Текст книги "Хищник"

11

Терри, шофер Эрика, открыл дверцу, и Крис забрался в салон. Было девять часов утра. К этому времени Терри уже успел отвезти Эрика на Манхэттен, а Кэсси ушла в восемь часов, оставив дом на попечение Хуаниты.

– Вы, надеюсь, представляете себе, куда мы едем? – спросил Крис у светловолосого, коротко стриженного водителя в форменной фуражке.

– В Уэстчестер, – коротко ответил Терри. – К мистеру Джорджу Калхауну. Не беспокойтесь. Я знаю дорогу.

– Спасибо вам за любезность, – поблагодарил водителя Крис.

– Босс приказывает – я исполняю, – все в том же лапидарном стиле отозвался Терри.

– Вот уж не думал, что директорам отделов «Блумфилд Вайса» положен персональный лимузин с шофером.

Терри рассмеялся:

– А он им и не положен. Лимузин – личная инициатива мистера Эстли. Когда у меня есть время, я исполняю обязанности шофера.

– Понятно. А чем вы еще занимаетесь?

– Я – профессиональный телохранитель. Мы познакомились с мистером Эстли два года назад в Казахстане, когда я помог ему выбраться из одной переделки. С тех пор я работаю на него.

Слова водителя заинтриговали Криса.

– Я и не знал, что Эрику требуется персональный телохранитель. Что же случилось?

– Его пытались похитить. Но мы, слава Богу, отбились.

– Bay! – воскликнул Крис. – Оказывается, быть банкиром в наше время становится опасно.

– Не особенно, – последовал ответ. – Я сопровождаю своих клиентов только тогда, когда они ездят по «горячим точкам». Или встречаются с людьми, которые могут представлять потенциальную опасность. Но такое бывает редко. Девяносто пять процентов своего рабочего времени я посвящаю наблюдениям или просто кого-то жду. Бывает, правда, что мне приходится применять силу или даже стрелять. Должен вам заметить, работаю я неплохо. До сих пор мне еще не случалось терять клиента.

– Значит, я могу быть уверен, что до Уэстчестера я доеду?

Терри рассмеялся:

– Вы доедете туда, сэр!

Они свернули на скоростную трассу «Лонг-Айленд».

– Извините за любопытство, – сказал между тем Терри. – Вы, случайно, не имеете отношения к Станиславу Шипеорскому?

– Самое непосредственное. Я его сын. Но вы – первый человек, который спросил меня об этом. Вы что, тоже играете в шахматы? Или, быть может, играли?

– Вы угадали. Я люблю читать шахматные книги, где разбираются старые партии. Как-то мне посчастливилось купить книгу «Королевская индийская защита», там есть комбинации, названные его честь.

– Это правда. В шахматах у него были кое-какие открытия. Помнится, он всегда любил играть черными.

– А вы сами играете?

– Больше не играю, – сказал Крис. – В детстве увлекался, но потом отец умер, и я понял, что так хорошо, как он, не смогу играть никогда.

Они болтали о шахматах до тех пор, пока не въехали в пределы округа Уэстчестер. Джордж Калхаун жил в классическом американском загородном домике. Это было двухэтажное деревянное строение, выкрашенное в белый цвет, с подъездной дорожкой, лужайкой и непременным почтовым ящиком у ворот. Крис вышел из машины и позвонил в дверь. Терри остался дожидаться в лимузине.

Двери открыл сам Калхаун. За десять лет, что они не виделись, Калхаун еще больше полысел, поседел и располнел, морщины стали более глубокими, хотя общее выражение лица смягчилось. Криса он узнал не сразу.

– Моя фамилия Шипеорский, – сказал Крис, протягивая Калхауну руку. – Я когда-то учился на курсах в «Блумфилд Вайсе».

– Как же, припоминаю, – сказал Калхаун. – То-то мне показалось, что ваше лицо мне знакомо. Чем могу?

– Я хочу поговорить с вами об Алексе Леброне.

– Об Алексе Леброне, говорите? Еще один? В таком случае, я думаю, вам лучше войти в дом.

Калхаун провел Криса в гостиную, где вовсю орал телевизор. Там он предложил Крису стул и убавил громкость телевизора.

