Текст книги "Лекарство"

Глава VI

– Спасибо. Хороших выходных, Сэм, – Медея взяла пакет с вином и фруктами, которые купила по пути к Алану. Она всю неделю честно уходила домой вовремя, но сегодня все же пришлось съездить на работу.

– Могу ли я кое-что сказать? – водитель выглядел напряженным.

Женщина с удивлением кивнула. Обычно они ни о чем не разговаривали, а если такое и случалось, то Сэм уж точно не спрашивал разрешение.

– Ты думаешь…, – он прервался на полуслове и мотнул головой. – Будь осторожна. Если что, я на связи…

– Осторожнее с чем?

Сэму было около пятидесяти, он был немного младше ее родителей. И иногда в его поведении проскальзывала черта «отеческого беспокойства». Медея относилась к этому нейтрально, если это было направленная на Сайласа. Но подобного по отношению к себе ей чувствовать не хотелось.

– Ну…, – Сэм не знал какие слова тут будут правильными. Единственно что он понял, что она едет к какому-то мужчине. И хоть Мильтон была давно в разводе с Питером, Сэм все еще со всей ответственностью относился к его просьбе «присматривать за ней».

Медея прищурилась, убирая телефон в сумку:

– Видимо не с чем, а с кем, да?

Сэм кивнул, смотря на нее через зеркало заднего вида.

– Хочу напомнить, что ты мой водитель, а не телохранитель, – она вздохнула. – Беспокоиться не о чем.

– Тем не менее если почувствуешь, что что-то не так, я быстро смогу приехать.

Несколько секунд она внимательно смотрела на мужчину, а потом открыла дверь машины:

– До свидания, Сэм.

Она не знала, чего ожидать от этого вечера. Конечно в первую очередь это беседа. Медея даже не пыталась предположить, что станет темой для обсуждения в этот раз. Но вместе с тем было радостное предвкушение от несомненно приятной компании. Но не высказанные прямым текстом слова Сэма прочно засели в голове. Не может быть такого, чтобы он был прав.

Она постучала в дверь, мысленно прокручивая разговор. С чего он вообще взял, что что-то может пойти не так…?

Послышался голос Андревда. Через секунду дверь распахнулась, и Медея рассмеялась. Алан держал на руках чересчур активного щенка, который пытался облизать ему все лицо, а сам он выглядел непривычно взъерошенным и как-то… по-домашнему. А сквозь тщетные попытки хоть немного успокоить Белль, она разглядела его теплую улыбку. Что же, еще не все потеряно.

– Если вы так простоите еще несколько минут, то вам придется продемонстрировать свою нелюбовь к спорту и отправиться за этой непоседой, – он сделал шаг назад. – Проходите.

Медея улыбнулась, и поспешила закрыть за собой дверь. Алан тут же опустил щенка на пол и поправил волосы, выдыхая:

– Из меня пока выходит ужасный родитель, – он усмехнулся и подошел ближе к Мильтон, помогая ей снять пальто.

– А мне кажется она совершенно другого мнения, – Медея протянула ему пакет. – Подумала, что это может стать неплохим дополнением к ужину. А уехать я всегда смогу на такси.

Андервуд с интересом достал бутылку:

– Как пожелаете. Но я все равно не пью, – он вернул вино в пакет. – Спасибо. К слову, вот тапочки, ванная прямо по коридору, а я буду на кухне, – Алан указал на дверную арку справа. – Вот тут.

Мильтон кивнула. Вроде бы все было как всегда, но Медея чувствовала, что немного нервничает не только она одна. Все – таки встречаться на нейтральной территории всегда легче, чем в какому-нибудь более личном месте. Особенно дома.

Кухня у Алана была просторной, куда больше чем у нее в квартире или даже в их последнем с Питером доме. Собака не обращала внимание ни на что другое кроме ароматов, что разносились по всему дому, а сам Алан стоял спиной к входу и готовил.

Он обернулся, как только почувствовал на себе взгляд. В зубах была небрежно зажата сигарета, а через плечо переброшена кухонное полотенце. Медея улыбнулась против воли – он выглядел… мило.

