Текст книги "Лекарство"

Глава II

Аккуратно убрав осколки, Алан подошел ближе и посмотрел на пустое место, где раньше стояла банка.

– Добрый вечер. Мучает бессонница?

Медея устало улыбнулась. Что же, эта встреча оказалась сейчас, пожалуй, самым лучшим событием в череде других за этот утомляющий день. С их последней встречи он изменился. И если бы ей довелось встретить его на улице, вряд ли она смогла его узнать. Короткая стрижка и щетина были лишь малым изменением. За все время учебы Андервуд был одним из немногий профессоров, кто часто улыбался и шутил. Она не видела, чтобы он был в какой-то апатии. Но сейчас, вместо привычного взгляда с веселым прищуром, был лишь интерес к происходящему. Намека на теплую улыбку даже не было.

– Добрый, профессор. Есть такое, – Медея посмотрела на пол, где совсем недавно лежали осколки. – Извините за банку, это от неожиданности. Вы меня напугали.

– Просто – Алан. На крайний случай – мистер Андервуд. Я уже как два года не профессор, – он пожал плечами и направился к кассе. – Ничего страшного. Это всегда необычно, что в открытом магазине кроме покупателя есть еще и продавец. Будь я на вашем месте, непременно бы испугался.

Несмотря на усталость и скверное настроение, женщина тихо усмехнулась. Что же, видимо за этой неулыбчивой маской Андервуда юмор все-таки сохранился.

– У вас есть еще такой чай?

– Для вас – нет.

– Почему? – она нахмурилась.

Алан несколько секунд молча смотрел на нее, будто сканируя взглядом и что-то пытаясь найти. И, видимо заметив то, что искал, кивнул в сторону небольшой таблички, которая стояла на кассе: «Продавец имеет право отказать в продаже товара без объяснения причины. P.S. Не грустите. Как правило – это к лучшему :)». У Медеи не было никаких сомнений, что автором текста является Андервуд, потому что никто иной бы не додумался до этой приписки в конце.

– Ну до этого же продавали…, – с негодованием сказала Мильтон, во все глаза глядя на мужчину.

– Но не я.

– А если я заплачу вдвое больше…? – неуверенно предложила она.

– Минимальная цена – стоимость магазин. Но пока он еще не выставлен на продажу, такая сделка вряд ли сработает.

– Да ладно. Это же чай. Он мне нужен.

– Мисс Мильтон…

– Лучше просто – Медея.

Алан кивнул:

– Медея, столько чая, сколько вы, по всей видимости пьете, может пагубно сказаться на здоровье, – он почесал бороду, подбирая слова. – Головные боли, раздражительность, обычно еще боли в желудке и, собственно, сама бессонница. Согласитесь – так себе компания.

Она задумалась. Побочное от такого часто употребления чая… Да, что-то похожее у нее было ежедневно. Но это все стало настолько привычными спутниками, что Медея практически прекратила обращать на это какое-либо внимание.

Но пока она обдумывала услышанное, Андервуд хмыкнул и направился к лестнице, что вела в его кабинет:

– Вот видите, у вас уже есть часть из этого, если не все.

– Нет, ничего из этого нет, – она неуверенно закусила губу. – С моей работой без раздражительности и головной боли просто не обойтись, а желудок.. я не всегда успевают поесть, так что…

Андервуд на секунду выглянул из кабинета:

– А поесть не успеваете – такая большая занятость или потеря аппетита?

– Не имеет отношения к делу.

Музыка смолкла, свет в кабинете погас и Андервуд вышел не лестницу, закрывая за собой дверь.

– В общем, мое мнение не особо изменилось – я не продам вам чай, – он подошел ближе, выключая свет в основном зале. – Не обижайтесь, но я хочу чтобы мой чай помогал людям, а не портил им здоровье. Вам разве не сказали, что эту смесь не стоит пить больше одного бокала в день?

Медея мотнула головой, прекрасно помня, что именно это девушка-консультант ей и сказала.

– Нет? Мне стоит уволить сотрудника, который скрыл столь важную информацию?

