Текст книги "Лекарство"

– Что значит «как бунтари»? – со смехом спросила Мильтон.

– Ну один раз мы со Стью решили заглянуть на Шекспира. Мы были в разрисованных косухах и рваных джинсах. А Стью… он изучал Шекспира и достаточно громко комментировал действия актеров. Но играли они и правда отвратительно.

– Вы были пьяны? Поверить не могу, – она вновь рассмеялась. – И ты был моим профессором…

– Самую малость выпили. Но кстати, слава Богу, моя жизнь не заканчивалась на университете. Иначе бы я уволился оттуда еще раньше.

Медея с улыбкой покачала головой:

– Я думаю, мой пойдем туда как положено – я в платье, ты – в костюме. И, наверное, без красных кроссовок, – хихикнув, добавила она.

– Ты их недооцениваешь.

– И почему же?

– Я купил из по настоянию психолога, когда тот сказал мне, что в жизнь нужно добавить ярких красок.

Женский заливистый смех волной прошелся по комнате, заставляя Алана улыбнуться еще шире:

– Думаю, он имел ввиду не это.

– Не знаю, может быть. Но одобрительный кивок я от него все же получил. Пришлешь тогда время, в которое тебя забрать для похода в театр?

***

Медея: «Привет. Спектакль начнется в восемь вечера, поэтому можешь подъезжать к семи»

Женщина отставила чашку чая на прикроватную тумбочку, поставила на паузу какой-то бодрый детективный сериал, преступника которого она угадала уже на второй серии и быстро набрала еще одно сообщение, борясь с желанием поскорее убрать телефон подальше и не наделать глупостей.

Медея: «Как твои дела? Чем занимаешься?»

Телефон был перевернут экраном вниз быстрее, чем того требовали обстоятельства, а голоса в сериале стали звучать куда громче, чем изначально. Всю неделю до сегодняшнего дня Мильтон пыталась убедить себя, что эта встреча ничем не будет отличаться от предыдущих. И уже тем более это не свидание.

«Потому что свидания обозначаются заранее», – успокаивала она себя, скептически осматривая гардероб.

Но вся проблема была в том, что эта встреча кардинально отличается от предыдущих, потому что, как минимум, они больше не будут говорить о ее проблемах в жизни. А значит им придется либо молчать, либо искать другие темы для обсуждения. Но Медея не успела даже подумать об этом как следует, как телефон громко звякнул, ускоряя и без того ее быстрое сердцебиение.

Алан: «Добрый вечер :) Договорились. Дела – хорошо. Буквально десять минут назад вернулся домой. Так что пока ничем особо и не занимаюсь»

Мужчина задумчиво почесал изрядно отросшую бороду и посмотрел на свое полуобнаженное отражение в зеркале ванной. В глубине души он прекрасно понимал, что вряд ли их встречу завтра можно назвать свиданием. Однако все тот же настойчивый голосок, который обычно носил гордое звание «интуиция», подсказывал, что это станет переломным моментом в их отношениях. Оставался только вопрос – в хорошую сторону или в плохую.

Андервуд отчасти слегка винил себя за то, что не додумался пригласить ее чуть раньше сам. А если быть точнее – то просто не успел. Тогда это спокойно можно было бы обозначить как свидание. Но что сделано, то сделано.

Он перевел взгляд на экран смартфона и напечатал еще одно сообщение.

Алан: «А как твои дела? Нашла какое-нибудь новое интересное занятие?»

Медея: «А кто-то говорил, что на работе не задерживается… Так себе, если честно. Детективный сериал оказался крайне предсказуемым, а волшебные феи отказываются сделать мне то платье, в котором завтра можно пойти в театр»

Алан: «Так я и не задерживался, а был в бассейне. Неужели снова дворецкий? А на счет фей вряд ли помогу. Во-первых, мне самому бы такая не помешала. Не для платья, конечно же. А во-вторых, уверен, что ты будешь выглядеть прекрасно в любом платье :)»

На лице Мильтон от сообщения появилась такая счастливо-глупая улыбка, что будь рядом Джо или Андрес, они непременно бы нашли ни один повод посмеяться над ней и как-нибудь подколоть.

