Текст книги "Одиссея Атани Дюбарри. Король и пешка"

* * * *

С недавних пор дворец Тюильри был выбран королевской семьей для частого проживания, однако парижане, поражаясь собственной дерзости, видимо, ощущая царившее в воздухе бунтарское настроение, с огромным удовольствием гуляли по парковой зоне сада практически в любую погоду. Цветочные клумбы, слегка утоптанные чьим-то озорным ребенком, все еще дышали кусочками королевского величия. У одного из бассейнов проникновенно играл скрипач. Чья-то болонка с огромным бантом на голове, обнюхала его ноги и, забавно переваливаясь, побежала дальше.

На одной из аллей стояли две женских фигуры, видимо, кого-то ожидая: служанка-маронка и девушка под вуалью.

– Думаешь?

– Мадемуазель, я уверена. Даже, если я сейчас забьюсь куда-нибудь в клумбу, он узнает вас и под вуалью…

– Поднять ее?

– Как желаете. Вы же обычно не показывали здесь лицо…

– И это привело к тем ночным гостям, – мотнула головой Атани. – Они так жаждали увидеть, не уродина ли я, что другого способа не нашли. Опять меня застигли врасплох, я даже не сразу поняла, что делать…

– И снова на помощь пришел Арман, – хихикнула Марисабель. – Это определённо, судьба!

– Ты смеешься?

– Ни в коем разе, мадемуазель. Судя по глазам, он все еще в вас влюблен…

Атани подняла вуаль.

– Да, но только он молод, а мои семнадцать уже прошли безвозвратно. Уже никто не стремится на мне жениться, как несколько лет назад. Все мои поклонники теперь вот, – она мотнула головой. – По ночам врываются…

Рабыня хотела что-то сказать, но тут в конце аллеи показалась статная мужская фигура, замерла, словно принимая какое-то решение, и направилась к ним.

– Я понимаю, что вы – Атани Дюбарри, которая далека от светских формальностей, – хихикнула маронка, делая шаг назад. – Но мы в Париже, поэтому я буду держаться от вас чуть в стороне, как положено…

Атани расправила плечи, стараясь выглядеть спокойной, потом аккуратно коснулась талии: на платье висела цепочка с украшениями в виде рыбок, якорей, перстня и крупной сережки.

– Добрый день, мадемуазель, – Арман остановился в шаге от неё и снял шляпу. – Вы прекрасны!

– А вы, любезный, по-прежнему льстец, – усмехнулась она. – А теперь уж представьтесь, пожалуйста! Услышанный кусок разговора с утра наводит меня на мысли, граф… Ведь граф же? Или я где-то не точна?

Арман аккуратно взял ее руку и коснулся губами запястья, потом на секунду отвел взгляд.

– Точны. Но наполовину. Маркиз Буланже к вашим услугам…

На лице девушки появилось нарочито капризное выражение.

– Вот так! Мы по нему скорбим, а он светские визиты в Париже делает!

Арман помрачнел.

– Мадемуазель, вы все также жестоки! Если бы я мог…

И так как он продолжал держать ее руку на уровне своей груди, Атани вдруг глазами сделала ему знак замолчать и посмотрела за его спину.

– Лучше открой мне тайну, – улыбаясь, тихо сказала она. – Кто вон та особа, которая, судя по взгляду, испытывает желание меня убить?

Арман слегка повернул голову. Мимо проходящая под руку с отцом белокурая девушка гневно поджала губы, и сделал вид, будто не замечает Атани и Армана. Молодой человек слегка коснулся шляпы.

– Мадемуазель Кокетт, месье Туле… – поздоровался он, и снова повернулся к Атани. Та еле скрывала смех.

– Я не могу нести ответственности за то, что некоторые делают ошибочные выводы насчет всего лишь моей вежливости, – с легким смущением сказал он, обретая вдруг светскую сдержанность, и взглянул на Атани. – Мое сердце занято!

– Ай, – повела бровями та. – Мне двадцать четыре года, маркиз, – и в ее голосе появилась нотка грусти. – Зачем кому-то старая дева с претензией на виселицу?

Фраза эта произвела поразительное действие. С лица Армана сошла улыбка, он жёстко сдвинул брови, дернул челюстью. Если секунду назад он был похож на юного романтика, сейчас перед Атани стоял тот самый Арман, которого так боялись все в Париже, кого он мог вызвать на дуэль. Сильный, опасный, рассерженный противник, выглядевший старше своих лет.