– Садитесь. Вы приехали ко мне, чтобы сообщить, что тогда случилось?

– Нет, – сказал Крис. – Я приехал к вам, чтобы выяснить, как все обстояло на самом деле.

Калхаун фыркнул:

– Вы сами там были – на борту яхты. Кому знать о том, что тогда произошло, как не вам?

– Да, я знаю, что тогда случилось, – сказал Крис. – Алекс упал в воду и утонул. Но меня больше занимают не события на яхте, а то, что им предшествовало.

– Что им предшествовало? – в изумлении повторил Калхаун.

– Именно. Если не ошибаюсь, у Алекса были проблемы с наркотиками?

Калхаун с подозрением посмотрел на собеседника.

– Это сведения конфиденциального характера.

Крис выдержал сверлящий взгляд Калхауна.

– Не сомневаюсь. Более того, я уверен, что вы, прослужив верой и правдой «Блумфилд Вайсу» столько лет, вряд ли захотите обсуждать сейчас трагический случай, имевший место в банке десять лет назад.

Неожиданно Калхаун расхохотался. По крайней мере Крис расценил этот лающий звук именно как смех.

– Изволите шутить? Я прослужил банку двадцать шесть лет, а правление за шесть месяцев до моего пятидесятилетнего юбилея прислало мне уведомление об увольнении. Как вы думаете, у меня есть возможность найти новую работу в таком возрасте?

Крис едва заметно усмехнулся. Что поделаешь? Ирония судьбы. Сам-то Калхаун был большим любителем увольнять людей. Он даже возвел это в ранг своей деловой философии. Уж если кто и заслужил от судьбы хороший пинок, так это был именно Калхаун.

– Ладно. Я вам все расскажу, – сказал, отсмеявшись, или, вернее, отлаяв свое, Калхаун. – Дело было так: после экзамена по матучету мы решили провести тестирование всех американских слушателей на наркотики. Положительный результат был зафиксирован только у одного слушателя – Алекса Леброна. Я потребовал его отчисления на следующий же день, но главный менеджер по закладным Том Рисман не желал даже слышать об этом. Тогда я предложил Алексу выдать нам тех, кто снабжал его наркотиками, и дал ему на размышление два дня – уик-энд. Вы, наверное, знаете, что у Алекса была смертельно больна мать, он наделал уйму долгов – и это не считая выплат по медицинской страховке? Другими словами, хорошая работа была ему необходима. Кроме того, парень знал, что, если мы предадим гласности порочащие его сведения, это непременно отразится на состоянии его матери. Короче говоря, я считал, что припер его к стенке. Он сам очень просил администрацию курсов держать дело в тайне. – Калхаун криво улыбнулся. – Я перестарался. Сказал, что сделаю его проступок достоянием средств массовой информации, я был уверен, что он заговорит.

– А вы не боялись подмочить репутацию «Блумфилд Вайса»?

– Нет – и в этом все дело. Банк и так был замазан: пресса считала, что кое-какие наши агенты распространяют не только ценные бумаги, но и наркотики. Другими словами, «Блумфилд Вайс» должен был как-то реабилитироваться.

– И кто же снабжал наркотиками Алекса? Калхаун вздохнул:

– Мы так об этом и не узнали. Алекс утонул. Это было в тот самый уик-энд, который я дал ему на размышление.

– Но вы хотя бы приблизительно знаете, кто это мог быть? Быть может, кто-нибудь из «Блумфилд Вайса»?

– Это мог быть кто угодно. От привратника из дома, где он жил, до любого из его приятелей, включая ведущего менеджера Тома Рисмана. Но мне почему-то кажется, что привратник сразу бы раскололся, узнай он про такое дело.

Крис кивнул и спросил:

– Вы проводили собственное расследование?

– Нет, конечно, – сказал Калхаун. – Как только мы узнали о том, что Алекс утонул, мы сразу же постарались замять дело. Тем более к расследованию сразу же подключилась полиция.

– Да, помнится, полицейские задавали нам множество вопросов.

Калхаун хмыкнул:

– А знаете почему? Они вам не верили. Нам пришлось как следует на них надавить, чтобы замять дело.