Но сама она не была лишена вкуса, а стилист, к которому она регулярно обращалась за костюмами давно дала ей понять, что фигура у Мильтон может и худощавая, но вполне себе привлекательная. Так что она и не сомневалась, что хорошо будет выглядеть в любом вечернем платье, которое у нее есть. Вопрос был лишь в том, что ей надо выглядеть не просто хорошо, а так, чтобы…

– Чтобы что? – серьезно спросила она у отражения.

«Чтобы увидеть в его глазах восхищение», – призналась себе женщина и принялась набирать ответное сообщение.

Медея: «Уборщик, но разница не велика. Спасибо :) И с чем именно тебе понадобилась бы помощь фей?)»

Алан: «Лучше Шерлока и Пуаро ничего нет, поэтому можно не тратить время на второсортные детективы. Список большой – бабочка или галстук, белая рубашка или черная, цвет костюма, запонки. Могу продолжать еще долго»

Она рассмеялась, несколько раз перечитывая его сообщение.

Медея: «Я думала, что женщинам тяжело собираться в театр. А у вас тут, оказывается, целая трагедия. Большой выбор в цветовой гамме костюмов?»

Алан: «Нас как всегда недооценивают… Но, если бы мы пошли как бунтари или ты позволила мне надеть красные кроссовки, все стало куда проще. На самом деле нет. Большинство мне стали немного… большеваты»

Медея: «Если тебе станет легче, у меня тоже не все так просто, так что страдаем вместе. Ты так сильно похудел за два года?»

Алан: «Легче не стало, но спасибо и на этом. Да, пожалуй. И немного стоптался. Знаешь, возраст все-таки…»

Мильтон хихикнула, присаживаясь на кровать перед открытым шкафом.

Медея: «Выбери классику для костюма. Думаю это всегда беспроигрышный вариант»

Алан: «Если для тебя это действительно так, то прислушаюсь к этому совету»

***

Медея была готова поклясться, что это был самый волнительный день за последние пару лет. Даже Ричард и Николь, привыкшие за годы совместной работы к причудам своей начальницы, косились на нее с недоумением. Два раза… Целых два раза Мильтон переспросила, что именно пыталась донести до нее Николь. По меньшей мере это слышало еще пять человек в офисе. И это было связано не с тем, что секретарь сказала что-то тихо или не внятно. А потому что Мильтон в этот момент смотрела в окно и о чем-то задумалась.

И пока Ричард пытался выпытать у Медеи, что такое произошло в ее жизни, Николь лишь хихикнула и обвела этот день в календаре красным маркером, подписав: «День, когда Медея Мильтон сломалась :)»

А теперь она переминалась с ноги на ногу, то и дело поглядывая то на аккуратные часы из белого золота на запястье, то на экран телефона, будто время там отличалось. Было без десяти минут семь, но Алан до сих пор не сказал, что приехал. Тысячи мыслей с миллиардом причин пронеслись в ее голове, почему встреча с ним сегодня не состоится. И стоило ей только сосредоточить свое внимание, на одном из таких вариантов, как в дверь постучали.

Широко улыбнувшись и чудом устояв на шпильках новых туфель, Медея в последний раз посмотрела на себя в зеркало и поспешила открыть дверь.

На пороге стоял Алан с легкой улыбкой на губах, в черном костюме с расстегнутой на пару верхних пуговиц белоснежной рубашке. Не дожидаясь приглашения, он зашел в квартиру и протянул ей большую алую розу, внимательно осматривая ее красное платье и стараясь держать все под контролем.

Более консервативное платье Андервуд видел разве что в музее, но первое впечатление было, как часто это случается, обманчивым. Высокий воротник, длинные рукава и длина ниже колена… Он начал вновь поднимать взгляд к ее лицу, замечая более интересные детали. Например, разрез до середины бедра и… Мужчине захотелось ослабить давление на шею, но, осознав, что рубашка и так расстегнута на пару пуговиц, он лишь прокашлялся и неловко сунул руку в карман брюк. Декольте нельзя было назвать чересчур глубоким, но уж второй раз Алан попадался на это. И без какого-либо стеснения или смущения в этот раз, Андервуд честно признался, что в конце концов он всего лишь мужчина, который по уши влюблен в ту, которая стоит прямо перед ним в этом платье, подчеркивающее ее красоту. Она выглядела утонченно, страстно, сексуально… Он мог бы продолжать этот список еще долго. Но самое главное, что Медея выглядела как женщина его мечты, которая поселилась в душе Алана с недавних пор. И только этого факта было достаточно, чтобы вскружить ему голову на весь оставшийся вечер.

