Текст книги "Любовь Носорога"

Глава 21

– Так, смотри, Полин, это твое место рабочее, а это Слава, как раз тебе объяснит все.

После этого Сергей Витальевич счел адаптационные действия законченными и исчез за дверью. А я осталась стоять перед здоровенным столом, за которым, в случае чего, и нападение пережидать можно было, и глядеть на невысокого молодого парня, в стильных, явно дорогих очках.

Он оглядел меня, вздохнул и жестом пригласил взять стул и сесть с ним рядом.

И следующие четыре часа рабочего времени мы оттуда не поднимались.

Я, прекрасно понимая, что не запомню все с первого раза, прилежно конспектировала информацию в тетрадку. Слава, кстати, после появления в моих руках ручки и блокнота, значительно подобрел, наверно, осознав, что я настроена очень серьезно. И стал разжевывать информацию тщательнее.

Я внимала. Писала. И удивлялась все больше и больше.

Потому что, сидя на своем пятом, я отчего-то считала, что секретари тут у начальства нужны для понтов и красоты. Ну и кофе варить.

Оказывается, что по должностной инструкции в нашем холдинге работал разве что отдел бухгалтерии, к которому я относилась до недавнего времени. Потому что разбит на участки, и все, в приниципе, несложно. Просто много и тяжело. Ну и отчеты квартальные, это, конечно, отдельный, дополнительный круг ада.

Не знаю, как у Носорога, там, возможно и в самом деле только для красоты сидела девушка. И заслуженно, потому что я такой шикарной рыжей шевелюры и длиннющих ног вообще ни разу в жизни не видела. Интересно, Паше она нравится? А почему, собственно, мне это интересно? Не интересно. Нисколько.

Я вообще настроилась на работу. И на хорошую зарплату, которую мне обещал безопасник.

И теперь, вникая в дела, я понимала, почему она такая большая. Потому что, судя по объему, мне придется здесь ночевать оставаться.

У Сергея Витальевича не было секретаря. Слава оказался, ни много ни мало, личным помощником. Сведущим во всех делах, во всех контактах.

А сам Сергей Витальевич оказался далеко не только и не столько начальником службы безопасности, судя по тем документам и задачам, что я сейчас изучала. Практически второй человек в холдинге. С правом замещать генерального директора. С такими же полномочиями. Почти.

Проверка безопасности сделок, сами схемы сделок, отчеты с объектов, ревизионные, аудиты, работа с различными госструктурами… Мамочка моя… Да я тут с одними только схемами бизнес-процессов с ума сойду!

Слава тщательно следил, чтоб я записывала, проверял мои записи, корректировал. Если не понимала, объяснял еще раз. Терпеливо и спокойно. Потом, когда я уже окончательно выдохлась, а, возможно, и поседела даже, осознавая, насколько крупно я вляпалась, и какой объем самых разноплановых задач мне предстоит решать, Слава, поглядев на меня оценивающе, милостиво отпустил в туалет и попить кофе, который здесь варился в отдельной комнате, оснащенной всем необходмым. Там же можно было обедать, если хотелось. Имелись все условия. Навороченная кухня, куча всяких приборов, больше подходящих для рубки космолета, а не для офисной подсобки. И постоянно пополнялся запас продуктов в холодильнике, чтоб руководство могло не отрываться от рабочего процесса. Я уже была в курсе предпочтений безопасника. Черный горький кофе, сандвичи с ветчиной и сыром, салат из зелени. Крайне редко – коньяк. Хеннесси ХО. В приниципе, несложно.

Я быстро сварила кофе, сделала себе бутерброд с ветчиной и подошла к окну, выходящему на парковку. Прекрасный вид на летний город, как раз в полдень залитый солнцем, на бликующую вдалеке реку. Зелень, свет, яркость. Даже настроение поднялось. Все же тяжко работать по целым дням в комнатушке без окон. Я осознала, насколько скучала по воздуху, насколько мне не хватало этого там, на пятом. Как хорошо, что я здесь… Несмотря на… Некоторые обстоятельства. Кстати, вот и они. Идут от машины, которую почему-то не загнали на подземную парковку, курят. И даже мне с пятнадцатого видно, насколько серьезно они настроены. Как печатают шаг. Как…

Черт!

