Текст книги "Одиссея Атани Дюбарри. Король и пешка"

– Я понимаю, вы с нами не хотите. Что ж, я слышал, господин губернатор вас очень чтит в своем доме. Наверное, с подачи мадемуазель Жаклин…

Арман весь превратился в живое раздражение и захватил воздух одним глотком.

– Все ваши намеки, любезный месье, оставьте при себе! К мадемуазель Жаклин у меня нет ничего, кроме вежливости!

Он вдруг резко встал из-за стола.

Шарль вздрогнул

– Арман, вы уходите?

– Господа, мне не играется сегодня! – процедил тот. – И я вспомнил, что обещал еще один… визит сегодня! Прошу прощения. Хорошего вам… вечера. Шарль, передайте мой поклон супруге!

На этих словах он развернулся на пятках сапог и направился к выходу. Принимая от швейцара плащ и шляпу, Арман слегка наклонился к его плечу и приглушенно спросил.

– Любезный, вы не подскажете, где остановился кузен Шарля Бремье?

Тот слегка покосился в зал и таким же тоном ответил:

– Вчера вечером месье Этьен велел кучеру ехать на улицу Святой Анны…

– Благодарю, – кивнул Арман, надвинул шляпу на лоб и вышел из клуба. Лицо его пылало от возмущения.

Париж почти полностью погрузился в сумерки. Тени от зажигаемых уличных фонарей плясали на тротуарах, придавая порой устрашающие формы колоннам и балюстрадам домов. С распахнутого окна второго этажа одного из домов донесся детский плач, где-то за углом играла музыка. Какая-то пара прошла мимо Армана, чуть прижимаясь к ограде, видимо, стараясь быть незамеченными. Вечерний город становился другим, более тайным и, в то же время, смелым. В каждом еще неосвещенном окне ощущалось скрытое напряжение.

Молодой маркиз замедлил шаг, успокаиваясь. Решение он принял, и времени у него было предостаточно. Путь домой займет около получаса, но брать экипаж Арман отказался. Тайны вечернего Парижа казались ему, порой, слишком яркими, чтобы можно было ими пренебрегать. А ведь несколькими годами ранее он бы даже не подумал о том, что окажется в этом городе. Во французской столице, где берет начало его кровь.

…Луиза Буланже вздрогнула всем телом и вскочила со стула, склоняясь над своим подопечным. Юноша на постели пошевелился и открыл глаза. Несколько секунд он вглядывался в незнакомое лицо, мужественно удерживая все, что вертелось на языке, потом хрипло спросил, едва шевеля пересохшими губами

– Где я?

– О! – воскликнула женщина, прижимая к груди мягкие ладони. – Ты очнулся! Хвала Господу! Хочешь воды? Сейчас… Я тебе все расскажу.

Она подошла к столу в углу каюты и аккуратно наполнила стакан, делая вид, что не замечает полубезумного взгляда своего подопечного. Тот вертел головой по сторонам, оценивая незнакомую каюту с богатой обстановкой.

– Пей. Нет-нет, пожалуйста, не нужно вставать! – взмолилась Луиза и представилась. – Меня зовут маркиза Буланже. Наш корабль подобрал тебя после бури больше двух недель назад. Капитан немного знает медицину и он извлек огромный кусок дерева у тебя из бедра, и еще были мелкие раны… А я … – она вдруг смутилась. – За тобой ухаживаю. Больше я ничего не знаю…

Арман тщательно всмотрелся в доброе и печальное лицо маркизы и задержался взглядом на черной повязке в ее светлых волосах. Заметив это, она слегка смутилась.

– Мой муж… Его унесла та же самая буря. Тебя мы нашли наутро… А его… – маркиза внезапно замолчала, отводя глаза в сторону.

– Простите, мадам, – юноша обвел глазами каюту. – Скажите, куда идет этот корабль?

– Мы следуем во Францию. В Марсельский порт… —

Повисло молчание, которое нарушал только топот наверху.

– Скажи мне еще, пожалуйста, – попросила маркиза. – Судя по одежде твоей, ты служил юнгой? – он неопределенно кивнул, думая о своем. – Как тебя зовут?

– Простите, – чуть смутился юноша, поняв, что нарушил приличия. – Арман…

– Арман? – полувопросительно склонила голову к плечу маркиза, видимо, ожидая, что он назовет фамилию, но этого не последовало. – Очень красивое имя. Скажи мне, как ты себя чувствуешь, тебе помочь сесть?

