Текст книги "Хищник"

Как только решение было принято, сразу пришло успокоение, и он наконец погрузился в сон.

12

Крис проснулся от страха. Он знал, что сделал правильный выбор, но мысль о последствиях принятого им решения его пугала.

Конечно, у него была возможность обезопасить себя. На время, конечно, но это уже кое-что. Предполагаемый убийца Ленки не тронет его до тех пор, пока не поймет, что Крис, несмотря на предупреждение, решил продолжать расследование. Чем дольше ему удастся водить своего преследователя за нос, тем дольше он сможет спать спокойно.

Позавтракав у себя в комнате, Крис собрал и упаковал вещи. Потом вышел из дома, поймал такси и велел шоферу ехать через весь город в сторону туннеля Линкольна. Когда на одном из перекрестков красный свет сменился зеленым, он неожиданно для таксиста велел ему поворачивать на север. Таксист удивленно хмыкнул, но распоряжение клиента выполнил. Крис посмотрел в заднее стекло автомобиля. Улицы были забиты машинами, мчавшимися во всех направлениях. Если кто-то его и преследовал, то в этот момент наверняка потерял его из виду. А может, и нет. Попеременно сворачивая то влево, то вправо, они добрались до Десятой авеню, пересекавшей Верхний Вест-Сайд. Здесь Крис оглянулся снова, но так и не смог определить, преследует его кто-нибудь или нет. Сидевший за рулем шофер-индеец решил, должно быть, что его пассажир рехнулся, но Крису было на это наплевать.

Офис доктора Марсии Хорват располагался в пятиэтажном здании на тихой улочке. Крис, оставив водителю щедрые чаевые, выпрыгнул из такси и, оглядев совершенно пустынную улочку, вбежал в здание. Было без десяти девять, и доктор Хорват уже ожидала его.

Он дал бы ей лет пятьдесят – коротко стриженные седые волосы, уверенность в осанке. Рабочий кабинет ее был действительно предназначен для работы, а не для приема гостей. Ни тебе кожаных кушеток, ни зеленых растений в горшках. Компьютер на столе, таблицы и стеллажи с книгами на стенах, большие светлые окна – ничего лишнего. Комната больше походила на контору адвоката или менеджера, нежели на кабинет практикующего психолога.

Времени у этой дамы было мало, о чем она сразу, без обиняков и заявила.

– Чем могу вам помочь, мистер...

– Шипеорский, – сказал Крис. – Я хотел бы поговорить с вами о «Блумфилд Вайсе».

– Ясно... Не скрою, в свое время «Блумфилд Вайс» приглашал меня для консультаций. Но хотя это было много лет назад, я не могу разглашать полученную там информацию, это было оговорено соответствующим соглашением.

– Я понимаю, – сказал Крис. – Поэтому давайте сделаем так: я буду говорить, а вы сами решайте, что комментировать, а что – нет.

– В таком случае начинайте.

– Десять лет назад я занимался по программе «Блумфилд Вайса». Слушатели курсов сдавали психометрический тест. Я так и не получил результатов этого теста да, признаться, вообще о нем забыл. Но в связи с некоторыми обстоятельствами я вспомнил о нем и пришел к выводу, что, используя его, «Блумфилд Вайс» выявлял слушателей с наиболее агрессивным типом поведения.

– Да, это правда.

– Кроме того, я знаю, что вы были в группе психологов, проводивших этот тест.

– И это соответствует действительности.

– Что вы думаете об этом тестировании?

Доктор Хорват впервые улыбнулась, что добавило ей женской привлекательности и избавило от излишней строгости.

– Поначалу мне было просто интересно. Я всегда знала, что представители других крупных контор или банков лицемерят, заявляя, что тестирование проводится исключительно с целью отбора наиболее благородных и честных людей из числа сотрудников для последующего их продвижения на руководящие должности. На самом деле психометрическое тестирование не рассчитано на выявление «хороших» или «плохих» людей. У нас нет также такого понятия, как «прошел» тест или «не прошел». Люди имеют разные достоинства и недостатки, выявление которых помогает установить, насколько они приспособлены к выполнению той или иной работы. В «Блумфилд Вайсе» давно уже пришли к выводу, что некоторые руководители обладают качествами, которые могут быть полезными для дела, но вызывают негативное отношение окружающих – тех же слушателей курсов, например.