Мильтон вздохнула:

– Нет, она сказала, но…

– Выходите, я закрываю магазин, – они вышли на улицу. – Рекомендации существуют не просто так. Я правда хотел бы вам помочь, но если чай не оказал должного эффекта в первую неделю, то его дальнейший прием, честно говоря, бесполезная трата кипятка.

– Он-то как раз и помог мне в первую неделю, а потом все началось сначала.

– Переборщили. А вместе с этим добавили себе кучу побочек. Если у вас остались запасы, советую не пить их хотя бы в ближайшие пару дней. Избавьте желудок от боли.

Алан достал из кармана джинс пачку сигарет и вытащив одну, задумчиво посмотрел на женщину:

– Не против?

Она отрицательно мотнула головой.

Солнце практически уже скрылось за горизонтом, бросая на дома и людей последние золотистые лучи. Он внимательно посмотрел на Медею, выдыхая дым в сторону. В магазине был не настолько яркий свет, чтобы он смог хорошо разглядеть тени, что залегли под ее глазами. Но в свете золотистых лучей солнца их было видно более чем хорошо.

– Совсем ничего не помогает?

Мильтон отрицательно мотнула головой:

– Ладно, наверняка найдутся еще чайные магазины, где будет что-то подобное, – она быстро улыбнулась и достала из сумочки телефон. – Спасибо.

Алан кивнул и направился к машине. Они не виделись около двух лет, и ему было даже немного жаль, что их первая встреча вышла не совсем уж приятной. Андервуд не так часто пересекался с кем-то из студентов, да и те, в большинстве случаев, не узнавали его. Медея была редким исключением. Возможно она была одной из немногих среди университетских знакомых, у кого он мог спросить: «как дела?».

Возле машины, что стояла напротив магазина, Алан докурил сигарету и еще раз посмотрел на Мильтон. Она что-то искала в телефоне. Немного подумав, он крикнул:

– Вы собрались ночевать возле магазина?

Медея растерянно подняла на него взгляд:

– Что?

– Говорю, решили ночевать возле магазина, чтобы я сжалился и продал вам чай?

– Очень смешно.

Алан хмыкнул:

– Да, это было бы довольно забавно, – и, немного помолчав, добавил. – Так что?

– Пытаюсь вызвать такси.

– Довольно увлекательно занятие. Особенно для этой части города в час пик, – он обошел машину и открыл дверь со стороны пассажира. – Давайте я вас отвезу.

Медея внимательно на него посмотрела и, решив, что возможно сейчас и правда неудачное время для такси, кивнула. Тем более не так она себе представляла их встречу, когда узнала, что магазин принадлежит ее бывшему университетскому профессору.

В машине пахло чем-то сладким и, как только Алан повернул ключ, заиграла тихая музыка, похожая на ту, что играла в магазине. Узнав ее адрес, он просто кивнул – дом находился не так уж и далеко от его магазина.

– Решили сменить имидж? – с легкой улыбкой спросила Медея, решив, что ехать без разговоров не так интересно. Обычно ее раздражала музыка в салоне, но тут то ли она настолько устала, то ли ее власть не распространялась здесь, но женщине было абсолютно без разницы на это.

Алан бросил на нее быстрый взгляд и провел рукой по волосам, убирая назад упавшие на лицо пряди. Прошло уже, наверное, месяцев пять или чуть меньше, как он так коротко постригся, а до сих пор не мог привыкнуть к этому до конца.

– Думал уже не заметите. Как ваши дела? Сын наверное уже в школу пошел или рано?

Медея с нескрываемым интересом смотрела на зажигающиеся огни вечернего Лондона. Оказалось, что за пределами телефона и офиса есть какая-то жизнь.

– Да, неделю назад отвезли в частную школу. Звонил, сказал что все нравится, – она улыбнулась. – А так практически без изменений – работа растет потихоньку. Из нового – только развод. Больше ничего интересного.

«Ничего интересного». Алан понимающе кивнул. Он обычно сам так говорил про свою жизнь, когда его спрашивали о событиях двух последних лет. Зависимость? Ничего интересного. Разошелся с любимой женщиной? Ничего интересного. Похоронил отца? Ничего интересного. Думал о том, остался ли в жизни хоть какой-то смысл, склоняясь между отходняками над унитазом? Ничего интересного.

