Текст книги "Обнаружители Магии. Змеиная гора"

– М-м, я бы не хотел увеличивать собственные шансы на встречу с Грегором, – с неуверенным смешком выдал он, – учитывая тот факт, что он наверняка явится сюда сам из-за проблемы Иоахима. Или решит ее самостоятельно. Может, он уже так сделал, и Иоахим не придет, потому что поиски Элидии для него уже не имеют смысла.

– У вас какая-то магическая конкуренция с отцом Иоахима?

– П-почему? – удивился мастер Лентин.

– Ну, вы с ним видеться не хотите.

– А, ха-ха, нет, что вы, никакой конкуренции. Мои способности лежат в иной плоскости. Грегор очень сильный и умелый волшебник. Если бы я составлял перечень магов Лоркона со сравнением их способностей, то Грегор находился бы чуть ниже Элидии. Причем я уверен, что в некоторых областях магии он разбирается лучше нее. Я же, в отличие от Элидии, Грегора и многих других арканистов, обучаюсь не способам извлекать магию из Плетения, а способам контролировать ту магическую энергию, живым проводником которой я являюсь.

– Но видеться с Грегором вы не хотите, – с намеком повторила лучница, – хотя сейчас гору комплиментов ему отвесили.

Ректор на мгновение перестал ухудшать организованность своего стола.

– Грегор очень сильный и умелый волшебник, – тоже повторил он, – но сложный человек. Я не то чтобы много с ним раньше общался, но есть один эпизод из моей жизни, который серьезно определил мое отношение к нему. Опять же, я не говорю, что он плохой, просто это мое личное отношение.

– Раз он такой крутой маг, то почему бы Вилвикену или вам не привлечь его к поискам леди Нэш?

– Кого, Грегора?!

По голосу мастера Лентина Агарвейн поняла, что вопрос его почему-то развеселил.

– Извините, – ректор развернулся к окну вполоборота, и охотница увидела виноватую нервную улыбку, – не хотел вас обидеть. Я иногда забываю, что многие люди не смотрят на это под тем же углом, что и Ложа или другие властные структуры.

– Что ж это за особенный угол такой?

Аазимар развел руками.

– Грегор крениец, как и ваш друг, что несколько отягчает биографию. Никто не обвиняет их в работе на Королевство Крамер, но и официально допускать к деликатным расследованиям их не станут.

– Как-то нечестно выходит, – покачала головой Агарвейн, – да и бесполезно. Ваша дурацкая политика только вредит поискам леди Нэш.

– Она не моя. Я следую ей, чтобы не вызвать неудовольствие Ложи. Однако, – ректор смущенно отвернулся обратно к столу, – я не буду препятствовать доброй воле Грегора, если он захочет мне помочь как частному лицу, а не ректору Академии Лоркона и исполняющему обязанности верховного арканиста.

Он извлек из-под завалов серебряные кинжальные ножны, инкрустированные драгоценными камнями. Матовые камни казались разноцветными пузырями вспучившегося металла, поглощавшими падающие на них лучи света.

Мастер Лентин положил перед собой схему Фруга. Внимательно изучив карту, он придирчиво взвесил ножны в руке.

– Я хотел начать с приходом Иоахима, – вздохнул ректор, обращая свои слова вперед, к развалившемуся на кушетке Августу, – но раз он передумал, то мне не стоит и дальше откладывать этот момент.

Неуклюже, словно обращаясь с ядовитой змеей, он достал кинжал из ножен. Затупленное лезвие и надпись на нем свидетельствовали, что кинжал был не оружием, а сувениром, принадлежащим сэру Конраду Кассилю.

Ректор поднял клинок на уровень глаз и прикрыл веки. Это лишило его обычного зрения, но благодаря магическому распеву он приобрел иной взор – способный смотреть на мир совершенно иначе, полагая его центром владельца кинжала. Через тонкую кожу век мастера Лентина запылали два огненных солнца, отражаясь в начищенном до блеска металле.

Зрелище отвлекло Октавию и Агарвейн от созерцания двора Академии. Тифлингша завороженно смотрела на потемневшее лезвие кинжала, ставшее еще одним окном в комнате, показывающим черный туман за много миль отсюда. Для лучницы заклинание было слишком знакомым, чтобы сильно удивляться, – ее больше беспокоил функциональный аспект магии наблюдения.

