Текст книги "Обнаружители Магии. Змеиная гора"

– Ого, а мы и не знали, что сэр Бивербрук такая важная персона, – ехидно ухмыльнулась Октавия, – нам-то он о своем задании ничего не рассказывал.

– Слышу в вашем голосе гнусный намек, леди Октавия, – молодой рыцарь пренебрежительно взглянул на тифлингшу, – но он абсолютно беспочвенен. Сэр Август совершает великий поход в поисках так называемого «сердца цивилизации».

Иоахим легонько пихнул Августа в бок локтем. Рыцарь шумно выдохнул и полностью открыл глаза – сопартийцы не давали ему шанса отдохнуть.

– То есть мне ты запрещал упоминать об этом, а ему, значит, можно?

– Мой друг, есть время подходящее и неподходящее для откровений. Сэр Николас приободрен моим присутствием, и восхваляющие меня речи влияют благотворно в этот час.

– Что за «сердце»? – спросила Агарвейн с благоговением. – По названию какая-то важная штука.

Николас прокашлялся, готовясь к заученной проповеди.

– У всех явлений в этом мире и отдельно на нашем континенте есть подпитывающие источники и побочные продукты жизнедеятельности, совсем как в живом организме. Как сердце человека толкает кровь по сосудам тела, так и сердце цивилизации питает прогресс и все, что с ним связано. Порох, пар, огромные города, автоматоны, засилье мануфактур – и это не полный список того, что несет за собой дальнейшая работа сердца. Многие в нашем Ордене ошибаются, придавая сердцу цивилизации то слишком конкретное значение, то слишком абстрактное. Сердце – это не просто продвинутый механизм и не просто идея господства прогресса. Сердце представляет собой нечто среднее между этими понятиями. Что-то материальное и неочевидное, что может привести к всплеску развития. Оно непостоянно в своем материальном присутствии, и оттого его сложно найти. Если пару лет назад это был обычный перспективный инженер, то сегодня сердцем может быть удачно налаженное производство брусчатки или чертеж дома, чья постройка требует минимальных затрат.

– И зачем вам, природному ордену, «сердце»? – ухмылка Октавии расползлась еще сильнее, потому что она заранее знала ответ на своей вопрос.

– Как зачем? – фыркнул молодой рыцарь. – Чтобы уничтожить, конечно!

Довольный собой, он отпил из бурдюка, чтобы смочить пересохшее от воодушевленного рассказа горло. Николас продолжал улыбаться, несмотря на видимое растущее недоумение Агарвейн и Иоахима.

– Об уничтожении я впервые слышу, – пробормотал волшебник, – и лично мне как-то не очень хочется откатываться назад. Мне нравится темп развития больших городов.

– Этак мы никуда не придем, если будем рушить то, что столько лет строили, – Агарвейн потерла кончик носа, не глядя на Николаса, – и что ж это, от ковки металла тоже отказываться? Тоже прогресс, как ни крути, а не просто с найденной палкой за дичью бегать.

Улыбка молодого рыцаря стала снисходительнее.

– Есть разные уровни прогресса, и кузнеческое дело угодно природе. Металл и древесина от оружия рано или поздно вернутся в землю. Одно дело, когда лесник орудует своим топором и устает, срубив пару больших деревьев за день, но другое дело – конструкт, выпиливающий весь подлесок за день и способный избавить мир от одного гектара леса за полдня.

– Цивилизация не исчерпывается одними лесоуничтожающими конструктами, цивилизация – это удобства и экономия человеческого времени! – воскликнул Иоахим. – Крестьяне могут быстрее пахать, пекари могут больше печь, строители возводят теплые высокие дома… и роют канализацию, в конце концов!

– Все эти удобства навязаны и избыточны, – поморщился Николас, – природа способна предоставить еду по потребности без обжорства, а что касается канализации… природа примет обратно все.

– А как же магия, сэр Николас? – Октавия не сдержала смешок при виде напрягшегося волшебника. – Ведь магия тоже способна мгновенно выжигать леса и двигать прогресс! Более того, конструкты не обходятся без магического компонента-мотора.

