Текст книги "Обнаружители Магии. Змеиная гора"

– Тогда договорились, – хмыкнула тифлингша, – как вы там нас назвали, Обнаружителями Магии?

– Это стоит отпраздновать, – нетерпеливо сказал Иоахим, – там, куда я вас поведу, вино наливают.

– Веди уже, – рассмеялась Октавия.

Наказав Хаиру, все еще пребывающему в облаках от внезапного денежного дождя, оставить недоеденное в укромном месте, они поднялись с лавок и вышли из таверны. Иоахим тут же свернул из дверей на проторенный знакомый маршрут.

Он вывел товарищей к невзрачной каменной башне, торчащей из брусчатки, как червь из земли. Вывеска гласила, что путешественники остановились у «Девяти кругов Рая». Октавия, еще в таверне смекнувшая, что за развлечение им предстоит, с еле скрываемым ехидством наблюдала за Августом. Она не прогадала – когда Иоахим пригласительно отворил дверь перед остальными, лицо рыцаря вытянулось от удивления.

Начинка этого торчащего из земли червя, как и полагается, была красно-багрового цвета. Негромкая скрипичная музыка, неслышимая с улицы, несколько облагораживала интерьер, кричащий о предназначении этого заведения. С запахом дела обстояли сложнее – ядреная смесь остроты и сладости ароматов ошеломляла ноздри, делая их невосприимчивыми к любым другим раздражителям.

Август побагровел под цвет стен этого храма «развлечений», но все же зашел внутрь вслед за остальными. Походка его переводчика стала легче, и он по-хозяйски указал друзьям на полукруглый диван в центре помещения, пока сам подходил к лакированной стойке из красного дерева. Стоящий за ней подросток-тифлинг с обломанным рогом, сливавшийся со стойкой из-за своей красной кожи, поднял глаза на посетителей.

– Твою мать, – цыкнул он, – я уж надеялся, что ты помер.

– Я тоже рад тебя видеть, Раскус! – захохотал Иоахим, попытавшись похлопать парнишку по плечу, но тот вовремя увернулся от приближавшейся ладони.

– Как твои дела, как здесь обстановка? Мои вещи на месте? – затараторил волшебник, предпринимая еще несколько бесполезных попыток побрататься.

– Чего ты до меня докопался? – огрызнулся мальчишка. – Эти с тобой пришли? Добро пожаловать в «Девять кругов Рая».

В голосе подростка не было ни намека на дружелюбие или вежливость, словно он выхаркивал каждое слово приветствия на пол. Агарвейн, задумчиво жующая взятый из таверны бутерброд, пристально вгляделась в мальчишку, а затем окинула взглядом интерьер, немного поелозив по приятной бархатной ткани дивана.

– Это же бордель, – на стыке утверждающей и уточняющей интонации сказала она.

Раскус возвел глаза к потолку. Точнее, к нижней части нависающего над ним балкона, по бокам от которого отходили две слегка закрученные лестницы. На одной из лестниц послышался цокот каблучков, словно недовольство тифлинга было условным призывающим знаком.

– Зайчик! Зайчик вернулся! – тонкий женский голосок разнесся по «Девяти кругам Рая». Его обладательница, миниатюрная тифлингша с кожей небесного цвета, элегантно соскользнула с последней ступеньки прямо в объятия Иоахима, тут же принимаясь его расцеловывать.

Большей частью она и другие девушки, вышедшие на ее зов, были одеты, если за одетость принимать количество предметов одежды, а не степень прикрытости тела. Множество ленточек, подвязок, бряцающих колечек и браслетов вкупе с глубокими декольте и приподнятыми юбками, еле прикрывающими верхние края чулок, почти никак не скрывали то, за чем сюда приходили посетители.

Пока первая тифлингша радостно обчмокивала лицо волшебника, а другие набрасывались на него с других сторон, Раскус вышел из-за стойки с подносом, на котором стояли бокалы и графин с вином. Он нехотя расставил их перед сидящими на диване путешественниками, наблюдавшими за картиной воссоединения.

– Они что, все тифлинги? – спросила Агарвейн, неловко и громко отхлебывая из бокала и морщась с непривычной сухости вина.