И опыт подсказывал ей, что что-то идет не так.

Вскоре это поняли и Август с Октавией, когда по виску мастера Лентина стекла капля пота от напряжения. Он, хмурясь, вглядывался в клинок, будто пытаясь невооруженным глазом отыскать иголку в стоге сена.

Тяжело дыша, ректор разорвал магическую связь. Аккуратно убрав кинжал обратно в ножны, он опустил голову. Октавия успела произнести лишь первую букву своего вопроса, как мастер Лентин оглушительно громко хлопнул ладонью по столу и так же громко выругался:

– Твою мать! Он пропал, как и Элидия!

Октавия, подскочившая от внезапной вспышки эмоций, оглядела кабинет в поисках того, что может успокоить аазимара, и наконец вопросительно взглянула на Агарвейн. Расценив это как призыв к действию, охотница неловко-успокаивающе похлопала дрожащего ректора по плечу.

– Все в порядке, все нормально, – промычал он себе в ладонь, – все хорошо… я просто сделал что-то не так…

Перед ним снова очутился стакан воды.

– Вам бы дыхательными упражнениями заняться, – сказал Иоахим, незаметно появившийся в кабинете, – в общественной библиотеке Академии точно книга по ним есть.

Мастер Лентин хотел что-то ответить, но его челюсть заметно свело судорогой. Оставив бессмысленные попытки произнести что-то членораздельно, он послушно сделал глоток из стакана.

– Задержался из-за воссоединения семьи? – хмыкнула Октавия. – Папа долго ругал за испачканную рубашечку?

Крениец отрицательно покачал головой. Тифлингша знала его недолго, но уже смогла понять, что волшебник подавлен.

– Что случилось? – серьезно спросила она.

Иоахим помедлил с ответом, дожидаясь, пока ректор немного успокоится.

– Кажется, – каждое слово давалось Зальцу с трудом, – кажется, теперь в Лорконе действительно остался только один человек, способный мне помочь.

Мастер Лентин недоуменно поморгал, осмысливая слова Иоахима. Несмотря на выпитый стакан воды, его голос звучал так, будто ректор только что пробежал марафон по пустыне:

– Грегор не в Лорконе?

– Уехал, – коротко ответил Иоахим.

– Куда?

Волшебник помахал рукой со свернутым пергаментом.

– Просто уехал. Оставил записку. Написал какую-то ерунду. Запретил себя искать.

Август протянул расстроенному другу свернутый косяк и сместился на кушетке, освобождая для Иоахима место.

– Сей юноша поведал нам, что твой отец сильный волшебник, – расслабленно проговорил рыцарь, доставая и свою трубку, – ничего в магии не смыслю, но волшебники часто по миру катаются. Ты вот до стоянки Ордена добрался!

Иоахим рассеянно покрутил косяк между пальцами.

– Давай решим твою проблему сейчас же! – с горячечной готовностью выпалил Эинвен и в доказательство своей решимости резко встал с кресла. – Грегора нет, и это, конечно, беда, но мое предложение помощи все еще в силе. Разберемся хотя бы с этим дерьмом, а затем я вернусь к поискам сэра Конрада.

– Прямо сейчас? – опешил Иоахим. – Мне нужно как-то подготовиться?

– Нет! – уверенно ответил ректор, подходя к волшебнику и торопливыми похлопываниями по плечу выпроваживая его обратно к выходу.

– А нам что делать? – успела крикнуть им вслед Октавия.

– Подождите немного! – донеслось из-за закрывающейся двери.

В этой части Академии Иоахим никогда не был. Он знал двор как свои пять пальцев, а учебную часть как количество родинок на теле Пурнаш – то есть он мог заплутать, но направление в целом знал верно. Башня ректора была огромна, и сейчас вместе с тем, кого язык не поворачивался назвать ректором, волшебник шел по длинному коридору. Иногда они то спускались, то поднимались на пару ступенек по маленьким лестницам. В конце концов блуждание настолько запутало Иоахима, что он не понимал ни стороны башни, в которой они оказались, ни высоты.