– И как же вам это удалось?

– Это было не в моей компетенции, – сказал Калхаун, – и происходило на очень высоком уровне. Но так уж вышло, что полицейские сначала задавали всем вопросы, а потом вдруг перестали их задавать.

«И слава Создателю», – подумал Крис.

– Еще мне хотелось бы узнать результаты психологического тестирования, которое вы устраивали.

– Психологическое тестирование – штука полезная. Помогает раскрыть личность студента. Выяснить прежде всего, кто они такие – как говорится, рядовые игроки команды или, к примеру, неформальные лидеры группы, – ну и так далее... К чему скрывать, нам в «Блумфилд Вайсе» нужны были сильные личности, победители, которые со временем пришли бы к руководству банка и обеспечили его процветание.

– Скажите, эти тесты позволяли отличить тех, кого вы называете сильными личностями, от просто психически неполноценных людей – психопатов или маньяков?

– Это сложный вопрос. Как известно, психические отклонения есть у всех. Надеюсь, вы не станете отрицать, что чем талантливее человек, тем больше у него отклонений от так называемой общепринятой нормы? Иногда такие отклонения выглядят весьма подозрительно. Но нас личные проблемы слушателей не интересовали. Нас волновал только один вопрос: как слушатели проявят себя в работе?

– А как насчет Стиви Матцли?

– Обыкновенное исключение из правила. Как работник он проявил себя великолепно. Пока его не уволили.

– Но потом, если мне не изменяет память, он кого-то изнасиловал?

Калхаун недоуменно посмотрел на Криса.

– Неужели я виноват еще и в этом?

– Разве тесты не давали прямое указание на степень агрессивности того или иного слушателя?

– Кто вам об этом сказал? – бросил Калхаун.

Крис пожал плечами:

– Слухами земля полнится.

Калхаун вздохнул:

– Если рассматривать дело предвзято, можно, пожалуй, прийти и к такому выводу. Но в психиатрии почти не бывает однозначных оценок.

– Наверное, так оно и есть, – поспешил согласиться Крис, опасаясь вызвать неудовольствие Калхауна. Ему предстояло узнать у него еще одну важную вещь. – Тест выявил еще кого-нибудь с отклонениями, аналогичными Матцли?

– Я этого не помню, – сказал Калхаун.

– Быть может, кто-то из тех, кто находился на яхте в ту роковую ночь? – спросил Крис. – Алекс, например?

– Говорю же вам, я не помню, – сказал Калхаун, глядя в упор на Криса.

– Вы просматривали личные дела, после того как погиб Алекс?

– Не помню, – заявил Калхаун.

– Что значит «не помню»? Вы как директор курсов после такого чрезвычайного происшествия должны были сделать это первым делом.

– А вот я утверждаю, что этого не помню, – сквозь стиснутые зубы произнес Калхаун. – Но даже если бы я и просматривал личные дела слушателей, все равно вам об этом не сказал бы. Это конфиденциальная информация.

Крис уже не сомневался, что Калхаун что-то знает, но решил приберечь эту информацию для себя. Поэтому давить на него дальше не было смысла.

– Я все понимаю, – переводя дух, сказал Крис. – Ну а как быть с психологами, которые проводили тесты? Неужели ни у кого из них не возникло комплекса вины после смерти Алекса или того, что учинил Матцли?

Калхаун хмыкнул:

– Есть такая дамочка. Ее зовут Марсия Хорват. Помню, она настаивала на том, чтобы программу психологического тестирования отменили.

– Это она тестировала Стиви Матцли?

– Она самая.

– А еще кто-нибудь из испытуемых вызвал у нее тревогу?

– Возможно. Я точно не помню.

Крис понял, что большего выдоить из Калхауна ему не удастся.

– Спасибо, что согласились со мной поговорить, мистер Калхаун.

– Насколько я понимаю, вы не собираетесь рассказать мне о том, что произошло тогда на борту яхты? – с ехидной улыбкой произнес Калхаун.

– Как, разве вы не заметили? Я уже все вам рассказал. – Когда Крис говорил с Калхауном, лгать ему было легко.