– Если бы вы были мужчиной, – довольно сухо сказал он. – Я бы вызвал вас на поединок. Оскорбление моих чувств и моей возлюбленной я расцениваю сильнее, чем публичную пощечину, мадемуазель! Вы настолько рады, что я жив, что хотите сейчас причинить мне боль?

Атани заметно смутилась.

– Нет, не хочу, – и вдруг схватила его за плечи, пользуясь возможностью сменить тему разговора. – Лучше расскажи мне свои приключения! Ой, – она отпустила его и отошла на полшага назад. – Я вынуждена смотреть на тебя снизу вверх!

Это звучало типично по-женски, к Арману вернулось отличное расположение духа, и он чуть приподнял шляпу.

– Прощу прощения, я не хотел. Хотя… Вру! Хотел!

Оба рассмеялись.

Арман предложил ей локоть, и молодые люди двинулись вдоль парковых аллей.

– Меня подобрал корабль, идущий во Францию, – начал он. – Женщина по имени маркиза Луиза Буланже спасла мою жизнь. Она выходила меня от лихорадки, привезла сначала в Марсель, потом в Париж, дала мне свое имя и право считаться её приемным сыном, – Арман вдруг помрачнел. – Не вините меня в том, что я не вернулся… Я не мог этого сделать, у меня не было ничего, кроме того, что давала мне маркиза, она любила меня, как сына, и я не мог ее бросить. И я не знал, где вас искать, чтобы не навлечь неприятностей…

– Маркиза умерла, да? – спросила Атани.

Арман кивнул.

– Пять месяцев назад. А старая графиня годом ранее, – он вдруг остановился. – Мать! – воскликнул молодой человек, озаренный мыслью, и повернулся к своей спутнице. – Скажите мне, Атани, как моя мать?! Она жива?

Девушка слегка всплеснула руками.

– О! Жанну Мормосье еще поди сдвинь! – засмеялась она. – Арман, она в полном порядке! Жива и здорова. Мы даже… замуж ее отдали!

На лице Армана отобразилось удивление:

– И могу я узнать имя это счастливца? Я его знаю? – спросил он с улыбкой.

Атани кивнула.

– Джордж Браун. Арман, твоя мать – самая удивительная женщина из всех, что я встречала. Наверное, мне никогда не быть такой…

Тот вдруг заметил на талии девушки цепочку, подавил улыбку, и уже хотел что-то спросить, но Атани в порыве эмоций схватила его за локоть обеими руками.

– Арман! Ты упомянул старую графиню! И я слышала имя графа де Лакойе здесь, в Париже! Граф Антуан умер, и я это знаю точно, – она улыбнулась. – Это снова ты? Как тебе это удается?

Арман засмеялся, но этот смех не был радостным. Скорее, механическим и светским. Он снова предложил спутнице локоть и продолжил.

– Как выяснилось, моя покровительница подружилась со старой графиней де Лакойе, но я тогда об этом, конечно, не знал. Маркизе я не называл имя своего отца, ей я сказал, что мне оно неизвестно, имени графа я вообще никогда не упоминал, маркиза знала только имя моей материи… Даже без фамилии. Эта удивительная женщина никогда не навязывалась, – он слегка вздохнул. – А в тот день маркиза отправилась с визитом к графине и попросила меня пойти с ней…

* * * *

– Я чуть не забыла, мадам, – маркиза Буланже встала с кресла, и на вышивке ее голубого платья заиграло солнце. – Я же попросила Армана прийти со мной сегодня. Но он немного стеснителен, пожелал пока побыть на террасе, а я и отвлеклась на разговор…

Пожилая леди растянула в улыбке тонкие сухие губы и чуть подалась вперед. Украшение в ее парике задребезжало своими бусинами.

– Мне очень хочется посмотреть на твоего приемного сына, Луиза. Ты столько о нем уже рассказывала. Жерар! – чуть хрипловато крикнула она. – Там, на террасе, юный маркиз, пригласи его к нам!