– Не стоит, маркиза, – устало, но твердо сказал тот, пытаясь подняться повыше на подушках. – Благодарю вас, но опираться на женщину не мужская доля…

– Ах, – слегка растерялась та. – Конечно. Как пожелаешь…

Арман молча смотрел в потолок некоторое время, потом неуверенно сказал.

– У меня нет родственников во Франции, маркиза…

– О, не волнуйся, пожалуйста. Сейчас я очень хочу, чтобы ты окончательно поправился… – она сильно смутилась, перебирая браслеты на запястьях, потом тихо прибавила. – Я всю жизнь молила Господа о сыне… А он… Дал мне возможности спасти другой женщине ее дитя… – женщина встала. – Я сейчас позову капитана, он скажет, можно ли тебе вставать. Тебе что-нибудь нужно?

– Благодарю вас, – Арман устало закрыл глаза. – Ничего. Не стоит обо мне беспокоиться…

…От воспоминаний молодого маркиза отвлек визгливый собачий лай и крохотная болонка, обежав вокруг его ног, юркнула в ограду зеленого сада, окружавшего двухэтажный дом с резными балконами.

– Сэлма! – донесся оттуда чуть дребезжащий женский голос. – Иди сюда! Прекрати лаять!

Пожилая дама с густо припудренными волосами взглянула на Армана поверх низкой ограды и засияла.

– О… Граф! Добрый вечер.

– Мадам, – тот вежливо приподнял шляпу. – Прекрасная ваша собачка! И вам отличного вечера.

И пошёл дальше, чуть ускорив шаг. Его отлично сложенная фигура дышала уверенностью.

Проводив Армана взглядом, пожилая леди глубоко вздохнула и повернулась к служанке, подававшей чай на веранде.

– Ах, Мария! – сказала она с придыханием. – Как только я встречаюсь с этим человеком, я молодею на два десятка! Таким я хорошо помню его отца! Хорош собой, всегда вежлив и галантен. Ох, я тогда так мечтала, чтобы Антуан обратил внимания на мою Жюльетт, но нет… – и она вздохнула с деланным расстройством.

…У дверей особняка маркизы Буланже Арман на секунду остановился. Дом утопал в зарослях орхидей и декоративных сосен. Высаженные вдоль дорожек, акации в это время почти не цвели, создавая ощущение запустения.

Дом, в самом деле, был пуст. Почти пять месяцев прошло со дня смерти маркизы. С ее кончиной здесь перестали появляться гости и проводиться светские вечера, дом погрузился в монотонный покой, окна печально темнели. Арман был чужд светского шума, равно как и самого Парижа, с его лицемерием и, порой, гнусными тайнами. Но он дал слово… и держал его. Поджав губы, Арман глотнул вечерний воздух, и толкнул дверь.

– Вы вернулись раньше обычного, маркиз, – приветствовал его уже немолодой слуга. – Будете ужинать?

– Нет, Альбер. Ужинать я не буду, – он направился к лестнице, но вдруг остановился и поднял указательный палец. – Приготовь мне коричневый костюм и другой плащ…

– Маркиз хочет ввязаться во что-то ночью? – с полуулыбкой осведомился лакей.

– В драку, – шевельнул бровями тот. – Если будет необходимость. И скажи кучеру, пусть приготовит мне экипаж. Мы поедем до пересечения улицы Святой Анны, а дальше я сам…

Выпалив все это, Арман в несколько быстрых шагов преодолел длинную лестницу.

Канделябр на стене рисовал на стенах коридора второго этажа мистические тени. Чуть склонив голову, молодой маркиз увидел в одном из узоров женский силуэт, улыбнулся своим мыслям и остановился перед дверью, бывшей не так давно спальней женщины, которой он был обязан всем, что имел. Немного подумав, он снял перчатки и повернул дверную ручку.

В комнате стоял запах шафрана, который так любила Луиза Буланже, и тропического растения, которое ей удалось привезти из Полинезии в виду его неприхотливости. Оно стояло на полу в огромном горшке, регулярно поливаемое верным своей госпоже Альбером, и тянуло свои длинные листья к изголовью кровати. Тень Армана, создаваемая пламенем свечей за его спиной, нарисовала на полу неуклюжую колокольню, пронзающую постель. Прикроватные занавески задрожали. Молодой маркиз сделал шаг вперед и обвел глазами стены. В памяти всплыла одна из последних бесед с покойной покровительницей.