– Магия природна.

– И все? – тифлингша приподняла бровь. – Это весь аргумент?

– Магия первоначальна и пребывает в гармонии с природой, – на радость Николаса, в разговор снова вмешался Август, – не в наших силах изменять Плетение. Те, кто обуздали теченье нитей магии, природе большей частью не причиняют вред непоправимый, хотя на то способны. Играет роль и малочисленность последователей арканы. Взгляните, леди, ведь средь нас один лишь Иоахим без магии не смыслит жизни, из-за чего тем более мне непонятна его любовь к цивилизации и, скажем так, к нечистотным сторонам.

– Я умею призывать магическую руку, но подтираться ею будет бессмысленной тратой магических сил, – закатил глаза волшебник.

– Логика все равно непоследовательная, – продолжала нагнетать Октавия, – магу позволительно сжечь лес огненным шаром, потому что магия природна, а конструкту выпилить тот же лес нельзя, потому что он от цивилизации?

– Да, – огрызнулся полуэльф, – за разъяснениями обратитесь к старейшине Муку, если мы выберемся. Он умеет лучше обращаться со словами, чем я, и к нему вы будете питать меньше негативных чувств, чем к сэру Августу, если в вас еще осталась хоть капля уважения к окружающим.

Агрессия Николаса только раззадорила Октавию, из которой моментально полился поток провокационных вопросов, как из рога изобилия. Из упрямства полуэльф старался ответить на все в пассивно-агрессивной манере.

– Наотдыхалась я, кажется, – шепнула Иоахиму Агарвейн, убирая остатки трапезы обратно в рюкзак, – пора планировать наш великий поход. Ты ж можешь связаться с ректором Академии и спросить насчет огненных штуковин? Авось он знает их слабые места – когда они спят, потухают слегка или еще чего полезное.

Волшебник, до этого наблюдавший за перебранкой тифлингши и полуэльфа, уперся растерянным взглядом в лучницу.

– Точно, – прошептал он, – как мне самому это в голову не пришло? Я только отойду подальше, а то я собственных мыслей не слышу.

В отдалении от спутников Иоахим вновь потянулся к мысленной связи. Ответ пришел с ошарашивающей быстротой.

«Уже закончили? Ну, что сказал Орден по поводу Конрада?»

«Мы слегка подзадержались. Возникли непредвиденные обстоятельства…»

Рядом с ухом запищал комар. Волшебник хлопнул по щеке ладонью, чтобы избавиться от назойливого паразита, и только потом вспомнил, что в горных туннелях вряд ли могут водиться такие насекомые. Писк исходил изнутри, утяжеляя голову раздражающей болью.

«Иоахим, у меня и так достаточно подчиненных, считающих своим долгом навесить мне побольше лапши на уши».

Голос ректора резко менял тональность. Волшебник понял, что собеседник был на взводе еще до их разговора.

«Мы с тобой договорились, что ты будешь говорить как есть. В прошлый раз у тебя отлично получилось, почему бы сейчас не поступить так же?»

«В горе обустроились огненные инопланары, – сдался Иоахим, – мы попали в засаду и заблудились, когда убегали от врагов. Скорее всего, раньше, чем через день—полтора, мы не выберемся».

«Вот как».

«Нам очень поможет любая информация об этих тварях. Если мы будем знать о них больше, велик шанс того, что мы выйдем на поверхность быстрее. Знаете ли вы что-то об огненных змеях и двар…»

«Иоахим!»

Вопль мастера Лентина был настолько внезапен и громок, что Иоахим испуганно отскочил к каменной стене, приложившись об нее больным плечом.

«Какие, твою мать, огненные змеи?! Здесь, в Лорконе, мне каждый день выносят мозги по делам Элидии, о которых я вообще ни черта не знаю! Ее настолько давно нет, что весь город начинает что-то подозревать, а от подозрения недалеко до беспокойства, а от беспокойства – до начала хаоса! Мы наняли вас, чтобы вы не херней занимались, а нашли верховную арканистку Совета Ложи! О боги… если через неделю дело не сдвинется с мертвой точки, я клянусь, я заберусь на крышу своей башни в Академии и спрыгну оттуда прямо на яблоневый сад!»