Я отшатнулась от стекла, и только потом запоздало уже подумала, что явно он меня не мог увидеть снизу. Просто голову поднял настолько резко, словно взгляд мой почувствовал.

Стало смешно от собственной реакции. Идиотка, ну что тут скажешь.

Он вчера уехал, и слава Богу. Из головы до сих пор не шли слова о том, что, несмотря на изначально неверный посыл, это ничего не меняет. Для него. Потому что он так хочет. Ну конечно, как обычно! Он хочет – все прыгают. Носорог бешеный.

Тело до сих пор ноет с разной интенсивностью во всех местах, где он побывал своими руками, губами… И остальными частями тела. И сладко так ноет, предатель, просяще… И тоже явно не понимает, чего я выделываюсь. Почему не поддаюсь? А если поддаюсь, то почему потом убегаю? С фырканьем? И мозгу явно не достучаться. И поздравляю, Полина, похоже, заработала ты таки себе душевную болезнь на нервной почве. Некое раздвоение. Только не личности, а внтуриорганизменное. Фу, слово какое глупое. Но зато четко определяющее все, что со мной происходит. Когда мозг выдает здравые мысли, пусть и запоздало, а тело на эти мысли реагирует далеко не сразу и не так, как надо.

Вот интересно, а что он думал, когда я ушла от него после первой ночи? Утром?

Что выделываюсь?

А потом, когда отказалась к нему переезжать после того, как сама практически ноги раздвинула в кабинете?

Что цену набиваю?

Ну, вторую ночь в его доме вспоминать не буду. Там все понятно было. И ему и мне.

И потом, в машине? Ведь чуть ли не сама кинулась? А после заистерила и дверями расхлопалась. И как это он меня прямо посреди дороги не кинул за такое поведение? Без трусов и юбки? Честно говоря, даже неожиданно. Благородство проявил. Или просто отпускать не хотел? Как собственность свою? Чтоб не испортилась раньше времени?

Такое потребительское отношение явно про него. Ведь ни слова про эмоции. Про чувства. Только про секс. Плотское. Ни слова о том, кто я для него. А зачем? И так понятно, кто. Игрушка постельная. Думал, обрадуюсь, соглашусь. Потом думал, цену набиваю. Сейчас что думает? Что с головой беда?

В любом случае, я очень рада, что директорский этаж длинный, и мы явно не будем сталкиваться. Эти моменты я тоже очень серьезно обдумывала, когда утром ехала на работу. Все еще в сомнениях, правильно ли поступаю. И не проще ли мне будет поговорить с безопасником и отказаться от его щедрого предложения? Но пришла к выводу, что, в таком случае, могу вообще место в компании потерять. А не хотелось, вот честно. Вряд ли лучше найду. Ленка за ум взялась, надолго ли? Живу от зарплаты к зарплате, все рассчитываю точно. Ничего отложить не удается.

Тогда, после первой ночи с Носорогом, я полна решимости была. Потому что стыдно. Потому что думала, что все знают. А потом злость очистительная привела в чувство.

И сейчас то же самое.

Хорошо быть гордой, когда подушка безопасности есть. Или когда ты одна и только о себе, любимой, переживаешь. А у меня семья. Ленка моя, дура бедовая. Ипотека, где ни на день просрочки нежелательно допускать.

Как бы я с этим всем справлялась, если б уволилась? Даже думать не хочу. И не собираюсь. Потому что планирую воспользоваться ситуацией. Непонятно, почему безопасник предложил мне эту работу, Паша явно удивился, услышав вчера о моем карьерном росте. Но упускать свой шанс я не буду. Работа сложная, но и интересная. И опыт для меня хороший. И денег больше, что немаловажно. И спать ни с кем не надо. Я надеюсь.

На этом моменте я повернулась, чтоб откусить от позабытого бутерброда, и так и замерла.

Паша Носорог стоял в дверях кабинетика, привалившись плечом к косяку в нарочито ленивой. вызывающей позе дворовой шпаны девяностых, и смотрел на меня. И, похоже, давненько так смотрел.

– Добрый день!

Я постаралась быть максимально вежливой и отстраненной. Настроиться сразу же на деловые отношения.

– Нравится здесь?

