Текст книги "Любовники чертовой бабушки"

Глава 44

Услышать такое про шубу! Любая женщина поймет меня очень легко. Естественно, я откинулась. Коля привел меня в чувство и жестоко продолжил.

– Когда террорист, выстрелив в труп, спустился вниз, – просветил меня Коля, – он отправился к своему помощнику, оставшемуся в машине. Тут-то они тебя и заметили. Тот, который стрелял, признался потом на допросе, что испытал неописуемый ужас, когда увидел тебя, вихрем несущуюся по улице. «Я же пулю влепил ей прямо в лоб», – мямлил он трясущимися губами. Эти ребята и слыхом не слыхивали о двойниках. Им дали задание: убить и закопать.

Коля увлекся и совсем перестал щадить мои нервы. Пришлось поставить его на место.

– Речь идет обо мне? Убить и закопать собирались меня? – поинтересовалась я, после чего (хотите верьте, хотите нет) он зарделся.

– Прости, Муза, кажется, я увлекся. Но мы твоей гибели не допустили бы, – бросился оправдываться Коля.

– Само собой, – скептически отметила я и предложила:

– Фиг с тобой, продолжай. Мне уже интересно. Охваченные ужасом террористы вернулись в мою квартиру и нашли свой, то есть мой, труп. Они нацепили на него лисью шубу и потащили вниз. Так все было?

Коля покачал головой:

– Немного не так. Точнее, так они собирались поступить до того, как увидели тебя, целую и невредимую. После встречи с тобой они решили утроить бдительность. Теперь останавливаться перед твоим подъездом им показалось опасным. Поэтому один остался в машине, а другой, тот, который раньше был за рулем, отправился за трупом. Вытащив его и усадив на лавочку, он помчался за угол и поставил дружка в известность, что труп внизу, а двор относительно пуст.

Изможденная долгим молчанием, я выскочила с догадкой:

– Потом террорист вернулся на лавочку, подсел к трупу и, делая вид, что ведет с дамой беседу, позвонил по мобиле коллеге. Короче, пока мы бегали по чужому двору, в моем дворе разыгрывалась трагедия: вместе с трупом похищалась моя лисья шуба! Но куда они потащили бедный мой труп?

– К своему боссу, которого мы вскоре взяли с поличным. Однако мы не учли, что террористы предвидели и такой ход событий. У них был разработан вариант с похищением Музы Доброй из самолета на случай, если ее не удастся убить. Человек, взявший билет на твой рейс, не был раскрыт нами. Узнали о нем лишь тогда, когда выяснилось, что самолет захвачен.

– А стюардесса? – безмятежно поинтересовалась я. – Как же та стюардесса?

Коля вмиг побледнел.

– Какая стюардесса? – изумленно спросил он.

– Вы не знали, что стюардесса заодно с террористом?

Теперь Коля вспыхнул.

– Какая стюардесса? – растерянно спросил он. – О чем ты?

– Как «какая стюардесса»? Их что, целый табун похитили, стюардесс этих? Насколько помню, среди похищенных была одна. Очень она мне не понравилась, сразу же, с первых минут полета. Надеюсь, ее уже наказали?

– Ее до сих пор не нашли, – сникнув, признался Коля.

Я испытала сильнейшее разочарование в нашей контрразведке.

– Как?! – завопила я. – Не нашли стюардессу?! Как вы могли?! Да она у них там самая главная террористка была! Эту бабу надо обязательно выловить и быстренько четвертовать за измену Родине! Как она, подлюга, могла не пустить меня в туалет? Я бы отсиделась там с минимальной потерей своих нервных клеток!

– Не может быть, – выдавил из себя наконец бедный Коля. – Это ошибка.

Пришлось его просветить:

– Сам ты ошибка. Стюардесса и привязала меня к чертову стулу!

Коля чуть пульс не потерял.

– Катя? Тебя привязала? – страшным голосом взвыл он. – Этого быть не может!

Я сделала надлежащий вывод:

– Понятно, она и была вашей главной опорой. Поздравляю. Рыжий урод, террорист, от нее без ума. Как и она от него.