Когда Николас и Октавия закончили выяснять отношения и заключили временное перемирие, отряд начал собираться в путь. Агарвейн нашла так и не вернувшегося с разговора мага настолько бледно-зеленым, будто его только что вывернуло наизнанку.

– Чего полезного узнал?

– Он не в курсе про огненных тварей, – коротко бросил Иоахим и пошел забирать свои вещи.

Путешественники продолжили спуск, выбирая для маршрута пути со следами обработки инструментами. Те древние каменоломы, что бросили вызов горе, давно уже не ходили по туннелям, выдолбленным собственными руками. Резные ступени, оставшиеся без должного кропотливого ухода, все же сохранили древние прямоугольные узоры, выделяющие работу дварфов среди ровных горных скатов.

Температура – следствие близости огненных инопланаров – не повышалась. Иоахим решился зажечь больше магических огней. Длинные тени заплясали вокруг отряда, искажая внутренности пещеры.

– Интересно, что с ними случилось? – пробормотал волшебник.

– С шахтерами? – уточнила Октавия. – Наверняка нашли место получше. К этой горе ни одна приличная дорога не ведет, камень и руду продавать в такой ситуации тяжело. Важно не только добывать, но и сбывать вовремя.

– Столько вложенных усилий, и все зря?

– Дварфы те еще перфекционисты, если дело касается добычи руды и ее продажи. Странно, что они всю гору не подорвали, чтобы никому наработки не достались.

Шарик света проскользнул у стены с табличкой на неизвестном никому из отряда языке, но в начертании безошибочно угадывался дварфийский. Иоахим остановился у таблички и кончиком кинжала поковырялся в углублениях. Каменная пыль, склеившаяся в комки из-за влажности, облегченно вышла наружу из своего старого убежища.

– Интересно… – вновь с вопросительной интонацией начал Иоахим, и Николас протяжно застонал.

– Ты всегда столько вопросов задаешь, маг? – с неприязнью поинтересовался молодой рыцарь. – Если это попытка развлечь нас в дороге, то попытка плохая.

– Мир потрясает разнообразием, сэр Николас, – издевательски-поучающим тоном ответил волшебник, – и людям свойственно исследовать это разнообразие и быть любознательными. Тьма невежества страшна и опасна, в ней таятся монстры, которых способен изгнать лишь свет разума.

– Какие такие монстры? – фыркнул сэр Лотт. – Со всеми монстрами справится хорошо заточенный клинок.

Иоахим исторг вздох, полный жалости к собеседнику и его способности воспринимать иносказания.

– Знание изгоняет страх перед неизвестным и страхует от неудач, – пояснил он, – вовремя проявленное внимание к окружающим деталям способно спасти жизнь.

– И где жизнеспасательность в вопросе про шахтеров? – скривился Николас. – Помогло тебе твое допытывание избежать попадания в катакомбы?

– Допытывание, как ты выразился, повышает шансы на выживание, но не избавляет от угрозы полностью. В нашей ситуации моя любознательность не перевесила чужое хаотичное командование, – на этих словах волшебника Николас зарделся гневом, – своими вопросами я стараюсь выстроить картину будущего, чтобы в дальнейшем не попадать в смертельные ловушки в катакомбах. Ты немного сбил мою мысль стремлением показать невежество, но я все же вспомнил тот вопрос, который хотел задать.

– И? – выплюнул сквозь зубы полуэльф.

– Где мы вообще?

Николас закатил глаза.

– Крепко ж тебя камнем по башке приложило, – покосилась на мага Агарвейн.

– Вы меня не поняли, – упрямо помотал головой Иоахим, – я не о горном туннеле. Я о горе. Ты же была неподалеку, Агарвейн, и огненных тварей здесь раньше не было. Что это за место? Оно имеет для них ценность по какой-то причине?

Лучница нахмурилась на мгновение.

