Текст книги "Одиссея Атани Дюбарри. Король и пешка"

* * * *

– По-моему, он был пьян…

Кассандра всем корпусом повернулась к Эмили.

– Пьян?! – переспросила она. – Снова? Разве два дня назад он не напился до такой степени, что все матросы полушария ему позавидовали бы?

Эмили неопределенно пожала плечами.

– Мне так показалось… Что такое? Тебе дурно? Сядь…

– Дело не в этом, – пробормотала Кассандра, обессиленно опускаясь на скамейку, стоявшую под обеденным навесом. – Я устала. Эмили, за эти пару недель, что мой брат объявился здесь, я очень устала! Я утомилась слушать это нытье на тему произошедшего! Я измучилась слушать проклятия в адрес команды «Аврелии»… А теперь Филипп начал еще и пьянствовать?!

– Кстати, по поводу проклятий. Может, если ты ему скажешь о своем замужестве, то он уймется?

Девушка рьяно замотала головой:

– Нет, ничуть! Наоборот, превратит мою жизнь в ад… – она сделала паузу. – Эмили, я рада, что мой брат жив… Но… Но я с каждым днем перестаю узнавать в этом человеке Филиппа Суронте – вот и все.

Кассандра встала, убрав за ухо тонкую прядь слегка выцветших на солнце волос, и вздохнула.

– Хорошо… – сказала она. – Пойду, поищу, где он. Я надеюсь, все же, что нетрезвость вам показалась…

И скрылась под низко нависающими листьями пальмы.

Впрочем, искать Филиппа долго не пришлось. Возле мужского барака, пользуясь тем, что под руководством Юлиуса рабы на острове были не сильно загружены работой, на траве сидели двое – рослый абориген и Филипп Суронте. В расстегнутой рубашке, отчаянно размахивающий руками, последний, чуть заплетающимся языком, что-то убедительно рассказывал рабу. Тот лишь периодически кивал, видимо, не желая спорить с зятем «господина плантатора».

Кассандра остановилась в нескольких шагах от них, решая, как поступить, и уже хотела повернуть назад, как вдруг Филипп заметил ее и попытался встать:

– Кассандра!

Та поморщилась.

– Ты опять пьян! Почему?! Филипп!

Девушка сделала все, чтобы голос не звучал рассерженно. В ее голове вертелось много оправданий парню, она даже была готова поставить себя на его место, но у неё все равно не получилось. Кассандра злилась, но всячески старалась это скрыть.

– И что?! – Филипп уставился на сестру, слегка мотнув головой. – Мне можно!

– Ты пил два дня назад! Может, хватит?!

– Я не понимаю! – заявил молодой человек, показывая руками вокруг себя. – Не понимаю! Я для этого вернулся сюда?! Для чего?! – вдруг заорал он, топнув ногой. – У меня был шанс забыть всех вас навсегда и начать новую жизнь, но нет! Я выбрал возвращение! В итоге, торчал на Фиджи, ища возможность вернуться! А думаешь, это было просто?! Ты знаешь, что я брался выполнять самую грязную работу, чтобы с голоду не сдохнуть…?!

– Филипп! – Кассандра повысила голос, выпрямляясь, как можно сильнее. – Я слышала историю твоих приключений, не побоюсь цифры, шесть раз! Скоро она начнет обрастать лишними подробностями из бытия тамошних продажных женщин! Я благодарна мистеру Орандесу и его дочери за то, что они тебя подобрали, выходили. Признательна за то, что они даже дали тебе денег, чтобы ты смог вернуться к нам…

– Но не вышло! – гаркнул Филипп, широко размахивая руками. – Думаешь, так просто было вернуться назад? Пришлось больше трех месяцев торчать на том дрянном острове и делать все, за что платят! И что в итоге? Моя мать умерла, а Атани прыгнула в объятия к типу, который меня хотел застрелить!

Кассандра скрипнула зубами.

– Прибавь – которого ты сам на себя натравил! Это повод пить?!