… – Арман….Сядь, пожалуйста, я хотела сказать, – маркиза болезненно поморщилась и протянула к нему нездорово белую руку. – Это важно. Мне недолго осталось… – голос ее сорвался, она закашлялась.

Послеобеденное солнце играло тонкими занавесками, придавая рамам висевших в спальне картин роскошное сияние. Через приоткрытую дверь спальни в коридор выплывал терпкий аромат пряностей. Молодой человек опустился на колени перед кроватью больной и схватил ее ладонь.

– Маркиза, умоляю вас! Вы обязательно поправитесь…

– Нет. Ты же знаешь, что нет, – улыбнулась та, с нежностью глядя на него. – Не очень много мне осталось, поэтому не стою я этих слов… Я хотела тебе сказать, что счастлива умирать вот так. Смотря на тебя, чувствуя себя причастной к тому, каким ты вырос… – маркиза сделала паузу, вглядываясь в его лицо. – Господь иначе видит наши молитвы и цели. Я молила о ребенке всегда… А он отнял у меня мужа, взамен дав шанс сохранить чужого сына. Дал почувствовать себя частью его жизни…. Я в глубине души считаю себя твоей матерью. Хоть отчасти…

– Маркиза… – Арман подбирал слова. – Вы мне безумно дороги, я никогда не смогу отблагодарить…

– Тихо, – женщина попыталась коснуться его лица, останавливая речь. – Не надо ничего говорить, это лишнее… Арман, я понимаю, что Париж тебе чужд. Ты всегда хотел вернуться назад… Помнишь, в прошлом году я предлагала тебе попробовать разыскать, где именно сейчас твоя мать, твой корабль…

Арман сжал губы в полоску и суховато бросил.

– Не стоит, маркиза. Это лишнее…

– Скрытный ты, – улыбнулась та. – Загадочный… И слишком благородный.

Она снова закашлялась, потом сжала его пальцы.

– Когда меня не станет… Согласно моему завещанию, ты вступишь в полное владение через полгода… Дай мне сказать! – быстро прибавила маркиза. – Хочу, что бы ты потерпел Париж эти полгода, а потом… Отыщи свою мать, обними ее и от меня. Я бы очень хотела встретиться с женщиной, которая родила такого потрясающего сына, но я взгляну на вас уже сверху… – она мягко улыбнулась и многозначительно произнесла. – И отыщи ее…

Арман вздрогнул от интонации последней фразы.

– Кого… ее? – осторожно спросил он.

Маркиза широко улыбнулась. Улыбка была эта мягкой и искренней, даже плохое самочувствие женщины на ней не отразилось.

– Ты знаешь… По глазам вижу, ты понял меня. Я не буду произносить ее имя, как никогда за эти четыре года не произносил его ты. Но ты часто повторял его в бреду, когда я сидела подле тебя. Вижу по глазам сейчас, ты все также любишь эту девушку… Поэтому ни одна из невест Парижа не произвела на тебя впечатления, – маркиза снова улыбнулась. – Что ж, это – выбор твоего сердца… Надеюсь, он тебя не огорчит, и, я уверена, эта девушка тебя достойна… Найди ее. У тебя все получится!

…Шаги за спиной выдернули Армана из воспоминаний. Он обернулся.

– Прошу прощения, маркиз, – сказал лакей. – Забыл вам сказать. Принесли приглашение на завтра. Ужин у господина Жербера…

Арман слегка поморщился.

– Да… Спасибо.

– Подготовить ответ?

– Я напишу завтра сам. Благодарю, Альбер…

* * * *

Около пары часов спустя из экипажа, остановившегося на улице Святой Анны, выпрыгнула мужская фигура, завернутая в плащ, сделала жест рукой, выражавший просьбу подождать, и пошла пешком вдоль улицы. Окна домов темными квадратами наблюдали за незнакомцем, чей легкий шаг словно намекал, что он идет на свидание на крыльях любви, а прячет свое лицо, чтобы не компрометировать даму.