– Да бросьте. После того, что случилось, только и было разговоров, будто на борту яхты собрались одни психи. Там что-то должно было произойти, обязательно.

– Произошло. Алекс Леброн упал в воду и утонул, – сказал Крис.

– Ясно, – буркнул Калхаун. – Собираетесь и впредь придерживаться своей версии.

Крис поднялся, чтобы уйти. Потом, однако, на минутку задержался.

– Когда я пришел и сказал, что хочу поговорить об Алексе Леброне, вы сказали: «Еще один». Следует ли из этого, что у вас уже кто-то наводил справки об Алексе?

– Да, наводил. Его брат. Или тип, который называл себя его братом.

– Маркус Леброн! Такой высокий, тощий парень?

– Точно. Какой-то весь неухоженный, как будто неделю не принимал ванну. Похоже, он поставил целью всей своей жизни выяснить, отчего погиб его брат.

– И что же вы ему сказали?

– Немного. Этот парень не внушил мне доверия, – произнес Калхаун, подмигнув.

– Он вам оставил адрес или какие-то свои данные?

– Нет. Думаю, я ему тоже не понравился. Но у него на машине были номера Вермонта.

– Номера Вермонта? Спасибо и на этом. – Протянув Калхауну руку, он сказал: – Будьте здоровы, Джордж.

Калхаун пожал протянутую ему Крисом руку. Направляясь к машине, Крис вытер руку о брюки. Он искренне надеялся, что Джордж Калхаун не найдет себе работы до самой пенсии.

* * *

Терри отвез Криса в город и высадил у небольшого отеля для бизнесменов неподалеку от Сити. Вселившись в комнату, Крис открыл свой портативный компьютер, подключился к Интернету и занялся поисками Маркуса Леброна.

Это оказалось далеко не таким простым делом, как представлялось Крису поначалу. Прежде всего номер телефона Маркуса Леброна в пределах Штатов не значился. Было, правда, два М. Леброна – один жил в Вашингтоне, а другой в Техасе, но после небольшой проверки Крис установил, что их зовут Мэтью и Майк.

Тогда Крис приступил к поискам Маркуса, прочесывая сайт «Мелкие предприниматели». Довольно скоро он обнаружил мебельщика по имени Маркус Леброн, который поставлял мебель для некоей миссис Фармлоу в Манхэттене. Адреса мебельщика на сайте, правда, не значилось, зато обнаружить миссис Фармлоу не составило никакого труда. Она с радостью согласилась помочь Крису и, хотя, как выяснилось, непосредственно с Маркусом Леброном дела не имела, дала Крису телефон своего дизайнера. Крис перезвонил ее дизайнеру и получил довольно нелюбезный ответ. Правда, когда Крис сообщил ему, что Маркус – его старинный приятель из Англии, с которым он не виделся уже десять лет, тот расчувствовался и дал ему адрес. Крис глянул на карту. Выяснилось, что Маркус Леброн живет в крохотном городишке в горах штата Вермонт.

Крис решил, что звонить туда не стоит: Маркус ясно дал понять, что встречаться с ним не намерен. Маркуса лучше всего брать на испуг. Поэтому Крис позвонил в транспортное агентство и заказал себе билет на самолет до Берлингтона.

Гораздо легче оказалось разыскать доктора Марсию Хорват. У нее был офис в Вест-Сайде, и она, переговорив с Крисом, согласилась уделить ему четверть часа утром на следующий день. Крис, обрадованный тем, что день прошел не зря и он заметно – так, во всяком случае, ему казалось – продвинулся в своем расследовании, вышел из гостиницы, доехал на такси до «Пенн-стейшн», и сел на поезд до Принстона.

* * *

«Мелвилл капитал» занимал первый этаж уютно обставленного и тщательно покрашенного домика, который и впрямь больше напоминал загородный коттедж, нежели офис. Крис приехал туда за несколько минут до четырех часов, после чего был препровожден женщиной весьма полной комплекции в кабинет доктора Жижки.