– Этот рыжий урод хотел пристрелить тебя еще в полете, – мстительно сообщил Коля.

Видимо, с Катей у него были какие-то отношения.

– Что ж не пристрелил? – безразлично спросила я.

– После разговора с главарем их группы, которого мы к тому времени арестовали, урод изменил свои планы и вынужден был тебя отпустить.

Пришлось рассердиться:

– Хватит парить мои мозги! Будто не понимаю, что урод не мог меня пристрелить. Я летела под собственным именем. Узнай Казимеж из газет, что Муза Добрая погибла от руки террориста, в их дублерше отпала бы надобность. Казимеж искал бы уже не меня, а мою свеженькую могилку. Террористы привязали меня к стулу в сарае, чтобы можно было свою двойницу за меня выдавать. Ха! Знали бы террористы, с кем они, идиоты, связались, не стали бы тратить деньги на пластическую операцию той девицы. Стоило такие бабки палить, чтобы она с моей физиономией полежала в парижском сарае. Ну, надо же, какие коленца выкидывает порой судьба: они меня привязали к стулу в одном сарае, я девицу связала в другом, в отместку наглеющим террористам.

Коля огорошенно осведомился:

– В отместку за стул?

– В отместку за шубу.

– Да-а, сложная завязалась игра, – возвестил Коля, почесывая затылок. – Еще сложней, чем я думал. Обо всем напишешь подробный отчет.

– Само собой, – выразила я полное с ним согласие. – И про Мишку писать?

– Про какого Мишку?

– Про Крохина. Я же с ним танцевала там, в «Парти дэ плэзир». Да и в Тьонвиле были у нас отношения. На пикник ходили, бутерброды с пивом ели-пили и прочее, – сказала я, имея в виду его отравление моими таблетками.

Точнее, таблетками мужчины с сигарой – я здесь ни при чем.

– Все пиши, – рассеянно посоветовал Коля и уже гораздо осмысленней вдруг спросил:

– Как думаешь, Жан-Пьер работает на ЦРУ?

– Нет, не работает. Он жадный и понимает, что мой щедрый Казимеж с его гениальным открытием мог дать значительно больше, чем ЦРУ.

Сказав это, я поднялась с дивана и направилась к огромному зеркалу. Коля проводил меня задумчивым взглядом.

– Ладно, пора домой, – сказала я, творчески поправляя прическу. – Бабушка Франя уже заждалась меня.

Коля опешил.

– Как пора?! – закричал он, вскакивая с дивана. – И тебе неинтересно знать, что дальше произошло?

– А что там знать. Все очевидно. Агента, твоего тезку, который должен был прятать меня на даче, вы сцапали. Следовательно, сообщить ЦРУ о провале операции он не мог. Второй труп (речь о мужчине в костюме) вы инсценировали, чтобы заставить меня делать глупости, да заодно и держать на крючке. Начнете сейчас морочить мне голову, что я убийца двух человек, станете отмаз предлагать за бескорыстную службу Родине. Знаю я все ваши заморочки. На самом деле того мужчину никто не убивал, и дырка во лбу у него ненастоящая.

Коля смущенно отвел глаза. Убедившись в своей правоте, я продолжила:

– Когда я послушно вошла в контакт с цэрэушниками и отправилась в аэропорт, мужчина спокойненько ожил и двинул домой. О жизни моей вы, думаю, действительно беспокоились. Потому что мечтали увидеть Казимежа. Но вы же из нашей страны, не с Луны сюда опустились, следовательно, делаете все через то место, через какое у нас традиционно все делается. Вот и пошел ваш продуманный план наперекосяк: меня похитили, потом я работала на американцев, затем отравила вашего Крохина. Кто убил американскую клоншу, вы все равно не знаете, как не знаете того, кто таскал по моей квартире ее бедный труп.

Коля сознался:

– Не знаем.

Я устало заключила:

– Ладно, пойду. Бабушка Франя наверняка…

– Ты не можешь уйти, – зло сказал Коля.

– Началось! – воскликнула я. – Не хочешь ли ты сказать, что вы повесите на меня смерть той бедной девушки, которая согласилась сдуру работать на безалаберных америкосов?

