Текст книги "Мы были в Эрдарии"

Гальвадор поглядел на Витю с сожалением.

– Прошу вас, не отсылайте меня! – взмолился Витя, едва сдерживая слёзы. – Я буду делать всё, что вы скажете! Я буду служить Ордену, я забуду магию смерти, обучусь иному искусству. Я не хочу возвращаться туда! Пожалуйста!

– Этому не бывать, – оборвал мольбы Фальтимир, грозным басом обрушившись на него. – Мы не имеем ничего против тебя, юноша… – продолжил он теперь уже спокойно и тихо. – Но ты и сам не осознаёшь, какой губительной силой ты обладаешь. Решение уже принято. Завтра мы вместе с отрядом, возглавляемым Бокером Фитчем, выдвигаемся в сторону западных угодий лорда Виталика. Я буду сопровождать тебя до пещеры, которая является порталом в твой мир, близ фермы Бальбух, откуда начался ваш путь в Эрдарии. Там-то мы и попрощаемся с тобой, Витя. Навсегда.

– Вы не можете так поступить со мной, – говорил Витя, утирая рукавом катящиеся по щекам слёзы. – Я не сделал ничего плохого. Я не заслужил этого…

– Перестань ныть, архимаг! – рявкнул Фальтимир. – И прими свою судьбу с достоинством. Уважай решение Консилиума.

– Я отправлюсь на Север вместе с лордом Эриком Дунгардом, – вставила Эвенгиль. – Мы объявим сбор войск и будем ждать сигнала из Альдергарда. Как только все армии будут готовы, мы выступим в поход на Эрду и ударим по Горебору с севера.

– Армия лорда Виталика зайдёт в столицу с запада, – добавил Бокер Фитч. – Объединённые войска Гилгула и Тшевого удела подойдут к Эрде с юга. Лорд Аркануа тем временем подойдёт на своём флоте к порту Восточного Удела и захватит Кристрог, вместе с тем обезоружив лорда Торинэра Ярберского. Племя риденордов придёт с Когтистого Ущелья и займёт Серединный тракт – стратегическую дорогу королевства.

– Так тому и быть, – кивнул Эрик Дунгард.

– Что думает мудрец Фальтимир? – спросил архимаг Фиэрон.

– Фальтимир думает лишь о том, как поскорее избавиться от мальчишки, – отрезал тот. – Все ваши игрушки в войну покажутся вам лепетом младенца, если пренебречь мощью, что скрыта в этом юноше. Пускай тактикой занимаются полководцы, мне нет до этого никакого дела. Маги окажут поддержку и сделают всё, чтобы не допустить дисбаланса, так что не впутывайте меня в дела военные. Сначала я должен отослать Витю в его мир.

– Что будет с нами? – спросил Вася.

– Вы нужны нам здесь, – ответил Бокер Фитч. – Лорд Виталик привёл вас сюда, чтобы вы оказали помощь в борьбе с королём, узурпировавшим власть в Эрдарии. Ты, Вася, великолепный воин, и будешь сражаться в армии Смежного удела. А ты, Варя, управляешь природой, так что помощь, которую ты сможешь оказать нам в бою, не может быть переоценена. Я должен спросить вас: готовы ли вы биться за Эрдарию?

– Конечно, я готов, – кивнул в ответ Вася. – Я воин и это моё Предназначение. Я буду биться за свободу Эрдарии и поверьте, тем, кто встанет у меня на пути, уж точно не повезет.

– И я готова, – проговорила Варя. – Я хочу, чтобы это прекрасное место процветало, и приложу все усилия для того, чтобы недруги были повергнуты.

– Других ответов я и не надеялся услышать, – улыбнувшись, сказал кастелян.

– Готов и я, если уж честно говорить, – раздался голос, который до этого мига ещё не звучал в стенах Синей Башни.

Все устремили свои взоры к окну, откуда доносился этот глас, и в тот момент из-за шторы выглянул Кшар Хорш, вызвав неподдельное удивление как у тех, кому он был знаком, так и у каждого архимага в отдельности. Мэтр Гальвадор насупился, его голем резко развернулся и тяжёлым шагом направился в сторону непрошеного гостя. Тень отступил на несколько шагов назад, а потом заголосил:

– Остановите чудище! Кшар Хорш не враг! Он друг, друг!

