Текст книги "Лекарство"

Он снял кроссовки и прошел следом за ней. Квартира была до ужаса маленькая – столовая объединенная с кухней, спальня и туалет с ванной. Причем ванная и теплое большое одеяло было единственным, что любила здесь Медея.

– Мило, – пробормотал он, стараясь найти хоть какие-то признаки того, что здесь кто-нибудь живет. Вся немногочисленная посуда была спрятана по шкафам, на диване и столе не было никаких лишних предметов, про какие-либо фотографии говорить и вовсе не стоило.

– Не смеши, тут нет нет ничего милого, – пробормотала Медея, подходя к холодильнику. Желание пригласить его к себе было куда сильнее чем голос разума. Она даже не могла ничего предложить мужчине. Разве что он любит крекеры с сыром, которые постоянно грыз Сайлас до отъезда в школу, и коробка вишневого сока. – Сок, вода, чай или кофе?

Андервуд отрицательно мотнул головой:

– Нет, спасибо, – он сел на диван, закидывая руку на спинку, и осмотрелся. – Сколько ты здесь уже живешь?

– Чуть меньше года, – донеслось из спальни. – А со стороны кажется будто здесь никто не живет и вовсе, да?

– Типа того. Почему так?

– Ну…, – в комнате что-то громыхнуло. – Черт. В общем, мне не очень-то она и нравится, если честно.

– Все в порядке? – Андревуд встревоженно обернулся на шум.

– Да, коробка просто упала.

Он кивнул, не до конца понимая – коробка просто упала или прилетела ей аккурат на голову. Но раз все в порядке…

– А почему тогда здесь живешь?

– Спальный район, маленькая площадь. Не люблю находиться одна в больших помещениях.

– А Сайлас здесь не бывает?

– До отъезда в школу он две недели жил у Пита, одну здесь. Не знаю почему, но ему здесь нравится. Хотя у меня даже телевизора нет, – Медея вышла из спальни, неловко одергивая джинсовую куртку. – Последний раз так одевалась наверное по весне. Пойдет?

Алан внимательно посмотрел на нее. Но на деле, ему даже не нужно было этого видеть. Мужчина и так знал, что она прекрасно выглядит – гораздо лучше, чем он вообще мог бы себе представить.

– Сногсшибательно, – он ухмыльнулся, замечая, что Мильтон с улыбкой закатила глаза. – Поехали?

Алан казался слишком большим для этой маленькой квартире. Медее даже на секунду показалось, что если бы он сидел сейчас за обеденным столом, то спокойно мог бы дотянуться до холодильника даже не вставая.

Подходя к машине, он открыл для нее дверь:

– Мне кажется, или тебя что-то тревожит? – обойдя автомобиль, Алан занял водительское место и, вставив ключ, завел двигатель. – Расскажи.

– Ничего такого. Мне уже посоветовали выбросить это из головы.

– Да, я уже понял, что ты слишком упряма, чтобы следовать чьим-то советам, – он слегка улыбнулся. – И все же?

– Это из-за Сайласа…

– Что-то случилось? – Алан выкрутил руль, выезжая на дорогу, ведущей из города, и убавил до минимума музыку.

– В том-то и дело что нет. Но… В общем у них в школе есть много разных секций и внеклассных занятий. Практически все дети куда-то записались, кто-то даже в два места, а он.. он записался в семь разных секций – плавание, художественный клуб, что-то связанное с театром и пением и… В общем, вроде неплохо, но мне это почему-то не нравиться, – она вздохнула, прикрывая глаза.

Несколько минут Алан молча смотрел на дорогу перед собой, обдумывая ее слова. Иронично построена жизнь. Сайлас во многом был будто отражением его детства. Вот только обстоятельства у них все же разные.

– Может быть он скучает и чувствует себя одиноко…

Медея удивленно посмотрела на мужчину, который даже не повернулся ее сторону. После разговора с Джо, она успела себя немного успокоить, но слова Алана будто сковырнули рану, которая только-только зажила.

– И как это связано?