Да, и вам добрый день, Полина… Вежливость – наш конек…

– Да, конечно!

И улыбнуться. Нейтрально.

– Хорошо. Мне тоже нравится. Что ты здесь.

И, пока я переваривала это неожиданное признание, продолжил:

– Пойдем.

Куда???

– Ку… Куда?..

Господи, да что ж я заикаюсь-то так!

– Ко мне. В кабинет.

Носорог отвечал спокойно, даже с легким удивлением в глазах. Дескать, как это так? Чего непонятного? И без вопросительной интонации, само собой. Потому что какие могут быть вопросы?

Но у меня вопросов была масса! Вот только в горле пересохло. Поэтому и звук на выходе в писк маловразумительный превращался.

Да еще и не сразу. А с подтормозкой, как на старой кассете, что валялась у родителей в гараже.

– За… Кхм! Зачем?

Паша уставился на меня прямо-таки с недоумением. А потом покачал головой и усмехнулся. Редкое зрелище. Я прямо даже залюбовалась. А потому и не сразу восприняла ответ. Возмутительный ответ.

– Ты знаешь.

А когда восприняла, наконец, то уже больше не до любований было. Совсем. Потому что злость, в последнее время моя постоянная спутница нашего с Пашей общения (о как! общение! новое название для секса! надо запомнить), дала о себе знать резким покраснением щек, ушей, и, похоже, даже шеи и груди, потому что Паша, наблюдавший за мной все с тем же нейтрально-равнодушным выражением на лице, оценил степень моего покраснения и опять усмехнулся.

И нет, я не стала ждать такого привычно-барского кивка головой. Приказа следовать за своим хозяином.

– Я не хочу.

– Полина, я же объяснил уже. Я хочу.

– Павел… Сергеевич, вы меня слышите? – я резво перешла на Вы, чтоб еще больше подчеркнуть неуместность его слов. И его желаний.

И, судя по третьей за последние пять минут усмешке, он это оценил.

– Я вам сказала уже, что я не собираюсь… Что я не намерена… Я отказываюсь, в конце концов!

– Вот как? – он внезапно резко шагнул ко мне, вынуждая отодвинуться к окну, выставляя перед собой кружку с кофе, в глупом защитном жесте.

Наверно, глаза мои были совсем испуганными, а поза – на редкость нелепой, потому что Паша остановился. Сунул руки в карманы, из-за чего фигура его приобрела невыносимо грозный, на подсознательном уровне воспринимаемый возможным нападением, вид.

– Значит, нет?

– Нет! Нет! – да, прозвучало с истерикой, но я просто не выдержала напряжения от его, такого близкого присутствия рядом. Меня буквально затрясло всю.

– Что «нет»? Полина? – неожиданно раздавшийся от двери голос Сергея Витальевича обрушился буквально очистительной нирваной после долгой утомительной медитации.

Безопасник зашел в помещение, которое от присутсвия в нем сразу двух очень больших мужчин стало совсем крошечным, посмотрел с некоторой тревогой на меня, потом перевел взгляд на Пашу.

– Я попросил Полину сделать мне кофе. И принести в кабинет. – Лениво процедил Носорог, не отрывая от меня своего пугающего черного взгляда. И я знала, что там скрывается, в этой черноте. Ничего для меня хорошего. Глупая, глупая, опять разозлила, опять на пути бегущего носорога встала… Но по-другому я не могла. Никак. По-другому – это уже дно. И даже ниже.

– У вас, Павел Сергеевич, своя секретарша для этого имеется. А Полина пока что не вошла в курс дела.

Носорог перевел взгляд на безопасника, и тот, как мне показалось, слегка спал с лица. Но смотрел по-прежнему спокойно.

– За мной. – После целых полминуты молчания, когда напряжение в комнатке можно было ложкой черпать, скомандовал Носорог и, не оглядываясь, вышел из помещения.

Я встретилась взглядом с боссом, и, видно, на лице у меня вся эмоциональная гамма отразилась, потому что он неожиданно ободряюще подмигнул:

– Не бойся, Полина. Это он мне.

И вышел из комнаты. И в ту же секунду у меня из рук вылетела чашка с кофе, осколки и брызги разлетелись по всему полу.

А я просто тупо смотрела на дело рук своих и не торопилась отмирать.