– Вы чем на вывеску смотрели? – хмуро глянул на нее парнишка. – Типа они все с дьявольской кровью, а дьяволы типа в Аду. Типа «Девять кругов Рая» как девять кругов Ада.

Подметив, что облако из тифлингш с Иоахимом посередине приближается к дивану, Раскус торопливо ретировался обратно за стойку. Волшебник облегченно опустился на мягкий пуфик, а куртизанки умостились рядом с ним, как птички на ветках. Две похожие как капли воды девушки с яркими янтарными глазами сели по бокам от него, сурового вида темно-синяя тифлингша с загнутыми к ушам рогами встала за его спиной, а назвавшая его «зайчиком» уселась на коленях, прижимаясь к его груди.

– Где же ты пропадал, зайчи-и-ик? – обиженно протянула она, поглаживая пальчиком Иоахима по щеке. – Мы так скуча-а-али!

– Даже не предупредил, что надолго пропадешь! – положила на его плечо голову левая янтарноглазая.

– Мы уж подумали, что к кому-то еще ходишь, засранец! – насупила бровки правая янтарноглазая, накручивая прядь волшебника себе на палец.

– Так-так-так, стоп, ни к кому я больше не хожу уже много лет, – со всей серьезностью возразил Иоахим, приобнимая правую за талию, – и вы об этом прекрасно знаете. А пропадал я по делу государственной важности. Видите этих ребят, девочки?

«Девочки» синхронно повернули головы, как будто только после слов волшебника заметили его спутников.

– Познакомьтесь, это Август, Октавия и Агарвейн, – он показал свободной рукой на них, – с недавних пор известные как Обнаружители Магии. Ребята, это чудесное создание на моих коленях – Мелодия, справа Пурнаш, слева ее сестричка Лайна, а позади стоит Дейдра. Она может показаться суровой, но на деле та еще затейница, если спуститься к ней в подвал!

– Здорово, – Агарвейн кивнула Дейдре, хмыкнувшей при упоминании подвала.

– Это твои подруги? – с ухмылкой спросила Октавия.

– Это мои соседки, – ответил Иоахим, закатывая глаза от почесываний головы, – я тут живу!

Все девочки, кроме Дейдры, одновременно захихикали. Август отодвинулся на самый дальний край дивана, пылая от возмущения и раздражения.

– Я почему-то решила, что ты живешь с отцом.

– Жил и до сих пор работаю. Я давно от него съехал. Самостоятельность очень важна для взрослых людей, знаешь ли…

– Ага, – хмыкнула Октавия, глядя в держащееся на святом слове декольте Лайны, – все дело в самостоятельности.

– Твои друзья смешные, зайчик, – снова хихикнула Мелодия, сжимая волшебника в объятьях, – и ты тоже тако-о-о-ой смешной!

– Так где ты пропадал? – наконец произнесла Дейдра глубоким вкрадчивым голосом. – Ты уехал полтора месяца назад и сказал тогда, что будешь через дней десять максимум.

– О, – очнулся Иоахим, – это устрашающая история! Я вроде бы рассказывал, как к нам с папой обратились рыцари из Библиотекарей. Они постоянно ищут магов-преступников, а один из них хитро скрывался. Вот отряд Библиотекарей во главе с леди Ровеной к нам и пришел, чтобы я им помог найти того мага. Я ведь, ну, могу видеть всякое.

– Потому что ты самый лу-учший! – прервала его смачным поцелуем в щеку Мелодия.

– И это тоже, – усмехнулся волшебник, видя, как все девочки очень внимательно слушают его рассказ и придвигаются ближе, – в общем, леди Ровена в итоге оказалась той еще сукой… но обо всем по порядку. Я из города-то почти никогда не выезжал, сделал им одолжение – поехал с ними в задницу мира, ходил по лесам и болотам, все сапоги истоптал. Когда я нашел наконец след, то заклинанием попытался отследить, есть ли кто живой в пределах пары километров, а мне заклинание ерундовые видения вернуло – вижу пещеру, но не вижу человека, которого отслеживаю, чего быть вообще не может из-за особенностей магии. Я и сказал прямо отряду, что нас могут поджидать и что я не понимаю, что происходит, поэтому нам лучше вернуться. Ровена тут же ощетинилась, начала мне угрожать, что голову отрубит и на кол насадит, если не поведу к пещере. Я с ней условился, что до пещеры доведу, а дальше внутрь пусть сами заходят. Довел их до входа, а она сказала мне идти вперед и вести отряд. Я отказался…

Улыбка на лице Иоахима становилась все более нервной. Слушательницы затаили дыхание, не смея его прерывать ни заигрываниями, ни смешками.