– Посмотри на себя, – он бросил на нее быстрый взгляд, но Мильтон этого хватило, чтобы заметить насколько мужчина сосредоточен. – Чем ты занималась все это время? Когда пыталась сбежать от одиночества? С головой уходила в работу. Возможно он пытается привлечь твое внимание…

– У него есть телефон, мы с ним регулярно созваниваемся. По выходным или даже сред недели выходим на видеосвязь. Он ни разу не говорил, что-то вроде этого.

– Дело может быть не в этом…

– А в чем же?

Черт. Алану не доставляло никакого удовольствия говорить о себе больше подробностей, чем нужно, но как иначе дать ей понять, что возможно она упускает что-то важное? Что-то такое, что еще пока можно исправить?

– Мне было четыре, когда ушла мать. Отец особо не поднимал эту тему, но мне всегда казалось, что это из-за меня. Может быть она часто ругалась или что-то вроде этого. И когда я пошел в школу, мне казалось, что если я буду что-то хорошо делать, она вернется. Я занимался с папой дома гитарой, также ходил на плаванье и всякое прочее. Но мама так и не возвращалась, а я сильно подорвал здоровье. Такие нагрузки не очень подходят детям в пять лет.

Медея тяжело сглотнула, не сводя с него взгляд. Он говорил ничего не выражающим голосом, будто просто зачитывал какую-то статью из интернета, а не рассказывал о своем детстве. Но вместе с этим Мильтон чувствовала такую боль, что ей стало не по себе – а вдруг ее сын сейчас испытывает тоже самое?

– Только к тринадцати годам я понял, что мама не вернется. Там еще так неудачно совпало с юношеским максимализмом. Отец очень просил, чтобы я понял и не злился на нее. Но в те годы я ее практически ненавидел. И лишь через пару лет я окончательно осознал, что злиться бесполезно да и жаловаться не на что, – он посмотрел на нее. Внимательно, заглядывая в самую душу. – Подумай, может Сайлас перегружает себя думая, что только так ты станешь обращать на него больше внимания? Больше гордиться им?

– Я горжусь им, – шепотом ответила Мильтон.

– А он знает об этом?

У нее не было ответа на этот вопрос. Она силилась вспомнить как говорила ему об этом, но не могла найти в памяти ни один такой момент. Медее казалось, что отчаяние, которое на нее свалилось после рассказа Алана, хватит сполна. Но следующие его слова заставили вздрогнуть.

– Почему при живых родителях ты оставляешь его в частной школе на целых полгода?

Каждое сказанное Андервудом слово, каждая произнесенная фраза била по сердцу. Никто и никогда не задавал ей таких неудобных отрезвляющих вопросов. И Медея оказалась к ним не готова.

– Потому что это одна из лучших школ с лучшим образованием. Многие дети из полных и благополучных семей учатся там, и все хорошо.

– А ты уверена, что все хорошо? Уверена, что ему не хочется каждые выходные видеться с тобой или со своим отцом?

– Питер, как я поняла, занят своей новой женой. У нее годовалый малыш. Он не может уделять Сайласу столько времени. Как и я. По субботам часто я обычно работаю…

– Медея, – Алан немного помолчал и, вздохнув, продолжил. – Я понимаю, что некомпетентен в этом вопросе, у меня нет детей, чтобы прислушиваться ко мне, но… Ты же сейчас не на работе. И сказала что, что по воскресеньям теперь стараешься не ездить в офис. Так почему бы не забирать его хотя бы на пару дней?

Ей хотелось сказать, что он совершенно ничего не понимает, и что лезет сейчас не в свое дело. Но проблема была в том, что Алан то как раз все прекрасно понимал. И это дело стало и его в тот момент, как только он согласился помочь ей. Мильтон еле успела прикусить язык, чтобы не наговорить ему грубостей.

Он прав. Она не нашла время съездить к сыну, но сейчас едет в чертов парк аттракционов.

Мильтон прикрыла глаза, устало потирая виски. Если бы в мире была Золотая малина для матерей, она бы собрала статуэтки за все те годы, что рядом с ней жил Сайлас. А что она может сделать? Мильтон запуталась, проживая изо дня в день одно и тоже. Серая масса будней – вот во что превратилась ее жизнь, после развода. Она думала, как ее компании оставаться на плаву, среди расплодившихся конкурентов, как развестись с Питером, который и палец о палец не ударил чтобы довести дело, предложенное им, до конца, как…

– Я просто…

– Запуталась. Я понимаю.