Глава 22

Паша Носорог

В который раз за эти несколько дней охуевает, Паша уже и не считал. Мир вообще с некоторых пор перевернулся с ног на голову, и пытаться его восстановить было пока нереально. Но это не значит, что он не пытался.

Оборзевшая казачка, поверивший в себя Батя, охамевший вконец Черный… На их фоне очень правильно и привычно уютно смотрелся Пузырь, которому Паша все же натянул сегодня глаз на жирную жопу. Так, что пришлось скоту, любителю загружать своих сотрудников неоплачиваемой сверхурочной работой, да еще и издеваться над безответными девчонками, отсылая их на такси по объектам, полным грубых мужиков, даже больничный брать. Нервишки подлечивать. За свой счет, конечно.

Не было в этом никакого удовольствия, но Паша и не стремился его получить. Просто вел себя, как привык. И не его вина, что Пузырь чуть не обделался прямо на рабочем месте. И вообще, у главбуха нервы должны быть явно крепче. Кадровый дефицит, бля.

Черный, наверняка обкурившись, или пережрав своего любимого зелья, позвонил с претензией. И намеком на дружбу.

Паша только зубами скрипнул. Казачка, бля. Так подставить его! И еще после этого устраивать представления! Сам виноват. Прогнал. Надо было ее сразу поставить перед фактом, что она теперь его ровно настолько, насколько он захочет. Еще когда жопу сестры ее, дуры малолетней, от урок спасал.

Так нет. Решил сыграть в благородство. И вчера тоже. Дурак. Надо было ее везти сразу к себе. Как в тот, первый раз, когда реально думал, что она не против. И тут тоже не была бы против! Точно не была! Нельзя так быть против! Вот так: сначала трахаться до искр в глазах, до онемения всех мышц, до того, что задыхался ведь реально от ее отдачи, от ее покорности, нежности ответной… И как потом сидела рядышком, маленькая, уютная такая, как кошечка, мурлыкала… Мягко-мягко так… Размягчила и его, зараза хитрая, влезла в душу.

И потом кайф обломала. Он ведь уже на второй заход планировал, прямо там, в машине, а потом уже к себе везти, наплевав на остаток рабочего дня и дела. Вот как мозги задурила!

И только прояснить хотел непонятки. Реальные, тревожащие непонятки. Просто честно выяснить, чего хочет. Чтоб без игр. Не любил Паша игры, на работе хватало. А тут сразу простоты хотел, честности. Он-то с ней честный был. Всегда.

Вот и прояснил. Выяснил, бля. Что, оказывается, чуть ли не насильник. Что заставил.

Все заставил делать. И на коленях стоять, и член сосать. Зверь, бля. И рот ей тоже сам раскрыл. Ну вот что за пиздец у этих баб в башке вечно?

И нахера ему это? Надо прекращать, наверно. Надо возвращаться к прежнему режиму одноразового траха, без мотания нервов.

Но вот не тянуло. Все, что было до этой козы, теперь в другом свете виделось, в искусственном. И это настораживало. И… Нет, не пугало, конечно, но и не радовало. Просто новое, непонятное. И неприятное. Наверно. Скорее всего.

Он решил не торопиться. Отпустил домой, дурак. Пусть обдумает. На свежую голову.

И вот на тебе! Обдумала. Нет, нельзя, нельзя бабам думать. Не их это.

А ведь какая она у окошка стояла. Он аж замер, не смог шаг внутрь сделать. На фоне яркого, все заливающего света ее фигурка казалась игрушечной, словно статуэтка, изящная, женственная. Опять в узкой длинной юбке. На каблуках. И волосы – золотым ореолом. Плечики узкие, хрупкие, так ему их сжимать нравилось. Вообще все в ней нравилось. Хотелось закрыть дверь, подойти, прижать ее к подоконнику, дернуть очередную юбку-смертницу, ноги раздвинуть. И наконец-то получить все то, о чем думал эту ночь и утро.

За волосы на затылке, всей пятерней зарывшись, к себе, в спине прогибая, как кошку, добиваясь судорожного вдоха и выдоха из полных губ. Перехватить под грудь, двигаясь сильнее. Ему бы много времени не понадобилось, слишком сильно напряжение. И Паша уже практически так и собрался поступить. А почему нет? Это, в конце концов, его компания! Его бизнес. Имеет он право заняться сексом с нравящейся ему женщиной там, где хочется?

