Текст книги "Знак фараона (сборник)"

– Из тебя не получится разведчик, – сказал сопровождавший его Кармел. – Ты глядишь не по сторонам, а в самого себя. – И вполне серьезно повторил свое предложение: – Оставайся. Мы плохо понимаем ваши письмена и не слишком разбираемся в ваших богах. Нам нужны такие люди, как ты. У тебя будет все: дом, золото, слуги. Ты сможешь жениться на Инаре.

И испытующе посмотрел ему в глаза.

Тамиту стало неловко.

– Я догадался, что ты знаешь, – сказал египтянин. – Так получилось, прости. – Он умолк, не находя нужных слов.

– Что случилось, то случилось, – небрежно произнес Кар-мел. – Честно говоря, я не в восторге от того, что моя сестра упала в объятия чужестранца, но мне известно, насколько человек зависим от воли своего сердца, даже если он – воин. Что говорить о женщине!

Тамит кивнул. Да, это так. Даже на суде Осириса самый страшный обвинитель, как и главный защитник умершего, – его собственное сердце!

– Разве я могу жениться на принцессе? – спросил юноша.

– Почему нет? Ты не простой воин, а Муваталли признает величие Рамсеса, его страны и народа.

На миг у Тамита мелькнула мысль о том, что он мог бы согласиться. Чужая страна, чужой народ, любящая его девушка, красивая и страстная, – вот что помогло бы ему позабыть о прошлом. О Тие. Вместе с тем в Египте его ждут отец и мать. Он их любит. Он в долгу перед ними. И он не способен причинить им боль.

– Прости, но мне необходимо вернуться домой.

– Как хочешь, – сказал хетт и спросил: – Не можешь одолжить мне свою пектораль?

Тамит хотел спросить зачем, но передумал. Он снял украшение и протянул младшему брату царя хеттов.

Через несколько дней, в течение которых египтянин обитал в красивом доме, в хорошо обставленных покоях и наслаждался любовью Инары, к нему пришел Кармел, вернул пектораль и сказал, что Тамит должен предстать перед царем.

– Муваталли хочет на тебя посмотреть.

Тамиту тоже было любопытно взглянуть на царя хеттов и сравнить его с Рамсесом. Прежде он видел Муваталли только издали. Он уже знал, что повелитель хеттов не так далек от своих подданных, как египетский фараон. Если Рамсес превращался в человека только на поле битвы, то хеттский царь никогда не обожествлялся при жизни.

Его дворец оказался много скромнее дворца Рамсеса; сам Муваталли был облачен в длинное одеяние и замысловатую накидку, на голове царя красовалась плотная шапочка, а в руках он держал длинный посох.

Войдя в зал, Тамит низко поклонился, а затем, выпрямившись, заметил, что глаза царя и его советников прикованы к его лицу, в особенности к украшению на его груди. В зале присутствовал переводчик. Египтянину задали несколько вопросов, после чего хетты заговорили между собой на своем языке: они то ли совещались, то ли спорили.

Кармел стоял в стороне. Молодой хетт внимательно следил за участниками разговора. Когда к Кармелу обратились, он что-то веско произнес, но при этом на его лице промелькнула неприятная для египтянина усмешка. Тамит понял, что сейчас присутствующий в этом зале Кармел был одним из тех, кто считал жителей страны Кемет своими врагами.

Когда Тамиту велели покинуть зал, он не удержался и украдкой задал хетту вопрос:

– О чем они говорили?

– Тебе не следует этого знать, – ответил Кармел и добавил: – Радуйся, египтянин! Тебя отпускают домой.

Когда они остались одни, хетт протянул Тамиту прочно зашитый мешок и сказал:

– Это золотые таблички с текстом послания. Они скреплены оттиском царской печати. Передай их своему фараону. И поклянись, что никому о них не расскажешь.

Тамит отдернул руку.

– Меня не пропустят во дворец Рамсеса!

В серых глазах Кармела появился металлический блеск.

– Пропустят, если наденешь свою пектораль. Советники Муваталли сказали, что это царская вещь.

Тамит покачал головой.

– Мой отец сказал, что пектораль – награда за его воинские заслуги. Он не хотел, чтобы я ее надевал. Я думал, что раскрыл все тайны, а оказалось, что нет.