– О каких качествах вы говорите?

– Ну, если вы учились на курсах, то сами можете догадаться. Агрессия, например. Желание одержать верх любой ценой. Способность лгать, глядя в глаза. Умение манипулировать людьми. Определенная безжалостность и даже склонность к насилию.

– К насилию? – переспросил Крис.

– Многие банковские агенты очень агрессивны и способны к насилию – разве вы сами этого не замечали?

– Да, должно быть, такие есть, – неопределенно сказал Крис.

– Цивилизованное общество пытается сублимировать склонность к насилию разными способами. Самые известные из них – это спортивные игры и другие зрелища, когда толпа собирается, чтобы поглазеть на что-нибудь такое, что повышает выброс адреналина. Продажи и покупки на фондовом рынке тоже один из видов сублимации. Вы же сами банковский агент! Неужели у вас никогда не появлялось желания доминировать на рынке ценных бумаг? Занять ведущее положение?

– Готов признать, что появлялось, – сознался Крис.

– Что и требовалось доказать, – сказала доктор Хорват.

– Почему вы перестали сотрудничать с «Блумфилд Вайсом»?

– Боюсь, этого я вам сказать не смогу.

Доктор Хорват смотрела на Криса стеклянными глазами, выражения которых он не мог расшифровать.

– Позвольте мне вам в таком случае предложить свою трактовку. Вы проводили психометрическое тестирование слушателей, все больше углублялись в это дело, и в один прекрасный день вам вдруг пришло в голову, что эти люди могут быть опасны – по-настоящему опасны для общества. Вы докладывали об этом начальству, но оно не разделяло вашей тревоги. После того как Стиви Матцли – один из тех, кого вы тестировали, был обвинен в изнасиловании, вы запаниковали и стали задавать себе вопрос: а нет ли среди служащих банка других столь же опасных для общества людей? Потом, естественно, вам пришел в голову другой вопрос: если такие люди есть, то кто они?

– Я этого не отрицаю. Люди такого склада в «Блумфилд Вайсе» имелись, – сказала доктор Хорват. – Но я не стану называть вам их имена. Кроме того, мне не понятен ваш интерес; по-моему, в «Блумфилд Вайсе» вы уже не работаете?

– Да, я ушел из банка три года назад. Но я был свидетелем гибели одного из слушателей. Его звали Алекс Леброн. Он упал с борта яхты и утонул. Вы, кстати, его не помните?

– Почему же? Помню, – сказала доктор Хорват. – Если не ошибаюсь, его смерть произошла при странных, подозрительных обстоятельствах.

Крис понял, что сейчас ему надо тщательно выбирать слова. Доктор Хорват не обязана хранить в тайне их встречу, и он понимал, что все им сказанное может быть в дальнейшем использовано против него, или Дункана, или любого из тех, кто находился тогда на яхте.

– Я ничего подозрительного тогда не заметил, – осторожно сказал он. – Но полной уверенности в этом у меня все-таки нет. Дело в том, что студентка по имени Ленка, которая тоже находилась тогда на борту, была убита две недели назад в Праге.

При этом известии брови доктора Хорват удивленно взлетели вверх.

Крис, глядя на нее в упор, сказал:

– Меня не оставляет странная мысль, что все, о чем мы с вами сейчас говорили, как-то связано с тем, что произошло на яхте.

– И каким же образом?

Крис вздохнул:

– Если бы я знал...

– Так чего же вы хотите от меня?

– Ну, например... если я вам назову имена людей, которые были на яхте, могли бы вы сказать мне, кто из них беспокоил вас в профессиональном отношении?

– Ответ короткий – «нет». В силу тех причин, мистер... э... Шиповски... о которых я уже упоминала ранее.

Крис продолжал говорить, хотя знал, что все его слова бесполезны.

– Нас было на яхте семь человек. Я, Ленка, Алекс, Дункан Геммел, Йен Дарвент, Эрик Эстли и еще одна женщина, которую вы не знаете. – Крис называл имена медленно, тщательно вглядываясь в глаза доктора Хорват. Напрасно. Она не выдала себя даже взмахом ресниц. – Ну как, эти имена вам что-нибудь говорят?

– Да, говорят. И мне, и моим помощникам. Но данные тестирования этих людей представляют собой конфиденциальную информацию, которая не может быть разглашена ни при каких обстоятельствах.