– Я делаю, что хочу!

– Лучше бы ты хотел приносить пользу! Здесь не помешают мужские руки!

Она хотела еще что-то сказать, но тут услышала, как со стороны берега кто-то кричит ее имя.

– Бак! – узнала она одного из близнецов, посмотрела на брата, как бы отмахиваясь от него, и поспешила на голос.

– Кассандра! – взволнованный пират с гримасой протянул ей подзорную трубу. – Если хочешь…

– Хочу что? – растерялась девушка. – Кто еще воскрес? Моя мать?

– Нет. Сюда идет корабль… И это «Аврелия».

– Точно?! – опешила Кассандра, пытаясь рассмотреть что-то в голубой глади горизонта.

– Абсолютно. Что ж, я не узнаю судно, на котором служил?!

Девушка облизала губы, но к подзорной трубе не притронулась. Несколько секунд она топталась на одном месте, потом упёрла руки в бока.

– Версии? Почему так скоро возвращаются?! Разве это нормально?

– В том и суть, – пират прищурился. – Что нет…

– Ясно… – пробормотала Кассандра, начав ходить по берегу взад и вперед. Туфли ее увязали в песке, отчего походка казалась утиной. Бак молча наблюдал за ней, словно ожидая новых вопросов. Со стороны прибрежных валунов показалась Карла, на ее лице была тревога.

– Что случилось? Бак, ты звал Кассандру?

– Наши возвращаются… – выпалила та, и обе женщины переглянулись.

…Спустя два часа уже никто не сомневался, что «Аврелия» вернулась на остров. С корабля спустили две шлюпки, и первая – с Джорджем во главе – уже была у самого берега. Кассандра и Карла нетерпеливо топтались у самой воды, пытаясь рассмотреть, что происходит на судне.

– Джордж! – не выдержала Кассандра, когда шлюпка коснулась песчаного дна. – Что случилось?! Почему вы так рано возвращаетесь?!

– У нас эпидемия, – суховато ответил старый боцман. – Скосило сразу троих, потом еще двое слегли… Лонго сказал, что всех желательно изолировать. А где на корабле можно держать больных? Запереть в трюме? Им желательно побольше воздуха… В общем, решили вернуться… – он мрачно вздохнул. – Эдгар в свирепом бешенстве. Считает, что он виноват…

– В эпидемии? – опешила Карла. – Это почему?

– Да. Что не его место – капитанский мостик, вот оттуда и все эти сигналы. Что при Атани такого не было.

Джордж перевел взгляд на Кассандру, которая не сводила глаз с корабля, покачивавшегося на волнах, еле слышно усмехнулся, и пробасил.

– Энтони в порядке, его ничего не берет. Зато трудится один за троих слегших!

– А… – девушка постаралась казаться равнодушной и повернулась к Джорджу. – Да! Главное, я хотела сказать! Джордж, парни…

– Что? – было в ее тоне что-то такое, что все повернулись.

– Вы только не удивляйтесь, хорошо? Там… возле мужского барака спит в траве пьяное явление…

– Ничего, бывает! – гоготнул Вилли. – Пьяницы нас не удивляют!

– Не уверена, – суховато сказала Кассандра. – Это мой брат…

Все переглянулись, улыбка с лица многих матросов сползла.

– Брат? – уточнил Джордж и чуть поморщился в недоумении. – Твой отец что, усыновил Марселя?!

Кассандра тихо фыркнула, но вдруг стала серьёзной:

– Не совсем. Там Филипп. Лежит. В живом виде. Только в пьяном, – она сделала паузу и развела руками. – Да, я знаю, это звучит странно. Но я в уме и памяти. И все остальные тоже. Там мой брат, он жив и здоров. Долго рассказывать. И главное – он не знает, что я замужем. Не проболтайтесь, пожалуйста…

– Эм, – Вилли поскреб грудь пятерней. – Ты уверена? А если он что-то заметит?

Кассандра передернула плечами.