– Великолепно выглядишь, – он наконец-то выдавил из себя улыбку чуть смелее.

А Медея нашла в себе силы лишь кивнуть и смущенно улыбнулся заполучив то, ради чего выбрала именно это платье и даже больше. За него все сказали его зеленые глаза. Ей никогда не становилось жарко только от одного взгляда, и, Мильтон была готова поставить на это все, что угодно, никто на нее так не смотрел.

Вечер начался.

***

В театре было непривычно много людей, а эта удивительная атмосфера прошлого века до сих пор поражала. Сотни людей в строгих костюмах и изящных вечерних платьях собрались для того, чтобы на пару часов насладиться происходящем на сцене и забыть о реальной жизни со своими проблемами и сложностями.

Алан и Медея прошли к своим местам. Красные набитые стулья с резьбой на ножках и подлокотниках нельзя было назвать верхом удобства, однако для полуторачасового представления подходили отлично.

– Не помню, чтобы я вообще хоть раз была в этом театре, – тихо проговорила Медея, обводя взглядом зал. – Тут так красиво, правда?

Но для Алана вся красота зала была сосредоточена только в ней. Ее аккуратно уложенные длинные черные волосы, выразительные глаза, полные губы с красной помадой… В ней все было невероятным и притягательным настолько, что Андервуд подумал, что скорее пропустит все представление, чем оторвет от нее взгляд.

– Правда, – также тихо ответил он, имея ввиду далеко не зал.

Медея с улыбкой посмотрела на него:

– Ты наверное часто ходишь в театры?

– Почему? – усмехнулся Алан, поправляя лацканы пиджака.

– Создаешь впечатление такого человека.

Он тихо рассмеялся:

– Нет, вообще не часто. Я последний раз был в театре наверное лет пять назад. И то, только потому что Джеймс заболел, а Роксана не хотела чтобы билет пропадал.

Медея задумчиво кивнула. Она понимала, что Алану, вероятно, не нравится часто упоминать бывшую, однако часто складывалось впечатление, что он не просто намеренно пропускает ее в своих рассказах, а будто ее и вовсе в них не было.

– А ты? Часто ходишь в театры?

– В последний раз я была на каком-то детском представлении. Кажется это был Питер Пэн, – Мильтон слегка усмехнулась, отключая звук на телефоне. – Питер никогда особо не любил театры, а одной ходить как-то не очень. А потом и времени особо не было.

Андервуд кивнул:

– Да, увы, прелесть многих мест пропадает вместе с отсутствием компании. Как оказалось в кинотеатры, даже на комедию, одному ходить не так уж и весело. Шэрон тоже не особо любила театры, зато мы обошли, кажется все картинные галереи в Лондоне раз по пять точно.

– Нравятся картины?

– Я к ним дышу ровно, а ей – да. Она искусствовед, всегда любила рассматривать эти мелкие детали со свечами, бликами и мазками, – Алан слегка поморщился и усмехнулся.

– Мне всегда нравились скульптуры, – задумчиво пробормотала Медея, замечая, как свет в зале медленно начали приглушать.

– Это в тебе говорят греческие корни.

Она рассмеялась, запоздало осознавая, что театр не особо подходит для разговоров на отвлеченные темы:

– Мои греческие корни имеют отношения ко всем видам искусства, так что…

– Странно, что они обходят стороной музыку, – прошептал он ей на ухо.

– Не правда, я иногда слушаю музыку.

– И когда же ты делала это в последний раз?

Она повернулась к нему и хитро прищурилась:

– Полчаса назад. В твоей машине.

На его лице засияла широкая улыбка, и он покачал головой:

– Туше.

Спектакль начался. Это оказалась какая-то остроумная комедия, от шуток которой иногда хотелось провалиться сквозь землю. Алан нередко посмеивался, попутно не забывая что-то комментировать Медеи на ухо, а ей оставалось только смеяться либо над происходящим на сцене, либо над его словами.