И тут Полина повернулась. И глаза ее, огромные, испуганные, остановили. Правда, не до конца. И упертость ее тоже завела. И Паша уже двинулся к строптивой казачке, чтоб воплотить свои фантазии в реальность. Вот только ошибку допустил. Дверь не запер.

И теперь шел к своему кабинету, терпя из последних сил.

Люди все же кругом, бить в кровь начальника службы безопасности холдинга на глазах у сотрудников этого холдинга – не очень верное в стратегическом плане решение.

Батя шел следом, не пытаясь по пути сбежать, и только сопение выдавало, что он напряжен.

Сонька, моментально уловив настроение начальства, даже из-за компьютера не показалась, только макушка рыжая наклонилась еще ниже. Умная девка. Не лезет под горячую руку. Губа не дура у старого черта. Сам-то он поглупее будет. Вот сейчас за глупость свою и огребет.

– Паша! – Батя, как только дверь закрылась, резво сделал шаг в строну, уходя с траектории возможного удара, – Паша, ты не прав!

– Пасть закрой, – сухо приказал Паша, обдумывая, как поступить. Как на место поставить. Ну не бить же его, в самом деле, прямо в кабинете? Для этого есть спортзал, но туда еще дойти надо. А терпения явно не хватит. – Не твое дело это.

– Паш, так нельзя. – Батя, на удивление, не желал угомониться и напрашивался на кулак. Вот очень.

Носорог, сдерживая себя, отошел к столу, прикурил. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Терпение, Паша. Терпение. Это – твой практически друг. Да что там? Реально, друг. Единственный. Он редко против что-то говорит. Значит, здесь дело серьезное. Не его, сука, дело! Совершенно не его! Но раз он так себя ведет…

Батя, предусмотрительно поставив между ними стул, чтоб, в случае неприятностей, была преграда, хоть и небольшая, посопел и продолжил, пользуясь тем, что Носорог пока молчит.

– Паш, надо тоньше, понимаешь? Ты ее просто напугаешь и все. Ты и так ее запугал уже. Если будешь силой таскать ее к себе в кабинет, она просто свалит. В полицию, конечно, не пойдет, не дура она. Но и ты ее больше не увидишь. Пойми это. Она не шлюха. Явно. Я наводил справки. Вообще ничего и никого. Не при рогом, как обычно, Паш. Притормози.

– Давно ты такой умный стал, а? – Паша развернулся наконец в Бате, и тот явно подуспокоился, поняв, что репрессии пока что отменяются. Носорог не притормозил, но задумался. Уже хорошо.

Паша насмешливо оценил диспозицию Бати, отошел к окну, затянулся опять, глядя на город.

– Ты, бля, думаешь, я не понял, за каким хером ты ее сюда притащил, а, стратег долбанный?

– Паш, ты же сам…

– Заткнись, а? Думал, я не просеку ничего? Да ты своего пацана специально на повышение погнал, чтоб место в приемной освободить. Думал, приведешь казачку, кстати, где данные на нее?

– Сейчас… – Батя торопливо что-то набрал на смартфоне, – сейчас у тебя будут.

– Хорошо… Так о чем ты думал, Батя, когда ее рядом с собой сажал? А? О том, что я не выдержу, ее под бок заберу, а тебе Соньку?

– Паш! Да я…

– Завали, а? И лицо попроще сделай. Как ты только переговоры проводишь, если все на роже написано?

Носорог докурил, опять глянул на Батю, насмешливо и уже без злости, и прошел к столу.

Батя, выдохнув, сел на тот самый стул, которым отгораживался все это время, и тоже закурил. Он интуитивно чувствовал, что, несмотря на свое наглое поведение и явный пролет в планах, так легко разгаданных Носорогом, сегодня ему этим рогом по башке не настучат.

– Интересно… – Паша поднял взгляд от экрана, – то есть по предкам непонятно, приезжие, и данных нет… А вот по родителям…

– Да, я тоже удивился, – кивнул Батя.

– А она в курсе?

