Текст книги "Одиссея Атани Дюбарри. Король и пешка"

* * * *

– Почему же…? – Кассандра откинулась на спинку шаткого стула. – Ваш муж, в целом, со мной согласился. Но это самый лучший вариант – наблюдательная вышка. Я понимаю, с позиции самих пиратов, смысла и в ней и в острове немного, но я здесь живу. Также я осознаю, что в большинстве случаев информация о приближающемся сюда корабле будет бесполезна, но знание уже дает преимущество.

Карла кивнула, раскладывая свое вышивание на постели:

– Я Эдгару так же сказала… И, разумеется, попросила, чтобы из этого плавания все до единого вернулись… – и пошутила. – А то близнецам в одиночку эту стройку не осилить.

Кассандра прислушалась к грохоту молотков снаружи, кивнула своим мыслям и поскребла шершавую мозоль на ладони.

– Не сходят? – участливо спросила Карла.

– И в этом всегда будет часть моей вины, – прошептала Кассандра, явно кого-то цитируя, и встрепенулась. – Нет. Но они мне не мешают. Я сразу поняла, как лучше держать мачете, чтоб болезненных мозолей не было. Спасибо Альгиде…

Две недели назад после свадьбы с Энтони Гарлоу Кассандра мгновенно перешла из статуса рабыни в положение хозяйки острова, и все восприняли это, как вполне естественное. Теперь она выдавала предложения по деятельности маленькой колонии, занялась прямым учетом той части деятельности, которая относилась к плантации, добилась главного, по ее мнению, – убедила Эдгара в необходимости построить на берегу острова наблюдательную вышку. Накануне описываемого разговора команда под началом Эдгара Косса снова ушла в рейд, который, предположительно, должен был продлиться около двух месяцев с короткими остановками на нескольких островах архипелага Фиджи, где планировалось продать собранный здесь бамбук. Последние события привязали, как минимум, двоих членов экипажа к этому крохотному клочку земли в океане. В длительные рейды, сроком по полгода и более, Эдгару пускаться мучительно не хотелось, и он всячески искал этому объяснения в глазах команды, не в силах признать настоящую причину.

– Миссис Косс! Кассандра! – неожиданный крик одного из чернокожих рабов почти заставил обеих женщин подпрыгнуть. В дверь заколотил кулак.

– О, боже мой, – прошептала Карла и встала.

– Там! – воскликнул раб, едва она показалась на пороге, и махнул рукой позади себя. Женщина замерла.

… – Вот почему я настаивала на вышке! – сбивчиво говорила Кассандра, расхаживая по берегу туда-сюда. – Потому что мы видим это, – она показала на корабль. – Когда он уже полным ходом идет к нам. То, что это не «Аврелия», вижу даже я… А возможности выставлять дозорных на дерево, у нас нет. Кто там будет сидеть? Юлиус?

Карла усмехнулась, представив эту картину, потом пожала плечами.

– Но есть факт. Корабль идет сюда. Юлиус, – она повернулась к пирату. – Какие-нибудь инструкции на этот счет тебе давали?

– А что я? – тот посмотрел на обеих дам. – Вам тоже думать надо, я здесь теперь заместитель… – он прищурился.

– Хорошо, – кивнула Кассандра. – Тогда вопрос, как к моряку: через сколько времени это судно причалит?

– Учитывая скорость, через каких-то двадцать минут…

– Понятно, – девушка поджала губы и перевела взор на Карлу. – Предложения?

Та развела руками.

– Ждем. Вдруг этот корабль хочет лишь набрать воды. Мы просто колония… Чернокожих рабов иметь не запрещено. А Юлиус без ноги, потому что…

– Потому что я бывший пехотинец, – крякнул тот и приосанился. – В любом случае, у нас нет выбора… Ждем.

Однако незнакомый корабль следовал каким-то своим планам. Почти сразу после обсуждения положения островитянами, он замедлил ход и спустил на воду шлюпку, о чем всех проинформировал Юлиус, наблюдая в подзорную трубу. Затем судно стало разворачиваться и менять курс. Еще через десять минут стало понятно, что к острову плывет шлюпка с одним-единственным гребцом и, с учетом течения, пристанет она к берегу не ранее, чем через полтора часа. Решив, что у них еще достаточно времени, жители колонии разошлись.

– Карла, – Кассандра подошла к той, сидевшей под навесом в обществе Эмили. – Вот интересно, какие ваши предположения?