И пусть спектакль им обоим понравился не так уж и сильно, а сама атмосфера театра показалась довольно сковывающей, им было весело. И Мильтон даже подумала, что если когда-нибудь им повезет еще раз вместе пойти в театр, то она непременно примет предложение Алана пойти как бунтари. И пусть ее впервые в жизни попросят уйти из театра, и, вероятно, она будет в глубине души переживать об этом до конца своих дней, Медея чувствовала, что это будет незабываемо.

– Как хорошо, что я не надел галстук, – усмехнулся Алан, когда они наконец-то забрали из гардероба верхнюю одежду вышли из душного помещения театра в прохладу октября. – Иначе им можно было бы задушиться.

– Это бы тебя все равно не спасло. Тебя бы быстренько откачали и пришлось бы и дальше смотреть спектакль, – она неосознанно оперлась на его руку, удобнее надевая туфлю. – Ой, извини.

– Как коварно с их стороны, – Алан пожал плечами и сам придержал ее за талию. – Как насчет продолжить вечер в каком-нибудь ресторане?

Медея усмехнулась, наслаждаясь его горячим прикосновением. Она и подумать не могла, что ткань платья настолько тонкая.

– Вы знаете, мистер Андервуд, что из-за вас я стала есть как минимум в два раза больше обычного?

– Два листика салата вместо одного? – он весело прищурился, подводя ее к машине и открывая для нее дверь. – Неслыханное преступление. Прошу.

– Спасибо. Хорошо, только в этот раз я выбираю ресторан, если не возражаешь.

– Ничуть.

– Есть одно место, там просто невероятные десерты.

– Знаешь, чем меня подкупить, – Алан улыбнулся.

Эти незамысловатые диалоги были такими легкими и отвлекающими от внутренних сердечных переживаний каждого, что ни Андервуд, ни Мильтон и подумать не могли, что будет так просто вести беседу. Да, они разговаривали до этого на что-то отвлеченное между «сеансами психотерапии», но прошла уже половина их совместного вечера, и ни один из них не почувствовал неловкости большей, чем следовало.

Ресторан оказался и правда необычным как минимум потому, что был практически погружен во мрак. Алан с удовольствием отметил, что музыка здесь вполне себе приличная, а рядом с основным залом есть небольшая зона для танцев. И сейчас больше всего на свете ему хотелось потанцевать с Медеей. Быть может она не очень любит танцевать, но Андервуд подумал, что ей будет не трудно составить ему пару на один раз.

– Что из этого посоветуешь? – в слабом свете редких ламп ее красное платье казалось еще ярче, а в больших и невероятно завораживающих карих глазах отражался свет свечей со стола.

– Тут есть один десерт, я его еще ни разу не пробовала, – Медея задумчиво прикусила губу. – Правда его поливают бренди. Ничего?

Он усмехнулся:

– Ничего. Я больше не пью не потому, что боюсь что у меня снова будут с этим проблемы, а потому что решил, что мне этого больше не надо.

Алан немного лукавил. Конечно, в первую очередь все было именно так. Но в глубине души он мог себе признаться, что боялся вновь попасться на этот крючок.

– Извини, я не хотела… Черт, – она отложила меню в сторону.

– Все в порядке. Я… понимаю, что это не самая приятная часть моего прошлого, – он невесело усмехнулся. – Когда рассказывал тебе об этом, думал что сбежишь в ту же секунду.

– Это глупо. Тем более – все в прошлом, – Медея неуверенно улыбнулась. После того разговора, она действительно, оставшись наедине с собой, обдумывала все, что сказал Алан. Но из всех людей, с которыми она встречалась в жизни, он не вызывал чувство неуверенности. Наоборот, за эти встречи только рядом с ним Медея чувствовала себя по-настоящему спокойно. А это для нее дорогого стоит.

– Так что за десерт? – заметив подходящего к ним официанта, спросил Алан, намереваясь сделать заказ.

Она с улыбкой указала ему на неизвестно название.

– К этому десерту отлично подходит ледяное вино, – официант показал нужные позиции в винной карте.

– Думаю, чая будет вполне достаточно, – Медея улыбнулась, глядя на Алана.

Официант кивнул и ушел.

– Тебе не обязательно было отказывать от вина, если ты его хочешь, – смущенно произнес Андервуд, рассматривая зал. Он прекрасно понимал, что сделала она это из-за него.