Через две минуты Арман появился в гостиной, еле слышно ступая. Вся его поза выражала гордую вежливость человека, который выполняет ничего не значащую для него формальность. Пожилая графиня протянула юноше руку для приветственного поцелуя, но лицо ее вдруг приняло странное угловатое выражение. Она напряженно уставилась на парня.

– Арман, – маркиза Буланже улыбнулась, представляя ему хозяйку дома. – Это графиня де Лакойе…

Едва услышав имя, юноша отпрянул назад, словно увидев что-то страшное, при этом, едва успев дотронуться до руки пожилой леди, однако та довольно ловко схватила юношу за запястье.

Повисла немая сцена, за которой маркиза Буланже наблюдала в полном недоумении.

– Разрешите удалиться… – выдавил Арман, ни на кого не глядя, но воспитание не позволяло ему вырвать свою руку у дамы, поэтому он продолжал стоять перед ней в напряжённой позе.

– Юноша, – каким-то не своим голосом сказала старая графиня, стараясь поймать его взгляд. – Скажите ваше имя…

– Арман, мадам… – он по-прежнему смотрел поверх ее головы, захватывая воздух носом.

– А… фамилия вашего отца…?

– Я никогда не встречал своего отца, – также сухо отозвался юноша.

– Охотно верю, – пожилая дама по-прежнему пытливо всматривалась в него. – Что не встречали… Но имя его вам известно, правда?

– Разрешите выйти, – сглотнул слюну Арман, уходя от ответа. Он ощутил, как ослабела хватка графини, развернулся на пятках, и быстрым шагом удалился обратно на террасу.

Луиза Буланже проводила его изумленным взором, силясь понять, что тут только что произошло.

– Графиня? – аккуратно спросила она свою приятельницу через минуту напряженного молчания.

– Из ума… – пробормотала та. – Я выжила из ума… Жерар! Старый зануда! – повернулась графиня в сторону камина. – Ты был здесь! Ты его видел! Скажи, у меня уже маразм?

– Я полагаю, – высокопарным тоном отозвался дворецкий, стоявший у стены. – Что у меня тоже маразм, графиня. Мне показалось то же самое…

– Осталось позвать Инес, – пробормотала та. – Она самая молодая и еще в рассудке… Жерар! Принеси альбомы! – и повернулась к своей гостье. – Луиза, скажи мне, что говорил юноша о своей матери? А о своем детстве…?

– Очень мало. Родился он во Франции, последние годы жили они в Иль-де Франс… Он служил юнгой. Я знаю только, что мать его зовут Жанна. Это все. А имя отца Арман не знает… – маркиза Буланже в эмоциях приложила к груди ладонь. – Как я восхищена женщиной, которая одна воспитала такого сына…!

– Имя отца не знает… Или не говорит, – проскрипела старая графиня. – Ты видела реакцию Армана, когда ты представила меня?

– Да, но…

– Да, – многозначительно подняла палец та и повторила. – Да!

Через некоторое время в гостиную вошел Жерар с огромным толстым альбомом, перевязанным ленточкой.

Графиня ле Лакойе медленно раскрыла его, положив на колени, и через две минуты показала своей гостье выполненный карандашным грифелем портрет юноши лет пятнадцати. Затем молча, протянула ей карточку размером побольше.

– Это… – Луиза Буланже вперила пораженный взгляд в рисунки. – Это… ваш сын?

– Да. Это Антуан. В кабинете висит портрет, где ему двадцать один… В его спальне – портрет в полный рост, сделанный за пять лет до его смерти… Там, конечно, не такое сходство будет. Луиза, у меня маразм?

– Оооо, – прошептала та. – Удивительно. И вы думаете..?

– Я задала парню вопрос. На который он не хочет отвечать… – графиня де Лакойе откинулась в кресле и вздохнула. – После смерти единственного сына у меня ничего не осталось. Ничего и никого. Только Жерар и служанка Инес… У неё были шашни с Антуаном, когда ему было около двадцати пяти. Сейчас я была бы счастлива, если бы от этой связи кто-то родился, но нет… – она сжала тонкие губы и вздохнула. —…Я ждала. Антуан так и не женился. А имени той, из-за кого он покончил с жизнью, я даже не знаю… Но говорили, она безумно красива… И теперь, – старая графиня выпрямилась. – И теперь вдруг я вижу этого юношу… без роду и племени… Который даже по твоему описанию характера – настоящий дворянин. Сколько ему лет?