– Как ты сам думаешь, что с тобой не так?

– А? – Иоахим, отвлекшийся на настенные фрески, не сразу понял вопрос.

Эинвен тревожно дернул себя за рукав, словно оттуда что-то должно было выпасть.

– В письме смотритель… как же его звали, Наунан? Он описал твою проблему очень расплывчато. Мне не помешает, э-э, конкретика, чтобы я точно не ошибся.

Иоахим моргнул и отвернулся от ректора в притворной задумчивости, пряча зрачки, вспыхнувшие магической белизной. Магия Прорицания прокрутила фразу еще несколько раз в голове волшебника, раздирая ее на части и подсвечивая наиболее хрупкое место.

Мастер Лентин только что ему солгал. На самом деле он был полностью уверен в своем понимании ситуации, но зачем-то спросил самого Иоахима.

– Когда мне грозит опасность, то я телепортируюсь, – растерявшись, волшебник выпалил первое, что пришло в голову, – правду.

– М-хм.

– Случайные телепортации очень опасны, – продолжил Иоахим после неопределенного хмыканья ректора, – не только потому, что я могу переместиться в небезопасное место из боя, но и из-за природы этой магии. Если я слишком часто буду телепортироваться, то Плетение меня раздерет на куски.

– И почему это с тобой происходит?

– Потому что папа не научился мне доверять за двадцать восемь лет моей жизни. Думаю, это своеобразное проявление заботы в виде охранительного заклинания, наложенного без моего ведома.

– Грегор считает, что ты не можешь себя защитить?

– Еще бы не считал, – разочарованно проговорил Иоахим, – он сам и отнимает у меня единственное оружие, которым я могу пользоваться. Я целиком и полностью завишу от него в плане магии, так как в детстве заключил с ним мистический договор, чтобы он обеспечивал меня уже преобразованными потоками Плетения.

– Вот как, – одобрительно кивнул его собеседник, – хорошо, что я все правильно понял. И хорошо, что мы выяснили это прямо сейчас, перед дверями экспериментальной комнаты.

Иоахим неуверенно зашел за ним в круглый зал, вымощенный синей плиткой с вкраплениями отблескивающей слюды. Несколько полупрозрачных камер с человеческий рост находились у противоположной стены, но внутри них ничего и никого не было. Неподалеку от входа стол с трудом выдерживал всю тяжесть присутствующего магического инструментария.

– Заходи в камеру, – сказал волшебнику ректор и направился к столу.

Несмотря на усиливающиеся опасения кренийца, пока что камера в неприветливой экспериментальной комнате в ближайшей перспективе выглядела лучше, чем смерть от телепортации. Он влез в камеру и аккуратно тронул холодное стекло выдвигающейся дверцы.

– Не закрывайся, – все еще увлеченный поисками мастер Лентин отреагировал на звук, – мне нужно тебя видеть.

– Для чего эта комната вообще нужна? – поежился Иоахим.

– Она находится слишком далеко от учебной части, поэтому Гутберт использовал ее для шумных экспериментов, чтобы не тревожить студентов. Но о ее изначальном предназначении вряд ли тебе кто-то сможет сказать. Академия построена сразу после Бедствия, считай, двенадцать веков назад, и никто не знает, что было на уме у тех древних магов, которые тут все распланировали.

Ректор радостно ойкнул, найдя причудливый камертон. Он победно помахал им Иоахиму, вжавшемуся в стенку камеры.

– Так, – выдохнул аазимар, наставляя камертон в сторону камеры, как рогатку, – заклинание, которое на тебя наложил Грегор, серьезно зависит от вашей с ним связи. Я попробую ее разорвать, после чего я, э-э, заключу новый договор между тобой и мной.

– Мне же надо как-то согласиться на усло…? – Иоахим вопросительно глянул на свою руку.

– Нет-нет, от тебя ничего не требуется! – быстро перебил его ректор. – Только прикрой глаза. Мне сложно сосредоточиться, когда на меня смотрят.

Иоахим послушно зажмурился. Вместе со словами заклинания он услышал вибрирующий камертонный звук, отталкивающийся от стен круглой комнаты и концентрирующийся конкретно на нем, на волшебнике.