– В последнее время я пристрастилась к чаю, знаешь ли.

У нее была слишком порочная, слишком соблазнительная улыбка для человека, который говорил правду. Изредка Алан пытался разглядеть в ней ту девушку, которой когда-то преподавал в университете. Но десять лет – не шутка. И в эту секунду Андервуд решил, что если после этого вечера он не пригласит ее на свидание, то погиб.

– Я сделаю вид, что верю тебе. Как долго здесь готовят десерты?

– Минут тридцать. А что?

Он встал и протянул ей руку:

– Когда мы заходили, я заприметил танцевальный зал. Можно тебя пригласить на один танец?

Сердце Медеи радостно забилось. Она совершенно не умела танцевать и, признаться честно, никогда этого и не делала. Разве что пару раз с Питером на свадьбе. И пусть она сейчас боялась сделать что-то не то, ноги болели от этих ужасных туфель, а платье, несмотря на всю красоту, оказалось не таким уж и удобным, Медея с уверенностью вложила свою ладонь в его, принимая приглашение.

Ее никогда не тянуло к танцам, но с того дня, как она увидела Алана и Роксану в кафе парка, ей до ужаса хотелось хоть раз станцевать с ним.

Стоило его большой горячей ладони лечь ей на талию, как Медея не могла думать ни о чем другом. Они стояли к друг друга с преступной близостью и танец, казалось, проверял их на прочность. Из-за высоких шпилек разница в росте сошла на нет и не стоило ничего, чтобы наклониться и поцеловать ее.

Каждый раз Алану прилагал море усилий, чтобы оторвать взгляд от ее губ и посмотреть ей в глаза. Но это был обман. Потому что глядя в ее карие большие глаза он чувствовал что тонет. Кажется он впервые за всю жизнь слегка запнулся во время танца, но ничего из этого не казалось ему важным.

Мужчина улыбнулся и развернул ее спиной, тесно прижимая к себе и вслушиваясь в ее тяжелое дыхание, которое было вызвано далеко не медленным танцем.

– Почему до этого не говорила, что танцуешь? – тихо прошептал он ей на ухо, обжигая кожу горячим дыханием.

– Потому что я не танцую, – разворачиваясь произнесла Медея, чувствуя как сосредоточиться на разговоре становиться все сложнее с каждой секундой.

– Правда? – его руки скользнули чуть ниже поясницы, заставляя сделать женщину небольшой шаг ему навстречу, и тут же вернулись обратно. – Тогда у тебя талант.

Он не улыбался, говорил все предельно серьезно, а глаза… В них было столько желания, что ей стало не по себе.

– Десерт…, – Медея сглотнула, делая небольшой шаг назад. – Наверное скоро должны принести.

Алан улыбнулся, слегка нервно поправляя волосы:

– Пойдем.

Десерт все еще не принесли. Не принесли его ни через десять минут, и даже ни через пятнадцать. Это был самый нелюбимый момент Мильтон, звать официанта и заставлять его поторопить шефа. Она уже была готова сделать это, но услышала строгий голос Алана. Женщина удивленно моргнула. Вау, даже спустя столько лет на нее нахлынули воспоминания из университета, где Андервуд парой слов успокаивал ее нерадивых однокурсников.

– Мистер… Эванс, – Алан перевел нахмуренный взгляд на официанта и продолжил. – Мы заказали десерт сорок минут назад. И за это время нам не принесли даже чайник чая. Что будем делать в этой ситуации?

Молодой человек стушевался, не зная что и сказать:

– Я могу узнать и…

– Вы должны узнать и принести нам все в течением пяти минут. Ведь так?

– Да, сэр, – официант кивнул, поспешно отправляясь на кухню.

Алан спокойно сидел, ленивым взглядом рассматривая зал и стараясь сосредоточиться на происходящем. Но всем мысли были еще в другом зале, где они совсем недавно танцевали.

А Медея завороженно смотрела на него. Быть может для кого-то это было в порядке вещей. Андрес наверняка вел себя также рядом с Джо. Но для нее, женщины, которая прожила столько лет с Питером, который боялся начинать даже самый незначительный конфликт, поведение Алана было удивительным. Ему не составила труда спросить официанта, что-то ему ответить и…

– Ты чего? – Андервуд наклонился чуть вперед, улыбаясь. – Устала?