– Атани, – пожала плечами Карла. – Больше в мою голову уже ничего не приходит. Эмили думает точно так же. Иначе трудно представить, какой человек решил вдруг посетить наш остров.

– Не знаю… – Кассандра сделала задумчивую гримасу. – У меня странные ощущения… Пойду, найду Юлиуса, хочу попросить подзорную трубу… и научиться в нее что-нибудь разглядывать…

Еще через четверть часа стало ясно, что человеком в шлюпке никак не может быть Атани, так как по фигуре и коротким волосам – это мужчина. Десяток человек островитян ходили туда-сюда по берегу, спотыкаясь в песке, и выдвигали всевозможные версии, а Юлиус, опершись на свою деревянную ногу, каждые две минуты подносил к глазам подзорную трубу. Внезапно он выпрямился и сплюнул:

– Рыбу-пилу мне в ногу! Зря я допил последнюю бутылку рома с утра! Мне покойники чудятся! Но я еще не видел покойников, плавающих в лодках. Они обычно себя более атмосферно ведут – летают или ходят по воде…

– Это ты сейчас о чем? – насторожилась Кассандра, а Юлиус вместо ответа протянул ей подзорную трубу.

– Хм… – только и смогла выдавить девушка через полминуты.

– Что?! – напряглась Карла. – Что ты там видишь?

– Кого-то …Очень сильно похожего на моего брата… Папа! – Кассандра до крови прикусила губу. – Подойди, взгляни, пожалуйста… Мне не по себе…

Леандр осторожно взглянул сначала на дочь, потом на шлюпку, видневшуюся большим пятном на воде, затем посмотрел на всех собравшихся и кончиками пальцев взял подзорную трубу, словно чего-то опасаясь. Разглядывал шлюпку он недолго: через несколько секунд шевельнул бровями и выдал:

– Я тоже сошел с ума… К нам плывет мой сын…!

Все напряженно переглянулись.

* * * *

Жером переложил в другую руку поднос и постучал в дверь.

– Да, входите…! – отозвался изнутри женский голос.

В спальне стоял насыщенный запах цветов и зелени, все окна были распахнуты. У одного из них сидела Атани, положив руки на подоконник, и смотрела вдаль. В этой светлой комнате красное платье девушки притягивало к себе все внимание. Солнце отражалось от сверкающей рамы настенного зеркала и на мгновение слепило всех входящих в комнату.

– Ваш фруктовый чай, графиня… – по обыкновению сухо сказал старый лакей, отвешивая полупоклон. – Куда поставить?

– На столик в моей части комнаты, – сказала девушка с грустной улыбкой и чуть развела руками. – Моей дерзости хватает только на то, чтобы оккупировать окна в спальне Жюльена – не более. Он еще не закончил?

– Нет. Граф все еще в кабинете, беседует со своим нотариусом, – Жером скрылся за портьерой, и оттуда донеслось его басовитое. – Тарелку можно унести?

– Да, спасибо… – Атани медленно встала.

После болезни ее фигура казалась еще более гибкой. Девушка словно стала выше ростом, очертившиеся скулы придавали ее лицу особенно строгий вид. Волосы распускались по плечам, подчеркивая осанку, на талии в качестве украшения висела потертая временем цепочка с металлическими рыбками.

Появившись в комнате, Жером натолкнулся на пристальный взгляд Атани и остановился. Казалось, та хочет что-то сказать, но не решается. Несколько секунд оба смотрели друг на друга, потом девушка захватила воздух носом и спросила.

– Как думаешь, Жером, что мне делать?

– Простите? – на лице старого слуги не дрогнул ни один мускул.

Атани вздохнула, отвернулась к окну, и произнесла:

– Я отравляю жизнь Жюльена… И исправить это не могу. У меня нет спасения от этой ситуации. Ты ведь слышал вчерашнюю сцену, да? Я случайно сказала ему, что он хороший друг… – Атани резко обернулась, надеясь поймать эмоцию Жерома, и ей это удалось. Тот сжал губы в полоску

– Безжалостный удар в лицо, мадам…

– Я не хотела, – девушка снова тяжело вздохнула. – У меня вырвалось. Я сказала то, что подумала… и поздно поняла, как ранила Жюльена этим… Что делать?

Было очевидно, что Атани не ждала ответа на этот вопрос, потому что тут же села в кресло и продолжила.