Гул заглушил голос аазимара. Холод стен стал обжигающим. Иоахим, никогда не страдавший от приступов клаустрофобии, ощутил прилив паники. Он выбросил руку вперед, чтобы наощупь выбраться из камеры, но его рука схватила пустоту.

Он открыл глаза и увидел ничто. Постепенно оно приобретало знакомые очертания, которые ему не хотелось разглядывать настолько, что казалось отличной идеей проткнуть себе глазные яблоки.

Он не хотел быть здесь, но выхода нигде не было.

Когда в ничто появился разреженный воздух с запахом приближающейся грозы, Иоахим сжал веки до боли в глазах, но в этот раз магия не сработала. Он знал, что его сердце бешено колотится от страха, но не чувствовал биения и не слышал собственного сбивчивого дыхания. Он зажмурился вновь, когда молния разделила темноту на две части. В следующий раз она ударила совсем близко, и…

– Получилось! – воскликнул мастер Лентин. – Только ты вроде не был таким бледным. Что-то болит?

– Нет, – пробормотал ошеломленный Иоахим, – ничего не болит.

Ректор перед ним сиял от удовольствия, как начищенный медяк, чуть ли не прыгая от радостного возбуждения.

– Должен тебе признаться, – хихикнул он, – но я до конца не верил, что у меня получится. Видел бы Гутберт! Постоянно бубнил, что я необучаемый. Точно ничего не болит? Попрыгай, вдруг заболит!

– Сколько меня не было? – спросил Иоахим на выдохе, послушно прыгнув. У него действительно ничего не болело, но нахлынувшая резкая усталость сильно обескураживала.

– Секунду? Полсекунды? – похлопал в ладоши мастер Лентин. – Ну-ка дай я кое-что проверю. Так ты меня слышишь?

Волшебник непонимающе покачал головой.

– Не слышно? – удивленно и несколько обиженно спросил ректор, не разжимая губ.

Диалог в голове являлся для волшебника чем-то необходимым и неотъемлемым. Сколько бы он ни жаловался на отца и его гиперопеку, Иоахим не смог бы сам отказаться от того комфорта и защищенности, что давала связь магического договора. С малых лет он знал о наличии вездеслышащего советчика, который, поворчав, приходил ему на помощь в любой момент.

Странно было слышать кого-то другого. Голос мастера Лентина ощущался не как помощь, а как чужая подслушанная мысль. Это было лучше, чем остаться совсем в одиночестве, но порождало новые причины для беспокойства.

– Вы общаетесь со мной телепатией, – констатировал Иоахим, обращаясь к собеседнику тем же способом.

Его ответ, произнесенный не вслух, а транслированный напрямую в мозг ректору, заставил того взвизгнуть от восторга.

– Офигеть, – выпалил аазимар, прижимая ладонь ко рту и сдерживая тем самым расползающуюся улыбку, – просто офигеть.

Смекнув, что ректору стоит прийти в себя после такого триумфа, Иоахим оглядел еще раз комнату, в которой стало заметно прохладнее. Осмотр закончился на камере, где лежала сваленная в кучу одежда. С удивлением крениец понял, кому принадлежат эти вещи и почему ему так холодно.

– Извините, – буркнул он и поднял из кучи свои штаны.

До чересчур воодушевленного мастера Лентина с некоторой задержкой дошло, что ему надо бы отвернуться.

За время их отсутствия Август успел прокурить кабинет. Лучи света из окна причудливо преломлялись в воздухе, пронзая дымные облака насквозь.

Ректор словно не замечал ни клубов дыма, ни стойкого дубового запаха, грозящего надолго впитаться в мягкую мебель. Он раз за разом концентрировался на кинжале сэра Кассиля, и раз за разом заклинание не срабатывало.

– Наши орденские жрецы часто выслеживают всяких планарных тварей, – Агарвейн не выдержала немого наблюдения за такой растратой сил, – а то они набедокурят на нашем, на Материальном, плане, а потом хоп, и в кусты – на свои планы существования проваливаются, чтоб потом вылезти и снова народ мучать.