И, черт возьми, Алан был единственный кто на самом деле понимал ее. За весь их диалог он ни разу не осудил ее, не сказал что она плохая мать. В конце концов он просто посоветовал сделать так, как правильно.

– Я обязательно поговорю с ним, – она сглотнула, отворачиваясь к окну. От осознания своей беспомощности и безответственности, просто хотелось расплакаться. Снежная королева… Как же…

Медея дернулась, почувствовал легкое прикосновение к ноге. Она удивленно посмотрела на ладонь Алана, которую он протянул ей, и с улыбкой вложила свою руку в его. Он слегка сжал ее, но по ощущением это приравнивалось будто он снял с ее плеч огромную глыбу. Андервуд не сказал ни слова, но его теплая ладонь, которая бережно держала ее, успокаивала лучше, чем что-либо еще. Посоревноваться с этим могли разве что его объятия.

– Поговори. Но сначала нужно привести в порядок твои мысли. Чтобы все шло плавно и не было стрессом ни для Саласа, ни для тебя.

– Субботние разговоры мне помогают, – она чуть крепче сжала его ладонь, не желая, чтобы это заканчивалось.

– Я рада, – он тепло улыбнулся. – Если хочешь, мы можем встретиться сред недели. Увы, я не психолог, поэтому у меня осталось в запасе лишь две темы, которые мы не обсудили.

Всего две…

В ушах зазвенело, а женская ладонь лишь еще крепче сжала мужскую, будто боясь, что она может исчезнуть в любой момент.

Всего две…

– Медея…?

– Извини, – она мотнула головой. – Да, было бы здорово.

Он кивнул, поджав губы.

Всего две…

Это все, что Алан мог ей предложить. Он хотел бы растянуть эти встречи до десяти, двадцати… до бесконечности. Но у нее слишком много забот. Поэтому любое отклонение может просто заново начать рушить ее жизнь.

***

– Ты завтракала? – они припарковали машину и зашли в парк. Народу и правда было пока еще не так много, но уже со всех сторон доносились радостные детские возгласы, обладатели которых с восторженными глазами бегали от одного аттракциона к другому и сводили с ума родителей.

Медея могла бы соврать и сказать, что она позавтракала. Но на автомате лишь отрицательно мотнула головой. Она не помнила, когда в последний раз завтракала чем-то большим, кроме стакана кофе или чая. Сэндвич, как правило, становился уже ее обедом.

– Мне стоит сказать, что завтракать нужно и важно? Хотя бы немного? – Алан улыбнулся, полностью осознавая бесполезность своих слов. – Что мне сделать, чтобы ты начала думать еще и о себе? Кормить с ложечки?

У нее была тысяча причин сказать что-то в свое оправдание, но Мильтон не нашла ничего лучшего как просто кивнуть, наблюдая за слегка растерянной реакцией Алана на такой ответ.

– Безнадежна, – он усмехнулся. – Мы не уйдем сегодня из кафе, пока не съешь все, что будет в твоей тарелке. Договорились?

– Хорошо, мистер Андервуд, – она звонко рассмеялась, даже не представляя как много этот смех стал значить для Алана за последние несколько недель. – Начнем терапию, док?

– Давай. Расскажи мне о своих целях в жизни.

Она была готова ответить на любой вопрос, но только не на этот. Цели в жизни? Она давно перестала записывать в Рождественскую ночь список того, чего хочет достигнуть за ближайшие годы. Когда-то давно у нее даже над кроватью висел список вещей, которые обязательно нужно выполнить в жизни. Но со временем это из подростковой мечты, которой она горела, каждый день открывая глаза, превратилось в лишь листок бумаги, который при переезде просто отправился сначала в какую-то коробку, а потом и вовсе в мусорку. И, пожалуй, сейчас все ее цель крутились только вокруг одного маленького человечка.

– Вырастить Сайласа, чтобы он получил хорошее образование, ни в чем не нуждался и нашел то, что ему нравится.