– Надеюсь, нет. Он слишком поглощен собою… Надеюсь, у вас на него хватит терпения. Мое начинает заканчиваться!

И она снова бросила взгляд на «Аврелию», где сворачивали паруса.

* * * *

Марисабель, склонив голову к плечу, дерзко разглядывала статую Аполлона, украшавшую холл, когда услышала сзади голос Амандины:

– Это древний Бог – так Жером сказал… И нечего так на него смотреть!

Молоденькая рабыня обернулась и показала зубки.

– Я на него все время смотрю. Не помню, как его зовут…

– Аполлон… – после молчания ответила Амандина.

– На веранде дома виконтессы стоит похожая статуя, но там женщина.

– Они непохожи. Жером говорил про то, что они с разных эпох, – пробубнила пожилая рабыня. – Чем смотреть, лучше бы протерла эти искусственные ветки, которые его обрамляют…

– Хорошо, уже иду… – сказала Марисабель, не двигаясь при этом с места.

– Марисабель! Вот уж точно: ты пренебрегаешь доверием графа!

– Иду!

– Не «иду», а давай, работай! – Амандина уперла в бока крупные руки, и тут на лестнице показался Жюльен Секурья. Обе служанки замолчали и замерли.

– Что у вас тут за собрание? – усмехнулся граф, спускаясь. – Доброе утро всем, Атани видели?

– Смотрим на Аполлона, месье, – чуть присела Амандина и кивнула. – Графиня вышла в сад…

– Хорошо, – кивнул Жюльен. – Тогда готовьте завтрак, и… – он вдруг остановился, пораженный какой-то мыслью. – Аполлон!

– Что, простите? – растерялась Амандина.

– Аполлон! – повторил тот и подошел к статуе. Лицо графа было напряженным и сосредоточенным, в этот момент он никого не замечал.

– Найти Аполлона… – повторил он механически, потом начал проводить рукам по белому мрамору. Казалось, что в его голове крутится какая-то мысль, но он никак не мог ее поймать.

Служанки переглянулись в глубоком недоумении.

– Граф… – почти шепотом спросила Марисабель, вытягивая шею. – Что-нибудь нужно?

– Ничего, – также механически ответил тот, заходя с другой стороны. – Идите обе… – и пробормотал. – Найти у Аполлона… Что?

Обе рабыни снова переглянулись и вышли в сторону кухни. Остановившись в дверях, они обернулись, наблюдая за тем, как их хозяин перебирает руками ветки искусственного растения, украшавшего арку со статуей.

– Как думаешь, Амандина, – прошептала Марисабель. – Зачем граф трогает этого полуголого мужчину?

– Дурочка! – вспыхнула та. – Иди, работай! Было сказано подавать завтрак!

Жюльен и сам не знал, что именно ищет. Его, как молнией, пронзило полубредовое упоминание об Аполлоне, которое выдал умирающий Боб Кельвин. Тот говорил что-то про «найти и уничтожить», и что-то про Аполлона. А что, если это имеет отношение именно к этой статуе? Захваченный этим озарением, граф, стоя в нелепой позе, обшаривал все вокруг мраморного бога и вдруг вздрогнул. Между тонкими прутьями решетчатой арки, прикрытый искусственной зеленью, торчал клочок бумаги. Конверт, сложенный вчетверо, которого, по всей логичности, изначально здесь не было. Со смешанным чувством Жюльен схватил послание и вышел на середину холла. Несколько секунд он изучал покрытый пылью конверт, затем развернул его и сломал чуть треснувшую от складывания печать. Лицо его выражало отвращение, он тяжело дышал, стиснув зубы.

Листок бумаги был весь исписан неровным мужским почерком. Едва прочитав первые строчки, Жюльен снова сложил письмо пополам и обвел глазами вокруг, видимо, ища, куда деть послание, но не успел ничего предпринять. Со стороны заднего хода застучали каблуки, и зашелестело платье. Через несколько секунд перед ним появилась сияющая здоровым румянцем Атани.

