Текст книги "Новейшая история России в политико-социологическом измерении"

Интересна социологическая концепция П. А. Сорокина – одного из крупнейших социологов XX в., идеи которого оказали очень большое влияние на всю современную науку об обществе. Рассмотрение взглядов Сорокина целесообразно осуществить по следующим основным структурным компонентам и направлениям их эволюции: философские методы, теоретическая социология, конкретная социология и практическое ее применение в исследовании отдельных социальных процессов и явлений.

Своеобразным опытом синтеза воззрений трех социологических концепций, а также попыткой интеграции методов трех дисциплин – социологии, права и психологии явился первый труд Сорокина «Преступление и кара, подвиг и награда». Поставив своей задачей социологическое изучение таких важнейших социальных феноменов, как преступление и наказание подвиг и вознаграждение, автор раскрыл эту проблему в сравнительно-исторической перспективе, с привлечением большого фактического материала по истории соответствующих норм уголовного права, истории религии, социальной психологии. Центральной проблемой исследования становится социальное взаимодействие: «социальное явление – объект социологии – есть прежде всего взаимодействие тех или иных центров или взаимодействие, обладающее специальными признаками». Таким образом, под социальным явлением понимается социальная связь, имеющая психическую природу и реализующаяся в сознании индивидов, выступая в то же время по содержанию и продолжительности за его пределы.

Большой материал для размышлений социолога давала непосредственная социальная деятельность П. А. Сорокина. В период трех русских революций и первой мировой войны, выступая в качестве публициста, он пытался осмыслить самые животрепещущие вопросы современности. К их числу принадлежали война, революция, голод, демократические преобразования. В ряде конкретных статей по этим проблемам он применяет теорию факторов при анализе таких «сложных социальных явлений», как, например, война, нация, революция. Так, при объяснении причин войны Сорокин исходит из того, что они не могут быть сведены к одному (например, лишь экономическому) фактору, а представляют собой результат взаимодействия многих факторов, каждый из которых нуждается в самостоятельном изучении. В соответствии с этим идеал Канта о «вечном мире» видится Сорокину в создании условий, регулирующих действие каждого из факторов, потенциально создающих возможность новой войны. «Необходимым условием сохранения мира между государствами является, – писал Сорокин, – создание надгосударственного союза, в состав которого отдельные государства входили бы лишь в качестве отдельных членов, иначе – объединение существующих государств в одно сверхгосударство». Исходя из того, что в современных условиях «война экономически невыгодна для победителя при самом победоносном исходе», он развивает идею о сокращении постоянных армий и вооружений во всех государствах, расширении социального контроля демократических сил при решении вопросов войны и мира.

Сходный плюралистический подход можно констатировать у Сорокина и при рассмотрении им национального вопроса. Исходя из того, что «национальности как единого социального элемента нет, как нет и специально национальной связи», он стремится разложить это «сложное понятие» на ряд составляющих его простейших социальных элементов. В конечном счете национальное неравенство рассматривается им как частная форма или специфическое выражение общего социального неравенства. Борьба за национальное равенство является для него поэтому синонимом борьбы за полное правовое равенство личности. Единственно приемлемым решением национального вопроса Сорокину представляется «равноправие и автономия национальностей», обеспечивающие единство и прочность государства.

В условиях революции большое внимание Сорокина привлекали вопросы организации государства и управления, формы правления, механизм социального контроля. В этой связи представляет интерес его обращение к проблеме социального равенства и прав личности как важнейшего принципа при переходе общества к социализму. Отвергая упрощенное толкование социального равенства как тождества индивидов по всем параметрам, он отстаивает понимание равенства как принципа пропорциональности распределения социальных благ – «каждому по степени его личного социально полезного труда». Большое внимание при этом он уделял образованию широких народных масс, равномерному распределению знания и образования во всех слоях общества. В связи с этим заслуживает упоминания проект реформы народного просвещения, предложенный Сорокиным, цель которого состояла в ускорении процесса обучения населения. Предлагалось введение «новой социальной педагогики», основанной на принципе самоопределения учащихся и отмене традиционных систем кар и наград. Анализ выступлений Сорокина по социально-политическим вопросам позволяет констатировать, что гарантию демократического строя он видел в республиканской форме правления, опирающейся на принцип выборности должностных лиц, парламентаризме и конституционализме. В ходе революции мировоззрение Сорокина, однако, испытало настолько существенные изменения, что впоследствии он оценивает этот период как кризис, заставивший его отказаться от иллюзий предшествующего времени, переосмыслить свои социологические взгляды.