Алан слегка улыбнулся, рассматривая аттракционы и лавочки с игрушками, которые уже во всю работали. В который раз он убедился, что Медея не была эгоисткой в привычном понимании. Цель ее жизни была даже не она сама, а Сайлас. Вот только ей осталось понять, что духовная составляющая их общения не менее важна, чем материальная.

– Хорошо. А лично твоя?

Медея отрицательно мотнула головой:

– Нет такого.

– И никогда не было? Ты ничего не хотела попробовать в жизни? Или ты уже все попробовала?

И она решила, рассказать ему о том дурацком списке над кроватью в доме ее родителей. Медея была уверена, что Алан непременно посмеется, но он лишь одобрительно кивнул:

– Здорово. И многое из этого сделала?

Она тихо рассмеялась:

– Вышла за Питера, родила сына, закончила университет и… вроде бы все. Там что-то еще было маленькое, но я уже не помню.

– Всегда хотела именно сына?

Медея хитро улыбнулась:

– Нет. Там рядом был еще один пункт про дочь. Но получился только сын.

– Понятно, – Андервуд засунул руки в карманы джинс и пнул какой-то маленький камушек. – В этом и нюанс. У тебя нет личной цели, ради которой ты бы старалась полноценно жить дальше. Но я понимаю, что иногда это слишком тяжело.

– Да… Тяжело. Мне иногда кажется будто я не живу. Все дни сливаются в один и сложно что-то разглядеть в этой серой массе.

Алан понимающе кивнул. Он как никто другой знал про эту «серую массу будней». Чувствовал на себе ее тяжесть и то, как она высасывает жизнь, опуская тебя на дно.

– Как на счет придумать что-то сейчас? Ты хотела бы посетить какую-нибудь страну?

– Теперь это не так уж и трудно. Такая себе цель на всю оставшуюся жизнь.

– И то верно. Тут стоит хорошенько подумать, – Алан подвел их к небольшой скамейке в тени дерева и предложил сесть, доставая сигареты. – Сколько вы были в браке?

– Восемь лет. А до того встречались четыре.

Он выдохнул дым, запрокидывая голову вверх:

– И два года в разводе… Не возникало мысли начать семейную жизнь заново?

– Нет. Знаешь, как-то некогда было, – она закусила губу и посмотрела на Алана. – А у тебя?

Он пожал плечами:

– Тоже как-то не до этого было. Но я решил, что к пятидесяти заведу собаку, – мужчина слегка улыбнулся. – Какую-нибудь здоровую собаку, типа сенбернара. И куплю дом за городом, где-нибудь в Шотландии рядом с озером.

– И назовешь собаку – Бетховен?

– Нет, – Алан усмехнулся, выдыхая колечко дыма. – Шекспир. Говорят, они громко воют. Так что будет расказывать мне сонеты, чтобы было не так скучно жить.

Медея рассмеялась, но не могла не признать, что такая огромная собака идеально бы подошла ему.

– И сколько тебе осталось ждать до исполнения этой цели?

– Девять лет, – сигарета отправилась в урну.

– А почему ты раньше не хочешь завести собаку?

Андервуд пожал плечами:

– Не знаю, это большая ответственность. А в пятьдесят я вряд ли буду уже так часто появляться в магазине. Думаю, к тому моменту большую часть дел передам Норе, пусть развлекается.

– Вы с ней родственники?

– Нет. Она дочь папиного друга, – они поднялись с лавочки на направились в ту часть парка, где высились американские горки. – Честно до сих пор не понимаю, почему она у меня работает. Умная девушка, а стоит за прилавком.

– А как же семейное дело?

– Как видишь, передавать по наследству мне особо то и некому. Конечно, я всегда могу продать и получить за бизнес огромные деньги, но… Зачем они мне? А так, передам все знающему человеку.

Алан говорил обо всем непринужденно, будто он уже знал как все сложиться дальше. А Медее было грустно от каждого слова. Может у него и была цель в жизни, но приправлена она была не такими уж и радостными красками.

– Как на счет небольшого домашнего задания? – Андервуд весело посмотрел на нее, поверх очков. – Напишешь список хотя бы из десяти пунктов, что нужно успеть сделать в жизни?

– А ты будешь это проверять? – улыбаясь, полюбопытствовала Медея.

