Текст книги "Любовь Носорога"

Глава 31

Паша Носорог

Паша выключил воспроизведение с камер наблюдения на своем ноутбуке, и перевел взгляд на смущенно молчащего Батю. Сказать хотелось много чего. Но как-то даже слова слегка подрастерялись от наглости. Потому что заниматься сексом прямо в приемной генерального директора… Это, бля, феерическая наглость. И еще большая наглость – не выполнять прямых распоряжений генерального директора, запрещающих трахать его секретаршу прямо на ее рабочем месте. Да и вообще, где-либо, бля!

– Кто меня слил? – наконец-то прорезался вопросом Батя. Неправильным вопросом.

– А тебя только это ебет? – Паша отошел чуть в сторону, потому что искушение засветить по наглой физиономии было нереально серьезным. Мог и не сдержаться. Раньше бы вот точно не сдержался. Батя должен благодарить казачку день и ночь, что у Паши настроение благодушное после командироки.

Хотя, в первый рабочий день получить такой подарочек себе на ноут, это, конечно, за гранью добра и зла.

– В основном, да, – старый наглец даже особо не стыдился. Так, только в самом начале просмотра, когда во всей красе свою голую жопу, вбивающую несчастную Соньку в стол, рассматривал.

– Бать, я что, мало плачу? – Паша отошел к окну, закурил. Настроение, несмотря на утренний подарочек, было хорошим. В основном, потому, что буквально через три двери сидит его казачка. Губки свои пухлые прикусывает, глазки лисьи щурит. Надо бы ее в обед к себе пригласить… Пообедать. Но не пойдет. Условие выставила, коза вредная. На работе никаких обедов. Только после. Такие ограничения Паше совершенно не понравились, потому что за неделю командировки он уже привык к ее постоянному присутствию везде. И наивно думал, что так теперь и будет.

А почему, собственно, нет?

Чем плохо?

Вообще, командировка получилась на редкость плодотворная. Полинка принесла ему удачу, это точно.

Паше мало того, что удалось нормально сойтись с Ремневым, они очень неплохо отдохнули в резиденции (а по другому, сука, этот дворец и не назвать) семьями, получилось душевно и легко. Ремнев и в самом деле оказался нормальным, понятливым, хотя и жестким мужиком. Ну, тут Паша мог с ним потягаться, конечно, потому что свои условия он протолкнул. Неплохое партнерство получиться должно, а не поглощение, как в других регионах. Олег понял все плюсы и минусы, а Паша ему еще и аналитику подогнал. Вечерком, под водочку с шашлыком.

Носорог вспомнил, как они сидели на веранде, неспешно обсуждая дела и смотрели на поляну перед здоровенным домом, похожим на бетонную коробку. Не особо приятным с виду. Но с охренительной начинкой.

Было прикольно наблюдать это преображение. Когда из-за забора не особо что-то можно разглядеть, а, стоит заехать на территорию и бляяяя… Сразу понятно, сколько бабла сюда вложено. Паша профессионально оценил уровень безопасности, пуленепробиваемые роллставни, в обычном своем положении, когда семья дома, незаметные, но, если уезжают, то дом, скорее всего, превращается в неприступную крепость. И при любой опасности, тоже, само собой. Закрылся, опустил ставни, заблокировал двери… Как в том старом фильме про бункер… Паша не помнил название, но было что-то там такое… Ну, про видеонаблюдение, датчики и прочие прелести можно и не упоминать. Милый такой домик. Хороший. Надо на заметку взять технологии. Тем более, Ремнев обещал помочь, если Носорог задумает построить себе что-то похожее.

Они сидели вечером на веранде, обсуждали нюансы, а на лужайке носились дети Олега, бегали две собаки, болтали в стороне женщины. Полина поймала задумчивый взгляд Паши, улыбнулась. И у него на душе потеплело. Почему-то представилось, что вот так вот хорошо сидеть на веранде своего дома и смотреть, как бегают его дети. И его жена готовит ужин. И… Черт, он поймал себя на этом желании и не ощутил неловкости. Или еще чего-либо. Хотя раньше даже не задумывался о таких вещах. В голову не приходило. А тут, глядя на то, как доволен Ремнев, тоже, наверняка, тертый калач в прошлом, у Носорога досье на него было довольно объемное, Паше испытал странное чувство. Зависть, что ли… Он тут же пострался из себя это ощущение изгнать, потому что нехер вообще расслабляться и размякать. По опыту знал, стоит немного отпустить поводья – и сразу пиздец не замедлит.