– Уже скоро семнадцать…

Графиня встрепенулась.

– И никогда… ни разу… эта женщина – его мать – не появилась здесь. И ничего не просила… Как бы я теперь тоже хотела на нее взглянуть. Луиза, попроси его вернуться!

Как настоящий джентльмен, Арман не мог проигнорировать просьбу. Медленно войдя в гостиную, он остановился в нескольких шагах от обеих дам, словно боясь приближаться.

– Скажите мне, юный маркиз, – начала графиня, – Вы были когда-нибудь в Париже?

– Я впервые в Париже, мадам.

– А… ваша мать?

Он молчал.

Графиня де Лакойе пошевелила худыми пальцами, изучая свои неестественно белые руки, и подняла голову.

– Не откажите в услуге больной старухе, молодой человек, – сказала она. – Ответьте на вопрос…

Арман вытянулся, тон его ответа напоминал доклад.

– Моя мать родилась в Сен-Жермене, ее юность прошла в Париже.

Графиня сцепила кисти в замок, потом вздохнула и протянула Арману один из портретов, которые лежали рядом с ней на столе.

– Взгляните, пожалуйста, юноша… Это мой сын Антуан примерно в вашем возрасте. Его нет в живых больше трех лет. И у него не осталось семьи…

Арман молчал, изучая пространство. В гостиной висела напряженная пауза.

– Я искренне восхищаюсь женщиной, которая воспитала достойного сына одна и ни разу не появилась на моем пороге. Что-то подсказывает мне, что о своем ребенке не знал даже сам Антуан, – продолжила графиня после паузы. – Я стара, я одной ногой в могиле стою, – она протянула к юноше худые руки. – Не отнимай у меня последнего счастья в жизни! Иметь внука!

* * * *

Арман остановился, уставился в одну точку и усмехнулся.

– Это были утомительные пару месяцев. Я ощущал себя экспонатом королевского музея. Графиня признала меня внуком и обладателем титула графа де Лакойе, половина высшего общества Парижа, годящаяся мне в отцы и деды, считала своим долгом взглянуть на меня и высказаться на тему моего сходства с отцом…

Атани громко и открыто рассмеялась, потом аккуратно прикрыла рот ладонью, вспомнив, где находится.

– Черт, – тихо сказала она. – Извини, это смешно. Тот Арман, которого я помню, взбесился бы мгновенно…

Он чуть смутился.

– Примерно так и было. Но у меня не было выбора, кроме разве что убежать ночью из города… Но я поставил себя на место этих двух женщин – маркизы и графини… И мне стало их жаль. Не хотел бы я остаться в будущем одиноким и никому не нужным, – Арман сделал паузу, еле заметно проводя языком по зубам. – Вот так и стал я маркизом Буланже и графом де Лакойе одновременно. Дом моего отца сейчас выставлен на продажу. Все дела ведет семейный нотариус, я даже вникать не хочу, для меня это слишком сложно. На этом вся моя жизнь за четыре года, мадемуазель… – закончил он, взглянув на девушку.

– Забавно, но в прошлом году, приезжая в Париж, я слышала разговоры о том, что маркиз Буланже дрался на дуэли и опять кого-то отправил в постель… – сказала Атани. – Если бы я знала, что это ты…!

Она хотела еще что-то сказать, но тут заметила, как изменилось выражение лица ее спутника. Арман взглянул куда-то в сторону и вздрогнул. По направлению к ним, прогуливаясь, шла какая-то пара.

– Кто это? – полушёпотом спросила Атани.

– Шарлотта и Шарль Бремье, – также тихо ответил Арман. – Шарль – мой хороший приятель, но ночью… я имел случай проткнуть его кузена…

– О… – в тон ему заметила девушка. – Я почти имела случай разбить тому голову стулом!

Супруги Бремье неспешно приблизились и поздоровались. Обе дамы изучали друг друга. Атани – механически, Шарлотта же смотрела на неё с нескрываемым интересом.

– Любезный маркиз, – улыбнулся Шарль. – Вы не представите вашу спутницу?