– Что? – Алан слегка нахмурился, в очередной раз перешагивая через игрушки Белль. – Скоро все будет готов, присаживайтесь.

– Я хотела предложить, быть может перейдем на «ты»? Если, конечно, вам так тоже будет удобно, – Медея подняла резиновый мячик и, обратив на себя внимание собаки, кинула в сторону, где ничего не мешало разбегу Белль.

– Почему?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Просто.

– Засчитаю как аргумент, – Алан отвернулся к плите, скрывая от нее еле заметную улыбку. – Как дела с работой?

– Лучше, наверное. Не знаю, пока никакой разницы не заметила, – Мильтон протянула руку к собаке. – Всю неделю уходила вовремя, но сегодня, к сожалению, пришлось съездить в офис на пару часов.

Алан с пониманием кивнул:

– Да, иногда все же бывают моменты, когда что-то идет не по плану. Ты будешь вино?

Медея растерянно моргнула на «ты», которое сама и предложила, но тут же поспешно мотнула головой:

– Нет, составлю тебе безалкогольную компанию.

Он тихо усмехнулся, убирая бутылку в шкаф:

– Тогда, пока готовится индейка могу предложить…, – Алан открыл холодильник. – Колу, апельсиновый сок, чай, воду и… молоко.

– Сок, пожалуйста. А как твои дела?

– Все мои дела сейчас бегают и…. – он выглянул в коридор, где виднелся хвост Белль. – И похоже пытаются украсть мои кроссовки. Я сейчас.

– Не правда. Эти «дела» появились совсем недавно.

– А до этого будто и не жил, – усмехнулся Алан, возвращаясь из коридора с Белль на руках. Он с притворной строгостью посмотрел на щенка. – Такая же вредная как и твой приемный отец. Была бы моя воля – надел намордник.

Вскоре ужин был готов, и вопреки своему плохому аппетиту Медея не смогла не отметить, что выглядело все вкусно.

– Тысячу лет не ела домашней еды, – она с улыбкой посмотрела на Алана, который перекладывал запеченную индейку на тарелки.

– По тебе и не скажешь, – заметив ее вопросительный взгляд, он пояснил. – Ну, что прям тысячу.

Она рассмеялась:

– Очень смешно.

– Видимо да. Присаживайся.

Белль нещадно крутилась под ногами, изредка звонко и возмущенно гавкая на Андервуда, что он не делится с ней едой.

– О чем сегодня будем разговаривать, док?

Алан несколько секунд внимательно смотрел на нее, а потом перевел взгляд в тарелку:

– О твоем сыне, – и, слегка улыбнувшись, добавил. – Но сначала ужин.

Ужин прошел практически в полном молчании, лишь изредка они обменивались какими-то фразами. Но ни Алан, ни Медея не могли сказать, что им было некомфортно в обществе друг друга. Даже наоборот, они испытали то чувство уюта и по-настоящему домашней обстановки, которой не было в их жизни уже давно.

У Алана редко бывали гости, а у Медея последним «гостем» был Сайлас, перед самым отъездом в школу. Ей неизбежно придется вернуться сегодня домой, и каждый из них не хотел бы остаться один на один с собой и своими мыслями. У него временно жила Белль, это было маленьким спасением. У нее не было никого.

Проходя через коридор в зал, где они решили беседовать, Мильтон обратила внимание на небольшой комод и подошла ближе.

– Можно?

Алан кивнул, вставая рядом.

– У моих родителей тоже в шкафу стоит много фотографий семьи, а у меня никогда не было тяги к этому.

– Каждому свое, – он небрежно смахнул какую-то нитку с комода и засунул руки в карманы джинс. – Отцу нравилось смотреть на фотографии, а у меня рука не поднялась убрать их куда-то в ящик.

– Это твои родители? – она указала на фотографию, которая была самой «новой» среди прочих. Именно та, на которой Алан впервые увидел самую счастливую улыбку Кадмуса.

Он что-то согласно промычал, отводя взгляд в сторону.

– Ты очень похож на отца, только…, – Медея внимательно посмотрела на Алана. – Волосы, кажется, гораздо светлее. Хотя фото старое, тяжело понять.