Юноша задумчиво взвесил украшение на ладони. Оно было с ним, когда он жил на болотах и считал себя сыном Шеду, когда стал наследником Интеба и когда поравнялся с колесницей Рамсеса и бросился к фараону, желая его защитить.

– Зачем сопротивляться судьбе? – спросил Кармел. – Иди вперед до тех пор, пока это возможно. И еще: ты не должен быть один. Мир не признает одиночек.

– Я не один, – возразил египтянин.

– Но только не там, внутри.

«Только не говори об этом Инаре», – хотел сказать Тамит, но промолчал.

Им предстояло проститься, и, по всей вероятности, навсегда.

Это случилось скорее, чем он мог предположить, потому что время неумолимо к тем, кто хочет приостановить его бег. Тамит стоял перед Инарой, и ему чудилось, будто он видит перед собой пепел потухшего костра. Как быстро все закончилось! И так же скоро забудется. Ему было неловко и стыдно, и он не знал, что сказать девушке. Лучше не иметь дело с женщинами, которых, как бы ни старался, не можешь полюбить всем сердцем, к которым только влечет!

Инара, казалось, тоже не знала, о чем говорить. Печально улыбнувшись, она достала браслет из мудрено сплетенных тонких полосок кожи и надела на руку Тамита.

– У тебя будет много золота, а такого украшения тебе никто не подарит. Обещай, что не станешь его снимать. Оно не позволит тебе позабыть о моей любви.

Он сжал ее запястье. Инара права: иногда ценность заключается не в материале, а в искусной работе. В чувствах, с которыми была сделана вещь.

– Обещаю. Инара! Если я чем-то обидел тебя, прости.

– О нет, ты подарил мне радость! Жаль только, что я не жду от тебя ребенка.

Тамит с облегчением вздохнул, тогда как предательский внутренний голос шептал: «У Тии уже двое детей – от другого мужчины!»

Вечерний воздух опьянял свежестью, как молодое вино. Мир казался чудесным, как мечта, деревья и травы волновались, словно корабли на якорях. Это был один из тех моментов, какие исчезают бесследно, хотя на самом деле хочется, чтобы они никогда не кончались.

Тамит знал, что Инаре пора возвращаться обратно, и все же не смог устоять перед желанием еще раз вкусить ее страсть. Мешок с загадочными табличками упал в траву, шелковистые волосы девушки накрыли Тамита мягкой волной. Одежда обоих промокла от вечерней росы. Никто не слышал их криков и стонов отчаяния и радости, разве что птицы, парящие высоко в небесах, да неприметные земные твари.

Когда девушка поднялась с земли, ее лицо было залито слезами. Тамит впервые увидел, как Инара плачет. Она прошептала:

– Возвращайся, я буду ждать!

Глава IV

Когда-то Тамиту казалось, будто он может забыть Фивы. Город с его неповторимыми ароматами, звуками, зданиями, чарующей атмосферой величия и вечности. Сейчас юноша понимал, насколько он сроднился с этим городом, как сильно рад тому, что вернулся домой.

В мешке побрякивали тяжелые таблички. Тамит старался не думать о них. Сначала надо увидеть мать. Успокоить, обнять, обрадовать, сказать, как сильно он ее любит.

Возле ворот особняка военачальника Интеба сидел мальчик и что-то чертил на каменных плитах. Увидев Тамита, он широко раскрыл глаза; на его лице появилось выражение непонятного ожидания и горячей надежды.

Тамит узнал его.

– Это ты, Амени?

Из каких-то известных только ей соображений Джемет выбрала в покровители своему сыну не кого-нибудь, а великого Амона.

– Да, господин.

Тамиту сделалось неловко. Он присел на корточки.

– Что ты здесь делаешь? Играешь?

– Да.

Мальчик смотрел на него светло-карими глазами; его чистый и нежный взгляд был похож на взгляд Уны. У Тамита сжалось сердце.

– Почему твоя мать не отдаст тебя в школу?

Амени опустил глаза.

– Она говорит, что я сын рабыни и мне там не место.

– Джемет пора перестать считать себя рабыней.

– Тогда кто она?