– Я, как ядовитое растение, разрастаюсь вокруг Жюльена… От меня нет пользы, Жером. Что я могу сделать для него? Отдаться ему? – ладони ее лежали на коленях, плечи были опущены.

– Ох, графиня… – с легким укором сказал Жером. Голос его внезапно зазвучал по-отечески.

– Черт, в какой-то момент я подумала, что готова и на это, вот только… Увы… – Атани вздохнула и уставилась в одну точку. – Жюльен не согласен принимать подачки, ему не нужна моя жалость. Ему нужна моя любовь, а где ее взять – я не знаю! Что делать?

– Графиня… – только и смог сказать старый лакей.

Она встала, платье зашелестело. Казалось, что в спальне запылало пламя.

– Когда я уезжала с Жюльеном, – заговорила Атани после короткой паузы. – Я была наполнена злостью и отчаянием, я очень хотела, чтобы он десять раз пожалел о том, что связался со мной. А что теперь? Сейчас ему трудно, а мне безумно жаль, что я ничего не могу с этим поделать. Исчезнуть? Бежать от него? Безумие…

– Он любит вас, мадам. Его ничто не остановит, он пойдет следом…

– Знаю, – она опустила голову, но вдруг снова выпрямилась. – Видишь это? Убежать я не могу. Я могу только быть здесь и превращать его жизнь в ад, потому что вижу в нем потрясающего друга! Да, я его люблю, но как… – Атани вздохнула, в зеленых глазах застыло отчаяние. – Я люблю в нем хорошего друга, брата, честного человека, благородного джентльмена… Кого угодно, но не более того! Получается, за все, что Жюльен для меня делает, я плачу тем, что превращаю его жизнь в ад!

Она прошлась по спальне и повернулась к Жерому.

– Что делать? Ему нужна моя любовь, а я не знаю, как ею управлять и откуда достать! Начать притворяться для того, чтобы он был счастлив?

Старый лакей слабо улыбнулся.

– Надеюсь, вы не сделаете этого. Извините, графиня, вы плохая актриса, очень скоро ваша роль с треском развалится, и для графа такая ложь будет больнее ударов ногой по животу…

– Горькая правда… Более горькая ложь… У меня мало вариантов выбора, правда?

Жером молчал. Что он мог ответить, смотря на женщину, чья красота ничуть не делала ее счастливой, а лишь загоняла в угол. Изначально видевший в Атани хладнокровную особу, Жером теперь окончательно уверился в том, что перед ним всего лишь та, которая готова сама быть несчастной, лишь бы хоть как-то отблагодарить того, кто, по ее мнению, заслуживал лучшего, чем то, что есть.

Что он, преданный слуга, мог сказать на все эти признания? У двух молодых людей, загнавших себя в угол, уже не было выхода из него. Оставалось ждать.

* * * *

Жюльен прислонился к стене и взмахнул рукой. Стакан с водой, который он держал в руке, заблестел на солнце, вода чуть выплеснулась. На бордовом ковре поплыло темное пятно.

– Зато ты добилась того, чего хотела, – улыбаясь, сказал граф. – Губернатор внял твоим аргументам и теперь на противоположной стороне острова тоже сооружают защитные укрепления…

Атани сделала гримасу, которая кокетливо смотрелась на ее прекрасном лице, и вскинула брови.

– Потому что я знаю, что говорю – вот и все. Если бы ты меня пустил в лодку, я бы еще дала более точные сведения…

– Если бы губернатор увидел тебя в этой лодке, ему бы пришлось вызвать врача, – граф Секурья открыто смеялся. – А я с ума не сошел – отпускать тебя в лодку одну.

– Можно подумать, вы, любезный граф, – беззлобно съязвила девушка. – Отлично умеете управляться на веслах!

Этот разговор происходил на втором этаже, в той части спальни, которая принадлежала самому Жюльену. Было ветрено, окно пришлось закрыть, и Атани сидела в огромном кресле, тщательно склонившись над кусочком дерева на своих коленях. Платье девушки и пол вокруг кресла были густо усыпаны опилками, сразу два ножа разных размеров лежали рядом на столике. Атани, с детским видом прикусив кончик языка, вырезала что-то из дерева, даже не поворачиваясь на своего собеседника, в то время как сам Жюльен ни на секунду не сводил с нее нежного взгляда, в котором сквозило безрассудное восхищение.