Но голем и не думал останавливаться, а намерения верховного архимага, судя по всему, были весьма решительными. В дело вступила леди Эвенгиль, которая проговорила, обращаясь к мэтру Гальвадору:

– Давайте выслушаем этого прохвоста, мэтр. Раз уж он каким-то образом попал сюда, миновав все посты охраны и обойдя все наши магические ловушки, стоит дать ему шанс высказаться.

Верховный архимаг с грозным видом глядел на краста, а голем его тем временем сбавлял шаг, пока, наконец, не остановился полностью и не замер будто безжизненная статуя.

Тень выдохнул с облегчением, выпрямился, подняв подбородок, и проговорил теперь уже совершенно спокойным и размеренным тоном:

– Благодарю вас, леди Эвенгиль, за то, что замолвили за Кшара Хорша слово, – он раскланялся магичке.

– Как ты попал в Хэльдергор? – прищуриваясь, спросила она.

– О, Кшар Хорш очень хорош в скрытых операциях, –улыбнувшись, ответил Тень. – Он проникает туда, куда обычным смертным путь заказан. Ходит он тихо и незаметно, а слух его способен уловить то, что скрыто от иных ушей. Кшар Хорш проник в этот чудный город, воспользовавшись своими способностями, но сделал он это не из злобных побуждений…

– Ближе к делу, – сурово проговорила волшебница.

– Да, да, – закивал краст и откашлялся. – Не секрет, что Кшар Хорш является лидером движения Буревестников…

– Преступной организации, – заметила леди Эвенгиль.

– Преступной организацией Буревестники были при Мергольдах, – парировал краст. – При правителях, которые не жаловали и магов, смею заметить, – он смерил взглядом по очереди каждого из архимагов. – Но нынче эпоха перемен, а в такие времена преступники зачастую становятся героями. У нас много общего, если вдуматься, и цели наши также едины. Кшар Хорш стал невольным свидетелем вашего Консилиума, и все идеи, высказанные вами, близки и нам – Буревестникам. Мы ратуем за равенство и справедливость – так что же здесь преступного, если мы боремся за столь высокие идеалы, так же как и вы? Вы идёте на войну и мы воюем, да вот только уже не одну сотню лет. И мы хотим стать частью истории… Вместе с вами…

– Буревестники… – почёсывая подбородок, задумчиво проговорил архимаг Гальвадор. – Как можем мы заключить союз со столь сомнительной организацией? Всё, что я слышал о вас, так это бесконечные подрывные акции, в которых вы не гнушаетесь использовать самые грязные способы для достижения своих целей. Ты даже сюда пробрался обманом, так что же скажут союзники, среди которых есть благородные лорды, когда мы вынесем на рассмотрение вопрос об альянсе с вами?

– О, вы руководствуетесь законами чести, верховный архимаг, как погляжу, – скрестив руки на груди, сказал Тень. – А сами хотите переманить на свою сторону уже давших присягу лордов и врагу внезапный удар в спину? А как же законы войны? Почему бы вам тогда не объявить Горебору Ярберскому войну и не пойти в открытое противостояние? Вы ведь бьёте исподтишка, при этом обвиняя в том же самом Буревестников… И Кшар Хорш не осуждает вас, потому что на войне нет места правилам, ибо от исхода её зависит судьба целого мира. Вы с радостью приняли альянс с другими лордами, хоть за каждым из них, кроме разве что лорда Виталика, водятся грешки. Так чем же вас отталкивает репутация Буревестников?

– Чем вы можете быть полезны? – вдруг спросила леди Эвенгиль.

– Это уже деловой разговор, – улыбнулся в ответ Тень. – Кшару Хоршу он становится по душе. В рядах Буревестников более пяти тысяч членов, да будет вам известно. У нас есть ячейки во всех крупных городах, и все наши штабы связаны между собой развитой сетью птичьих сообщений. Каждую ночь на тракты Эрдарии из наших штабов выходят гонцы, чтобы донести устные послания из одного штаба в другой. У нас есть завербованные лица почти во всех трактирах и постоялых дворах, такие лица есть при каждом бароне и при каждом городском голове. В Буревестниках имеется боевое крыло с обученными и бесстрашными воинами, есть крыло учёных и купцов, есть у нас крыло сообщений, как я уже говорил, и крыло тактическое. Каждый день в ячейках Буревестников скапливается столько информации, что сам верховный резидент позавидовать может. Помимо бойцов, которые встанут в союзные ряды с мечами, мы обеспечим в альянсе самое своевременное сообщение с помощью птиц и гонцов. Так что, леди Эвенгиль, стоит ли ставить под сомнение пользу нашей организации?