– Просто одна из служанок хозяйки этого дома.

На самом деле это была неправда. Джемет попала в дом Интеба и Уны потому, что когда-то была его любовницей. Тамит выкупил ее, как выкупают рабынь, и она жила среди других служанок его матери. Он не раз предлагал выделить Джемет хорошее приданое, чтобы она могла выйти замуж за свободного мужчину, но молодая женщина презрительно и злобно отказывалась. Тамит понимал, что она живет ожиданием того, что никогда не сбудется. Неужели то же самое ждет ее сына?

Как бы ему ни хотелось увидеть Уну, прежде придется поговорить с мальчиком.

– Я сам отведу тебя в школу. Ты научишься читать и писать.

Глаза Амени загорелись.

– А потом?

– А потом посмотрим. Выберешь, чем бы ты хотел заниматься, и я тебе помогу.

– Надо мной станут смеяться, – с грустью заметил мальчик.

– Кто?

– Другие дети.

– Почему?

– Потому что… если они спросят меня, кто мой отец, мне нечего будет ответить.

Едва ли Джемет могла внушить сыну такие мысли. Скорее, это были его собственные переживания.

– Если ты придешь со мной, никто не будет смеяться, – сказал Тамит.

Ребенок облегченно вздохнул.

– Ты вернулся с войны? – спросил он.

– Да.

– Ты видел фараона?

– Видел. Он очень храбро сражался! Египетскому войску удалось остановить хеттов только благодаря Рамсесу.

– Мы с друзьями играли в эту битву! – воскликнул мальчик, и Тамит вспомнил свое детство, безумные фантазии, увлекательные игры. Игры с Тией.

Амени не успел продолжить рассказ – ворота открылись и Тамит увидел Джемет.

– Ты здесь, Амени? Я тебя ищу! – сказала она и только потом посмотрела на Тамита.

Ее лицо оживилось, в глазах появился блеск.

– Ты вернулся!

– Да.

– Твои родители сходили с ума, считая, что ты погиб. Но я знала, что ты жив.

Казалось, Джемет хочет обнять Тамита, но она этого не сделала. Взяв сына за руку и устыдившись минутной слабости, она быстро произнесла:

– Пойдем, Амени.

– Я тоже рад видеть тебя, Джемет, – мягко произнес Тамит.

Молодая женщина обернулась.

– Однако ты не выказываешь желания поговорить со мной и никогда не приходишь в мою комнату.

– Ты же знаешь, что я не могу.

Джемет открыла ворота и втолкнула мальчика внутрь.

– Подожди меня во дворе, сынок!

Тамиту казалось странным стоять возле ворот собственного дома, но ему не хотелось обижать Джемет. Ничего не случится, если они немного поговорят. Главное, чтобы ни ее, ни его не потянуло говорить правду.

– Что тебе мешает? – спросила Джемет. Она подошла вплотную и произнесла упавшим голосом: – Там, откуда ты пришел, у тебя была женщина. Я вижу это в твоих глазах.

– Тебе обидно, что твое ложе остается одиноким, Джемет? – В тот же миг Тамит понял, что сказал не то, что следовало, потому что глаза молодой женщины сузились и в них мелькнуло презрение.

– Ты знаешь, я не из тех женщин, чье ложе слишком долго остается пустым! Даже Хетес, который считает себя твоим другом, не так давно предлагал разделить мое одиночество. Мне обидно от того, что мне некому подарить свое сердце. Потому я рада, что у меня есть Амени.

– Я обещал мальчику, что отведу его в школу.

Джемет пожала плечами.

– Зачем?

– Он должен научиться читать и писать.

Молодая женщина усмехнулась.

– Правда? С чего бы тебе заботиться об Амени, Тамит? Ведь это не твой ребенок!

Она открыла ворота и вошла во двор. Немного подождав, Тамит направился следом.

Тия, Инара, а теперь еще и Джемет с Амени – его совесть не выдержит такого груза! На мгновение тоска по недавнему прошлому больно резанула сердце, но он постарался затолкать ее в невидимую комнату в глубинах своей души и захлопнуть дверь.

Очутившись во дворе, Тамит остановился, наслаждаясь блаженным покоем. Аромат цветов вмиг уничтожил запахи улицы, а тень деревьев охладила разгоряченное тело.