– Доброе утро, Жюльен! – прожурчала она. – Утро изумительное! Я сейчас наблюдала, как несколько альбатросов…

И замолчала, натолкнувшись на странное выражение его лица.

– Жюльен… Что не так?

– Нет-нет, – сказал тот, пытаясь смять письмо в кулаке. – Все хорошо… Доброе… утро…

Атани нахмурилась и подошла ближе.

– Нет, не всё! – сказала она. – Ты взгляни на себя! Что у тебя в руке?!

В этот момент Жюльен испытал непреодолимое желание сжевать это послание или провалиться вместе с ним сквозь пол. Облизав губы, он сделал полшага назад:

– Бумага… Несущественно…

– И поэтому у тебя взгляд, словно тебе прислали приказ о твоем расстреле?! Дай взглянуть!

– Атани… Атани, не надо, – набрался смелости Жюльен. – Тебе не стоит видеть того, что здесь написано, поверь мне!

Девушка приподняла тугие брови.

– Именно поэтому я хочу взглянуть! Дай мне это письмо, или что это там!

– Атани…

– Это приказ! – стиснула зубы та. Лицо ее приняло колючее выражение, подбородок подался вперед. Жюльен вздрогнул, чуть втягивая голову в плечи, но выстоял

– Я… – выдавил он с усилием. – Не подчиняюсь твоим… приказам… – затем бегло показал ей листок и снова его смял. – Это обычное письмо, видишь? Я боюсь, тебе не понравится то, что там написано…

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Атани тихо вздохнула и прошлась по комнате.

– Это писал Боб? – сухо спросила она через полминуты.

– Да, – с шумом выдохнул граф. – Я нашел этот письмо только что. Я не успел его ни прочитать, ни уничтожить. Предлагаю его выбросить! – в его голосе промелькнула мольба. – Так будет лучше!

– Что там написано? – таким же тоном спросила Атани, пропуская мимо ушей его последние слова.

– Я… – Жюльен смутился. – Я успел прочитать лишь первые строчки… Тебе лучше этого не видеть. Я не хочу, чтобы ты опять слегла, не переживу этого…

Атани перестала ходить туда-сюда, и повернулась к нему:

– Но зачем-то же письмо это он написал!

– Атани… – граф мучительно подбирал слова. – Я убежден, что сказал он тебе достаточно! Даже слишком! И, думаю, об этом успел пожалеть, равно как и о самом оставленном послании, – он еще сильнее смял бумагу в кулаке. – Поэтому, я не хочу, чтобы ты читала его…

Атани захватила воздух носом, на ее красивом лице вдруг появилось потерянное выражение.

– Я… – пискнула она жалобно. – Может быть, из письма я смогу понять… смогу узнать, почему…

– Не сможешь, – отрезал Жюльен и поспешно прибавил уже более мягко. – Атани! Что ты хочешь понять? Что это изменит? Я! – он ударил себя в грудь. – Я его понимаю! Более, чем! Мне даже никаких писем не нужно… Что он чувствует, я понимаю, но то, как он поступил – нет! Извини… Не понимаю и не пойму!

Атани сжала рукой платье на груди и вдруг выпалила:

– Прочитай…!

– Атани…

– Жюльен, пожалуйста… – в ее голосе не ощущалось приказа. Он звучал мягко и спокойно. – Прочти мне то, что там написано, – девушка облизала губы. – Я обещаю, что буду стараться не нервничать… Я уже готова к этому…

Повисла пауза. Граф Секурья разрывался между желаниями выполнить просьбу любимой женщины и изорвать послание в клочки. Наконец, он кивнул.

– Как скажешь. Я начну читать. Если ты подашь знак, мы прекращаем эту пытку и уничтожаем письмо….Оно, кстати, без адресата, он обращается не к тебе, а в пустоту…

Атани кивнула и, смотря в пол, направилась в гостиную. Оказавшись там, она подошла к окну и задернула шторы, словно пытаясь спрятаться от яркого утреннего солнца. Затем села в кресло, сложив руки на коленях, и уставилась в одну точку. Весь ее вид выражал покорность человека, которому больше нечего терять.