Он подтвердил:

– Хочу.

Я поняла: разговор выходит на второй, более содержательный виток.

– Так, – призадумалась я, – и у вас есть улики против меня?

Коля кивнул. Пришлось согласиться:

– Хорошо, буду служить Родине со всем рвением, на которое только способна.

Настроение Коли резко улучшилось. Он повеселел и позволил себе некоторую игривость.

– Ну вот, – сказал он, – я знал, что ты славная девочка. А делать тебе ничего не придется. Лишь отвечай на вопросы и в дальнейшем живи себе, но там, где мы посоветуем. Идет?

А куда было деваться?

– Идет, – промямлила я, после чего он приступил к допросу.

– Когда ты последний раз Казимежа видела? – деловито осведомился Коля.

Я огрызнулась:

– Говорила же, два года назад.

– Где?

– В Париже. Он посадил меня на самолет.

– В каких отношениях вы расстались?

– В самых плохих.

Коля состряпал гримасу, говорящую о полном его недоверии. Счет в банке, видимо, помешал.

– А что такое? – обиделась я. – Сам же велел не врать, я и не вру. Поругались мы, точнее, я на него обиделась, сказала, что уезжаю с тяжелым сердцем, так как не оставил он о себе никакой доброй памяти.

– Что имелось в виду?

– Подарок, естественно. Мы Неплохо погуляли в Париже, все было так поэтично, а он взял и испортил наш красивый роман. В таких случаях даме на прощание дарят что-нибудь памятное: колечко с бриллиантом или норочку. Он не подарил. Это меня разозлило. Я ему намекнула, но понял он поздно, когда до вылета самолета оставались минуты.

– Он не просил тебя что-нибудь сохранить или передать кому-то?

После долгих размышлений я удивленно спросила:

– Что именно?

Коля ответил с большим раздражением, кстати, необъяснимым.

– Какого-нибудь предмета – может, папку с бумагами, может, кейс, может, еще что – не оставлял тебе Балицкий на хранение?

– Нет, не оставлял.

Коля призадумался.

Глава 45

Я сидела, словно воды в рот набравши. Вам признаюсь: получила-таки я подарочек от Казимежа, но позже, когда в Питер уже вернулась. Внутренний голос мне говорил, что об этом лучше помалкивать.

– Хорошо, – сказал Коля, надумавшись досыта, – а потом, когда ты приехала в Питер, Балицкий никого к тебе не присылал?

Душа моя в пятки ушла.

«Так и есть, – подумала я, – докопались. Но не буду спешить с признаниями. Кто знает, может, и не до всего докопались».

– Присылал, – ответила я. – Парень явился ко мне с подарочком от Казимежа. Казя одумался и решил исправить ошибку.

Надо было видеть лицо Коли. Хищным взором ястреба впился он в меня и закричал:

– Где этот подарок?

– Если не потеряла, то здесь, – сказала я, снимая с плеча сумочку и раскрывая ее.

Коля (что за манеры?) выхватил сумочку из моих рук и высыпал ее содержимое на столик. Его глазам открылось то еще зрелище. Кто пытался изучать содержимое дамских сумочек, тот поймет, почему Коля надолго замолчал.

– И где же подарок? – разочарованно провыл он, разравнивая кучку губных помад, пилочек, шпилек, заколок, жвачек, тампонов, записок и бог знает чего еще. – Неужели ты потеряла?

Его горестный вопль отозвался в моей душе благородным порывом.

– Да вот же подарок, – ответила я, выхватывая из кучки свою зажигалку.

Коля принялся разглядывать зажигалку с невероятным усердием.

– Золотая, с двумя изумрудами и, видишь, с одним довольно крупным бриллиантом, – похвастала я. – Консультировалась с ювелиром. Стоит бешеных денег.

– Что же ты небрежно таскаешь свое богатство?

– А что ее, в сейф положить? Кто знает, что она золотая?

Подумав, я осторожно добавила:

– Кроме тебя.

– На зажигалке что-то выгравировано, – сказал Коля, поднося ее к самому носу.