– Гора как гора, издалека мелкая, вблизи еще мельче кажется, – протянула она, – я если б внутрь не зашла, то и представить бы длину ходов не смогла. Ни о каких порталах рядом не знаю, да и о местных шахтерах не слышала. Ходила в леса неподалеку на лесную тварину, огненных не видела по дороге, твоя правда.

Волшебник погрузился в тяжелые раздумья, а Николас заметно повеселел при виде его умственного стопора.

– Местные крестьяне эту гору Змеиной зовут, – выдала Агарвейн, подумав еще с минуту.

– И я даже знаю, почему, – сказала идущая впереди Октавия, первая увидевшая хлипкий мостик, перекинутый через темную непросвечиваемую расщелину.

На другом конце перехода на отряд злобно щерилась голова исполинской каменной кобры, по раздутому капюшону которой стекала неопознаваемая слизь – единственный потенциально живой обитатель местной сырости. Над проемом в каменной ротоглотке свисали два клыка с человеческий рост. Магические огоньки осветили проход, пребывавший в гораздо худшем состоянии, чем увиденные до него дварфийские ходы со ступенями. Длань времени скосила желобы на клыках, стерла угрожающие складки на монструозной морде, пустила трещины по углам и сломала ровную окружность капюшонов, отколов крупные части по краям.

Иоахим привлек один огонек поближе, осмотрев ступени под своими ногами.

– Это не дварфийская работа, – обратился он скорее к змее, чем к спутникам.

– У шахтеров были не очень приятные соседи, – присвистнула Октавия, – я бы тоже отсюда ноги уволокла как можно скорее. Потратить время на такую безвкусицу… какими же больными надо быть?

– Я не уверен, что построившие это соседствовали с дварфами, – маг велел огоньку пронестись от расколотого капюшона до подсбитого клыка, – это сооружение намного старше, чем шахта. Боюсь даже представить, насколько. Шахта выглядела давно заброшенной, минимум три века назад. Но туннели выглядят ухоженными, потому что для камня такой срок ничего не значит. Камень не очень податлив для природных изменений, но здесь их целая куча – следы обрушения от естественного движения камня, минеральные натеки, повреждения от многолетней влажности и…

– Можешь продолжить лекцию по истории, когда мы зайдем внутрь, – Николас первым поставил ногу на мостик, – проход тут один.

Мостик скрипнул, напоминая полуэльфу о недавнем падении и обламывании стропил спиной. Николас сделал неуверенный шаг, и скрип прекратился – доски оказались крепче, чем почудилось на первый взгляд.

Отряд по одному прошел над зияющей тихой пропастью, по-страшному влекущей непроглядываемой угольной чернотой. Испытывая судьбу, Август пошел вприпрыжку, готовый ускориться при тишайшем треске. Но деревянный настил выдержал, с обманчивой приветливостью провожая путешественников до раскрытой пасти кобры.

Кольца каменных, но анатомически верных змеиных ребер нависали над отрядом, шедшим по изогнутому туннелю. Иоахим пораженно приглушил сияние магических огоньков, заметив тусклый свет в проеме выхода. В абсолютной тишине путники выбрались из внутренностей каменной кобры и застыли на краю полуразрушенного скалистого спуска.

Спуск вел на дно потрясающей масштабами каверны, которую язык не поворачивался назвать «пещерой». Затхлый запах, сопровождавший путешественников во влажных туннелях, частично развеялся ветрами, гуляющими по каменной полусфере с многокилометровым радиусом. На каменных стенах издающие неяркое свечение грибы и мхи сгрудились гигантскими наростами, кооперируясь в блеклые разноцветные кляксы. Свисающие растительные переплетения-«фонари» расходились от окружности каверны к ее центру, точечно подсвечивая свои высокие опоры – монументальные, до ужаса геометрически правильные и симметричные строения. Тьма подсказывала дорогу, вырисовывая пути без построек, облюбованных лениво распространявшими свет мицелиями. Проложенные пути складывались в идеально ровные фигуры с прямыми углами, зацикливаясь на самих себя.