– Но, доктор Хорват, – сказал Крис, – представьте только, что недавно убили мою подругу. Да и на меня самого вчера вечером напал человек с ножом. – Тут Крис машинально коснулся порезанной щеки. – Уж если вы не можете сказать правду, скажите хотя бы, входил ли кто-нибудь из этих семерых в группу риска?

Доктор Хорват подняла глаза к потолку, после чего так же медленно перевела взгляд на Криса. При этом она продолжала хранить абсолютное молчание.

– Тогда, может быть, согласно вашим тестам, никто из нас не отличался агрессивностью? Скажите хотя бы это!

И снова ответом ему послужило молчание.

Крис сделал шаг вперед и впился в нее глазами.

– Не хотите говорить? Ну так я вам скажу! Среди нас был один стажер со склонностью к насилию. Это я точно знаю. Кто он? Ведь вам, чтобы ответить на этот вопрос, даже не надо лезть в свои файлы. Вы и так отлично знаете! Вы ведь всех их можете перечислить – этих сдвинутых по фазе, разве нет? Наверняка одно из имен, которое я сейчас назвал, что-то вам говорит! Вспомните, что было десять лет назад, очень прошу вас!

Доктор Хорват посмотрела на часы.

– Я полностью отдаю себе отчет в серьезности затеянного вами расследования, но помочь ничем не могу. Это вне моей компетенции. А теперь прошу меня извинить. У меня на девять часов назначена встреча, и перенести ее я не могу.

Крис понял, что большего из нее не выжать. Тем не менее кое-что эта встреча для него прояснила.

– Что ж, – сказал он, – мне остается только поблагодарить вас за беседу, доктор Хорват. Если же вам вдруг захочется сообщить мне нечто важное, вот вам моя визитка. И еще. – Тут он с минуту помолчал. Он знал, что его слова прозвучат мелодраматично, но чувствовал, что сказать это необходимо: – Если в скором времени вы вдруг узнаете, что со мной случилось несчастье, вспомните наш разговор и то, как вы отказались отвечать на мои вопросы.

Доктор Хорват посмотрела на него в упор. Крис понимал, что его речь смахивает на паранойю, но он знал также, что доктор Хорват не посчитает его психом.

– У меня хорошая память, мистер... э... – сказала она.

Когда Крис выходил из комнаты, он заметил, что доктор Хорват подошла к полкам с папками и принялась торопливо их перебирать.

* * *

Крис поехал в аэропорт Ньюарк, потолкался в зале международных рейсов, после чего незаметно выскользнул из здания аэропорта и взял билет на монорельсовый поезд до Берлингтона. Теперь он был уверен, что оторвался от слежки.

В Вермонте дул ледяной ветер, над горами висели мрачные тучи. Крис взял напрокат джип и поехал по известному ему адресу. Было скользко, на колесах у него не было цепей, и он рисковал сорваться с обледеневшей горы в пропасть глубиной не меньше сотни футов. Ехать ему помогали отпечатки шин другого джипа, вившиеся перед ним по дороге. Видимо, кто-то не так давно тоже проехал по избранному им маршруту. Крис решил, что если неизвестный водитель смог одолеть эту жуткую дорогу, то и он сумеет.

Свернув в сторону от шоссе и проехав еще четыре мили, Крис наткнулся на обнесенные забором поля фермы. За четверть мили от края поля начинался пологий холм, на вершине которого стоял выкрашенный в белый цвет дом. Рядом с домом находился большой красный амбар. Из трубы дома призывно клубился дымок. В стороне от входа стоял внедорожник, очень похожий на тот, что был у Криса. Крис припарковал свою машину рядом и вылез из салона. Похолодало. Крис посмотрел на небо – похоже, скоро снова пойдет снег.

Крис пошел к дому. Дверь распахнулась, когда ему оставалось до нее несколько шагов. В дверях стояла высокая седая женщина, она с подозрением рассматривала его.

– Здравствуйте, – сказал Крис. – Можно войти? Уж очень холодно на улице.

– Что вам угодно?

– Я хотел бы видеть Маркуса.