Просторная, наполненная воздухом, с парочкой прозрачных акварелей на стенах комната, заставленная полками с подписками академических журналов и мягкой мебелью, больше походила на помещение для отдыха преподавателей колледжа. Вечернее солнце проникало внутрь сквозь безупречно вымытые стекла и золотило столешницу огромного дубового стола и лысину сидевшего за ним человека.

Хозяин кабинета внимательно читал толстый академический журнал, вглядываясь в его страницы сквозь линзы очков.

Заметив Криса, он улыбнулся, отложил в сторону журнал, поднялся с места и, обойдя вокруг стола, протянул посетителю руку.

– Меня зовут Мартин Жижка.

– Крис Шипеорский.

– Прошу садиться, – радушно улыбаясь, произнес доктор Жижка, указывая Крису на один из мягких диванчиков.

Жижка был небольшим человечком пятидесяти примерно лет от роду с яркими голубыми глазами на круглом лице. – Мне очень жаль, что у нас в распоряжении не более тридцати минут, но через полчаса в этом офисе начнется столпотворение.

– Я вас понимаю, – сказал Крис. – Рынок никогда не бывает в состоянии покоя.

– Никогда, – заверил его Жижка, кивая лысой головой.

– Насколько мне известно, вы управляете денежными средствами ряда колледжей, – уточнил Крис.

– Совершенно справедливо, – сказал доктор Жижка. – Прежде я был профессором экономики в Мелвилл-колледже в Огайо. Профессура, которая пыталась вкладывать свои скромные, в общем, средства, в деловые предприятия, была недовольна тем, как велись дела, и мне предложили возглавить менеджмент. Со временем к нам присоединилось еще несколько колледжей, и в результате я возглавил весьма солидный инвестиционный фонд, к которому примыкают все новые и новые учреждения.

– И всеми своими делами вы управляете отсюда? – осведомился Крис, обозревая комнату, где на столе стоял всего один компьютер.

Жижка улыбнулся:

– Как вы понимаете, я уже не занимаюсь покупками и продажами лично. Я пользуюсь услугами посреднических фирм – таких, к примеру, как ваша. Я же принимаю, что называется, стратегические решения. Мне многого не надо, – добавил он, – главное для меня – покой и возможность почитать книжку.

Крис подумал, что покоя в инвестиционной деятельности как раз не бывает, и решил, что недооценил доктора Жижку, который довольно быстро вычислил, что фонд «Карпаты» находится в затруднительном положении. Тем не менее он сказал:

– Когда вы вкладывали свои средства в «Карпаты», вам казалось, что такое решение обеспечит вам желанный покой?

– Отчасти.

– Как прикажете это понимать?

– Очень просто. Желанный покой нам обеспечивала Ленка, руководившая фондом «Карпаты».

– Вы что же, давно знали ее?

– Да. Именно с ней мы начали операции на фондовом рынке. И она зарекомендовала себя с самой лучшей стороны, хотя нам предлагали свои услуги даже такие киты, как «Блумфилд Вайс». Хотя я был, в принципе, мелким клиентом, Ленка не забывала присматривать за мной и давать мне ценные советы. Прибыли росли, и я со временем передал в ее ведение все средства нашей фирмы. К тому же у нас было много общего – ее отец, как и мой, родом из небольшого чешского города. Короче говоря, пока фондом «Карпаты» занималась Ленка, все шло прекрасно.

Жижка подошел к столу и снял очки с закругленными металлическими дужками.

– Весть о том, что произошло с ней в Праге, произвела на меня ужасное впечатление. – Он покачал головой, потер руками покрасневшие глаза, после чего поднял их на Криса. – Ну так вот, – продолжил он, – поскольку наши успехи были связаны с Ленкой, я допускаю, что после ее смерти все может измениться к худшему, и считаю разумным отозвать свои средства из фонда «Карпаты». Я очень надеюсь на ваше понимание.

Крис, как ни странно, понимал мотивы, которыми руководствовался Жижка, но молчать не стал.

– Но ведь интеграция в Европе принимает все большие размеры, и вы, отзывая средства, лишаете себя тем самым отличной возможности зарабатывать деньги.

– Все это, конечно, так, – сказал Жижка, – но и осторожность не помешает.