С Олегом они договорились утвердить окончательные условия по договору уже с юристами в офисе, и отложили дела в сторону. И прекрасно провели вечер буднего дня. И ночь тоже. Паша, налюбовавшись на свою казачку в купальнике, плавающую в бассейне в банном комплексе, не выдержал и утащил ее в отведенную им комнату гораздо раньше положенного. И не выпускал из постели до тех пор, пока не воплотил в жизнь все, чего себе напридумывал, наблюдая за ее спортивными упражнениями. А, учитывая, что фантазия у него насчет траха всегда была богатая, то неудивительно, что казачка с утра еле ноги свела. И вообще, хорошо, что им комнату подальше выделили, в специальном крыле для гостей. Потому что кричала она громко. Шумная его девочка.

А на следующий день Паша пообщался с учредителем компании, самим Троскеном. Который оказался нихера не Троскеном. И которого Паша помнил под другим именем. Еще в те времена, когда был дерзким молокососом, плевал на тотализатор и договоренности и бил в полную. Всегда. И не ложился специально. Очень этим раздражая некоторых серьезных людей. И быть бы ему со своим тупым бешеным характером уже в земле, потому что до Носорога тогда еще расти и расти, если бы… Да, если бы не один, ну очень серьезный мужик. По понятиям живущий. В те времена это еще играло свою роль.

И вот, зайти в кабинет и, настроившись на немецкого герра, получить русского бывшего урку… Это, бля, открытие. Только теперь Носорог стал понимать, каким образом холдинг так легко сносит конкурентов. Потому что помощь… Всесторонняя. И у него шансов мало противостоять. Их вообще нет. Учитывая, что он изо всех сил в последние годы открещивался от черноты, оставалось надеяться, что и Троскен тоже не особо поборник старых правил. Хотя, такие как он, бывает, до сих пор по понятиям живут…

Троскен, усмехнувшись, легко считал эмоции с Пашиного невозмутимого лица, пригласил присесть.

– Ну привет, Носорог.

А голос-то не изменился у него. Все такой же, шелестящий, как сухая змеиная шкура на ветру.

– Привет, Сухой.

Паша расчетливо назвал его старым именем, кинул взгляд на Ремнева, тот и глазом не моргнул. Ну само собой, генеральный-то точно знал, с кем имеет дело. Да еще и, по слухам, преемник бизнеса.

– Смотрю, форму поддерживаешь? Все еще бьешься?

– Нет, для себя.

– Ну да, несолидно уже…

Сухой откинулся на кресле, лицо его прорезала улыбка. Неожиданно приветливая. Словно о прошлых временах вспоминал, когда был молод и жил совсем по-другому.

Носорогу стало понятно, что особое отношение к его фирме как раз и обусловлено этим ностальгическим настроем Сухого. Другого бы он давно уже раздавил. А с ним разговаривает. Повезло ему.

Надо этот момент продавить.

– Иногда бывает, выхожу. Но, знаешь, нет конкурентов. Не то, что раньше…

– Да… – проскрипел Сухой, опять улыбнувшись, – раньше другие бойцы были… Помнишь, как ты Мотора положил? На него тогда ставили…

– Да, в с одного удара. – Паша тоже улыбнулся, вспоминая тот бой. И то, как к нему подходили заранее и ставили условия. И как он эти условия и тех, кто их ставил, провертел.

– Я на тебя всегда ставил. – Сухой смотрел уже без улыбки, и Паша понял, что не про тот, давнишний бой, когда он и заработал себе имя, речь идет. А про то, что происходит сейчас. – Бабки поднял серьезные.

– Ты правильно сделал, Сухой. Я не подвел же?

– Да. Надеюсь, так дальше и будет.

– Да.

Сухой опять чуть заметно улыбнулся, перевел взгляд на Ремнева, со скучающим видом разглядывающего Москва-Сити с высоты птичьего полета, и тот передал ему документы по партнерству.

И Носорог позволил себе немного выдохнуть. Диалог сложился.

А потом было несколько дней расслабона, выгуливания казачки по Москве с обязательной культурной программой. Он вспомнил эту программу и мысленно облизнулся. Хорошая. Надо будет повторить обязательно. Обязательно.