Ни во тьме, ни в свете не было движения. Лишь изредка люминесцирующие отростки уклонялись от призрачного дуновения ветра.

Путники стояли на пороге поселения. Замершего во времени, тихого, зловеще спокойного.

И мертвого.

– Позволь угадать твой следующий вопрос, маг.

Иоахим, с кряхтением спустившийся с крутого склона благодаря совместным усилиям сразу троих членов отряда, устало посмотрел на кончик вздернутого носа Николаса.

– «Интересно… – полуэльф на удивление хорошо спародировал интонацию волшебника, – …что же случилось с жителями этого милого городка?»

– Неплохо, – кивнул Иоахим, – но с «милым городком» ты переборщил. Место чертовски неприятное.

На дне громадного каменного пузыря они впечатались ногами в слизь прорастающего мицелия, невесть откуда бравшего себе пропитание. Пока Иоахим и Николас обменивались остротами (на деле оба оттягивали момент приближения к зданиям, чьи тени сами по себе выглядели угрожающе), Октавия прошла вперед, прыгая по сухим островкам. Спустя пару мгновений она оказалась у ближайшего строения – каменного куба, внутрь которого через квадратные дыры-окна еле пробивался свет с «улицы».

Тифлингша подтянулась на носочках до высоко прорубленного окна, чтобы взглянуть на внутреннее убранство куба. В полутьме ее глаза различили недвижимые горы обрушенного камня, похоронившие под собой небогатый скарб, где мелькали обрывки старой ткани и потемневший от времени, влаги и слизи металл.

Первой на ее отсутствие среагировала Агарвейн – краем глаза Октавия видела, как охотница ловко прыгает по кочкам; громкий шепот спутницы («эй… эй!») тифлингша слышала тоже.

Она ухмыльнулась, решив немного поиграть с лучницей в прятки—догонялки. В два счета взобравшись на пригорок, Октавия скрылась от обзора за углом дома и за высотой холма, на котором дом стоял. Она обогнула строение и нашла широкий дверной проем, такой же квадратный, как и окна.

Внутри дома не было сплошных стен, лишь маленькие порожки, отмечающие границы между комнатами. В завалах среди кусков обрушенных потолка и стен угадывались части каменной мебели с украшенными медной вязью углами. Искореженные повреждениями металлические узоры складывались в замысловатый орнамент, пугающий похожестью на что-то давно знакомое и одновременно на ничего.

Октавия услышала тихие шаги Агарвейн и зашла в дом, затаив дыхание. Тифлингша аккуратно отодвинулась подальше от прохода и ощутила, как под пятой сапога перекатывается что-то мелкое и круглое. Под ее ногами покоились разноцветные стеклянные шарики на медных нитях – часть занавеса, отделявшего когда-то давно один сектор дома от другого. После падения участка стены нанизанные на нитки бусины рассыпались по всему дому, блестя в разных его уголках.

Подыскивая себе новое место без блеска, чтобы не выдать цоканьем бусин свое присутствие, Октавия заметила цельную каменную лестницу, ведущую на полуразрушенный второй этаж. Девушка несколько раз моргнула, пытаясь понять, что ее смущает.

У лестницы не было ступеней.

Единственным рельефом на ней были небольшие бугры, диаметрально следующие друг за другом наверх. Похоже на колья для пеньковой веревки, подумала Октавия. Рыбаки на побережье у Синего Предела вбивали колья подобным зигзагом в берег и обматывали веревкой, бросая другой конец в воду и после рыбалки подтягивая за него лодку к суше.

Видение стало слишком живым. Тифлингша пыталась развеять воспоминание о родном городе из-за ностальгии, нахлынувшей и окатившей холодом, как омывающая родные берега волна Северного океана. Колья вновь стали каменными буграми, а щетинистая грубая веревка превратилась в…

…мускулистый чешуйчатый хвост, медленно подтягивающий крупное химерное тело наверх…

Октавия испуганно выдохнула. На каменной лестнице не было ни змеиных хвостов, ни веревок – похоже, игра мицелийного света сыграла с тифлингшей злую шутку. Раздраженная внезапно нахлынувшей паникой, Октавия резко развернулась и столкнулась нос к носу (точнее, нос к подбородку, учитывая разницу в росте) с сэром Николасом.