– Что? Нет, конечно. Вдруг ты там напишешь что-нибудь неприличное, – он перевел взгляд на самую маленькую горку, которая только была в парке. – Пришли.

Ладони невольно вспотели, и Мильтон перевела испуганный взгляд на Андервуда. Она не помнила, когда в последний раз каталась на американских горках, и единственное что она сейчас испытывала – страх. Неподдельный страх.

– Алан…

Андервуд не мог сдержать улыбки:

– Не бойся, – немного подумав, он протянул ей ладонь, как тогда – в машине. – Все будет хорошо.

И, опуская свою ладонь в его, Медея действительно больше ничего не боялась. Даже сквозь очки было видно то тепло, которым светились его глаза. А улыбка мужчины была настолько искренней, что Мильтон просто не могла не улыбнуться в ответ. Вот только сердце билось слишком быстро, но она списала это исключительно на аттракцион.

Совсем рядом сверкнула вспышка фотоаппарата, и Алан быстро оглянулся. Перед ними стоял парнишка, который тряс карточкой из полароида:

– Хотите фотографию? Два фунта…

– Нет, не…, – начала Медея, но ее перебил Алан.

– Давай, – и, достав из заднего кармана джинс две монетки, протянул парнишке, забирая фотографию.

Мужчина снял очки и внимательно посмотрел на карточку. От этой фотографии тепло разливалось по всему телу, и совершенно не хотелось отводить от нее взгляда.

– Я оставлю, если ты не против? – Андервуд протянул ей фото посмотреть, и Медея пожалела, что у мальчишки была всего одна копия. Но с другой стороны – зачем ей эта фотография…

– Если хочешь. Зачем она тебе?

Алан спрятал ее во внутренний карман куртки и направился к кассе за билетами на горку:

– Буду шантажировать тебя на пенсии, чтобы выбивать скидки в твоем книжном магазине.

***

Первой, кого Алан заметил, стоя в назначенное время у нужного кафе, Белль, которая с сумасшедшей силой тянула за собой неуспевающего Джеймс.

– Смотри, наша старая знакомая, – Алан указал на щенка, которая с любопытством и без какого-либо испуга озиралась по сторонам.

Он привстал на носочки, но Роксану так и не заметил.

– Странно…

Но тут, кто-то подошел сзади и закрыл ему ладонями глаза. На лице Андервуда сразу же появилась широкая улыбка и, быстро развернувшись, он обнял подругу, составляя быстрый поцелуй на ее щеке.

Медея смотрела на их встречу с легкой улыбкой. Алан отстранился первый, вставая рядом с ней:

– Медея – это Роксана. Роксана – это Медея.

Эндрюс широко улыбнулась и протянула Мильтон руку:

– Рада познакомиться.

– Взаимно.

Благодаря работе Медея часто встречалась с разными людьми. Но такой харизматичной и веселой женщины как Роксана, она еще никогда не видела. От нее будто исходили свет и энергия.

– Всем привет, – Джеймс наконец-то подошел к ним, совершенно не заботясь, что Белль начала радостно прыгать на Алана и Медею. – Пошли?

Забронированный столик находился на втором этаже небольшой кафешки на окраине парка. Здесь не было пар с детьми, что делало это место еще более привлекательным. А отсутствие большого количество гостей упрощало нахождение здесь Белль, которая и так сходила с ума от такого количества мясных ароматов.

Диванчик был П-образной формы, поэтому пропустив дам в центр, мужчины сели по краям.

– Все хорошо? – тихо спросил Алан, чтобы его услышала только Медея. – Если захочешь, мы сможем уйти в любой момент.

– Все замечательно.

Он кивнул и, забрав из рук официанта меню, положил перед собой и Медеей. Через несколько минут к ним снова вернулся официант, готовый принять заказ. Блюда были выбраны, осталось определиться с напитками:

– Нам недавно привезли бочку датского пива и могу предложить дамам французское вино.

– Нет, спасибо. – Роксана закрыла винную карту, откладывая в сторону. Два безалкогольных мохито. Алан? Медея?

– Давайте три…

– Четыре…, – Мильтон выпрямилась, неосознанно придвигаясь чуть ближе в Андервуду. – Четыре безалкогольных мохито.