– Нет, там выплаты через фонд шли, а твое имя вообще не фигурировало нигде. Я, как только получил данные, сразу ее проверил с этой стороны. Чисто все.

– Но ведь, я так помню, там суммы были нехилые? Какого хера она в такой жопе?

– Выясню. Все шло через Пузыря. А ты с ним сегодня неаккуратно…

– Так. – Паша опять углубился в документы, – пока он в больнице, по его службе аудит. По полной.

– Понял.

– По Черному данные недостаточны. Надо больше. Глянь не по последней его отсидке, а по предыдущим.

– Сделаю.

– Васю с больничного высади в кабинет, пусть в себя на работе приходит.

– Ага.

– Полину сейчас ко мне пришли.

– Паша…

Носорог поднял взгляд. Черный и страшный. Такой, что даже привычного Батю откинуло к двери.

– Полину. Ко мне. Сейчас.

– Понял.

Батя вышел за дверь, перевел дух незаметно, встретился глазами с Сонечкой, улыбнулся ей и подмигнул. Та, опять вспыхнув, отвернулась и забарабанила тонкими пальчиками по клавиатуре. Ничего, этот план не прокатил, другой будет.

А вот казачке сейчас придется несладко…

Глава 23

Я нервно поправила на груди блузку, проверяя, все ли пуговицы застегнуты, покосилась на абсолютно спокойное и нелюбопытное лицо секретарши Носорога и открыла дверь.

И такое у меня было ощущение, словно в преисподнюю захожу. Прямо в жар сразу кинуло.

Я, после нашего дурацкого разговора, ждала чего угодно. Того, что мне сходу укажут на диван, чтоб ложилась и ноги раздвигала. Того, что кинут в лицо трудовой… Или нет, откуда у него моя трудовая? Просто сухо сообщат, что я больше здесь не работаю. Был еще вариант, что прижмут сразу к этой двери и трахнут прямо там, стоя, не отходя от кассы, так сказать… Потому что настроение у Паши, когда он уходил прочь по коридору, таща за собой, как на привязи Сергея Витальевича, словно древний варвар пленника, было вполне разрушительным.

По крайней мере, обитатели директорского этажа сидели на своих рабочих местах тихо, как мыши под веником, и не выползали даже за бутербродом.

Я же, отморозившись наконец, убрала разбитую чашку, вытерла кофе и… Налила себе еще. И плеснула туда коньяка из запасов безопасника. Мне это было очень надо. А ему, вполне возможно, и не пригодится уже.

Первый глоток подарил измученной нервной системе блаженство, горячо прокатившись до желудка, так, что я его путь реально ощущала. Я поспешно отпила еще и почувствовала, как выдыхаю. Кислород заполнил легкие, вызвал даже небольшое головокружение. Я что, все это время не дышала, что ли? Сомнительно, но возможно…

Значительно придя в себя и запретив думать о возмутительном, хамском, унизительном предложении Носорога, я опять отвернулась к окну, наблюдая уже стремящееся к зениту солнце. Обед скоро. И это хорошо. Схожу, пожалуй, в кафе. Тут, на втором этаже прямо. Пройдусь. Что бы взять? Может, салат? Да, наверно, салат. Дешево и сытно…

Короче говоря, понятно, что я забивала голову чем угодно, чтоб только не думать, не вспоминать, не пережевывать опять произошедшее. Наверно, зря я согласилась здесь работать… Если такие нервы в первый рабочий день… То я либо сопьюсь, имея доступ к спиртному практически бесконтрольно, либо с ума сойду от напряжения, когда Носорог в очередной раз по-барски мотнет головой в сторону своего кабинета. Или комнаты отдыха. Или еще какого-нибудь помещения, где можно спокойно трахнуть свою подчиненную. И вот как ему, скоту, объяснить, как достучаться?

Тут дверь открылась, и появился Сергей Витальевич, которого я, если честно, живым уже и не ожидала увидеть. Но, судя по всему, он был опытным укротителем диких носорогов, потому что выглядел хоть и потрепанным, но вполне бодрым. Вот только взгляд прятал. И не надо было быть особо сообразительной, чтоб понять, почему. Не смог, значит, отбить подчиненную у зверя. А, может, сам мной откупился в итоге… Неважно это. Значит, что? Значит, закончена моя карьера в этой компании, так и не начавшись. Потому что терпеть я такое больше не собираюсь.