Попытка создания единой социологической теории, синтеза предшествующих исследований общества была предпринята в послереволюционный период. К этому времени относится ряд обобщающих работ по социологии, которые представляют собой новый важный шаг в развитии социологической концепции П. А. Сорокина и заслуживают специального рассмотрения.

В основу социологической концепции Сорокина, как она сложилась в рассматриваемый период, были положены принципы многофакторной природы общества, взаимодействия между этими факторами, поиск простейшего элемента социальной структуры.

Структура, или «архитектоника», социологии представлена Сорокиным в следующем виде: она подразделяется на теоретическую социологию, изучающую реальные социальные феномены и практическую социологию, задача которой состоит в том, чтобы, опираясь на сформулированные теоретические положения, создавать возможность управления социальными силами, давать практические рекомендации по организации и рациональному устройству общественных отношений и социальной политики. Теоретическая социология в зависимости от характера изучаемых явлений распадается на три основных отдела – социальную аналитику, социальную механику и социальную генетику. Предметом социальной аналитики является изучение строения (структуры) социального явления и его основных форм. Как анатомия растений и животных открывается анатомией клетки, пояснял Сорокин, а затем уже переходит к анатомии более сложных организмов, так и социальная аналитика начинается с изучения простейших форм социальных явлений, рассматриваемых статически, не с точки зрения их функционирования, но их строения. Предметом социальной механики (или социальной физиологии), далее, является уже не строение, а процессы взаимодействия людей, иными словами – поведение людей и тех сил, которыми оно вызывается и определяется. В свою очередь, социальная генетика (или генетическая социология) имеет своим предметом формулировку исторических тенденций, линий развития социальной жизни. В отличие от истории ее задача состоит в определении наиболее общих, родовых тенденций развития, данных во времени.

Считая традиционные общесоциологические понятия слишком широкими для объяснения явлений конкретной действительности, ученый стремился выработать соответствующий понятийный аппарат для анализа противоречий и взаимодействий социальной структуры. В этом отношении показательна интерпретация им таких социальных общностей, как нация, класс, государство. Так, например, переводя на язык своей терминологии понятие национальности, он указывает, что под ней понимается сложное кумулятивное единство, которое может быть представлено как совокупность территориальной, языковой, государственной общностей, т. е. это сложная социальная группа. Сходным образом интерпретируется такое понятие, как «класс». «Искомой группой, – говорит Сорокин, – является кумулятивная, нормальная, солидарная, полузакрытая, но с приближением к открытой, типичная для нашего времени группа, составленная из кумуляции трех основных группировок: профессиональной, имущественной, объемно-правовой».

В соответствии с этими общими установками своей социологии Сорокин в рассматриваемые годы начинает активно проводить серию конкретно-социологических исследований, общая цель которых и состояла, по-видимому, в том, чтобы продемонстрировать сложность социальных явлений на микроуровне. Одни из этих исследований направлены главным образом на изучение отдельных социальных групп (например, профессиональных), другие – на анализ воздействия различных факторов на более широкие социальные слои или все население в целом. К числу первых относится, например, изучение профессиональных, элитных и других групп, их строения и функционирования в обществе. К числу вторых – такие известные работы, как «Голод как фактор», исследования о влиянии войны на состав населения и др. К этому направлению можно отнести написанные в последующее время (в Америке) конкретные работы по намеченным ранее темам. В связи с этим представляет интерес выдвинутая Сорокиным концепция революции вообще и русской в частности, в основу которой была положена бихевиористская идея об определяющей роли поведенческих реакций при определении причин и хода социальных конфликтов.

Дальнейшее развитие ряда этих направлений социологического исследования находим в последующих работах Сорокина. Среди них выделим его труды по социологии революции, экономическим проблемам, наконец, по конкретным социологическим вопросам. Одним из важнейших выводов этих исследований явилась концепция социальной стратификации и социальной мобильности, оказавшая большое влияние на всю западную социологию. Социальная стратификация означает, по Сорокину, дифференциацию данного населения на иерархически расположенные классы. Ее основу и сущность составляет неравномерное распределение прав и привилегий, обязанностей и ответственности, социальных ценностей, власти и влияния в обществе. Конкретные формы социальной стратификации чрезвычайно многочисленны, однако большинство их может быть сведено к трем принципиальным случаям: стратификации экономической, политической и по занятости, причем, как правило, все эти формы стратификации тесно взаимосвязаны между собой. В свою очередь, под социальной мобильностью Сорокин понимает любое перемещение определенного социального объекта с одной социальной позиции на другую. При этом различаются два основных типа социальной мобильности – горизонтальная (перемещение в рамках социальной группы одного уровня) и вертикальная (перемещение из одного социального страта в другой). Социальная стратификация и мобильность являются перманентными характеристиками любой организованной социальной группы. В соответствии со степенью мобильности различаются мобильные периоды истории (главным образом революции, когда происходит слом социальной структуры) и немобильные (эпохи реакции, характеризующиеся устойчивой социальной структурой), а также различные типы обществ.