Жюльен несколько раз провёл языком по зубам, что придало его лицу жесткое выражение, потом задернул входную портьеру и бесшумно прошелся по гостиной. Он все еще не решался развернуть посмертное письмо Боба Кельвина.

– Жюльен, читай… – негромко сказала Атани. – Я обещаю быть сильной. Я хочу… Я должна выслушать Боба… Если уж больше никогда не увижу…

Граф набрал воздуха в легкие, словно собираясь нырнуть в воду, и развернул изрядно смятый лист бумаги. Голос его зазвучал равнодушно, словно он зачитывал газетную колонку светских сплетен.

– Я люблю ее! Наконец, я понял, что пора признаться в этом самому себе и перестать заниматься самообманом, надеясь, что все кончится… Люблю с безумной страстью мужчины, чувства которого заведомо обречены… Я могу умирать от своей любви, давиться ею до пены изо рта, но я вынужден молчать. Вот оно: ситуация, когда ты не имеешь права. Не имеешь права на чувство. А я его не имею.

Жюльен сделал паузу, набрав в легкие новую порцию воздуха, и внимательно посмотрел на Атани. Губы девушки были сжаты в тонкую полоску, она судорожно захватывала воздух носом, продолжая смотреть в одну точку. Заметив повисшую паузу, она кивнула головой, словно прося продолжать.

– Я помню тот страх, который охватил меня в ту секунду, когда я начал понимать направление своих мыслей, – Жюльен отошел к окну, голос его зазвучал глухо. – Страх, который наваливался с каждым днем все сильнее, не давая дышать. Любовь, мечта, смысл жизни… Женщина, которая никогда и ни за что не будет моей. Прекрасное создание, которому я даже не могу сказать о том пламени, что пылает в моей душе. Горит для неё! Для неё одной… – граф сделал короткую паузу, кивнул, словно собираясь с духом, и продолжил чтение. – Как жалок и смешон мир! Как убоги безумцы, которые пытались добиться ее любви и жаловались на отсутствие взаимности. Боже, а я даже не могу просто сказать… произнести ее имя так, как мне того хочется, коснуться ее руки, не пытаясь скрывать бурю, которая разрывает мое сердце на куски. Что такое виселица или пуля в сравнении с этой ежедневной пыткой, которая тянется уже почти два года?! Видеть ее, слышать ее голос и делать все, чтобы никто не узнал о том, что творится у меня внутри. Никогда! Она не будет моей никогда! Вот все, что нужно усвоить в моем случае… Вот она – моя казнь!

Атани встала и сделала нервный жест рукой. Жюльен дернулся.

– Что? Хватит?!

Девушка кивнула, глубоко дыша.

– Да. Я больше не могу…

– Тут еще столько же, – мрачно заметил граф Секурья и тут же тщательно изорвал письмо. – Довольно! Я пытался тебе это сказать… Это бесполезно. Я его понял… Ты – вряд ли!

Атани сжала губы в еще более тонкую полоску. Казалось, еще секунда – и она зайдется в рыданиях. Но нет. Сделав несколько глубоких вздохов, она сглотнула слюну и кивнула своим мыслям.

– Спасибо, Жюльен, – тихо сказала она через секунду. – Ты хороший друг… Ой, прости… я снова это упомянула…

– Неважно, – соврал тот, старясь быть спокойным. – Дать тебе воды?

– Не надо. Я думаю об этом… Вспоминаю разные моменты….И теперь я вижу их другими глазами… – Атани сглотнула слюну, прижав ладонь к груди. – Он был рядом, когда мне грозила любая опасность или ее видимость. Он соглашался со мной по любому поводу…

– Атани…

– Ничего. Все нормально, – измученно сказала она. – Я должна была хотя бы попытаться узнать содержание этого письма, раз уж оно оказалось здесь. Один только вопрос – что еще ты знаешь о смерти Боба?