Женщина заколебалась. Наконец приличный вид Криса поборол в ее душе колебания, естественные при виде незнакомца, и она впустила его в дом. Женщина провела Криса в натопленную гостиную и предложила присесть. Крис так и сделал, то есть присел, воспользовавшись для этого странной формы стулом, оказавшимся, впрочем, на удивление удобным. Женщина тоже села – на пол, рядом с печью. Гостиная была отделана всякими индейскими побрякушками, мебель полностью соответствовала декору, а общий вид комнаты напоминал театральные декорации в духе прошлого века – здесь не было даже телевизора.

– Один из стульев Маркуса? – спросил Крис, проводя рукой по спинке стула, на котором сидел.

Женщина кивнула. У нее были гладкое, чистое лицо и ясные глаза. Несмотря на седые волосы, она вряд ли была намного старше самого Криса.

– Маркус здесь?

– Вышел на минуту. Скоро будет.

В следующее мгновение Крис услышал щелчок взводимого курка. В дверях застыл высокий человек в длинном, по щиколотку пальто. В руках он держал винтовку, нацелив ее на Криса.

Крис медленно поднялся со стула, демонстративно подняв вверх руки. Он знал, что разговор с Маркусом будет нелегким, но уж никак не думал, что ему будут угрожать оружием.

– Я не вооружен. Поэтому нет никакой необходимости тыкать в меня стволом винтовки, – негромко сказал он.

– А вот я думаю по-другому, – пробормотал Маркус. Голос у него был очень похож на голос Алекса. В принципе он и выглядел как Алекс, только был значительно выше ростом. У него было такое же тонкое, как у Алекса, лицо и такие же, как у брата, темные брови. Щетина на щеках Маркуса напомнила Крису, каким был Алекс в ту роковую ночь. Но Маркус, конечно же, выглядел куда старше брата – лет на десять и даже больше. Кроме того, этому человеку в отличие от Алекса явно недоставало чувства юмора.

– Маркус, утихомирься, прошу тебя, – сказала женщина.

– Спокойно, Энджи. Я не доверяю этому парню.

– Прошу тебя, опусти винтовку, – сказала женщина.

– Ну уж нет. Я буду держать его на мушке. Итак, кто ты такой?

– Крис. Крис Шипеорский.

– Так я и думал. Разве я не писал тебе, что не желаю с тобой говорить?

– Да, писал. Но мне это необходимо. И для этого я сюда приехал.

– Разговора не получится. Поворачивайся кругом и уезжай отсюда тем же путем, каким приехал.

Крис с шумом втянул в себя воздух.

– Я столько проехал, чтобы с тобой увидеться. Дай мне десять минут, Маркус, очень тебя прошу.

Маркус свел на переносице темные брови и задумался. Потом сказал:

– Ну, раз уж ты здесь, ладно, поговорим.

Крис снова уселся на свой стул, Маркус сел напротив. Энджи внимательно наблюдала за ними с того места, где сидела – на полу у очага.

Винтовка в руках Маркуса была по-прежнему нацелена Крису в грудь.

– Расскажи мне, что произошло на яхте.

– Хорошо, – сказал Крис, не имея сил отвести взгляда от черной дырки ружейного ствола. Поведение Маркуса не слишком вдохновляло Криса, но он положил столько сил, чтобы встретиться с этим человеком, что отмалчиваться было просто глупо. Он рассказал Маркусу о том, что случилось в ту ночь, когда утонул Алекс. Не все, конечно. Самое главное. Маркус слушал его очень внимательно.

– Так, значит, все и было? – спросил Маркус, когда Крис закончил свой рассказ.

– Именно.

– Ты все рассказал? Ничего не упустил?

Крис кивнул.

– Если все произошло именно так, как ты говоришь, почему вы не сообщили об этом полиции?

– Не хотели подставлять Дункана.

– Но почему? Ведь это он убил моего брата, разве не так?

– Это был несчастный случай. Дункан вовсе не хотел сбивать Алекса в воду и топить его в море. Просто он был пьян, и его спровоцировали.

– А ты, стало быть, его покрывал. Вместе со всей компанией. А я-то думал, Алекс был тебе другом... – В голосе Маркуса слышались злость и осуждение.

– Да, мы с ним дружили, – сказал Крис. – Трое из нашей компании, включая Дункана, тут же бросились в воду, надеясь отыскать его и спасти. Нам всем чертовски повезло, что больше никто не утонул. Йена мы обнаружили ужев самом конце поисков. Он едва держался на воде.