Молодой человек удивлялся причудам времени. Казалось, еще недавно он находился среди хеттов, а сейчас стоит возле дома, который прежде не смог бы назвать своим даже в самом чудесном сне. По широким каменным ступеням сбежал черноволосый красавец и заключил Тамита в объятия.

– Иногда мне кажется, что ты способен появиться из-под земли!

Тамит вспомнил, что сказала Джемет, и его посетило неприятное чувство. Хетес никогда не отличался разборчивостью. Он жил только для себя и не скрывал этого.

Молодой человек отстранился.

– Мать дома?

– Да.

– Я позову тебя позже, – сказал Тамит. – Мне нужно с тобой поговорить.

Уна не выбежала навстречу, хотя слуги наверняка успели сообщить о том, что ее сын вернулся. Она сидела в зале не двигаясь, так что ни одна складка ее одежды не шевелилась.

Тамит бросился вперед, упал на колени и обвил ее ноги руками, будто она была священной статуей или богиней. Он почувствовал ее руку на своих волосах, а потом ощутил, как тело Уны сотрясается от рыданий.

Юноша поднял голову. Тамита всегда поражали глаза матери, ее взгляд, способный, казалось, проникать в сокровенные глубины души, видеть его мечты и надежды, читать тайные мысли. Он был светлым и нежным, как у юной девушки, и вместе с тем полным той печальной серьезности, какая может появиться только в зрелые годы.

– Если бы ты не вернулся, я бы умерла, – просто сказала Уна.

– Надеюсь, больше мне не придется тебя огорчать!

Они долго сидели молча, словно отогреваясь друг возле друга. Потом Тамит спросил:

– Как отец?

– Был ранен, но поправился. Он очень переживал, обвинял себя в том, что не смог тебя уберечь. – Уна улыбнулась сквозь слезы. – Где ты был?

– Меня ранили, и я попал в плен. Один из хеттов оказался моим старым другом, потому меня отпустили на родину.

– Сейчас Интеб в военном лагере, что неподалеку от Фив. Я послала слуг с радостной вестью. Когда он приедет домой, мы устроим пир в честь твоего возвращения! – с воодушевлением промолвила Уна.

– Подожди, мама. Сначала мне надо выполнить одно поручение.

– Какое?

– Я не могу рассказать, – признался Тамит.

Уна встревожилась.

– Это опасно?

Тамит вдруг почувствовал, насколько она ему дорога. Как и Тия, но по-другому. Он бережно накрыл пальцы матери своей ладонью.

– Не волнуйся. Думаю, нет.

Приняв ванну и поужинав, Тамит позвал к себе Хетеса.

Тот пришел довольно быстро и без всяких церемоний опустился в кресло, тогда как Тамит с наслаждением растянулся на кровати.

– Я хочу поделиться с тобой своим секретом, но ты должен поклясться, что будешь молчать!

– Клянусь, – не моргнув глазом произнес Хетес.

Тамит рассказал ему про таблички. Он понимал, что, возможно, поступает опрометчиво, но не знал, кому еще можно доверить столь секретное дело.

– Покажи их Интебу, – сразу сказал Хетес. – Пусть твой отец найдет того, кто сумеет прочитать, что там написано.

– Нет. Я обещал, что не вскрою мешок.

– Кому? Дикарю? – Хетес пожал плечами. – Теперь, когда ты находишься в безопасности, можешь спокойно нарушить обещание.

– Хетты не дикари. Это могущественный, достойный уважения народ.

– Пора бы научиться называть вещи своими именами, – пробормотал Хетес.

Тамит пристально посмотрел на приятеля и усмехнулся.

– А как назвать то, что ты приглашаешь в свою постель женщину, которая прежде была моей!

На лице Хетеса не было и тени смущения.

– Ты о Джемет? Так ведь теперь она не твоя, верно? А мне надо с кем-то спать! К сожалению, рабынь твоей матери нельзя назвать сговорчивыми.

– Тебе уже двадцать пять. Ты давно мог бы жениться и спал бы в свое удовольствие со своей женой.

Хетес расхохотался.