– Какие ваши требования? – спросил молчавший до этого мэтр Фиэрон. – Вы ведь идёте воевать не просто так.

– Мудрый доротей, деловой, – кивнул Тень. – Требования наши до безумия просты и непритязательны… Как вы уже говорили ранее, в главном указе будущего короля должны быть ясно прописаны пункты о равенстве всех рас в Эрдарии, а также о справедливом суде и самое важное – о взаимоотношениях дворян с их слугами. Запрет на избиение слуг, на их унижение и принудительное истощение трудом. Это первое. И второе – Буревестники станут официальной организацией, призванием которой будет борьба с вышеперечисленными злоупотреблениями, а все прегрешения нашей организации в прошлом будут прощены. Что же скасается вашего покорного слуги, – краст облизнулся, – я бы хотел видеть Кшара Хорша во главе разведки – путь то будет Королевская канцелярия, либо иная организация при новом короле.

– Предлагаю вынести на рассмотрение Консилиума альянс с организацией Буревестники, – внезапно проговорила магичка. – Кто из членов Ордена Шестерых выступает за вышеуказанный союз? – и она сама подняла руку вверх. Следом за ней руки подняли Фиэрон, Фальтимир и сам верховный архимаг. – Решено, – кивнула волшебница. – Сегодня же мы подпишем пакт о союзе.

Тень поклонился и улыбнулся.

– Радостные вести, – вновь подал голос верховный архимаг. – У вас есть один день, чтобы передохнуть перед следующим походом. Вы можете провести его в любом месте в Хэльдергоре: в этом городе отныне и навсегда вы все дорогие гости. Завтра леди Эвенгиль и князь Эрик Дунгард отправятся на Север, а Фальтимир поведёт Витю на западную ферму лорда Виталика. Вместе с ними в путь отправятся Бокер Фитч, Вася и Варя. Что же касается предводителя Буревестников…

– Кшар Хорш отправится в один из секретных штабов, – закончил за мэтра краст. – И начнёт собирать силы в кулак.

– Что ж, засим я объявляю Консилиум закрытым и сегодня вечером лично приглашаю всех участников на пир, который будет организован в честь образовавшегося альянса! – хлопнув в ладоши, проговорил мэтр Гальвадор.

Витя, не дожидаясь, когда архимаги поднимутся со своих мест, первым выскочил из-за стола и устремился прочь. Он нырнул в телепорт, который перенёс его вниз, вырвался из Синей Башни и побежал. Он бежал стремглав, не видя перед собой ничего. Взор его застилала белая пелена, а из глаз катились слёзы. Витя не помнил свой маршрут к Чёрной Башне. Открыв глаза, он не сразу понял, где находится, так же как не понял, что его привело сюда. Голос в голове не звучал со вчерашнего дня, и Вите впервые стало без него грустно. Он как будто потерял старого друга, который всё это время был рядом. А теперь его не стало, и на душе образовалась пустота. Он сидел на полу, прижимая колени к груди, и всё, чего ему хотелось, это исчезнуть.

– Витя, – раздался вдруг голос из темноты, и он дрогнул, отвлечённый от хаотичных мыслей, кружащихся вихрем в его голове. Варя и Вася стояли перед ним, поглядывая на него с сожалением.

– Мы… – попыталась сказать что-то девочка, но в горле её стоял ком. – Мы не знаем, что нужно говорить в таких случаях… Но нам правда жаль, что всё сложилось так.