– Да. Конечно… – кажется, Арман боролся с чувством неловкости. – Шарль – это Атани Дюбарри…

– Я была знакома с Арманом до того, как он переименовался в маркиза, – спокойно сказала Атани, мило улыбаясь. – Все те, кто его знал, считали, что он погиб во время бури. И да, месье Бремье, – с немного язвительной улыбкой прибавила она. – Надеюсь, ваш кузен не сильно был ранен? Я вообще не очень люблю, когда ко мне врываются…

Судя по лицу Шарля, ему захотелось провалиться на месте, жена сжала его локоть, подбирая слова.

– От Этьена утром принесли письмо, что он болен, – сказала она.

Повисло неловкое молчание. Обе стороны понимали, что именно было недосказанным, но слова не находились. Первым паузу нарушил Арман.

– Передайте ему мои пожелание скорейшего выздоровления, – сказал он и прощально приподнял шляпу. Они с Атани двинулись дальше по аллее.

– Полагаешь, твой приятель обидится за ранение, которое ты нанес его кузену? – спросила девушка.

Арман повел челюстью.

– В прошлом году я ранил его самого…

– О! – воскликнула Атани. – В Париже еще кто-нибудь остался, маркиз, кому удалось избежать дуэли с вами?

Тот сделал вид, будто обдумывает вопрос, потом с улыбкой кивнул.

– Определённо, да!

* * * *

Выйдя из овощной лавки с покупкой, Марисабель перебежала мостовую и направилась к дому. До темноты еще было далеко, однако, увидев кого-то поджидающую фигуру в плаще, маронка замедлила ход, и на ее лице появилось выражение отчаяния. В памяти всплыло потрясение минувшей ночи, когда на неё набросилось двое незнакомцев прямо в прихожей ее же дома. Рабыня поежилась.

В этот момент фигура повернулась, и в предзакатных лучах парижского солнца Марисабель узнала Армана. С облегчением мотнув головой, она пошла вперед, улыбаясь. Уже открыв рот для бодрого приветствия, маронка натолкнулась на сдержанный взгляд молодого маркиза, который жестом приказал ей не шуметь. Загадочно посмотрев по сторонам, она приблизилась и вопросительно склонила голову набок.

– Еще раз приветствую, – суховато сказал Арман и прибавил. – Видел, что ты ушла, остался здесь ждать…

– Но… мадемуазель Атани дома…

Он вдруг улыбнулся.

– Мы не на острове, Марисабель. Репутация дамы – превыше всего. У меня пара вопросов… – Арман снова стал серьёзным. – Сегодня на прогулке в Тюильри я услышал достаточно. Я услышал о матери, об острове… Я почти ничего не услышал о самой Атани.

Марисабель чуть пожала плечами, словно вопрошая, что именно ему хочется услышать.

– С какой целью она в Париже?

– Я не знаю.

Брови молодого человека поползли вверх.

– Что, прости?

– Я не знаю, граф… или маркиз… как вам удобно… – сказала рабыня. – В прошлом году мы тоже были в Париже, она брала с собой сюда только меня. Корабль стоит в Нанте, сюда мы приехали вдвоем. Хотя изначально Жильбер был против, и все думали, что с ней поедет во Францию кто-то другой…

Арман жестом остановил бурную жестикуляцию маронки.

– Кто такой Жильбер?

– Ах, – расплылась в улыбке та. – Мой муж, я вышла замуж в прошлом году…

– Один из рабов на острове… – вырвалось у Армана, который складывал в голове информацию.

Марисабель фыркнула с легким возмущением.

– А я, по-вашему, дворянка, что ли?!

Молодой человек подавил улыбку.

– Поздравляю вас, мадемуазель… Но что тогда Атани делает в Париже?

Служанка на секунду задумалась.

– Однозначно, поездка совершалась с какой-то целью… Прошлый визит она пару раз одна уходила куда-то.

Арман сменился в лице, захватывая по обыкновению воздух носом.

– Мужчина?! – ревниво воскликнул он и стиснул зубы.

Марисабель сделала лёгкую гримасу.

– Нет, не думаю. Что-то не сходится. По-моему, мужчина тут вообще не при чем. Поклонники ей не очень досаждают… и… – она задумалась. – Не знаю… как бы ей тогда удавалось абсолютно ото всех скрывать хотя бы малейший намек на любовника. Мужчина – точно не причина… Да и на острове тоже… никого нет подходящего.

По лицу молодого человека пробежала тень удовлетворённости.