– Все будет готово через двадцать минут. Напитки принести сразу или позже?

– Сразу. Думаю снеки тоже можно сразу принести, не так ли? – Джеймс внимательно посмотрел на официанта и, обняв за плечи Роксану, повернулся к Медее. – Наверное уже на всех аттракционах успели прокатиться?

– Только один раз на американской горке.

– Зеленой?

– Нет, желтой.

Он усмехнулся и почесал Белль за ушком:

– Это хорошо. Алан в детстве ужасно боялся высоты. Я еле-еле затаскивал его на горки кататься.

– Наглая ложь, – Андервуд расслабленно облокотился на спинку дивана.

– А еще его укачивало. Нам стоило больших усилий добраться до парка. Как сейчас помню – все доезжают за час, а мы пыхтим два. Потому что надо «остановиться и подышать воздухом», – не обращая на предупреждающий взгляд друга никакого внимания, продолжил Эндрюс.

Медея хотела что-то ответить, но из сумки раздался телефонный звонок:

– Прошу прощения, – пробубнила она.

Алан быстро пропустил ее, и как только она отошла чуть дальше, он с прищуром наклонился к Джеймсу:

– Ты чего делаешь?

– Позорю, – как что-то очевидное произнес мужчина. – Кто если не мы?

– Самое время вспомнить о вечном долге жизни, не так ли?

– Что за долг жизни? – спросила Медея, возвращаясь за стол.

Пришла очередь Алана хитро посмотреть на друга:

– Если бы не я, он бы никогда в жизни не начал встречаться с Роксаной.

Джеймс притворно тяжело вздохнул:

– Святая правда.

– Почему?

– Потому что все было очень… очень плохо, – Алан трагично опустил голову, а Роксана заливисто рассмеялась, что стало лучшим подтверждением слов Андервуда.

– Насколько?

Алан прокашлялся и начал историю:

– Давным-давно в старшей школе этому чудаку взбрело в голову, что он будет крайне сексуально выглядеть с дредами. В целом, этого достаточно, чтобы понять всю плачевность ситуации, – Алан достал телефон. – Кажется я даже на память сохранил фотку…

– Ой, ну… вот зачем. Каждый раз одно и тоже…

– Это должны увидеть все, – Алан протянул Мильтон смартфон. На экране был изображен молодой парень с черными длинным дредами и редкой бородкой.

– Он… выглядел как Джек Воробей?

Андревду усмехнулся и отрицательно мотнул головой:

– Хуже. Как рисунок Джека Воробья. Это нечто. Особенно, когда его заставили все это дело сбривать.

– Кто бы говорил, Рапунцель, – Джеймс оскалился, подтягивая к себе принесенную тарелку с бургером. – Кто оправдывался перед отцом, что длинные волосы это модно, а с серьгой в ухе ходят все подряд.

– С серьгой в ухе? – Медея удивленно посмотрела на Алана, который как казалось был несколько смущен этим воспоминанием.

– Молодость. Бар…, – мечтательно начал Джеймс.

– Стью….

– Да. Был б воля, мы бы все тут с серьгой в ухе ходили, а может не одной. Хорошо, что он не умел пить.

Медея с некоторым удивлением смотрела на ухмыляющегося Алана. В последние дни ей стало казаться, что она знает его, но после пары воспоминаний, Мильтон поняла – если она и знает его, то только на пару процентов. А вот она скорее всего известная ему уже целиком и полностью.

Вскоре всем принесли оставшиеся блюда и диалог сошел до минимума, лишь изредка прерываясь на какие-то отдельные фразы и попытки утихомирить встревоженную Белль.

Первый этаж кафе был разделен на танцевальную зону и обычный зал. Роксана не так активно участвовала в диалоге, все больше прислушиваясь к доносившейся до них музыке. И стоило аккурат после основной еды смениться песни, как она с нескрываемым восторгом посмотрела на Алана.

– Ну, началось… – с улыбкой протянул Джеймс, но на это никто не обратил внимание.

– Алан, я готова умолять тебя, пойдем потанцуем, – она сложила руки у груди и так жалобно посмотрела на Андервуда, что тот не смог сдержать улыбки. А потом повернулась к Медее. – Можно я украду его на пару танцев?