– Леди Кларимьер, – отчеканил он, – позвольте поинтересоваться, у вас наберется мозгов хотя бы с чайную ложку?

– По себе меряешь? – осклабилась тифлингша.

– Давайте обойдемся без ерничанья, – фыркнул полуэльф, – заимейте хотя бы каплю здравого смысла и перестаньте шляться по малознакомой местности в одиночестве.

– Хочешь составить мне компанию? Ты бы хоть рассказал о своих чувствах, сэр рыцаренок, а то я ни сном, ни духом.

Лицо Николаса исказила гримаса отвращения.

– Расскажу наедине, – тихо прошипел он, чтобы не слышали остальные спутники, вереницей заходящие вслед за ним, – когда выберемся, и обстановка будет более располагающей. Только потом не просите, чтобы я проявил милосердие.

Октавия улыбнулась своей самой псевдоискренней широкой улыбкой и сделала насмешливый поклон.

– Ну ты шустрая, – хохотнула Агарвейн на пороге, – не угнаться!

– Ведите себя потише, – шикнул Николас, – здесь могут быть враги.

– Могут, – кивнула охотница, – и если они здесь, то уже давно нас заприметили из-за ваших разборок.

– Никакого движения, никаких звуков, ни-че-го вокруг, – вздохнул Иоахим, – дальше по дороге я видел горы какого-то мусора. Возможно, там будет ответ на все наши вопросы.

– «Все»? – изогнул бровь Август. – Мой друг, витающий в сем смрадном воздухе вопрос у нас быть может лишь один – как нам на воле очутиться вновь?

– Варианта всего два, – с готовностью ответил волшебник, – вариант первый, оптимистичный: у противоположного края пещеры есть еще один спуск, похожий на тот, через который мы попали сюда. Кто бы ни строил этот город, он был одержим геометрией, симметрией и всем таким, так что первый вариант очень вероятен. Второй вариант, пессимистичный: проход идет еще глубже под горой. Все же видели расщелину у головы кобры? В таком случае проход может быть где угодно – в стене пещеры, на дне, в здании, и, что еще хуже, он может быть завален.

– Вариант третий: вернуться обратно, – пожала плечами Октавия.

– К огненным змеям и дварфам, – язвительно прокомментировал Николас.

– К известной опасности, – парировала тифлингша.

– От которой в этот раз не удастся спрятаться за камнем.

– Город выглядит мертвым, – почесал затылок Иоахим, – что для нас немного выгоднее встречи с живыми тварями, чьи прикосновения оставляют ожоги.

Агарвейн перевела взгляд на безлюдное пространство вне разрушенного дома. На горизонте по дороге в центр поселения вырисовывался странный, неровно-зубчатый пейзаж из куч, сваленных из неизвестных составляющих, и домов-кубов, перемежающихся с темными силуэтами более высоких и разнообразных по граням строений.

– Мертвый враг иногда хуже живого, – еле слышно проронила охотница, следуя за Николасом, принявшим волевое решение идти к противоположному краю каверны через мелкие улочки города, избегая открытой местности.

Некоторое время они взбирались в горку. Иоахим, движимый любопытством к горам неизвестного мусора, сперва ускорился до темпа остальных путников, а потом и вовсе их обогнал. Одышка настигла его уже на вершине, и волшебник согнулся пополам в попытке восстановить утерянное дыхание. Ноги сами повели его к скоплению мицелийной массы, чей свет преломлялся странным, неестественным образом.

В светящейся гуще лежали крупные темные лианы, пережимающие «фонарик» мицелия в нескольких местах. Поначалу они казались обычными перемычками мицелия на фоне люминесцирующей жижи, но, приглядевшись, Иоахим понял, что они не отражают свет, поглощая его всей матово-черной поверхностью.