С минуту они молчали.

– Беда в том, – негромко произнес Маркус, – что все произошло совсем не так, как ты говоришь.

Крис пожал плечами. Он сказал Маркусу всю правду, и добавить ему было нечего.

– Банкиры только и делают, что врут.

– Я сказал тебе правду, Маркус.

– Но почему я должен тебе верить? Ты же солгал полиции? – На губах у Маркуса появилась презрительная улыбка. – Знаю я, как велось полицейское расследование. Несколько месяцев назад я перебирал бумаги моей покойной матери и наткнулся на письмо, которое ей написала тетя. Там, между прочим, говорилось, что смерть Алекса – вовсе не несчастный случай. Даже в полиции так считали. Я позвонил тете, и она мне сказала, что смерть Алекса вызвала множество самых разных слухов и толков, но полицейским ничего не удалось доказать. Время от времени я езжу в Нью-Йорк, где продаю свою мебель, и я разыскал детектива, который вел это дело. Как выяснилось, у него имелись веские основания подозревать, что не все в этом деле было так просто, как утверждали свидетели. На подбородке у Алекса обнаружили кровоподтек от удара кулаком. Детектив мне сказал, что свидетели, по его мнению, бессовестно врали. Дело можно было раскручивать дальше, но неожиданно босс дал ему команду закрыть дело и забыть о нем. Он выполнил команду: закрыл дело и забыл о нем. А я нет!

– Так вот почему ты стал разыскивать Ленку?

– Как же иначе? Поначалу я, правда, пытался, встретиться с Эриком Эстли, но он даже не захотел со мной говорить. Тот тип, что руководил программой в «Блумфилд Вайсе», тоже ничем мне не помог. Довольно скоро я понял, что большинство людей, которые в тот вечер были на яхте, живут в Англии, и отправился туда, чтобы с ними поговорить. Тебя в то время в Лондоне не было, поэтому я решил поговорить с чешкой – Ленка, так ее звали.

– И она сказала тебе то же самое, что и я – верно? – спросил Крис.

– Более или менее.

– А потом ты подкараулил на улице Дункана и принялся на него орать?

– Так все и было.

– Так в чем же дело? Почему ты нам не веришь?

– Не знаю точно, – сказал Маркус, – но одна вещь не дает мне покоя.

– Наверняка это Ленка тебе что-то наговорила.

Маркус промолчал.

– Я знаю, что Ленка посылала тебе письмо по электронной почте, где говорилось, что она хочет рассказать тебе нечто важное. Скажи, ты ей звонил?

Маркус кивнул.

– И что же она тебе сказала?

– Она сказала, что через пару недель будет в Штатах и хочет заехать ко мне домой, чтобы поговорить. Мы условились о дне встречи.

– Она сказала тебе, о чем хочет поговорить с тобой?

– Да. Сказала, что это имеет отношение к смерти Алекса. Добавила, правда, что сможет сообщить мне детали только при личной встрече.

– А почему именно при личной встрече, она не сказала?

– Я тоже спросил ее об этом. Она сказала, что у меня есть право знать одну вещь, но это знание может вызвать у меня очень сильную негативную реакцию, поэтому лучше обсудить все с глазу на глаз.

– Значит, ты не знаешь, что именно она хотела обсудить?

– Она сообщила, что все, о чем она говорила мне прежде, неправда. Тогда я спросил ее: «Разве не Дункан сбил моего брата ударом кулака за борт?» И она сказала мне, что так оно все и было, но не это послужило причиной смерти Алекса.

Крис был озадачен.

– Что бы это могло значить?

– Откуда мне знать? Я, конечно, спросил ее, что она имеет под этим в виду, но она не стала больше ничего говорить. Зато теперь расскажешь ты.

– Что? – спросил Крис.

– Сейчас ты мне скажешь, как умер мой брат.

– Но я уже сказал тебе все, что знаю.

– Но ты же там был. Вдруг вы набросились на него все вместе? Сначала избили до смерти, а потом швырнули в море? – Маркус повысил голос. – Да скажи же мне наконец, что там произошло?

– Если Ленка, разговаривая с тобой по телефону, отрицала то, что сама же тебе поначалу рассказала, то я не знаю, что и думать.

– Как такое возможно? – вскричал Маркус. – Ведь ты был там!