– Прочитай, – разрешила я.

Он прочел вслух: «Музе от Казимежа в знак вечной и преданной любви».

– Не слишком оригинально, – посетовала я, – зато правдиво, если учесть счет в банке.

– Странно, галантный Балицкий подарил своей даме какую-то зажигалку, – подивился (бестолочь) Коля.

Пришлось ему пояснить:

– Уместней, конечно, была бы корзина цветов, но тащить ее из Парижа не слишком удобно.

– Не обязательно цветы. Кроме зажигалки, есть и другие предметы женского обихода.

– Есть, – согласилась я, – но потерялась у меня именно зажигалка, а Казимеж пошутил: «Вряд ли ты ее потеряла бы, будь она золотой». Я сердечно с ним согласилась. Думаю, этим и был продиктован выбор подарка.

Коля задумчиво констатировал:

– Похоже на правду.

– А я не умею лгать, – заверила я, решив под угрозой расстрела молчать про лисью шубу, подаренную заодно с зажигалкой.

Коля строго спросил:

– Больше подарков не было?

– К сожалению, не было, – ответила я, переживая за лисью шубу.

Брови его поползли вверх, а уголки губ, напротив, вниз опустились.

– Муза, – зло сказал Коля, – сейчас ты обманываешь. Мы точно знаем, что Казимеж переправил к тебе еще один предмет. Что это было? – он страшно сверкнул глазами.

«Черт с ней, с шубой», – подумала я и спросила:

– Что ты кричишь? В ушах звон, я теряюсь. Думаете, он угомонился? Как бы не так. Коля грозно навис надо мной и завопил:

– Повторяю вопрос: что еще подарил тебе Казимеж Балицкий?

Я собралась с духом, втянула голову в плечи, зажмурила глаза и одним дыханием выпалила:

– Шубу!

Коля опешил. Видимо, он настроился на что-то совсем другое.

– Шубу? – недоверчиво спросил он.

Скажу честно, мне стало значительно легче.

– Да, шубу, – призналась я. – Ту лисью шубу, которая приглянулась подлому террористу.

– И больше ничего?

– Клянусь, это все!

Коля позволил себе выругаться от отчаяния.

Я с ним согласилась:

– Да, подарков действительно маловато, но ничего не поделаешь.

Коля расстроился, устало провел по лицу рукой и выдохнул:

– Да-а!

Вид у него был убитый. Я пожалела беднягу и начала его успокаивать:

– Не переживай. Может, оно найдется. Ты вообще-то знаешь, что ищешь?

– Да в том-то и дело, что нет! – взвыл Коля. – Это может быть все что угодно. Папка, картина, книга, металлический диск, да просто бумага.

– Туалетная? – осведомилась я.

– Возможно, и туалетная!

Коля обреченно махнул рукой, думаю, на свою жизнь.

– Слушай, а вдруг это содержится в моей шубе? – осенило меня. – Приедем, осторожно снимем подкладку, проверим…

– Уже, – просветил меня Коля.

Я вскрикнула:

– Что «уже»?

– Уже оторвали. Нет там ничего.

– А-а-а! – взвилась я, как подстреленная птица. – А-а-а!

На большее не хватило сил.

А Коля с ненавистью продолжил:

– На мелкие части шубейку твою разобрали, и нет там ничего!

У меня потемнело в глазах: «Разобрали? Подарок Казимежа?! На мелкие части?!»

Фурией набросилась я на Колю, вцепилась ногтями в его лицо и завопила:

– Убью! Мерзавец! Убью!

От моего искреннего отчаяния Коля порядком струхнул и не хуже меня завопил:

– Успокойся, собрали мы шубу твою! Собрали!

– Где она? – спросила я, нехотя убирая ногти с его лица и приходя понемногу в себя.

Лишь в глубинах души шло отголоском: «Ах, Казимеж! Мой любимый Казимеж! Шуба! Память твоя!»

– Висит шуба в шкафу, целая и невредимая, – отлетая подальше, заверил Коля. – Ее сшили снова лучшие портные. Она еще краше, чем прежде. Даже пуговицы пришили. Там одной, кстати, не было. Точнее, была, но почему-то в кармане лежала.