Она мотнула головой и заметила приближающегося к ним официанта с десертами и чаем.

– Просто задумалась, извини, – она достала телефон и включила камеру. – Сниму для Сайласа. Он будет в восторге.

Алан хмыкнул и отодвинулся чуть дальше, когда официант поджег десерт. Моментально небольшую шоколадную пирамидку обхватило синее пламя, которые выглядело слишком эффектно, чтобы отвести взгляд. Медея перевела телефон на Алана, наблюдая, как тот тот с широкой улыбкой и невероятным детским восторгом наблюдает за происходящим.

Он выглядел очаровательно и дьявольски привлекательно, особенно рядом с этим синима пламенем, чтобы она могла отвести от него взгляд. И Медея была готова молиться хоть всему пантеону греческих богов, чтобы он не подумал, что во время танца ей что-то не понравилось. Наоборот, ей понравилось все настолько, что необдуманным поцелуем Мильтон просто напросто боялась все испортить.

***

Стоило ей переступить через порог квартиры, как силы решили окончательно покинуть Медею. Время практически перевалило за полночь. Алан аккуратно закрыл за собой дверь и прислонился плечом к стене, наблюдая, как женщина присела на небольшой пуфик, что стоял рядом с вешалкой, и устало облокотилась на стену, выдыхая.

– Отвратительные туфли, – пробормотала Мильтон, но сил не было даже для того, чтобы сбросить их с ног, которые адски болели. – Видимо я останусь сидеть здесь до завтрашнего утра.

Алан повесил куртку на вешалку и без лишних слов присел перед ней на корточки. Аккуратно приподняв ее ногу, он бережно снял снял туфлю, растирая ее стопу. Обычно горячие мужские ладони сейчас были холодными. И это было слишком прекрасно для уставших ног.

– Что ты делаешь? – ей было неловко, она была смущена. Черт, Медея испытывала сейчас такой спектр эмоций, который не испытывала никогда. – Алан…

– Не надевай их больше, если они неудобные, – тихо ответил он, аккуратно снимая вторую туфлю. – У тебя есть лед?

– Все не настолько плохо, – Медея облегченно выдохнула и улыбнулась. – Из холодного у меня есть только прокисшие сливки и банка пепси.

– Ты же вроде не пьешь газировку, – Алан усмехнулся и подал ей руку, помогая встать.

– Ну, ты иногда здесь появляешься, я подумала что когда-нибудь она тебя дождется. Спасибо.

И снова это взгляд. Снова ее притягивающие карие глаза смотрели на него снизу вверх, и все обладание летело в ад. Наверное прямиком к Аиду.

– Тебе принести что-нибудь? – слегка хрипловатым голосом спросил Алан понимая, что если в ближайшее время не отвлечет себя чем-нибудь, то сделает что-то не то.

– Воду…, – она облизнула губы и быстро отвернулась. – Пожалуйста.

Сняв легкое пальто, которое, впрочем, не спасло от поднявшегося в ночи ветра, Медея пошла следом за Аланом. Сумочка опустилась с тихим стуком на стол рядом с оставленной розой, пальто было сброшено на диван.

– Платье хоть и красивое, но оказалось ужасно неудобным, – она попыталась хоть немного ослабить давление ворота на шею, но это оказалось бесполезным.

Андервуд протянул ей стакан воды и сделал глоток газировки из банки:

– Хорошо, что всегда можно раздеться, в смысле…, – он отвернулся выдыхая, успокаиваясь и ища взглядом дверь на балкон. – Переодеться, – найдя то, что искал, Алан спросил, доставая из кармана пачку сигарет. – Могу выйти на балкон?

Медея что-то согласно промычала, пряча улыбку от его оговорки за стаканом воды. Честно говоря, от его взглядом, прикосновений ей тоже хотелось выйти на прохладный октябрьский ветер.

Пол на балконе был холодный, и с каждой секундой проведенной на тут, боль в ногах становилась меньше. Медея встала справа от Алана, всматриваясь в огни Лондона. Казалось, что город никогда не спит. И каждый раз, когда среди всей суматохи Мильтон находила пару минут, чтобы насладиться ночным видом места, в котором провела всю жизнь, она понимала, что будто влюбляется в этот город уже тысячный раз.