Ругнувшись намного тише, чем в прошлый раз, мастер Лентин отложил кинжал и взамен него взял со стола глиняную фигурку-свистульку для самоуспокоения.

– И когда монстрятина на другой план прыгает, то сложновато бывает ее найти, – продолжила охотница.

– Я понимаю, к чему вы ведете, – покивал ректор, рассматривая глиняную кошечку пристальнее, чем кинжал сэра Кассиля, – и сам считаю, что Элидию нельзя найти обычной магией именно из-за перехода на другой план. Однако сэр Конрад только вчера был в Срединном лесу.

– А я не понимаю, – нахмурилась Октавия, – какое дело леди Нэш до других планов? И если она там, то почему ее сложно найти?

– Я не хотел бы вдаваться во всякие нудные рассуждения о космологии, я же не какой-то пыльный ученый дед в башне. Но иначе, – аазимар грустно вздохнул, – иначе это не объяснить.

Он сгреб другие безделушки и начал расставлять их перед собой.

– Представим, что кошечка – это наш Материальный план, – ректор поставил первую свистульку в центр стола, – здесь находится наша планета Голрет, здесь живем мы и в основном здесь мы творим свою магию. Но мы не одиноки – Голрет находится в постоянном соприкосновении с другими мирами.

Сзади кошечку окружила ватага мелких собачек, а спереди – коллекция из плохо раскрашенных овечек.

– Такие миры мы называем иными «планами существования», и их великое множество. Например, Материальный план контактирует с высшими и низшими планами, как эта кошечка контактирует с овечками и собачками. Мы с Октавией живое тому подтверждение – родословная аазимаров восходит к обитателям высших планов наподобие Элизиума, а тифлингов…

– К дьяволам из Девяти кругов Ада, – договорила за ректора Октавия, скрестив руки на груди, – и я не просила о лекции. Мой вопрос был конкретнее.

– Да-да, – нервно-извиняющимся тоном ответил мастер Лентин, торопливо выставляя остальные фигурки в случайном порядке, – я как раз к этому веду. В общем, правила применения и работы магии на многих планах сохраняются, но существуют исключения – Страна Фей с ее непредсказуемым течением времени; Бездна, где местные лорды изменяют Плетение под свои нужды; Астральный план с необузданной первозданной магией и многие, многие другие места. Существа и явления из этих мест редко приветствуются на Материальном плане, потому что зачастую вредят его жителям. Орден Великой Охоты борется с инопланарами, истребляя их на нашем плане, но иногда этого недостаточно.

– Надо закрыть портал изнутри, – Агарвейн понимающе кивнула.

– В том числе, – взгляд ректора смотрел сквозь выставленную миниатюрную армию, – или решить иную проблему, последствия которой затрагивают Материальный план. Элидия могла отправиться на один из «сложных» магических планов, что она, впрочем, делала уже много раз для защиты Эфребиса. Но, возможно, настал тот момент, когда она не рассчитала силы и попала в переделку.

– Куда же тогда делся сэр Кассиль? – недоверчиво спросила Октавия.

– Да не знаю я! – резко огрызнулся мастер Лентин. – Как под землю провалился. Наблюдать за ним еще той задачкой было, вечно в какие-то неопознаваемые дебри залезал. Я бы предпочел, чтобы вы сразу ехали до форта Колберри и не тратили на сэра Кассиля время. Но раз уж Фруг решил раскошелиться, то поищите сэра Конрада в Срединном лесу. Думаю, если вы скажете ему о возможности найти Элидию благодаря доспеху, он без вопросов поедет с вами в форт.

– А если мы, ну, портал отыщем? – деловито поинтересовалась Агарвейн. – Он ж мог туда провалиться, и пиши пропало…

– Такая вероятность существует, и я прошу вас ни в коем случае не лезть туда самим. Свяжитесь со мной, чтобы я отправил туда специалистов.

– Связаться?

Иоахим, погруженный в свои мысли с момента возвращения в кабинет, наконец поднял голову и помахал охотнице рукой.

– Нам необыкновенно повезло, – улыбнулся мастер Лентин, – теперь между мной и Иоахимом установлена постоянная телепатическая связь. Держи меня в курсе происходящего, хорошо, Иоахим? Не стоит отчитываться обо всем подряд, но о важных вещах сообщай сразу!