– Довольно насыщенно. Что за школа? – Андервуд слегка открыл окно, наслаждаясь тем, что надоедливые волосы теперь не нужно поправлять каждую секунду.

– Пансион. Часа четыре от Лондона.

– Далековато. Не скучает?

– Вроде нет. Пока он в полном восторге от всего, что видит вокруг себя.

– Тогда хорошо.

Медея внимательно посмотрела на него. Нет, от того Андервуда, которого она помнила, в нем осталось мало. Вряд ли он ей что-то расскажет, но, наверное, в его жизни произошло что-то серьезное, что заставило так резко все изменить.

– А как ваши дела?

Алан задумчиво забарабанил по рулю и вздохнул:

– Тоже мало что интересного. Ушел из университета, теперь продаю чай, – он с легкой насмешкой быстро посмотрел на нее. – Постригся и планирую отрастить длинную бороду как у Гендальфа. Как думаете – пойдет?

Медея рассмеялась:

– Если честно, то вряд ли.

– Вот и профессор Нельсон мне тоже самое постоянно твердит, – он вздохнул с притворным разочарованием, чем вызвал на ее лице еще одну легкую улыбку.

– Она наверное расстроилась, что вы ушли из университета…

– Определенно. Там с каждым годом становится все меньше и меньше из старого состава, а новенькие не особо то и задерживаются. Но если из института ушел идиот Бишоп, то ей определенно стало легче дышать. И пусть даже они никогда вместе и не работали особо.

– Понятно. Как вам владеть собственным магазином? – Медея с неподдельным интересом посмотрела на него.

– Это… любопытно. Не сказать, что это то, чем бы я хотел заниматься всю жизнь, но все равно здорово, – Алан резко повернул руль вправо и затормозил. – Вроде бы приехали.

– Спасибо, – Медея отстегнула ремень. – И даже не будете отговаривать идти к конкурентам за чаем?

Алан цокнул:

– Идите-идите. Я то знаю, что такое больше ни у кого не продается.

– Не слишком ли самоуверенно? – она улыбнулась.

– В самый раз, – Андервуд махнул на прощание. – Доброй ночи.

– И вам.

***

Маленькая квартира встретила Медею как всегда темнотой, прохладой и тишиной. Она не любил постоянной музыки, много шума и пустых разговоров, но здесь тишина вместо долгожданного облегчения приносила тяжесть. Хотелось чтобы был хоть какой-то звук, кроме расстегивания молнии на сумке и шороха одежды, которую она по привычке сбрасывала на пол возле кровати перед тем как пойти в душ.

Шум воды, затем звук закипания чайника – все, что составляло ей компанию изо дня в день. Медея после развода не чувствовала себя одинокой кроме тех моментов, когда в квартире было слишком пусто. Например, как сейчас. А такое, увы, было практически ежедневно. Но и в этих моментах всегда были плюсы – чтобы не думать о лишнем, она всегда возвращалась к работе. Как ни странно одиночество повышает работоспособность.

В холодильнике как обычно было пусто, да и заглядывала она туда скорее по привычке, чем за надобностью. Сколько раз она за сегодня поела? Дважды? Сэндвич утром и какой-то салат, который заботливо в качестве извинение за пролитый кофе подсунула ей Николь. Рекорд. Вчера она обошлась только сэндвичем.

Голова раскалывалась, желудок сводило неприятной болью. Совершенно не хотелось думать о том, что все это – побочка ее не благоразумного питья чая. Но вряд ли бы Андервуд стал запугивать ее больше необходимого.

Чайник вскипел, а в шкафу не нашлось ничего кроме какого-то чайного пакетика, наполовину пустой банки кофе и пары крекеров. Чай от бессонницы закончился еще вчера. Медея обреченно уткнулась лбом в шкаф и тяжело выдохнула.

Может быть Джо права, и ей нужно меньше работать? На доходах это никак не скажется, но что она будет делать? Сайлас в школе, да и счастливое материнство немного не ее стезя. А дома в четырех пустых стенах она просто напросто сойдет с ума.