– Полина, зайди, пожалуйста, к Павлу Сергеевичу, – безопасник прятал глаза и выглядел довольно стыдливо.

Я молча посмотрела на него несколько долгих секунд, а затем сказала твердо:

– Хорошо. Расчет тогда на карточку жду, как и положено по КЗоТ.

И двинулась мимо него на выход.

Сразу на выход, потому что ни к какому Носорогу я идти, конечно же, не собиралась. Хватит. Ходила уже. И, в принципе, даже не могу сказать, что мне не понравилось…

Но тело – это тело, а вот голова…

– Полина, постой, – безопасник преградил мне дорогу, настойчиво утянул обратно в окну, – не надо резких движений. Он просто поговорит.

– Да?

Плохо дело. Совсем меня Сергей Витальевич дурочкой считает.

– Полина, я понимаю, он довольно непростой человек…

Ну да. Не человек только. Носорог. Сметет с пути, потопчется и не заметит даже.

Уже смел. Уже потоптался. И теперь еще хочет. Потому что понравилось.

– Но он на самом деле просто не знает, просто не может… Короче говоря, Полина, зайди к нему. Ничего он тебе не сделает. У него вопрос какой-то к тебе.

Я постояла, поизучала бегающие глаза безопасника. Зачем я тебе, Сергей Витальевич, а? Только потому, что хочешь под хозяина подложить, выслужиться? Не очень похоже. Иначе не стал бы рисковать шкурой, пытаясь меня прикрыть. Явно это не игра была с твоей стороны. А зачем же?

– Хорошо.

Я сказала это и поняла, что ошибку делаю. Надо было сразу, гордо и смело. Но почему-то безопасник, даже понимая, что явно не договаривает чего-то, вызывал доверие. И это было странно, учитывая обстоятельства.

Да и, к тому же, вдруг Носорог реально хочет поговорить? Ну, мало ли… Может, ему Сергей Витальевич мозги вправил?

И есть шанс, что меня услышат? И есть шанс, что от меня отстанут?

Я обошла босса и двинулась в сторону директорской двери.

Соня, его шикарная длинноногая секретарша, при виде которой у любой модели случился бы комплекс неполноценности, только кивнула мне на дверь и опять углубилась в работу.

Какие они все здесь разговорчивые. Прямо куртуазный век… От Носорога что ли манерам учатся?

Я зашла в кабинет, ожидая чего угодно. И, по сути, готовая ко всему, даже к новому унижению, которое я терпеть не намерена была больше.

Но Носорог, спокойно сидящий за своим столом, только сухо кивнул мне и предложил, опять же жестом, стул.

– Полина, – он поднял на меня взгляд, настолько не сочетающийся с его нарочито равнодушным, спокойным голосом и расслабленным лицом, что я даже поежилась невольно. Деловой, фирменный носорожий тон, глаза, черные до умопомрачения, лавой выплескивающееся на меня оттуда желание, острая похоть… Ладони, спокойно лежащие на столешнице. Костяшки крупные, пальцы длинные, запястья широкие… Черт… И почему я завожусь? Вот что за сука такая течная? Как это он на меня так действует? Ведь нормальная я, спокойная всегда была, отстраненная даже!

Он меня испортил, испачкал своей жадностью похотливой, своей настойчивостью бешеной. И теперь я, глядя на него, так спокойно сидящего за столом, еле унимала себя, чтоб не думать о том, что между нами совсем недавно происходило. Не вспоминать его поцелуи, его руки на моем теле, его движения во мне… Ласку его пальцев в моих волосах, запах его кожи после секса… Черт, черт, черт!!!

А он нарочно замолчал, словно понимая мое состояние, хотя я ничем, совершенно ничем себя не выдала!

Молчал, смотрел на меня, в черную лаву погружая, топя в ней. Ждал. И я поняла, чего он ждет. Моей инициативы. Моих вопросов. О чем я его спрошу первым делом? Именно так, скорее всего, он ведет себя на переговорах. Молчит, смотрит… И ждет. Изучает противника. И противник не выдерживает напора его бешеных глаз, выдает себя, взволновавшись. И невольно проявляя свой интерес. Свое слабое место. И дальше его уже можно крутить. И переть напролом. И догонять и дотаптывать.