Андервуд ухмыльнулся:

– Бесполезно оттягивать неизбежное, нам все равно придется поговорить. Иначе не было смысла сегодня тебе ехать сюда.

Она озадаченно уставилась на другие фотографии. Был. Как минимум, не хотелось проводить выходные одной.

– Последнюю можно?

Алан тихо усмехнулся и кивнул.

– Сколько тебе здесь? – Медея с интересом указала на его молодую фотографию. На изображении он так широко улыбался, что она невольно засомневалась – сможет ли когда-нибудь увидеть что-то подобное вновь.

– Двадцать один, – он взял фото в руки. – Последний курс бакалавриата. Отец решил, что день рождение нужно отметить непременно в Венеции. Узнал я правда об этом за три часа до самолета, но, как видишь, ни о чем не жалел.

Медея с удивлением отметила, что уже в таком возрасте Алан был достаточно харизматичным. Взгляд невольно упал на следующую фотографию, где он стоял в костюме с небрежно расстегнутыми верхними пуговицами рубашки. Здесь Андервуд не улыбался, но его взгляд… Он был внимательным, сосредоточенным и, казалось, смотрел в самую душу.

– А здесь? – тихо спросила Мильтон.

– Уже не по правилам, – заметил Алан, но все же решил ответить. – Двадцать восемь. Я только вступил в обязанности профессора. Наверное это был как раз твой первый или второй курс.

Она даже не замечала, что Алан тогда выглядел… так. Все что она запомнила, улыбка, много шуток и достаточно требовательный подход к занятиям, чему многие были не рады.

– Пойдем, тут больше нет ничего интересного.

Но с этим Медея не могла согласиться. Она посмотрела на Андервуда, встречаясь с ним взглядами. Было что-то в его глазах, что притягивало внимание, так же как и на той фотографии. Почему Медея не замечала этого раньше?

***

– Какие у тебя отношения с Сайласом? – Алан бережно положил сонную Белль рядом с Медеей и сел рядом.

– Такие себе. Он этого правда еще не понимает, но… С самого рождения я определенно уделяла ему времени меньше, чем требовалось.

– Но тебя все в этом устраивало?

– Да, – Мильтон рассеянно гладила собаку. – Честно, меня и сейчас все устраивает, просто… Всем вокруг видимо виднее, как я должна общаться с сыном. Не то чтобы я не понимаю очевидных вещей, но моя ситуация не похожа ни на чью другую из моего окружения.

Алан понимающе кивнул. Это правда – никто из ее знакомых, как он понял, не строили бизнес одновременно с рождением ребенка. Им, конечно, не понять того, что чувствовала Медея. Но это совершенно точно не значило, что она права во всем.

– Ты всегда хотела детей?

– Нет. В смысле, мне нравилась мысль о детях, ровно до момента беременности и родов. Это ужасно, – она тихо усмехнулась. – А если серьезно, то будто я всегда знала, что будет в моей жизни. Вот я закончу университет, мы с Питером поженимся. А когда немного встанем на ноги – пора задуматься о ребенке. Все по расписанию.

– Но бизнес стал исключением…

– Именно, – Мильтон устало вздохнула облокачиваясь на спинку дивана. – Мне тяжело даются новые решения. И порой я удивляюсь, как у меня получилось сделать все… это.

– Почему ты решила отдать предпочтения бизнесу, а не новорожденному сыну?

– Было чувство, что это надо сделать. Как навязчивая идея. В начале меня очень сильно поддержал Питер. Точнее он просто не сказал и слова против, а после родов мне было в радость заняться чем-то кроме грязных пеленок да погремушек. Я всегда знала, что Сайлас не останется один. А бизнес кроме меня никто сделать не сможет.

– Правильно понимаю, что в первую очередь для тебя это было больше увлечением, чем способом обеспечивать семью?

Немного подумав, она кивнула:

– Что-то вроде того. Но… все эти мысли пришли практически единовременно, поэтому сложно сказать. Но мне нравилась идея, что Сайлас может получить детство лучше, чем было у нас с Питером.

Андервуд скептически хмыкнул. Звучит сомнительно, что от недостатка материнского внимания, но большего количества машинок детство Сайласа станет лучше.