Арман, и правда, думал о даме. О той, неизвестной ему особе, к которой в эту ночь собирались ворваться два ловеласа. Надвинув шляпу на лоб, он смотрел исключительно себе под ноги, делая вид, что не замечает тех редких прохожих, что встречались на его пути, и думал. Мысли его уносились далеко от Франции в направлении южного полушария. Обычно Арман старался не думать об этом. Не думать, что и как сложилось на никому не нужном острове после того, как его самого смыло с «Санта-Марии». Уцелел ли вообще кто-либо из команды, а если уцелел, то… Что с ними стало за эти четыре года? Имя Атани Дюбарри он старался не произносить даже в мыслях, слишком страшно было признаться самому себе в своих тайных страхах и предположениях. Арман принимал парижское общество, был любезен со всеми женщинами от юных до пожилых, но сердце его всегда было не здесь.

Недалеко от двухэтажного серого дома с пристройкой он остановился. Да, кажется, в этом доме должна проживать та незнакомка. По крайней мере, он единственный подходил под описание: стоял на углу и явно сдавался внаем. В окне второго этажа еще горел свет. Арман еще сильнее надвинул шляпу на лоб и отошел в тень, принимая выжидательную позу. На городской ратуше часы пробили полночь.

Вдруг от стены соседнего дома отделилось два человека. Мужчины прикрывали лица плащами, но Арману не нужно было особых усилий, чтобы признать в них шевалье Астени и Этьена Бремье. Искатели приключений, еле слышно переговариваясь, посматривали на окно второго этажа, затем устремились к входной двери и постучали. Арман напрягся, выжидая, и аккуратно коснулся эфеса шпаги. На помощь он придет в любую секунду, пусть только позовут.

Дверь открылась не сразу, до Армана долетел женский голос, затем незваные гости резко вошли в дом, видимо, оттолкнув служанку (по предположениям молодого человека, это была она). Дверь с грохотом закрылась, и снова повисла тишина.

Арман выступил из своего укрытия, сдвинув брови, и прислушался. Дом молчал. Слух молодого маркиза не уловил ничего, похожего на панику. Не доносился шум приглушенных криков, битого стекла, звуков беготни. Была тишина.

Молодой человек поморщился. Что ж, кажется, он зря потратил время, и незнакомка, в самом деле, не нуждается в защите своей чести. Мысленно направив в ее адрес пожелания приятного времяпровождения, он развернулся на каблуках сапог и пошёл в обратном направлении, но тут со второго этажа долетел шум и раздался женский испуганный крик о помощи. Затем снова грохот. Кажется, началась борьба.

Арман дернулся, вспоминая, что входная дверь заперта. Времени на раздумья не было. Он оценил взглядом пристройку к дому, крыша которой была чуть ниже окна второго этажа, и бросился к ней. Довольно проворно он забрался на крышу пристройки, чуть балансируя, перебежал по ней, рискуя свалиться, затем всем телом бросился на полуоткрытое окно, выхватывая шпагу. Зазвенело битое стекло.

– Господа! Это уже преступление! – воскликнул Арман, запрокидывая голову назад. Боковым зрением он заметил раскиданную мебель, и стоящую босиком на постели девушку в одной рубашке, которая сжимала в руках маленький стульчик для ног. Ближе всех к Арману был Этьен Бремье, который, узнав противника, поморщился и выхватил шпагу. В воздухе засвистела сталь.

Шевалье Астени отступил к двери, видимо, обдумывая ситуацию. В отличие от своего сотоварища, он отлично знал Армана, как противника в фехтовании, и что-то ему подсказывало, что лучшим будет исчезнуть и не вмешиваться. Тем более, правда на стороне маркиза, если сейчас тут поднимется паника, проблем будет больше, чем планируемое развлечение того стоило. Виновница всего переполоха продолжала стоять на кровати со стульчиком в руке, следя глазами за тем, как в ее спальне, не отличающейся большой просторностью, сражаются на шпагах двое мужчин.

Впрочем, пожалуй, это была самая короткая партия в жизни Армана, если не считать неудачного поединка с Эдгаром Коссом четыре года назад. Резким выпадом он нанес противнику удар чуть выше груди, Этьен дернулся, выронил шпагу и прислонился к стене. Арман сдвинул брови, перевел дыхание и повернулся ко второму искателю приключений. Рассерженное его лицо горело.

Шевалье Астени даже не вынимал шпаги, всем своим видом пытаясь показать, что безоружен и не хочет ввязываться в драку. Арман понял этот скрытый сигнал. Он резко убрал свою шпагу в ножны, поднял с пола оружие своего поверженного противника, вложил в руку Этьена, вторую же ладонь его он прижал к ране и сказал.

– Две недели постели, месье! Все, как обычно! Шевалье, будьте любезны, уведите отсюда вашего… знакомого. И очень быстро. Как понимаете, я вас здесь не видел. Или дама будет звать на помощь!

