздничные дни, миновала двенадцатая ночь. Ходить становилось все трудней, и под конец Нада сдалась. Под присмотром верной Аны она почти все время проводила в своей комнате, лишь изредка выходя в большой зал. Отец часто навещал ее, приходили мать и бабушка. Только брат не появлялся в ее покоях – он все еще злился и негодовал.

Наконец во второй день февраля, когда за окном свирепствовала настоящая буря, Нада почувствовала первые боли и вскоре залила комнату отошедшими водами. Поднялся переполох, забегали слуги с ведрами, мать, бабушка, Ана и повитуха собрались возле Нады. События развивались на удивление быстро. Не успели отойти воды, как начались схватки, одна сильнее другой. Нада стонала, сцепив зубы, но послушно тужилась, когда велела старая повитуха. Не прошло и двух часов, как ребенок появился на свет. И сразу же закричал громким, требовательным голосом. «Принц ты мой маленький», – успела подумать Нада и провалилась в забытье, измученная столь стремительными родами. Она не видела, как ее сына обтерли и запеленали. Не слышала, как ее отец вынес малыша в большой зал и громко объявил:

– Встречайте нового члена семьи Лорэлов. Представляю вам своего внука Генриха Лорэла. Любите его и почитайте, как всех нас. Вечером – пир.

В зале поднялся шум, ребенку желали долгой жизни, крепкой руки и, конечно, удачи. Без нее справляться с суровыми испытаниями трудновато. Сейчас дед при всех обитателях замка признал родившегося младенца, и это, несомненно, было его первой удачей – ведь отец мальчика так и не появился. Только Ричард сверкнул в сторону малыша недовольным взглядом, но не сказал ничего. И что тут скажешь? Отец признал своего внука, и это делало родившегося бастарда законным членом семьи Лорэлов.

Через несколько дней после рождения маленького Генриха леди Вала пригласила к себе старшего внука. Ричард не посмел отказаться и с тяжелым сердцем отправился на верхний этаж донжона. «Сейчас бабка начнет меня ругать, – сердито думал он, – только этого мне и не хватало». Однако в уютной, согретой огнем очага комнате его ожидал приветливый прием.

– Проходи, мой мальчик, и присаживайся здесь, возле меня, – улыбнулась ему бабушка, – я хочу посмотреть на тебя поближе. Ты так вырос, Ричард, и возмужал. Ты очень похож на моего Ричарда, как и твой отец. Но ты, пожалуй, даже больше.

Глаза старой женщины стали грустными.

– Какого твоего Ричарда, бабушка? – оживился внук.

– Твоего деда, дружок, моего любимого незабвенного супруга, – тихо проговорила леди Вала, с трудом сдерживая слезы.

– Расскажи мне о нем, ба, – попросил Ричард, мигом забыв про все свои обиды и недовольства.

И бабушка рассказала. Поведала внуку все о жизни его доблестного деда и даже вспомнила прадеда, сэра Брэда Лорэла. Рассказала о том, как сама попала сюда на север, как провел ее этим опасным путем вихрастый двенадцатилетний мальчишка Тим, сумев уберечь от жестоких лап бесчеловечного принца. Вспомнила, как удалось наладить добрососедские отношения с шотландцами по ту сторону их участка границы, как тяжело пришлось его отцу, вынужденному в девять лет забыть о детстве и принять на себя обязанности хозяина замка. Рассказала, как твердо вел маленького Кевина к взрослению его верный наставник сэр Тимоти Эллиот, как учил воинскому мастерству, оберегал от опасностей, а потом помог отомстить за отца. И когда коварного Айтинга схватили, сэр Тимоти отошел в сторону, позволив двенадцатилетнему Кевину самому поразить мечом погибшего отца его убийцу.

Многое вспомнила старая женщина. Ее речь текла неспешно, только голос иногда подрагивал от всколыхнувшихся чувств. А Ричард впитывал каждое слово бабушки, забыв о времени. Перед глазами проходили яркие картины прошлого его семьи, его предков, дело которых предстоит продолжить ему.