Мильтон пожала плечами, до конца не понимаю, почему ее вообще спрашивают о таких вещах. Алан наклонился к ее уху и тихо спросил:

– Ты не против?

Она улыбнулась:

– Нет, конечно.

Тогда, вытерев рот и руки салфеткой, Алан вышел из-за стола и, взяв за руку Роксану, направился вниз.

Джеймс лишь ухмыльнулся и пододвинулся ближе в Медее, накладывая ей в тарелку побольше картошки:

– Ты, если что, не воспринимай наши шутки всерьез. Это у нас такой стиль общения, – он очаровательно улыбнулся и, взяв бокал, тоже поднялся из-за стола. – Хочешь посмотреть на этих двух клоунов?

Мильтон не очень нравилась та терминология и тот словарный запас, который часто использовал Джеймс, но за всю жизнь она поняла одно – переучивать и читать нотации другим людям часто себе дороже.

Они подошли к краю второго этажа, откуда открывался отличный вид на танцпол. Джеймс расслабленно облокотился на перила и с легкой улыбкой наблюдал за танцем. Сейчас было еще не интересно. Как назло кто-то попросил переключить на какой-то медляк. На даже отсюда было видно, что Роксана постоянно смеется, обнимая Алана за шею, а тот с улыбкой что-то ей все время говорит.

– Как Алан помог вам познакомиться? – Медея заставила себя отвести от них взгляд и внимательно посмотрела на Джеймса.

– Это довольно забавная история, – он сделал глоток мохито. – Роксана училась в соседней школе и, я выяснил что она ходит клуб заниматься танцами. Это было единственным местом, где мы в теории могли бы пересечься, но я настолько ужасно танцую, что вообще без вариантов туда идти одному. Только опозорюсь. Я уговорил пойти со мной Алана, а ему понравилось. И мало того, что понравилось так в отличии от меня у него отлично получалось. И когда надо было разбиться на пары, Роксана выбрала его. Хотя, если бы мне пришлось выбирать, я бы тоже выбрал Алана, тут без вариантов. И… я уж не знаю что он ей там нашептал, но после танцев она подошла ко мне и заговорила, пригласив погулять. Я от радости не смог сказать даже и пары слов, поэтому просто закивал, а Роксана посмеялась и ушла. С того дня мы вместе. Правда у меня есть подозрения, что Алан ее просто чем-то подкупил. До сих пор иногда не верится, что она решила подойти к такому растяпе как я.

– Наверное, это все из-за той модной прически, – с самым невинным видом, на который она была способна, предположила Медея.

Он громко расхохотался:

– Наверное. Блин, я иногда думаю – какие же мы были отбитыми в молодости. У меня были вот эти космы и пирсинг в носу, у Алана серьга в ухе и длинные волосы, а Стью… Ты знакома со Стью?

Медея отрицательно мотнула головой:

– Редкий кадр, самый отбитый из нас троих – тоннель в ухе, все руки в татуировках, по-моему в молодости прокалывал бровь и рыжий.

Медея рассмеялась:

– Какой кошмар.

– Точно.

Музыка сменилась на более подвижную. Если бы кто-то сказал, что Алан умеет танцевать, Медея бы смогла представить исключительно какой-нибудь простой вальс, который разучивают в каждой школе перед выпускным. Но никак не это. Складывалось ощущение, что она смотрит какую-нибудь комедию, где главные герои умудряются не просто станцевать, но и разыграть какую-нибудь сценку. Это выглядело изящно, забавно и… в какой-то степени даже сексуально, особенно в тот момент, когда Алан стащил с какой-то вазы с соседнего столика одну маленькую красную розу и протянул Роксане.

– Ты посмотри на них, они танцуют так, будто снимаются в каком-то клипе.

– Не ревнуешь? – вот только этот вопрос ей следовало в первую очередь задать себе. Как и вопрос: «Хотела бы она оказаться сейчас на месте Роксаны?»

– Есть такое, – он тяжело вздохнул, но в глаза искрились весельем. – Мне иногда Алан со мной общается только из-за Рокс.