Крис разразился небольшой прочувствованной речью о перспективах развития фондового рынка Центральной Европы, хотя и понимал, что все его слова ни к чему. Жижка доверял Ленке, вложил деньги в фонд «Карпаты» с ее подачи и теперь, после ее смерти, намерен отозвать свои средства. Какие бы золотые горы ни сулил сейчас Крис Жижке, он уже не откажется от своего решения.

Время между тем утекало. Обещанные Жижкой полчаса почти истекли. Крис поднялся с места.

– Спасибо, что выслушали меня, доктор Жижка.

– Вы ведь партнер Ленки, – сказал Жижка. – Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.

– Да, я был ее партнером, – сказал Крис, пожимая Жижке руку. Доктор оказался вполне приличным человеком, и все, что он говорил, было столь же прилично и достойно. Во всяком случае, его слова разительно отличались от того, что наговорил Крису при встрече Руди Мосс. – Мне до сих пор кажется, что она все еще со мной, и «Карпаты» – наша общая с ней фирма. Она верила в меня, и я ее не подведу.

Жижка поднял на Криса глаза, некоторое время внимательно в него всматривался, а потом сказал:

– Я в этом не сомневаюсь.

– Быть может, вы все-таки измените свое решение, – сказал Крис. – Если не ради меня, то хотя бы ради Ленки.

Жижка заколебался. Казалось, он хотел что-то сказать, но вместо этого подошел к двери и открыл ее.

– До свидания, – произнес он. – И желаю вам удачи.

* * *

Крис вернулся к себе в отель в самом мрачном расположении духа. Хотя Жижка и не подтвердил своего желания отозвать средства, он также не сказал и обратного. Крис позвонил Олли домой, чтобы узнать, как дела в офисе. В Англии было около полуночи, но Олли оказался неожиданно разговорчивым. Рынок в стагнации, сообщил он, котировки снижаются. При этом Олли считал, что неожиданное оживление словацкого рынка может положительно сказаться на котировках. Прежде Крис обязательно посоветовался бы с Ленкой, но ее не было, и приходилось полагаться на людей, которые имелись в его распоряжении. Поэтому Крис велел Олли покупать словацкие ценные бумаги. Олли не спросил его о «Мелвилл кэпитал», и Крис не стал ничего ему говорить о встрече с доктором Жижкой.

Повесив трубку, Крис оглядел стерильный гостиничный номер, и им мгновенно овладела тоска. Сменив одежду, Крис прихватил бумажник и вышел на улицу. Он был голоден, а потому двинулся вверх по Ист-Сайд в поисках знакомых ему еще со старых времен кафе. Наконец он набрел на заведение, куда они с Дунканом и Йеном имели обыкновение захаживать по вечерам, и, толкнув крутящуюся дверь, вошел внутрь.

Ему было жаль, что Меган десять лет назад принадлежала не ему, а Эрику. Возвращаясь мысленно в прошлое, он понимал, что время, которое он провел с Тамарой, было растрачено зря. Разумеется, он сознавал, что в те дни увести Меган от Эрика он бы не смог. Ни при каких условиях. Но думать о такой возможности было все равно приятно. К тому же он не сомневался, что в ближайшее время снова встретится с Меган. И осознавать это тоже было приятно.

Перекусив на скорую руку и выпив пива, Крис двинулся в обратный путь и в скором времени оказался на пересечении улиц неподалеку от своего отеля. В марте в Нью-Йорке всегда холодно и дождливо. Крис поднял воротник куртки, засунул руки в карманы и быстро зашагал по переулку к подъезду своего отеля, который находился от него на расстоянии квартала.

Неожиданно кто-то сильно толкнул его в спину, и Крис всей массой своего тела налетел на какую-то дверь и ударился о ее металлическую поверхность. В следующее мгновение он ощутил у себя на щеке леденящее прикосновение ножа. Он попытался было повернуться, но при малейшем его движении клинок все глубже врезался в лицо. Кое-что, правда, ему удалось разглядеть. Клинок ножа к его лицу прижимал человек с черными усиками, в черном шарфе, замотанном вокруг горла, и в маленькой вязаной шапочке, натянутой на уши. Хотя он был ниже Криса на несколько дюймов, силен он был как черт и дело свое знал отлично.