Вот только с делами разберется. С проблемами насущными. С подчиненными оборзевшими.

– Ну так что, Бать? Мало?

– Не жалуюсь я, Паш, – ответил, наконец, Батя, – только это никакого отношения к моим делам с Соней не имеет.

– То есть, мое прямое распоряжение для тебя – пустой звук? Так? А что в следующий раз будет? А?

– Паш, ты не борщи, а?

Батя, неожиданно легко переместился прямо к Носорогу, и тоже закурил. Не выказывая никакой боязни. И Паша подумал, что, пожалуй, он недооценил своего верного помощника. Эта мысль резанула неприятно и больно. Один раз он так уже недооценивал близкого друга. И эта ошибка до сих пор побаливала на плохую погоду. Сравнение пробило морозом по коже, и Паша мысленно порадовался своей предусмотрительности, и тому, что никогда не перекладывает слишком много обязанностей на одного человека. И всегда всех проверяет. Паранойя, да. Но это спасло ему однажды жизнь.

– Паш, дело не в деньгах. Она – моя женщина.

– И давно она твоя, бля? Она-то в курсе вообще? Я вот по записи особо не заметил, чтоб она согласна была. По роже ты нехило словил от нее.

– Да ты чего, Паш? – изумился Батя, – ты думаешь, я ее силой что ли?

На это замечание Носорог только головой помотал. Нет, на изнасилование происходящее на записи походило очень мало. Скорее, на драку с последующим жестким трахом. И Сонька вела себя не менее развратно, чем Батя. Конечно, Паша, особо не улублялся в просмотр, ему и начала вполне хватило, чтоб понять суть.

Однако, по собственному печальному опыту он знал, что иногда даже отлично выебанная баба не чувствует своей принадлежности. И может очень качественно ебать мозг. До синих яиц и каменного непроходящего стояка.

И, судя по тому, что подобный эпизод был единственным, Сонька-таки мозг Бате поимела еще хлеще, чем член. Не зря же злой ходит. А вот потому что нечего приказы начальства не выполнять.

Паша задумался, как бы так поизящнее наказать Батю, и не сразу понял, что тот сказал:

– Я женюсь на ней, Паш.

Носорог повернулся, молча затянулся еще раз, внимательно изучая поплывшего подчиненного, покачал головой.

Да, какие кадры теряем… И это, бля, не о Бате он сейчас. Вот где ему новую секретаршу искать теперь?

Глава 32

Я сосредоточенно вбивала данные в базу, стараясь в который раз не налажать с галочками. Потому что, моими стараниями, палочка-выручалочка отправилась поднимать Торжок, а других я привлекать боялась. Носорог умеет учить. С одного раза запоминаешь.

Мой непосредственный руководитель вернулся от него не так давно и очень не в себе. По крайней мере, лицо у него было злое, взгляд бешеный, и даже не нагнулся, когда в кабинет проходил. Так и вписался в косяк головой. Выругался, хлопнул дверью.

Ну вот. А я-то планировала у него пораньше отпроситься… Теперь никак. Попаду еще под горячую руку, завалит дополнительной работой. А я и то, что сейчас есть, накопилось за время моего недельного отсутствия, и на четверть не разгребла.

И чего такой, злой, интересно? Потоптал его, что ли, Носорог там? А он с чего? Вроде все прекрасно утром было… И до этого тоже. И всю неделю.

Палец завис над очередной клавишей, и в груди сладко ворохнулось.

И стыдно и хорошо.

Вот что бывает, когда сдаешься во власть инстинктов. Веришь. Пытаешься, вернее. Конечно, очень мало времени для того, чтоб изучить человека, понять его натуру, но в том, что Паша был искренен, когда обозначал мое присутствие в своей жизни, это точно. Неизвестно, куда нас это все выведет, но я приняла осознанное решение плыть по течению. Все равно изменить ничего не смогу. Паша, конечно, тот еще танк, но и я ж не железная. Невозможно же противостоять тому, что происходит со мной!

С самого начала происходило!

И он прав. Поразмыслив, я поняла, что везде, кроме, пожалуй, того первого злополучного раза, я была не против. Очень даже за была. И Паша, конечно, Носорог, но не дикое животное. И, если бы я, например, заорала в том же лифте: «Насилуют», то явно бы остановился. Но…

Я не заорала.