– То есть, хочешь сказать, что соперника у меня нет?

Марисабель неопределенно повела плечами, словно удивляясь этому вопросу.

– Нет, – просто сказала она.

– Благодарю! – Арман надвинул шляпу на лоб. – Не буду задерживать больше! Хорошего вечера!

И пошел прочь.

Проводив его взглядом, Марисабель многозначительно хихикнула и вошла в дом.

– Если бы мои матросы были столь же расторопны, – проворчала Атани при виде нее. – Я бы их уволила…

– Я заболталась с булочницей, – сказала маронка, наивно моргая, решив умолчать о беседе с Арманом.

* * * *

Город Нант, утопающий в долине Луары, весь изрезанный тонкими речушками, неискушённому путешественнику мог показаться уютным и атмосферным, однако настоящее лицо города было куда менее приветливым. Во время гугенотских войн город до последнего поддерживал католическую партию, его упорство сломил только эдикт о веротерпимости. Некогда Нант был столицей Бретани, но уступил это праву Рену, оставив за собой звание центра торговли, размах которой в текущем столетии был поистине колоссальным.

В порту творилось бурное оживление. Чтобы выйти в открытое море, судам требовалось пройти около двадцати миль по реке, которая была в этом месте не столь широка, чтобы у капитанов кораблей были возможности для маневрирования. Огромный невольничий бриг ожидал последнего приказа для отплытия. Матросы висели на вантах, равнодушными взглядами оглядывая толпу на причале. Еще несколько кораблей тянулись вдоль пирса, своими убранными парусами, словно намекая на то, что царящая суета их не касается. Прощальные голоса тех, кто провожал отплывающих моряков, периодически перемежались суровыми окриками на борту очередного красавца-брига, куда шла погрузка провианта.

Вдоль пристани быстро шли трое: молодой человек и девушка, а чуть позади – темнокожая рабыня.

– Во всем, что касается контроля, Энтони равных нет, – говорила Атани, ловко лавируя в толпе. – А Эдгар, как бы ни пытался прикидываться старым, мне нужен, поэтому – пусть исполняет свои обязанности…

…Арман был вынужден не до конца сдержать слово, данное своей покровительнице маркизе Буланже. Он никак не мог ждать еще почти три недели до момента полного вступления в наследство, зная, что через два дня Атани покинет Париж, а потом и Францию. Молодой человек побывал у могилы маркизы, извинился перед нею, и даже увидел новый смысл в ее словах. Она тогда просила его побыть полгода в Париже, словно зная, что за это время здесь появится Атани, и они встретятся. Арман отказался от вступления в полное владение имуществом маркизы, оставив дела нотариусу, и передал все возможные права благотворительным фондам Франции.

… – Энтони я уже отсюда слышу, – голос Атани вывел его из легкой задумчивости. – Но, подозреваю, что Эдгара на корабле нет, как и Бенни… Я тебе говорила о Бенни? Мой новый боцман. Правда, молод в сравнении со стариной Джорджем…

– Позволите мне одному показаться на корабле? – спросил Арман, представив реакцию команды на свое появление.

– Интересно, что сделает Энтони? – хихикнула девушка. – Перекрестится? Позволю, потому что мне все равно надо знать, где Эдгар. Мы с Марисабель тут постоим. Иди, спроси, где Эдгар или Бенни. Половина команды точно тебя должна помнить, новых людей я навербовала за это время… – она чуть задумалась и суховато прибавила. – Осталось семь человек.

Арман надвинул на лоб шляпу и легко вбежал по трапу на корабль.

– Ваша светлость? – полувопросительно обратился к нему молодой матрос, безошибочно распознав дворянина.

– Могу увидеть капитана или кто его заменяет? – спросил Арман, не открывая лица. Он уже заметил чуть в стороне массивную фигуру Энтони Гарлоу и следил за ним боковым зрением.

– Капитана на судне нет, помощника тоже. Пассажиров мы не берем.

– Тогда кто есть? – улыбался Арман. – Вижу, вон господин… Сэр Энтони! Пассажиры нужны?!

Гигант обернулся на зов и уставился на молодого человека слегка растерянным взглядом.

– Пассажиров не берем, – пробасил он.

– Совсем? – Арман снял шляпу. – А воскресших из мертвых?!