Крис пожал плечами.

– Значит, ты приехал сюда, чтобы заговаривать мне зубы? Чтобы я размяк, успокоился и твоим приятелям было легче меня убить? А ну встань! – неожиданно гаркнул Маркус.

Крис не двигался.

– Ты слышал, что я сказал? – Ствол винтовки Маркуса угрожающе приподнялся.

Крис понял, что сейчас не время спорить.

– Обыщи его, Энджи!

– Что? – Энджи с изумлением посмотрела на Маркуса.

– У этого парня в кармане может быть пистолет.

– У меня нет пистолета, – сказал Крис.

– Обыщи его, – повторил Маркус. – Сам я не могу этого сделать. Я должен держать его на прицеле.

– Ладно, – неохотно произнесла Энджи, поднялась со своего места у очага, подошла к Крису и принялась неумело шарить у него по карманам.

– Ничего, – сказала она.

– Сходи проверь его машину!

Энджи посмотрела сначала на Криса, потом на Маркуса.

– А ключи где?

– Она не заперта, – сказал Крис.

После этого Крис снова сел на стул. Они с Маркусом, недружелюбно поглядывая друг на друга, дожидались возвращения Энджи.

– Между прочим, ты похож на Алекса, – сказал Крис.

– Ни черта подобного.

– Нет, похож.

– Алекс мертв.

– Да брось ты, – мрачно сказал Крис. – Я не в этом смысле, и ты отлично об этом знаешь.

– Ничего я не знаю. И про тебя ничего. Ничего хорошего, хочу я сказать, – точно так же мрачно произнес Маркус. – Все вы выкручивались, врали полиции. И при этом в один голос заявляли, что Алекс – ваш друг. Если вы были его друзьями, то должны были и вести себя соответственно.

Крис почувствовал, что им начинает овладевать гнев.

– Что значит «вести себя соответственно»? Ты не представляешь, что все мы чувствовали, когда погиб Алекс. Мы все его любили – и не просто так, за красивые глаза. Он был стоящим парнем, а в таком местечке, как «Блумфилд Вайс», хороших парней не так-то много. В его присутствии все вокруг становилось как будто светлее. А какое великолепное чувство юмора у него было...

Маркус молча слушал Криса, продолжая держать его под прицелом. На лице его при этом не дрогнул ни один мускул. Наконец хлопнула дверь, и в комнату вошла Энджи. Посмотрев на Маркуса, она отрицательно покачала головой.

– Смерть Алекса совершенно раздавила Дункана, – продолжал негромким голосом повествовать Крис. – И Ленку тоже, хотя она выбралась из состояния депрессии раньше. Этот вечер до сих пор встает у меня в памяти во всех подробностях, хотя прошло уже десять лет. Я догадываюсь, что значит потерять брата. Но потерять близкого друга тоже тяжело. Особенно когда события, связанные с его смертью, происходили у тебя прямо на глазах, а ты ничего не смог сделать, чтобы ему помочь.

– Когда мой брат решил стать банкиром, – медленно сказал Маркус, – я испытал глубокое разочарование. Ведь он был таким талантливым художником. Видишь эту картину? – Маркус ткнул стволом винтовки в сторону висевшего за спиной у Криса полотна.

Крис чуть повернулся, чтобы получше рассмотреть картину. На ней была изображена работающая химическая фабрика ночью: тускло отсвечивали металлом трубы, ярко полыхали факелы, стлался густой коричневый дым. Картина никак не соответствовала интерьеру дома Маркуса, но висела на почетном месте, и было видно, что владельцы ею гордились.

– Эта работа заняла первое место на конкурсе в художественном колледже. Картины Алекса пользовались популярностью, и он уже начал понемногу их продавать, как вдруг все бросил и отправился служить на Уолл-стрит... Тебе нравится эта картина?

Крис кивнул, чувствуя, что у него начинает пощипывать в глазах. Потом, смигнув, посмотрел на Маркуса в упор.

– Неужели ты никогда этого ему не простишь?

– Ты на что это намекаешь, а?

– Извини, мне не стоило этого говорить, – пробормотал Крис, но по выражению лица Маркуса понял, что его стрела угодила в цель.