Он не остановился.

И в том, что происходило дальше, есть и часть моей вины.

Хотя, видит Бог, я старалась минимизировать. Не удалось. А теперь и не надо. Не хочу.

Паша за эту нашу совместную неделю совершенно с другой стороны себя показал. Оказывается, он умеет слышать кого-то, кроме себя. Оказывается, он умеет нормально разговаривать и сопереживать.

Оказывается, он может быть чутким.

Ценить простые вещи, разговаривать с детьми. Он вполне нормально общался с сыном Марины Ремневой, даже чуть-чуть показал ему приемы из своих единоборств. Похвалил скупо, что парень далеко пойдет. Так забавно и в то же время мило было наблюдать за ним, таким большим, таким серьезным, таким всегда брутальным… И с детьми. Умилительное зрелище.

Ремневы мне, кстати, понравились. Простые и приятные люди, несмотря на статус и явное богатство. Марина делилась историями из своего прошлого, она, оказывается, продавцом работала в небольшом городке. До того, как туда, непонятно зачем, приехал Ремнев и увез ее. История современной Золушки. И очень милая история. Потому что Золушка явно счастлива. И ее принц – тоже. Смотреть на них двоих было приятно, губы сами в улыбке расплывались непроизвольно.

Конечно, той же ночью, в спальне, мне Носорог показал, что, несмотря на дневную мимимишность, он как был деспотом наглым, так и остался. И ужасно стыдно утром было перед хозяевами. Я так никогда в жизни не кричала. Мне думается, что даже то, что мы в отдельном крыле ночевали, не спасло, очень уж Марина понимающе улыбалась за завтраком. А я краснела и немного дулась на довольного собой Пашу.

Он меня вообще часто краснеть заставлял в эту поездку. Совершенно бесцеремонный тип! И на этом фоне очень радовало, что больше я не попаду в те магазины, где мы покупали купальник и легкие вещи для поездки на природу. Потому что про секс в кабинках Паша не шутил. А уж про колесо обозрения и вспоминать стыдно.

Но приятно.

Вообще, Паша вел себя немного нехарактерно. Словно до этого был снеговик, а тут разморозился, человеческие черты приобрел.

И я, признаться, думала, что это теперь постоянно явление будет, по крайней мере, по отношению ко мне. Потому что Паша только скривился, когда я в очередной раз отказалась к нему переезжать. Но не стал убеждать. И на плечо забрасывать и тащить силой к себе, как, наверное, сделал бы раньше, после такого нашего длительного уикэнда, когда я дала ему все, что только может дать женщина мужчине. Не рычал, не сопел, не пытался массой задавить. Уважительно сдержался. Хоть и был очень недоволен.

А вот на мое условие про запрет на секс на работе, пытался наложить вето. Матерное такое, многоэтажное. Но я настояла на своем, чем ужасно до сих пор горжусь.

Что бы там себе Носорог не воображал, превращаться в его обеденное развлечение я не собиралась. И требовала к себе хоть толику уважения. Хотя бы вне постели. Конечно, отказаться от отношений мне никто бы не позволил, даже если бы я и захотела. Здесь грань между моим желанием и моим подчинением была крайне тонка. Но я собиралась серьезно укреплять ее.

И стараться сохранять хотя бы часть собственного достоинства, раз уж больше ничего не оставалось, что можно было бы сохранять.

К тому же, я этот переезд никак бы не смогла пока что объяснить сеструле. Прекрасно понимала, что, стоит мне лишь заикнуться про то, с кем я съезжаюсь, и Ленка сорвется с цепи, явно решив, что я из-за нее покорной овечкой на заклание прусь к жестокому зверю. И не убедишь ее никак, что овечка-то вприпрыжку побежит, трусы теряя, стоит только зверю этому посмотреть на нее своими голодными глазами и знакомо повелительно мотнуть головой, указывая направление движения.

Черт, вспомнила, и опять горячо. И, может, нарушить свое пожелание насчет отсутствия неслужебных отношений на рабочем месте? Зайти к нему, сесть на колени прямо в рабочем кресле, поцеловать… А дальше, скорее всего, моя инициатива завершится, но я не буду против. Абсолютно.

Но нет, Полина, нельзя. Ты не кошка мартовская, и сексом вы уже сегодня занимались, с утра. В его здоровенном гелике прямо на корпоративной стоянке. И это еще одна веха позора в твоем длинном, благодаря Носорогу, послужном списке.