– Что вы, капитан, – бросил он, улыбаясь. – Какие уж там весла…

Он напрягся, наблюдая за реакцией Атани на это обращение. Но увлеченная своим занятием, та даже не обратила на это внимания.

– Согласись, мне виднее, – спокойно сказала она. – Я сказала губернатору то, что должна была, учитывая все параметры. Например, если у судна огромное водоизмещение, то с той стороны оно не подойдет, это ясно, но при определенной точности орудий…

– Нижней палубы или верхней? – перебил ее Жюльен, все также не сводя с неё глаз.

– Обоих. Если мы имеем в виду огромное судно, то учитываем прицельную дальность орудий обоих палуб. Но, при этом, не сбрасываем со счетов маневренность противника, – Атани активно полировала лезвием ножа кусок дерева, склонив голову к плечу. – Например, было бы сущим безумием лезть в поединок с трёхмачтовым бригом, осадка которого…

– А местные пираты лезут? – снова перебил ее Жюльен.

Он наблюдал за девушкой, прикусив нижнюю губу. Казалось, что усы его топорщатся в разные стороны: настолько он был напряжен.

– Местные пираты! – фыркнула Атани и мотнула головой, убирая волосы со лба. Она абсолютно не замечала хода беседы, потерявшись в том, где находится, и не думая о том, с кем говорит.

– Я среди местных пропойц не могу припомнить ни одного хорошего капитана! Злого разбойника и кровожадного хапугу – могу, а хорошего капитана – нет. Если бы я соглашалась вербовать…

Вдруг она замолчала, только сейчас уловив смысл всего сказанного за последнюю минуту, и уставилась в одну точку. Затем резко вскочила с места. Изделие, над которым она трудилась, упало на пол вместе с ножом.

– Что…? – пролепетала холодеющая девушка, пятясь в сторону окна. – Что… ты спросил?!

Она была бледна, как белые пионы, стоявшие в вазе у изголовья кровати. Зеленые глаза округлились, в них застыло выражение лихорадочного соображения. У нее были секунды на то, чтобы понять, что надлежит делать. Включился инстинкт самосохранения.

– Атани! – испуганный её реакцией Жюльен метнулся к ней, просительно подняв обе руки. – Ты только не нервничай, хорошо?

– Ты что сейчас спросил? – хрипло осведомилась та, шаря глазами вокруг себя в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за оружие.

– Атани, пожалуйста! – умоляюще сказал граф, делая робкий шаг вперед. – Только не волнуйся! Я не переживу, если ты снова сляжешь.

Девушка отступила назад, смотря на него через прищур. Сбросив цветочный горшок с металлической подставки у стены, Атани схватила ее наперевес, и обвела глазами спальню, видимо, обдумывая пути отступления.

Жюльен среагировал мгновенно. Он опустился на колени, чуть расстегнув ворот рубашки, и широко расставил руки в обе стороны.

– Я безоружен! – воскликнул он. – Я перед тобой на коленях. Я люблю тебя, Атани. Твои тайны – мои тайны.

И низко опустил голову.

Повисла гнетущая тишина, которую нарушало только свистящее дыхание Атани. Она продолжала стоять у стены с металлической этажеркой в руках, прокручивая в голове события последних двух минут. В нескольких шагах от неё на коленях с опущенной головой стоял Жюльен Секурья. Их разделяла полоса усыпанного стружками и пылью ковра, но главной тайны между ними уже не было.

Со сдавленным вздохом, девушка вернула подставку для цветов на место и обессиленно села прямо на низкий столик рядом с собой.

– О, Боже… – пролепетала она, глядя в одну точку. По ее щекам поплыл огненный румянец.

Жюльен вскочил на ноги и бросился наливать воды из графина.

– Не нервничай, пожалуйста! Я боюсь за тебя! Выпей воды. Дыши! – он протянул ей стакан и присел на одной колено рядом с девушкой. – Все хорошо! Я должен был тебе сказать раньше… Но не знал, как… Прости…

– Я себя выдала… – пролепетала Атани. – Все…

– Нет, – граф покачал головой. – Дело не в тебе. Ты себя выдала, потому что не ждала от меня подвоха. А, значит, в данном случае, я перешагнул рамки твоего доверия. Ты меня очень испугала. Прости… – он улыбнулся. – Капитан…

Атани вздрогнула.

– Что еще ты знаешь?