– …а она сломала мне запястье, привязала руки к корпусу и выпихнула перед собой, держа на веревке. Мы оказались внутри, в абсолютной темноте. Я пытался предупредить ее, что ничего не вижу и не смогу разглядеть ловушки, а она рявкнула, что факелы выдадут наше присутствие. Мы прошли буквально пару десятков шагов…

Он сглотнул и замолчал.

– А что было дальше? – развеяла тишину Октавия.

– Не помню, – ответил волшебник, проморгавшись, – кто-то кричал, мне стало в какой-то момент очень больно, но я не помню ничего конкретного. Потом темнота, и бах! – я оказываюсь на стоянке Ордена Священного Дуба на лежанке, и все тело болит.

Август яростно кашлянул, словно само упоминание Ордена в стенах «Девяти кругов Рая» оскорбляло Священный Дуб. Иоахим покосился на недовольного друга и решил перевести тему:

– Там я познакомился с Августом, стал его переводчиком с немого… нет, не смотрите на него так, сейчас он умеет разговаривать… и просидел я там целый месяц, потому что жрецы и друиды надо мной издевались и не выпускали далеко за пределы стоянки. В конце концов, мы с Августом вдвоем оттуда сбежали и оказались в Лесной Заставе. И вот то самое дело государственной важности – в Заставе убили послов Лоркона и Киэн’Дарра, а мы это расследовали!

Прежде хмурившийся Раскус, делавший вид, что не слушает рассказ волшебника, аж подавился смешком.

– Ты сейчас серьезно? – склонилась к Иоахиму Дейдра. – Я знаю, что ты любитель преувеличивать, но…

– Ты про посла Данаса? – нахмурилась Пурнаш, чуть отстранившись от соседа. – Он совсем недавно к нам заходил, неделю назад или около того.

– Зайчик, ты что-то перепутал, – сжала щеки Иоахима Мелодия, тыкая его в нос своим носиком, – такого быть не может.

– Да правду я говорю! – фыркнул волшебник.

– Зайчи-и-ик… – сдалась Мелодия со вздохом.

– Ну нет, – грубовато прервала коллегу Лайна, – слабо верится, что Данаса реально могли грохнуть. С ним же столько верзил ходило! Он обычно сразу троих оставлял за дверью, пока со мной и Пурнаш кувыркался.

– Ты, конечно, отличный маг и много чего умеешь… – продолжила ее сестра, облизнув пухлые губы, – …не только в магии. Но зачем кому-то тебя нанимать для такого важного дела, если существует стража и личная охрана послов?

– Он говорит правду, – вклинилась Октавия, понимая, что здесь у волшебника репутация не самого искреннего рассказчика, – кроме того, ваш друг оказался очень полезен для расследования. Только благодаря ему убийцу и нашли. Не уверена, правда, что мы можем об этом рассказывать, так что только вам по секрету, девочки.

– Леди несколько преуменьшает свою роль и роль других участников группы. Но да, я внес значительный вклад в общее дело, – подхватил Иоахим, незаметно показывая Октавии большой палец, – в основном магией и думаньем мозгами. А вот она была основной пробивной силой.

– Да ладно тебе, – осклабилась его спутница.

– Как ты ту стену, а?

– Ничего особенного. А ты мне жизнь спас, помнишь?

– Я не мог пройти мимо! Больше впечатляет, что ты забралась на стометровую башню без страховки.

– Ой да брось, это было не так сложно.

Девочки немного пошушукались между собой. Результатом секретничанья стал повышенный интерес к серо-лавандовой тифлингше с покрасневшими щеками. Это обстоятельство было связано не со смущением или стыдом, а с третьим бокалом вина, выпитым залпом.