– Ты читала Диккенса?

– Конечно, – Медея слегка нахмурилась, не понимая, к чему он ведет.

– Часто главные герои его произведений – бедняки. Но их семьи куда более счастливые, нежели семьи богачей.

– Я все это понимаю, но… Сайлас кажется счастливым. Конечно, на нем отразился наш развод, но он на редкость сообразительный мальчик для своих лет. Вряд ли он запомнил, как я поздно приходила с работы, когда ему было два.

– Конечно не запомнил. Но возможно он запомнил, что мамы просто часто нет рядом.

Медея опустила взгляд. Как Алану удается одной фразой перевернуть все так, что сердце начинает ныть тупой болью? Будто знает все и может прочитать каждую мысль, которую она тщательно скрывает от окружающих. Да, она скучала по Сайласу, особенно по вечерам в квартире, где была совершенно одна. Медея могла устать от его лепета и постоянных вопросов через пятнадцать минут общения, но стоило ему замолчать, как она тут же старалась его разговорить. И сейчас Мильтон часто ловила себя на мысли, что будь она смелее, непременно бы съездила в ту школу и забрала его, чтобы был рядом. Но следом за этой мыслью на стол опускались папки с отчетами, и она терялась в этом с головой.

– Знаешь, ты прав.

Алан удивленно моргнул на ее резкий тон. А Медея была готова расплакаться. Она так сильно скучала по сыну, но вместе с тем понимала, что по-другому просто не может быть.

– Прав. Я непутевая мать, никогда не скрывала этого. И я бы ничего не стала менять, если бы меня отправили в прошлое. Но справедливости ради я скажу одну вещь, – Медея бросила быстрый взгляд на Андервуда, который внимал каждому ее слову. – Мой муж ничего не запрещал мне, он лишь попросил «немного повременить с этим». Он не соизволил обсудить со мной все, о чем я ему рассказывала, лишь пподкидывал редкие идеи. Знаешь, что иногда чувствуют женщины после родов? Что они становятся бесполезны, их миссия выполнена. Она родила и хватит с нее. Ребенка может воспитать кто угодно.

Алан хотел что-то сказать, но лишь поджал губы. Произошло то, чего он ждал, ее чаша терпения и молчания переполнилась до краев и вот-вот расплескается. Мужчина чувствовал, как неприятный ком подкатывает к горлу, а в груди не ощущалось ничего кроме опустошения. Если он чувствует такое от ее слов, то что на самом деле испытывает Медея?

– Это называют послеродовой депрессией. Мне сказали, что это… в порядке вещей, что у всех материнские инстинкты проявляются по разному и в разное время. Я потом уже узнала, что надо больше проводить время с ребенком в такой период, меньше отвлекаться на остальные дела. А у нас наоборот. Питер взял на себя все необходимые обязанности, а я… так и не привыкла о нем заботиться больше необходимого.

Она смотрела в пустоту, а с каждым словом голос становился все более приглушенным.

– Я люблю Сайласа так, как я умею его любить. Как научилась…, – глаза Медеи были слегка влажными от подступающих слез. – А знаешь, что самое интересное? Если бы Питер целыми днями был на работе и не делал ничего по дому, никто не посмел бы его упрекнуть в том, что он не уделяет достаточно времени сыну. Ведь он молодец, зарабатывает деньги. Но… но ведь я тоже так могу. Так почему вместе с работой я непременно должна сочетать радостное материнство? Почему мне пришлось выслушивать все эти упреки от родителей, но для Питера в аналогичной ситуации все было бы хорошо…

Медея судорожно вздохнула, прикрывая глаза ладонью, чтоб Алан не увидел слез, что стали скатываться по щекам. А он не знал, что сказать в такой ситуации. Даже не так. Андервуд определенно знал, что следует сказать, но он видел ее слезы. И теперь его первостепенной задачей было успокоить ее.

– Медея…

Она отрицательно мотнула головой, быстро вытирая слезы:

– Нет, все в порядке. Извини, пожалуйста… Я…, – она всхлипнула громче, и что-то пробормотав про ванну, выбежала из комнаты.