Решив, что кипяток такой себе напиток, Мильтон громче чем нужно захлопнула ящик и, выключив свет на кухне, направилась в спальню. Ничего не хотелось, даже ноутбук с рабочими таблицами вызывал подсознательное отторжение.

Сбросив халат рядом с костюмом, Медея поставила будильники, от которых не было совершенно никакой пользы, и укуталась в большое теплое одеяло. Это был единственный предмет в доме, который она искренне любила. Сколько она прожила в этой квартире после развода? Чуть меньше года? А так и не смогла к ней привыкнуть. Вроде бы ничего лишнего, маленькая и уютная с минималистичным дизайном. Все как она любит. Но чего-то в ней не хватало.

– Разбросанных по полу игрушек, – пробормотала она, закрывая глаза.

Странно, все эти безделушки Сайласа, который она с ворчанием убирала за сыном из раза в раз и правда добавляли этой квартирке хоть какой-то жизни, а сейчас…

Медея не раз задумывалась над словами Питера, что может быть стоит оставить Сайласа в какой-нибудь обычной школе в Лондоне. И бывали моменты, когда она практически была готова согласиться. Такое случалось раза два или три, когда из-за разъездов по издательствам она не видела сына чуть ли не по месяцу. Но потом пару дней рядом с ним возвращали ее в реальность и убеждали, что в должном виде с графиком чересчур активного Сайласа ей даже вместе с Питером не справиться.

В окно забарабанил мелкий дождь, а измотанный организм устал бороться с вечной бодростью. Медея не заметила как заснула тревожным сном, который прерывался множество раз за ночь. Ей снилось что-то связанное с Сайласом, с Питером, с Андресом, а под конец даже с Андервдуом. И все сны были овеяны непонятным волнением и каким-то легким страхом. Мильтон просыпалась, тяжело дыша и тут же проваливалась в новый сон, до следующего пробуждения. Ей было то жарко, то холодно, и под конец ночи одеяло комком запуталось в ее ногах. Такой отвратительной ночи у нее не было уже давно, и Медея сомневалась, что она станет последней.

Но самое печально всегда в такие дни было то, что ночь плавно перетекает в утро и тянет за собой этот мрачный шлейф. Кофе оказалось слишком горький, а желудок скрутило такой болью, что несколько секунд было тяжело вздохнуть. Сэм опоздал на несколько минут, на ее столе до сих пор не было отчета от Ричарда, а Николь снова красила губы прямо на рабочем месте.

Увидев последнее, Медея закатила глаза и быстро пошла в своей кабинет. Держать в себя в руках было порой самым тяжелым за день, поэтому в первые минут тридцать с прихода мисс Мильтон в офисе начинало действовать невольное правило о перемещении на цыпочках и об отсутствии разговоров. А если кто-то все же провинился, то ему приходилось молить богов и королевскую семью, чтобы у босса было благоприятное расположение духа. Впрочем у некоторых сотрудников, которые имели несчастье столкнуться с ее грозным утренним взглядом, всегда был список фирм, куда они потенциально могли бы устроиться после увольнения.

– Николь, зайди ко мне, – раздался уставший, но не лишенный стержня, голос Мильтон в коридоре, прежде чем дверь ее кабинета захлопнулась второй раз.

Девушка испуганно ойкнула и осмотрела вокруг. Кто-то из коллег сделал вид, что ничего не заметил, кто-то сочувственно помотал головой, а Ричард улыбнулся и показал класс. Это приободрило девушку и, убрав помаду в сумочку, она направилась к начальнице.

Кто-то может ошибочно предполагать, что у секретаря масса преимуществ. Но Николь на собственном опыте убедилась в обратном. Девушка была первой, с кем разговаривала Медея по утрам и последняя, кому она давала указания в конце дня. Ей могли написать в десять вечера, когда она кормила свою кошку и читала очередной современный роман, и в пять утра, когда Николь все еще нежилась в своей теплой, уютной, но такой одинокой кровати. Так что из привилегий был разве что выбор – с какой из сотни задач следует начать сегодня, чтобы Медея осталось целиком и полностью довольна.