Кинжалом волшебник сделал два надреза на лиане. Ожидая, что сейчас он беспрепятственно заберет нужный сегмент, Иоахим потянул за вырезанный кусок.

Черный поток мутной вязкой жидкости брызнул на его светлую рубашку. Поморщившись от омерзения, но смирившись с судьбой своей одежды в путешествии, волшебник поорудовал кинжалом еще и все же стал счастливым обладателем части темного растения. Стебель, оказавшийся в его руке, еще раз плюнул водой болотного цвета и консистенции.

– Это что за гадость? – спросила Октавия прямо над ухом волшебника.

– Знать бы еще, – воодушевленно ответил тот, обматывая стебель платком и убирая в сумку.

– В этом отряде собрались одни блюстители собственного личного пространства, как я посмотрю, – раздался неподалеку раздраженный голос Николаса, – еще раз повторю: не ходите по одному. И не трогайте все подряд, – в пустоту обратился он же, когда Иоахим подбежал к горе мусора.

Сэр Николас тяжело оперся на меч, некоторое время наблюдая, как волшебник проводит маленькую археологическую экспедицию. Один вид Иоахима и помогавшей ему Октавии играл молодому рыцарю на нервы, поэтому он решил заняться полезным делом и ознакомиться с местным ландшафтом получше.

Зрелище было не из приятных. Широкая дорога практически была лишена освещения грибов, предпочитающих не лежать на горизонтальной поверхности, а обвивать вертикальные. Грибы подсвечивали густой туман, который начинал расползаться где-то в сотне метров от отряда. Каменные кубы домов ровным строем шли вдоль дороги, устремляясь к уходящему в потолок высокому остроконечному обелиску.

Сперва Николас принял обелиск за цельный кусок камня или даже естественный нарост пещеры, но затем его внимание привлек парный металлический отблеск. Он с удивлением понял, что две литые металлические плиты обелиска похожи на двери – грандиозные и гигантские, но двери. Туман скрывал часть дороги и низ обелиска, из-за чего казалось, что обелиск стоит на огромном разноцветном облаке, спустившемся в это неприглядное темное место с облюбованной солнцем поверхности.

Над плоскими крышами домов где-то вдалеке высился источник сильного свечения. По смазанным очертаниям, закругленным налипшей растительностью, было невозможно понять исходный облик здания. Николас прищурился без особой надежды, оценивая расстояние до объекта и пытаясь прикинуть хотя бы примерный его размер. От неутешительности чисел молодой рыцарь вздохнул – город был намного больше, чем казалось до подъема на холм. Полуэльф перевел взгляд на пустую улицу, не заметив гигантскую тень, мелькнувшую между ним и загадочным строением.

Иоахим, с упоением пересказывающий Октавии свои гипотезы о найденном стебельке, сменил интонацию с восторженной на недоумевающую, когда из разобранной горы камней, ткани и слизи выпал череп.

Волшебник задумчиво повертел находку в руках, осматривая ее на предмет повреждений. Однако все выглядело так, будто череп без малейшей вмятины просто оказался в кучке мусора на краю города. На первый взгляд его можно было принять за человеческий, но при уже беглом осмотре в глаза бросались его общая приплюснутость и скулы, тонкие, как рыбные кости. Челюсти с заостренными зубами и удлиненными клыками, широко расставленные крупные глазницы и вдавленные ноздри усилили пляску книжных образов в голове Иоахима. Ассоциации взывали к воспоминаниям о давно прочитанном и надежно похороненном в памятийном хаосе.

В воспоминании на книгу в его руках падали лучи солнца Лекмантрима, столицы Королевства Крамер. Чернила складывались в рисунки, которые подросток с нечесаными кудрявыми волосами рассматривал дольше, чем читал сопровождающий текст. Неприкрытая враждебность читалась во взгляде существа с картинки, чьи радужки были разделены на две ровные половины вертикальными зрачками.

Иоахим открыл рот, чтобы сперва озвучить свое предположение о находке и только потом подумать над всплывшей в мозгу информацией, но его прервал резкий хват Октавии, поднявший его над землей.