Жюльен медленно изучил потолочную лепнину гостиной, повел нижней челюстью и оперся руками на спинку стула, возле которого стоял. На Атани он не смотрел.

– Он скончался в больнице. Там мне сказали только про какую-то драку… Где его серьезно ранили…

Девушка взглянула на него внимательно и склонила голову к плечу:

– Но зная тебя… и анализируя тон этой фразы… это не все, да?

– Почти, – Жюльен вдруг выпрямился и взглянул на неё. – Атани, ты сама ничего рассказать мне не хочешь?

– Не понимаю… – пискнула та, втягивая голову в плечи.

– Я о тебе. Настоящей тебе, – он убрал руки за спину. – Я немало услышал рассказов из жизни Атани Дюбарри за последние несколько дней. Веселых, грустных, суровых историй. И я благодарен тебе за это доверие. Но….Я кое-чего не услышал…

Атани молчала, не глядя на него. Выждав несколько секунд, Жюльен продолжил.

– Мой нотариус рассказал, что его коллега Ален Парэ уже несколько дней лежит в постели с тяжелым ранением. На него напали, он защищался… Больше ничего не известно.

Девушка вскинула брови:

– Полагаешь, я решила убить этого нотариуса?

Иронии в ее голосе не было, казалось, она задала вопрос, лишь бы разговор не стоял на месте.

Жюльен многозначительно покачал головой:

– Нет. Не ты. Мы сейчас оба это понимаем, правда?

Атани облизала губы и повернулась к нему.

– Что-то непохоже на Боба… Совершить обычное нападение из-за угла…

– Если оно было так, как говорит месье Парэ, – заметил Жюльен. – Но вопрос не в этом. Что связывает тебя и этого господина?

Девушка усмехнулась.

– Странный тон. Да, он мой бывший любовник!

– Если ты об этом подумала, у тебя хорошая фантазия. Я не успел это предположить, но если это и так… – граф Секурья подавил все эмоции. – Это не мое дело…

– Это у тебя хорошая фантазия, – устало сказала Атани и села. – Ален Парэ знает. Он знает, кто я… Долго рассказывать, почему. Но знает. Моя доброта иногда мне же и вредит…

– Так… – Жюльен вдруг начал быстро ходить по гостиной, жестикулируя. – Что он тебе говорил? Он угрожал?

– Нет… Не знаю. Я не стала выяснять, чего он хочет… Мы разошлись и больше не пересекались.

– Почему ты мне не сказала? – воскликнул Жюльен, и девушка встрепенулась:

– Не сказала – что? Жюльен, ради Бога! Что я должна была тебе тогда сказать? Видишь ли, я на самом деле преступница и мне светит виселица, если до меня доберутся?! – Атани развела руками. – За этот месяц почти ничего не произошло…

– Да… – многозначительно заметил тот. – Ибо месье Парэ с постели пока не встаёт… Или встает уже – не знаю. Последние новости были такими…

Атани встала, на ее лице появилось жесткое выражение.

– Значит, придется с ним поквитаться за Боба!

Жюльен вздрогнул.

– Ты что задумала?!

– Как «что»? Избавиться от месье Парэ. Я – преступница, мне терять нечего!

– С ума сошла! Нет! Во-первых, он в постели. Ты что, в окно его дома полезешь?

Девушка передернула плечами:

– Подожду, пока выползет сам… Но за Боба у меня должок!

– Атани, нет! – возразил Жюльен. – Хотя бы потому, что в глазах этого общества я – твой муж и…

– И что? – перебила та с иронией. – И, давай, пусть Ален Парэ еще и тебя убьет! Мне как раз сейчас только это и нужно! Нет, Жюльен! – отрезала Атани уже серьезно. – Даже не вздумай расплачиваться за мои преступления и пытаться оттянуть их на себя! Мне хватает того, что теперь и твоя жизнь из-за меня на каторгу похожа!

Выпалив это, она резким жестом схватила подол платья и вышла из гостиной.