Белль встревоженно посмотрела ей вслед, проснувшись от резких звуков и сразу же навострив ушки, а Алан лишь тяжело вздохнул и направился за Медеей.

Женские слезы были тем, что Андервуд не любил. Не потому, что видел в этом слабость, а потому, что сложно успокоить. Прожив с Шэрон семь лет, он нашел универсальное средство – объятия и разговоры. Но как быть с Медеей, он не знал. Понимал только одно, ему совершенно не хочется видеть как она плачет. Она не идеальна, знает каждую свою ошибку, но все уже прошло и время назад не вернуть. Вопрос лишь в том – захочет ли она что-то поменять в своей жизни в дальнейшем?

Из-за прикрытой двери доносились звуки тихих всхлипов и журчание воды. Алан аккуратно постучал и заглянул. Медея низко склонилась над раковиной. Он не видел ее лица, но ее плечи мелко подрагивали. Сколько она не плакала? Сколько держала в себе все это? Неужели никто за столько лет ни разу не спросил ее о том, что она чувствует? Все нашли время для упреков, но не нашли для разговоров?

Выключив воду, Медея больше не плакала. С прикрытыми глазами, она хотела взять полотенец, но вместо этого наткнулась на Алана, который в этот момент шагнул ей навстречу.

Она не видела его лица, но чувствовала что стоит к нему слишком близко. Так близко, что впервые почувствовала от него запах сигарет и какой-то вишневый одеколон.

– Прости, пожалуйста, я не хотела…, – но каждое сказанное ею слово грозилось вызвать новую волну слез, которые она еще не выплакала.

У него была всего секунда на раздумья, прежде чем Мильтон судорожно вздохнула. И Алан обнял ее, бережно прижимая к себе и что-то шепча на ухо. Она не разбирала слов, уткнувшись лицом ему в грудь, но чувствовала, что становиться немного легче. Сердце, до этого связанное стальными цепями, медленно начало биться вновь, сбрасывая себя одни оковы за другими.

Андервуд боялся, что его действия окажутся неуместными, но вместо этого он почувствовал, как она обняла его в ответ. Робко сжимая в руках ткань футболки на его спине.

Они не знали сколько простояли на пороге небольшой ванной – пять минут или целый час. Но оба почувствовали в конце умиротворение, к которому невольно стремились. И узнав это, они бы удивились, насколько схожи между собой.

Медея всегда любила обнимать Питера, чувствуя уют, тепло и любовь, исходящие от него. Но с Аланом не было ничего похожего. Сейчас, находясь его объятия, Мильтон ощущала себя в безопасности. Казалось, что он может спрятать ее от всего мира, защитить от посторонних глаз. В нем чувствовалось столько силы и нежности, что ей стало тяжело дышать. И впервые за долгое время она почувствовала себя не руководителем, не человеком, который способен решить любую проблему, а собой. Просто женщиной, которая устала. Это было слишком хорошо, стоять рядом с ним и чувствовать как руки Алана, еле касаясь успокаивающе поглаживают ее по спине.

А он стоял, замерев рядом с ней. Господи, Алан даже представить не мог насколько сильно он соскучился по объятиям. И пусть они были вызваны не самыми приятными обстоятельствами, он старался запомнить каждую секунду. С ней было хорошо. С ней было так, как просило сердце.

– Прости, – глухо пробормотала она. – Наверное я тушью испачкала тебе всю футболку

– Ничего, – Алан тихо усмехнулся. – Это того стоит.

Медея отстранилась и внимательно посмотрела на него, замечая на его губах легкую улыбку. А Андервуд не сводил взгляда с ее глаз. У нее были большие красивые карие глаза. И несмотря на ее холодный облик, в них отражалось столько всего, что он испугался, что однажды может утонуть в них.

– Тогда можно еще немного так постоять, раз уж все равно на футболку?

И как он может ей отказать, когда она смотрит на него так?

– Мне очень стыдно, извини, – Медея зажмурилась, снова утыкаясь ему в грудь. Будь что будет, сейчас хочетелось именно этого.

– Все в порядке. Ты просто устала.