И нет, не вспоминать! Не вспоминать!!!

Лучше переключиться на дела насущные. Например, отчего это у Бати дым из ушей шел, когда от Носорога вернулся? Паша должен быть доволен. Заходил он в здание, по крайней мере, именно таким.

Что могло его так сильно разозлить?

И ведь не спросишь, не сходишь. Потому что, если Паша недоволен, то мое явление может быть воспринято чересчур благосклонно. И все мои условия полетят к чертям. Прямо на тот самый кожаный диванчик.

У Бати тоже страшно. Если что-то серьезное, то может и послать. А мне одного грубияна в своей жизни за глаза. Нет уж. Бог с ними. Посижу тут, дела поделаю.

– Полина, – рявкнул Батя из своего логова так, что я даже подпрыгнула, – кофе принеси! И добавку тоже. Побольше! Два к одному!

Ох, е-мое!

Я побежала готовить кофе с коньяком, вернее, коньяк с кофе.

Управилась в рекордные сроки, постучала, зашла.

Батя стоял у окна, сунув руки в карманы. Пиджак он снял, рукава закатал и теперь выглядел слегка цивилизованным питекантропом, особенно, учитывая, что волосы у него на голове отросли в темный ежик, а небритость давно уже стала бородой.

– Поставь туда. – Кивнул он. – Сама тяпнешь?

– Да мне работать… – вяло открещивалась я, но Батя опять кивнул:

– Тащи себе так же. Не могу один.

Я быстро сходила за своей порцией. Правда в этот раз нарушив технологию и капнув себе коньяка только для запаха. Подумав, прихватила всю бутылку. Мало ли. Чтоб потом не мотаться.

– Ну что, Полина, давай, за твое обучение. – Батя отпил кофе, одобрительно посмотрел на меня. Ну отлично, с пропорциями угадала.

– Спасибо за возможность, – нейтрально отозвалась я, хотя вот была мысль в самом начале командировки, когда узнала про грандиозную подставу, позвонить Бате и высказать все, что я о нем думаю. Но, так как в итоге, все сложилось лучше некуда, я его, пожалуй, еще и благодарить должна.

– Угу…

Он отпил еще, потом просто и незатейливо плеснул себе ХО прямо в пузатый стакан, наплевав на кофе. Выпил. Сел в кресло, указал мне знаком на соседнее.

– Ну вот скажи мне, Полин, чего вам, бабам, надо вообще?

ОООО!

Вот это разговоры!

Значит, не Паша его до дыма из ушей довел…

А кто?

– Не понимаю, о чем вы, Сергей Витальевич… – уклончиво ответила я, аккуратно отпивая еще глоток.

– Вот я ей все сказал. Замуж позвал. А она… – Батя отвернулся, выпил залпом еще коньяка, тоскливо уставился в окно.

– Отказала?

В принципе, могла бы и не спрашивать. Стало аж интересно посмотреть на женщину, которая отшила Батю. Он очень видный мужчина, такие нравятся женщинам, хоть и крупногабаритный, конечно же. Но зато характер нормальный, добрый. И нет пугающего, вызывающего оторопь марева, как в Носороге.

И не бедный. И, скорее всего, детей будет любить… Интересно, у него дети есть?

Интересно, а у Паши есть?

Эта мысль посетила меня неожиданно и засела прочно, не вытащишь.

Он не говорил ничего про свои прошлые отношения, не упоминал детей. Но это не значит, что у него их нет… Понимание, что у моего Носорога может быть что-то свое, чего я не знаю, стало болезненным открытием. В первую очередь из-за того, что я вообще такие эмоции способна испытывать. Значит, отношусь к нему… Как?

Да, понятно, как, Полина! Глупая ты птичка! Не хочется тебе, чтоб у твоего зверя были еще привязанности, кроме тебя. И не хочется думать, что Носорог намеренно не рассказал тебе про своих близких. Мне пришло в голову, что я, в отличие от него, вообще ничего про него не знаю. Ни кто он, откуда, где его родители… А он про меня знает все… Какой-то неравноценный обмен… Хотя, какая может быть равноценность с ним?

Пока я размышляла, упустила нить беседы. Но Бате, собственно, и не нужна была моя словесная поддержка, хватало и моральной. Он, оказывается, все то время, что я прикидывала, на каком месте нахожусь в системе жизненных приоритетов Носорога, рассказывал мне историю своей неудачи.