– Хорошо, – задумчиво отозвался волшебник.

– Замечательно! – снова просиял ректор. – Сделай все, что в твоих силах, чтобы найти сэра Конрада и Элидию. И вот, карту не забудь!

Поистершийся кусочек пергамента со схемой оказался в ладони Иоахима. От надписи «ЛОРКОН» на нижнем краю шли вверх две изогнутые линии, слившиеся в еле заметный пунктир в верхнем углу, где гряда треугольников-скал отделяла «КОЛБЕРРИ» от всего остального пергамента.

По бокам от изображавших дорогу линий Вилвикен нарисовал кучу мохнатых палок. Иоахим никогда не был в Срединном лесу, но здравый смысл подсказывал ему, что ветки у деревьев растут не совсем так, как это решил представить Фруг. Среди пиктограмм то и дело встречались крупные кляксы с выведенными над ними датами и временем. Последние две кляксы заблудились в чаще по дороге на форт Колберри, слившись с одним особенно неудавшимся деревом.

Развернутый пергамент был чуть больше руки волшебника, но в реальности изображенная местность простиралась на много сотен километров. До последней, восьмой точки маршрута сэра Кассиля предстояло ехать минимум неделю.

Злополучная башня «Девяти кругов Рая» вновь оказалась перед сэром Бивербруком. Рыцарю предстоял второй заход в притон, кишащий дьявольскими отродьями.

При свете дня! И при свидетелях, которые могут подумать, что он заходит удовлетворить свои!.. с этими!..

– Постоишь пока на улице? – Иоахим уже пожалел, что согласился взять с собой Августа. Лицо его полуэльфийского друга настолько красноречиво выражало отношение к соседкам волшебника, что слов не требовалось.

Неудивительно, подумал волшебник. Август много лет не произносил ни звука, и его соратники, Орден Священного Дуба, имели возможность общаться с ним только при курительных ритуалах, когда дубовая благодать создавала особую связь между последователями. Все остальное время рыцарю приходилось доносить свои мысли условными знаками и специфическим выражением эмоций, потому что никто из орденских не знал жестового языка.

Другие обитатели стоянки полагали, что сэр Бивербрук немой с рождения, потому что он не давал обетов молчания. Иоахим даже не задумывался о правдивости этой версии, пока Август не заговорил после «смерти» друга.

По мнению волшебника, все это время рыцарь молчал просто так. Хаотичность поведения Августа вполне давала основания для этого предположения.

И сейчас вместе с этим хаотичным культистом из лесов, помешанным на собственном эльфийском происхождении, он пришел к порогу заведения, где вчера этого самого культиста чуть не вырвало от переизбытка отвращения. Случилось это из-за Агарвейн – когда Иоахим заикнулся, что ему надо бы забрать вещи из «Девяти кругов Рая», охотница предложила разделиться, чтобы она сходила за лошадьми и купила повозку. Не успел волшебник глазом моргнуть, как Октавия, на чью помощь в переноске вещей он надеялся, великодушно решила оплатить транспортное средство, уйдя вслед за лучницей.

– Не постою, – неожиданно ответил Август, – с тобою я пойду, мой друг.

– Август, необязательно…

Рыцарь демонстративно зажал ноздри, будто входил не в бордель, а в хлев, и зашел первым.

Возле лестницы стоял Раскус, с отсутствующим видом хлеставший тряпкой перила лестницы, что могло бы с натяжкой сойти за протирание.

– Добро пожа… – увидев Иоахима, тифлинг замолчал.

– Уже здоровались, – волшебник предпринял очередную попытку неловко похлопать парнишку по плечу, но тот снова мастерски увернулся, – слушай, у меня к тебе есть деловое предложение.

В то же мгновение желтые глаза Раскуса запылали огнем ярости. Ощетинившись и отбросив тряпку на ступеньки, он громко прошипел:

– Совсем сдурел?! Думаешь, раз деньги появились, то все можно?!

Иоахим непонимающе моргнул. Он оглядел парнишку с ног до головы, чем еще сильнее рассердил тифлинга.