– Так вы герои, получается, – прильнула Пурнаш к Октавии, – вау, ничего себе мускулы!

– Зайчик такой молодец! – пролепетала Мелодия, выгибая спину и задирая голову назад так, чтобы увидеть его подругу, при этом демонстрируя ей два небесных холмика и ложбинку между ними.

– С кем сегодня по-геройски отдохнете? – усмехнулась Лайна, крепко сжимая колено Иоахима.

Иоахим положил голову на спинку дивана, встречаясь глазами с Дейдрой. Та коротко кивнула, после чего ушла за неприметную серую дверь с еле различимой в проеме ведущей вниз лестницей.

Остальные куртизанки без каких-либо обид проводили Дейдру взглядами, но переметнулись от волшебника поближе к Октавии, осыпая захмелевшую тифлингшу комплиментами.

– Засим покину вас, – сказал Август, тяжело вставая с дивана, – встретимся в таверне поутру.

– Я думал, что ты тоже… – начал было Иоахим, но быстро заткнулся.

– Очень плохо обо мне думал, – процедил рыцарь, направляясь к выходу.

Агарвейн, пожав плечами и все так же медленно жуя бутерброд, покинула «Девять кругов Рая» вслед за сэром Бивербруком, растерянно крутившим головой на улице в поисках знакомых ориентиров.

– Таверна прямо, налево через двести метров, а потом через еще триста направо через дорогу, – спасла его от блужданий охотница, – но мне все равно туда же, могу сопроводить!

Август молча пошел в указанном направлении. Агарвейн беспрекословно следовала за рыцарем, своим молчанием выказывая уважение к личному пространству, но когда Август чуть не прошел нужный поворот, то ей пришлось предостеречь его воскликом «а-а!». Он остановился.

– Почему же вы не остались на «культурную программу»? – спросил он, продолжая путь после того, как она оказалась рядом с ним.

– Не для меня такое, – приподняла краешки губ лучница, предполагая, что теперь ее принимают за равную, – мне, сэр Август, знаете ли, важно… как это сказать… какое-то духовное общное, что ли.

– Единение?

– Во, точно. Не могу я с кем-то, кого первый раз вижу. Надо получить общие воспоминания, что-то пережить этакое вместе, а не взглянуть друг на друга и в койку. Ну или хотя б знать друг друга хорошо.

Август многозначительно промолчал, никак не оценив ответ. Он на ходу начал забивать трубку листьями. Один из пьяных прохожих попросил у него «махорки», и рыцарь щедро отсыпал ему в ладошку сыпучей массы.

– Я думала, что знатные любят куртизанок, – решила поддержать разговор Агарвейн, – а вы с таким отвращением на них смотрели, будто г… извините, тухлятиной от них воняло.

– Не имею никаких предубеждений против продажных женщин, – поморщился Август, – но неприятно удивлен, что Иоахим, называющим меня своим «другом», повел меня в подобное место.

– Подобное – это…?

– С этими дьявольскими… – рыцарь шумно выдохнул от возмущения, – впрочем, большим бы разочарованием было встретить в таком безвкусном месте эльфийскую даму. То значило бы, что она предала всю эстетику и многовековое величие своего народа.

Настал черед Агарвейн многозначительно молчать.

– И это после того, как я считал его одним из не-эльфов, наиболее близким к моему пониманию эльфийскости, – продолжил, к ее удивлению, Август.

– Вы считаете его другом? – аккуратно поинтересовалась лучница.

– Я же сказал, кем я его считаю… считал, – раздраженно отозвался рыцарь, – но для обывателей вроде вас могу упростить и сказать, что он мог считаться моим другом.

Он сделал затяжку, когда они уже стояли на пороге «У усталого хозяина». Хаир хотел запротестовать против курения внутри таверны, ища глазами посетителей, которым могла бы помешать трубка Августа. Таковых в зале не было, и доля секунды ушла на то, чтобы владелец таверны вспомнил причину.

– Сэр Август, – залебезил он, – вы только аккуратнее, тут все деревянное, полыхнуть может! Пепел старайтесь не сбрасывать, а так курите, сколько душенька ваша пожелает!