Но не выйдет со мной, Паша! Не выйдет!

Я, опустив ладони на колени, сидела и ждала, когда ему надоест на меня смотреть. И когда он, наконец, начнет говорить.

И добилась своей маленькой победы. Паша удивленно моргнул, и продолжил:

– Полина, я хочу предложить тебе вариант сотрудничества.

Да, новое определение служебному сексу. Сотрудничество. Красиво. И не пошло совсем…

– Я думаю, что Ба… Сергей Витальевич обойдется без личного помощника, слишком ему жирно будет, сс… Кхм! Так вот. У меня открыта вакансия специалиста по связам с общественностью. Я думаю, она тебе больше подойдет. Перспективы, знаешь ли… И зарплата другая совсем. С завтрашнего дня можешь приступать. Или даже с сегодняшего.

Я минуту помолчала, переваривая сказанное.

Его беспросветный цинизм и наглость. Специалист, значит, по связям… По одной, очень даже конкретной связи. Решил по-другому вопрос решить? Понимает, что я рядом с ним долго не продержусь на расстоянии? Сама прыгну в его руки? Как недавно в машине? Если не получается по-простому вывезти, силой загнав меня под себя, то можно и по более расширенному пути двинуться. А итог-то один.

– Я могу отказаться? – тихо и твердо спросила я, не поднимая взгляда.

– Да.

И почему это прозвучало как «попробуй только»?

– Тогда я отказываюсь.

Вот. Попробовала. Пошел ты, нах*р, Носорог, со своими предложениями.

Я наконец-то подняла на него взгляд, стараясь, чтоб мой посыл дошел до него в полном объеме. И он, судя по чуть дрогнувшим ноздрям, дошел.

– Чего ты, бл*, хочешь? А? – низкий рык прозвучал диссонансом с его прежним спокойным деловым тоном. Жутким таким диссонансом. И сразу же стало очевидным, что Паша сдерживался из последних, вот самых распоследних сил. И, судя по тону, кончилось его терпение. Совсем. И сейчас меня носорожьей тушей снесет с пути. И ладно, если еще без травм.

– Я хочу спокойно работать. Там, где я хочу. И жить. Так, как я хочу. Без оглядки на кого-либо.

Я говорила это все и удивлялась, откуда вдруг голос-то прорезался? Обычно я только пищу рядом с ним, и это, наверно, дико заводит. Раз каждый раз с раздвинутыми ногами в итоге оказываюсь.

А тут прямо железная вумен. Где силы на это взялись? Особенно, учитывая, что от взгляда его жгучего по-прежнему все внутри переворачивается, и ноет, и стонет, и уговаривает, чтоб не дурила уже, что хватит, иди к нему, давай, сядь на колени, положи эту большую тяжелую ладонь себе на живот, задрожав от сладкого предвкушения и такой нужной жесткости…

– То есть, я мешаю?

– Не помогаешь.

– Полина… – Паша не вставал с кресла, откинулся только на спинку, не отрывая от меня взгляда своего порабощающего, – я же уже говорил… Тот случай в лифте… Та ситуация… Возможно, я не так понял тебя. Это да. Но потом-то все было по согласию. Тебе хотелось. Мне тоже. И после этого. И недавно. Я не понял, в чем причина отказа? Что тебя не устраивает? Сейчас?

– Меня не устраивает то, что ты воспринимаешь меня, как свою постельную игрушку, Паш. – Я, понимая, что сейчас реально есть возможность донести до него информацию, постаралась унять свою внутреннюю шлюху, радостно повизгивающую под его разбойным взглядом, и собралась. – Я не хочу прибегать к тебе по щелчку пальцев и раздвигать ноги. Не хочу просто жить в твоем доме, как… Кошка, которую подобрали на улице. Питомец. Которого можно трахать. А потом – выкинуть прочь. Ведь ты не строишь никаких серьезных планов на мой счет, так ведь, Паш? Хочешь просто секса?

– И что в этом плохого? Ты же знаешь, я могу быть… Благодарным. И тебе это все тоже нравится. Тебе нравится, как я тебя трахаю. А мне нравится это делать с тобой. И в чем проблема, я не понял?