– Ты можешь гордиться, мой мальчик, всеми рыцарями Лорэлами, которые владели этим замком на протяжении более двух веков и ни разу не позволили врагу овладеть им. И никто из них не посрамил знамя с головой белого волка и гордый девиз Лорэлов «Честь превыше всего».

Глаза бабушки молодо блеснули, и Ричард сразу поверил всему, что слышал о ней и что считал раньше просто сказками.

– Скажи, бабушка, это правда, что ты сама пошла тогда с отцом в поход против коварного Айтинга и разила врагов из лука? – недоверие в глазах внука смешалось с готовым вспыхнуть восхищением.

– Конечно, правда, мой мальчик, – улыбнулась женщина, – как же я могла усидеть в замке, когда моему любимому сыну грозила опасность? И это я настояла на том, чтобы не щадить никого из этого злобного семейства. Я не могла допустить, чтобы новая угроза от них нависла над моим сыном и его наследниками.

Леди Вала снова блеснула даже сейчас удивительно красивыми глазами, так напоминающими юноше глаза Нады, а в его сердце поднялась волна любви к этой сильной женщине, никогда не склонявшей головы под ударами судьбы. И Ричард дал волю чувствам. Он склонился над сухонькой старческой рукой, когда-то так ловко метавшей стрелы во врагов, и прижался к ней долгим поцелуем. Другая женская рука ласково гладила его волосы. Леди Вала склонилась к внуку и приникла губами к темноволосой макушке. Так и сидели они долгое время у очага, наслаждаясь возникшим чувством единства. А потом Ричард еще несколько дней не мог прийти в себя, осмысливая то, что услышал от леди Валы и ощущая все большую гордость не только за своих предков-рыцарей, но и за эту сильную и мудрую женщину – его родную бабушку.

Долго тянувшаяся холодная зима нехотя уступила свое место весне. Зазвенела капель, голоса птиц стали веселее. Солнышко проглядывало все чаще, согревая землю и давая надежду на скорое тепло. Дни становились дольше, и это радовало. По просохшей дороге и пробился к ним наконец гонец. Это был один из воинов Брэда, получивший ранение в битве под Вандомом. Как только стало возможно, его отправили домой. Он и привез письмо своего рыцаря и передал те новости, которые знал.

Одолев французского монарха в серии сражений под Вернёем, Фретевалем и Вандомом, король Ричард устремился на Аквитанию. Это была его земля, его личные владения, и мириться с предательством своих вассалов он не имел ни малейшего намерения. Быстрым маршем английская армия двинулась на Тайбур и Марсильяк. Вскоре были захвачены полностью владения склонившегося перед Филиппом Французским Жоффруа де Ранкона, а затем Ангулем, замки Шатонеф, Монтиньяк и Ла-Шез и следом все земли графа Ангулемского. Город Ангулем с его мощной цитаделью прославленный своими победами король-рыцарь взял за один вечер. Здесь в плен к нему попали триста рыцарей и сорок тысяч солдат. И на весь полный разгром аквитанских мятежников Английский Лев потратил чуть больше двух недель. Таким образом, он за два месяца блестяще провел всю задуманную кампанию, поставив сенешалями Анжу и Аквитании верных ему, надежных людей.

Пока король-крестоносец сражался на юге, его младший брат принц Джон вел свои сражения на севере, в Нормандии. Но он был далеко не так талантлив и не отличался большой отвагой. И король Филипп мог хоть немного отогреть свою душу, одержав над ним победу. Так что война была еще далека от своего завершения.