– Деревянное это правильно, – кивнул Август, – лучше каменного. Только придется под курильщиков твою вотчину приспособить.

В глазах Хаира застыло полнейшее непонимание, которое рыцарь развеял протянутой трубкой.

– Держи, попробуй, – деловито предложил он, – видится мне, что пора бы цивилизацию приучать к правильным вещам.

Хозяин таверны неловко взял трубку и сделал глубокую затяжку, рассчитывая на обычный табак. Эффект листьев Священного Дуба подействовал моментально: Хаир осел на небольшой табурет позади себя, сползая по стойке и сбивая с нее пустые кружки.

– Ого, – выдавил он через силу спустя пару минут наблюдений за невидимой точкой на стене, – ого.

– Как думаешь, возможно ли в твоей таверне, добрый хозяин, общественную курильню соорудить?

– Да, – кивнул Хаир вбок, – для такого-то… ого.

Август ссыпал немного листьев в небольшой поясной мешок, а большую часть поставил перед Хаиром. Тавернщик еще не был способен в полной мере осознать, чего от него хочет рыцарь, поэтому сэр Бивербрук оставил владельца таверны наедине с мыслями, навеянными листовым табаком.

Как ни крути, даже в таком «захудалом городишке» было слишком много людей, которые могли воспротивиться при возможном силовом захвате. Внутри города не было пока ни одного человека, который бы знал о Священном Дубе, чего уж говорить о лояльности Ордену.

Пока не было.

Заспанный Раскус с неприязнью наблюдал, как разлегшийся на диване Иоахим довольно потягивается. В «Девяти кругах Рая» всегда было одно и то же время суток из-за отсутствия окон в холле, но на улице уже стукнуло девять часов утра.

– Ты либо в свою комнату бреди, либо вали отсюда вообще, – рявкнул на волшебника тифлинг, когда тот в очередной раз заразил его своим зевком, – чего ты здесь забыл? Ты за Дейдру вчера еще рассчитался.

– Я жду Октавию, – снова зевнул Иоахим, – ту огромную девчонку с бицепсами, вчера здесь тоже сидела.

– Тоже из этих, что ли? – сморщил нос Раскус.

– Из каких?

– Из шлюх твоих.

– Раскус, давай логически помыслим, – менторским тоном пробубнил волшебник, – зачем шлюхе идти к другой шлюхе? В этом нет никакого смысла.

– Мне насрать. Я не разбираюсь в шлюхах.

– Очень плохо для работника борделя, – покачал головой Иоахим, – Октавия не шлюха, она мой друг.

Раскус вперил взгляд блеклых желтоватых глаз в нежеланного собеседника, а затем по-конски заржал.

– Че ты пургу гонишь-то, сказочник, – сквозь слезы и смех сказал он, – друзья у него, а как же. Я от девок слышал, что ты здесь шесть лет живешь, и никаких друзей ты ни разу сюда не водил.

– А теперь вожу, – возразил волшебник, подгребая под себя подушку, – чего ты такой злой, Раскус? Я тебе что-то плохое сделал?

– Ты существуешь, и этого достаточно, – фыркнул тифлинг.

– Малоинформативный, но приемлемый ответ. Вопросов больше не имею.

– Зато у меня есть вопросы, – негромко, но властно произнесла фигура, вышедшая из широкого арочного проема.

Раскус, плевавший на платок и пытавшийся оттереть им липкую грязь с бокала, резко выпрямился по струнке за стойкой при виде седовласой тифлингши с идеальной осанкой в темном платье с высоким горлом и юбкой до пола. Иоахим испуганно замер на диване в наивной надежде, что его не заметят, однако вскоре над ним нависла знакомая голова с седым пучком без единой торчащей волосинки.

– Зальц, – проговорила она, – сколько лет, сколько зим. Сорок восемь дней, если быть точной.

– Мадам Элизабет, – уважительно отозвался Иоахим, аккуратно поднимаясь с подушки, – рад, что вы в добром здравии.

– Твоими молитвами, – металлические нотки в голосе мадам не скрывали ноток сарказма, – вижу, ты тоже цел.