– От усталости не плачут…

– Плачут, Медея, – он вздохнул, аккуратно опуская подбородок на ее макушку. – Еще как плачут. Ты просто устала.

– Может быть. А еще наверное все-таки иногда надо помнить, что я не какой-то человек, которому все подвластно, а всего лишь… женщина…, – она невесело ухмыльнулась.

– Зачем ты говоришь об этом с таким пренебрежением? Ты женщина, и этого достаточно чтобы уже собой гордиться. А все подвластно только Богу, так что… он вне конкуренции, уж извини.

Медея тихо рассмеялась.

– Пойдем в зал? Я сделаю чай…

– С травами от женского психоза?

Алан хмыкнул:

– Нет, черный.

Мильтон отстранилось и посмотрела на него с легким прищуром:

– У тебя есть все сокровища мира, но ты по прежнему выбираешь золото?

Он улыбнулся, и Медея впервые увидела с начала их встреч его теплую улыбку, которую помнила еще с университетских времен. Улыбка не была такой же широкой и беззаботной, как на фотографии из Венеции, но женщине она понравилась. И ей бы очень хотелось видеть ее чаще.

– Учти, цитата запатентована.

– А она у меня в цитатнике записала с твоим авторством, можешь не переживать, – она ухмыльнулась, идя за ним на кухню. – Даже смайлик в конце поставила.

– Это ужасно, – тихо пробормотал мужчина, чем вызвал на ее лице еще улыбку.

Когда они сели в зале, Белль снова встала на страже того, чтобы попросить у них хоть какую-нибудь еду, даже самую крошечку, а Алан повернулся к Медее, протягивая ей чай. В один миг сидеть на одном диване стало более неловко, чем держать друг друга в объятиях. Мильтон ощущала как у нее горят от смущения щеки.

– Готова продолжить? Или… чуть позже?

– Вряд ли я могу сказать что-то еще.

– Тогда давай подумаем, как ты можешь исправить эту ситуацию… Вы с Питером забираете Сайласа каждые выходные?

Она отрицательно мотнула головой:

– Нет. Мы оформили ему обучение по семестрам. В смысле, – она сделала глоток горячего чая, и с легкой улыбкой посмотрела в глубоко несчастные глаза самой голодной собаки на свете. – Он будет приезжать домой только на рождественские и летние каникулы.

– Странно. Мне казалось, что детей можно забирать из таких школ по выходным.

– Можно, – Милтон утвердительно кивнула. – Но мы решили сделать так.

– Вот тебе и решение. Переведи его недельное обучение и ты сможешь по выходным проводить с ним время.

– Все… все не так просто, – она вздохнула. – Не каждые выходные я смогу быть рядом с ним, и Питер… у него тоже может получаться не каждые выходные. А Сайлас слишком мал, чтобы оставлять его одного надолго. Есть, конечно, вариант в такие дни привозить его моим родителям или родителям Питера, но это значит, что я снова буду получать от них осуждающие взгляды.

– Быть может это станет поводом не работать по выходным?

– Увы, это возможно не всегда.

– Тогда… Если ты будешь знать заранее, то можно забирать его не каждые выходные, а, скажем, через выходные.

– Можно. Думаю, это вполне рабочая тема.

Алан немного помолчал, а потом тихо спросил:

– А навещать их можно?

– Да. Питер ездил на прошлых выходных. Сайласу вроде все нравится. По крайней мере он ни на что не жаловался.

– А ты?

– А я не ездила, – тихо ответила Мильтон.

– Почему?

– Не знаю. До этого было некогда, а потом… Он удивительным образом понимает, когда я чувствую себя плохо и очень переживает из-за этого. Не хочу, чтобы он волновался. Честно говоря, порой мне кажется что он понимает больше, чем кто либо еще. Маленький взрослый.

Алан улыбнулся от последней фразы и от того, с какой нежностью Медея сказала об этом.

– Думаю дети намного сильнее привязаны к родителям, чем мы можем предположить.

Она согласно кивнула.

– Алан?

– М?

– Ты никогда не хотел семью? Детей?

Мужчина сосредоточил внимание на кружке у руках. На дне недопитого чая виднелись редкие чаинки. И он всматривался в них, будто они могли подсказать нужный ответ.