– Жениться? Я? Тебе прекрасно известно, что я никогда не женюсь! У меня нет ни малейшего желания о ком-то заботиться. Жена, а потом еще дети… Зачем они мне? «Жениться!» Показал бы пример.

Тамит нахмурился.

– Лучше давай подумаем, как мне попасть во дворец.

Сын лекаря Баты задумался.

– Надо составить прошение. Грамотно, в подобающих выражениях, на хорошем папирусе. Придется обратиться к писцу.

– Только не к писцу Интеба!

– Завтра отправимся в храм и наймем какого-нибудь юношу, который успешно проходит обучение, сможет написать как надо и при этом будет молчать. А теперь позволь принести вина. Отпразднуем твое возвращение, а заодно ты расскажешь, чем хеттские девушки отличаются от египетских. Откровенно и подробно! Обещаешь?

Хетес подмигнул, и на губах Тамита против воли появилась улыбка. Он приказал подать вина, и они долго разговаривали. Не о женщинах. Тамит рассказывал о хеттах, их странных обычаях, о войне, в которой Рамсес показал себя настоящим героем, достойным титула фараона.

На следующее утро молодые люди отправились к храму Амона. Они шли по главным улицам Фив, и на душе у Тамита было легко и радостно. Ветер дул со стороны Нила, отчего воздух был прохладным и свежим. По яркому небу плыли легкие облачка, напоминающие лепестки лотоса, а утренний туман над горизонтом отливал перламутром.

У храма толпился народ. Сюда приходили те, кто желал почтить бога, поблагодарить его или вымолить удачу, те, кому понадобилось узнать свое будущее или излечиться от болезней. Ноздри дрожали от аромата дорогих смол, глаза щипало от благовонных курений, уши глохли от многоголосья толпы. Величие Амона обрушивалось на паломников с неумолимой силой, заставляло их сердца трепетать, а тела пригибаться к земле.

Тамит держался спокойно. Его было трудно удивить, ибо он видел нечто такое, что действовало сильнее, чем атмосфера храма. Видел, как смертные возвышаются до богов, а те, в чьих жилах течет священная кровь, ведут себя просто, как обычные люди.

Тамит и Хетес вошли в залитый солнцем храмовый двор и почти сразу увидели молодых писцов. Одни из них болтали между собой, перешучивались и смеялись, другие прилежно сидели на корточках и усердно трудились.

Хетес кивнул на юношу, который примостился в стороне от своих товарищей. Лучи великого Ра освещали его юное лицо и нескладное тело. Взгляд ученика казался сосредоточенным и серьезным, а движения рук были уверенными и точными.

Хетес подошел поближе и заглянул в его свиток. Заметив тень, юноша поднял глаза и вопросительно посмотрел на незнакомцев.

– Проходишь обучение? – небрежно поинтересовался Хетес.

– Да, – ответил юноша.

Тамит не заметил во взгляде молодого писца покорности и смирения, свойственных его сословию. Юноша держался независимо и с достоинством.

Это понравилось Тамиту. Он улыбнулся и промолвил:

– Прости, что помешали. Я – сын военачальника Интеба, а это мой друг. Мы ищем того, кто сумел бы составить и написать секретное послание. Мы готовы хорошо заплатить, но в обмен потребуем молчания.

Лицо юноши залилось краской, он поднялся на ноги и, запинаясь, произнес:

– Я… я могу выполнить ваше поручение.

– Хорошо. Ты обучаешься при Доме Жизни?

– Да. Скоро буду сдавать экзамены.

– Как тебя зовут?

– Тимес.

– С кем ты живешь? С родителями?

– Нет. Мои родители живут далеко отсюда, в маленьком городке. Когда я приехал в Фивы, мне пришлось поселиться в доме мужа моей старшей сестры.

Тамит и Хетес переглянулись.

– Подходит, – негромко произнес Хетес, а Тамит на всякий случай осведомился:

– Муж сестры? Кто он? Чем занимается?

– Строит гробницы. Он архитектор. Возможно, вы о нем слышали. Архитектор Мериб.

В ушах зазвенело, и свет в глазах на миг потускнел, а после так ослепительно вспыхнул, что Тамит невольно опустил веки. Его обдало жаром, и он ощутил мгновенную слабость в ногах.