Волшебник сел и выпрямился под тяжелым взглядом госпожи Элизабет Вайн. Одновременно с этим он заметил, как с балкона и из-за некоторых дверей на первом этаже выглядывают любопытные зрители, с предвкушением ожидающие публичной порки.

Частично ситуацию спасла Октавия, не заметившая тяжелой обстановки в холле и налегке спустившаяся с лестницы.

– Ты так быстро, – прекратила насвистывать она, ухмыльнувшись, – неужели настолько сильно по соседкам соскучился?

Только встав у замолчавшего и поджавшего губу Иоахима, она склонилась в шутливом приветствии перед мадам.

– Здравствуйте, – улыбнулась Октавия максимально очаровательной улыбкой и окинув леди Вайн оценивающим взглядом, – жаль, что я не увидела вас вчера среди представленных вариантов, иначе бы мой выбор был несколько иным.

Глаза Иоахима округлились. Раскус спрятался от греха подальше за стойкой полностью.

– Мне приятно внимание от столь эффектной леди, но я не предоставляю подобных услуг, – неожиданно тонкие губы мадам расплылись в усмешке, – надеюсь, что Мелодия полностью удовлетворила ваши запросы.

– Погоди, ты выбрала Мелодию? – опешил Иоахим. – Она же стоит гребаных пятьдесят золотых!

– У некоторых людей есть не только потребности, но и деньги для их удовлетворения, – мадам тронула спинку кресла тонкими пальцами, и волшебник пожалел, что напомнил о себе, – кстати, о деньгах. Я не выкинула твои пожитки за порог, Зальц, потому что парочка доброжелателей очень сильно просили не делать этого. Ты задолжал и им, и мне. Твоя комната простаивает, хотя могла бы приносить доход.

– Мхм-м, и сколько я задолжал? – неуверенно спросил Иоахим.

– Расценки не изменились. За сорок восемь дней ты должен сорок восемь золотых. С учетом твоей ненадежности я возьму предоплату за семь дней. Итого: пятьдесят пять золотых монет.

Кто-то за полуоткрытой дверью присвистнул, но после еле слышимого шиканья все смолкло. Волшебник неловко кхекнул и поднялся с дивана под пристальным холодным взором мадам, пройдя к стойке с таким видом, будто направляется к эшафоту.

Раскус высунулся из-за стойки, и перед его носом брякнулся увесистый мешок с монетами. Он недоверчиво развязал мешок и начал отсчитывать по одной монете, звонко откладывая подсчитанное в сторонку. Когда он насчитал двадцать золотых, по прежде неестественно тихому борделю вновь разнеслись шепотки.

Счет пошел на четвертый десяток, когда Иоахим победно развернулся к мадам Вайн, удивленно приподнявшей бровь.

– Пятьдесят четыре… пятьдесят пять, – выдохнул Раскус и двинул заметно похудевший мешок с оставшимися монетами к волшебнику, – ты когда так разбогатеть успел?

– Так сильно думал об удовлетворении своих потребностей, что пришлось денег заработать, – хохотнул волшебник, сгребая мешок широким жестом, – чего только не сделаешь ради своих прекрасных доброжелательниц!

Он вышел на середину зала и, направляясь спиной к выходу, помахал рукой всей невидимой толпе. В ответ он получил тихое одобрительное хихиканье из-за дверей и с балкона.

– Надеюсь, ты действительно взялся за ум, – ядовито улыбнулась мадам, – но что-то мне подсказывает, что это ненадолго.

– И очень зря подсказывает! – Иоахим отправил последний воздушный поцелуй и вместе с Октавией вышел на улицу.

Оказавшись на свежем воздухе вне облака бордельных ароматов, волшебник устало опустил голову и наконец перестал держать спину прямо. Он быстро развязал мешок с монетами, чтобы туда попали солнечные лучи, позволившие оценить ему масштабы бедствия.

– И сколько денег у тебя осталось? – Октавия прыснула со смеху от такой внезапной перемены настроя.

– Двадцать три серебряных, – пробурчал Иоахим, взвешивая мешок в руке, – хорошо, что остатков награды от Наунана ровно хватило.