Не произнеся ни слова, шевалье Астени подхватил раненого и повел к лестнице. Арман две секунды наблюдал за тем, как горе-ловеласы спускаются вниз в полной темноте, затем снял шляпу, тряхнув светло-русыми волосами, и повернулся в сторону кровати.

– Мадемуазель, вы в порядке?

И замер, едва договорив. На него в огромном изумлении смотрели зеленовато-карие глаза.

– Арман?! – выдохнула Атани, едва обретя дар речи. – Это ты?!

Она даже не пошевелилась, отдавшись во власть полного оцепенения. Чуть растрёпанные, но все такие же роскошные шоколадные волосы в свете свечного пламени приобретали бордовый оттенок. Грудь тяжело вздымалась, выдавая волнение своей хозяйки. В руках ее по-прежнему был маленький стульчик.

– Атани?! – вырвалось у Армана. – Вы?!

Они так и смотрели друг на друга. Девушка в одной рубашке – со стулом в руках, и молодой маркиз – со шляпой, не в силах поверить в эту встречу.

– О, боже! – первой очнулась от потрясения Атани, откидывая стул в сторону, и спрыгнула на пол. Но, видимо, ноги ее не послушались, и девушка неловко уселась на кровать. – Ты жив?!

Поддавшись порыву, молодой человек бросился перед ней на колени, схватил ее ладони и прижал их к губам.

– Я не могу поверить в это, мадемуазель… Атани, неужели я вижу вас…? – прошептал он, целуя руки девушки.

Атани несколько секунд в замешательстве смотрела на него, потом прошептала, не веря самой себе.

– О, Бог мой… Неужели… Ты все еще меня любишь..?

– Никогда не прекращал любить! – жарко воскликнул он, поднимая на неё зеленые глаза. – Видимо, выжил я только потому, что моя любовь поддерживала во мне жизнь!

Атани ощутила пламя чувств в этих словах, поняла, что краснеет, и тут же вскочила.

– Марисабель! – вспомнила она, меняясь в лице. – Там внизу Марисабель! Что эти варвары могли с ней сделать?!

Арман поднялся с колен и бросился вниз, Атани, стоя в дверях, вглядывалась в полумрак.

На самой нижней ступеньке молодой человек остановился и прислушался. Совсем рядом доносилось чье-то неразборчивое бормотание и возня. Судя по звукам, кто-то пытался освободиться от пут и кляпа во рту, но в царящей темноте Арман вряд ли мог помочь бедняжке. Он на секунду зажмурился, пытаясь привыкнуть к освещению, потом увидел под ногами брошенную свечу и поднял ее. Копошение в темноте усилилось, видимо, Армана заметили и решили привлечь внимание.

Не раздумывая, в три огромных шага молодой человек преодолел ступеньки наверх, зажег свечу с помощью той, что стояла в спальне Атани – это заняло у него несколько секунд – и сбежал вниз. Под лестницей была связанная женская фигура с заткнутым ртом.

– Разбойники! Душегубы! – с характерным для маронов темпом речи запричитала рабыня, едва лишь Арман вынул кляп. – В аду вам всем гореть!

– Полностью согласен, – усмехнулся молодой человек. – Только, позвольте, я вас развяжу, мадемуазель…

– Прелюбодеи несчастные! Управы на них нет! – продолжала возмущаться та, немного помолчав.

Арману вдруг стало весело. Он только что был у ног горячо любимой им женщины, о встрече с которой боялся и мечтать, все остальное было лишь воздухом вокруг. Ему хотелось радоваться каждому встреченному человеку, включая мсье Этьена Бремье… Хотя нет. Тому радоваться он не будет. Арман сдвинул брови в ревнивом запале, но ворчание Марисабель разбудило его от этих мыслей.

– Господи! – в ужасе запричитала рабыня. – Мадемуазель Атани! Они же пошли наверх!

– Не волнуйтесь, – снова улыбнулся Арман. – Они уже с позором бежали, мадемуазель Атани в полном порядке, спасибо случаю. Или судьбе…

В этот раз ответа не было долго. Видимо, маронку мучили какие-то мысли, но она не могла их озвучить.

– Вы уж меня простите, – неуверенно сказала она, вглядываясь в его лицо. – Но я слышу ваш голос и, мне кажется, что я в уме от страха повредилась… Ваш голос, месье…

Не договорив, она схватила оставленную Арманом на ступеньках свечу и высоко подняла ее, освещая половину небольшой прихожей.