Таковы были свежие известия, услышанные в замке Лейк-Касл. А Брэд писал отцу еще и о другом:

Я не знаю, чем вызвано столь доброе отношение ко мне короля Ричарда, отец, но благожелательность его велика. Представь себе, совсем недавно он предложил мне невесту – наследницу не слишком большого, но хорошего владения в долине Луары, между Анжером и Нантом. Хозяйский дом достаточно велик и крепок и охраняется не хуже, чем замок. Земля здесь отличная, отец, много солнца, и зреет виноград. Так что твой сын может оказаться зажиточным землевладельцем, если ты дашь свое согласие и благословение на мой брак. Имя невесты Жюльетт д’Этьен, ей почти пятнадцать лет, и она довольно мила. Я думаю, что она могла бы стать мне хорошей женой. Правда, владения мои будут далеко от вас, но где же еще я смогу получить свою землю, отец?

Нада прослезилась, слушая то, что писал младший брат. Любимый Ричард, он сдержал свое слово и сделал для ее брата все что мог. Она встретилась глазами с отцом, и они обменялись понимающими взглядами.

Барона письмо сына взволновало. Его милый мальчик мог стать владельцем хорошего земельного надела, с большим домом к тому же. Здесь, в Англии, ему вряд ли бы такое удалось. Сам он, барон Лорэл, – слишком мелкая сошка, чтобы найти младшему сыну невесту с землями. А оставлять Брэда ни с чем не хочется. Пожалуй, пусть берет то, что предлагает ему судьба, и будет благодарен за это. И отец решился дать свое согласие. Нужно было послать гонца на континент. Прибывший с этим письмом воин был слишком слаб для обратного далекого пути. Надо было найти кого-то другого. И тут Ричард изъявил желание поехать к брату. Отец был крайне удивлен, но возражать не стал.

Однако прежде всего нужно было известить семейство Эллиотов об обстоятельствах гибели Кристофера и передать им его меч и некоторые личные вещи, которые привез с собой гонец. С этим отправился на запад Сэм Пирс. А Ричарда начали готовить в дальний путь. Барон, поразмыслив и посоветовавшись с матерью, не стал протестовать против его намерения. В конце концов, мальчику нужно взрослеть. А этого не сделаешь, сидя дома. К тому же Грег Мур, которому барон поручил дальнейшее воспитание своего наследника, недаром ел хлеб господина. Он многому успел научить молодого Лорэла даже за эти несколько месяцев. И он поедет с воспитанником на континент. А барон даст сыну сильный отряд. Кроме того, отец уже знал, кто забил глупостями голову его сына. Отправленный во владение лорда Перси Сэм сумел разузнать все. Змеем-искусителем оказался Пол Стиннин, младший брат того самого скандально известного Рамуэля, который столь неудачно женился на Деборе Хьюберт несколько лет назад. Мальчишка Пол, живший при дворе родственника из милости, оказался напрочь испорченным и изо дня в день лил свой яд в уши наследника Лейк-Касла. Сэму пришлось даже поговорить по душам кое с кем из доверенных воинов лорда Перси. Когда эти неприятные сведения дошли до лорда, он страшно разгневался, и спустя три дня родственник исчез из его владений.

Сэм Пирс, конечно же, как всегда отлично справился с порученным ему делом и здесь, в Денвент-Касле. Он был вестником печальных событий, но, к счастью, не первым. Он привез сэру Эллиоту и его домочадцам слова Брэда о храбрости и безграничной отваге Кристофера, вызвавших восхищение у самого короля Ричарда Львиное Сердце. Патрик узнал наконец, как именно погиб его брат. Не меч, не стрела, а пики. Господи боже! Как же это страшно! Глаза мужчины заволокло слезами, горло сжалось. Сэм протянул сэру Эллиоту сверкнувший в солнечных лучах меч погибшего сына. Сэр Тимоти принял его дрожащими руками, поцеловал и велел сразу же водрузить на стене зала на самом видном месте, рядом с гербом и девизом. А Сэм добавил слова Брэда о том, что они с Чарльзом де Морреном, своими руками похоронившие друга возле маленькой церкви, запомнили название этого селения и при надобности смогут найти его.