Он, недовольный собственным внезапным расточительством, и Октавия, не перестающая смеяться от его вида, но все же ободрительно похлопывающая волшебника по плечу, дошли до «У усталого хозяина». Отбив очередной аргумент Иоахима о несправедливости своей оценки («шесть из десяти для Мелодии?! Да ты с ума сошла!»), Октавия открыла дверь таверны, и в нос ей ударил знакомый запах вместе со знакомым дымом. От неожиданности девушка закашлялась, вглядываясь в смазанную дымом картинку перед глазами.

Сэр Август победно сидел за стойкой, нагнетая дыма от трубки побольше, чем некоторые кочегары от растопки. Хаир, привыкший за неполный день к дымовой завесе, укладывал яичницу на тарелки покрасивее, добавляя глазунье широкие бровки из бекона.

– Доброе утро, – донесся откуда-то из угла голос Агарвейн, – как отдохнули?

– Неплохо, но можно было и лучше, – на этих словах Октавии Иоахим снова вспыхнул негодованием, – какие у нас на сегодня планы?

– Любые, если мы обговорим их заранее, – без какого-либо упрека в голосе отозвалась лучница, – Иоахим хотел мануфактуры показать. Согласна на экскурсию, только если это не, э-э, кодовое слово для сами-знаете-чего!

– На самом деле я хочу попросить Октавию и Августа… кое о чем, – запнулся волшебник, – помните же, да, что мне надо к Элидии Нэш?

– Предположим, – лениво протянул Август после затяжки.

– Она работает в Полуденном районе, а туда меня вряд ли пустят просто так. Поэтому я бы мог сказать, что я сопровождаю двух знатных особ, которые очень-очень-очень сильно желают предстать перед ней с… хм…

– …с результатами расследования из Лесной Заставы, – закончила за него Октавия.

– Вы про послов не шутили вчера, что ли? – Агарвейн чуть не подавилась яичницей, невовремя поданной Хаиром в разгар разговора.

– Я много всяких небылиц рассказывал в тех стенах, но до такой придумки я бы вряд ли опустился, – покачал головой Иоахим, – мне нужно к леди Нэш по другой причине, но ей не лишним будет узнать о расследовании.

– Ну вы даете, – выдохнула Агарвейн, – никогда не видела арканистов такого уровня.

– Вот и будет тебе экскурсия! – хлопнул волшебник в ладоши. – Ну как, завтракаем и идем? Кстати, Август, на твоем месте я бы так не раскуривался. Что-то мне подсказывает, что в Лорконе листья дуба могут быть запрещенным табаком.

Рыцарь безразлично выпустил изо рта струю дыма и ткнул мундштуком в Хаира, увлеченного утренними таверновыми хлопотами.

– Пока тебя, мой арканистический друг, не было рядом, я договорился с этим милейшим хозяином таверны о перепрофилировании его заведения. Хаир заверил меня, что позаботится о разрешениях и прочих цивилизационных проблемах.

– А ты?

– А я предоставлю все необходимое, – пожал плечами Август, – листья и собственные идеи по продвижению. Начнем с переименования.

Хаир удивленно поднял глаза.

– Эта таверна так давненько называется, сэр Август, – неуверенно сказал он, – ничего в продвижении не понимаю, но кто ж сюда придет, если не будет старого названия?

– Так и старой таверны тоже не будет.

– То есть как не будет? – расширились от ужаса глаза владельца.

– В метафорическом смысле.

– Мне ни в каких мекафрических смыслах не надо!

– Я к тому, что это вскоре эта таверна станет необычнее, а старое название запутает постояльцев, которые пришли за низменными удовольствиями вроде набивания брюха, – вздохнул Август.

Хаир нахмурился, инстинктивно тронул свой округлый живот и кивнул. Рыцарь удовлетворенно задымил, завидев, что хоть тавернщик и не понял его слов до конца, он все равно согласился.

– «Золотистый желудь» – идеальное название. И звучное, и запоминающееся, и подчеркивает элитарность, и имеет скрытый смысл, – рассуждал Август, размахивая трубкой, – а самое главное – отображает близость к природе. Подумай, когда в ближайшее время сможешь заказать новую вывеску, – рыцарь тяжело спустился с высокого стула, – а я пойду к этой вашей Элидии Нэш.