До этого момента тифлингша рассеянно перекладывала содержимое одной горки мусора в другую, вполуха слушая волшебника. Когда тот наконец заткнулся, увлеченный находкой черепа, Октавия развернулась к Агарвейн, чтобы одним своим видом показать охотнице отношение к археологическим раскопкам.

Лучница почему-то оказалась ближе, чем предполагала Октавия. Она бежала, не сводя глаз с начала безлюдной, как сперва казалось, улицы. За неполный день тифлингша поняла, что если Агарвейн чего-то пугается или о чем-то предупреждает, нужно следовать за ней молча и быстро. Того же мнения придерживался и Николас, который перебежал к Августу и начал уводить его за плечи в переулок.

– Хватит меня поднимать, я не мешок с картошкой! – возмутился Иоахим, но Октавия не стала внимать его дальнейшей тираде и заткнула волшебнику рот.

Застыв в узкой улочке между домами, спутники Агарвейн вопросительно смотрели то на лучницу, то на покинутую улицу, силясь разглядеть опасность. Охотница продолжала молчать, пятясь спиной ко входу в один из домов.

Они зашли внутрь. Обстановка мало чем отличалась от ранее увиденного жилища, но окружение выглядело намного целее. Пока остальные озирались по сторонам, Агарвейн по лестнице без ступеней зашла на второй этаж. Встав спиной к стене, она аккуратно выглянула в окно на главную дорогу.

Мирная, спокойная тишина в тусклом пульсирующем свете могла усыпить чью угодно бдительность, но охотница верила своей интуиции и своим глазам, натренированным отличать игру теней от движения живого существа в полумраке.

Прошло несколько минут, но существо так и не показалось.

Лишь странный шуршащий звук прервал тихую идиллию мертвого городка, словно ветер пронес по улице кипу осенних листьев.

– А я говорила, что лучше пойти назад, – шепнула Октавия. Чуть склонившись, будто это помогало спрятаться, тифлингша выглядывала наружу из-за плеча Агарвейн.

– Мы даже не знаем, что это, – закатил глаза Николас, – и насколько оно опаснее огненных инопланаров. Дуб мог специально привести нас сюда, потому что здесь враг будет нам по плечу.

– Дуб то, Дуб се… Максимум возможностей Дуба – заменить твои мозги на опилки. И, походу, этот фокус уже был проделан.

Агарвейн вздрогнула от громкого металлического лязга, больно ударившего по ушам, которые успели адаптироваться под окружающую тишину.

– Я могу стерпеть бесконечное количество оскорблений в свой адрес, – Николас наставил клинок на ухмыляющуюся Октавию, – но спускать с рук богохульство я не намерен.

– Вы с ума сошли? – вполголоса заверещал Иоахим. – Прекратите оба!

– Я ничего и не начинала, – Октавия пожала плечами, – у сэра рыцаренка нервы сдают.

– Хватит его провоцировать!

– Это не провокация, а так… дружеская подколка.

– Тогда по-дружески извинись за нее, – скрипнул зубами молодой рыцарь.

– Тебе нужны извинения? Хорошо, без проблем. Извини…

Иоахим облегченно улыбнулся, поздно поняв, что девушка не закончила фразу.

– …что смею говорить правду в твоем присутствии, – хищно улыбнулась она.

Прежде чем остальные успели что-либо предпринять, Николас сделал шаг и с силой ткнул острием поднятого меча вперед, целясь в плечо Октавии. Тифлингша ожидала нападения и потому успешно уклонилась, чуть пригнулась для сохранения равновесия и с рыком бросилась вперед.

Ее кулак замер в паре сантиметров от лица полуэльфа, когда они услышали ритмичное громыхание, будто у дома тысячи детей заколотили погремушками. От перекатывающегося стука пол задрожал, каменная мебель задребезжала, начав ходить ходуном.

Путешественники застыли как статуи, боясь лишний раз пошевелиться или хотя бы вдохнуть воздуха. Агарвейн силилась разглядеть в маленьких окошках источник звука, но грохот окружал дом со всех сторон, мешая соориентироваться.