Этапом социологического синтеза явилось создание интегральной концепции Сорокина, в основу которой было положено представление об историческом развитии как смене определенных типов культур. Этот взгляд, получивший развитие в главных трудах Сорокина – «Социальная и культурная динамика» и ряде других, – был положен им в основу интерпретации механизма общественного функционирования. Особенно важно отметить, что в центре его внимания находится общество в состоянии кризиса: социальная природа кризиса общества как социологическая закономерность рассматривается им и исторически, и логически.

Исходя из того, что кризис является закономерным этапом развития всякого типа цивилизации, Сорокин рассматривает его проявления в различных эпохах, когда происходит смена культур. При этом культура у Сорокина – понятие чрезвычайно широкое, интегрирующее, охватывающее все стороны человеческой деятельности: в нее включаются не только наука, религия, искусство, техника, но и все вещественные признаки деятельности людей. При логическом подходе он стремится понять сам механизм общества, природу взаимодействий и их изменение в ходе кризиса. В центре внимания социолога на протяжении всего завершающего этапа его творчества находится проблема современного кризиса, проявления которого он видит в различных областях культуры. Суть переживаемого мирового кризиса, согласно концепции Сорокина, состоит в дезинтеграции господствующего типа современной евроамериканской культуры. Всякая культура рано или поздно исчерпывает свои созидательные возможности. Тогда наступает период ее дезинтеграции. Такие эпохи в истории человечества имеют переломный характер и сопровождаются перестройкой всех частей культуры, их переориентацией на новую культуру. Проявлениями кризиса служат войны, революции, возникновение тоталитарных режимов, порождаемые ими противоречия духовной жизни (религии, этики, морали), фундаментальная трансформация сложившихся систем ценностей. В социальном плане кризис означает разрушение общественных институтов взаимодействия, систем социального контроля, появление ложных идеологий. Его симптомами являются также рост антагонизмов, поляризация социальных групп и индивидов, разочарование, связанный с этим рост мощи государства, как единственной унифицирующей общественной силы. Специфическим проявлением кризиса выступает в концепции Сорокина кризис самой науки. Это относится им и к социологии, которая, по его мнению, утратила единую перспективу и впала в эмпиризм. В связи с этим характерно негативное отношение Сорокина к излишнему увлечению математическими методами в общественных науках, тестированию в конкретно-социологических исследованиях.

Ключевую роль при определении социально-культурного (или «надорганического») феномена играет для Сорокина понятие ценности, а именно того смысла, который вкладывает каждая данная эпоха или индивид в одни и те же материальные предметы. Не случайно исследователи творчества Сорокина придают первостепенное значение его аксиологии – теории ценностей, считая возможным оценить ее как «коперникианскую революцию в социологии». Поясняя свою теорию, Сорокин приводит следующий пример: определенный материальный объект, например денежный знак, в различных ситуациях может иметь совершенно разный смысл, выступая как уплата долга, милостыня, взятка, капиталовложения и т. д., а с другой стороны, один культурный феномен способен объективироваться и овеществляться через различные материальные средства, носители информации. Сходным образом индивид с определенными психофизическими качествами может выступать в различных ролях в зависимости, например, от социального ранга, являясь монархом, диктатором или малозначительным лицом. Решающую роль играют поэтому не сами материальные объекты, которые в принципе всегда остаются неизменными, а тот смысл, который в каждое данное время вкладывают в них люди и общество в целом. Простой лоскут может стать знаменем, за которое готовы отдать жизнь, и т. д.

Культура, по Сорокину, – это, следовательно, понятия, ценности и нормы, создаваемые людьми в процессе взаимного общения, объективирующиеся в различных материальных носителях с целью реального воплощения различных идеальных представлений – продуктов человеческого ума. Всякий материальный объект предстает в данной теории как возможный посредник при передаче определенной смысловой нагрузки.