Но справедливости ради, никто никогда не считал Мильтон плохим руководителем. Да, идеальной ее назвать было сложно, но она давала сотрудникам незабываемый профессиональный опыт и оклад, о которых многие коллеги из других фирм могли только мечтать. Она не заставляла их трудится круглыми сутками, хотя сама часто задерживалась на работе. А к семейным проблемам относилась с пониманием.

Николь замерла возле двери и вздохнув, постучала:

– Доброе утро, Медея.

Мильтон махнула в свою сторону и, попросив закрыть дверь, наконец оторвала взгляд от компьютера:

– Твоя первая и самая важная задача на сегодня – обзвонить все чайные магазины в Лондоне и узнать, есть ли у них чай от бессонницы или что-то вроде того.

– У тебя бессонница?

Медея внимательно посмотрела на нее и снова вернулась в работе:

– Для мамы. Это все. Как только что-то найдешь, сразу скажи.

– Даже если…

– Даже если у меня будет совещание. Можешь идти. И никому не слова.

Николь кивнула. Что же, просьба совсем пустяковая, но все же интересно. Пожалуй, все-таки маленький плюс в работе секретаря для Николь был. Стоило только Медеи произнести заветную фразу «никому ни слова», как она начинала чувствовать себя так, будто выполняет секретное задание. Это поднимало настроение и дух на целый день.

***

Джеймс: «Вытаскивай свою задницу из магазина в обед. Буду в сквере напротив. Хочу тебя с кое-кем познакомить. Ее зовут Белль, и она очень красивая»

Алан дважды перечитал сообщение и удивленно моргнул. Джеймс Эндрюс был редким типом людей, который не любил сидеть ровно на одном месте. Ему постоянно нужны были новые знакомства и приключения. Последние, правда, не всегда были веселыми и задорными.

А вот Алан и даже Стью больше предпочитали, когда их жизнь течет медленно в одном направлении. Нет, конечно каждый из них достаточно повеселился в молодости, но к сорокам годам пыл немного угас. Но видимо Джеймс стал среди них исключением.

Алан: «Даже не подумаю. Моей заднице здесь очень уютно»

Джеймс: «Не трусь. Она тебе понравится. В крайнем случае, я все еще помню где твой магазин и как в него попасть»

Да, а еще Джеймс был упрям как баран. Поэтому если Алан не придет к нему навстречу, то сам Эндрюс придет к нему со своей загадочной Белль.

До обеда оставалось не так уж и много времени, поэтому накинув джинсовую куртку, Андервуд закрыл крышку ноутбука и вышел из кабинета, запирая его.

– Минут через тридцать вернусь, – бросил он Норе. – Если надо будет куда-то отойти, просто запри магазин. Ключи у меня есть.

Прохладный ветер вместе с теплым солнцем хорошо бодрил и добавлял больше повода провести это день вне стен кабинета. Алан перешел дорогу, по которой машины ездили от силы раз в тридцать минут и сел на на лавочку, доставая из карманы пачку сигарет.

В его жизни уже несколько месяцев все шло плавно и спокойно. И этому он был вполне доволен. Единственная пагубная привычка, от которой он не нашел сил отказаться, – курение. Но, честно говоря он и не видел никакого в этом смысла. Столько лет прошло, все что могло измениться в организме, уже изменилось. А если что-то пойдет не так… Где гарантия, что он избежит какой-нибудь болячки бросив курить?

В начале сквера появилась чья-то фигура, которая своей развязанной походкой безошибочно напоминала Джеймса. Алан снял с макушки и надел солнцезащитный очки, чтобы лучше его рассмотреть. Рядом с ним никого больше не было, разве что… Андервуд прищурился и хмыкнул. Так вот значит кто такая Белль.

Джеймс подошел ближе и хлопнул друга по протянутой ладони, широко улыбаясь:

– Здарова, – он указал на маленького пушистого щенка лабрадора, что кружился вокруг его ног. – Знакомься – это Белль.