– Не стоит убиваться, – вставил Вася. – Жизнь на этом не заканчивается…

– Не стоит убиваться? – переспросил Витя, подскочив на ноги, и Вася попятился. Кулаки Вити были сжаты, он прерывисто дышал, а его заплаканные глаза дико бегали из стороны в сторону. – Жизнь не заканчивается? Что ты такое несёшь? Я обрёл здесь себя! Это моё место, оно больше моё, чем ваше, да и любого другого человека. Здесь я добился успеха впервые в своей никчёмной жизни! Я нужен здесь кому-то. Я не боюсь здесь! Ничего не боюсь… А теперь мне надо вернуться домой. Домой! Туда, где надо мной будут издеваться такие, как ты. Я ведь там всё тот же никчёмный очкарик с ингалятором. Там я пустота, никто. Как мне теперь с этим жить? Как мне существовать, зная, что я мог всё в этом мире? Нет, Баран, жизнь моя закончена и горе, которое заполнило мою душу, вам никогда не понять.

Он ударил плечом Васю, бросившись наружу, и Варя вновь попыталась устремиться за ним, но Васька схватил её за руку и проговорил:

– Не надо, ему это не нужно. Оставь его, пускай проведёт последние дни в Эрдарии так, как ему хочется.

Глава 24

За четыре дня пребывания в Кристроге Вере так и не удалось привыкнуть к столице Восточного удела. Бедность и болезни проникали даже в районы, где обитала знать. Город моряков и бедняков – так называли Кристрог сами жители. Всюду здесь стоял затхлый запах торфа, который смешивался ближе к порту с морским бризом. Но даже этот мерзкий запах перестал волновать Веру уже на третий день. Проснувшись утром, она решила, что будет впредь обходиться без надушенного платка, а уже к обеду и вовсе перестала ощущать его.

Её поселили в западное крыло замка Кристрог, выделив в распоряжение четыре комнаты – просторную, но тёмную спальню, гостевую комнату, умывальню и гардеробную. Фрейлин Веры разместили по соседству, в этом же крыле, к тому же лорд Ярберский распорядился выделить Вере ещё четверых дополнительных слуг, двое среди них были галапаксами.

В Кристроге не было роскоши, в отличие от Эрды, которая утопала в золоте и шелках. Здесь не было хрусталя и бархата, прекрасной музыки и изысканных манер, парадов и балов. Царящая всюду атмосфера подавленности и нескончаемой напряжённости заставляла Веру плакать по ночам. Весь свой день она проводила в прогулках по территории замка, встречаясь на узких тропках с редкими представителями знати или лордской обслуги.

Выходить за пределы замка ей категорически запрещалось, да и желания покидать единственное безопасное место в городе у Веры никогда не возникало. Она даже начала привыкать к этим бледным неприветливым лицам, что попадались ей каждый раз на пути, которым она ходила по утрам, в обед и по вечерам. Каждый прохожий считал своим долгом справиться о предстоящей свадьбе. Дворяне воспевали мужество Хореса Ярберского, их жены при каждом удобном случае давали Вере наставления, а чернь всячески старалась показать свою приверженность правящему дому, а также лично Торинэру Ярберскому и его наследнику. Самого жениха Вера с момента прибытия в Кристрог больше не видела. Говорили, что он целыми днями упражняется в боевом искусстве, ходит на охоту и беседует на важные политические темы с магистрами.

Зато она проводила каждый день в компании Агора Аркануа, который проживал в соседнем крыле замка. Он считался почётным гостем лично лорда Ярберского, хотя все прекрасно понимали, что сын лорда Лотунного удела – всего лишь заложник. Покидать пределы замка ему также было запрещено, поэтому у них с Верой было предостаточно времени, и они коротали его за длительными беседами во время неспешных прогулок. Мнение, которое сформировалось у Веры о лорде Аркануа, как об эпатажном хулигане постепенно менялось. Каждый день лорд открывался для неё с новой стороны, и ей в один момент даже стало стыдно за то, что она отзывалась о нём нелестно. Каждый вечер при свечах, да за чашкой горячего чая Агор Аркануа рассказывал истории из своей жизни. Истории эти были настолько увлекательными и захватывающими, что Вера порой просила не прерывать очередной понравившийся ей рассказ, несмотря на позднее время. Тогда они уединялись в какой-нибудь пустующей комнате в замке, и лорд с упоением рассказывал ей о своих морских приключениях. Несмотря на юный возраст, Агор Аркануа успел побывать в десятках битв, он посещал отдалённые земли, добраться куда может лишь умелый мореход, встречался с эрвентами, которые могли поглотить целые корабли. Лорд жил морем, жил духом приключений, он жаждал славы и был неунывающ.