Энтони почесал шею, все еще соображающе смотря на незваного гостя. Молодой граф тряхнул волосами и слегка запрокинул голову назад.

– А так? Тоже непохож?

Гигант крякнул, чуть присев, и с криком «Арман! Арман, ты?!» одним махом подскочил к гостю, схватил его за плечи и слегка приподнял. Затем подержал три секунды на весу и опустил.

Растерянный молодой человек даже не нашелся, что ответить. Он едва ли помнил момент, когда кто-либо позволял себе отрывать его от земли. А уж последние четыре года – особенно.

– Ты жив! – пробасил Энтони, не замечая его реакции. – Вот это да! А капитан…

Он чуть задумался, ища нужное слово, но Арман кивнул.

– Ваш капитан здесь, я ее видел, она со мной. Лучше скажи, где мистер Косс и… Бенни?

Энтони шмыгнул носом и показал рукой куда-то за его спину.

– Таверна… Там…

– Понятно. Спасибо. Я вернусь!

И, не дав гиганту вставить больше ни слова, Арман с поразительной лёгкостью сбежал вниз, чуть не сбив с ног какого-то торговца с лотком.

– Они в таверне, – коротко сказал он, надевая шляпу.

Атани чуть шевельнула бровями.

– Здесь их две…. Обе всегда набиты народом под завязку.

– Сэр Энтони показал в ту сторону.

Девушка удовлетворительно кивнула.

– Хорошо. Тогда вы с Марисабель оставайтесь здесь, я схожу их поищу.

Арман приподнял брови, по лицу пробежала тень возмущения:

– Мадемуазель! Это издевка? Я не пущу вас одну!

Атани передернула плечами.

– Я знаю, что такое пьяные матросы и таверны. А ты – нет, вот и все. Нант очень шумный порт. Здесь валом работорговцев, это народ, как понимаешь, отчаянный. Аристократов здесь не любят…

– А вы сейчас тоже не очень на пиратского капитана похожи! – парировал Арман, ощущая, как от внутреннего протеста начинает гореть лицо. Его подбородок подался вперед, лицо приняло угловатое выражение.

Атани несколько секунд обдумывала его слова, потом мотнула головой и чуть сдвинула шляпку на затылок.

– Марисабель! Остаешься здесь! Этот медлительный носильщик, надеюсь, наконец, доставит багаж… Мы с Арманом пойдем искать Эдгара и Бенни.

…Таверна была набита до отказа. В полумраке залы все лица сливались в одно. Неровный гул из несвязных тостов, смеха и плеска алкоголя обволакивал канделябры на стенах. Дневной свет сюда проникал через два небольших окна, затянутых решеткой, но сейчас, привалившись спиной к одному из них, сидела чья-то пьяная фигура, из-за чего в зале казалось еще темнее. Клубы табачного дыма витали под потолком, натыкались на своды и перекрытия и сползали вниз, бесшумно украшая собой пенные кружки посетителей.

Едва появившись в дверях, Атани схватила Армана за руку и негромко заговорила.

– Стой на месте… Старайся найти Эдгара взглядом, а я поищу Бенни. Надеюсь, эти пьянчужки нас не заметят… Хотя… Тебя уже заметили, но, судя по походке, она не сильно трезвее…

– Кто… она? – не понял Арман, но тут же догадался. Одна из публичных женщин, завидев нового посетителя, выбралась из объятий уснувшего на столе матроса, и направилась к молодому графу, стараясь, чтобы ее шаг был твердым. Арман с трудом сдержал гримасу отвращения и сделал вид, что не видит этого.

– Главное, не привлекай шума, – подавила смех Атани. – Она нам не опасна, а вот эта пьяная, падкая на развлечения толпа – другой вопрос… Видишь Эдгара?

– Нет…

– Плохо… Я тоже. Не хотелось бы проходить внутрь…

– Привет, милый, – выросла перед Арманом жрица любви и положила руку ему на плечо. – Повеселимся?

Тот усилием воли сглотнул слюну, стараясь не смотреть на девицу. Та поправила грудь, выпадающую из чуть порванного платья, и еще сильнее навалилась на Армана. Атани зажала себе рот рукой, чтобы не подавиться смехом: настолько красноречивым было лицо ее спутника. Никто не заметил, как прежний любовник девицы поднял голову со стола, обвел все вокруг потерянным взором, встал и направился к ним.