Сразу на душе отлегло. А весть о пришитой пуговице даже порадовала. Целый год собиралась ее пришить, но постоянно что-то мешало.

Я спросила:

– А почему вы решили, что Казимеж передал этот неизвестный предмет именно мне?

– Потому что друг и коллега Балицкого, тот, который работал на террористов, год назад передал им секретное сообщение.

– Какое?

– Балицкий, мол, обрадовался, когда узнал, что их коллега собирается посетить Россию. Он прибежал к своему другу…

– Тому, который внедрен террористами?

– Да, Балицкий прибежал к нему поздно ночью и попросил ключи от лаборатории. Сказал, что хочет передать своей невесте подарок, и поэтому ему нужно срочно изготовить одну голограмму.

– Голограмму? А что это такое?

Коля пояснил тоном человека, обреченного на непонимание:

– Объемное изображение, полученное методом голографии, основанным на интерференции двух лучей света.

– И что там изображено? – не обманула я его ожиданий.

– Да все что угодно. Мы подозреваем, что Балицкий передал тебе свое изобретение. Он умел наносить голограммы на любую поверхность.

– Да, но, кроме шубы и зажигалки, Казимеж мне ничего не дарил. Действительно, приходил его коллега и приносил подарки от Казимежа., но это были лисья шуба и золотая зажигалка.

– И все?

– И все. Сколько можно тебе говорить? Зачем мне это изобретение? Что я буду с ним делать? Особенно теперь, когда Казимеж погиб. Вы знаете, кто убил моего Казимежа?

Коля пожал плечами:

– Точно пока не знаем, но думаю, что террористы. Возможно, им другими путями удалось разведать секрет оружия.

– Зачем же Казимежа убивать?

– Чтобы секрет не достался американцам.

– И вам?

– И нашей стране, – приосанившись, сказал Коля и грустно добавил:

– У нас много врагов.

– Казимеж убит, гениальное открытие вы прохлопали, – со слезами на глазах подытожила я, – чего же теперь хотите? «Голых граммов» он мне точно не посылал. Можете перерыть всю квартиру… Коля покрылся краской, говорящей о том, что квартира давно уже перерыта и неоднократно. Я спокойно сказала:

– Все, иду к бабушке Фране лопать буфе.

Коля вдруг как подскочит, да как заорет, занеся серп войны над хрупкими колосьями нашего мира:

– Да подожди ты со своим буше!

– Буфе, – машинально поправила я.

– И буфе! И буше! Всего ты еще налопаешься, если в карцер не угодишь!

Тень беды простерла ледяные руки, инеем покрывая планы-надежды моей юной души. Я немедленно разрыдалась, изготовившись падать в обморок.

– Что вы мучаете меня, – сквозь слезы попискивала я. – Мало мне горя? Погиб мой жених, а вы со своими граммами. Ведь ничего я не знаю, даже этой теории не поняла! Отпустите меня, пожалуйста! Я все вам врала!

Коля, видимо, терпеть не мог женских слез, как и покойный Казимеж.

– Музочка, – взмолился он, – пожалуйста, перестань реветь. Никто тебя в карцер не собирается отправлять. Пойми, не могу я сейчас тебя отпустить. Тот, кто убил Казимежа, убьет и тебя.

Слез моих как не бывало, но зато возникла потребность посетить туалет.

– Почему это? – испуганно воскликнула я не своим голосом.

– Подумай, может, и догадаешься, – расплывчато ответил мне Коля.

Я подумала, но не догадалась, зато осознала бесперспективность своего существования и снова начала падать в обморок. Коля вовремя меня подхватил и подтащил к вентилятору. Я пришла в себя и спросила:

– Что мне делать?

– Во-первых, во всем меня слушаться, – загнул он указательный палец. – Во-вторых, под нашей охраной отправиться домой…

Этот вариант меня напугал до смерти, а ведь еще недавно я только о нем и мечтала.

– Нет! – завопила я. – Не надо домой!