– А, – наконец дошло до волшебника, – я не про это. Ты как подумать об этом мог?

– Никаких деловых предложений! – рявкнул Раскус, но тут же сбавил громкость, опасливо поглядывая на проход, ведущий к кабинету мадам Элизабет. – Ты, придурок, только попробуй ко мне еще раз подойти…

– Да дослушай ты! – рявкнул на него в ответ Иоахим.

От удивления Раскус перестал злиться. Волшебник выглядел нестандартно серьезно.

– Я снова уезжаю, – медленно продолжил он, – и моего отца нет на месте. В нашей лавке нет ничего ценного, но мне все равно нужен человек, который сможет хотя бы издалека за ней присмотреть.

– У тебя ж друзья появились, их и попроси, – издевательски ухмыльнулся Раскус.

– Друзья едут со мной.

Серьезность Иоахима, прежде ошарашившая тифлинга и заставившая его слушать, теперь начала отталкивать. Раскус с недоверием посмотрел на волшебника.

– Я заплачу, – Зальц не догадывался, что этой фразой подтвердил внутренние опасения парнишки.

– Не нужны мне твои деньги, – поморщился Раскус, – потому что не буду я лавку твою караулить. У меня и так работа есть, мадам Элизабет меня никуда не отпустит.

В подтверждение он поднял тряпку и принялся за протирание поручня с такой силой, будто хотел проделать в нем дырку. Иоахим, шепотом заверив Августа в своем скором возвращении, вбежал по лестнице наверх, демонстративно хватаясь за перила в самых сверкающе-начищенных местах.

Разозленный служка крикнул вслед волшебнику новую порцию замысловатых ругательств, известных только теневым обитателям улиц. Выдохнув, он продолжил яростную уборку, бурча проклятия под нос.

Когда рядом с ним заговорил Август, тифлинг подпрыгнул от неожиданности – из-за накатившей злобы он абсолютно забыл про «друга» Иоахима.

– Давно ты тут работаешь, мальчик? – рыцарь придирчиво всмотрелся в блестящий кованый узор, выискивая в нем неоттертые пятнышки.

– Год, – тихо пробормотал Раскус.

На фоне Иоахима его друг выглядел образцом презентабельности. Лысеющие чванливые господа частенько захаживали в бордели вроде этого, но Раскус никогда не видел, чтобы они были еще и рыцарями, а не какими-то скучающими чиновниками или унылыми мещанами. Пока Август рассматривал результат его работы, парнишка пытался получше разглядеть узор на щите и ножны меча в отражении отполированного металла.

– Дрался когда-нибудь?

Тифлинг нахально хмыкнул.

– Бывало. Кого-то лицом в грязь втыкал, огревал кого-то палкой, уже всего и не упомню.

– Подумывал о карьере оруженосца?

Рыцарь застал Раскуса врасплох своим вопросом. Мальчишка с подозрением покосился на Августа, буднично продолжавшего свой осмотр лестницы борделя.

Раскус поджал губу. Природное недоверие к любым посетителям борделей подсказывало ему, что надо бы дерзко отшутиться или сразу послать с такими вопросами куда подальше. Какое дело другу Зальца до его «подумываний»? Небось прохлаждается здесь, пока этот волшебный кретин делишки наверху делает. Скучно ему, вот и задает тупые вопросы.

Тифлинг впервые подумал, что стойка расположена очень удачно – с лестницы не было видно лежащего на ней рыцарского романа.

– В цивилизации осталось мало людей, способных посвятить себя движению к цели, – с нарочитой грустью вздохнул Август, так и не дождавшись ответа, – и даже обещание богатства не способно поддерживать в них интерес. Давеча нанял я одного молодого человека, дабы он в пути меня сопровождал, но соглашенье наше пустым звуком оказалось для него. С тех пор зарекся я оплату предлагать и устремился на поиски тех, кому нечего терять. Кто не за золото со мной пойдет, а за жизни изменение.

Речь рыцаря была для Раскуса слишком туманной, словно сэр Август на что-то жаловался мальчонке, которого видел второй раз в жизни. В «Девяти кругах Рая» кучи пьяниц пытались излить душу служке или хотя бы обсудить с ним местных обитательниц. Обычно Раскус огрызался и прерывал беседы, но сейчас что-то внутри него воспрепятствовало прорыву хамства.