– Я серьезно, – тихо рассмеялась Медея. Джеймс определенно чем-то напоминал ей Андреса, разве что юмор у него был не всегда добродушный.

– Нет конечно. Я Алану доверяю даже больше, чем себе, – он серьезно посмотрел на Мильтон, которая не сводила взгляда с Андервуда. – Ты ему нравишься. Когда мы вернулись в мае, я вообще практически не видел, чтобы он улыбался, хотя раньше его невозможно было представить без улыбки. А тут…, – Джеймс вздохнул, слегка нахмурившись. – Алан для нас очень важен, и мы правда рады, что он возвращается.

– Я тоже это заметила, что он стал чаще улыбаться. Но, боюсь, что мы не настолько с ним не настолько близки, чтобы наше общение так могло на него повлиять.

– Ошибаешься. Алан странным образом чувствует себя хорошо только тогда, когда ощущает, что он кому-то нужен и что в нем кто-то нуждается. Так было с детства, – Эндрюс сделал небольшую паузу и тихо спросил. – Ты знаешь, что у него произошло за последние два года?

Медея отрицательно мотнула головой:

– Практически ничего, кроме того, что он уволился из университета и, по всей видимости, с кем-то расстался, – она вопросительно посмотрела на мужчину. – Было что-то еще?

Он невесело хмыкнул, отводя взгляд. Что-то еще… Она знала лишь малую часть, того, что произошло с Андервудом. И, к сожалению, это как раз была та часть, которую Джеймс точно не имел права рассказывать.

– Он сам тебе все расскажет, если посчитает нужным, – Эндрюс тепло улыбнулся. – Но ты всегда можешь у него спрашивать. А Алан либо ответит, либо нет.

***

Андервуд с завидным постоянством переводил взгляд во время танца на второй этаж, где Медея изредка над чем-то смеялась.

– Не переживай, Джеймс пообещал, что будет вести себя прилично, – шепнула ему на ухо Роксана, поворачивая спиной и прижимаясь к нему чуть ближе. – Как прошло ваше «не свидание»?

– Какое «не свидание»?

– О котором сказал мне Джеймс, с ноги открывая дверь дома. Цитирую: «Роооокс, у Алана не свидание».

Он коротко усмехнулся:

– Как не свидание. Медея просто зашла поблагодарить меня за помощь. Вот и все.

– И как? Хорошо отблагодарила? – задорно произнесла женщина. – Я не могу. Ты такой очаровательный, когда смущаешься.

– Заткнись, – пробормотал Алан, прекрасно понимая, на что она намекает.

– Да ладно. И чем же вы занимались на этом «не свидании»?

– Взрослыми осмысленным делами, а не то, о чем ты думаешь.

– Если ты старше меня на месяц, это не дает право насмехаться надо мной. И что это за взрослые дела такие?

Он весело прищурился:

– Думаешь тебе уже можно знать? – и, почувствовав как Роксана отточенным за двадцать лет движением предприняла попытку защекотать его, сделал шаг назад, взглядом ища какой-нибудь цветок на столике, который можно было бы стащить без зазрения совести. – Смотрели фильм.

– Очень по-взрослому, дружок. Спасибо, что хотя бы не раскладывали пасьянс.

– Это у меня в планах на следующую встречу, – ухмыльнулся мужчина, протягивая ей небольшую розочку.

– И что за фильм?

– Чего хотят женщины. Предупреждая твои вопросы, это был выбор Медеи, а не мой.

– И слава Богу. Она хотя бы знает толк в фильмах. Дай тебе волю, целыми сутками пересматривал бы свою планету обезьян.

– Ты знаешь слишком много… – тихо пробормотал Алан, замечая излишне самодовольную улыбку Роксаны.

– Ты представить себе не можешь, как мне нравится, когда ты улыбаешься, – уже без шуток тихо проговорила она. – Тебе она нравится?

– Кто?

– Не тупи, Алан.

Музыка закончилась, и пора было бы уже подниматься к Медее и Джеймсу. Но Роксана не была готова так быстро отпустить друга, когда они наконец-то дошли до нужной ей темы:

– Пойдем покурим, – она махнула Джеймсу и повела Алана на улицу. – Ну?

– Нет, – он закурил, выдыхая дым в небо.