– Во всём виновата я, – как-то сказала Вера лорду Аркануа во время очередной прогулки.

Они неспешно шли по аллейке, петляющей вокруг замка Кристрог. По левую руку от них была стена, отделяющая территорию замка от городской части, по правую – небольшое полесье с мелкими деревьями, на которых росли оранжевые плоды фирура – самые кислые ягоды в Эрдарии. На Вере было бежевое платье с длинным рукавом и кружевной чепец. Люди здесь одевались просто, и даже знать предпочитала носить скромные однотонные одежды без золота и украшений, чтобы не выделяться. Князь Аркануа же, напротив, как будто назло носил пёстрые туники, яркие бриджи и плащи. Он как радужное пятно сиял на сером унылом фоне, раздражая дворян, привыкших потакать своим лордам, которые всегда облачались в чёрное.

– О чём вы говорите, миледи? – спросил Агор Аркануа, изобразив на лице недоумение. – Я не сомневаюсь, что вы виноваты во многом. Но во всём? – говорил он в своей, успевшей понравиться Вере шутливой манере и даже теперь, в этот тревожный час, у неё на лице проскользнула лёгкая улыбка.

– Во всём, что теперь происходит, – продолжила она. – Я не могу больше держать это в себе.

– Что ж, тогда поделитесь со мной, – развёл руками князь. – Не с фрейлинами же обсуждать такие темы. А раз уж иных подходящих ушей, кроме моих, здесь более не сыщется – тогда прошу.

– Лорд Виталик попал в темницу по моей вине… – опустив взгляд, сказала она дрожащим голосом. – Он, доверившись мне, поведал план по свержению Горебора Ярберского, а я передала всё верховному резиденту в надежде выторговать для себя привилегии при дворе… Лорда Виталика пленили, а меня… Выслали сюда.

Агор Аркануа с нескрываемым удивлением глядел на Веру, а затем проговорил:

– Нельзя связываться….

– С Шлакиссом Шассом, – закончила за него Вера. – Мне это известно, князь. Но меня это не остановило.

– Вы открываетесь для меня с иных сторон, миледи, – улыбаясь, ответил Агор Аркануа. – Значит, вся эта кутерьма началась, потому что вы приложили к этому вашу маленькую бледную ручку… Восторг! – он всплеснул руками.

– Восторг? Как вы можете говорить о восторге, когда вокруг происходит такое? Лорд Виталик всегда был ко мне добр. Он привёл меня в этот мир, оберегал и помогал, а я предала его, и по моей вине Горебор Ярберский стал полноправным королём Эрдарии. Возможно, худшим королём за всю историю. К чему это всё приведёт?

– Это, несомненно, приведёт к тому, что кто-то канет в Лету, – спокойно ответил князь Аркануа, – а кто-то возвысится до небывалых высот. Будет забвение, будет пир, будут умершие и будут герои. Именно в такие времена появляются громкие имена, миледи. И вы, – он рассмеялся, – именно вы стали отправной точкой для начала этого славного времени. Кто бы мог подумать, но это может стать прекрасным сюжетом для баллады…

– В вас есть хоть немного серьёзности? – насупилась Вера. – Я поведала вам секрет, раскрыла чувства, которые терзают меня, не дают мне спать по ночам. А вы говорите о каких-то балладах!

– Разве не хотели вы стать героиней баллады?

– Нет! – Вера сжала кулаки и топнула ногой. – Я хочу исправить ошибки! Я хочу вытащить лорда Виталика из темницы. Я хочу, чтобы всё было, как прежде. Я хочу… домой.

– Где ваш дом, миледи?

– Там, где мои папа и мама, – говорила Вера, а на глаза её наворачивались слёзы. – Там моя жизнь… Да, я не справилась здесь, я это признаю с болью в сердце. Я слабая избалованная девчонка, я нехороший человек. Лорд Виталик говорил, что Эрдария не прощает ошибок, но я ничего не знала об этом месте. Я всегда жила так, как хотела, получала заботу от своих близких и каждый день радовалась жизни. А теперь? Теперь меня выдают замуж за самого мрачного человека в мире, и жить я буду в отвратительном сером месте…

– Неплохая перспектива, – снова улыбнулся князь Аркануа. – А вот та ваша жизнь, – он скривился, – судя по всему, до безумия скучная.