– Минуточку! – пробасил он, отдирая полупьяную подругу от Армана. – Это – моя дама, ты понял?!

– Забирайте, пожалуйста! – вырвалось у молодого графа и это произвело неожиданное действие.

Матрос вдруг оттолкнул от себя виновницу беспокойства, сплюнул и гаркнул на всю залу.

– Вы посмотрите-ка! Кто сюда приполз! И шляпу надел! Потрёпанный дворянишка! О, и с ним баба!

Атани стиснула зубы, а ее спутник сделал полшага вперед, бросая вызов.

– Эта дама не для вас, господин невежда!

– Ой, боже мой… – пьяница закашлялся от смеха. – А иначе что? Вам тут не Елисейские поля! Ваше сиятельство вызовет меня на дуэль?! – он изобразил, будто машет шпагой. – С ума сойти!

Арман шевельнул бровью и со словами «Могу попроще!» размахнулся и нанес оскорбителю сокрушительный удар кулаком в челюсть. Хрюкнув, матрос осел на колени и упал в ноги Армана лицом вниз.

Началось невероятное.

– Джонни! – заорал кто-то. – Он ударил Джонни! Парни! Этот мозгляк в шляпе бьет Джонни!

И он с рыком бросился на Армана. Тот ловко увернулся и толкнул нападавшего на соседний столик. Зазвенела посуда. Кто-то из сидевших за столом, в раздражении выплеснул остатки содержимого своей кружки на лицо соседа. Тот зарычал и ударил обидчика. Началась драка.

Впрочем, Арман этого уже не увидел. С криками «Надрать зад жалкому аристократишке!» на него бросилось сразу несколько человек, размахивая кулаками.

Кто-то, с трудом разлепляя сонные веки и пошатываясь, оглядел зал и с воплями: «Наших бьют!» – замахнулся на первого же дерущегося под боком.

До Атани никому не было дела. В считанные секунды зал таверны превратился в огромное поле драки, где толпа еле стоящих на ногах мужчин колотила друг друга кулаками и всем, что под руку подворачивалось. Где-то там, в этой толпе, исчез и Арман. Атани отчаянно водила глазами туда-сюда, пытаясь понять, где он, и не нужна ли ему помощь. В чулке под платьем у нее был пистолет, но она хорошо понимала, привлеки она на себя внимание оружием, ей не убежать. На стороне противника было самый обычный численный перевес.

Вот, Арман показался из толпы дерущихся. Он запрыгнул на огромный стол и ногами раскидывал в противников все, что попадалось. Он был без шляпы, но в целом вид его не просил о помощи. Молодой граф имел при себе шпагу, но не собирался пускать ее в ход, обходясь своей молодостью, ловкостью и трезвостью, что тоже сейчас играло немаловажную роль.

Раздался грохот где-то слева, и Атани, вздрогнув, повернулась на звук. Это кто-то из пьяниц швырнул стул, и он с треском ударился о стену.

За спиной Атани открылась входная дверь, и появилось двое мужчин. Они в изумлении уставились на царившую вакханалию, потом перевели взгляд на девушку.

– Эдгар! Бенни! – воскликнула она. – А я ищу вас!

Последний повел носом словно барсук.

– Хороший… способ найти… нас… – слегка шепелявя произнес Бенни, наблюдая при этом за творящимся в зале.

Вот один из дерущихся разбил бутылку о голову другого, вот, кто-то запрыгнул на спину противника и, размахивая руками, изображал наездника. Кто-то побежал на второй этаж, но его схватили за ноги и потащили вниз. В густом накуренном воздухе летали тарелки и недопитые бутылки, стояла брань и шум драки. В самом углу у своей стойки хозяин заведения с широкой доской наперевес стоял наготове, оглушая каждого, кто оказывался поблизости.

Вдруг возле самой Атани из толпы дерущихся вынырнул Арман. Без шляпы, с перепачканным лицом и слегка заляпанном костюме, но со сверкающими глазами авантюриста.

– О, мистер Косс! А мы вас… ищем… – воскликнул он.

Эдгар весь превратился в живое изумление и приоткрыл рот.

– Арман?! Ты?!

– Как бы я… Только немного занят… – молодой граф ловко увернулся от очередного нападавшего.