Шокировав Хаира таким панибратским отношением к верховной арканистке Ложи Совета, Август вместе со спутниками покинул таверну.

Солнце распугало страдающих от похмелья или вывело их на работу, поэтому утром Закатный район выглядел менее удручающе. Ароматную выпечку, свежепойманную рыбу, бусы, фляги, гвозди – чего только не сбывали просочившиеся из Центрального района торговки с лотков, качающихся на их шеях! Отвлеченная на запах еще теплых булочек, Октавия не сразу заметила, как ее группа вышла из закоулков на небольшой подъем, с которого открывался вид на ослепляющую белизну стен Полуденного района, нарезанную на кусочки черными балками высокой ограды.

Несколько строений белыми коробками стояли перед гигантской белой крепостью, чья тень полностью закрывала их от солнца в полдень. Нельзя сказать, что крепость имела какой-то архитектурный стиль – она была никакая. Ровная, цельная, массивная – задуманная, чтобы выражать своим видом единство рас Эфребиса. Белым листом, на фоне которого те, кто пережил Темный Период, должны были писать новую историю, лишенную предрассудков и ненависти.

Глупость какая, подумала Октавия, чем пятьсот лет назад думали? Сейчас сама концепция «белого листа» казалась оскорбительной, стирала историю и идентичность рас, заменяя их на абстрактное добро и справедливость.

Перед стражниками у ворот выстроилась цепочка просителей с кипами пергамента. Иоахим взял Августа и Октавию под локотки и провел вдоль вереницы людей, уверяя их, что ему «только спросить».

– Прекрасного вам утра, – обратился волшебник к стражнику, явно отстоявшему ночную смену, – я представляю аристократов из Синего Предела, сэра Августа Бивербрука и леди Октавию Кларимьер. Сии, э-э-э, знатные особы желают получить аудиенцию у леди Элидии Нэш.

– Документы?

Октавия, прежде стоявшая с надменной уверенностью, стушевалась – при побеге из дома ей абсолютно не пришло в голову взять кольцо-печатку или хотя бы герб, из-за которых ее сумели бы опознать в дороге и сдать семье. Раз у нее не было с собой документов, то и у сэра Августа их подавно быть не могло, а это значит…

– Фамильное древо подойдет? – деловито спросил Август, разворачивая идеально свернутый пергамент.

Стражник бросил усталый невидящий взгляд на совокупность линий и имен.

– Проходите, – буркнул он и подозвал стражника помоложе, что-то тихо ему объясняя. Тот жестом попросил путешественников проследовать за ним.

– У меня одной впечатление, что я здесь ни к месту? – тихо пробормотала Агарвейн, косясь на ослепляюще белые стены и сравнивая их с собственным потертым доспехом.

– Это синдром самозванца, – прошептал в ответ Иоахим, – ты же делаешь общественно полезное дело по истреблению чудищ.

– Но за это мне деньги платят, а не к Элидиям Нэш приглашают.

– Если тебе будет легче, то мне тоже не по себе. Я и не думал, что благородное имя такие чудеса творит.

Когда от внутренностей крепости их отделяли только металлические двери и пара шагов, Агарвейн усиленно отряхнула сапоги от грязи. Пройдя внутрь, она неосознанно старалась передвигаться тише, будто следовала по пятам за всеслышащим опасным зверем, а не шла на прием к леди Нэш – одной из самых значимых персон Эфребиса, известной не в последнюю очередь благодаря своей рассудительности.

Многие проблемы Эфребиса происходили от магии или так или иначе были с ней связаны. Вполне ожидаемо на взгляд неплохо разбирающейся в магии охотницы. Пронизывающая мир субстанция, называемая Плетением, лишь на бытовом уровне была понятна и безопасна, а лезущие с других планов существования создания и неумелые (а то и безумные!) маги вечно норовили использовать что-то этакое, с чем потом приходилось разбираться либо Ордену Великой Охоты, либо специально назначенным государством людям.

Тем самым человеком, справляющимся с последствиями наиболее исторически заметных передряг, и была леди Элидия. Решение проблем Культа Дракона, экстрапланарных разломов, божественных деяний, проклятых предметов и многого, многого другого неотъемлемо связывали с именем верховной арканистки Ложи.