– Я отдала бы всё, чтобы вновь оказаться там.

Вера разрыдалась и упала на грудь лорду Аркануа. Она плакала, ощущая, как степенно бьётся его сердце. Ей было плохо, но именно в тот момент, когда она прижалась к твёрдой груди этого жизнерадостного человека, она ощутила какое-то безумное спокойствие. Она почему-то подумала о Ваське, Вите и Варе. И снова сердце её защемило в груди, ведь она поставила подпись собственной рукой на бумаге, которая могла стать для них смертельным приговором. Как же они теперь? Живы ли? Ей снова сделалось невыносимо стыдно и противно от самой себя. Она уже сотню раз попросила прощения у своих товарищей за то, что сделала, но разве могли они слышать её?

– Помните, тогда в карете, – проговорил Агор Аркануа. – Я намеревался поцеловать вас. И вы сказали мне…

– Я сказала, что вы самоуверенный хам и невежа, – оторвав голову от его груди, проговорила Вера и утёрла платком слёзы с глаз. – Но знайте, я изменила своё мнение и больше так не считаю.

– Значит, теперь я могу вас поцеловать? – спросил он.

– Я помолвлена, князь Аркануа…

– С моим товарищем, миледи.

И он поцеловал её. Прижал свои горячие губы к её дрожащим губам, не давая даже вздохнуть, не давая шанса на отступление или раздумья. Вера ощутила сладкий вкус, ощутила его дыхание и закрыла глаза, не в силах больше ни о чём думать. Она видела подобные сцены лишь в фильмах и всегда мечтала, что её первый поцелуй будет именно таким. Именно таким он и стал, даже лучше. Нельзя было и представить, что кто-то из её подруг поцелуется именно так… Агор Аркануа оторвался, нежно взял её подбородок пальцами и проговорил:

– Я люблю вас, миледи.

Вечером того же дня был назначен званый ужин, на котором лорд Торинэр Ярберский должен был объявить своим вассалам о том, что его старший сын Хорес женится на Вере из дома Берсон. Вера до самого пира просидела у себя в комнате, одолеваемая миллионами мыслей, которые штурмовали её голову после прогулки с князем Аркануа. Это были странные ощущения, неведомые ей ранее. Князь сказал, что любит её. Он сказал ей это, глядя прямо в глаза. Смело, даже немного резко, но три эти слова до сих пор звучали у неё в голове, и от этого делалось так тепло, так хорошо. Но когда мысли её возвращались к действительности, становилось страшно. Вера не имела и понятия, как ей дальше жить. Она помолвлена с сыном лорда Восточного удела, с этим чёрствым жестоким человеком, а совсем скоро лорд сообщит своим людям новость о свадьбе. Что ей делать?

– Миледи, нам пора, – проговорила тихо стоящая в углу фрейлина Нита. Она не смела тревожить покой своей госпожи, прочувствовав её треволнения, но время пришло, а опаздывать было нельзя.

Вера выдохнула, поднялась с кресла, где просидела два часа кряду, и поглядела на себя в зеркало. Алое, вызывающе яркое платье, расшитое золотистыми нитками, прекрасно на ней сидело. И как только ей пришло в голову надеть это в сером и мрачном мире Кристрога? Наверное, какой-то бунтарский дух передался ей от частого общения с лордом Аркануа. И снова мурашки пробежали по её коже, когда она подумала о нём.

В зале приёмов был накрыт стол на сорок шесть персон. Перед самым входом в комнату рядом с Верой появился Хорес Ярберский, возникнув как будто из ниоткуда. Облачённый в чёрную кожаную тунику, чёрные бриджи и чёрные высокие сапоги, он, с блестящей у пояса шпагой, оглядел Веру сверху вниз, но руку свою почему-то не предложил, а лишь ретиво устремился внутрь, так что Вере пришлось лишь поспевать за ним.

Они вошли в тёмную залу, где стояла гробовая тишина, и лишь стук деревянной посуды нарушал это траурное молчание. Музыка, привычная для Королевских земель, не звучала. Не было шёлковых штор и золотистых канделябров. Лишь длинный деревянный стол без скатертей, кубки с выпивкой и пустые тарелки. Пахло сладдерским фурьеном и пылью, затаившейся в угрюмо висящих по стенам тяжёлых стягах с гербом хозяев Болотных земель.