– Стой тихо, – хрипло прошептал усатый. – И слушай.

Крис, почувствовав, как по прижатому к его щеке клинку ножа стали стекать капли его собственной крови, предпочел выполнить команду бандита.

– Вот что я тебе скажу, – продолжил усатый, чей голос слегка напоминал голос Марлона Брандо. – Ты больше не будешь задавать вопросов, ты сядешь в самолет и улетишь в свою Британию. И ты забудешь все, что было связано с Ленкой. Ты меня понял?

– Понял, – стиснув зубы, произнес Крис.

– Точно понял? Уверен?

– Понял. Уверен.

– Ладно. Иди пока. Но помни: я буду за тобой наблюдать. – Нож незнакомца перестал терзать щеку Криса, после чего Крис неожиданно получил сильнейший удар в солнечное сплетение, отчего согнулся чуть ли не пополам. Хватая ртом воздух, он повернулся, чтобы как следует рассмотреть убегавшего незнакомца, но ничего, кроме метнувшейся в темноту фигуры в черной куртке, увидеть не успел. Зато он увидел женщину, которая с открытым от ужаса и изумления ртом наблюдала за этой сценой с другой стороны улицы. Когда преступник скрылся, женщина торопливо зашагала в противоположную от Криса сторону. Других свидетелей происшедшего не было.

Крис отлепился от двери, к которой его прижал нападавший, и инстинктивно коснулся щеки. Она кровоточила, и довольно сильно. Приложив к ране платок, Крис рысью направился к подъезду отеля.

Консьерж, увидев залитое кровью лицо постояльца, пришел в ужас, что, однако, не помешало ему сбегать за аптечкой и оказать Крису первую помощь. Он же предложил Крису вызвать полицию, но тот ответил, что, поскольку порез невелик, в этом нет необходимости. Задыхаясь от волнения и содрогаясь всем телом, Крис торопливо поднялся к себе в комнату.

Оказавшись в номере, он первым делом направился в ванную, взглянул в зеркало и замер. На зеркальной поверхности кровью были выведены слова:

«Это я убил Ленку».

Крис в ужасе выскочил из ванной, прошел в гостиную и рухнул на диван, спрятав лицо в ладони. Теперь лихорадка стала терзать его по-настоящему – его бросало то в жар, то в холод. Он был взволнован, напуган и ничего не понимал. Кто этот человек? Как он оказался у него в номере? Быть может, он и сейчас здесь находится?

Взяв себя в руки и переведя дух, Крис поднялся с дивана и отправился обследовать комнату, открывая все двери и заглядывая во все темные углы. Он даже за занавески заглянул, хотя было очевидно, что там никого нет. Покончив с осмотром комнаты и убедившись, что в номере никого, кроме него, нет, он сел на диван и позвонил менеджеру отеля.

Через десять минут в комнате появился менеджер в сопровождении двух полисменов в форме. Это были высокие, крупные люди, казавшиеся еще выше из-за небольших размеров гостиничного номера. Эта зримая мощь представителей власти благотворно подействовала на Криса. Немного успокоившись, он стал отвечать на вопросы, которые ему задавали полисмены. В особенности их заинтересовал тот факт, что Ленка не умерла своей смертью, а была убита. Потом, правда, когда они узнали, что Ленка была убита в Праге, их интерес заметно пошел на убыль. Они, однако, спросили, был ли, по мнению Криса, напавший на него человек тем же самым типом, который убил Ленку.

Прежде чем ответить, Крис думал не меньше минуты. Одежда бандита была похожа на одежду убийцы Ленки, но некоторые детали не совпадали. Усы можно наклеить. Крис никак не мог вспомнить, были ли у убийцы Ленки длинные вьющиеся волосы. Но повадки этого человека показались ему знакомыми. Особенно Крису запомнилась его паучья манера убегать во тьму. Когда он бежал, Крис был уверен, что это тот же самый человек.

Полицейские отнеслись к показаниям Криса с сомнением, но тем не менее аккуратно зафиксировали их в своих блокнотах. Потом в комнате щеглом щелкнула рация, сообщавшая о перестрелке в кафе неподалеку, и полицейские исчезли, словно бы их и не было.