Андервуд посмотрел на друга поверх очков и протянул руку к собаке. Та радостно гавкнула и, не откладывая дела на потом, начала облизывать его ладонь.

– Ты ей понравился, старина. Это добрый знак.

– Добрый знак…, – Алан поднялся, и они медленно направились по скверу. – Я бы предложила съесть по хот-догу, но, боюсь, нашей маленькой спутнице это может не понравится.

– Заткнись, – рассмеялся Джеймс, всеми силами стараясь сделать так, чтобы Белль не запутала поводок в его ногах и он не упал. – Она слишком активная, я такого не ожидал.

– Какой жизненное событие привело вас с Роксаной к мысли о собаке? – Алан с совсем незаметной для окружающих улыбкой наблюдал за любопытным щенком, которая считала своим долгом обнюхать любую веточку, лист или камень, которые только встречались ей на пути.

– Знаешь, мы тут подумали, что мы достаточно «нагулялись» и в целом готовы к ребенку. И Белль что-то вроде пробы того, можем ли мы о ком-то заботиться, кроме самих себя, – Джеймс неуклюже попытался отобрать у щенка ветку, которая та все-таки решила попробовать еще и на вкус. – Пока справляемся… на троечку.

Алан понимающе кивнул. И единственное, что он испытал от этой новости – радость за друзей.

Джеймс и Роксана были для него, пожалуй, лучшим образцом любви, который он только встречал в жизни. Он отлично общался с ними обоими и никогда не видел чтобы они ссорились или задумывались о том, чтобы расстаться. Казалось, что они понимают друг друга с полуслова и являются продолжением друг друга. Ни до них ни после Алан никогда не встречал настолько гармоничные пары.

– Поздравляю, – Андервуд по-дружески хлопнул Джеймса по плечу. – А с кем вы планируете оставлять эту красотку, когда будете уезжать на выступления?

Эндрюс хитро улыбнулся, на что Алан лишь цокнул. Джеймс и Роксана решили посвятить свою жизнь музыке – он играл на гитаре и фортепиано, а она пела. Их жизнь из-за работы напоминала одни большие гастроли. Именно по этой причине они несколько лет жили в Америке, прежде чем снова вернуться в Великобританию.

– Как-то безответственно для будущих родителей, не находишь?

– Да брось. Тоже потренируешься. Ты же понимаешь, что в случае чего, тебе не избежать участи крестного. Но если ты не согласишься изредка сидеть с этим ангелочком, то мы все поймем.

Алан хмыкнул:

– Как будто я тебе когда-нибудь в чем-то отказывал. Просто знай, что у меня никогда не было собаки, и я совершенно не знаю, что с ними нужно делать.

Джеймс вновь рассмеялся:

– У меня тоже. Но как сказала Роксана, главное чтобы ты играл с ней, кормил и вовремя ходил гулять. Последнее, кстати, для тебя куда более важнее чем для нее.

– Тогда можете на меня рассчитываться, – он присел на корточки и потрепал Белль по макушке. – Она забавная.

– Есть такое, – Эндрюс посмотрел на часы. – Нам скоро надо будет уже вернуться домой. Заходи сегодня к нам вечером – Роксана хотела приготовить рагу, перекинемся в покер. Как идея?

Алан согласно кивнул. Вполне себе неплохое разнообразие в череде похожих друг на друга вечеров.

***

– Ты какая-то напряженная, – Ричард тихо прикрыл дверь и поставил перед Медеей бутылку с холодным апельсиновым соком. – Тебе надо расслабиться.

Мильтон подняла на него скептический взгляд, но заметив сок, улыбнулась. Хитрый лис, знает, что ей нужно.

– Даже ну думай продолжать. В прошлый раз после такой фразы меня в том спа замотали в шоколад, который нельзя есть. Больше я не поведусь.

Мужчина хмыкнул и сел рядом так, что его колени коснулись ее:

– Тебе мужик нужен, а не спа с шоколадом. Хороший секс еще никому в жизни не мешал работать. Знаешь, ученые даже проводили эксперимент…

– А давай мы остановимся на том, что ты такой милый и заботливый принес мне холодный сок, а я сказала тебе: «спасибо» и ту ушел дальше работать?