Коля одобрил протест:

– Правильно, ты не поедешь домой, ты поедешь ко мне. Капочка ждет тебя не дождется.

– Капочка?! – взвизгнула я от неожиданности. – Ты предлагаешь мне поселиться в одной квартире со своей злой и ревнивой Выдрой?

– Ну да.

Я вынуждена была посмотреть правде в глаза и воскликнула:

– Она меня и убьет!

– Это необходимо, – с нежностью убеждал Коля.

– Необходимо меня убить?!

– Необходимо поселиться в моей квартире, – сдержанно пояснил Коля и ошарашил меня вопросом:

– Ты и сейчас настаиваешь, что голограмму тебе не передавали?

Сколько можно?!

– Клянусь своей шубой! – воскликнула я.

Коля мгновенно поверил.

– Тогда другого выхода нет, – развел он руками. – Придется тебе какое-то время пожить с моей Капой. Пойми, возможен и такой вариант: твой Казимеж оставил голограмму в надежном месте, из которого в случае его смерти она должна проследовать прямо к тебе.

– Почему ко мне?

– Потому что он больше всех тебе доверял, разве не очевидно?

– Не очевидно, – призналась я, слыша об этом впервые.

Коля деловито продолжил:

– Казимеж, видимо, подозревал, что его могут убить, раз он открыл счет на твое имя. Если все свои сбережения он оставил тебе, значит, и открытие мог оставить.

Я уточнила:

– Мне?

– Тебе! Да! Тебе! Кому же еще? – взбесился вдруг Коля и пояснил причину своей несдержанности:

– Какая ты бестолковая.

– А зачем оно мне, это открытие? Что оно мне принесет?

– Кроме неприятностей, ничего. Поэтому жить будешь в моей квартире. Там тебя никто не найдет. Ты будешь в безопасности.

Я поразилась:

– В безопасности рядом с Выдрой?!

Коля взорвался:

– Не смей так говорить о моей жене!

Я согласилась:

– Ладно, не буду.

Согласитесь и вы, приятно, когда муж яростно защищает свою жену. В жизни чаще наоборот, он яростно на нее нападет – если исключить первые два месяца их знакомства.

– И долго мне жить с твоей Капой? – поинтересовалась я вполне дружелюбно.

Коля вздохнул:

– До тех пор, пока не найдем голограмму и не выясним, кто убил американскую дублершу. Еще нам хочется знать, кто таскал ее тело по твоей квартире.

– И куда пропадал мой ковер, а также тапочки и халатик, – вставила я.

Коля не возражал:

– Да, хотелось бы и это узнать.

– Но если меня не будет в моей квартире, вы этого никогда не узнаете.

– Не волнуйся, ты будешь в своей квартире, – загадочно успокоил меня Коля.

Я догадалась: «Он клонит к клону!» – и завопила:

– Что? Снова дублерша? Не надоело вам уродовать бедных девиц?

Коля восторженно меня заверил:

– Мы нашли готовую страхолюдину. Пластическая операция нашей дублерше если и пригодится, то лишь с целью стать симпатичней.

Вынуждена была признаться:

– О чем вы? Ничего не пойму.

– Среди наших сотрудниц нашлась одна, очень похожая на тебя. Поразительное сходство!

– Неужели косолапая, шепелявая и с легкой косинкой? – ревниво осведомилась я.

– Именно, – «обрадовал» меня Коля. – Подгримируем ее для окончательного сходства и поселим в твоей квартире.

Пришлось осведомиться – из вредности, нельзя же верить всему подряд.

– А левой ногой она загребает? – спросила я в надежде услышать «нет».

– Похлеще тебя! – с гордостью сообщил Коля и пояснил:

– Она прошла отличную выучку и готова довести операцию до конца.

И тут я вспомнила про бабулю!

Недели две не была я в своей квартире. Ох, боюсь, бабуле не понравится это. Она примчится и в два счета расколет их выученную дублершу.

Вынуждена была радостно поделиться своим опасением с Колей.

– А вот чтобы этого не произошло, звони бабуле и говори, что у тебя все в порядке.

Пришлось именно так и поступить.