Молодой человек стоял без шляпы, чуть запрокинув голову, и широко улыбался.

– Приветствую, мадемуазель Марисабель, – сказал он.

Та моргнула.

– Арман?! Но… Но это невозможно! Ты же умер!

Он улыбнулся еще сильнее.

– Сожалею, что не оправдал ваших надежд!

– Ужаль меня медуза, – пробормотала Марисабель. – Я ничего не понимаю… – она оглядела его с головы до пят, пытаясь, видимо, найти ответы на свои вопросы, но Арман отвесил вежливый полупоклон и метнулся снова на второй этаж.

Атани стояла в дверях спальни, завернувшись в пеньюар, держала в руках мужскую шляпу и смотрела на молодого человека, все еще смутно понимая, что происходит. Арман остановился в двух шагах от девушки, и несколько секунд они не сводили глаз друг с друга.

– Я пытаюсь кое-что понять, – вдруг сказала Атани. – Я не знаю, как ты это делаешь… Но я по одежде вижу дворянина. Это значит, что…

– Мадемуазель, – со всей мягкостью сказал тот. – Значит это пока то, что время очень позднее, и мне не стоит здесь находиться. Ваши незваные гости уже не вернутся, вы можете спокойно ложиться. Встретимся завтра…

– Ах… Да… – неуверенно кивнула девушка, разглядывая его, по-прежнему, словно неизвестную диковину.

– Завтра около полудня, в Тюильри, – сказал Арман, взял из ее руки свою шляпу и раскланялся. – Доброй ночи, дамы! С вашего позволения, воспользуюсь окном, чтобы быть менее заметным!

И прежде, чем Атани успела что-то возразить, метнулся к окну и выпрыгнул на крышу пристройки. Через несколько секунд до девушки долетел звук прыжка на землю.

Атани обессиленно опустилась на кровать и уставилась в одну точку.

– Мадемуазель, – услышала она голос Марисабель. – Вам что-нибудь нужно…?

– Ящик рома, – выдала вдруг та, поднимая голову. – И пушка… Для бодрости. А то я, кажется, чего-то не понимаю… Марисабель, ты ведь тоже его видела, правда? Это ведь Арман?

– Он самый! – заулыбалась маронка. – Уже мужчина. Такой высокий! Красивый!

Атани сдвинула брови.

– Так! Ты замужем!

– А вы нет! – сделала гримасу Марисабель, и Атани мотнула головой.

– Покажи мне того безумца, который возьмет невесту в моем возрасте! – сказала она. – И хватит острить!

– Что-то по лицу Армана мне не показалось, что он стал бы возражать… – снова улыбнулась Марисабель и хитро подмигнула. Атани ощутила смущение.

– Хватит! Ложись спать, – строго сказала она. – Болтливая!

…Арман смутно помнил, как сел в экипаж, и, как вошел в дом. Сердце выпрыгивало из груди, губы против воли расплывались в огромной счастливой улыбке. Если бы он мог себе позволить, он бы начал танцевать прямо на тротуаре. Она здесь! Атани здесь! Она в Париже! – вертелось в его мозгу, и очнулся Арман только тогда, когда Альбер помогал ему раздеваться.

– …Завтра? – услышал он обрывок слов лакея и вздрогнул.

– Что ты сейчас сказал?

– Ваше сиятельство, я напомнил вам про приглашение на завтрашний ужин, вы еще не дали ответа, и…

– Альбер, нет! Я не пойду, – мотнул головой Арман. – Сошлись, что я болен! Сломал ногу, обе ноги, голову… Черт, нет… – он сел на постели и потер лоб ладонью. – Это некрасиво! Но я не могу и не хочу идти на этот ужин… Очередной ужин лживых любезностей, где каждый… – молодой человек смутился. – Норовит сделать меня своим зятем.

Лакей с легким удивлением взглянул на своего господина, видимо, впервые видя его в таких эмоциях, и осведомился.

– И что прикажете?

– С утра разбуди пораньше, я лично сообщу господину начальнику тюрьмы о том, что…. Появились непредвиденные обстоятельства. Еще, Альбер! Приготовь мне завтра к полудню самый лучший костюм…

– Маркиз идет на свидание? – с легкой улыбкой осведомился тот.

Арман загадочно шевельнул бровями, потом кивнул.