– Как ни странно, ты прав. Я ему так этого и не простил. Помню конец восьмидесятых. Все тогда словно с ума посходили – бросились в крупный бизнес в надежде заработать миллионы. А меня от всего этого тошнило. Мне хотелось путешествовать. Я хотел посмотреть мир, жить в гармонии с самим собой и заниматься творчеством. Алекс был младше меня на два года, и он, как мне тогда казалось, думал точно так же.

Крис понял, что Маркусу хочется поговорить о своем младшем брате. В его голосе уже не было прежней угрозы, зато прибавилось грусти. Крис решил попытаться разговорить Маркуса, чтобы создать атмосферу доверия.

– А что думала по этому поводу ваша мать?

– Она нас не понимала. С тех пор как умер отец, ее единственным желанием было, чтобы мы нашли хорошую, высокооплачиваемую работу. Разговоров о творчестве не было – главное, мы должны были получать хорошие деньги и исправно платить по счетам. Пока я учился в колледже, все было хорошо. Но потом, когда я окончил колледж, а стремления устроиться на работу не проявлял, она стала на меня сердиться. Тогда я нанялся матросом на большую яхту и принялся бороздить просторы Карибского моря. Стоило, однако, мне вернуться домой, как мать начинала пилить меня. Поэтому мне пришла в голову мысль покинуть Штаты – хотя бы на время. Сначала я уехал в Европу, потом перебрался в Австралию, а оттуда – на Филиппины.

– И потерял всякую связь с Алексом?

– Ну почему же? Периодически я возвращался домой и жил с семьей. Но это всегда было для меня трудное время. Помню, как я заявился однажды домой под Рождество, а мать сообщила мне, что у нее рак груди. Я, конечно, разволновался, даже начал искать работу, как она того хотела, но потом выяснилось, что тревога ложная и никакого рака у нее нет. Так, во всяком случае, она заявила мне во время очередной ссоры. К тому времени Алекс бросил живопись, пошел работать в «Блумфилд Вайс», и тогда я сказал: «Ну и катитесь вы все к такой-то матери. Живите как хотите». Короче говоря, я снова уехал и не объявлялся дома не меньше года.

Маркус вздохнул:

– Уже потом я узнал, что рак у матери был самый настоящий. Должно быть, поэтому Алекс и взялся за работу. Но я тогда ке имел об этом ни малейшего представления.

– Как же все это произошло? – спросил Крис.

Маркус с минуту молчал, глядя прямо перед собой. Он тяжело дышал, как будто ему не хватало воздуха.

– Дело в том, что медицинская страховка матери не покрывала полностью всех расходов. Когда Алекс умер, выяснилось, что он взял большой кредит, чтобы оплатить счета за лечение матери. Я видел эти счета. Они были весьма значительными.

– Алекс проводил с ней довольно много времени, – сказал Крис. – Он часто убегал с занятий, чтобы за ней приглядывать.

– Догадываюсь... И я безмерно ему за это благодарен. Хотя бывает, что я на него злюсь. И на него, и на мать. Почему, спрашивается, они не дали мне знать о том, что происходит? Но больше всего я, пожалуй, злюсь на себя. За то, что был таким тупым эгоистом. – Маркус застонал и покачал головой. – Я ведь узнал о смерти матери только через два месяца после того, как она умерла. Я все время названивал ей домой, но никто не отвечал. Только потом мне пришло в голову позвонить тетке, и она рассказала мне, что случилось с братом и матерью. Я даже не был у них на похоронах... Все прозевал, абсолютно все.

Но домой я все-таки вернулся. Разобрал вещи, взял кое-что на память и переехал в Вермонт. – Маркус окинул взглядом свою более чем скромную гостиную. – Мне нравится это место. Здесь тихо. Бывают даже часы, когда на меня нисходят мир и покой... Короче, я занялся здесь делом, стал изготавливать на заказ мебель и даже кое-что на этом зарабатывать. Но я до сих пор скучаю по Алексу. По матери, конечно, тоже, но не так... По Алексу больше. – Маркус с шумом втянул в себя воздух. – И если я вдруг узнаю, что кто-то из его так называемых друзей его убил – намеренно, с какой-то целью, то я... я...

Крис хранил молчание. Ему не хотелось знать, что именно сделает Маркус с одним из друзей Алекса, хотя бы по той причине, что сам считался его другом. Маркус наконец все-таки закончил фразу.

– Я его убью, – сказал он.