Таким образом, эмпирическим основанием социокультурного феномена являются, по Сорокину, три компонента, значения – ценности – нормы; биофизические носители (посредники), объективирующие их; мыслящие индивиды и группы, создающие и использующие их в процессе своих сознательных взаимодействий. Эти компоненты определяют всю идеологическую, поведенческую и материальную культуру индивидов и групп, а следовательно, общества в целом. Важно отметить, что само понятие «культура» Сорокин использует во множественном числе – «культуры», подчеркивая возможность его разделения, расщепления на составляющие элементы. Нетрудно обнаружить в такой постановке проблемы культуры дальнейшее развитие тех идей, которые были высказаны еще в «Системе социологии» применительно к анализу социальных отношений и структур.

Нам представляется, что это определило как сильные, так и слабые стороны рассматриваемой концепции: с одной стороны, отказ от умозрительных метафизических схем прошлого, переосмысление культурного феномена на основе позитивной науки, сознание нового понятийного аппарата и методики такого исследования, с другой – полное отрицание диалектики в какой-либо форме, механистичность и эмпиризм новой культурологической доктрины. Если для метафизиков культура – это духовный экстракт человеческой цивилизации, то для Сорокина – это механизм, состоящий из деталей, винтиков и приводных ремней. На эту сторону дела обратил внимание А. Тойнби, критиковавший понимание культуры как процесса интеграции и дезинтеграции ряда стабильных и неизменных элементов, объединяемых в «системы» и «единства» на основании весьма формальных критериев. Тойнби, как и ряд американских ученых, поставил под сомнение самую возможность количественного измерения качественных явлений, критикуя особенно таблицы, призванные, по мысли Сорокина, отразить динамику ряда важнейших отраслей человеческой культуры, составлявшиеся для его главного труда по различным энциклопедическим изданиям. В этой связи оправданным представляется и упрек Сорокину в отрицании диалектики. Свое негативное отношение к гегелевской философии Сорокин сформулировал уже в ранних трудах, однако диалектический метод не становился предметом специального его рассмотрения и анализа. Сведения по этому вопросу мы можем получить косвенным путем, обращаясь к полемике Сорокина с французским философом Ж. Гурвичем, стремившимся синтезировать диалектику и современный социологический метод. Не считая такой подход правильным, Сорокин склонялся к пониманию диалектики не как объективного процесса развития мироздания, а как логики познания, неприменимой к анализу социальных явлений. Исходя из этого, главным в культурологии Сорокина становится понятие интеграции – способа сочетания элементов культуры в определенной комбинации.

Различные объекты, подчас не имеющие друг с другом ничего общего, считает Сорокин, образуют, однако, особый социокультурный феномен благодаря наличию между ними особого рода каузальных взаимосвязей, которые могут иметь как непосредственный, так и опосредованный характер, подчиняясь не столько внешней необходимости, сколько внутренней логике человеческих отношений, представлений и ценностей.

Различные комбинации объектов внутри социокультурного феномена образуют основные системы культуры, к числу которых относятся язык, наука, философия, религия, изящные искусства, этика, право, технология, экономика и политика. Из них, в свою очередь, складываются суперсистемы, которых Сорокин называет три – чувственная, идеальная и интегральная, каждая из которых представляет собой наиболее высокий уровень синтеза всех проявлений соответствующего типа культуры. Основным критерием их подразделения является господствующий способ познания мира, выражающийся в ответе на фундаментальный вопрос «что есть истина?». Чувственная, идеальная или интегральная суперсистемы мировой цивилизации, дающие свой ответ на этот вопрос, существуют вечно (до тех пор, пока человечество не утратило своих созидательных способностей) и имеют неограниченное число конкретных проявлений во времени и пространстве, придавая им соответствующую окраску.

Изучение колебаний («флуктуации») в истории человеческого общества и культуры указанных общих начал, которые сменяют друг друга, непрерывно возрождаясь под новым обличьем, и составляет, по мнению Сорокина, содержание человеческой культуры. Иначе говоря, Сорокин, критикуя приверженцев органической теории, сам не избежал сходного с ними вывода о цикличности процесса развития общества. Отличие воззрений Сорокина состоит главным образом в том, что его циклы представляют собой не повторение одного типа цивилизации или прохождения различными цивилизациями одинаковых фаз эволюции (как у Тойнби и других сторонников органической теории), но постоянную циркуляцию в истории человечества ряда общих начал, воспроизведение которых зависит от многих факторов. Подобно тому, как определенный (и ограниченный) набор элементов таблицы Менделеева дает возможность конструирования любых химических соединений, вплоть до самых сложных, открытие первичных элементов социальной и культурной среды позволяет, по мысли Сорокина, решить проблему развития человеческой цивилизации.