– Трудно сказать, – Жюльен сделал паузу и пояснил. – Атани, ты бредила несколько суток. Местами твой бред был обрывистым, ты попросту выкрикивала слова. Иногда ты произносила связные и оконченные предложения. В твоем бреду было много всего, поверь. Я сделал нужные мне выводы – вот и все.

Она зачем-то заглянула в стакан с водой, и сделала пару глотков. На Жюльена девушка не смотрела.

– Не волнуйся, – еще раз повторил тот. – В моменты, когда у тебя были приступы бреда, я никому не позволял находиться при тебе. Окна и двери были закрыты, никто не знает того, что знаю я, – Жюльен сделал паузу и прибавил. – А капитана пиратов я сейчас люблю не меньше, чем просто Атани Дюбарри…

Та поставила стакан рядом с собой и обхватила голову руками:

– Тебя же могут арестовать за укрывательство!

Граф слегка улыбнулся:

– Я, по-твоему, похож на человека, которого пугает мысль висеть в петле, и неважно, за что? Если это не волнует тебя, почему меня это должно нервировать?

Атани встала.

– Потому что ты – дворянин, а я – дочь беглого каторжника!

– В самом деле? – с ноткой сомнения уточнил Жюльен. Было очевидно, что любимая женщина в его глазах никак не связывалась со свирепыми преступниками.

– Закон посчитал нужным счесть моего отца виновным в том, чего он не делал. Я же верю отцу больше, чем суду…

– Почему-то меня это не удивляет, – спокойно сказал граф, вставая с колен. – А Эдгар?

– Эдгар прибился к его команде еще до моего рождения. А Боб – он знал мою мать еще в раннем девичестве…

Вдруг Атани дернулась, словно получив удар в живот, и сглотнула повисший в горле комок. Упоминание имени Боба Кельвина пробудило в ней воспоминания о последних событиях. Она осторожно потрогала украшение на своей талии и содрогнулась от внутренней боли.

– Жюльен, – вдруг спросила девушка, оборачиваясь. – Сейчас… Когда ты все знаешь…

– Я бы с удовольствием послушал настоящую историю, как она есть… – заметил тот.

– Да… Хорошо… Только… Скажи мне правду. Ты действительно, – она подчеркнула это слово. – Не знаешь о судьбе Боба?

Граф промолчал, отводя глаза. Атани тяжело вздохнула и кивнула.

– Он умер, да?

– Но я здесь не причем, – глухо сказал Жюльен почти сразу. – Да. Он умер. Скончался в больнице от серьёзной раны, нанесенной неизвестно кем и при неясных обстоятельствах, – и сдержанно прибавил. – Мне жаль.

– Судя по твоему тону, я в этом сомневаюсь… – с легкой усмешкой заметила девушка.

Граф выпрямился.

– Атани, прости, конечно, но… Я не считаю, что он поступил правильно, решив вывалить на тебя свое признание! Он чуть не убил тебя! Какая была необходимость являться сюда с этим? Если он хотел умереть, то зачем тогда… Извини, я не хочу о нем говорить… – вдруг поправился Жюльен, тряхнул кудрями и вдруг спросил. – Он твой помощник?

– Он и Эдгар, – кивнула Атани, отходя к окну. Ее голос звучал устало. – Ты знаешь… Я еще не могу этого понять. Всего этого…

– А я могу, – ответил тот и прибавил. – Могу понять настоящую тебя. Ты случайно обмолвилась, что жертвуешь на благотворительность… И, ты знаешь, сейчас, зная правду, я еще больше убежден в том, что это делается тобой не из желания откупиться от грехов. Ты настоящая! Такая, как есть!

Атани дернула бровями.

– Жюльен, я тебя разочарую. Я абсолютно не так добра, как тебе кажется. Спроси у моей команды… Кстати, о команде! – она подняла указательный палец. – Меня этот вопрос давно волновал, но теперь я могу задать его спокойно. Я обещаю, что нагоняя никто не получит! Как ты отследил меня после нашего расставания на Савайи?

Видя, что граф открыл рот для ответа, она снова подняла палец:

– Нет. Сказку о том, что капитан «Галатеи» якобы видел наш парус и шел за ним, я уже слышала. Я сама капитан, и твоя легенда очень сильно трещит по швам, Жюльен. В нескольких местах. Мне нужна правда…

– Правда… – граф замялся. На его лице повисло отчаянное выражение провинившегося ребенка. – Парень по имени Гарри… Мы с ним выпивали в таверне, – по щекам Жюльена пополз румянец неловкости. – Я решил попытаться споить кого-нибудь из твоих людей, чтобы выпытать информацию о пути следования вашего корабля. Я выудил из Гарри все, что мог. Потом разболтал одного джентльмена из твоей команды. Седого… Сказал ему, кто я…

Он не договорив, развел руками, Атани многозначительно хмыкнула.