Я постаралась вернуться к беседе. Неудобно, начальство все же.

– И я не понял вообще, чего ей надо…

Батя как раз завершил фразу и уставился на меня. Вполне однозначно. Словно я могла вот прямо сейчас просветить его насчет мотивов и вариантов поведения всех женщин и одной в особенности. Я обтекаемо предположила:

– Может, вы не теми словами говорили? Знаете, мы ждем правильных слов…

Да, например: «Ты – моя женщина»… Ой, опять слезы на глазах…

– Да?

Батя задумчиво посмотрел на меня, а потом вздохнул.

– Нет, вы слишком разные с ней…

– Сергей Витальевич… У меня задачи еще…

– Иди, Полин.

Я вылетела за дверь кабинета, залпом выпила кофе и немного взбордрилась. Так, что у нас тут?

Все мысли про возможного многодетного папашу Носорога я убрала в дальний ящик, как и идеи о том, кто может быть той сучкой, что отбрила Батю. Сначала работа.

Но, буквально через пять минут раздался звонок. Сеструля. И что это ей надо в разгар рабочего и, главное, учебного дня?

– Поль, прикинь, меня на стипендию от спонсоров выдвинули! – обрадованно заверещала она.

– Какую еще стипендию? Тебя? – я не могла врубиться в ситуацию.

Стипендии, насколько я в курсе, утверждают отличникам. А Ленка и близко не в их рядах.

– Ну, я не знаю, в деканат сегодня вызвали, сказали, что специальная какая-то. И мне ее будут выплачивать каждый месяц, даже если я на больничный уйду или в академ, прикинь?

– Да не бывает так… – усомнилась я, – подвох где-то…

– Никакого подвоха! Ты бы видела их рожи в деканате! Похоже, очень хотели своих продвинуть, а нифига, распоряжение от департамента пришло.

– Только на тебя? – уточнила я, уже начиная кое-что понимать.

– Да!

– Ясно. Хорошо, Лен. Поздравляю. Но это не значит, что ты можешь расслабляться…

– Ой, да отвали, отличница, блин… Я и так стараюсь…

Я положила трубку. Посидела какое-то время, сдерживая в себе гнев.

Понятно, откуда подача. Паша, как всегда, решил все за меня и, не спрашивая, облагодетельствовал.

Придется разговаривать. Черт. И не отменишь теперь, Ленка очень рада. Она вообще изменилась в последнее время. Особо никуда не ходит, я думала, что вернусь домой, а там дым коромыслом. А нет, сидит моя сеструля, учит уроки. Ну прямо пай-девочка!

Правда, подаркам обрадовалась, побежала примерять. А я в окно увидела опять машину черную. И водителя все того же. Даже издалека были заметны его татуированные пальцы, держащие сигарету.

– Лен, а эта машина черная давно тут стоит?

– Не знаю, я ее не видела все это время, – голос Ленки звучал как-то надтреснуто, но через минуту она вывалилась на кухню, демонстрируя новое платье. Понятно, как раз натягивала на себя его, когда отвечала.

Я поизучала ее пару секунд, отметила бегающий взгляд и будто бы обветренные губы, но больше никаких особых тревожащих признаков.

Тем более, что Ленка сразу же отвлекла меня от размышлений на тему странностей в ее поведении, начав крутиться перед зеркалом и разглядывать себя. А я наблюдала за ней с улыбкой. Красотка такая выросла. И в кого? Волосы темные волной до попы, губки пухлые, глазки раскосые. Стройная, длинноногая. Понятно, почему отбоя от парней нет. А она и пользуется, вертихвостка.

– Никуда не ходила, пока меня не было?

– Нет, – Ленка стрельнула взглядом мимо меня на окно, – вообще дома сидела. Только в универ и обратно…

Тут мне позвонил Паша, и пришлось закруглять разговор, потому что его величество Носорог захотели меня пригласить поужинать и потом потанцевать. Ага, у него в доме. На всех имеющихся поверхностях.