Менеджер гостиницы ужом увивался вокруг Криса, пытаясь ему втолковать, что он представления не имеет, как смог чужак, минуя фойе, проникнуть в комнату постояльца и что-то там написать у него на зеркале кровью. Но Крис полагал, что проникнуть в гостиницу и в пустующий номер злоумышленнику не составило бы ни малейшего труда. По требованию Криса менеджер предоставил ему новую комнату и клятвенно заверил, что никому не скажет, в каком номере он живет, разве что по личному его распоряжению. Рассыпаясь в извинениях, менеджер наконец удалился, и Крис остался один.

Он принял ванну и лег в постель, но сон не шел к нему. Ему предлагают отказаться от затеянного им расследования, причем самым недвусмысленным образом. Ясно как день, что, если Крис продолжит поиски, его скорее всего убьют. И тот, кто угрожает Крису расправой, имеет все возможности для этого. Итак, встал вопрос: что же делать дальше?

Ответ напрашивался сам собой. Бросить все и улететь в Англию. Крис решил отменить регистрацию билета до Вермонта, купить билет до Лондона и завтра же покинуть Нью-Йорк.

Приняв это решение, он надеялся, что уж теперь-то провалится наконец в спасительную бездну сна. Но нет. Некий голос, доносившийся, казалось, из глубин его существа, противился такому решению проблемы. Голос этот называл его трусом и жалким, бесхребетным существом и нашептывал ему на ухо имя Ленки. Крис старался не прислушиваться к этому голосу, гнал его от себя, но голос упорно звучал у него в голове, не умолкая ни на минуту, и не давал ему спать. А еще этот голос утверждал, что, если кому-то так уж не терпится избавиться от Криса, это означает, что он подошел совсем близко к решению загадки. Какой именно? Очень просто – к раскрытию убийства Ленки! Если Крис будет продолжать разматывать это дело, то, возможно, узнает, кто стоит за убийством Ленки.

Но почему все это выпало на его долю? Разве он похож на героя? Раскрывать преступления – вовсе не его дело. К тому же Ленка мертва, и, даже если он найдет убийцу, она не воскреснет.

Крис знал, как в подобном случае поступил бы его дедушка. Он, несомненно, рискнул бы жизнью ради того, чтобы выяснить, кто убил Ленку; пятьдесят лет назад, на войне, дедуля рисковал собственной шкурой десятки раз. Да, но ведь это дедуля – реликт с абсолютно атрофировавшимся за годы войны инстинктом самосохранения и еще не забытым желанием перегрызть врагу глотку!

«Ну а как поступил бы в данном случае твой отец?» – спросил Криса внутренний голос. Шипеорский-старший, этот скромный и тихий человек с твердыми принципами, не стал бы уклоняться от опасности. Для того чтобы жить в консервативном Галифаксе, не скрывая своих социалистических убеждений, тоже требовалось немалое мужество.

Ладно, но как поступила бы при сложившихся обстоятельствах его мать? Женщина, которая перенесла столько испытаний, чтобы дать своим детям образование и уверенность в завтрашнем дне. Нет, его мать тоже не сдалась бы, не поддалась на угрозы негодяев.

Пример близких людей всегда служил ему опорой. Он надеялся оправдать их надежды и добиться богатства и благополучия, но даже не стал стопроцентным англичанином, как ему того хотелось. Одно время судьба его складывалась довольно благополучно: он стал хорошим банковским агентом, неплохо зарабатывал и закрывал глаза на то, как облапошивали вкладчиков дельцы вроде Йена Дарвента и Херби Экслера. Потом, правда, система жестоко его наказала, извергла из себя и швырнула на обочину, как негодную вещь.

И вот он встал перед выбором: вернуться в привычный уже мир людей, подобных Джорджу Калхауну, или поступить так, как поступили бы его родители и дед, и приложить все усилия к тому, чтобы узнать, кто убил Ленку?

Крис понял, что должен рискнуть и раскрыть тайну гибели Ленки, иначе он просто не сможет жить в ладу с самим собой.