– Гарри, – процедила она сухо. – Пьяный идиот. А Джордж – старый маразматик, зацикленный на моем женском предназначении.

– Ты обещала, что не будешь ни на кого гневаться! – осторожно напомнил ей Жюльен, и девушка скривилась.

– Раз обещала, то не буду. Но Гарри все равно пьяный болтун….

Она села в кресло и тяжело вздохнула.

– Атани! – вдруг выдохнул граф Секурья. – Хочешь – давай вернемся! Как думаешь, можно меня научить корабельному мастерству?

– Жюльен, ты бредишь! У тебя у самого нервная горячка! – воскликнула она. – Ты не понимаешь, что говоришь! Это пункт первый. Пункт второй… Это еще вопрос, где мои люди сейчас… – девушка задумалась. – Я бросила их. Очередная странная выходка их капитана…

– Расскажи мне, – граф Секурья поднял с пола нож, положил его на стол и присел на одно колено перед Атани. – Расскажи мне свою настоящую историю!

…Вечерело. Атани по-прежнему сидела на столике для газет, не умолкая дольше, чем на несколько мгновений. На полу, усыпанном опилками, перед ней сидел Жюльен Секурья. Не сводя с девушки глаз, излучающих любовь, он ловил каждое слово, и не мог уяснить, почему… Почему с каждой минутой он испытывает восхищение перед этой особой, а не ужас.

– Теперь я хотя бы понял одну вещь насчет Филиппа, – сказал Жюльен, дождавшись окончания истории. – Признаться, все это время где-то внутри меня сидела мысль насчет него… Ты так болезненно приняла его гибель, что…

Он замялся.

– Что ты думал, он – мой любовник? – улыбнулась Атани, но улыбка эта была уставшая. – Нет. Меня все это испугало. Понимаешь, море я считаю своим домом и своей территорией. Если бы я захватила семью Суронте на каком-нибудь судне и отвезла на остров, я бы считала, что оказала им услугу, спасая жизни. И все, – она сделала паузу. – Но берег, земля, суша… Это не моя стихия! Это чужие владения, скажем так. Я ворвалась на них, схватила этих людей, сломала им жизнь, и… – девушка развела руками. – Меня это перепугало. Сначала меня взволновал ты, я не знала, как от тебя избавиться, чтобы никому не навредить, а потом еще этот конфликт. Я помню взгляд Кассандры, лицо Леандра, – она вздрогнула. – Я захотела сбежать… А сейчас думаю, что в глазах своих людей, я – глупая истеричка…

Жюльен мягко улыбнулся

– Если бы женщины были такими, как мы, мы бы вас так не любили.

Девушка встала.

– Прости, Жюльен. Сейчас ты нарушаешь закон из-за меня…

Тот на секунду прищурился и поднялся на ноги.

– Атани, ты не понимаешь! Прости, я нарушаю наш уговор, да, но… Я люблю тебя! Я даже в пираты готов пойти сам, если это хоть как-то поможет взаимности моих чувств! А ты говоришь мне сейчас о законе, который я могу нарушить, или репутации, на которую мне наплевать. Что для меня действительно важно – так это ты… – и он опустил голову, слегка смутившись. – Извини…

Девушка, отошедшая в другой конец комнаты, глубоко вздохнула, обдумывая свой ответ, потом вдруг резко обернулась:

– Я иногда делаю глупые и странные вещи, да? —спросила она. – Но это не всегда дает результат. Я бы вернулась назад, нужно только набраться мужества взглянуть в глаза своим людям, которых я опрометчиво бросила… Но, Жюльен, я не хочу втравливать в это тебя. Это не твой мир, прости. Я достаточно измучила тебя, я того не стою…

– Когда ты говоришь так, я ощущаю себя ничтожеством! – воскликнул тот и прибавил. – И, пока я жив, я хочу быть рядом с тобой!

Разговор был прерван стуком в дверь.

– Прощу прощения, – сказал Жером. – Я хотел узнать, подавать ужин сейчас или позднее?