– Хотел. Очень.

– Всегда?

Алан отрицательно мотнул головой:

– Нет. До тридцати я вообще об этом не задумывался, никогда не хотел семью. А потом влюбился и… Мы с ней совпали во взглядах – отношения без свадьбы и детей. Но потом в один момент как-то переклинило, и я подумал, что было бы замечательно, чтобы по дому бегала пара ребятишек, – он грустно улыбнулся. – Всегда представлял их похожими на нее.

– Мне жаль. Не всем везет встретить человека, которым полностью совпадаешь, – она вздохнула. – Питеру тоже не повезло со мной. Он очень хотел большую семью. Чуть ли не год перед разводом уговаривал меня на второго ребенка.

– А ты не хотела…

– Да. У меня уже был второй ребенок – книжный магазин. Тогда уже все было плохо, мы часто ссорились и… Мысль о втором ребенке была похожа на жалкую идею пластырем залепить перелом, что ли. А почему ты сначала не хотел семью? – она с интересом посмотрела на него.

– Ну… я как-то с детства был немного разочарован в женщинах, – он ухмыльнулся.

– Это почему же?

– Мне было около четырех, когда мама решила, что семья не для нее. И ушла. Они с отцом не были женаты, – Алан поставил кружку на журнальный столик и погладил Белль. – Конечно, в детстве я мало что понимал из этого. Кроме очевидного. А потом… Став взрослее я видел, что папе нелегко одному. И я решил, что семья и любовь это то, что в большей степени может причинить боль. Точнее… Нет, не так.

Он немного помолчал, подбирая слова, и продолжил, облокотившись на спинку дивана:

– У меня было отличное детство. Отец умудрился своим вниманием заменить мне мать, поэтому не сказать что я как-то страдал. У меня было куда лучшее положение, даже чем у друзей, у которых была полная семья. Но вот к университету я понял, что не хочу подобного. Вдруг все будет хорошо, а она в какой-то момент решит уйти? Наличие ребенка, увы, всегда усложняет отношения в той или иной степени. А что касается то женщины, с которой я жил, все было в порядке вещей. Ведь изначально мы договаривались не бездетную жизнь до старости. А то, что мне захотелось чего-то большего, только мои проблемы.

Алан говорил обо всем с легкой долей небрежности, но Медея не могла себе представить, насколько трагичной выдалась его жизнь. Конечно, существуют судьбы куда более обделенные удачей, но ей было его по-настоящему жаль. Почему-то Мильтон подумалось, что из Алана мог получиться замечательный отец. Во всяком случае намного лучше, чем из нее мать.

– Вы с ней расстались?

Андервуд кивнул, рассеянно глядя куда-то перед собой.

– Из-за этого?

– Нет, конечно. Там все было… куда сложнее.

– А когда ты понял, что ваши взгляды не взаимны, не было мысли найти другую женщину, которая бы захотела семью?

Он перевел на нее удивленный взгляд, будто сейчас услышал самую невероятную чепуху на свете. Алан даже выглядел несколько оскорбленным:

– Никогда. Я любил ее, а не какие-то мечты о будущем или о призрачной семье. Мужчины устроены куда сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

– Извини, не хотела тебя обидеть, – Медея оставила кружку с недопитым чаем на стол и виновато посмотрела на него. – Просто… Это довольно печальная история. А я вот иногда думаю, что Питеру больше нравилось любить свою мечту о семье, чем меня. Мол, позволить мне заниматься тем, чем я хочу в обмен на еще несколько детей.

– Ты действительно так думаешь?

– Не знаю, – женщина тяжело вздохнула. – Иногда мне вообще кажется, что родись я мужчиной, все было бы куда проще.

Алан скептически хмыкнул:

– Исключительно женское заблуждение.

– Почему же?

Он повернулся к ней и слегка прищурился:

– Да не в обиду будет сказано, но большинство женщин даже не посмотрят на мужчину, если его статус будет ниже чем их. Я говорю про первое знакомство, а не про карьерный рост каждого, когда они уже в отношениях. И даже если ты мне сейчас скажешь, что это неправда, я не поверю.

Медея закусила губу, кивая.