Во главе стола восседал лорд Торинэр Ярберский, младший брат короля и его верный вассал. Его сын Хорес и Вера уселись по правую от него руку. Слева от лорда расположился барон Шосс Хашшатт, владетель Боргских земель, южный сосед Кристрога. Это был галапакс со светло-серой кожей, вытянутым лицом и оранжевыми мелкими глазками. Он был достаточно высок, носил тёмные одежды с гербом, изображающим зелёный наконечник копья на чёрном фоне, с которого капает яд. Агор Аркануа рассказывал Вере про всех баронов Восточного удела, когда они коротали своё время за прогулками, так что она прекрасно ориентировалась, кто есть кто в этом мрачном царстве, только лишь взглянув на гербы. Шосс Хашшатт был правой рукой Торинэра Ярберского. Он прибыл в Эрдарию на первом корабле вместе с Шлакиссом Шассом и участвовал в перевороте Горебора Ярберского с самого первого дня. После того, как все дела в Эрде были завершены, король даровал Хашшатту Боргские земли, хозяин которых – барон Борг – был обвинён в измене и повешен вместе с другими баронами Восточного удела, не пожелавшими признать Горебора королём Эрдарии.

Эсх Сарахасс, владетель Дортгурских земель, на самом юге Восточного удела, восседал рядом с бароном Хашшаттом. Он был непривычно больших для галапаксов размеров, превосходя в плечах даже самых кряжистых людей в зале. Кожа тёмно-серого цвета, глаза – ярко-жёлтые, большие. Барон Сарахасс носил тёмно-коричневую тунику и серые бриджи, на ногах чёрные кожаные сапоги. Он представлял в Восточном уделе не только свои земли, которые перешли к нему также по распоряжению короля от прошлого барона, дом которого навсегда исчез из «Большой дворянской книги Эрдарии». Эсх Сарахасс являлся представителем Королевской канцелярии в Восточном уделе и носил должность помощника верховного резидента – Шлакисса Шасса.

Третьим вассалом Торинэра Ярберского в зале был барон Корнель Ортер, хозяин Криггорских владений, на западе удела. Именно по его землям карета, в которой Вера прибыла в Кристрог, ехала после того, как караван пересёк границу с Королевскими землями. На гербе барона Ортера, мужчины преклонного возраста, с суровым взглядом, лысой головой и редкой седой бородой, была изображена свеча с красным пламенем. Вера знала, что Корнель Ортер мог предотвратить заговор Ярберского дома, не пустив галапаксов в Эрду и вовремя забив тревогу. Ему всего лишь нужно было поднять мост через реку Соловьиную и предупредить короля Эмпира Мергольда о наступлении галапаксов. Но старый барон принял сторону Горебора Ярберского, получив взамен возможность женить своего внука на дочке Торинэра Ярберского, когда та достигнет четырнадцати лет.

Последним бароном в зале был молодой Марч Гроббер, двадцати лет от роду. Он сидел в отдалении, без особого любопытства наблюдая за происходящим. Барон был толстым и бледным, часто утирал потеющий лоб платком и много кашлял. Ходили слухи, что Марч Гроббер был смертельно болен, поговаривали, что ему осталось не больше года, а ведь Гробберские земли, на юго-западе удела, самые плодородные и богатые. На его место уже претендовали некоторые галапаксы, но кому именно король пожалует лакомый кусок, всё ещё оставалось тайной. Сам же Марч почти не принимал участия в жизни удела, а сестру свою отдал замуж за какого-то богатого купца из галапаксов, и она благополучно покинула Эрдарию.

Остальные присутствующие не вызывали у Веры интереса – это были баронессы, дети и внуки дворян, приближённые и почётные гости из других земель. В числе таких гостей был и князь Агор Аркануа, которого почему-то отсадили на противоположный край стола, но даже там его яркий наряд колоритно выделялся на фоне серо-коричневой массы собравшихся.