– Твою сестру зовут Тия?

– Да. Вы ее знаете?

– Мы знакомы с детства. Меня зовут Тамит.

Тимес облизнул губы. Он казался растерянным.

– Я помню эту историю еще с тех времен, когда жил в Эффе.

Сына военачальника Интеба одолевали противоречивые чувства. Он разрывался между воспоминаниями о юноше и девушке на берегу Нила, взволнованно глядящих друг другу в глаза, о клятвах, словах любви и о спокойной, невозмутимой Тие, идущей рядом с мужем и детьми.

Тамит не стал интересоваться, что именно помнит юноша. Вместо этого спросил:

– Ты сможешь передать Тие письмо?

К его удивлению, Тимес покачал головой.

– Нет, господин. Не сердитесь. Ее муж позволил мне поселиться в его доме и помог поступить в школу. Я не могу платить ему неблагодарностью.

– Понимаю. – Тамит улыбнулся. Честность Тимеса вызывала симпатию. – Наше предложение по поводу другого послания остается в силе. Я попрошу жрецов, чтобы они позволили тебе отлучиться.

Когда Тамит начал излагать суть дела, Тимес не выразил ни малейшего удивления. Он сосредоточился только на тексте. Дважды перечитав его Тамиту и Хетесу, он аккуратно и красиво вывел его на дорогом папирусе. Тамит дал ему три золотых дебена. Лицо юноши покраснело от удовольствия, и он попытался отказаться от столь большой платы.

– Я же только учусь, – сказал он.

– Это за молчание, – заметил Хетес, а Тамит негромко добавил:

– За благую весть.

Он предложил Тимесу пообедать с ними, но юный писец отказался.

– Благодарю. Мне нужно вернуться в храм, чтобы поискать врача.

Хетес внимательно посмотрел на юношу.

– Кто-то заболел?

– Сестра Мериба. С ней происходит что-то странное. Она сидит в своей комнате и прогоняет всех, кто пытается к ней войти. Лекари разводят руками. Девушка ведет себя как безумная. Наверное, в нее вселились злые духи. Я предложил позвать к ней черного колдуна.

– Сестра? Сколько ей лет? – полюбопытствовал Хетес.

– Кажется, двадцать или чуть больше.

– Красивая?

Тимес кивнул.

– Черный колдун не поможет, – уверенно заявил молодой человек. – Я хороший лекарь и наверняка смогу вылечить девушку. Я приду завтра. Как ее зовут?

– Анок.

Когда юный писец ушел, Тамит пристально посмотрел на Хе-теса и сказал:

– Ты не лекарь.

Приятель рассмеялся.

– Я сын лекаря. Мой отец исцелил половину жителей Эффе. А другую отправил на тот свет, хотя лечил всех одинаково. Он всегда хотел, чтобы я продолжил его дело, но мне было скучно. И все-таки я обладаю кое-какими знаниями.

– Настоящие лекари, Хетес, изучают строение человеческого тела, умеют пользоваться врачебными инструментами, знают, как готовить лекарства. Они проходят посвящение в Доме Жизни, – настаивал на своем Тамит.

– Жрецы Дома Жизни – самые великие притворщики в мире. И все-таки даже они не способны научить меня обманывать лучше, чем я умею это делать. Строение женского тела я изучил достаточно хорошо. Что касается инструмента…

И, не закончив, он расхохотался.

Тамит, не выдержав, воскликнул:

– Ты наделаешь глупостей!

Лицо Хетеса стало серьезным.

– Я пошутил. На самом деле это способ проникнуть в дом архитектора. Мериб меня не знает. Я смогу передать Тие твое письмо и получить ответ, хотя и не слишком хорошо понимаю, зачем тебе понадобилось с ней встречаться.

Тамит задумался. Он чувствовал, что должен увидеть Тию раньше, чем отправится к фараону. Он не знал, каким будет их разговор, но не сомневался в том, что она согласится прийти на свидание.

– Я спрошу, счастлива ли она. Если да, то навсегда оставлю ее в покое, – сказал Тамит. – Завтра ты отнесешь прошение во дворец. А после отправишься в дом архитектора Мериба.