– Зря отказываешься. Я вообще не себя предлагал на эту роль, но если очень хорошо попросишь…

Медея ухмыльнулась. Ричард Тейлор был отличным специалистом, который своим креативом увеличил количество клиентов вдвое с момента своего прихода в бизнес. И по началу эти подкаты напрягали Мильтон, особенно, когда она была только-только после развода. Но сейчас они вызывали разве что улыбку и желание дать Тейлору хороший подзатыльник.

– Все, думаю на сегодня мы выполнили обмен любезностями.

Ричард широко улыбнулась и встал, задвигая за собой стул.

– А где кстати мой отчет, который ты обещал вчера вечером оставить на столе? – Медея с легким прищуром посмотрела на него.

– Ну так он это… Сейчас…, – он быстро ушел, пока она не вспомнила про что-нибудь еще.

Стоило Ричарду только выйти из кабинета, как в дверь постучала улыбающаяся Николь. Что вызвало ее улыбку – удача в поисках чая или пробежавший мимо Тейлор, Мильтон не знала. Но Николь буквально светилась.

– Представляешь, на весь Лондон всего один магазин, где есть такой чай…

Медея медленно подняла на нее взгляд. Словосочетание «всего один» наталкивало ее на совсем не веселые мысли.

– Какой?

– The Underwoods’ tea, – с лучезарной улыбкой ответила Николь. – Мне ответил мужчина. У него был очень приятный голос. Думаю, тебе следует туда заглянуть. О, и кстати, он спросил – кто интересуется этим чаем.

– И что ты ответила? – тихо спросила Мильтон, готовая в любой момент стукнуться от безнадежности лбом об стол.

– Мисс Мильтон, – Оуэн удивленно моргнула. – Не надо было? Просто до этого ты всегда просила…

Медея закрыла глаза и помотала головой:

– И этот… приятный голос тебе что-нибудь еще сказал?

Николь на несколько секунд задумалась, а потом широко улыбнулась:

– Точно. Он сказал, цитирую: «Она в черном списке у всех стеклянных банок мира с университетских времен». Не совсем понимаю, что это значит. Но вроде бы он больше ничего не сказал.

Медея была готова рассмеяться и расплакаться одновременно. Как на весь огромный Лондон мог оказаться всего один магазин с чаем, который ей нужен?

– Что-нибудь еще?

Но Мильтон лишь махнула рукой, не в силах сказать что-то еще. Она просила от мира не так уж и много, всего лишь маленькую баночку чая, который поможет ей чувствовать себя хоть немного лучше. И к чему, а точнее к кому это ее снова привело?

Она набрала Сэма:

– Здравствуй. Мне нужно будет сегодня к половине шестого приехать в тот магазин, куда ты отвозил меня вчера.

– Хорошо, Медея. Могу ли я сегодня после этого сразу уехать? Сына нужно забрать, а жена приболела и…

– Да, как только отвезешь меня, будешь свободен.

***

Мильтон уже начала привыкать к этому дурацкому колокольчику, который тонко звенел над ухом каждый раз, когда она переступала порог магазина. На этот раз никакой музыки не было, а вечно веселая продавщица поправляла товар на полках.

Приглядевшись, Медея все же поняла кого она ей напоминает – Николь. Но не внешностью. Нет, в отличие от пышногрудой блондинки секретарши, эта девушка обладала довольно изящной фигурой и медными с золотистым отливом волосами до плеч.

– Добрый вечер. Чем могу помочь? – несмотря на то, как эта «неприятная женщина» раз за разом совсем невежливо с ней общалась, Нора все равно встречала ее с улыбкой.

Медея тяжело вздохнула и впервые вымучено улыбнулась:

– Можете позвать мистера Андервуда? – и немного подумав добавила. – Пожалуйста.

Нора несколько растерянно кивнула и поднялась по лестнице, робко стуча в кабинет. Раздалось громкое: «Войдите», и девушка-консультант юркнула за дверь. Через минуту или две, Нора спустилась к Медеи и сообщила, что она может подняться в кабинет.