Вера присела на своё место рядом с Хоресом Ярберским и улыбнулась князю Аркануа, который, глядя на неё, мечтательно закатил глаза. Двери в залу закрыли, слуги принялись разливать фурьен по кубкам и разносить по тарелкам еду. Запахло мясом, полились в тарелки горячие овощные соусы, посыпались яркие специи. Первым поднялся лорд Торинэр Ярберский, и гул голосов, который звучал в зале, тут же стих. Лорд держал в руках кубок. Он оглядел присутствующих и в своей мрачной манере проговорил:

– Я хочу сообщить весть всем, кто здесь присутствует, – проговорил он тихо и монотонно. Дворяне внимательно слушали и даже те, кто успел набить рот мясом и вином, замерли, перестав жевать и даже дышать. Страх перед мрачным лордом витал в воздухе. – Мой славный сын, Хорес, вскоре заключит брачный союз. Ему давно не нужно доказывать, что он может считаться мужчиной. В десять лет он прекрасно стрелял из лука и фехтовал наравне с лучшими воинами Восточного удела. В двенадцать он управлялся с лошадью лучше, чем любой из тех наездников, кого я знаю. И теперь он нашёл ту, с которой свяжет свою жизнь. Навсегда. Достойная партия, – лорд бросил мимолётный холодный взгляд на Веру. Хорес же и вовсе ни разу на неё не посмотрел, внимательно слушая речь отца. – Вера из дома Берсон. Наследница уважаемого и богатого дома Королевских земель. С сегодняшнего дня мы начинаем подготовку к торжеству, на которое вы все, мои вассалы и верные слуги, приглашены. Это будет самая масштабная свадьба в новой Эрдарии, даю вам своё слово. Сам король благословил этот союз, и я спешу сообщить, что его величество будет почётным гостем на нашем пире. Выпьем за моего сына и его невесту!

Раздались крики, прогремели гулкие мужские басы, брякнули кубки и заскрипели лавки. На Веру никто не смотрел, никто к ней не обращался, как будто она была предметом, призванным украсить своего суженого. Все поздравляли Хореса, кричали что-то, галдели и смеялись, успев напиться фурьеном. Лишь один Агор Аркануа, который даже не сдвинулся с места, всё так же приковано глядел на Веру, и во взгляде этом отчётливо читались тревога и сожаление.

– Я хочу сказать, – донёсся голос жениха, но никто не слышал его. Гул всё нарастал, доносились крики и громкий смех. – Я хочу держать слово! – громче выкрикнул Хорес, однако голос его терялся во всеобщем хаосе.

– Слово князю Хоресу Ярберскому! – басовито прорычал какой-то незнакомый Вере дворянин, и шум постепенно утих.

Королевский племянник поднялся и медленно оглядел залу, дожидаясь, пока воцарится полнейшая тишина. Его бледное лицо без единой эмоции устрашающе разрывало окружающую тьму.

– Я верил в силу и дружбу, – проговорил он так тихо, что даже Вере, сидящей рядом, пришлось напрячь слух. – В силу дружбы, если угодно. Я не верил более ни во что. Ни в богов, ни в любовь, ни в преданность, ни в справедливость. Сила и дружба – вот что было основой моей веры. Но и эта основа была поколеблена. Сила – единственное оружие, которое осталось в арсенале моей веры. Сегодня я перестал чтить дружбу, потому что мой друг, – он бросил презрительный взгляд на Агора Аркануа, – предал меня. – Зал ахнул. Снова началась суета и гул. – Наш почётный гость, князь Аркануа, посягнул на святое. Он посмел посягнуть на мою невесту, Веру Берсон. – Женщины все как одна прикрыли рты. Мужчины вопросительно уставились на князя Аркануа. Кто-то даже схватился за меч. – Да, это так. Мои люди всегда находились рядом с моей невестой, пока она пребывала в Кристроге. Они всегда были в её тени, и днём, и ночью. Я доверил её князю Аркануа в надежде на то, что им обоим будет проще жить в новых для них условиях. Я хотел, чтобы он рассказал ей о дальних странах, о невиданных морских монстрах, об обычаях, принятых на Лотунных островах. Я хотел, чтобы он был моим другом на свадьбе. Я уважал тебя, островной князь, – Хорес Ярберский с дикой ненавистью поглядел на Агора. – Но ты посмел наплевать мне в душу. На моей же земле, в моём же доме. Такое не прощается, даже если ты вздумаешь просить прощения на коленях при всех этих уважаемых людях. Что ты скажешь в своё оправдание?