– Красиво, – тихо выдохнул Алан, стряхивая пепел сигареты. – Иногда забываю насколько это красивый город.

– Я тоже. Из офиса мало что видно, а здесь… Здесь как-то по-другому на него смотришь.

– Да, – сигарета опустилась в пустую банку пепси.

Алан поставил ее на пол и обошел Медею, вставая за ее спиной и кладя руки на перила по обе стороны от нее. От него снова пахло сигаретами и вишневым одеколоном, и за эти дни Медея настолько привыкла к этому, что ей хотелось сделать лишь еще более глубокий вдох. Она спиной чувствовала исходящее от него тепло и, наплевав на все правила, которые были только для нее и только в ее голове, Мильтон прижалась к нему всем телом.

Хорошо. Спокойно. Она прикрыла глаза. Не хотелось думать ни о то, что завтра на работу, ни о том, что сейчас уже полночь, что она стоит в легком платье на октябрьском ночном ветру. Хотелось думать о том, что Алан сейчас здесь. Насколько сильно она все испортит, если развернется и поцелует его?

Алан вздохнул и, убрав руки с перил, аккуратно опустил их на женскую талию. Он не глуп, и, несмотря на то, что за всю жизнь был только с одной женщиной, неплохо разбирается в них. Андервуд понимал, что хочет ее так, как не хотел никогда Шэрон. Это настораживало и вместе с тем возбуждало лишь сильнее.

Он провел руками по линии талии слегка поднимая их к груди, а потом опуская к бедрам. И будь Медея против хоть немного точно не прижималась бы к нему еще сильнее.

Холодная лондонская ночь не спасала от того пожара, который разгорался и их сердцах. Алан аккуратно перекинул ее волосы на плечо, открывая себе доступ к шее, которая практически полностью была скрыта за высоким воротником платья.

– Скажи, если я делаю что-то не так, – тихо пробормотал Алан, отодвигая ворот и нежно целуя ее шею.

Вслушиваясь в ее участившееся громкое дыхание, которое изредка превращалось в тихие стоны, он молил, чтобы она остановила его. Алан не пил уже практически два года, но сейчас он чувствовал себя пьяным как никогда в жизни.

Хотелось обнять ее так крепко, как только это было возможно и не выпускать из своих объятий всю жизнь. Все жизни, которые им отведены. Хотелось закрыться с ней в спальне до следующей недели, месяца или года. И Алан был совершенно убежден, что ни одно платье не способно перекрыть красоту ее тела.

– Медея…, -тихо прошептал он, нежно проводя вдоль ее позвоночника и оставляя на шее последний поцелуй. – Я думаю, нам завтра есть что обсудить. Ты…, – Алан прикрыл глаза, утыкаясь носом ей в макушку, и глубоко вдохнул. – Ты согласишься пойти завтра со мной на свидание?

Секунда молчания казалась ему вечностью.

– Да, – тихо, но уверена ответила Мильтон, и Андервуд почувствовал как она улыбнулась.

– Я заеду к тебе на работу к шести, хорошо? – он обнял ее, нежно прижимая к себе. Настолько живым и счастливым он не чувствовал себя очень давно. Если вообще чувствовал.

– Буду ждать.

– А сейчас, думаю, мне пора, – Алан сделал шаг назад и, взяв с пола пустую банку пепси, вернулся в квартиру, стараясь хоть немного успокоить свое влюбленное сердце.

Он обулся, накинул куртку и немного смущенно посмотрел на Медею, которая выглядела сейчас обескуражено и оттого еще привлекательнее. Она улыбнулась и подошла к нему, поправляя и без того идеальные лацканы пиджака:

– А ты простишь мне одну наглость?

У него хватило сил лишь кивнуть. Она поднялась на носочках и оставила легкий поцелуй на его щеке.

– Колючий, – с усмешкой пробормотала Медея и замерла. Никогда она не видела настолько счастливой улыбки. И если для этого ей достаточно всего лишь целовать его, то Мильтон готова делать это каждый день.

Алан кивнул и, перед тем как повернуться к выходу добавил:

– Если завтра не наденешь самую удобную обувь, которая у тебя есть, то нам придется остаться дома.

Медея рассмеялась:

– Позволишь прийти мне на наше первое свидание в тапочках?

– Я буду на этом настаивать.