Я собралась под тревожным взглядом Ленки, прихватила одежду на завтрашний рабочий день, предупредила, что меня не будет, и уехала. Носорогу хватило ума не топыриться распахнутыми дверями прямо перед крылечком, встал чуть подальше. Странной черной машины не было уже, и я очень хотела по этому поводу плотно пообщаться с Носорогом. Потому что это уже грань переходило. И его навязчивое внимание, его приставленное наблюдение было явным признаком паранойи. В том, что человек в машине дежурит возле моего дома по распоряжению Паши, я не сомневалась нисколько.

Но Носорог набросился на меня прямо в салоне, не дав сказать «здрасте», так, словно мы не трахались, как кролики всю эту неделю. И мысли все из головы, естественно, тут же вышиб. Ночью тоже не удалось поговрить. И утром перед работой, само собой.

Как он, при таком неуемном сексуальном темпераменте еще и умудряется быть бодрым и работать, я искренне не понимала.

И вот теперь злилась на дополнительную инициативу. Лишнюю совершенно. Потому что сеструля моя – лентяйка та еще, и если ее поощрять деньгами, то ничего хорошего из этого точно не выйдет.

Да и вообще, какого хера?

О, Полина, налицо деформация на почве излишне плотного общения с Носорогом.

Но злость надо было как-то нивелировать, и вопрос решать. И договариваться на берегу, чтоб такого не происходило больше.

Я пошла к Паше, но не застала его в кабинете. Всегда невозмутимая и шикарная Соня сообщила, что он уехал куда-то на встречу.

Я вернулась на свое рабочее место, и постаралась взять себя в руки. На удивление, мне это удалось, потому что я доделала задачи и даже не осталась на сверхурочную.

Возле дома меня поджидал неприятный сюрприз в виде все той же черной машины все с тем же водителем.

Я хотела пройти мимо, но зазвонил телефон. Паша.

– Ты где? – недовольно рыкнул он в трубку.

И тебе привет, Паша…

– Возле дома уже.

– Сейчас подъеду.

– Не стоит. Я намерена провести вечер с сестрой. Она очень рада, что теперь будет получать повышенную стипендию благодаря неизвестному и очень щедрому спонсору, и, боюсь, как бы эта радость на все ближайшие ночные клубы не расплескалась. Паша, вот о чем ты думал, когда это делал? Не мог у меня спросить, надо ли нам это?

– Нахера? – Паша был спокоен, – ты бы сказала, что не надо.

– Конечно, я бы так сказала! – я остановилась в нескольких метрах от подъезда, злясь и говоря все громче. Водитель в черной машине смотрел на меня изучающе, курил в открытое окно, и, без сомнения, слышал каждое мое слово. – Мне не надо ничего от тебя, Паша, когда ты поймешь? Ни денег, ни вещей, ни охраны! Ничего!

– Ладно тебе, разошлась… – на редкость миролюбиво отозвался Носорог, – денег ей не надо, шмотья, охраны… Понял я… Хотя, стоп, не понял… Какая охрана?

– Как какая? Та самая, которая сейчас на меня в упор смотрит. Мужик весь в наколках, на черном страшном тракторе. Который день уже тут трется. Очень они у тебя непрофессиональные, – я специально заговорила громче, чувствуя свою непонятно откуда нарисовавшуюся стревозность. А что? Пусть послушает!

– Где ты? – В этот раз благодущия в тоне Носорога не было вообще.

– Говорю же, возле подъезда…

– Разворачивайся и вали оттуда. На проспект, где люди. – Паша заговорил отрывисто и серьезно. А я внезапно поняла, почему он так заговорил. Потому что, судя по всему, я ошиблась. И тот мужик, что сейчас смотрит на меня в упор в лобовое, совсем не охрана. А кто-то другой. – Ты слышишь меня, Поля?

Судя по голосу, он бежал.

А я опустила трубку и наблюдала, словно в слоу мо, как открывается дверь черной машины. Как выпрыгивает из нее мужчина. Довольно высокий, ростом, наверно, с Пашу. Жилистый и крепкий. С неприятным цепким взглядом. И полностью татуированными, до самых пальцев, руками.

– Полина, бля! – рычал Носорог в трубке, – Не клади трубку! Вали оттуда!

– Не уходи, малех, – голос мужчины, приближающегося ко мне, был хрипловатым, с очень характерными блатными интонациями, – давай поговорим.

– Поля! – рык Носорога разбил ступор, и я, вздрогнув, дернулась в сторону. Телефон вылетел из пальцев и погиб, разбившись об асфальт.

А мужчина подошел совсем близко.