– Мужчина может быть харизматичен и обаятелен, даже красив, но пока у него ничего нет, он не интересен. Разве что временно. Вот скажи, тебе повстречался мужчина, скажем, он хорош собой. Но у него нет дома, каких-то накоплений, а работа приносит крайне маленький доход. Ты будешь с ним встречаться? Готова ли ты содержать его? Посмотришь ли ты вообще в его сторону, если тебе будут известны эти составляющие?

Она хотела сказать, что это не главное, и что главное это его отношение к ней. Но все же отрицательно мотнула головой. Если быть честной, Мильтон никогда бы не посмотрела на подобного мужчину.

– Видишь. А мужчина в свою очередь готов обеспечить женщину, если у нее нет никаких целей в жизни, кроме семьи. Просто любовь. И вот тут мы говорим о том, легко ли быть мужчиной, – Алан вытянул ладонь и начал поочередно загибать пальцы. – Мужчина должен хорошо зарабатывать, иметь свое жилье или хотя бы накопления, иметь стабильную работу. Плюсом ко всему, современные дамы требуют, чтобы мужчина был куда красивее обезьяны. А значит мы добавляем сюда уход за собой и какое никакое представление о спорте. Женщины часто хотят, чтобы мужчины брали на себя все серьезные решения и ответственность. Значит в список добавляет стойкость духа. Звучит уже не слишком легко, согласись?

Медея задумчиво кивнула, соглашаясь с ним. Почему-то раньше она никогда не думала над тем, а легко ли мужчинам на самом деле.

– И часто запрос не соответствует заказчику. Встречал одну женщину, она хотела себе в мужья чуть ли не принца в первую очередь, хотя сама вряд ли тянула даже на королевскую горничную. А во вторую только сказала: «ну и чтобы любил меня». Конечно, я не могу утверждать за всех, но такая схема отношений встречается куда чаще.

– Черт, – она усмехнулась. – Я даже не задумывалась об этом. Просто… со стороны все кажется, что у вас все куда проще.

– Только кажется. Часто, мужчины просто не говорят о таких вещах, потому что никому кроме них знать это не обязательно, – Андервуд внимательно посмотрел на нее. – Так что будешь делать с Сайласом?

– Наверное стоит немного привести в порядок себя, а потом уже… я подумаю, но мне нравиться идея, что в выходные в моей квартире будет уже не так одиноко.

– Думаю, это хороший план, – он слегка улыбнулся и посмотрел на часы. – Ух, все-таки родитель из меня непутевый.

Алан протянул руку в Белль и потрепал ее по макушке:

– Пойдем кушать, красавица.

Она радостно завилял хвостом и поспешила за мужчиной на кухню.

– Мне потом надо с ней погулять, – Андервуд быстро заглянул в обратно в зал. – А после этого мы можем отвести тебя домой. Думаю, на сегодня мы выполнили миссию по изливанию душ. Как считаешь?

– Хорошо. Могу составить компанию в… прогулке?

Алан дернул уголком губ:

– Конечно.

***

Алан заглушил двигатель, остановившись у дома Мильтон, и обернулся на заднее сиденье, с легкой ухмылкой наблюдая за Белль, которая с любопытством озиралась по сторонам и изредка гавкала.

– Вот мы и приехали. Я завтра все же доеду до магазина с этой непоседой и сделаю твой чайный набор. Оставлю тогда на кассе и передам Норе, чтобы отдала. Так что можешь в любой день заехать до закрытия, он будет тебя ждать.

– Спасибо, – Медея поправила ворот пальто и отстегнула ремень. – Что будем обсуждать в следующий раз, док? – спросила она с легкой улыбкой.

Он немного подумал и ответил:

– Тебя.

– Хорошо. Я… я хотела бы тебя как-нибудь отблагодарить, – Мильтон немного неуверенно посмотрела на Алана. – Ты делаешь для меня слишком много просто так. Почему?

– Просто. Я был в похожей ситуации, и мне очень сильно помогла профессор Нельсон. Я ее даже не просил об этом, но данном случае благие намерения ведут не в ад. Тебе была нужна моя помощь, а я хотел помочь.