От социальных диад и триад путь этот ведет к сложным социальным системам, как мировые империи, войны и революции. Такое поливариантное изучение человеческой цивилизации – отношений и корреляций между различными переменными социума (экономика и религия; семья и мораль; право и экономика; мобильность и политика и т. д.) Сорокин считал перспективным для всех наук об обществе, и прежде всего культурологии. Логика рассуждений Сорокина при этом такова. Вся социокультурная вселенная человечества с этой точки зрения предстает как космос бесконечного множества различных понятий (ценностей, норм), соединенных в бесчисленные сочетания и смысловые системы, начиная с самых небольших и заканчивая самыми большими – суперсистемами (чувственной, идеальной и интегральной), которые, однако, проявились «в чистом виде» лишь в нескольких великих (наиболее целостных) культурах, в то время как все прочие достигали лишь менее выразительных форм интеграции. Проблема отношения общества и культуры в рамках единого социокультурного феномена выступает здесь на первый план.

Общество в целом и отдельные социальные группы, считает Сорокин, являются культурными феноменами, и, наоборот, любой культурный феномен представляет собой явление социальное. Тем самым проблема соотношения общества и культуры становится практическим вопросом сопоставления карты культурных систем человечества с картой его социальных систем с целью установления степени их соответствия (или несоответствия) друг другу, что может быть определено в ходе эмпирического исследования. Соответствие социальной организации и господствующей системы ценностей – важнейшее условие консенсуса между ними; его утрата ведет к кризису всего социокультурного пространства, дезинтеграции как общества, так и культуры данного типа.

Несомненный интерес представляет творческое наследие ученика В. О. Ключевского историка Н. А. Рожкова. В начале XX века им были изданы ряд научных трудов, в том числе таких, как «Обзор русской истории с социологической точки зрения», «Историко-социологические очерки». Хотя Рожков считал себя марксистом, но него оказали влияние позитивные подходы, а также постулаты психологической школы в социологии. В своих исторических трудах он использовал методы социологии, а также оперировал разработанной им теорией психических типов. Задачей социологического подхода к анализу общественных явлений ученый считал обобщающее видение исторического процесса, органическими компонентами которого являются социальная статика и социальная динамика. Первая призвана была классифицировать общественные явления (по экономическому, социальному, политическому признаку) с учетом воздействия природно-географического фактора. Согласно Н. А. Рожкову деление общества на экономические классы и юридические сословия предстает результатом совокупного воздействия хозяйственно-экономических составляющих общественного бытия. Субъекты духовной жизни связаны с социальными структурами через то, что Рожков именовал психическим типом – те духовные идентификации, что создавало самобытный облик общественного организма. Особая ценность работ П. А. Рожкова состоит в стремлении применить свои социологические подходы к реалиям исторического процесса как динамичной, развивающейся системы.

* * *

Социальным мыслителем, несомненно, можно считать вождя большевиков В. И. Ульянова-Ленина. Идея социальной справедливости, в разных интерпретациях, проходит через все его интеллектуальное наследие. Однако свои идеи в социальной области Ленин пропускал сквозь классовый подход. Ленин и его единомышленники делали ставку не на рабочий класс как таковой, а на его малоквалифицированную часть – «пролетариат», которому, согласно марксистской доктрине, нечего терять, кроме собственных цепей. Речь шла о сегменте социума, его «низшей касте», ориентированном отнюдь не на повышение качества жизни как производной от трудовых усилий, развития культурного уровня, роста гражданского самосознания. Пролетариат (особенно люмпен-пролетариат) являлся пластичным материалом в руках политических демагогов, охотно поддавался на популистские лозунги, был легко мобилизуем на различные «экспроприации».

На это не раз обращали внимание противники большевизма, представляющие разные оттенки политического спектра. Так, Троцкий называл Ленина «профессиональным эксплуататором всякой отсталости в русском рабочем движении». Известный публицист консервативного толка М.О. Меньшиков отрицательно, как к «вырожденцам» относился к пролетариям в частности и к социальному иждивенчеству вообще.