– Кем ты себя видишь через пять лет? – деловито поинтересовался Август.

– Кем-нибудь в городской канаве, – буркнул Раскус.

– И у тебя есть все предпосылки для становления «кем-нибудь в городской канаве», мальчик.

Слышать такое от других было неприятно, и тифлинг скривился, но никак не прокомментировал.

– Или ко мне на службу перейдешь, – как ни в чем не бывало продолжил рыцарь, – с собою взять тебя я не смогу сейчас, однако ж показать себя ты можешь по-иному. Поможешь Иоахиму – подумаю над взятием тебя в оруженосцы.

– Ага, я отказался ему помогать за деньги, поэтому вы меня решили дебильными обещаниями покормить, чтобы я помог бесплатно? Типа я тот, кому терять нечего?

– И нет, и да. Согласишься – работать здесь не будешь с сегодняшнего дня.

– Я не пойму, вы меня нанять пытаетесь или угрожаете?

– Всегда настороже, – важно покивал Август, – хорошее качество, ценное. Я лишь к тому веду, что жить ты сможешь без работы. Мы сняли целую таверну на неделю, и я с ее хозяином в прекрасных отношеньях. Я передам с тобой доплату, и сможешь ты пробыть там дольше, пока мы не вернемся в город.

– Какую ж вы дыру на неделю сняли? – из-за неуверенности интонация тифлинга оказалась не такой колкой, как он ожидал.

– «У усталого хозяина». Но название устаревшее, быть может, хозяин успел уже переименовать в «Золотистый желудь» по моему веленью.

Название показалось Раскусу знакомым, но сходу никаких подробностей об этом месте он не вспомнил. Это был хороший знак – значит, внутри или возле таверны не происходило ничего экстраординарного.

Рыцарь мог и врать – вот придет тифлинг в «У усталого хозяина», скажет, что он теперь хозяин, а тавернщик отвесит ему хозяйских оплеух и с лестницы скинет. С другой стороны, ему действительно было нечего терять.

– Ладно, – сказал он куда-то в пол, – только я не один буду там жить.

– Избавь меня от подробностей, – поморщился рыцарь, – но докучать хозяину таверны не стоит.

– Да я не… – Раскус хотел было оправдаться, но понял, что в голове у сэра Августа уже сформировалась непоколебимая картина, – …ладно, давайте эту вашу доплату.

В момент передачи кошеля с деньгами с верхней ступеньки лестницы донесся жалобный клич Иоахима, зовущего на помощь. Волшебник прижимал подбородком гору книг, чтобы они не повалились из его рук.

– Уф, ну и добра я здесь накопил! – выдохнул он, когда благодаря Августу сумел очутиться внизу с пожитками. Рыцарь и служка скептически воззрились на принесенное за один заход «добро» – пыльные книги, кипа листов пергамента, две рубашки и подсвечник.

– Иоахим, расскажи юноше еще раз, чего ты от него хочешь, – Август указал широким жестом на Раскуса.

Иоахим удивленно посмотрел на потупившегося тифлинга, как на ядовитую змею, у которой только что выпали клыки.

– Да чтобы просто подходил к перекрестку у Телепортационного узла и приглядывал за лавкой. Заходить внутрь не надо, но если заметишь какое-то движение внутри или горящий свет, то вызывай стражу.

Раскус недовольно повел плечами, услышав про стражу, но все же нехотя кивнул.

– Точно присмотришь? – недоверчиво спросил волшебник.

– Угу, – тифлинг шмыгнул носом и без лишних объяснений вернулся к уборке.

Выйдя из «Девяти кругов Рая» вместе с Августом, хранившим загадочное молчание, Иоахим возвел глаза к табличке с названием борделя. Он прожил здесь шесть лет, и каждый день смотреть на вывеску ему было не за чем. Сейчас же, когда волшебник стоял на пороге со всеми своими вещами, не попрощавшись ни с одной из девочек и уж тем более с мадам Элизабет, он глядел на вывеску как в первый раз.