Нежелание понять реальные механизмы общественного развития, нетерпимость к взглядам политических оппонентов превращало ленинскую социальную доктрину в догматическую и мифологизированную социальную утопию. Поэтому единственным реальным инструментом ее претворения в практику становилось политическое насилие.

Особняком стоят взгляды А. А. Богданова (настоящая фамилия А. А. Малиновский). Он стремился обосновать социалистические идеи данными науки. Критикуя односторонний акцент на классовую борьбу, Богданов предпочитал говорить о таком феномене, как «коллективность пролетариата». В ходе своих размышлений, применения социально-генетического подхода к общественным явлениям, он предложил новое научное направление – «тектологию» (от греческого слова «тектон» – строитель). Построенная в духе социалистической традиции, эта наука, по мнению ее создателя, призвана была выстроить производственно-организационную систему общественного труда, его профессиональной специализации и дифференциации. Богданов, предвосхитив многие концепции, мечтал об обществе, построенном на высоких технологиях и «интегральном образовании» непосредственных производителей. Ученый искренне считал, что с развитием высших форм машинной техники рабочий класс в сочетании с культурной самостоятельностью может достичь качественно новых трудовых отношений.

Одним из основных мировоззренческих пороков апологетов социалистической идеи было отождествление социалистического и социального государства (утопической и жизненной конструкций) – того, что последнее возможно только в рамках демократического общества капиталистического и посткапиталистического типа. Эти заблуждения присущи и современным российским «социалистам».

Ход мировой истории уже в конце XIX в. демонстрирует несостоятельность ряда положений марксизма. Видный теоретик германской социал-демократии Э. Бернштейн осуществил плодотворную попытку пересмотра фундаментальных постулатов учения К. Маркса и Ф. Энгельса. Он обосновывал неприемлемость революционных методов, предлагал использовать естественный путь эволюционной трансформации капитализма в социализм, ратуя за перманентные реформы. В ставшем почти афористическим высказывании Бернштейна «движение – всё, конечная цель – ничто» содержался конструктивный подход к видению общественных преобразований, предостерегающий от абстрактно-утопических моделей будущего. В трактовке Бернштейна социализм выступал и как общественный идеал, и как необходимость постоянного улучшения сферы жизнедеятельности человека. Пропагандируя классовое сотрудничество, основанное на расширении сферы демократических норм и неизбежности «мирного сосуществования» различных форм собственности, германский мыслитель явился основоположником концепции «демократического социализма».

Своих последователей идеи Бернштейна нашли и на российской почве. После первого съезда представителей социал-демократических организаций в 1898 г., провозгласившего образование Российской социал-демократической рабочей партии, в ней проявились кризисные тенденции. Пришедшие в социал-демократическое движение новые люди, внесли в него свежую струю, исповедуя взгляды, близкие к тем, которые излагали Бернштейн и его сторонники на Западе. Поскольку основной акцент делался на экономическую пропаганду среди рабочих, его представители получили название «экономистов». К сожалению, у них не нашлось активных сторонников, сколько-нибудь широкой социальной базы для приложения их взглядов в России не было. Ведь даже в европейской социал-демократии начала XX века, действовавшая в условиях более развитого общества, идеи Бернштейна не получили массового распространения.

Среди экономистов было несколько групп. Особую позицию занимали С. Н. Прокопович и Е. Д. Кускова, чьи воззрения только тонкая грань отделяла от левого либерализма (в 1904 г. они вступили в либеральный «Союз освобождения»). В 1899 г. Кускова систематизировала свои представления и размышления о марксизме, характере рабочего движения и задачах социал-демократии в тезисном наброске под названием «Краткое изложение взглядов», который получил известность в социал-демократических кругах как «Кредо» (то есть символ веры, мировоззренческая программа). В нем Кускова заявляла об исторической исчерпанности марксизма в том виде, как он был сформулирован в «Манифесте Коммунистической партии». Она ставила вопрос о «коренном изменении» практической деятельности социал-демократии, необходимости выхода за пределы узкокорпоративных, сектантских задач на уровень национальных, заключающихся в реформировании современного общества в демократическом направлении. Автор «Кредо», оценивая русский марксизм как «печальное зрелище», поскольку схемы, заимствованные «с чужого плеча», не соответствовали состоянию рабочего движения в России, призывала социал-демократов отказаться от классовой зашоренности и сосредоточить силы на экономической борьбе пролетариата и либерально-оппозиционной деятельности.